Текст книги "Новогоднее (не) счастье в Академии Магии"

Глава 11

Тея Арди

Когда занятие заканчивается, все адепты выдыхают с нескрываемым облегчением. Предмет, на самом деле, трудный, хоть и нужный, но после него всегда голова похожа на зигзаг.

Выходим мы с ведьмами из аудитории, переговариваясь ни о чём, проходим в главный холл и замираем памятниками самим себе. Как бы корни не пустить.

А всё из-за того, что какой-то шутник решил академический журнал «Выдающиеся адепты «ВАМ» продемонстрировать в большой иллюзорной проекции.

Точнее если объяснить, то кто-то сделал иллюзию каждой странички журнала размером от пола до потолка. А холл академии, на минуточку, все восемь метров и теперь все странички журнала сменяют друг друга, являя адептам и преподавателям художества ведьмочек.

Ну-у-у, то, что это ведьмины художества только сами ведьмы и знают, остальные-то не в курсе.

И вот странички академического журнальчика демонстрируют шедеврального Родана Тариона с рогами, как у козла – длинными и чуть загнутыми назад; клыки, с которых кровь капает; длинный и толстый хвост, почему-то чешуйчатый и с гребнем, как у крокодила; когти хоть и длинные, но грязные, будто он ими землю вспахивал; а на ногах – копыта. Глаза у мага – алые и сверкают как магические светильники, брызгами света расходятся по холлу. Фон за адептом эпичный – академия охвачена огнём.

У меня слов цензурных не находится от этого зрелища.

– Очень… колоритно… – выдавливаю из себя и понимаю, что Родан меня прикопает где-нибудь под деревом, может даже плюнет на наш контракт после такого-то.

И даже знаю, кто автор сего художества – Джозефина, огненная ведьмочка. Она из всех нас единственная, кто шикарно рисует.

– Ну-у-у… кто-то постарался, – произносит Шейла и хмыкает, когда страница иллюзорного журнала перелистывается и адептам является другой старшекурсник.

Тоже великолепно обрисован. Похож на пожёванную муху.

Страницы листаются дальше и дальше… Все десять адептов, включая Родана Тариона вышли на ура.

По холлу сначала пробегают приглушенные смешки, а под конец адепты открыто ржут.

А когда в холл входят адепты, с сего дня ставшие ещё более крутыми «звёздами», все переключают взгляды с журнала на них и все как один гогочут.

– Ха! Это тебе за ручного питомца, – тихо произносит Айрис и удовлетворённо сверкает глазками на одного из адептов-надзирателей.

Остальные ведьмочки тоже довольны, ведь адепты, которые ректором были приставлены к нам, внимательно рассматривают гигантскую иллюзию перелистывающегося журнала и, глядя на свои улучшенные «портреты» медленно покрываются красными пятнами. Жаль, среди них нет Родана. А может и к счастью.

А ведь помимо гигантского журнала есть ещё и обычный, который в кои-то веки был разобран всеми адептами не по одному, а по несколько экземпляров! Нам с ведьмами удалось один урвать. На память.

В общем, это был успех.

С каждой новой шуточкой про опозоренных адептов напряжение в холле становились всё явнее и плотнее.

А впереди ведь ещё один трюк – стриптиз!

Эх, и куда пропал Родан? Женская половина академии была бы счастлива, узреть его без штанов.

Хотя… он же в курсе наших затей. Уверена, что подстраховался сволочь. Правда, журнал отчего-то не тронул… Загадка.

– Кто автор этого убожества?! – усиленным магией гневным голосом рявкает кто-то из обиженных адептов и указывает на иллюзорный журнал.

– Это мой гад верещит, Рендал Оз, – произносит со счастливой змеиной улыбкой Мариэль. – Так ему.

– КТО?! – повторяет адепт.

На его рёв все присутствующие снова громыхают смехом, от которого адепты просто звереют. Вот уже магию в руках перекатывают…

Мы с ведьмами переглядываемся, довольно усмехаемся и пожимаем плечиками. Иллюзию точно никто из нас не делал, так что мы тут точно ни при делах.

– Что здесь происходит?! – строгим и рассерженным тоном вопрошает явившийся пред наши очи разгневанный ректор.

Сразу все умолкают и затихают.

Элранд Анграэн – некромант, сильный тёмный маг и ректор Высшей Академии Магии обводит всех присутствующих просто убийственным взглядом, отчего мгновенно хочется стать невидимкой.

И в этот грозный момент, как по закону подлости, одежда на адептах, которым мы напакостили, просто напросто исчезает.

Вжух! И нет на парнях ни лоскуточка.

Адепты и преподаватели как один ахают и охают.

Девушки сладко вдыхают и расплываются в радостных улыбках от увиденного.

А опозоренные адепты, не сразу сообразив, что такое происходит, становятся красными как помидоры, отправившиеся на борщ, когда узревают свои обнажённые тренированные тела.

Они жалко ладошками прикрывают свои хозяйства, мускулистые ножки скрещивают и ругаются, как, наверное, матёрые разбойники и слыхом не слыхивали. Я пару фразочек запоминаю. Пригодится. Мне ещё с Роданом дела иметь.

И вот уже ректор не просто в гневе, он раздраконен. Глаза дёргаются и сверкают потусторонним огнём, губы поджаты так плотно, что их просто невидно на бледном аристократическом лице. Он щёлкает пальцами и открывает портал в свой кабинет со словами и тоном, от которого мороз по коже:

– Живо убрались с глаз моих!

Сверкая подтянутыми и аппетитными задами под шуточки адептов, смешки и фразочки про наливные яблочки от девушек, бордовые и пылающие яростью адепты, ускакивают через портал.

– Ах, как жаль, такие славные сладкие мальчики… – вздыхает кто-то из адепток. Или преподавательниц. На это зрелище даже пожилые магини явились.

– Эротические сны мне теперь обеспечены надолго, – томно произносит другая.

– Вот бы сделать конкурс на самую шикарную попку адепта… – хихикает ещё кто-то.

– И навсегда одарить несчастного этим «высоким и почётным» званием! – ржут парни.

– Тишина! – рявкает ректор. – Уймитесь!

Наступившая тишина буквально оглушает.

Ректор уничтожает иллюзию журнала, а после буквально пронзает своим убийственным взглядом конкретно мою скромную персону и при всех ядовито произносит:

– Уважаемая адептка Теодора Арди и Ко…

Делает театральную паузу… Вот же… подстава!

Все взгляды тут же обращаются на меня и моих подруг. А ректор, чтоб ему до конца дней икалось, рявкает, как укушенный бешеным ёжиком:

– Немедленно в мой кабинет!

И сам тут же уходит через портал. А нам, значит, надлежит топать на своих двоих через толпу адептов и преподавателей, которым ректор явственно указал, кто затеял всё это. Ну, ректор!

Кто-то из адептов злобно сплёвывает (а ещё аристократы, называется):

– Ведьмы, что с них взять.

И пока толпа не до конца сообразила, что с нами делать – убить, помучить или отпустить с миром, хотя последнее нереально, Шейла первая принимает правильное решение и говорит, чтобы слышали только мы:

– Ведьмочки, быстро по мётлам и валим!

Дело за малым: выхватить из кармана верную подругу-метлу, бросить её на пол, чтобы она ударилась и активировалась, запрыгнуть на неё и вовремя слинять, пока звездюлей не дали.

* * *

Мы с ведьмами влетаем на ректорский балкон, и я как самая храбрая (крайняя), вежливо стучусь, чтобы нас впустили.

Ректор с непередаваемым выражением на лице распахивает двери и впускает нас. Но отчего-то у меня появляется мысль, будто мы в логово зверя входим, и выбираться придётся с боем, возможно и с боевыми травмами.

Но это всё лирика.

Ректор зол. Хотя, это очень мягкая характеристика его состоянию. Правильнее будет сказать, что он в бешенстве, пылает яростью и едва сдерживает свой тёмный некромантский дар, чтобы всех ведьмочек не отправить в мир загробный.

Короче, атас.

Помимо ректора в кабинете топчутся одетые в безразмерные чёрные хламиды опозоренные адепты. Судя по их зверским рожам и сжатым кулакам, уходить, действительно придётся с боем.

Мы с подругами лица держим и со вздёрнутыми подбородками гордо проходим вглубь кабинета, встаём напротив парней и как примерные ученицы ведической академии складываем ладошки перед собой и ждём, что же нам поведает разгневанный глава ВАМ.

Взгляды девяти парней и ведьм скрещиваются, как на дуэли.

Ректор, точно палач, тщательно выбирающий оружие, даёт нам время впечатлиться, набояться как следует и потом во всём сознаться.

Ну-у-у… Пусть думает, что мы дрогнули и уже боимся-боимся. Когда как на самом деле чхать мы хотели на угрозы ректора и адептов. Пусть выгонят нас из академии, и мы с огромной радостью вернёмся домой.

Ректор не спешит отчитывать нас. Он вообще не спешит. Медленно обходит свой гигантский стол, заваленный бумагами, папками, книгами, жалобами, кляузами… Прислоняется к столу и складывает руки на груди. Обводит взглядом ведьмочек. Особенно долго смотрит на меня, но я стойкая и не отвожу взгляда. Ректор переводит взгляд на парней, но они удостаиваются мимолётного внимания. И лишь после игры в гляделки, магистр тёмной магии и наш ректор Элранд Анграэн говорит:

– Вам адепты, огромный жирный выговор за сегодняшнюю ситуацию. Я разочарован и очень хорошо подумаю, какое наказание вам назначить.

У парней вытягиваются лица, и адепты становятся похожими на детей, которых незаслуженно обидели, оскорбили и вообще, отняли и растоптали их любимую игрушку.

– Но господин ректор! Нашей вины здесь нет! Ведьмы, эти исчадия бездны должны понести самое суровое наказание! – открывает рот один из старшекурсников. С виду симпатичный рыжеволосый маг, но его глаза полыхают злобой и яростью, отчего хорошее впечатление сразу меняется.

Я тебя запомнила, сссу…!

Взглянула на подруг и увидела, что сильнее всех злится Катерина. Угу, значит, этот гад к ней приставлен. Катюша с ним разберётся. Не будет больше этот тип варежку на ведьмочек разевать.

– Именно! Эти… ведьмы нас опозорили на всю академию! – рычит и явно с трудом сдерживается, чтобы не обложить нас пятиэтажным матом черноволосый и смуглый адепт.

Тоже в глаз получит.

Парни гудят и соглашаются. Мол, да, все беды от нас, от маленьких и беззащитных ведьмочек, которые вообще-то стоят, слушают и рты, как эти адепты не раскрывают, ор возмущения не устраивают, истерики не катают, точно базарные бабы.

Мы, на самом деле, можем и одним взглядом поставить на место или с правильной интонацией произнести пару слов, чтобы болван побежал организовывать собственные похороны.

Ректор глядит на адептов таким красноречивым взглядом, будто перед ним не выпускники и сильные маги, а тараканы, которым головы оторвали, а они продолжают бегать и раздражать своим отвратительным видом.

– Вы были приставлены к ведьмам, чтобы не допускались подобные ситуации, – произносит ректор, раздувая от злости ноздри и испепеляя адептов взглядом своих некромантских тёмно-зелёных глаз. – Вы и только вы виноваты в сегодняшней нелепости. Вы опозорили не только себя, свои имена, семьи, но и саму академию!

В конце фразы ректор рычит не хуже разозлённого матёрого волка. Металл его голоса и тона заставил вздрогнуть всех – и ведьм, и адептов.

Парни нервно сглатывают, но молчат. Вот-вот, лучше молчите, за умных сойдёте. Дебилушки.

– А вы, ведьмы… – разгневанный взгляд ректора пробегает по всем ведьмочкам и вновь застывает на мне, явно стараясь испепелить. Но, увы, я кучкой пепла не осяду и к несчастью ректора, не исчезну.

Снова прямо встречаю тяжёлый взгляд тёмного мага и заставляю себя титаническим усилием воли не опускать и не отводить взгляд, а выдержать очередное испытание.

– …Теодора Арди, я ведь доступным языком вам сказал, чтобы вы больше не вытворяли свои… розыгрыши. В стенах академии я вам запретил что-либо делать, кроме как учиться. Или вы слушали другим местом?

На последних словах парни тихо, но издевательски смеются.

Я начинаю злиться. Подружки тоже скрипят зубами, но оборону держат. Нет, мы не станем выставлять себя истеричками. Мы спокойно выслушаем, потом спокойно составим план мести и всё так же спокойно приведём его в исполнение.

– Я пока не понимаю сути ваших претензий, господин ректор, – произношу холодным и нарочито вежливым тоном.

Адепты аж давятся своим смехуёчками, а ректор хмыкает и с издевкой произносит:

– Только не пытайтесь юлить, адептка. Художества с журналом, его увеличенная иллюзия и раздевание адептов… Именно тех адептов, которые приставлены к ведьмам. Совпадение ли? Я не верю в совпадения. Вы перешли все границы, адептки…

– То есть, вы обвиняете конкретно ведьм? – перебиваю ректора всё тем же ледяным тоном.

Ректор демонстративно закатывает глаза, делает вдох, длинный выдох, кажется, даже считает до десяти и потом произносит:

– Да, адептка Арди, в этих пошлых мероприятиях я обвиняю ведьм, в частности вас. Уверен, что идеи были ваши.

Ведьмочки переступают с ноги на ногу, заметно нервничают, но молчат. Подруги меня знают, потому доверяют вести сложные переговоры по спасению нашей репутации и нашей невиновности именно моей скромной персоне.

– Тогда предоставьте доказательства нашей или моей в частности вины, господин ректор, – заявляю я со всей ведьминской наглостью, на какую сейчас способна.

Адепты испепеляют меня взбешёнными взглядами, даже кто-то шипит ругательства себе под нос.

Ректор смотрит на меня долгим изучающим взглядом и с ухмылкой интересуется:

– Адептка Арди, а с какой такой стати кому-то ещё творить подобные глупости?

Пожимаю плечами и невозмутимо отвечаю:

– Чтобы подставить ведьм.

У ректора от удивления округляются глаза.

Ага, не думал о подобном, верно?

А вот я сейчас выставлю вас, господин ректор, круглым идиотом. Правда, непонятно, чем мне подобная наглость потом аукнется, но в данный момент это будет приятная маленькая месть за то, что приставил ко мне Родана Тариона.

– Смотрите, как идеально всё выходит, – произношу с лёгкой улыбкой, – кто-то делает пакость в духе ведьм и ведьмы за ту пакость получают по первое число. Но этот или эти некто не подумали, что ведьмы народ умный. Поэтому, господин ректор, вы зря на нас думаете. Кто-то другой сотворил…

Взмахиваю руками в неопределённом жесте и договариваю:

– …представление в холле.

И я почти не лгу. Иллюзия журнала – не наших рук дело. Ректор, если и почуял, что я чего-то не договариваю, виду не подал, так как крыть ему было нечем.

Он поднимает одну бровь и хмурится.

Ему не нравится патовая ситуация.

И не знаю, до чего бы ректор додумался или нет, но его магический шар связи на столе, вдруг начинает светиться секретарь деловым тоном произносит:

– Господин ректор, к вам адепт Тарион.

– Пусть войдёт, – отмирает мужчина.

Двери тут же открываются, и входит мой личный кошмар.

Глава 12

Тея Арди

Как всегда Родан Тарион безупречен, бесстрастен, лицо хранит отпечаток аристократической надменности и лёгкой скуки. Но взгляд… Взгляд синих глаз пылает огнём.

Ректор и Родан кивают друг другу и ректор тут же с раздражением произносит:

– Уже в курсе о выходке своей подопечной?

Я сжимаю руки в кулаки, и прикусываю язык, а ведь хочется сказать много «приятного» и «ласкового» в адрес и Родана, и ректора.

Но на самом деле у меня нет особого желания оскорблять кого-нибудь из собравшихся, но ещё меньше я желаю стоять и покорно внимать всей этой дикости. Доказательств нет? Нет. А на нет и суда нет. Всё, конец драмы.

На вопрос ректора горящие глаза Родана едва не просверливают во мне дыру.

Ой, неужели Родану «повезло» и он тоже остался без штанов?

Если так, то как жа-а-алко-о-о, что я этого не увидела.

– Слышал, – отзывается адепт и к моему огромному удивлению и неприкрытому изумлению ведьм, говорит нечто невероятное: – Я так понимаю обвинение пало на Теодору Арди и её подруг, но ведьмы этого не совершали, господин ректор. Моё слово.

Что?

Родан Тарион защищает меня и моих подруг?

Другие адепты пылают от возмущения: их ноздри гневно раздуваются, губы поджимаются, пальцы до побелевших костяшек в кулаки сжимаются, а глаза полны огня от бессильной ярости.

Ректор тоже удивлён.

– Ты уверен? – сомнение звучит в его голосе.

Родан хмыкает и произносит самодовольно:

– Вчера я провёл поучительную беседу с адепткой Арди. Она вняла моим словам, господин ректор.

– А остальные ведьмы? – кривится ректор и глядит на парней с явным недовольством и намёком, что неплохо было бы взять пример с Родана и тоже провести беседу да с пристрастием со своими ведьмами.

– Моё слово, – повторяет Родан. – Нет вины на ведьмах.

Мои аплодисменты, Родан!

Чувство вины и виновность – два разных понятия. Вина – отрицательно окрашенное чувство, вызывающее угрызения совести. Виновность – установленная и доказанная вина.

А мы с подругами никакого чувства вины не испытываем. А доказать нашу виновность не могут. Так что… ректор ничего не может нам предъявить. Родан ещё своё слово дал. Да и мои приведённые доводы внесли сомнения. В общем, ректор недоволен. Но крыть ему нечем.

Глава академии тяжело вздыхает и говорит:

– Я тебя услышал. Ведьмы, адепты, свободны. Родан, останься на пару слов.

– Пусть и адептка Арди останется, – вдруг говорит адепт, отчего я втягиваю голову в плечи.

Зачем?!

Ректор если удивлён, то этого не показывает. Просто согласно кивает.

Подружки смотрят на меня с сочувствием и шлют свою поддержку взглядом, улыбками и я знаю, что они будут ждать меня в приёмной ректора.

Адепты, которые недавно сверкали голыми задами с нехорошими выражениями на лицах выходят из кабинета. Ох, чую, придётся им ещё ни одну пакость сделать, чтобы поумнели. Чтобы такого этакого придумать?

Но эти мысли быстро покидают мою голову, потому как в кабинете остаются трое: я, Родан и ректор Анграэн.

Ректор обходит стол и садится в своё кресло. Складывает руки на груди (он любит эту позу) и кивает адепту, чтобы он тоже садился.

Родан опускается в кресло для посетителей. Мне никто не предлагает сесть, и тогда я решаю, что наглость – моё второе имя и сама опускаюсь в креслице напротив Родана.

– Слушаю, – произносит ректор. Он специально не смотрит на меня, делает вид, будто меня здесь нет.

Эх, жаль, что василисков я лишилась. Чудесная статуя вышла бы из ректора.

– Завтра ночью мне нужно отбыть из города. Для дела мне потребуется адептка Арди. Подпишите документ о назначении адептки Арди моей помощницей?

Мне не сразу удаётся вернуть себе душевное равновесие.

Я пытаюсь успокоиться, но вновь и вновь возвращаюсь мыслями к услышанному.

Ректор тоже слегка в шоке. Смотрит на молодого мужчину, будто у того резко вторая голова выросла.

– Ты обязан вернуться до Нового года, – произносит ректор суровым тоном.

Вместо вопросов «Зачем тебе адептка?» «Куда это ты намылился?» и подобное, ректор говорит, чтобы он вернулся до Нового года? Серьёзно?

– Сам понимаешь, на бал прибудет император с семьёй, – добавляет ректор.

– Обещаю, я вернусь до Нового года, – говорит Родан.

А я рот открываю от его наглости!

Значит, это ОН ВЕРНЁТСЯ? Не мы вернёмся, а он! Вы слышали, да?

– Тогда нет проблем, – пожимает ректор плечами.

Я вспоминаю, что у меня вообще-то есть и язык, и голос.

– Минуточку! – едва не рычу я. – Вы даже не поинтересуетесь местом, куда собрался адепт? А вдруг там опасно? А я не старшекурсница, если вы оба забыли. И что значит «помощница»? Я не собираюсь становится девочкой на побегушках. Я – ведьма.

– Тот факт, что вы ведьма, не удаётся забыть ни на мгновение, – с кривой ухмылкой говорит ректор и добавляет: – Адепт Тарион имеет моё абсолютное и безоговорочное доверие. Если он не сообщает место, куда вы отправитесь, значит, так нужно. Я вам это объясняю, чтобы избавить себя от ваших лишних вопросов. И он единственный адепт, кто сможет даже в очень опасных местах защитить и себя, и вас. Всё понятно?

– Нет.

* * *

– Осмелюсь предположить, что развлечений в академии вы устроите ещё много и много раз, – ворчит ректор, ясно давая понять, что ни черта он не поверил в нашу с ведьмами невиновность. – Потому я с радостью отправляю вас с адептом по его делу. Уверен, что без главной движущей силы, коей вы, адептка среди своих подруг являетесь, академия вздохнёт спокойно, и мы без эксцессов устроим и проведём Новогодний бал.

– Но вообще-то мы с Роданом вернёмся к Новогоднему балу, – приторно ехидно напоминаю ректору и намекаю, что отомщу.

Мужчина лишь усмехается и говорит:

– Адептка, я не уверен, что у вас останутся силы творить пакости в Новогоднюю ночь.

И смотрит многозначительно на блондинистого гада. От бессильной злобы сжимаю руки в кулаки, прикусываю язык. Пусть думают, что они на коне. Пусть верят, что карма их не настигнет. Но придёт время, и я сполна воздам ректору. И за тех адептов, кто не имеет богатых родных и покровителей, за невысокий социальный статус здесь оскорбляют; за слёзы адепток, которых обидели парни, а руководство академии просто закрыло глаза; за меня и ведьмочек, которых тоже попытались принизить, оскорбить, да не вышло – мы из другого теста и умеем адекватно отвечать тем, кто думает, что круче, сильнее, мощнее. Ха! Три раза «ха!»

Ладно, сделаю то, под чем сама же подписалась и устрою академии весёлую жизнь. Пусть пока поживут, расслабятся, а я потом вместе с подругами верну всем сполна. Заслужили. И пусть не думают, что я не вернусь. Ещё как вернусь!

С такими мыслями я и возвращаю себе душевное равновесие.

Пока размышляла, ректор и Родан что-то тихо обсуждали и как раз закончили. Выглядят они довольными друг другом. Меня, конечно же, никто в их планы не спешил посвящать. Да и не больно надо.

– Хорошо, адептка Арди на срок твоего дела, твоя помощница, Родан. Глаз с неё не спускай, чтобы дурнины не натворила, – произносит напоследок ректор.

А я чувствую, как начинаю от ярости гореть – лицо так и пылает алым закатом.

Это я дурнину могу натворить? Всё, ректор окончательный вынес себе приговор. Эх, как всё-таки жаль, что ни одного василиска не осталось.

Несмотря на насмешку в глазах мужчин, я лишь скрипнула зубами и едва сдержалась, чтобы не наговорить «ласковых» речей. Ректор Анграэн явно меня провоцирует, чтобы ещё, какую пакость сделать. Нет уж, не дождёшься.

– Благодарствую, – отвечает Родан главе академии и убирает документик о моём назначении в качестве его личной помощницы в свой потайной карман.

Поднимается и говорит мне:

– Идём, нам нужно обсудить детали.

Я могу эти детали тебе соломой в уши натолкать и поджечь. Красиво получится. Но Родан – маг огня, ему ничего не будет, а жаль, я бы послушала его вопли.

– Счастливого и лёгкого вам пути, адепты, – напутствует нас ректор.

Я кривлюсь и строю рожу, пока мужчина не видит. Родан кивает ему с довольной улыбкой, и мы выходим из кабинета.

Подруги ждут меня. Ведьмочки тут же бросаются ко мне с вопросами, всё ли в порядке. Косятся на Родана и не задают при маге нужные вопросы.

– Девочки, всё в порядке, – заверяю подруг и глубоко вздохнув, добавляю: – Идите на занятия, я догоню. У нас с этим… индивидом будет обсуждение деталей.

Если бы взглядом и мыслью можно было убивать, то Родан Тарион был уже мёртв.

Ведьмы просто испепелили Родана взглядами и явно подумали о нём много «хорошего» и пожелали ему не только убиться, зарубиться и сгнить в грязной канаве, но и после смерти страдать и гореть в огне.

Да, я знаю своих подруг. Знаю, что они сейчас думают. Хотя, мы очень добрые ведьмы, но обстоятельства заставляют отращивать броню и острые зубы с клыками.