Текст книги "Жар-книга (сборник)"

Ребята, вам не положено!

Ангелы не женятся и детей не имеют, это мы (улыбнемся) знаем.

А демоны?

Демоны тоже по-настоящему жениться не могут и детей заводить тем более. Но в силу присущей им злонамеренности они порою губят земных женщин путем женитьбы.

А кто является в нашей земной жизни явным собратом-отражением мира демонов?

Это, конечно, герои шоу-бизнеса. Те, чья жизнь стала массовым зрелищем. Хорошо, если им попадается такая же самовлюбленная и бессердечная демоница, как они сами, – тогда начинается обычная среди бесов дурная комедия. Гораздо хуже, когда демон соблазняет самку человека, обычную сердечную теплую дурищу.

Глядя на это безобразие, ангелы плачут и всячески пытаются довести, в свою очередь, до своих собратьев, что ни в коем случае нельзя ради своих прихотей губить самок человека.

А кто является в нашей земной жизни явным собратом-отражением мира ангелов?

Это, бесспорно, защитники порядка и справедливости в массовой культуре – полицейские и милицейские, прокуроры и следователи из криминальных сериалов. Именно они сражаются за добро как ангелы – то есть немотивированно, по должности. И, конечно, именно у них принципиальные проблемы в сфере пола.

По существу, герои-защитники порядка и справедливости из криминальных сериалов являются – как и ангелы – строго служебными фигурами специального назначения.

Они предназначены бороться со злом, и личной жизни им «не положено». Однако в глазах публики защитники порядка должны ведь быть как-то очеловечены.

Поэтому в каждом специальном «ангельском» отделе по борьбе с тьмой (будь то полиция Нью-Йорка или милиция Санкт-Петербурга) есть один женатый архангел, который женился еще задолго до начала действия и сохраняет в его пределах свой многострадальный брак. Остальные участники команды проводят жизнь в попытках завязать отношения, которые никогда ни к чему не приводят.

Сфера половых игр интересует наших героев – особенно русских – страстно, чрезвычайно. Как только «об этом» заходит речь, даже если звучит маленький намек – герой кримсериала преображается. Его лицо становится предельно идиотским, изо рта вырывается звук «гы…», а глаза покрываются масляной пленкой. Беднягу можно понять. Ведь с тупым упорством судьба – в образе сценаристов – никогда не даст ему ни жены, ни любовницы, и каждую завязавшуюся в одной серии ниточку безжалостно оборвет в следующей.

Приглянувшаяся герою девушка скорее всего – гадина и провокаторша. А если нет, то она уедет куда-нибудь далеко и надолго, и он грустно будет глядеть вслед поезду/автобусу/самолету. Но с поразительным упрямством снова и снова будет пытаться найти себе подругу, которой у него не может быть, – среди самок человека. Что касается боевых подруг, то есть ангелов женского облика, которые тоже служат в отделе по борьбе с тьмой, то с ними отношения невозможны и бесполезны, а кроме того, эти ангельши сами завязли в поисках кого-нибудь из числа самцов человека, что еще грустней и безнадежней…

Ребятам не положено! И лучше всего себя чувствуют те, кто это понимает. Например, прелестная Джессика Флетчер (сериал «Она написала убийство»), после смерти мужа ставшая писательницей и участницей детективов. Джессика вовсе не так стара и страшна, чтобы совсем покинуть сферу нежного (Анжела Лэнсбери, играющая Джессику – одна из самых дивных звезд старого Голливуда). Но всё – только на уровне совместного ужина в ресторане или прогулки в парке. Силы ангела порядка и справедливости должны быть направлены строго и точно – на дело. Это закон, и он сбоев не дает.

Неразвитые самцы и самки людей считают брак и размножение – эдаким обременением, и лишь немногие догадываются, что это – божественная, аристократическая привилегия. Она доступна только избранным детям природы и богоподобным существам. И недоступна многочисленным существам служебного типа, всяким там ангелам/демонам.

Поэтому молодым людям, выбирающим жизненный путь, следовало бы быть более категоричными и точными в отношениях с жизнью.

Если, к примеру, они чувствуют склонность к службе в отделе «по борьбе с тьмой» (я не имею в виду реальную полицию), то им надо понять, что такая борьба даст им статус, плохо совместимый с браком и размножением.

Такой же статус получают люди, чья любовь к себе отличается грандиозными размерами. Ведь известно, что демоны любят себя с исключительной силой, которая неведома обычным гражданам. Так что тяготеющим к демонизации тоже надо бы оставить в покое самок человека и сосредоточиться на своих темных делишках.

Вообще я не понимаю, зачем людей запутали в борьбу света и тьмы. Этим должны заниматься специально обученные и подготовленные существа, профессиональные воины. А с нормальной людской жизнью эта борьба несовместима.

Пусть бы ангелы и демоны мочили друг друга в сортире, раз у них такая необходимость, а мы, людишки, пили чай с вареньем, танцевали ламбаду и преспокойно размножались.

Это нам положено!

2010

Красивые жесты

Большинство людей обречено на бедную событиями жизнь, забитую маленькими пустяками. Конечно, на фоне крупной катастрофы и такая жизнь кажется счастьем, но ведь это иллюзия.

Ползать по грязи, считая копейки на хлеб, начинать день с включения телевизора – о жалкий жребий! о ничтожество смертных!

А как бы вырваться? – думает иной юноша (моя надежда на думающих девушек что-то слабеет в последнее время…).

Вырваться можно.

У жизни неординарной, незаурядной, богатой событиями, есть коренное отличие от жизни маленькой и жалкой.

Это – красивые, запоминающиеся жесты. Именно жесты. Они врезаются в память крепче всего. Мерзкие, некрасивые, нелепые, комические жесты тоже врезаются – так что индивид может спокойно разрушить свою репутацию из-за одного неудачного движения.

Так «медведь на воеводстве» из сказки Салтыкова-Щедрина погубил свою карьеру тем, что случайно съел чижика. Весь лес принялся смеяться: такой огромный и грозный, а чижика съел. А вот доблестный карась-идеалист из другой сказки Щедрина осмелился спросить щуку: а знаешь ли ты, что такое добродетель? Та от изумления разинула рот и проглотила карасика, но неважно: героический жест был осуществлен!

А помните, у нас был президент, человек исторический, который много говорил и совершал поступки, а в веселом настроении любил плясать, дирижировать и играть на ложках, причем задействовал при этом лысины президентов дружественных стран? Согласитесь, что слова и поступки забылись напрочь – но дирижирование и непринужденная игра на ложках запомнились навечно…

Что касается красивых жестов, в основном их производят литературные герои, но случаются они и в кино, и даже в жизни. Например: за последние два года я несколько раз по ТВ видела сюжеты, как люди, нашедшие крупную сумму денег, возвращают их государству. Сопровождая свое поведение тихим словом – дескать, мне чужого не надо. Впрок не пойдет.

Небогатые, скромно живущие люди, откуда такая нравственная мощь? Ведь спокойно могли бы и присвоить, а грех отмолить. Но нет – другая сила движет ими!

У них появляется великая возможность из одного качества жизни перейти в принципиально иное. Заурядное существование сделать незаурядным – и это всего лишь одним красивым жестом. Согласитесь, если человек нашел несколько миллионов рублей и вернул их казне или владельцу – на него все знакомые (и вся страна) глядят другими глазами. Он воочию доказал, что в его душе таятся могучие силы. Что он не с тем подлым множеством, которое крадет, а с тем героическим меньшинством, которое находит и возвращает…

Вообще жесты, связанные с деньгами, всегда производят глубокое впечатление. Вот и Настасья Филипповна из «Идиота» Достоевского бросила пачку денег (сто тысяч царских рублей – по-нынешнему, больше миллиона долларов) в печку. Вызвав восхищенный стон Парфена Рогожина – «Королева!», а ведь это его были денежки. Я давно думаю: смогла бы я бросить в печку миллион долларов? – и не нахожу ответа, поскольку решительно никто мне их не предлагал и явно не предложит. «В моей душе лежит сокровище, и ключ поручен только мне», как сказал поэт, но увы! – мне что-то никак не удается в реальности воплотить целый ряд красивых жестов.

Например, я знаю одного негодяя и подлеца, лично виноватого в том, что десятки хороших журналистов лишились работы. Я задумала при личной встрече облить его фонтаном самой отвратной газировки и спросить при этом: иуда, ты уж тридцать раз по тридцать сребреников получил, не пора ли повеситься?

Но вот горе – с тех пор, как я это задумала, подлец перестал показываться мне на глаза! А когда однажды я его увидела в обществе, рядом не было ни глотка газировки. Жест пропадает много лет, более того, негодяй уже и сам лишился всех прежних выгод и стал так жалок, что мой «красивый жест», будучи осуществленным, окажется вовсе некрасивым…

Что же нам, бедным, делать, если пачки денег нам никто не приносит – и мы не можем бросить их в печку, не валяются оные пачки для нас и на обочине – и мы не можем сдать их в казну, подлецы в нужную минуту не попадаются на глаза, а если вдруг нас станет обуревать жаркое желание помочь людям немедленно – под рукой вот уж точно не окажется ни вдовы, ни сироты, и никакой завалящей бабушки-пенсионерки?!

Кругом одна некрасивость.

Вот Родион Романович Раскольников совершил некрасивый жест – топором по темечку. А потом встал на колени и поцеловал землю, которую он осквернил, как велела ему Сонечка Мармеладова. В той жизни был и мрак, была и красота. А где сейчас сыщешь преступника с такими красивыми жестами?

Но не все потеряно – ведь тоска-то по красоте осталась, и реальность осталась кое-какая тоже, стало быть, ведь возможно, что они встретятся и пересекутся?

Шансы-то есть, верно?

Только бы оказаться дома, когда мне принесут миллион долларов. Только бы сдуру куда-нибудь не уйти…

2011

Судьбология – наука будущего

Предлагаю срочно учредить новую науку, без которой, по-моему, бесполезны всякие прекрасные изобретения насчет улучшения и продления человеческой жизни.

Науку эту я предлагаю назвать – «судьбология», а заниматься она должна изучением человеческих судеб. Улавливанием причинно-следственных связей и фатальных закономерностей. Для этого следует изучить и обработать содержание великого множества жизней и провести, так сказать, «действенный анализ».

Надо собрать воедино отдельные глубокие догадки больших умов. Например, писатель А. И. Куприн открыл, что частенько судьба приделывает отвратительные, позорные концы самым блестящим человеческим жизням, точно в насмешку. Но не всем, а лишь некоторым. А почему? – ответ должна дать судьбология.

Наш современник, Юрий Арабов написал книгу «Механика судеб», где попробовал разобрать с этой точки зрения жизнь Пушкина, Гоголя и Наполеона. Идеи Арабова лягут в основу новой науки. Возможно, благодарные потомки даже поставят писателю памятник.

Арабов уловил принципиальное различие между участью тех, кто «играет» на стороне света, и тех, кто «играет» на стороне тьмы. Светлым нет никаких поблажек, наоборот, все их нехорошие поступки вернутся к ним бумерангом, и переломить карму можно только неким сильным движением в сторону Всевышнего. А вот темные «любимчики» могут пользоваться безоговорочной поддержкой и получать любые поблажки, но только с условием, что они не мечутся и твердо стоят на своих темных целях. Если они начнут вдруг сдуру творить светлые дела, они сбивают программу, и все идет кувырком…

Я время от времени тоже пробую что-нибудь открыть для судьбологии. Например, меня интересует участь тех смельчаков, которые несут в массы идеи здоровья – то есть правильного питания (дыхания, движения) и прочих глупостей.

(Здоровье наше не цель, а средство достижения иных целей, если человек делает свое личное здоровье главной целью, он совершает опаснейшую глупость…)

Вообще-то утверждать с видом полного мастера, что людям – всем людям! – надо делать то-то и то-то и при этом не являться Спасителем, а быть обыкновенным смертным – это наглость. Можно еще извинить вежливые рекомендации специалиста, посвятившего всю жизнь изучению каких-то закономерностей. Но откуда, из какой чертовой дыры на голову людям сваливаются все эти Карры, Монтиньяки, Брэгги с их хвастливыми (по большей части выдуманными) автобиографиями и несносной уверенностью в непогрешимости своих убогих «правил»?

При этом Карр («Легкий способ бросить…»), хоть и бросил курить, прожил те же семьдесят два года, что и моя не вынимавшая папиросу из губ бабуля. Монтиньяк дотянул только до шестидесяти шести – это для француза просто позор. А хитрец Брэгг (голодать действительно полезно, ничего не попишешь!), добавивший себе годков пятнадцать, умер от сердечного приступа в восемьдесят, хотя миф гласит, что он погиб во время занятий серфингом и в девяносто пять. Но вот пришлось сочинять для апостола голодания красивую смерть, поскольку вообще-то судьба на красивую смерть для целителей и оздоровителей явно скупится.

По-моему, они ее раздражают. Не все и не всегда – а кто и когда, пусть изучит судьбология. Но те, кто безапелляционно утверждает: делай так, тогда будет то, – вот эти раздражают точно.

Красавица-жена Маккартни увлекалась полезным и правильным питанием, стала выпускать целебную пищу с примечанием – эта-де пища предотвратит рак груди, поможет его избежать. Ну, и умерла от рака груди. Конечно, возможно и такое: женщина предчувствовала свою смерть, поэтому и разрабатывала тему. Но мне кажется, в таком случае лучше всего ограничиться предположениями и рекомендациями. Не утверждать ничего громким голосом, строгими заявлениями. И не запутывать в свои отношения с судьбой других людей.

Несколько лучше судьба относится к тем, кто не навязывает людям системы питания, а предлагает двигаться, особенно танцевать. Эти действительно могут «жизнь просвистать скворцом, заесть ореховым пирогом» (Мандельштам). Поскольку «в движенье жизнь», наши «движки» могут избежать ударов ревнивой и завистливой судьбы. В полном порядке мать аэробики Джейн Фонда. А великого немца Джозефа Пилатеса судьбе вообще пришлось убирать чрезвычайными способами – он погиб в восемьдесят семь лет, когда спасал свою студию от пожара.

То есть, если бы не вмешалась судьба, Пилатес жил бы и жил – естественных причин умирать у здоровяка не было. И долгое время ему сходило все с рук. Мог же он свободно погибнуть от пожара и в пятьдесят шесть, и в шестьдесят шесть, не правда ли? Нет, ему дали дотянуть до почтенных восьмидесяти семи. Но не до библейских ста, нет. Людям нельзя было давать таких ободряющих примеров, нельзя было делать «путь Пилатеса» слишком соблазнительным и ярко-мифологическим. Поэтому ему как бы «сбили торжество», показали, кто главный.

И только один-единственный целитель/оздоровитель прожил безмятежно почти что библейский век.

Это Уокер, автор идеи питья свежевыжатых соков. Конструктор соковыжималки начала ХХ века.

Он откусил у судьбы девяносто девять лет! Умер во сне.

Есть над чем подумать…

Я же и говорю: судьбология – наука будущего!

2011

Он знает все

То и дело приходится читать разные депрессивные утверждения – дескать, наши люди мало знают, плохо помнят, почти не читают, серьезное искусство не в чести, и культурные традиции тают на глазах, как нежное облачко, под раскаленными ветрами мерзкого шоу-бизнеса. Люди становятся всё более невежественными, и качество образования резко упало.

Так-то оно так, да не совсем так. Действительно, как откроешь меню в любом недорогом кафе, так глаза на лоб от ошибок полезут. Уже и вывески безграмотные попадаются! И все же – пока что живет в нашей стране (да и во всем мире) кто-то сказочный и таинственный. Может, это одно лицо, может, целая организация, не знаю. Я Его называю просто – Он.

Он – это Тот, кто знает все.

Связь наша односторонняя. Он выходит на нее только в специальных случаях. Если я, впав в демонический экстремизм, напишу, например, что Бога нет и быть не может, всеми странами управляют преступные лица, все мужчины подлецы, а женщины идиотки – это Его нисколько не взволнует, и на связь Он не выйдет.

Но стоит мне приписать фильм Милоша Формана – Мартину Скорсезе, как он тут же объявляется и раздраженно-вежливо, с неподражаемым сарказмом, укажет мне на ошибку, мало извинительную для кинокритика.

Его не волнуют общие суждения. Мало ли что можно наворочать! Поди еще докажи, что Бог есть, и не все женщины идиотки. Запаришься. Его волнуют только фактические сбои и неточности. И тут Он всеведущ и неутомим – об этом прекрасно знают пишущие.

После моей книги «Она что-то знала», набитой всякими голословными утверждениями, Он объявился на минутку и указал, что симфония Шостаковича, текст из которой я процитировала, является не Тринадцатой, как утверждаю я, а Четырнадцатой, как считал Шостакович, и потому неплохо было бы мне при переизданиях исправить оплошность.

Стоило мне упомянуть в одной статье, что чудесная пьеса Евгения Шварца «Повесть о молодых супругах», к сожалению, никогда не ставилась, Он устало, но спокойно разъяснил мне, что эту пьесу поставил в таком-то году Н. П. Акимов в театре Комедии и даже привел список исполнителей.

И так всегда! Он знает все. Он звонит из Москвы, задает вопросы в Саратове и Костроме, пишет из Новосибирска и Омска, при случае передает ремарки из Америки и Германии. Он оказывается женщиной-музыковедом и мужчиной-журналистом, инженером на пенсии, библиотекаршей в действии, полковником в отставке и пианистом на марше… Кем бы Он ни был и где бы ни жил, еще не было случая, чтобы хоть малюсенькая моя ошибочка сошла мне с рук и осталась незамеченной!

И это удивительно тонизирует. Сбивает решительно всякую спесь. Только вы решите, что никто ничего не читает и не помнит, а, стало быть, нечего особенно стараться, – как Он находит способ чувствительно сигнализировать о вашем заблуждении.

Бывает, что текст ему нравится безоговорочно. Тогда Он находит своеобразный способ это выразить.

Недавно я вступилась за хороших советских писателей, незаслуженно забытых, и вспомнила, в числе прочих, советского писателя Израиля Меттера (1909–1996), автора повести «Мухтар», рассказывающей о доблестной служебной овчарке. Упомянула я и советского писателя, автора сказки «Старик Хоттабыч», Лазаря Лагина. Писала – и держала в уме Его, следила за цифрами и фактами, старалась.

Ну, думаю, на этот раз Он будет доволен. Уж ни к чему не придраться.

Он был доволен. Прислал мне добродушное письмо – дескать, спасибо, но не знаете ли вы, где найти сказку Лазаря Лагина о человеке, который от безделья превратился в обезьяну? Я, говорит, читал ее в детстве и не знаю, где теперь найти.

Это Он лукавит, конечно. Он знает всё! Просто пошутил так ласково…

Если я долго не получаю от Него вестей, то начинаю тревожиться. Я привыкла к Нему за эти годы и глубоко благодарна за внимание и помощь.

Вроде пишешь в никуда – перед мысленным взором какой-то Солярис, темное царство, людское море. Ан нет! В море этом плавает хорошо оснащенный светлый корабль, на капитанском мостике твердо стоит Он и бдительно следит за всеми изливающимися в море потоками.

Не верите? Хотите сами убедиться? Желаете выманить Его на связь?

Ладно, тогда опубликуйте статью, в которой упомяните невзначай, что стихотворение «На холмах Грузии лежит ночная мгла» написал Грибоедов. Или что картину «Весна на Заречной улице» снял Л. Кулиджанов.

Ну и всё. Ждите.

2008

Модель убийства модели

В одном немецком журнале произошли революционные изменения: журнал отказался снимать моделей в пользу обыкновенных женщин, похожих на читательниц журнала.

Читательницы, вынужденные постоянно видеть на страницах журнала прекрасных бестелесных призраков вместо плотной действительности, очень нервничали, расстраивались и беспокоились. Вот журнал и пошел им навстречу…

«О! – сказала я. – Началось!»

Нет, беспечные мои друзья. Это не просто мелкий случай из немецкой жизни. Это первые раскаты будущего грома.

Это буревестник грядущей войны.

Что случилось, собственно говоря? Читательницы всего мира давно нервничают и расстраиваются из-за пропасти между гламурным идеалом и скорбной реальностью. Суть не в них, а в журнале, который вдруг решил на это реагировать. Долгими десятилетиями всем было абсолютно плевать на всяческие нервные расстройства всех на свете баб-читательниц и теток-зрительниц. Им втюхивали всё, что хотели. Их травмировали зрелищем недостижимых пропорций и весело подсчитывали прибыль. Бизнес на женском идиотизме был одним из самых прочных и выгодных. И вдруг – такой странный, как будто извиняющийся шаг. Модели изгоняются, и на их место призываются, для ублажения обыкновенных теток – обыкновенные тетки.

Немцы, видимо, одними из первых уловили генеральную тенденцию. Назревает и набирает силу нечто такое, что может сильно потрепать Модельный мир. И грядущее затронет не только модные журналы и подиумы.

Дело в том, что обыватель в современном мире совершенно перестал чувствовать себя обывателем, то есть былинкой, мелкой сошкой, червяком и сявкой. Его давно, со времен немецких романтиков и пролетарских поэтов, никто не разоблачает, не громит и не презирает. Наоборот – за ним гоняются, ему льстят, его превозносят, да что там – о его любви мечтают производители всего, в том числе искусства, не говоря уже о политиках (голоса, голоса!). Под напором этого обожания собственного убожества, обыватель начинает изменяться.

До сих пор он в глубине души знал, что он дерьмо. Поэтому любил смотреть на символы недоступного, внимал образцам высокого, пусть и гламурно-карикатурно преувеличенного или искаженного. Ему нравились очень богатые, очень красивые, очень сильные и даже иногда очень умные люди.

Но всеобщее поклонение маленькому человеку совершило «поворот винта»: теперь обывателю кажется, что прекрасное – это он сам. Он сам, как он есть!

Поэтому – не надо никаких моделей. Ни моделей красоты, ни моделей ума, ни моделей профессионализма. Модель означает, что надо, сверяясь с нею, и себя моделировать – менять. А для этого нужно желание себя менять. И вот тут идет великое разделение обывателя: одни хотят себя менять (особенно наглядевшись на моделей), менять хотя бы немножко, чуток, ну, пару кило хотя бы скинуть и вместо дерьмокофты надеть платьице с распродажи. Другие ничего менять не хотят. Их все больше. Они все могущественнее. Им уже надо кинуть кость, так впечатляюще они клацают зубами.

Немецкий журнал, бросивший на заклание модельные кости, еще не подозревает, что так дешево не отделается. Вслед за моделями придется сдавать обывателю и пишущих тексты.

В этих текстах, как бы они ни были гладко-идиотичны, все равно слишком много букв, чересчур складны фразы и вообще – тетя Беттина и дядя Адди так не пишут. Нельзя расстраивать и беспокоить тетю Беттину и дядю Адди, а поэтому тексты должны быть написаны так, как пишут они, а они, естественно, ничего не пишут, поэтому ничего писать и не надо. Разве что подписи к фотографиям тетенек и дяденек, обыкновенных, простых, рядовых, в нормальной одежде, с ясным взором, прекрасных без прикрас…

Я к Модельном миру всегда относилась скептически. Однако все ж таки нельзя не признать, что для верчения этой чертовой карусели требуется масса труда, способностей и сил. Хотя бы изредка, но я способна пролистать глянцевый журнал и полюбоваться тамошними феями, лярвами и фуриями. Разуму этот мир не говорит ничего, но глаза, по крайней мере, сильно не раздражены.

Но если победят тети и дяди, если обыватель, считающий, что прекрасное – это он сам, так расплодится и нальется такой злобой, что империалисты будут вынуждены с этим считаться – очень удивительные превращения ждут тогда не только журналы, а и весь мир.

Представляете, берете вы какой-нибудь «Вог» – а там всю дорогу тетя Мотя в нарядах от кутюр?! Включаете телевизор – и там тетя Мотя. Бежите в книжный магазин за спасением – и там вас ждут полки книг, написанных тетей Мотей для тети Моти. Вы кидаетесь в свободную стихию Интернета – ха-ха. Там тетя Мотя ругается с тетей Мотей!

Скажете – это фантасмагория?

Не обманывайте себя. Присмотритесь чуть внимательней к жизни. Модель убийства модели вовсю работает. Всеобщее равнение на самодовольство обывателя давно началось. Тетя Мотя всё ближе!

Она уже с нами.

2010