Текст книги "Большой секрет, или Всемогущий Шар. Фантастика"

Мозг разгадал самую большую загадку, что не давала ему покоя ни дня в этом мире, с тех пор, что он себя помнит. Но, также понимает, что это ещё не всё…

Они, весь их плоский мир, земля – находятся в чьей-то компьютерной системе. Они не настоящие. Здесь только их разум, а где же материальный мир?

Вроде, он уже уверен в своей догадке, но не зря же ребята пошли на кладбище. Там все, что они смогут узнать и даст истинный ответ.

И чтобы познать ещё больше, находясь в кромешной темноте, в спалённой им комнате, он попытался обнажить, зовущую к себе в постоянном движении мелкими цифровыми частицами массу, останки старика, стирая с колбы чёрную гарь.

Гари настолько много, что руки просто размазывали её безрезультатно из стороны в сторону. Он снял стекло, раздражённо отбросил в сторону. Когда звон бьющегося стекла утих, он сосредоточился на массе всем своим существом. Ну, что мне ещё сделать? Чтобы понять, что ты хочешь мне сказать?

Он схватил массу и импульсивно натянул себе на голову. Может от раздражения, как это бывает (когда не знаешь решения задачи, стучишь себе по голове задачником или кулаком), интуиция сработала, но не совсем вышло то, что надо.

Он зажмурил глаза в ожидании. Наблюдая сквозь веки цифровое мерцание, больше ничего не произошло и, он не познал ничего нового.

Снял светящуюся массу с головы, боясь засмеяться над своим идиотизмом и задохнуться от её натекания на нос и рот.

Вытянул руки с массой вперёд, как будто пытаясь разглядеть её под другим углом, в виде джина и загадал желание. Раз я в системе, значит, я и всё вокруг состоит из цифрового слога. Я хочу видеть эти цифры. Как это сделать? То есть, увидеть мир в истинном обличии. Чтобы вникнуть и начать управлять.

Он смотрел на массу, на её частицы, на цифры, как на магический силуэт и беспрерывно думал. Но, что-то ничего не придумывается. Он устал. Голова разболелась. Руки начало трясти, что захотелось и массу бросить о стену и посмотреть, как она будет стекать.

Наконец-то он решил сдаться. Всему своё время. Надо найти из темноты выход. Хоть масса и мелькает частицами, света не даёт. Вытянув одну руку перед собой, он осторожно двинулся вперёд, прижимая другой к телу массу, то и дело поднимая колено, чтобы та не вытекла на пол. Так на ощупь он искал выход, в надежде, что обгоревшая занавеска осыплется при первом его прикосновении и будет свет с тоннеля. Что и произошло.

Когда он ввалился в ярко освещённое помещение, где есть ещё входы к кораблю, к пустоте и к жилому обиталищу, будто вырвался из чёрной гущи потухшего ада, его осенило….

В памяти всплыл момент, когда, дотрагиваясь этой массой до чего-либо, на этом чём-то расцветают цветы.

Он немедленно присел посередине помещения, возле носилок с камнями, сложив ноги по-турецки. На них положил массу, не выпуская из рук, ещё крепче обнимая. Спиной почувствовал лёгкое волнение воздуха. Это бабочка-рышик облетела его, сделав круг и аккуратно сложив крылышки, пристроилась напротив него на камень, словно зритель перед чем-то очень важным. Это знак. Пронеслось в его голове.

Глубоко вздохнув, попытался отщипнуть кусочек. Не так-то просто. Пришлось попотеть. Даже пустить в ход зубы. Удалось! Ненадолго, масса выскользнула и стекла обратно в общую. Приложив ещё усилий, оторвал новый кусочек и отскочил подальше от общей массы, оставив её на полу. Теперь он попытался разглядеть её на ладони перед тем, как сделает задуманное. Частица будто ожила и маленькой капелькой потекла по изгибам ладони в сторону массы, норовясь сбежать. Он скорее поймал её ртом и зажал зубами. Попытался сглотнуть не раздумывая. Живучая частица оказалась. Она борется, встав поперёк горла. Не дав себя сглотнуть, словно набралась сил и начала подниматься вверх. Так как рот закрыт конкретно, потекла в носовую часть. Она рванула к выходу. Но Мозг не растерялся, хотя происходящее безумие его шокировало. Он зажал нос обеими руками и не разжал бы их даже под страхом удушья от нехватки воздуха.

Его щёки раздулись и покраснели. Он держался героически. Ещё чуть-чуть и улетит в отключку. Частице ничего не оставалось, как подняться ещё выше, в поисках выхода. Она вышла к мозгу и слилась с ним, опьянив хозяина.

Руки сами упали, освободив нос и рот. Он не чувствовал боли и крови, сочившейся из носа, от его крепких зажимов. Он жадно глотал воздух и потерял сознание.

Очнулся он жутко голодным. В голове бардак. Масса лежала возле него. Она потухла навсегда. Бабочка-рышик застыла на месте, перевоплотившись в мумию, сидя всё на том же месте, на камне перед ним. Она умерла.

Ему на это наплевать. Голова кружится. Он обессилен. Стараясь вновь не упасть и не думать о чём либо, он побрёл вдоль стены, перебирая руками в жилое помещение, а там на кухню. Зелёный помощник принёс жёлтую кашу. После чего в голове начало понемногу проясняться.

Не прошло получаса, как перед ним всё встало в ином свете. Много светящихся цифр, сплошные массы вокруг. Теперь он сможет многое прочитать и понять. Главное вникнуть и научиться распознавать, где что, а затем, как пользоваться. Но для начала нужно определить порядок и конкретные цели.

Он вспомнил о друзьях на опасном задании, радуясь, что наступило полноправное утро, они вот-вот должны объявиться тоже с новостями, даже припозднились как-то немного.

Цифры заговорили.

Не успел он понять, как, его мозг уловил тревожную цепочку цифр, тянущуюся от дома, по всему прошедшему пути до друзей. Оказалось, что им потребовалось гораздо больше времени на то, чтобы только добраться до задуманной цели. Он в считанное мгновенье пережил всё то, что пережили этой ночью они. И остановился в глазах Миланы. Он ничего не может поделать, поздно. Худшее свершилось. Братья погибли.

Она осталась одна. Они её спасли ценой собственной жизни.

Он видит всё, что видит она. Но пока не может понять, что делать и как ей помочь, даже не знает, как с ней связаться. Она сейчас в сложной ситуации. Надо скорее решать эту задачу.

Он знает главное – надо выходить из этого нереального мира. Возможно, надо умереть. Если умереть, то правильно, не переходя в системную операцию лунной очистки души, чтобы не умереть в реальности и не зависнуть здесь, в этом мире. Или найти другой, более безопасный выход, что кажется не возможным.

– Тебе честно сказать?

– Да. – Сглотнула Милана, прячась за углом очередного дома, нажимающему на выключатель рышиков Добрыне.

В этот момент Максим махнул рукой, они побежали к другому дому. Человеческие строения заканчиваются и видны меж ними волны гор.

Когда они нырнули в траву по размеру не достающей и до пояса, надежды на спасение как увеличились, так и померкли. Со всех сторон города завыла душераздирающая сирена, нарушив плановый отдых.

– Бежим! – мгновенно скомандовал Максим. Поняв, что этот звук именно по их душу, а не просто так для увеселения народа. Они рванули что есть сил через поле, как можно скорее к кустарным зарослям, виляя по холмистым волнам. Мысленно благодаря шар, что здесь не велись озеленительные уборки и посадки продуктов. И то и дело оглядываясь – нет ли слежки, не заметил ли кто их.

Пробравшись в самую гущу кустарников, как можно дальше и ближе к кладбищу, они дали себе передышку, присев на землю и прислушались. Суета города доносилась до них смешанным эхом.

Поднявшись чуть над холмом и, не вылезая из зарослей, перед ними открылся мигающий красным, словно охваченный пожаром город. Город как живой, перемещавшиеся толпы в поисках сбежавших, оживили его. Зрелищное событие, но времени в обрез. Надо действовать по плану.

– Так что ты мне там про честность говорил? – Напомнила Милана Добрыне недавнишний разговор, как ни в чём небывало, даже попыталась улыбнуться.

– Мы с Максимом дальше дома на выходе из тоннеля никогда небыли.

– Ха. Ладно, всё с вами понятно. Это и не важно. А почему сработала сирена? Может всё-таки не по наши души?

– По наши. – С полной серьёзностью и без доли желания улыбаться утвердил Максим, даже злясь на её глупость улыбаться в опасной ситуации. И добил их веселье аргументом, который его мучил весь путь через город до холмов. – Мы шли, оставляя следы. Дохлых рышиков.

– Вот чёрт! – схватился за голову Добрыня и оцепенела Милана.

– Бог с ними. Идём на кладбище и найдём родителей. На крайний случай выкопаем любую могилу, чтобы понять, как и что там хоронится. А затем, двинемся не назад, как было запланировано в начале, а в лес. Назад уже не сможем. Их тут сейчас тысячи налетят и набегут. Домой в обход отправимся.

– Ты прав. – Согласились они одновременно и брат и Милана.

Совсем раннее утро. Почти ещё ночь. Сквозь сладкие сны и гущу убаюкивающей темноты в уши прорезалась мощная тревожная городская сигнализация. С улиц красные мигания охватили сквозь окна лихорадочным огненным сиянием.

Жена соскочила с кровати первой и побежала, наспех накинув халат, во двор, узнать, что случилось.

Герман как ребёнок, не желавший расставаться с неоконченными снами и уютом тёплой постели, зарылся как можно поглубже под одеяло в подушку. Но спрятаться от реальности надолго не удалось. Жизнью трепещущие пушистые одеяла открыли его, по чьей-то команде (шара конечно), во власть пробудившемуся миру.

Значит, произошло что-то очень серьёзное, если шар велел всем выйти на улицы. – Пронеслось в его голове. – Надо быть таким как все.

Но, всё ж не торопился, решив сначала одеться. Натянул первые попавшиеся брюки и рубашку. Лениво вковырял ноги в туфли и потирая сонное лицо ладонью одной руки, почёсывая затылок другой, вывалился на крыльцо, всё так же лениво потягиваясь и зевая.

Моргающая краснота сильно била по глазам. Когда глаза немного свыклись и организм проснулся, он вслушался и услышал. Он впервые подобное услышал. Точнее с детства впервые. Когда он был маленьким, он всегда его слушал вместе с родителями. Пока не появилась девочка, которая отрезала его от этого. Он успел уже забыть. Забыть его голос. Дряблый и булькающий, какой-то механический голос шара.

Шар телепатически вещал всем и каждому находившимся на улицах, сквозь красноглазых патрульных и собственных рышиков. В то время как его рышик лениво сидел на хозяйском плече, с полным пофигизмом к происходящему. К счастью хозяина, никому нет до него никакого дела.

Шар вещал, что на улицах найдена вереница убитых патрульных. Тропа из их трупов ведёт за город на холмы с одной стороны и на посевные поля с другой. Но если преступники ещё в городе, все люди и живые существа должны бдеть и найти преступников, чтобы отдать в руки правосудия.

Когда вещание прекратилось и, все вокруг засуетились, кидая зоркие взгляды во все стороны, углы и кусты, он вновь непроизвольно зевнул, потягиваясь и, хотел уже вернуться в уютную постель. Взгляд жены пригвоздил его на месте, приказывая действовать как все. Он виновато отвернулся, бросив последний взгляд на дом, побрёл глядеть куда попало ничего не видя. Она тоже потеряла его из виду, увлеклась поисками неизвестных ей.

Он брёл в куче-моле себе подобных под красным миганьем в неизвестном направлении. В надежде чтобы всё побыстрее закончилось. И тут он понял каким-то внутренним миром чутья – Милана! Заметив собственное оцепенение, он быстренько встрепенулся и преобразился в таких как все, но с определёнными знаниями и намерениями. Глядя вперёд определил куда ведут его ноги – к холмам за городом, где обрывалась тропа из мёртвых патрульных мигалок.

Моя судьба – ломаный путь к воссоединению чего-то, чего я не понимаю. – Думал Герман уже в бегу, осознавая и открывая в себе новые поэтические черты, и вдохновлялся, вселяя в себя ещё больше желания на незамедлительные действия по наитию:

Я не для счастья создан миром,

Пусть и есть здесь скрытая обида,

Я ключ, который должен быть,

Чтоб в мир другой ей дверь открыть!

Он должен это сделать, он должен успеть открыть ей глаза и рассказать про существование пристанища самого шара. О том, что тот так же жив, как и все, что его можно застать врасплох, когда пустит свои щупальца как корни в воду в озере и будет питаться. Шар уязвим. Он должен сообщить его место, нахождение и рассказать, что узнал от своей жены. Что надо, всего лишь прислушаться и услышать его голос, а тем более с даром Миланы, как ему казалось, должно быть всё на много проще. Она умная девочка всё поймёт и придумает что к чему. Это всё надо немедленно ей рассказать, потому что через несколько часов, после завтрака он пойдёт к нему туда на его великие водопады и будет молиться. Он исчезнет и на его месте будет новый Герман, без памяти старого.

***

Пока он бежал сквозь живое месиво людей и рышиков, его глаза искрились счастьем, а на губах играла блаженная улыбка. Он ничуть не сомневался, что встретит сегодня Милану. Все рышики между собой перемешались, как фонарики жёлтого и красного света, над головами мечущихся в поисках преступников людей.

Рышики сталкивались, нанося друг другу не значительные повреждения, но этого было достаточно, чтобы отвлечься и потерять подопечного человека. Пусть ненадолго. Так как, светящие жёлтым светом рышики, теряли время на поиски хозяев. Затем найдясь, начинали искать неизвестных преступников заново.

Ему это всё даже нравилось, доставляло какое-то наслаждение. Хотелось успеть выйти на вершины холмов и увидеть происходящее во всей красе. Зная, что этого никогда не было раньше и не повториться в скором будущем. И возможно, что этот великий день Миланиных свершений, может стать для него последним.

Когда он выбегал из-за последних домов, прорываясь сквозь траву к холмам – обернулся. Красные рышики стали отделяться от жёлтых. В голове что-то перещёлкнуло, улыбка слетела с лица и перебирая в голове кучу сомнительных вопросов без ответов побежал в холмы с ещё более сильным рвением. Его подгонял страх.

Сюда ли в действительности она побежала? Зачем? Здесь сплошные заросли и большое кладбище, до самого дремучего леса. Он настолько древний и заросший, что даже при желании в него не попадёшь. Он стоит великой стеной, будто картинка с наклеенными живыми и давно высохшими ветвями. Может от безвыходности она сюда ушла? А может мёртвые рышики и вовсе ложный след?

Несмотря на одолевавшие сомнения, он твёрдо бежал вперёд, вспоминая объяснения супруги. К шару сквозь заброшенный лес прорублен специальный особенный путь. Он украшен по всей длине цветущими арками. За ним постоянно следят и ухаживают зелёные, под бдительным наблюдением рышиков, которые ходят, размером с человеческий рост. Они стоят вдоль всего пути фонарными столбами и всё что видят, сообщают шару на своей мысленной волне.

Они выбежали из зарослей и прямиком направились на кладбище. Небо начинало рябить от прорывающихся солнечных лучей, гоня мрачную и длинную ночь на покой.

Максим на ходу достал из нагрудного кармана листочек с каракулями Мозга и схематичными набросками кладбища, с выделенными местами захоронения их родителей. Теперь уже более уверенно, по указанному направлению устремились, виляя вдоль различных надгробных построек и их насаждений, в виде деревьев и клумб с цветами.

Они бежали без оглядки, не тратя на это драгоценнейшее время, и без того много потерянное. Но, если бы всё ж обернулись, то заметили бы что буквально по их следу бежит человек – Герман. Далековато, но различимо. Так же заметили бы, что в городе огоньки стали меньше светить и мешаться между собой. Они начали отслаиваться, отсоединяться. Красные от жёлтых. Это началась разведывательная операция вокруг города. Красные отсоединялись и выходили за границы города небольшими группами, по всему его периметру.

Друзья остановились немного отдышаться, буквально на несколько секунд, в очередной беседке для отдыха. Как увидели летящий через лес биосамолёт. Он тоже живой и дышит, только вместо щупальцев у него огромные крылья, закрывающие большую часть неба над человеком. У него много глаз по всей его длине, так же сзади и спереди. И у него своя особенность. Он перевозчик рабочих зелёных. Он перевозит их сразу большое количество за счёт выращенных на брюхе цепляющих крюков ввиде скручивающихся хоботков.

Они замерли на месте, стараясь не попасть ему во внимание и наблюдали, как он опускал зелёных по одному на каждой могиле.

То, что с раскопками дело провалено, они уже это поняли. Тем более при свете дня это уже не кажется таким интересным и захватывающим. Теперь надо срочно придумать, куда запрятаться и выжить, до очередной ночи, когда никто не будет стоять у них на пути.

Биосамолёт приближался. Они лихорадочно пытались соображать, что делать. Страх накрывал. Казалось уже ничего не сделать.

Он огромной тенью повис над зелёной и колышущейся на ветру крышей – над ними. Они вжались в углы в ожидании опасности и готовые драться за жизнь, не теряя надежды на свою невидимость.

Зелёного опустила перед беседкой, прямо перед ними, чёрная извивающаяся живая верёвка и сворачиваясь в клубочек поднялась обратно на верх. Тень уплыла дальше. Зелёный встрепенулся и принялся за работу, начал обметать мрамор и укладывать в порядок зелень, высасывая сорную траву.

Беглецы облегчённо, что биосамолёт улетел, переглянулись, теперь осталось что-то придумать, чтобы выбраться незамеченными зелёными. А их теперь много. На каждой могилке по одному.

Герман сидел на высоком бугре одного из холмов и наблюдал за рассеивающейся ночью над городом. Он понимал, что беглецов так просто сейчас не найдёшь. Они наверняка спрятались в надёжное и оговоренное заранее место.

Красные рышики рассеивались и возвращались в город. Ему было всё – равно до оставшихся единиц, что кружили возле него до самых кустарников. Видно и этим последним наскучило кружить или поняли, что днём нет смысла искать преступников. И тоже разворачивались в обратный путь.

Всё было хорошо. Все красноглазые разлетелись. Он не заметил, как один из них остановился возле него и воззрел своё любопытное око.

– О! – поворачивая голову к кустам и просчитывая, стоит ли двигаться дальше, наткнулся взглядом на красноглазого рышика Герман. – А тебе чего надо?

Видно не приметив в нём ничего подозрительного, как во внешнем виде, так и в интонации голоса, патрульный полетел прочь в сторону города.

Усмехнувшись вслед улетевшей твари, Герман нехотя оторвал свой зад от земли и, отряхнувшись, двинулся в кусты. Где он уже при ярком солнечном свете обнаружил следы в виде ломаных веток и прорезей в зарослях, проходящих недавно людей – беглецов. Удача ему улыбнулась! Улыбнулся и он, пробираясь вперёд по свежей тропе.

***

Он брёл по кладбищу, не торопясь и напевая себе под нос уже укоренившуюся в его голове песенку из четверостишия, что навеялось в поисках Миланы ночью:

Я не для счастья создан миром,

Пусть и есть здесь скрытая обида,

Я ключ, который должен быть,

Чтоб в мир другой ей дверь открыть!

…

Иду я следом за тобой

Иду сквозь сумерки и призрачный огонь

Гоню улыбкой страхи прочь

Несу тебе я к жизни ключ

Я догоню тебя хоть в день, хоть в ночь

Молю тебя лишь об одном

Дождись меня за тем кустом, холмом, мрамором, крестом….

На последней строчке его будто заклинило и, он стал перечислять всё, что видит по пути, в надежде встретить её там.

Зелёный ещё ни разу не обернулся, усердно работая над надгробием. Он даже не догадывается, что рядом с ним есть ещё кто-то.

Все троя переглядывались и пожимали плечами. Не могли никак ничего придумать. А время идёт. Зелёный наверняка зайдёт и сюда в беседку для отдыха, или чтобы навести порядок.

Милана отошла от стены и присела на скамью в центре, рядом со столом. Максим покрутил у виска и махнул рукой, чтобы та немедленно вернулась назад. Она не стала искушать судьбу и послушалась, больше переживая за возможные последующие действия опасающегося за них Максима. Тут же он подал знак ладонью замереть на месте. И они прислушались.

К ним приближались человеческие неторопливые шаги. Они напряглись. Мужской голос. Он что-то бормотал или напевал непонятное себе под нос.

– …могилка, куст, беседка! – Обрадовался мужской голос. Милана узнала его, но не успела ничего произнести, как Максим молниеносно схватил идущего к ним Германа за шею и заволок в беседку. Зелёный не успел ничего понять. Но он слышал голос и не обращал внимания.

Милана подскочила к душащему Максиму Германа и начала отнимать его руки от шеи, объясняя шёпотом скорее, насколько это возможно, пока ещё не поздно.

– Это Герман! Он свой! Он свой. – Повторила она, когда Максим отпустил хватку и Герман потирал шею, радостно улыбаясь, будто его никто не душил.

– Слава небесам, я вас нашёл. – Радостно воздел он руки к верху.

– Мы тебя могли убить! Что ты здесь делаешь? И зачем нас искал?

Со слезами на глазах она его крепко обнимала и осыпала вопросами.

Тут заглянул к ним зелёный и встал на проходе изучая их. Герман, поняв, что происходит, не растерялся и завёлся на ходу, спасая беглецов.

– Ну и вопросики у вас друзья. – Засмеялся он. – Это же кладбище! А на кладбище у всех есть к кому приходить. Вот и у меня есть родственники. Я к ним и иду. А вы чего думали, что только у вас здесь кто-то похоронен.

– Точно! – дельно засмеялась в тон Милана. Братьям пришлось улыбнуться и обнять Германа, по-братски похлопав по спине.

Зелёный отвернулся и вновь, как ни в чём небывало принялся за работу. Пронесло. Но, Герман напомнил им о главном, что не успел или не сообразил заметить зелёный, но потом обязательно заметит. Он, молча, погладил собственного рышика, сидячего на плече. После чего все трое скорее стали снимать рюкзаки и отдирать от них всё ещё спящих рышиков.

– А теперь предлагаю прогуляться к могилам моих родственников.

Они вышли неуверенно и боязненно, что их вот-вот схватят. Герман всячески их подбадривал то улыбкой, то указывая в стороны, зовя посмотреть, какая красота вокруг. Тем самым давая понять, что если вести себя естественно, то на них никто не обратит внимания. Они будут обычными людьми, прогуливающимися в хороший день к ушедшим в иной мир любимым людям.

– Вот и всё! Всего-то. – Пожав плечами, улыбнулся он друзьям, почувствовавшим возможность передвигаться свободно. Но, всё ж надо быть начеку. Мало ли с кем ещё судьба сведёт и с чем столкнёт.

Они все шли и улыбались. Герман как, между прочим, предложил им пойти к центру кладбища. Дав понять неулыбающимися глазами, что так действительно надо. Там стоит большая и красивая цветущая оранжерея. В её центре бьёт небольшой фонтан. Там есть скамьи для отдыхающих и даже подают еду зелёные. Что было даже кстати. Все очень проголодались.

– А также там есть возможность поболтать по душам. – Закончил он. И они отправились туда.