Текст книги "Клуб по интересам. Рассказы"

Клуб по интересам
Рассказы
Татьяна Морозова-Анапская

© Татьяна Морозова-Анапская, 2017

ISBN 978-5-4485-8085-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Клуб по интересам

Заняться «моржеванием», пришло на ум мне и соседке Анне – одновременно. И если начать с сентября, не пропуская ни дня, то можно без всякого вреда для здоровья превратиться в моржа в зимнее время. Договорившись встать пораньше, мы, довольные своим решением, разошлись по домам. Утром, разбуженная звонком будильника, я вспомнила о вчерашнем уговоре, и поняла, что совсем неготовая настолько радикальный подвиг. Набрать номер соседки и отказаться, было делом минуты. Но, что-то беспокоило, грызло изнутри, заставляло ворочаться, не давая безмятежно существовать в сонной неге. « Не будь тряпкой. – Ворчала совесть. – Соберись. Дала слово – держи!». И вот я, ровно в шесть, не выспавшаяся и злая, стояла около Аниной калитки. *Потом, я брала с собой собаку, подаренную семье, против моего согласия. «Мамочка! Она такая хорошая. Давай возьмём. Я буду с ней гулять» – Говорила мне дочь правдивыми глазами, что поначалу и было… В дальнейшем забота о Того, так звали собаку, полностью легла на мои плечи. Порода хаски с их густой и мягкой шубой, предназначена для жизни в северных широтах. На юге им приходится только страдать от жары, и поэтому каждый день был посвящен прогулке с ним к морю – искупаться. Каждый наш выход из ворот дома, веселил случайных прохожих и особенно продавца магазина напротив. Устраиваясь на низком штакетнике, тот не пропускал ни единого раза – «тупо поржать», когда я, матерясь, пробкой вылетала из ворот, и метром десять «летела» следом за поводком, счесывая спиной заборы. «Твою мать?! Стоять Того!». – Кричала я. Но, меня никто не слушал. Того тянул вперед, не обращая внимания на все угрозы – выгнать его, не кормить неделю, и еще много чего сказанного в сердцах, при этом умудряясь метить окрестные кусты и деревья, попадавшиеся на пути. *

Так вот ровно в шесть утра я встречала Анну, и мы чинно начинали свой путь по направлению к морю. «Минут двадцать» – пестрели рекламные афиши, зазывая в наш, редко посещаемый отдыхающими район Анапы – Алексеевку. Ни тут, то и было! Весь наш маршрут, вместе с купанием, занимал час – полтора нашего времени. После мы вымеряем весь путь – в два километра точно до сантиметра. И всякий раз, собираясь на море, мы старались не думать о протяженности пути, делясь семейными невзгодами, выплескивая тем самым накопившиеся негативные моменты непростой семейной жизни. «Клуб по интересам», – как мы потом назовем эти оздоровительные походы. Через неделю к нашим походам прибавился еще один человек – Наташка Зайцева, живущая в другом районе. За десять минут, я одевалась и шла к Анне. Мы тратили еще несколько минут на дорогу к Наталье и ровно в 6 часов 15 минут та, с накрашенными губами, встречала нас на перекрестке. Наталья и Анна дружили с молодости, и привыкли все праздники проводить вместе. Иногда я чувствовала себя лишней в их компании. Позже наши походы втроем, перестанут существовать и вовсе. Но это произойдет через два года, а пока мы готовы к своим утренним приключениям.

Маньяк

Шесть утра – раннее утро, время первых маршрутных такси, первых пешеходов. И три женщины, с собакой вполне вписывались в этот утренний колорит: «Куда-то идут». Летом в общей массе отдыхающих, привыкших «ходить пораньше» мы не выделялись и вовсе. Хуже зимой. Потемну выходили и потемну возвращались. И любой ранний прохожий, попадаясь на нашем пути, обязательно пугался непонятных силуэтов, идущих по парку. Купаться в темное время было лучше. Казалось, темнота, накрыв своим одеялом, защищала тебя от холода. Окунешься и сразу – на берег, быстро натягивать одежду. Раздевались прямо на берегу моря. Зимой сносились все временные постройки, и пляж представал в своей первозданной чистоте. От ветра не было никакого спасения на открытом месте. Бывало, порывом унесет одежду в море, намочит, и тогда достав ее, приходилось идти домой мокрым. Наш путь, лежал через Детский парк – именно так именуется зона отдыха, привлекающая внимание любителей природы и экологической чистоты. Так было короче. Но в такое раннее время, зимой, редко кто ходил через него. Даже работники окружных лагерей, идущие по парку, появлялись гораздо позже. Тени больших деревьев, в отражении лунного света, напоминали каких-то великанов и ужасных монстров. И каждый раз, я шла с закрытыми глазами, держась за Анну, болтая без умолку. Подруги шли, молча, слушая мои бредни ни о чем. Но, однажды из кустов как раз посередине парка, перед нами, вышла высокая тень и, перейдя дорогу, уселась на лавке. Девчонки, онемев от страха, продолжали идти и молчать. А я как шла, болтая с закрытыми глазами, так и продолжала идти и этой тени не видела. И когда мой слух уловил: «Идете, море греть?», – я испуганно открыла глаза. Моему взору предстал сидящий силуэт мужчины с капюшоном на голове, и с палкой в руках. От неожиданности я «айкнула» в ответ, и ускорила шаг, что сразу же сделали и девчонки. Только на мосту, придя в себя, и отдышавшись, мы решили, что обратно этой дорогой не пойдем. Почему-то слово «маньяк» было единственным у всех на устах. На следующий день, Наташка, сославшись на свои неотложные семейные дела, не пошла, а мы с Анной, удивляясь своей смелости, решили пойти сами. Подходя к злополучному парку, заранее договорившись прислушиваться к любому шороху, мы шагнули в неизвестность. Вот только куда бежать «если что», вперед или назад, мы не условились. Сумеречная темнота, усиленная нашими страхами, пугала своими шорохами, подтверждая наши опасения: рассвет будет не скоро. Крепко держась за руки, мы растворились в темноте парка. Вдох, еще вдох… Казалось, лавка никогда не появится, и мы задохнемся, самым свежим на свете лесным воздухом. Лопнем. Не смея выдохнуть все опасения встречи. – Фу! Лавка стояла одиноко, отражаясь в лунном свете. Маньяка не было! «Повезло…» – решили мы, и на следующее утро, перебивая, друг дружку, уже делились вчерашними тревогами с Наташкой. Мы смело освещали фонариком Наташкиного мужа – рыбака все кусты, обезличивая ночные страхи. Светили за лавкой, под ней, около и даже высвечивали небо, высоко задрав головы, смотрели на звезды, млечный путь, выискивая там – нашего маньяка. Но его не было. Его не будет и завтра и послезавтра… Просто однажды в светлое время, мы встретим такого же, как и мы «спортсмена в возрасте», с капюшоном на голове и с палкой в руках. И присмотревшись, узнаем в нем бывшего школьного учителя по физкультуре Виктора Николаевича. Поздоровавшись и спросив о его здоровье, пойдем дальше, смеясь над своими недавними страхами. А палку Виктор Николаевич носил, чтобы отбиваться от бродячих собак, расплодившихся весной в парке.

Почти кино ужасов
Бомж

Наш «Детский парк», единственное место дикой природы, сохранившееся в черте города. Незатейливые тропинки, ведут тебя вглубь, уводя от зноя под тень деревьев. На всякие праздники народ рекой, стекается сюда отдохнуть, половить рыбу в мутной воде реки, или просто повалятся на траве, забывая о всём на свете. «Укрыться от глаз посторонних», – получалось практически у каждого желающего. Но однажды, заявляя о своих правах на жилье, здесь поселился «бомж» Виталий. Он сразу вписался в колорит парка и стал его неотъемлемой частью, в прошлом обладатель части дома, элитного района города – дорогих магазинов, ресторанов и кафе. И этот дом, вернее место расположения дома, привлекало к себе желающих заработать на его сносе. Что в дальнейшем и произошло. Дом был приобретен, расселен и снесён. По каким – то субъективным причинам Виталий в список на «расселение» не попал, и был «выкинут» на улицу, выживать. В отличие от людей, занимающихся бродяжничеством, Виталлий не пил. Он просто жил, понимая всю серьезность своего существования. Я, невольно задавалась вопросом, встречая его: «Как же он выживает?». Летом понятно, под любым кустом, не замерзнешь. А зимой, когда и в квартирах порой нельзя согреться? Непогода в последнее время не баловала, удивляя своими сюрпризами. Чего стоил внезапный, порывистый, выдувающий последние воспоминания о тепле северо-восточный ветер Борей (обвал холодного воздуха усиленного особенностями рельефа). «А если что-то с ним случиться, в силу возраста, если у него что-то заболит? Ведь обратиться к врачу нет никакой возможности. Даже если найдется сердобольный человек, и вызовет скорую помощь… Ни адреса, ни документов». Наверное, не раз, задумываясь о смысле жизни, он пытался что-то в ней изменить. Но не получалось. А ведь у него явно есть дети, или дальние родственники. И никто не ищет и не беспокоится за него. Даже милиции не было до него дела. Никому. Ни одной душе…

Заросший, худощавый, с вечным пакетом – за плечом, опирающийся на палку, он каждое утро начинал свой променад по всем близлежащим помойкам. Впереди бежала свора бездомных собак, лаем заставляющая уступить им дорогу. Но, мы смело шли вперед, уповая на Тогика. Чуя в нём волка, стая пропускала нас, слыша предостерегающий рык. И если кто-то, по неопытности, пытался напасть, главенствующий пёс сразу же останавливал попытку «неразумного» кусая его, куда попало. Бомж торопился скрыться быстрей, уводя «помощников» в менее посещаемую часть парка. Говорят, где-то у реки, у него была землянка. Но боясь участившихся нападений «малолетних», ночевать ему приходилось в разных местах. Верные псы служили ему охраной, обогревом, зимой, да и что скрывать – питанием. Летом численность собак восстанавливалась, добавляясь молодняком, рожденных от одной и той же суки.

Цирк

Один легендарный цирк, гастролирующий по стране, удачно отработав сезон, с молчаливого согласия городской администрации (расположившись на территории парка), решил остаться и вовсе – на зиму. Вся труппа цирка разъехалась, а вот звери и обслуга остались. Кто-то решил, что будет экономней никуда их не увозить. Привыкнуть сразу к громким рыкам хищников было невозможно, как окрестным жителям, так и местным собакам, заходившихся в очередной раз испуганным и неутихающим лаем. Потом все свыклись, а на вид гуляющих лам, верблюдов, лошадей, да и ослов и вовсе не обращали, никакого внимания. Ну, если только искоса глянуть на диковину и пойти дальше. Первый раз, встретившись с грациозной ламой, и понимая всю серьезность этой встречи, особенно от её копыт, мы с Того остановились, уступая рабочему по уходу за зверями первыми миновать мост. Но, сказав, что удержать собаку легче, чем эту скотину, рабочий, стоя за перилами моста, предложил пройти нам первыми. Что мы и сделали. Крепче вцепившись в поводок, и боясь выпустить его из рук, я повела Тогика вперед. Привыкшая и не к таким зверушкам, лама совсем не обращала на нас внимания. Чего нельзя было сказать о моей собаке. Вставая на дыбы, вырываясь и рыча, Того бросался на ламу. А я, краснея за его поведение, шипела негодующе: «Фу… Того!! Нельзя!». Позже, привыкнув к утренним рандеву, мы, здороваясь как давние знакомые, расходились по оговоренному ранее плану. С наступлением холодов, ламу поместили в отстроенный вольер, и больше мы ее не видели. Зато в зимнем парке появились лошади и ослы. Днем их привязывали чуть поодаль центральной тропы. И видя их, среди голых деревьев, все старались подойти поближе: кто покормить, кто просто сфотографироваться на память. Но каждый обязательно восклицал: «Смотрите… Лошади!!!». Вот и мы говорили: «Смотрите, они сегодня в другом месте!». Это потом придет понимание, что их намного больше, чем представлялось тогда нам. …Сроднившись с темнотой, мы дружно шагали принять морскую микроэлементную ванну. Наташка поглядывала, по сторонам, высматривая животных. В её сумке лежал пакет с сухим хлебом, выкинуть – не поднималась рука, а вот покормить кого-нибудь – это с удовольствием. Такое отношение к хлебу – особое, у неё осталось от бабки, переживший войну и голод. Но в темноте она видела лишь силуэты деревьев и кустов. В какой-то момент один из кустов ожил и направился к нам. Уткнувшись мягкими губами в протянутые Наташкины руки, и с осторожностью взяв сухарь, лошадь, довольно захрустела. Просвечиваясь, сквозь слоистые тучи, луна, освещая эту картину, явно улыбаясь. Но тут, мелькнула чья-то тень, затем ещё одна и ещё… Тени появлялись, материализуясь в лошадей, окружая нас со всех сторон. Их было так много, что мы, струсив, невольно вскрикнули. Словно в ответ, с другой стороны парка, раздался свист, напомнивший ужасный рассказ К. Дойла «Пестрая лента» – про змею, убивающую не нужных свидетелей. Наталья, прижавшись спиной к дереву, бросалась уже сухарями, повторяя: «Вот тебе! И тебе! Да отстаньте же!». Того, напрягшись, готов был кинуться на помощь. И, упреждая его смерть под копытами, я последовала к выходу, крикнув Анне: «Спасай Наташку! А я Того уведу». Навстречу, со стороны моста, кто-то бежал. «Еще один ранний спортсмен», – мелькнуло в голове, но разглядев в нем обычного прохожего, я спросила: «Это вы свистели? – Услышав утвердительный ответ, добавила. – Там лошади… Кидаются на людей!»

«Сами виноваты. Не зачем их кормить», – бросил мужик в ответ и помчался дальше. С возмущением собираясь ответить, что, мол, развели безобразие, пройти не возможно, я увидела Анну, а за ней двух лошадей, и промолчала. Те, явно не собирались отставать. Напуганная происходящим, та шла, ничего не замечая вокруг. «Это мужик, их по ночам выгуливает», – только и смогла вымолвить я, и с намерением быстрее выбраться из парка, присоединилась к Анне. Вскоре догнала нас и Наташка, поведав, что по ночам, лошадей выпускают на вольной выгул – с едой туго. А те, привыкнув, что их подкармливают, всегда реагируют на шуршащий звук пакетов, вот и пристают ко всем, в надежде на кусок хлеба. Немного отдышавшись, мы переходили мост, радуясь, что кошмары – закончилось. Забыв, что во всех ужасных фильмах, всё страшное остается на потом. Так и случилось. На выходе, нос к носу, мы столкнулись со сворой лающих собак и их хозяином. Того, зарычав, сразу бросился в атаку… Вот тут нас и прорвало. Кричали все разом. Я орала на Тогу: " Куда прешься дурак! Вон их сколько». Кричала на собак, отгоняя их поводком. Наташка и Анна вторили мне: " Развели тут псарню!!!! Куда смотрит милиция!! На людей кидаются!» Крики слышали все, кто мог оказаться в это время в парке. Слышал их и бомж, пытаясь быстрее перейти мост и уйти от нас горлопанов. Слышал и мужик, подходивший к мосту со всем табуном и ослом. И все, пытаясь быстрее пройти своей дорогой, перемешались и сбились в одну кучу. …После я вспомню, как сидела на Тоге не давая укусить осла. Как Наташка, зашуршав пакетом, привлекла опять к себе внимание лошадей. Как орал уже мужик, ругая нашу сердобольность. Всячески объясняя, что не сможет увести табун, пока мы шуршим, чем попало. Как бомж, перейдя мост, молча, уходил в темноту, уводя собак. Вспомню, как договорились ходить по другой дороге, но успокоившись, тут, же отменили свое решение: «И не такое видели!»

И вспомню как однажды, удивляясь очередному сериалу, возмущалась: « Такого не может быть в жизни!!». Но, теперь, то я точно знаю, что такого придумать приключения просто нельзя. Все сюжеты берутся из нашей жизни.

Того

Мое появление в этом доме было закономерно. Частный дом с просторным двором, был предназначен куда больше для собак, таких как я, чем трёхкомнатная квартира с кондиционером на третьем этаже. Мой бывший хозяин, когда приобретал меня в питомнике, не знал до этого, ни хлопот, ни забот. Похоронив недавно жену, он остался один на один – с тремя малолетними детьми, двое из которых, были от первого его брака. Постоянные разъезды, не оставляли никакого времени на общение с ними. И это очень его тяготило. Дети скучали от одиночества, как с ним, так и без него. И чтобы решить эту проблему он решился на неординарный шаг – купить собаку. Выбор пал на меня, пушистого и симпатичного щенка, породы Хаски: и с детьми ласкова, и на людей – не бросается

Одним словом, он покупал себе свободное время. Поначалу так и было. Мной играли: тискали, носили, мыли, кутали в банные полотенца, чесали в любое время суток. Ссорились из-за меня, дрались, но не приставали к отцу. Я отдыхал лишь тогда, когда мои мучители засыпали. И вот тут наступало моё время – время погрызенных тапок, оборванных обоев, покусанных ножек стульев, и «больших куч» посреди комнаты. Моя довольная мордаша, наблюдая утром за уборкой, всячески уворачивалась от запушенного в мой угол веника. «Мои маленькие шалости пока что сходили мне с лап». Только однажды утром, надев на меня намордник, меня вывели во двор, погулять…

Я рос в квартире. Но, в один из осенних дней, с полным багажником тарелок, ошейников, расчесок, шампуней, сухого корма, я переехал в чужой дом. Слыша как, горячо говорилось о моем послушании, покладистом характере и неприхотливости к еде, я понял, что жить буду тут – на свежем воздухе, в огороженном месте. Ночная тоска, вперемешку с воем, в первую ночь моего пребывания, вывела из себя всех окрестных котов, собирающихся на крыше моего сарая. Пуча глазами, они шипели сверху, и как им казалось, пугали до смерти, но никакого ответного действия с моей стороны не поступало. Гавкать я не умел. Лишь порой: «Вау – вау – увалу», – тоскливо слышалось на луну. Мне, Того – аляскинскому хаски, было от роду полгода. И я был невоспитанным, бестолковым и не уравновешенным щенком – подростком, тоскующим по своей прошлой человеческой жизни. На мое счастье во дворе жила еще одна собака, маленькая и хитрая бестия Жуля. Она совала свой любопытный нос в щели моего загона, всячески обращая на себя внимание. И мне было радостно, что я не один в столь чуждом мире, и кому-то интересен. Но кто знал, что эта беспородная сучка, возлюбленная соседнего кобеля. Привыкнув шастать в гости по ночам, Жорик, перепрыгнув забор, нос к носу столкнулся со мной. Не ожидая этой встречи, но зная, что в чужом дворе – ты чужой, он ретировался так, же быстро, как и пришел, всячески понося свой позорный бег оглушительным лаем. Жуля, дружно повизгивая и возмущаясь непрошеным соседом в лице меня, последовала вслед за ним. А я всю ночь выл на луну, сетуя на жизнь и на неверную Жулю, как казалось полюбившую меня с первого взгляда своим маленьким сердцем. С этого момента Жорик стал главным моим врагом. Нескончаемые далее собачьи драки, из-за них – ссоры с соседями, заставили взглянуть хозяев по-другому на эту ситуацию. Понимая, что, из-за обоюдной любви к одной суке, ужиться двум кобелям не удастся, было принято на семейном голосовании, с перевесом в один бабушкин голос: « Нечего шастать по огородам, ишь ты яка!» – единогласное решение, избавиться от Жули, отдав её в хорошие руки. Что в дальнейшем и было сделано. И вот уже год как нет её с нами, а с Жориком мы так и не примерились. И если, гуляя, наши пути пересекались, то он сразу переходил на другую сторону улицы. А я смотрел с ненавистью ему в след, не слушая хозяйкины понукания – идти быстрее. … В мою первую зиму, меня не спускали с поводка совсем, боясь побега. И я любил, сидя у распахнутых ворот, смотреть на проходящих людей в надежде увидеть своего старого хозяина. Беспородным отроду, в силу сложившихся обстоятельств, Жорик вырос хмурым и завистливым кобелем. Его раздражали все без исключения, проходящие мимо собаки, коты и пешеходы. Громко лая, он прыгал на забор, заводясь еще больше от металлического звука. Увлекаясь негодованием, он перепрыгивал его и вовсе. Вот и тогда, перескочив забор, он не раздумывая, бросился в мою сторону. Все попытки стряхнуть его, из-за ограниченности длины поводка, были тщетны. Спасибо хозяйскому сыну, он отбил меня попавшейся палкой, и завел во двор. В густой шерсти рана была не заметна. Но потом, загнивая, она обрела очертания пятирублевой монеты, беспокоя всех в доме. И лишь уколы антибиотика спасли положение. Видя своего врага за забором, я копил злость. И тот, понимая, чем всё может обернуться, предпочел прогуливаться по другой стороне улицы. Так прошло три месяца. Рана зажила, и отросшая шерсть на ее месте, смотрелась черным пятном на светлом фоне головы. …День с утра не задался. Я возвращался с прогулки неохотно, часто останавливаясь у каждого куста. Все попадавшиеся на пути собаки меня раздражали, особенно собаки, местного бомжа, живущего в районе детского парка. Он возвращался на своё лежбище в одно и то же время, в сопровождении собачьей стаи. Она служила ему как защитой, так и питанием, но остальным гуляющим людям представляла угрозу. Чувствуя во мне волка, стая меня не трогала. Лишь изредка случались нападки молодых собак. Но рычание самой опытной из стаи, тут, же всё пресекало. И мы шли дальше без всяких проблем. Ближе к дому, мой поводок ослаблялся, и, предчувствуя скорый отдых, я ускорял свой шаг. И тут я увидел своего врага, копающегося в мусоре с пищевыми отходами. Он стоял, не обращая на нас никакого внимания – не видел, или был уверен в своем превосходстве. Мгновенно я ринулся на него, вырвав поводок из рук хозяйки, Вцепившись в холку, я стал его рвать… От неожиданности, и от боли Жорик зарычал. Оскалившись, он крутил, головой пытаясь сбросить меня, освободиться. Но ничего не выходило. Я висел на нём мертвой хваткой, не собираясь так просто отступать. Бой шел не за жизнь, а за смерть. Моя агрессия выливалась обидами, за неловкое поражение, и особенно за Жулины измены. Хозяйка била меня палкой и орала: «Фу!! Того!! Нельзя!!». Она звала соседку на помощь. Но на мою радость соседка не появилась. Жорик так и не вырвался из моих объятий. Лишь разжав мои челюсти палкой, хозяйка позволила ему уйти. Он уходил, склонив на бок голову. Его окровавленное ухо висело и, казалось что вот – вот оторвется. С полным чувством отмщения и своего превосходства я гордо входил в ворота. Хозяйка шла рядом и говорила: «Молодец Того!», – понимая весь смысл этого реванша. Щенячья неуверенность, испарившись, покинула меня навсегда. Отомстив, я два года не буду слышать возмущенного голоса, выходя на прогулку. Это потом, осмелев, он станет гавкать и опять затрагивать меня. Но это будет после… А сейчас, всякий раз, при встрече он сразу же переходит на другую сторону, уступая мне, путь… Путь победителя идущего с прогулки домой.

Август 2017 год.