Текст книги "Диета для Дракулы"

Татьяна Игоревна Луганцева
Диета для Дракулы

Глава 1

– Это была одна из самых красивых историй любви, самых необычных и самых печальных, – вздохнула женщина лет шестидесяти и на всякий случай промокнула еще сухой угол глаза чистым носовым платком.

Звали ее Валентина Федоровна, и разговаривала она со своей старшей дочерью Розой. Последняя закатила глаза – она поняла, что разговор будет длинным, раз мама ударилась в ностальгию.

– Мы были молоды, самонадеянны, полны жизни и влюблены. Твой отец Роман был так красив! Да что там говорить, ты же вся в него… Высокий, статный, с пронзительно-синими глазами, с копной светлых волос, он словно сошел с экрана голливудских фильмов про доблестных ковбоев и смелых рыцарей. У нас на курсе, да и вообще в институте, все девчонки потеряли из-за него голову.

– Все, кроме тебя? – уточнила Роза.

– Конечно! – гордо тряхнула волосами Валентина Федоровна. – Я всегда была умницей. Подумаешь, красавчик, на которого все вешаются. Время-то было тяжелое, послевоенное, и я решила, что меня такой несерьезный парень заинтересовать не может. И, кстати, я была единственной, на кого он тоже не обращал внимания. Правда, потом твой отец признался мне, что тогда просто из себя выходил из-за того, что какая-то девчонка воротит от него нос. Ох, что он только не делал, чтобы привлечь мое внимание!

– А ты собралась замуж?

– Ага… За тихого, скромного парня. Петька Иванов такой внимательный был, учился хорошо… И мама моя его одобрила.

– Но ты его не любила? – помогала маме Роза, тем самым несколько сокращая рассказ, который слышала много раз.

– Понимаешь, я в то время и не знала, что это такое. У нежного чувства много граней – страсть, уважение, желание видеть, разговаривать… И вот когда люди сходятся в огромном желании всегда быть вместе – и в постели, и в жизни, – наверное, тогда это и есть настоящая любовь. А я просто считала, что Петя будет очень хорошим мужем и отцом наших детей. С ним было спокойно…

– Не очень подходящее слово для молодых влюбленных, – слегка усмехнулась Роза. – Ведь только с возрастом понимаешь, что найти мужчину, с которым будет спокойно, – это совсем даже и немало.

– Ну да, с возрастом понимаешь, – покивала Валентина Федоровна. – А мне было девятнадцать, то есть жизненного опыта – ноль… Постой, а ты откуда знаешь? Тоже мне, старушка…

– Мама, мне ведь уже тридцать пять, – напомнила Роза.

– Уже! – фыркнула мать. – Эх, мне бы твои годы…

– И отец выкрал тебя? – Роза вернула разговор в прежнее русло.

– Да! Я знаю, что много раз рассказывала вам с сестрой эту историю, но… Сначала это надо было вам… Холодными зимними вечерами вы с Жасмин забирались ко мне в кровать и требовали рассказать про отца снова и снова. Как у вас горели глазки и краснели щечки! Мне было даже смешно, – заулыбалась Валентина Федоровна.

– Мы с Жасмин представляли отца каким-то рыцарем, сказочным героем, – подбодрила ее слушательница.

– Вы были девчонками… – Теперь уже уголок глаза рассказчицы увлажнился на самом деле. – Все девочки мечтают о принцах. А мамы без мужей часто рассказывают небылицы о погибших летчиках и супергероях. Спасибо Роману, мне не пришлось ничего придумывать, ваш отец и был таким. Он узнал, что у меня с Петей назначена свадьба, хотя мы ничего не афишировали, все тихо было…

– Спокойно? – улыбнулась Роза.

– Ага, спокойно… И вдруг ворвался Роман, заключил меня в объятия, поцеловал и кинул весь мир к моим ногам. Так и сказал, что любит меня и будет жить только со мной в любой части света. Он буквально выбил почву у меня из-под ног. Или, как сейчас говорит молодежь, «снес крышу». Я никогда еще не чувствовала такой слабости в ногах и головокружения, не ощущала такого сердцебиения.

– Ты влюбилась…

– Да. Но, думаю, я уже давно полюбила Романа, вот и боялась приблизиться, зная, что он разобьет мое сердце. Потому и сторонилась его. Но, ощутив его поцелуй и услышав его признание, я уже не могла возвратиться назад, мои мечты понесли меня вперед… Я побросала свои вещи в рюкзак, села за его спину на мотоцикл и рванула куда глаза глядят…

– Подальше от Пети? – засмеялась Роза.

– Фи! Что за манеры, дочь? Петя – единственное пострадавшее звено в этой истории. Надеюсь, он все же оправился от моего предательства. Ведь «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло»…

– Но поступила ты некрасиво.

– Ты очень строга к людям, Розалинда. Я виновата в том, что не нашла в себе смелости поговорить с Петром и объяснить ему, что люблю другого. А в том, что я полюбила Рому – это была не прихоть и не каприз! – я себя виноватой не чувствую. И потом ни на секунду не пожалела, что уехала с любимым. Он меня, московскую девчонку, привез сюда, в глухую провинцию, на Северный Кавказ, к своей родне, тут-то мы и свили свое гнездо. Какие это были счастливые годы! Роман был добрым, легким, всегда находился в хорошем настроении. Он не обманул меня, не сделал несчастной. Он не пил, не изменял мне, а наоборот, каждый день делал меня счастливой…

– Жаль, мама, что ваше счастье было таким коротким, – погладила ее по руке Роза.

– Пять лет… Мало? Наверное. Зато они наполнили мою жизнь любовью на долгие годы… Романа не стало, когда тебе было четыре года, а Жасмин только родилась…

– Не надо об этом, я не хочу, чтобы ты грустила. Особенно сегодня.

– Что ты, дочка! Тридцать лет прошло! Каждый год я вспоминаю об этом, и всегда буду вспоминать. Роман не хотел дарить мне банальные тюльпаны или веточки мимозы. И вот он в очередной раз пошел в горы, надеясь принести для меня цветок эдельвейса к празднику Восьмого марта. Эх, Роза! Роман жил, творя праздник, и погиб в поисках своей мечты. Он с детства с отцом ходил в горы, это же – Кавказ… И когда мы вернулись сюда, снова поддался своему увлечению. Горы манили его, горы его и забрали. Я тогда не дождалась его – лавина накрыла и Романа, и его друга Михаила Соболева. Весна, опасное время, предупреждали о возможном сходе… Но это не могло остановить их. У Михаила в то время была девушка, и ради нее он тоже полез за эдельвейсом. Восьмое марта – день весны и любви. Мой любимый и погиб из-за любви.

– Очень печальная история…

– Да… Сейчас она звучит как легенда. Но два цветка мне Рома все же подарил – тебя и твою сестру!

– Ты поэтому и назвала нас «цветочными» именами? – улыбнулась Роза.

– Мы вместе называли… Мы любили цветы, жизнь и друг друга. Цветы ассоциируются с праздником, с весной, со счастьем! Они способны украсить что угодно, помогают признаться в любви, высказать уважение. Вот мы и дали детям такие красивые имена… Жасмин нравилось, а вот ты всегда возмущалась. Кричала и топала ножкой: «Не хочу быть никакой Розалиндой! Хочу быть Таней или Олей! Зачем вы меня так назвали?!»

– Сейчас смирилась. Роза так Роза.

– Ты и есть Роза – самый совершенный и самый обожаемый всеми цветок. С детства ты доставляла мне только положительные эмоции. Одни лишь похвалы в школе, поведение на «пять», учеба на «пять». Учительница по литературе даже пошутила однажды: «Ваша дочь – совершенный ребенок. Каким удобрением вы сдабриваете этот цветок? Не иначе, поливаете святой водой».

– Она очень высоко оценила мои скромные таланты.

– Ты такая и была. И есть. Моя дорогая доченька… Заслужила ли я такое счастье? В кого ты у меня такая?

– В тебя, мама. Ты – просто молодец! Ты осталась молоденькой девчонкой с двумя маленькими детьми на руках и всю свою жизнь посвятила нам… Я всегда буду тебе благодарна. Я и… Жасмин.

– Жасмин… – эхом повторила Валентина Федоровна, и по ее открытому мудрому лицу пробежала тень.

Жасмин была ее самой большой болью и печалью. Девочка с детства росла неуправляемой, эгоистичной, злой и очень своенравной. Сестры были разными, как лед и пламень, и никогда не могли найти общий язык. Они не дружили, хотя Роза сделала все, чтобы подружиться с Жасмин. Но скверный характер последней никак не способствовал этому.

Еще в школе Жасмин начала пить, курить, за кражу у одноклассниц попала на учет в детскую комнату милиции. Она постоянно дерзила, несколько раз сбегала из дома, а мать и сестра потом не спали ночами и разыскивали ее. Много лет Жасмин изводила своих родных. Девочка не училась как следует, а достигнув совершеннолетия, ударилась еще и в загул.

Роза могла простить сестре все, только не ежедневные слезы матери.

– Почему ты так ведешь себя? Зачем мучаешь маму? – спрашивала она у Жасмин.

– Это моя жизнь, и поступать я буду как хочу! – с вызовом отвечала та.

Жасмин и внешне очень сильно отличалась от Розы. Она была невысокой, с ладной фигурой, чуть смуглой кожей, длинными, вьющимися черными волосами и дерзкими темными глазами. А еще ее отличали курносый нос, пухлые губы и… вульгарное поведение. Кавалеров вокруг Жасмин всегда вилось, что называется, пруд пруди.

У Розалинды же был совсем другой тип внешности. Худая, высокая, с классическими чертами лица, с серьезным выражением больших голубых глаз и светлыми, слегка волнистыми волосами, она на фоне яркой сестры проигрывала. Зато со второго взгляда Роза нравилась всем. Она была умна, сдержанна, добра. Жасмин всегда называла ее «скучным синим чулком» и твердила:

– Нельзя все время сидеть с книжкой! Так и заплесневеть можно!

– То же самое я могу сказать и тебе, – спокойно отвечала Роза. – Нельзя все время танцевать и прожигать жизнь. И не говори, что это твоя жизнь и ты вправе ею распоряжаться, как хочешь. Пожалей мать!

– А пусть она не переживает, у меня все будет в порядке. Да и сейчас в порядке! – озорно сверкала глазами Жасмин. – Ты просто мне завидуешь!

– Я не завидую, но волнуюсь за тебя.

– Еще скажи, что любишь меня.

– Люблю.

– А я – одинокая кошка, гуляю сама по себе. И ни в чьей любви не нуждаюсь! – заявляла Жасмин, встряхнув темными волосами.

– Я не покушаюсь на твою свободу, но хочу, чтобы ты знала: у тебя есть семья, которой ты небезразлична.

– Очень приятно! И все-таки ты мне завидуешь. Столько лет тебе уже – и все одна, как дура. А у меня вон сколько поклонников! – дразнила сестру Жасмин. – И имя у меня редкое – Жасмин. А ты – Роза, роз же на каждом углу сотни!

– Господи, Жасмин, откуда у тебя постоянное соперничество со мной? Я же ничего никому не хочу доказывать…

– А я хочу! И всему миру докажу, что я – лучшая!

Так примерно заканчивались все разговоры сестер. И в детстве, и в юности, и позже, когда девушки повзрослели. О том, чем Жасмин занималась сейчас, Валентина Федоровна приличным людям и сказать не могла – ее младшая дочь танцевала стриптиз и работала обнаженной официанткой в эротическом ночном клубе.

– Ладно бы еще в двадцать лет этим заниматься, – говорила теперь сестре Роза. – Но тебе-то уже тридцать один! Долго будешь мозоли, крутясь вокруг шеста, натирать?

– Да пока клиентов выше крыши и фигура позволяет! А тебе-то на четыре года больше, и ты по-прежнему одна-одинешенька. Что, завидно?

– Жасмин, ты все о своем…

– Мы разные, Роза, пойми это наконец и отстань от меня! Я зарабатываю гораздо больше тебя! Ты-то что имеешь со своих двух дипломов о высшем образовании? У меня стабильный доход и трехкомнатная квартира. А ты до сих пор с мамой живешь, старшая сестренка!

– В книгах, которые ты никогда не читала, рассказывают совсем о другой жизни…

– Ох! Ах! О высоких чувствах, что ли?

– О них…

– Дура ты, Розалинда! И имя у тебя дурацкое. Посмотрела я на жизнь с другой стороны и скажу тебе точно: все люди – животные. А того, о чем ты в своих книжках читаешь, вообще нет в природе. Привет!

Так вот Жасмин и жила… каким-то отрезанным ломтем. Роза страдала по этому поводу, особенно переживая за мать.

Сама Розалинда школу окончила с золотой медалью, слыша перешептывания за спиной: «Две сестры, а какие разные!» Затем она закончила университет, получив экономическое образование. Но работать пошла с большой неохотой. И мама это почувствовала.

– Что с тобой, Роза?

– Ничего, мама. Все хорошо.

– Нет, не хорошо! Ходишь, как потерянная… На работе что-то не так?

– Ничего…

– Роза, у тебя большой словарный запас, а я слышу от тебя только «ничего» да «ничего». Ты очень чувствительная девушка, поэтому, как я понимаю, работа с цифрами, всякий там «дебет-кредит» явно тебя не окрыляет. Думаешь, я не знаю, почему ты на экономический поступила? Все знают, что это престижно и приносит деньги, вот ты и пошла. Чтобы меня тянуть.

– Мама, не надо.

– Конечно, надо. Нам же с тобой рассчитывать не на кого…

К слову сказать, Жасмин давно к тому времени жила одна и прилично зарабатывала. Но помогать своей семье не собиралась. Только изредка она приносила матери лекарства, которые очень дорого стоили и которые ей давал один из ее многочисленных любовников, занимавшийся фармацевтическим бизнесом. А у Валентины Федоровны уже давно шалило сердце. Но даже делая это доброе дело, Жасмин не могла удержаться, чтобы не высказать:

– Что, берете ампулы-то? Между прочим, сто долларов одна штучка! Как же так? Куда же делась ваша мораль? Лекарства ведь от Жасмин, а она – «грязная»… И все-таки вы не брезгуете моими деньгами. А знаете, почему? Потому, что деньги не пахнут. Общеизвестная истина! И не важно, каким способом их зарабатывают, главное, что зарабатывают…

– Мы проводим на работе большую часть жизни, и если работа не любимая, тебе будет очень тяжело. Ты начнешь чувствовать себя несчастливой, а потом впадешь в депрессию. А это уже – диагноз, и это уже серьезно, – объясняла Розе сложившуюся ситуацию мать.

И тогда Роза, не бросая работу экономиста, закончила еще и медицинский институт, учась на вечернем отделении. В их городе-курорте, где каждое второе здание являлось санаторием, врачи не оставались невостребованными. И вот к двадцати девяти годам работу экономиста Роза оставила. Правда, прежнюю свою профессию не забывала – раз в месяц помогала правильно составить бухгалтерский отчет в налоговую инспекцию нескольким индивидуальным предпринимателям, которые не имели средств содержать в штате финансиста. Это был неплохой приработок для провинции, за который, однако, Розалинда расплачивалась несколькими бессонными ночами. А вообще-то она устроилась в санаторий «Плаза», где требовался терапевт-курортолог, хорошо разбирающийся в лечении местной минеральной водой и грязелечении. Главным в ее работе было максимально помочь пациентам поправить здоровье на их курорте, используя все ресурсы, что дала в пользование матушка-природа. И со своими обязанностями Роза вполне справлялась.

Только однажды, в самом начале, произошел очень неприятный инцидент. Пациент санатория «Плаза» сильно поранил ногу и живот расколовшимся кафелем в бассейне, и первым из медиков, кого увидели и пригласили для оказания первой медицинской помощи, оказалась Розалинда Романовна. И она тогда вдруг растерялась – столько крови девушка не видела ни разу в жизни! Роза при виде раны потеряла сознание, а потом еще долго не могла оправиться – от позора.

– Я не врач! – твердила она. – Человек истекал кровью, а я грохнулась в обморок… Что за дура! Только и могу, что ванночки назначать, медик хренов…

Розалинда даже хотела уйти из медицины, но потом все же успокоилась, передумала. Как ни странно, но помогла ей принять верное решение именно Жасмин, которая сказала:

– Каждый имеет право на ошибку! – Однако сестра не удержалась и добавила «ложку дегтя» – совершенно в своем репертуаре: – А вообще, Роза, ты, конечно, неудачница…

Роза пришла с работы с охапкой цветов от сотрудников и пациентов. Сегодня, восьмого марта, она намеревалась серьезно поговорить с матерью, но не знала, как же сказать то, что ее тревожило. А Валентина Федоровна, как обычно в этот день, завела разговор о прошлом. И дочери ничего другого не оставалось, как вежливо поддерживать его. Но вот, похоже, вечер воспоминаний закончился, и уже можно было бы задать интересующие вопросы…

Глава 2

– Мама, кто из нас с Жасмин не родной тебе и отцу ребенок? – спросила Роза у Валентины Федоровны.

Та пристально посмотрела на дочь:

– Ты очень много работаешь, даже в праздники и в выходные. Так нельзя! Смотри, уже заговариваться начала…

– Мама, скажи мне правду, я не подросток! Тем более, что она ничего не изменит. Ты же знаешь, несколько дней назад Жасмин попала в больницу…

– Роза, ты ведь сказала, что с ней не произошло ничего серьезного! – перебила Валентина Федоровна. – Только она не хотела никого видеть…

– Все было не совсем так, я просто не хотела тебя тревожить. Но Жасмин лучше и уже можно…

– Роза, не пугай меня!

– Повторяю, сейчас уже все обошлось. Жасмин сделала медикаментозный аборт, причем не очень удачно. То ли она скрыла срок от врача, то ли танцевать после этого пошла, я не знаю. В больницу ее доставила «скорая» с большой кровопотерей, как сообщили мне. Я примчалась сдать для сестры кровь, а врач-лаборант, суровая такая особа, в лоб мне и заявила: «Чего вы мне голову морочите? У вас первая группа крови, а у сестры четвертая. Кто же шутит такими вещами в столь ответственный момент? Может быть, вы не родные сестры!» Знаешь, мама, как я себя почувствовала? Как идиотка! Что происходит? Как можно было скрывать от нас столько лет?!

Валентина Федоровна долго молчала, собираясь с мыслями, и наконец заговорила, хоть и не очень уверенно:

– Это было так давно… и настолько не имеет значения… Для какого такого интереса тебе надо… Я вас обеих абсолютно одинаково считаю своими дочерьми…

Роза не выдержала и перебила:

– Я никогда и не сомневалась, но… Просто каждый человек имеет право знать правду о своем происхождении.

– Ну, хорошо, – вздохнув, кивнула Валентина Федоровна. – Я же рассказывала, Роман погиб вместе со своим другом Михаилом…

– А его девушка была беременной? Она отказалась от ребенка? И ты взяла Жасмин? – решила помочь матери Роза, понимая, что каждое слово дается той с трудом.

Валентина Федоровна долго и пристально смотрела на Розу. А потом произнесла через силу:

– Я не говорила, что не родная Жасмин… Ох, зря ты затеяла этот разговор! Беременной была я. А вот у Соболева имелась маленькая дочка… Оставшись без кормильца, Мишина подруга передала ребенка мне, я оформила опекунство… Непутевая мать… Бог ее осудит, я не могла бросить сироту!

Розалинда была ошарашена заявлением матери. Желая узнать правду, Роза даже не представляла себе, как психологически трудно будет ей вынести эту правду. Мелькнула мысль: «Я так настаивала, потому что была уверена: чужая в нашей семье – Жасмин. И вот оказалось…»

– Это что-то изменит для тебя, Роза? – обеспокоенно спросила Валентина Федоровна.

– Абсолютно ничего, – обняла ее Розалинда и заплакала.

Прошло два года.

Валентина Федоровна от болезни сердца ушла в мир иной. Сестры, и так почти не общавшиеся, и вовсе свели свое общение на нет. После смерти матери Роза рассказала семейную тайну Жасмин, но та, как всегда, отреагировала по-своему:

– Значит, ты и место мое в семье заняла? Любимая дочка оказалась приемышем? Интересное дело!

– Жасмин, я сказала тебе это только для того, чтобы ты поняла: зря ты чувствовала себя «не своей».

– Зова крови во мне нет, не парься. А вот твою совесть сейчас и проверим… Всю жизнь вы притесняли меня, мешали мне жить, как мне хочется, вынудили уйти из дома – мол, я – отрезанный ломоть. А теперь получается, что я больше тебя имею право на наследство нашей, вернее, моей кровной мамочки!

После таких слов Розалинда, чувствуя косвенную вину – ведь она решила сначала, что именно Жасмин не родная дочь в их семье, сделала то, что сделала. Она отдала в пользование Жасмин ту квартиру, в которой проживала c мамой. А еще и дачу, и машину. В общем, все. Одним словом, сделала такой вот жест из разряда, конечно, благородных, но очень глупых.

– А сама где будешь? – улыбаясь, спросила Жасмин, словно ее это действительно каким-то образом интересовало или волновало.

– А я буду жить с мужем, – ответила Роза.

– С каким еще мужем? Ты же не замужем! – рассмеялась ей в лицо Жасмин. – Ой, да неужели? Все-таки собралась выходить за Славика?

– Да, за Вячеслава Владимировича, – подтвердила Роза.

Вячеслав Владимирович Капустин был когда-то одноклассником Розалинды, тупо влюбленным в нее с первого класса. Как говорила Жасмин: «Тупость и серость всегда тянется к прекрасному и совершенному!» Это она о Капустине.

Парень действительно звезд с неба не хватал, учился плохо, но зато был очень хорошо развит физически. Он занимался и борьбой, и плаванием, и еще много чем.

Когда Славик приходил к ним домой, Жасмин представляла гостя так:

– К нам мистер, у которого на лбу написано, что у него одна «пятерка» и та по физкультуре!

Валентина Федоровна и Роза пытались ее урезонить, но куда там! Жасмин все время издевалась над сестрой:

– Ты завела себе личного телохранителя? Этот телок ходит за тобой, как привязанный…

Розе и самой не очень нравилось общество Славы. C ним было скучно, но зато ее за все годы учебы никто не обижал, не обзывал и не дергал за косички, так как это было чревато встречей с увесистым кулаком ее друга.

После окончания школы Капустин куда-то исчез. Писем он ей, конечно, не писал. На что Жасмин не могла не отреагировать в своей обычной манере:

– Он же не умеет писать! Ты что, не знала? А компьютер, электронная почта и прочие «дьявольские ухищрения» не для твоего парня, это точно.

А Капустин, оказывается, учился в академии физической культуры, участвовал во многих соревнованиях, стал мастером спорта международного класса по плаванию, получил разряды по борьбе и волейболу. Но дальше по спортивной линии не пошел, тренер из него не получился бы – парень был слишком косноязычен. И вот несколько лет назад он вернулся в родные пенаты, чтобы стать… инструктором по физической культуре для отдыхающих.

Конечно же Славик сразу пришел к Розе. Капустин выглядел очень представительно, даже привлекательно – высокий блондин с широченными плечами и мускулистым, сексуальным телом. На него засматривались и девушки, и женщины. Роза не понимала, почему он так и продолжает сохнуть по ней. Самой же ей по-прежнему было с ним неинтересно. Одним словом, как было в детстве, так и сейчас ничего не изменилось. Но даже Валентина Федоровна смирилась с вечным присутствием Славы в их жизни.

– Все-таки придется тебе, Роза, за него замуж выходить.

– Что значит – придется?

– А за кого еще? Рядом с тобой так никто и не появился за все эти годы!

– Но я его не люблю!

– Когда женщине за тридцать и биологические часы начали свой последний отсчет, имеющимися в наличии женихами не раскидываются. А что? Люблю – не люблю… Ты же не Жасмин, легко шагающая по жизни и по мужским сердцам. Ты все равно одна не сможешь, – давала мудрый совет мама.

– Не смогу…

– Я же знаю вас двоих лучше, чем вы себя. Послушай совет матери. Конечно, хорошо было бы, если бы в твоей жизни появился мужчина, способный всколыхнуть твое сердце, зажечь огонь в глазах, заинтересовать твою светлую и умную голову… Но таких мужчин мало, они – исчезающий вид. Это как эдельвейс… В тридцать с лишним если подобные и есть, то давно уже являются чьими-то порядочными мужьями.

– Я уважаю порядочных мужчин.

– Вот! В общем, замкнутый круг, моя дорогая. Допустим, влюбишься ты в порядочного… Но ведь если он ответит на твое чувство, ты же его автоматически разлюбишь – мол, изменяет жене. А если мужчина останется верным супруге, ты будешь его любить и медленно угасать, умирать от тоски и женского несчастья. Нравится такой вариант?

– Нет.

– А раз нет, то бери этого доброго, хорошего парня, влюбленного в тебя с детства, и будь счастлива. Роза, ты состоишься хотя бы как женщина, как мать! Слава красив, статен, у вас будут красивые дети. Ты ведь хочешь иметь детей?

– Да.

– Вот! Об этом и думай. Роза, не будь воблой! Дети сами по себе не появляются. Для начала ты должна «зажечь» с таким вот, как Слава, хотя бы…

– Мама, ты за такого сама собиралась замуж, но тем не менее сбежала от него.

– В моей жизни появился Роман. У тебя сейчас есть кто-то, похожий на него?

– Нет.

– У тебя есть время ждать такого?

– Нет.

– О чем тогда речь? Выходи за Капустина – он доказал свою любовь многолетней верностью!

– Но это неправильно, мама… – канючила Роза, которой не нравилась перспектива стать женой скучного Славика.

– Никто не знает, как правильно. Разные люди, разные ситуации…

А потом…

Потом Валентина Федоровна умерла, и Розу поддержал только Слава. Немного придя в себя от горя, она восприняла одобрение мамой многолетнего ухаживания Вячеслава как ее последний наказ. И через год после смерти мамы дала ему согласие на брак.

– Да? – округлил глаза Слава, словно испугавшись.

– Ты не хочешь? – уточнила Розалинда, уже рассердившись на себя из-за того, что ей пришлось предлагать мужчине жениться.

– Я?

– Ну а кто?

– Я… я даже не верил, что ты когда-нибудь… я уже и не мечтал… я уже и не надеялся… – замямлил Капустин.

– Надежда должна умирать последней… – заметила Роза. – Так ты согласен?

– Согласен на что?

– Жениться на мне! – начала закипать Роза.

– А… Ну, конечно, согласен. Я и не мечтал, я и не наделся… – все переминался с ноги на ногу Слава, потупив взор.

– Хватит! А ты мне скажешь чего-нибудь? – улыбнулась Розалинда, скинув с плеч тяжелый груз и радуясь, что она все же решилась и произнесла сакраментальные слова вслух.

– Что сказать? – тупо заморгал Славик.

– Что-нибудь типа «Я люблю тебя!». Или: «Я подарю тебе кольцо».

– Конечно! – радостно улыбнулся Слава. – Я люблю тебя!

– Спасибо, – вздохнула Розалинда. – Значит, будем готовиться к свадьбе.

К слову сказать, старшие Капустины очень обрадовались этому событию.

– Очень хорошо! Такая славная девушка, наш сын давно в нее влюблен! Врач и спортсмен! Будете работать вместе в каком-нибудь санатории! Мы в загородном доме будем жить, а вам городскую квартиру оставим! Такая красивая пара! Наконец-то мы внуков дождемся! – восклицали родители Славы.

– Ты, Розочка, одна осталась, сиротинушкой. Славная была женщина Валентина Федоровна! Вот и входи в нашу семью, будешь нашей дочкой, – раскрыла свои объятия для будущей невестки мать Славика Галина Николаевна.

Так что с будущей свекровью Розе повезло.

После столь судьбоносного в жизни Розалинды решения прошел год. Пять раз жених и невеста доходили до загса, и пять раз Роза находила причину, чтобы отложить бракосочетание. То она забыла паспорт, то плохо себя почувствовала, то выпал нехороший месяц и несчастливое число, то еще что-то.

Становилось уже неудобно перед людьми – сотрудниками в санатории, соседями, родителями Славика. И наконец-то заявление было подано.

Розалинда вздохнула с облегчением во второй раз, словно снова смогла переступить через что-то очень важное, что двинуло ее вперед. И тут уже началась серьезная подготовка к свадьбе, которая должна была состояться в городе Семигорске в середине апреля. А наступил уже март.