Текст книги "Звери, птицы, характеры"

Татьяна Островская
Звери, птицы, характеры

Рисунки Татьяны Островской

© Татьяна Островская, 2020.

© Товарищество научных изданий КМК, 2020.

С чего всё началось…

Как всякий ребёнок, выросший на окраине большого города и значительную часть времени предоставленный самому себе, я постоянно пропадала на улице. С этого всё и началось…

Приходила весна, и я, соорудив примитивный сачок и вооружившись банкой из-под варенья, в поисках живности отправлялась обследовать переполненные талой водой канавы. Кого тут только не было: улитки, водяные клопы, жуки-плавунцы, тритоны. Канавы просто завораживали! Это был целый мир со своими страстями и трагедиями, коварными хищниками и наивными жертвами, медлительными трудягами улитками, похожими на древних рептилий тритонами, к весне отрастившими на хвостах роскошные гребни, забавными ало-красными солнышками – водяными клещами…

Потом наступало время лягушачьей икры и первых весенних цветов, которых ждёшь, как прихода старых друзей. Я хорошо знала, где в окрестностях нашего посёлка в первую очередь расцветут фиалки, закачает головками ветреница и лаково заблестят, отражая яркое весеннее солнышко, куртинки калужницы, распустится изящная смолёвка…

Воспитанные на книгах Даррелла, мы с подружкой мечтали, что, когда вырастем, у нас дома будет жить куча всякой живности. Мы будем за зверюшками ухаживать, а они будут нас за это любить и играть с нами. Это было в мечтах, а в жизни приходилось сражаться за каждого хомячка, без спросу принесённого в дом.

Потом был зоологический кружок при Дворце пионеров, и неудивительно, что, прозанимавшись в нём почти 5 лет и закончив школу, я вернулась в него, теперь уже в качестве рабочей по уходу за животными.

Наш кружок находился в небольшом отдельном домике – Лаборатории на территории Учебно-опытного участка натуралистического отдела Дворца пионеров. В Лаборатории было два больших кабинета и небольшие подсобные помещения, где стояли клетки, вольеры и террариумы с различными животными. Вокруг здания находились просторные вольеры, в которых круглый год жили птицы и звери, не боящиеся мороза: грачи, лисы, барсук, енотовидная собака, норки, кролики и даже олени. Попадали они к нам разными путями. Большую часть приносили люди, либо когда-то занимавшиеся во Дворце пионеров, либо живущие неподалёку. Как правило, это были животные, которых до этого содержали в неволе неправильно, или подобранные ослабленные дикие животные, которые требовали особого внимания. Живности тогда было довольно много, и заботиться обо всех этих животных: кормить, чистить, пересаживать, лечить, приручать, обустраивать, оформлять и чинить клетки и вольеры – было обязанностью двух рабочих по уходу за животными. Днём мы с подругой Ириной работали, а вечером бежали на лекции в Университет. Времени на заботу о животных, которые жили у меня дома, не оставалось. Тогда я поняла, что не обязательно пытаться устроить зоопарк у себя дома. Лучше иметь его на работе, где я проводила большую часть времени, ухаживая и наблюдая за своими подопечными. Кроме того, выяснилось, что многие дикие животные, как бы мило они ни выглядели, домашними никогда не станут, и раз уж они оказались в неволе, то их свободу лучше ограничивать клеткой, часто – в целях их же безопасности. В противном случае придётся жить, наблюдая, как зверёк пытается освоить пространство вашей квартиры, одновременно приспосабливая всё, что в ней находится, под свои нужды.

Периодически мне всё-таки приходилось приносить зверьё домой. Как правило, это были малыши, которых нужно было кормить даже ночью, приручать или лечить. Моим родителям, в конце концов, пришлось с этим смириться, и они теперь только осторожно спрашивали: «А ЭТО надолго? А где ЭТО будет жить?»

Многие годы живя бок о бок, общаясь, ухаживая и наблюдая за животными, начинаешь видеть в них не питомцев, требующих заботы, а самые настоящие личности, и личности эти умные и простоватые, шкодливые и сдержанные, общительные и замкнутые. Звери и птицы из питомцев превращаются в друзей, характер и «движения души» которых ты хорошо знаешь. Причём их дружбу далеко не всегда можно купить вкусненьким (хотя и не без этого, конечно). Скорее она основана на взаимном уважении и доверии, возникающем между диким животным и человеком. Вот о таких замечательных «личностях» мне и хотелось бы рассказать.

Лика

Однажды нам принесли птичью клетку, в которой сидел зверёк размером с небольшую морскую свинку, но… с крысиным хвостом. Зверёк был покрыт блестящей, искрящейся шёрсткой шоколадного цвета, и только вокруг носа у него было белое пятно. В отличие от крысы и морской свинки, его задние лапы были несоразмерно крупными, а между пальцами имелись перепонки. Это была маленькая нутрия.

Мы назвали её Лика. Она была первой нутрией у нас в кружке и оказалась такой славной, что её тут же начали активно баловать. Мы быстро выяснили, что кроме обычных овощей Лика с удовольствием ест кусочки булки, размоченные в молоке, и печенье. Ела она очень забавно. Сначала брала предложенный ей кусочек зубами, садилась на задние лапы, а передними лапками, как ручками, брала из зубов предложенное угощение, подносила к носу, тщательно обнюхивала и только потом откусывала большими рыжими резцами и начинала тщательно пережёвывать. Проделывала она это всё не торопясь, удобно присев на задние лапки и каждый раз поднося к носу кусочек, прежде чем откусить.

Нутрия – грызун. Зубы у грызунов устроены необычно. Во-первых, они растут всю жизнь. Питаясь жёсткими кормами: ветками, зёрнами, орехами, стеблями и корнями растений, эти животные постоянно стачивают отрастающие зубы. Во-вторых, передние зубы – резцы, которыми грызун срезает корм, состоят из белого дентина, спереди покрытого слоем эмали рыжего цвета. Эмаль значительно твёрже, чем дентин, поэтому при стачивании дентин истирается быстрее, а эмаль образует острый режущий край. Вот вам и самозатачивающийся резец. Если в домашних условиях любого грызуна – белку, крысу или хомячка – кормить только мягкой пищей: кашей, творогом и варёными овощами, то такие звери могут пострадать от собственных слишком разросшихся резцов. Зубы у них становятся слишком длинными, смещаются, ранят животное, мешают есть. Зверёк худеет и даже может погибнуть. Нам неоднократно приносили таких запущенных животных. А ведь избежать этого очень просто: надо обязательно давать грызуну свежие овощи, зёрна, ветки. В конце концов, в клетку можно положить несколько кусочков дерева. Одним словом, грызун должен грызть!

По образу жизни нутрия – зверь околоводный. Питается растениями, растущими по берегам рек и озёр. Часто подгрызает стебли и листья под поверхностью воды. Так как резцы, передние зубы, у нутрии немного выступают вперёд, а при открывании рта его боковые стороны смыкаются, то вода в рот при этом не попадает. Таким образом, резцы изолированы от ротовой полости и используются для обследования любых предметов, особенно молодыми животными. Всё пробуется на зуб!

Однажды, после того как мы выпустили Лику погулять по помещениям, у нас отключился холодильник. Мы были в панике! Впереди – выходные, мастера не вызвать, а погода стояла тёплая, и продукты, привезённые для кормления животных, было не сохранить. Решили сначала обследовать холодильник самостоятельно. Причина обнаружилась сразу: лежащий на полу провод холодильника был аккуратно перекушен, а Лика с деловым видом бродила рядом, ничуть не пострадав от такого «любопытства». Впредь при прогулках Лики приходилось учитывать этот фактор и убирать все провода, находящиеся в пределах её досягаемости.

А гулять Лика очень любила. Стоило открыть клетку, она сразу же выходила и начинала обследовать территорию в поисках чего-нибудь нового. А ещё она очень любила купаться. Примерно через день мы ставили на пол большой таз с тёплой водой. К тазу Лика неслась галопом, переставляя поочерёдно короткие передние лапки и смешно, по-лягушачьи, одновременно прыгая задними. При каждом таком её прыжке на линолеумном полу получался звонкий шлепок. Прискакав таким образом к тазу, Лика ставила передние лапки на его край, трогала ими воду, мыла и тёрла нос, а потом с удовольствием загружалась в таз целиком. Ну и тут уж были «водные процедуры» в полном объёме: она брызгалась, играла с водой, устраивая вокруг настоящий потоп. Искупавшись, Лика вылезала, расчёсывала, перетирала лапками шёрстку и шлёпала дальше. В этот момент мы обычно чистили другие клетки и кормили их обитателей. Лика крутилась тут же, пытаясь проверить всё сама. Обнаружив недоеденный кем-нибудь кусочек, она, сопровождая все свои движения серьёзным гуканьем, брала его, обнюхивала и, держа в зубах, неслась обратно к тазу. Нужно же разнообразить удовольствие: до чего славно, лёжа в воде, жевать что-нибудь вкусненькое!

Летом Лика купалась не только в тазу. Во дворе нашей Лаборатории был установлен большой металлический бассейн. Стоило выпустить Лику из клетки, она целенаправленно шлёпала к выходу из здания, выходила на улицу и шла прямиком к бассейну. Там она сама залезала в воду, и тут уже просто мытьём дело не ограничивалось. Лика плавала и ныряла, причём, плавая, она прижимала передние лапки, сжатые в кулачки, к груди и гребла сильными задними лапами, снабжёнными перепонками. Под водой кургузое Ликино тельце вытягивалось, становясь гибким и даже грациозным. А ещё оно казалось совершенно гладким и блестящим, как фарфоровая статуэтка. Это происходило потому, что длинные и немного сплющенные шерстинки слипались в воде между собой, образуя сплошную гладкую поверхность, препятствующую проникновению воды в подшёрсток и его намоканию. Нутрии прекрасно приспособлены к плаванию. Кроме перепончатых задних лап и особого строения шерсти с коротким, плотным подшёрстком и длинными шерстинками, которые называются остью, у них есть ещё несколько интересных приспособлений. При погружении под воду ноздри нутрий смыкаются, а чтобы вода не затекала в уши, из ушных раковин торчат пучки длинных волосков, благодаря которым образуется воздушная пробка, препятствующая попаданию воды.

Когда Лика подросла, мы пересадили её в вольер побольше, в компанию к мирнейшему существу – дикобразу Кате. Катя была значительно крупнее Лики, и Лика сразу же приняла её главенствующее положение. Катя первой подходила к миске с едой и, взяв зубами понравившийся кусок, отходила, ложилась на живот и, зажав кусок передними лапами, принималась грызть. Вместе они не играли, но тем не менее их связывала дружба. Спать они всегда укладывались рядышком: Лика возле Кати, а Катина голова часто лежала на спине у Лики.

Очень интересно было наблюдать совместные прогулки дикобраза и нутрии. Катю мы выпускали гулять не так часто, так как при всей своей доброте, выходя на свободу, она напоминала убеждённый в своей правоте танк. Подняв иголки на спине и накрывшись ими как бронёй, Катя решительно двигалась в направлении соседних клеток. Тут она принималась крушить замки и дверцы, причём отнюдь не с благородной целью выпустить их обитателей на желанную и обретённую ею самой свободу, а для того, чтобы проверить, что они там не съели и не мечтают ли они пригласить её на обед. Зубами она вцеплялась в угол дверцы вольера и дёргала за него со всей мощью своего тридцатикилограммового тела, упираясь в пол короткими сильными лапками до тех пор, пока дверца не поддавалась. Если ей удавалось взломать вольер, она тут же съедала содержимое всех кормушек и направлялась к следующему. Если же мы отгоняли крушительницу и этот трюк не удавался, то Катя так же решительно отправлялась к выходу из Лаборатории. За ней, как исполнительный адъютант, почтительно отставая на полкорпуса, шлёпала Лика, причём, как истинный друг, постоянно гукая – что-то рассказывая Кате. Остановить эту компанию могла только швабра. Её вид действовал на Катю убедительно. Правда, заставить её отказаться от намеченной цели всё равно было трудновато, но изменить направление движения на правильное помогало.

Один раз нам на время принесли взрослого самца нутрии. Он был выращен в квартире, и мы не знали, как Лика и Катя отреагируют на такое пополнение. Чтобы не вызвать агрессии, мы решили посадить самца на второй этаж вольера, в котором жили Лика и Катя. Он спокойно привыкал к новым условиям, и внешне его присутствие не отразилось на поведении Лики. Но однажды, придя утром на работу, мы обнаружили, что ночью самец открыл зубами люк, соединяющий две части вольера, и плюхнулся к нашим «девушкам». Мы водворили беглеца на место и забыли об этом визите, так как все участники этого инцидента вели себя спокойно и не обращали друг на друга ни малейшего внимания. А через пару дней самца забрала вернувшаяся из поездки хозяйка.

Прошло около двух месяцев. Как-то утром, подойдя к вольеру с нутрией и дикобразом, мы увидели странную картину. Лежит на полу вольера Катя, рядышком, как всегда, Лика, а под Катиным боком – пять «хомячков» разных цветов: рыжий, два шоколадных и два оливково-серых. Первой реакцией было: «Кто же это к дикобразу хомячков подсадил?» А у «хомячков»-то – длинные, покрытые нежным пушком хвостики! Вот те раз! Да у нас детёныши! Мы срочно отсадили Лику с потомством в отдельную клетку, чтобы Катя случайно не задавила или не уколола кого-нибудь из них. И стали наблюдать за семейством.

Как я уже упоминала, Лика была нашей первой нутрией, и мы ничего не знали о материнском поведении этих животных. Литературы по их разведению и выращиванию молодняка мы не нашли, поэтому решили наблюдать и записывать сами. Ну и для начала надо было выяснить, кормит ли Лика детёнышей и как часто. Наблюдали за ней целый день, но нам так и не удалось увидеть, чтобы нутрята забирались под мамашу, как щенки или котята, чтобы покормиться. Малыши целый день просидели, просто прижавшись к бокам матери. Мы забеспокоились. А вдруг у Лики нет молока, или она отказывается их кормить, и милые крошки погибнут от голода у нас на глазах?! Мы знали, что нутрята, так же, как и новорождённые морские свинки, уже через несколько дней после появления на свет начинают пробовать на зуб всё подряд, в том числе и грубый корм. Тем не менее молоко матери довольно долго является основным их питанием, и без него детёныши просто погибнут. Было решено докармливать нутрят искусственно. В коровье молоко мы добавили чуть-чуть сахару, одну капельку поливитаминной смеси, подогрели и, вооружившись пипеткой, отправились спасать жизни крошкам…

У только что родившихся нутрий уже есть зубы, и хитрость заключалась в том, чтобы попасть упирающемуся нутрёнку в рот кончиком пипетки, да так, чтобы он ни в коем случае не откусил кусочек стекла. В первый раз «кормёжка» далась нам нелегко. Нутрята не оценили нашего благородного порыва – они сопротивлялись и царапались. В результате все дружно оказались перемазанными подслащённым и сдобренным витаминами молоком. На второй раз дело пошло лучше, и нутрята уже сами, сидя на задних лапках, передними лапками держали пипетку и чмокали молоко. Странным казалось только то, что выпивали они очень мало, а голодными или истощёнными не казались.

Мы решили осмотреть Лику и определить, есть ли у неё молоко. Взяли нутрию на руки и долго разглядывали её живот, пытаясь определить наличие и состояние молочных желёз. Но подшёрсток на брюхе у нутрий такой же плотный, как и на спине, и ничего «подозрительного» нами обнаружено не было. Лике эта процедура страшно не понравилась. Она гукала и сердито размахивала жёстким, как палка, хвостом. Чтобы успокоить, мы посадили её в клетку и, ласково приговаривая, стали гладить по спинке. Вдруг пальцы в нескольких местах наткнулись на какие-то странные бугорки. Мы раздвинули шерсть, чтобы понять, в чём дело, и были страшно удивлены. Это были сосочки! Так вот почему нутрята всё время сидели, прижавшись к бокам матери! Лика прекрасно справлялась со своими обязанностями, и детёныши совсем не голодали. Понятно стало, почему сосочки у нутрий находятся на спинной стороне тела. Это опять-таки связано с её околоводным образом жизни. Самка может кормить детёнышей, не вылезая из воды, а расположившись на безопасном мелководье.

Постепенно Ликины малыши подрастали, с каждым днём становясь любопытнее и забавнее. Очень интересно было наблюдать, как они пробуют новый корм. Один раз я принесла на работу пакетик сушек и решила угостить ими грызунов. Нутрятам было уже около двух месяцев, и они запросто справлялись с такой жёсткой едой. Каждому нутрёнку выдали по сушке. Они сели на задние лапки, в передние взяли по сушке и, держа их, как руль автомобиля, стали грызть. Зрение у нутрий относительно слабое, глаза находятся высоко на голове, поэтому животное плохо видит то, что ест.

Пригодность пищи определяется по запаху. Картинка в результате получилась очень забавная: все пятеро нутрят взяли сушки, подняли их короткими передними лапками к носу, понюхали, откусили по кусочку и стали жевать.

И так каждый раз перед тем, как откусить новый кусочек сушки, они притягивали её к носу, нюхали, а уж потом грызли.

Дикобраз Катя

Катя – самка азиатского дикобраза – попала к нам в кружок из зоопарка уже взрослой. Азиатских дикобразов довольно часто можно встретить в зоологических кружках и всяческих мини-зоопарках благодаря их внушительной внешности и незлобивому характеру. Вопреки совершенно, на мой взгляд, нелепому названию, которое часто произносят как «дикообраз», эти животные не то чтобы очень красивые, а такие ладные, что ли. При том, что тело у дикобраза покрыто иглами, а часть из них – это действительно серьёзное оружие, он не выглядит свирепым существом. Это довольно крупный грызун крепкого телосложения с симпатичной округлой мордочкой, внимательными выпуклыми глазками и небольшими округлыми ушками. Тело коренастое, с «уютным» брюшком, а лапки короткие, сильные, с крепкими когтями. В природе дикобразы обитают в норах, которые прекрасно роют себе сами, используя лапы, а иногда даже зубы. Таким же образом они могут выкапывать из сухой каменистой почвы сочные корни растений. Именно поэтому основным условием содержания дикобраза в неволе должно быть наличие очень прочной клетки, способной выдержать энергичный напор животного в стремлении что-нибудь сгрызть, разрыть, оторвать, погнуть и искорёжить, а силы дикобразу тоже не занимать. В остальном же они сущие ангелы!

У нас Катя обитала в большом металлическом вольере и целыми днями занималась либо попытками очередной раз «переставить мебель» в своём жилище, перегребая толстый слой опилок в другую сторону и вытряхивая овощи из миски, либо пытаясь оторвать очередную жестяную заплатку с пола и сетки от стенки вольера. В оставшееся время она мирно дремала, растянувшись на полу.

Кормили Катю резаными свежими овощами и овсом. Причём первый кусок Катя брала из миски зубами и уходила в угол вольера. Там она ложилась на живот и, зажав кусок между передними лапами с неожиданно розовыми подушечками, начинала грызть. Если разнообразие предложенных овощей Катю не очень устраивало, то она в поисках чего-нибудь особенно вкусненького, но явно запрятанного нами поглубже, бралась за край кормушки зубами и с грохотом переворачивала её вверх дном. Если и в этом случае не обнаруживалось ничего особенного, Катя, разочарованно разрыв лапой горку рассыпавшихся резаных моркови, свёклы и капусты, уходила и ложилась в сторонке. Конечно, мы всячески старались разнообразить Катин рацион, прекрасно зная, что для животных, содержащихся в неволе, очень часто еда – единственный источник удовольствия. Она нужна не только для насыщения, но и получения новой информации через ощущения, вкусы и запахи. Поэтому и мы, и дети, занимавшиеся в кружке, всегда старались принести Кате что-нибудь особенное: яблоки, ягоды, печенье или сухарики, первые нежные листики одуванчиков, появившиеся на проталинах после долгой зимы.

Иногда мы выпускали Катю немного погулять по Лаборатории. Выйдя из вольера, она тут же поднимала иглы на спине и накрывалась ими, как щитом. Сразу становилось понятно, что стоять на её пути не стоит.

Передняя половина тела дикобраза покрыта короткими, относительно мягкими иголками, причём на носу это скорее короткая мягкая шёрстка. От круглых, лишённых шерсти, черных ушек по шее и спине растут длинные, но тонкие тёмные иглы, которые тоже могут подниматься, если дикобраз напуган. С середины туловища покров из игл становится совсем другой. Иглы тут длиннее, и окрашены они, как жезл инспектора дорожного движения – в поперечную черно-белую полоску. Чем ближе к хвосту, тем толще и острее становятся иглы. Их дикобраз демонстрирует, когда хочет предупредить, что он может за себя постоять и не стоит с ним связываться. Боевые иглы могут быть больше 20 сантиметров длинной, округлыми, плотными и очень острыми. Считается, что иглы у дикобраза ядовитые и он может стрелять ими на расстоянии. Нет, это не так. Они не ядовитые, но места уколов этими иглами могут долго болеть и даже нарывать, однако всё это не из-за яда, а просто потому, что они, естественно, грязные. Дикобраз – не кошка, он не может вылизывать свои иголки: во-первых, комплекция не позволяет, а во-вторых, дикобразы в природе живут в норах, и та земля, которая попадает на иглы, легко удаляется энергичным встряхиванием. Попадая в ранку от укола, грязь вызывает воспаление, отсюда и возник миф о ядовитости игл дикобраза. Наша Катя очень любила купаться в тазу с теплой водой, правда, после этого следовала генеральная уборка пола, а иглы вряд ли становились чище.

Что же касается стрельбы иглами, то это тоже, в сущности, выдумки. Стрельба чем-либо – это уже агрессия, а дикобраз – животное травоядное и по диете, и по существу. Не будет он за кем-то гоняться и стрелять иголками, так как трава и коренья, а также ветки, листья и плоды, которыми он питается, от него не бегают. А вот сам он является весьма заманчивой добычей для многих хищников благодаря «приятной полноте тела» и нежному вкусу мяса, а посему дикобразу важно не нападать, а умело обороняться, а иногда даже просто продемонстрировать потенциальную возможность достойного отпора. Если не убеждает просто внешний вид поднятых боевых игл, то у него есть ещё один фокус в запасе: хвост у дикобраза покрыт более короткими, но не менее острыми иглами, а рядом с ними находятся странные полые трубочки диаметром один и длиной шесть-восемь сантиметров. Казалось бы, зачем? Такими никого не уколоть! Но, когда дикобразу угрожает опасность, он подпускает врага поближе, а потом очень резко встряхивает иглами. Иглы ударяют друг о дружку и об эти полые трубочки, которые усиливают звук. Получается очень громкий резкий сухой щелчок. Очень впечатляет! Ну, а если это был не просто непрошеный гость, а чей-то не в меру любопытный нос, необдуманно приблизившийся к такой лакомой добыче, то, кроме неожиданно резкого пугающего звука, в носу ещё остаются воткнутыми несколько игл. Причём, резко встряхивая, дикобраз способен вогнать иглы даже в резину на глубину до полусантиметра. А если это всё тот же назойливый и мягкий нос? Так что постоять за себя дикобраз может, несмотря на объёмистое брюшко и короткие лапки с беззащитными розовыми подушечками. Ещё раз напомню, что просто так дикобраз ни на кого не нападает и убить не пытается. За всё время ни один ребёнок не был укушен или атакован дикобразом. Наоборот, стоило почесать Кате подбородок, совсем как кошке, и она тут же зажмуривала от удовольствия небольшие выпуклые глазки с неожиданно длинными ресницами и пыталась полизать руку своим шершавым языком. Могла даже похрюкивать от счастья! А ещё Катя очень любила, чтобы ей чесали за ушком и перебирали тонкие мягкие иголочки. Но если вдруг кто-то пытался потрогать боевые иглы, то это совершенно не позволялось – нечего с оружием шутить!

Гуляя по кабинету, Катя в первую очередь направлялась к дверцам соседних вольеров, приводя в паническое состояние своим напором их обитателей. Она бралась зубами за дверцу вольера и трясла её изо всей силы до тех пор, пока задвижка не выпадала.

Открыв клетку, Катя добиралась до миски с кормом и бессовестно уничтожала всё её содержимое и опять-таки совсем не потому, что зверюшку забыли покормить, а потому, что у других вкуснее! Вскрыв всё, что только можно, и не встретив должного отпора, Катя пыталась открыть двери кабинета и продолжить свою разрушительную деятельность в другом помещении. Чаще всего такие попытки, естественно, пресекались, и оскорбленная в лучших чувствах Катя забиралась за свой вольер и ждала, пока про неё все забудут, чтобы потом повторить попытку, либо всё-таки водворялась на место.