Текст книги "Боливаркин из квартиры 53 города Омска. Рассказы про кота"

Боливаркин из квартиры 53 города Омска. Бегемотик Толстенький Животик (Какашников)
Рассказы
Татьяна Петровна Ларионова

Корректор Мария Черноок

© Татьяна Петровна Ларионова, 2023

ISBN 978-5-4474-4888-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Боливаркин из квартиры 53 города Омска

Симон Боливар – Семён Семёнович Боливаркин – Лобзик, Двоечник и…

В квартиру 53 города Омска Сёмка просочился под видом потомка серо-голубых квартирных «персов» благодаря усилиям Дочи. И если Дочина Мамка на появление кота в квартире 53 города Омска согласилась почти сразу, узнав о его практически «персидском» происхождении, то у Бабушки кота долго пришлось выпрашивать.

Будь на то Бабушкина воля, согласия на животное в городской квартире она никогда бы не дала. Но одно Бабушкино «нет» против двух «да» Дочи и Мамки определило исход дела. Изо дня в день канючила Доча, и через день да каждый день доставала нравоучениями Мамка. В канун дня рождения Дочи Бабушка сдалась, и маленький серо-голубой перс появился в квартире 53 города Омска.

Данное при рождении коту прозвище Сëмка обитательницам квартиры 53 города Омска не нравилось. С лёгкой руки Дочи он стал Симоном. Для Мамки – учителки истории все Симоны – Боливары, а все Симоны в России – Боливаркины.

При этом вряд ли Мамка имела в виду характер кота. По крайней мере, в маленьком персе характер венесуэльского борца за независимость испанских колоний в Южной Америке никак не проявлялся или никто, кроме Мамки, этих проявлений не замечал.

Бабушке иностранные изыски были не по нраву, она называла кота по-разному, но всегда на русский манер и чаще всего – Семёном Семёновичем. Причиной тому было, вероятно, желание видеть в лице единственного представителя противоположного пола в квартире 53 города Омска опору, необходимую женщине, в том числе и неслабой.

В конечном итоге полное имя кота, как и положено имени представителя Передней Азии, получилось длинным. Кот стал Симоном Боливаром – Семёном Семёновичем Боливаркиным. Длинное имя никак не осложняло жизни кота. Кот отзывался на все данные ему имена, а сверх того – и на Лобзика, и на Двоечника.

Так что вряд ли Мамкино «Боливаркин – двоечник!» имело отношение к способностям Боливаркина усваивать знания. Скорее, это были издержки её учительной профессии. Боливаркин, пролёживая на книгах и рукописях целыми днями, в силу одного уже этого не мог быть, как вы понимаете, двоечником.

Для начала жизни Симона в квартире 53 города Омска Бабушка выделила коту посуду для еды и воды, Мамка – клетку для птиц в качестве персонального туалета, Доча – коробку из-под обуви, в которой коту особенно приятно было бы спать.

Клетку для птиц пришлось заменить тарой из-под тихоокеанской сельди, потому что клетку Боливаркин отверг раз и навсегда. Постельке в коробке из-под обуви Симон предпочёл Бабушкин тапочек, из тех тапочек, которые так любят носить многие омские бабушки и которые продаются ещё на некоторых омских рынках.

И стал Симон Боливар жить-поживать в квартире 53 города Омска, жизнь узнавать и верой-правдой служить обитательницам квартиры 53 города Омска.

Попрошайка – индийская, сборщик подати – русский воришка

Симон оказался редким попрошайкой. Он умел выпросить у обитательниц квартиры 53 города Омска всë, что ему было нужно. Притом способы его выпрашивания были настолько умелыми, что Мамка-учителка, услышав по радио об индийских женщинах лëгкого поведения, которые, как и кот, не отставали от жертв, не получив своего, тут же окрестила Симона попрошайкой индийской, а заодно и сборщиком подати. На заре правового государства сборщики подати были подобны Симону Боливаркину.

Судите сами. Только завтракать Симон умудрялся по три раза, причём обитательницы квартиры 53 города Омска и не подозревали об этом. В шесть утра Семëн Семëнович начинал истошно выть в комнате Бабушки.

Бабушка, отвыкшая рано вставать, ворчала, плакала и проклинала тот день, в который она дала согласие на это ненасытное животное. Из-за него ей приходилось вставать ни свет ни заря, идти на кухню и сыпать Семёну Семёновичу сухого корма, купленного специально для завтраков.

Только после этого Бабушка могла (если могла) продолжить прерванный котом сон.

Как только Боливаркин справлялся с завтраком от Бабушки, а справлялся он очень быстро, он шёл к Мамке и начинал ныть у неë прямо под ухом. Если это не помогало, а это чаще всего не помогало, Боливаркин приступал к выцарапыванию из-под одеяла Мамкиной руки или ноги. Тут уж Мамке ничего не оставалось делать, как идти на кухню и кормить Боливаркина. После этого Мамка могла попытаться уснуть и спать почти до восьми часов, то есть до завтрака Дочи.

К восьми утра, когда Доча начинала собираться в школу, Симон, давно сидевший перед Дочиной постелькой, начинал нежно мурлыкать и лизать еë щëчки. Доча вставала, умывалась и шла завтракать. Если в Дочином завтраке не принимала участия Мамка (иногда такое случалось), Симон получал свою утреннюю порцию корма, уже на законных основаниях.

В описанной выше последовательности Симон выпрашивал еду у обитательниц квартиры 53 города Омска за своё правильное поведение в туалете, за правильное поведение в туалете обитательниц квартиры 53 города Омска и за многое-многое другое. В точности так же Симон выпрашивал за повторные обеды-ужины у не обедающих и не ужинающих в одно время обитательниц квартиры 53 города Омска.

Это приводило к огромным утренним Симоновым отрыжкам. Доче убирать отрыжки не нравилось, поэтому она ругала Бабушку, которая накладывала в миску Семëна Семëновича столько, сколько собаке съесть было бы не под силу. Между тем Бабушка, как только Доча заводила разговор об отрыжках, клялась, что со вчерашнего дня коту ничего не давала, о каком бы из дней речь ни шла.

Мамка пообещала разобраться с отрыжками, и с этого момента она превратилась в Исследователку. Ведь она была не столько Учителкой, сколько Историком, то есть Исследователкой и Писателкой.

В результате проведённого Мамкой исследования всплыли факты описанных выше неоднократных завтраков, обедов-ужинов и поощрительных кормлений за правильное своë и чужое хорошее поведение в туалетной комнате и других местах. Эти факты были доведены до сведения всех обитательниц квартиры 53 города Омска, и обитательницы квартиры 53 города Омска обещали друг другу подобного больше не повторять.

Некоторое время коту приходилось туговато, однако вскоре он нашёл другую возможность подкармливаться, начав подворовывать. Как-то, положив размораживать кусменëк фарша, Мамка вышла с кухни, а вернувшись, кусменька на месте не обнаружила. Изрядно объеденный кусменëк фарша нашла Доча, заглянув за холодильник, куда Боливаркин перетащил то, что от кусменька осталось.

В другой раз Семён Семёнович утащил целый кус мяса из Бабушкиной кастрюли. Бабушка, сварив суп, поставила его остужать, приоткрыв слегка крышку кастрюли. Остывший суп Семён Семёнович оценил первым, вытянув предварительно из него мясо через щель между кастрюлей и крышкой. Когда пришло время обедать, Бабушка вначале увидела возле кастрюли с супом лужицу, а затем не увидела в кастрюле с супом мяса. Остатки мяса она находила позже во всех труднодоступных углах кухни: за холодильником, плитой и даже за мусорным ведром.

Наказание за воровство в виде запоздалого Бабушкиного потрясывания кухонным полотенцем перед носом Симона с криком «Я тебе сейчас покажу!» Симону, конечно, не нравилось. От полотенца он убегал быстро и далеко, но никогда не связывал наказание со своей удачной охотой за мясом. К моменту обнаружения следов преступления Симон забывал и о самом мясе, которое к моменту обнаружения его пропажи было почти переварено.

Испытания на прочность

Испытаний на долю Симона выпало достаточно: операция в ветеринарной клинике, любовь с трагическим концом, пожар в доме, где проживали обитательницы квартиры 53 города Омска, и повреждение хвоста. Люди вообще, а женщины – особенно, котов мало понимают. Обитательницы квартиры 53 города Омска, например, считали, что для Симона будет лучше, если он – серо-голубой перс – выходить за пределы квартиры 53 города Омска для продолжения рода не будет. А чтобы у кота не возникало даже желания род продолжить, его решено было кастрировать.

В ветеринарной клинике Доче и Мамке хотелось показать Симона во всей красе. Кота начали мыть. Мамка держала Симона за лапы, а Доча мылила ему бока и хвост. Симон отчаянно сопротивлялся. Но у Мамки не больно-то посопротивляешься. Зато её можно было попытаться перехитрить.

Симон перестал сопротивляться. Мамка ослабила руки, подумав, что Симону понравилось мыться. Через несколько секунд она убрала с Симона руки и отошла, чтобы полюбоваться им. В ту же секунду Симон выпрыгнул из ванны на Мамкину спину, глубоко вонзив в неё свои острые когти. А ещё через секунду Доча бегала за Симоном по всей квартире, пытаясь поймать его для просушки феном.

Просушка феном едва не довела кота до инфаркта. Неделю Симон ходил как пришибленный, плохо ел и, казалось, вот-вот умрëт. Операцию по кастрированию пришлось отложить. А когда Доча с Мамкой собрались нести в другой раз Симона на операцию, то мыть его не стали.

После операции сутки лежал кот на диване, почти не шевелясь. Только к вечеру Симон нашëл в себе силы доползти до тары из-под тихоокеанской сельди, чтобы сделать своë маленькое котиное дельце и получить кусочек колбаски, запах которой вдруг донёсся из кухни. Обитательницы квартиры 53 города Омска страдали вместе с Симоном, обещая Симону Боливару – Семëну Семëновичу Боливаркину – Лобзику – Двоечнику – Попрошайке и Воришке впредь не причинять никаких страданий.

Тем более что кастрация не уберегла кота от «выхода» за пределы квартиры 53 города Омска. Через год после операции Симон увлёкся дворовой чёрной кошечкой, которую он частенько видел с балкона квартиры 53 города Омска. Кошечка забиралась на дерево, раскинувшееся у балкона, и зазывала кота к себе на дерево. Это было непросто, потому что каждое движение Симона на балконе было под строгим контролем обитательниц квартиры 53 города Омска.

Но однажды, когда Бабушка гостила у своих подружек на Нефтезаводе, Доча сидела на уроках в школе №7 города Омска, а Мамка писала и, следовательно, забыла про всё на свете, Боливаркин проскользнул на балкон. Увидев на дереве свою любимую чёрную кошечку, он попытался к ней прыгнуть. Прыжок оказался неудачным. Вместо дерева Боливаркин оказался под балконом квартиры 53 города Омска. Ничего не подозревающую Мамку от писания оторвал звонок в дверь. Открыв дверь, она увидела заплаканную Дочу с воющим Боливаркиным на руках.

Доча, возвращаясь из школы, под балконом обитательниц квартиры 53 города Омска увидела распластанного Симона, а возле него чëрную дворовую кошечку. Слëз по дороге в ветеринарную клинику – Дочиных, Симоновых и даже Мамкиных – было пролито море. Симон повредил себе правую лапку и к тому же был сильно испуган. Ветеринарный врач сделал коту пять уколов и прописал полный покой.

Симон выздоровел быстро. И лишь прихрамывание на правую лапку ещё какое-то время напоминало обитательницам квартиры 53 города Омска о недавних трагических событиях.

Пожары

Шесть раз в доме, где проживали обитательницы квартиры 53 города Омска, пожар начинался в дневное время. Бабушка с Мамкой, хватая сумки с документами и Симона, спешили из задымлённой квартиры на улицу. Постояв на улице вместе с другими обитателями дома и дождавшись окончания работы пожарников, обитательницы квартиры 53 города Омска благополучно возвращались в свою квартиру, где завеса из дыма постепенно рассеивалась, а угроза пожара забывалась.

Но однажды пожар случился ночью. Когда стало понятно, что пожар настоящий, то выяснилось, что домашний телефон уже не работает, а по сотовому телефону, только что появившемуся, обитательницы квартиры 53 ещё не знали, как звонить пожарникам.

Из-за дыма уже невозможно было дышать. Пришлось прорываться сквозь огонь, полыхавший на первом этаже подъезда, без надежды открыть входную железную дверь. Лестничные перила накалились так, что жгли руки. Доче, бежавшей впереди, удалось открыть раскалённую дверь, выскочить из подъезда, добежать до круглосуточно работающего магазина и оттуда позвонить пожарникам.

Пожарники приехали быстро. Плачущей по Боливаркину, оставшемуся в охваченной огнём квартире 53 города Омска, Доче пожарники сказали:

– Ничего с твоим котом не сделается. Коты живучие. И потом мы очень быстро потушим этот пожар.

И они действительно пожар потушили быстро.

После этого случая в доме, где проживали обитательницы квартиры 53 города Омска, пожаров больше не было. Однако как минимум ещё один раз пожар очень даже мог случиться, когда Боливаркин пытался зацепить когтями кусочек рыбки из жаровни, оставленной на плите без присмотра. Но вместо рыбки он подцепил на хвост искру от газовой горелки.

К счастью, Бабушка тут же вернулась на кухню, схватила Семёна Семёновича с дымящимся хвостом, перенесла его в ванну, где вылила на него ведро с водой.

Только благодаря оперативным действиям Бабушки удалось избежать глубокого ожога Семёнова хвоста и ещё одного пожара в квартире 53 города Омска. Но целых четыре месяца Симону пришлось жить с хвостом, который лучше всего было никому не показывать.

Если бы не Боливаркин

Если бы не Боливаркин из квартиры 53 города Омска, то Доче с Мамкой утром не встать было бы ни за что! Один будильник в квартире 53 города Омска был сломан, другой звонил, когда не нужно было, или не звонил, когда звонок очень был нужен.

Между тем Доче надо было идти в школу, а Мамке начинать делать учебные работы, которые подкидывали ей студенты, не успевающие написать их к сроку самостоятельно. Как выручал Боливаркин, заменивший будильник и получивший за это к своему полному «персидскому» имени дополнительное имя – Будило!

Если бы не Симон, одним не самым лучшим зимним вечером Доче не попасть было бы в квартиру 53 города Омска. Бабушка забыла включить дверной звонок, а Доча забыла ключи от квартиры 53 города Омска. Нажав на дверной звонок, Доча поняла, что звонок отключён. Она принялась стучать в дверь. Но стук её кулачков через две двери квартиры 53 города Омска и включённого телевизора услышал только Симон.

Только Симон чувствовал приход домочадцев за 20—30 секунд до поворота ключа в замочной скважине квартиры 53 города Омска. Он подбежал к двери и начал тревожно мяукать. Мамка открыла дверь, чтобы выяснить, в чём дело.

До этой истории Доча почти жалела о том, что поселила Симона в квартире 53 города Омска. Ей не нравилось облизывание щёчек по утрам, чистка тары из-под тихоокеанской сельди, уборка отрыжек, походы в ветеринарную клинику. Но больше всего Доче не нравилось делиться с котом лакомствами.

После истории с отключённым дверным звонком Доча поняла, что Симон – друг. Она поклялась, что с этого дня она будет отщипывать ему кусочки от своих лакомств. И надо отдать должное Доче, она долго держала это своё слово.

Если бы не Симон с его отрыжками и воровством, Мамке не пришлось бы превращаться в Исследователку и записывать эту историю.

Вместо эпилога

Боливаркин прожил в квартире 53 города Омска 15-ть лет. На целых полгода кот пережил Бабушку, успевшую стать Прабабушкой, и целых полгода затем жил с 3-х летним сыночком Дочи– Сашенькой.

Для Боливаркина проживание с Сашенькой стало последним испытанием. Сашенька, пытался погладить Боливаркина, а Боливаркину это не нравилось. Он прятался в труднодоступных углах, шипя изо всех сил. В конце концов, Боливаркин заболел. Он стал гадить и с жалобным мяуканьем начал исходить на воду. Наказания помогали, но ненадолго.

Когда Мамка подняла Симона на руки, чтобы напомнить ему о его туалете, то ужаснулась тому, насколько Симон стал лёгким. Она обратилась за помощью в ветеринарную клинику, где Боливаркина лечили после падения с балкона.

Узнав о возрасте кота, сказали:

– Таких котов мы усыпляем. Но по Вашему желанию мы будем его лечить. Долго, дорого и бесперспективно.

В клинике, Ветеринар сказал:

– Если бы ему было, хотя бы лет восемь…

Боливаркину был старше почти наполовину. Ни Мамка, ни Доча, не захотели для Симона мучительного и бессмысленного продления жизни. Они приняли решение усыпить кота.

– Прости нас, Симон! – со слезами на глазах прошептали они, перед тем как Ветеринар, приготовивший шприц со смертельной инъекцией, закрыл дверь, за которой на операционном столе уже лежал Боливаркин.

В эту минуту Мамка с Дочей почувствовали вину перед котом. У Симона не было и, не могло быть 8-ми поилок с циркулирующей водой и 6-ти кормушек, куда еда подсыпалась бы автоматически, как у кота Бари Алибасова Чучи.

Тем более, у Симона не было, и быть не могло отдельной игровой комнаты, куда слетались бы голуби, или забегали бы мышки…. Но, Мамка с Дочей вполне могли бы соорудить Боливаркину хотя бы гамачок под столом и домик, где Боливаркин мог бы уединяться. Могли бы, если бы знали, что это необходимо было сделать.

Прощаясь с Боливаркиным, и Мамка и Доча осознали, что сделали серо-голубого перса, по сути, своей игрушкой. А какого это быть игрушкой?

Через две минуты всё было кончено. Симон Боливаркин уснул вечным сном. Через полчаса, его переложат в чёрный мешок, затем – в холодильник, а затем отправят на утилизацию.

Вздох облегчения, вырвавшийся одновременно у Мамки и у Дочи, относился к тому, что кота пообещали утилизировать, как положено, не огорчая, омскую прокуратуру несанкционированным захоронением.

(в эпилоге корректура авторская)

Бегемотик Толстенький Животик. Какашников

Бегемотик Толстенький Животик (Какашников) на 30.01.23)

1.Предыстория

История про Бегемотика Толстенького Животика (Какашникова), имеет несколько источников появления.

Во-первых, это – рассуждения итальянского писателя Джанни Родари о пользе разговоров, с детьми, на тему какашек и пользе кричалок с «плохими» словами. Где-нибудь в безлюдном месте. Например – в лесу.

Во-вторых, это – сообщение по радио об исследовании, проведённом в Германии. Согласно, этому исследованию, у граждан каждый день есть приблизительно 20-ть минут времени, которое они проводят в туалете. И производители туалетной бумаги решили печатать на своей бумаге тексты, чтобы бОльшим смыслом наполнить посещение туалета.

В-третьих, это – «Книга японских обыкновений» ¹⁾. У японцев, была традиция не позволять уходить гостям, пока те не отольют и не отложат то, что скопилось у них в животе, за время их пребывания в гостях.

И, наконец, в-четвёртых, это – рассказы моих соседок по дому. Один от соседки с 4-го этажа – о супертряпочках и супергубочках, сделанных у нас, но по японскому секрету. И другой – от соседки из 3-го подъезда – о стареньком дедушке, у которого пуки вылетали, как петарды во дворе в праздничные ночи. И если эти «петарды» вылетали ночью, то все трое детей выскакивали из своих постелей, и бабушка говорила дедушке:

– Ну, разве так можно, Симаркин?! Я уж подумала, что немцы опять стреляют.

2. Бегемотик

Как только я – никому неизвестная писательница, да и не писательница вовсе, узнала о пользе разговоров с детьми про какашки, свободном времени в туалете и существовании волшебных тряпочек и губочек, так в жизни моей дочки-школьницы Галочки, появился Бегемотик Толстенький Животик Какашников.

Бегемотик неожиданно возник утром на подоконнике среди кактусов. Он был, размером чуть выше горшка с мухопривлекающим кактусом, за которым, похоже, Бегемотик прятался. Я взяла Бегемотика на руки и погладила. Посидев немного у меня на руках, Бегемотик спустился с рук на пол, встал и направился на кухню.

Там он, не закрывая рта, для начала, Бегемотик опустошил наш холодильник. Его животик стал толще его самого. Как только животик Бегемотика стал толще его самого, он начал какать. При этом, самого Бегемотика мы начинали видеть только тогда, когда кто-нибудь из нас заходил в туалет.

Бегемотик Толстенький Животик всегда был там. Он давно вытащил из кладовки стремянку, увидев нас, Бегемотик влезал на верхнюю её ступеньку, снимал штанишки и начинал сыпать твёрдыми, как орех, какашками пытаясь попасть в унитаз. Заставить Бегемотика слезть со стремянки, и сесть на свой горшок было невозможно.

– ^{Книга японских обыкновений / [сост. А. Н. Мещеряков] -М. -2006.}

Нам приходилось ловить какашки в горшок, крутясь с этим горшком вокруг унитаза. Не все какашки попадали в горшок, многие из них сыпались мимо, попадая в нас и образуя кучи какашек вокруг унитаза. Для того, чтобы какашки Бегемотика не запутывались в волосах, мы с Галочкой надевали платки с шипами кактусов.

Какашки вокруг унитаза приходилось заметать противокакашечным рыжим веником, в тот самый горшок, с которым кому-нибудь из нас приходилось крутиться внизу. Горшок, мы купили широкий, как эмалированный таз и глубокий, как 10-ти литровое ведро, притом с двойным дном, где какашки превращались в удобрение для кактусов.

Какашек было много. Мы складывали их в чёрные мешки, какими пользуются для уборки городских территорий, чтобы удобрять клумбы на нашей придомовой территории.