Текст книги "Зеркало с Бирюзовой улицы. Современная фантастика"

Телепортация

Когда я вошел в свою комнату с подносом, на котором еле умещались чашки, варенье, чайники и сахарница, она сидела на полу, около упавшего зеркала и задумчиво поглаживала резную раму.

Увидев меня, поднялась и спросила:

– Помочь?

Рыбонька моя… конечно, помоги! Сейчас… одно неловкое движение, и все рухнет…

– Да, если можно… вон туда, – я указал подбородком на низенький круглый журнальный столик, – туда поставим, чай попьем, поговорим.

С трудом уместив посуду на столике, я усадил ее в кресло и приготовился разливать чай.

– Что ты! Я сама! – сказала она. Деловито заглянула под крышки чайников, определилась, что где, и начала разливать чай. Ну что твоя купчиха с картин Кустодиева! Я притих. Ольга деловито разложила варенье по розеткам, добавила еще и сахар себе в чай. И, поднеся чашку к губам, принялась пить чай с вареньем. Я присоединился. Мы молчали, пока не выпили по чашке. Откуда я знаю, может, у них не ведут чайные беседы… в любом случае, инициатива исходила от них, экспериментаторов.

Попив чайку, Оля сказала:

– Спасибо. Варенье изумительно вкусное. И чай такой ароматный…

– Бабуля сама варила. Чай… рад, что понравилось!

– Ты хотел поговорить? – чинно спросила девушка.

– Да… я сейчас покажу тебе, как ты здесь оказалась!

Она кивнула головой, а я пошел подключать камеру. Через несколько минут я вернулся к столику, за которым моя милая гостья наливала себе третью чашечку чая.

– Ты будешь?

– А? Да, давай! – я притащил табурет из кухни, воодрузил на него ноутбук, воткнул в ноут шнур от видеокамеры и настроил просмотр. Ну и, разумеется, первые кадры были, как я болтаюсь в неглиже и дразню «товарища лейтенанта». Я нажал на «стоп». Вышло хуже, так как я застрял в семейниках в позе журавля с высунутым языком. Пришлось поспешно закрыть ноутбук. Краешком глаза посмотрел на Ольгу. Та сидела красная и смотрела в окно. За окном у меня – бесплатное «телевидение». На фасаде многоэтажного здания бывшего института (стекло и бетон) устроили огромный экран, крутят рекламу. По ночам – целая бесплатная иллюминация.

Я развернул ноут, прокрутил мое безобразие и включил просмотр с того момента, как началось затемнение зеркала.

– Вот, тут все прилично! Можно смотреть! – буркнул я и включил просмотр. Ольга отвлеклась от «телевизора» за окном, искоса глянула в ноутбук и больше не отрывалась.

Вначале с зеркалом ничего не происходило. Был виден я со спины – сидел в кресле, скрестив руки, нога на ногу, слегка покачивая ступней. Созерцал. И вдруг… поверхность зеркала как будто вспучилась посередине, стала полупрозрачной, и появилась часть руки – это Ольга уперлась, не удержав равновесие, в свое «окно». И, вот этот момент – зеркало раскрылось, чем-то это напоминало диафрагму фотоаппарата, но раскрылось не ровно, а только чтобы пропустить девушку, падающую с края стола в неизвестность, ко мне на колени. И – еще одно чудо – в этот раз на записи было видно несколько мгновений комнату, разъяренного мужика, его протянутую руку, высунувшуюся в мой мир и стремительно закрывающееся «окно». Затем зеркало упало, и дальше в кадре были вначале стена и дверь моей комнаты, потом выпорхнувшая в коридор девушка, наши с ней проходы, я с подносом… Нет, ну ничего себе!

Мы несколько раз просмотрели ее проникновение в мой мир. Эффектно!

– Я не знаю, что это такое! – честно признался я. – Ты… это, если надо – пойди прогуляйся! – я кивнул в сторону коридора. – Три чашки чая, стресс…

Оля закрыла лицо руками.

– Ты невозможен! – прошептала она.

– Да ладно, все мы люди… Я пойду, чайник подогрею.

Слышал из кухни, как она пробиралась в «ватер-клозет». Стеснительная…

Дождался, когда она вернется, принес чай с печеньем. Нашел заначку… Надо у бабули порыться, найти ей какой-нибудь халат. Сел рядом.

– Ну, рассказывай ты. Я ничего не понимаю.

Оля подумала, ответила:

– Я не знаю… но рама у этого зеркала, у твоего – вышла из-под рук моего дедушки.

– Так, давай подробнее про дедушку!

– Он… ученый. Был. Знаменитый ученый. Послушай, Александр… – она подняла на меня глаза. – Давай уговоримся говорить друг другу только правду! Мы не знаем друг друга и, конечно, можем наговорить чего угодно, но мы в такой странной ситуации, в которой реальность увлекательнее любой сказки… Согласен?

А вы бы что сказали? Я сказал:

– Согласен, – и добавил: – Конечно, согласен. Ты права.

Ольга взглянула на меня оценивающе. Помедлила, опустив глаза, потом сказала:

– Александр, странная вещь. После того, как ты показал мне зрительную запись рамы, сделанной моим дедом, я почувствовала… не обреченность, не то слово… скорее, неизбежность событий, в которых я оказалась. Дед был большим ученым. Он работал над проблемой переноса вещества на расстоянии без… как сказать… без видимого движения. Ну, заяц скачет, поезд идет, понимаешь?

– Да, продолжай!

– А дед, Смирнов Александр Феоктистович, открыл принцип переноса энергии на расстояние без носителя, понимаешь?

– Да, да! – я старательно вытаращил глаза и принялся кивать головой. Молоденькая девушка, с распущенной косой, в ночной сорочке и меховых тапочках серьезно рассуждает о науке. Я наслаждался.

– Не нужны каналы… вот, как у тебя, – она подняла провод, подключенный к ноуту. – Это шнур питания? – я кивнул. – Ну вот, а у нас нет шнуров. Энергия передается в эфирной среде!

Где-то я что-то подобное слышал…

– Э… и через нас проходит энергия?

– Конечно!

– И людям не вредит?

– А почему должно вредить? – Оля улыбнулась. – Мы сами состоим из неё же!

– Э…. м-м-м-м… да?

– Ну да, а как иначе?

– Оля, тебе сколько лет?

– Восемнадцать, а тебе?

– О… слушай, я старик для тебя, мне тридцать два!

Она и бровью не повела:

– Не огорчайся, как говорит мой дядя, «молодость – это недостаток, который быстро проходит!» И ты очень хорошо выглядишь!

Я огорчился. Она была слишком юной. Для меня. Впрочем… врет, наверное.

– Твои познания в области физики удивляют меня. У нас эта теория общности всего сущего только набирает сторонников. А так… кто-то думает, что мир материален, и точка, и больше ни о чем знать не хочет. Кто-то верит, что все создано Богом, ибо гармонично, но это только на уровне веры… Даже о происхождении человека до сих пор нет единого мнения. Бардак, одним словом!

Оля закивала головой:

– Да, да, да! У нас тоже в такую ересь верили – что человек произошел от обезьян!

– Ну вот… так откуда ты такая умная взялась?

Оля вскинула на меня серые глаза.

– Я училась в гимназии, а сейчас собираюсь поступать в Высшее техническое училище, на экспертизу…

– Будешь покойников вскрывать? – как можно вкрадчивей спросил я.

– Почему покойников? Нет, техническая экспертиза, ну… Если кто-то что-то изобрел, то вначале нужно провести изыскание – нет ли такого же изобретения у другого ученого или инженера. Потому что можно изобрести вечный двигатель на основе энергетических связей, а потом выяснится, что во Франкии кто-то на год раньше это же изобрел и получил право преждепользования. Тогда наша сторона должна договариваться об оплате за право пользования франкийским изобретением. Я… понятно изъясняюсь?

– Понятно… у нас это «патент» называется…

– Слово франкийское… у нас это – «право преждепользования». Я получу правовое и техническое образование… – она запнулась. – Если я сумею вернуться, конечно, назад…

– А кто за тобой гнался? Дядя? Он был очень зол!

– Дядя… мамин брат… А дедушка – отец моего папы… Да, дядя разошелся не на шутку…

– Я видел, с ним был такой громила, вот точно, как от обезьяны произошел! Кто это?

– Дядина охрана… Александр, а если тебе тридцать два, мне удобно обращаться к тебе на «ты»?

– Удобно! – буркнул я. – Я молодежью считаюсь. Оля, ты не о том думаешь. Как ты обратно-то вернешься? Зеркало разбилось. Ты сможешь к себе пробраться через разбитое зеркало?

– Я попробовала… нет, не работает, – огорченно вздохнула Ольга, разглядывая издали зеркало.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – я постарался изобразить искреннее недоумение. – Чай пьешь, спокойненько так…

Оля задумалась:

– Ты знаешь… наверное, это должно тебя удивлять.

Я утвердительно покивал головой. Мол, ужасно удивляет.

– Видимо, я была готова к приключениям. Да, была… когда я увидела – ты мне показал – раму зеркала, меня как молнией озарило. Я на тебя смотрела точно также, как ты на меня – в зеркало. В подобной раме. Только оно овальное и висит на стене. Над бюро в кабинете деда.

– Да? И давно ты так… наблюдаешь за чужой жизнью?

– Несколько дней… Александр, я по порядку расскажу, можно?

– Валяй!

Рассказ Ольги

– Александр Феоктистович, это мой дедушка, работал с переносом энергии. Многого добился. И пытался освоить перенос физических тел на расстояние без… ну, без физического воздействия. Когда я еще не училась в гимназии, он много занимался моим обучением. Ему было интересно рассказывать мне о своих задумках. В лабораторию, занимавшую отдельный флигель усадьбы, меня не пускали. Но мне очень хотелось подсмотреть, чем занимается дед во флигеле. Туда привозили в закрытых ящиках какие-то приборы, материалы. Соседские дети болтали, что дед – чернокнижник. Чуть до драки дело не дошло, когда я взялась доказывать обратное.

– А он не был чернокнижником?

– Александр, дедушка – верующий человек. Просто… ученый. Работал в большом департаменте, а в домашней лаборатории делал опытные образцы. У него были помощники – мой отец и мой дядя.

– Семейный бизнес?

Она внимательно и немного удивленно посмотрела на меня.

– Семейная традиция. Дядя – брат моей мамы… Меня отправили учиться в Новогород, в Северную гимназию. Домой я приезжала лишь на Пасхальные и Рождественские праздники, ну и летом, конечно. Мы всей семьей выезжали в мамино имение. Но разговоры взрослых я помню прекрасно. Неожиданно для отца и дяди, дедушка запретил входить в его кабинет под страхом родительского проклятия. Это было очень странно. Я помню, как они ссорились.

– А если что-нибудь случится с тобой! – восклицал отец. Я как раз приехала на Рождество и подслушивала в коридоре. Кабинет деда – это та самая комната, где ты… ну или, скорее уж, откуда я вывалилась.

– Это – мое решение! Я ставлю серьезные опыты, я не желаю, чтобы мне мешали! Не сметь входить в кабинет, даже если я неделю оттуда не выхожу!

– А если больше недели? – спросил дядя.

– Ровно через семь суток можете взломать дверь! – подумав, ответил дед.

Бабушка сильно переживала, когда дедушка «ставил опыты». Она и плакала, и ругалась – ничего не помогало, дед только злился. Задним числом я понимаю, что он мастерил вот это зеркало. И проводил опыты с перемещением предметов в пространстве. Видимо, и на себе пробовал… Няня мне не так давно рассказала, что дядя и отец очень сильно разругались, когда отец натолкнулся на дядю, ночью выходящего из кабинета деда в лабораторном флигеле. Оказалось, что дядя сделал копию ключа и заходил внутрь, когда деда не было. Отец отобрал ключ и поставил у дверей и под окна охранников из Департамента.

– Охранников можно подкупить… – задумчиво сказал я.

– Этих? Нет, они механические, – ответила Ольга и продолжила свой рассказ.

– И вот однажды… через несколько месяцев после… одного страшного для нашей семьи события дедушка вошел в кабинет и не вышел. Мы никогда его больше не видели. Ровно через семь суток дверь взломали, но внутри никого не оказалось. Решетки на окнах целы, потайных дверей нет. Ни души. Дед ушел… Все было, как обычно – приспособления, инструменты, оборудование работало, как всегда… только деда в кабинете не было. На зеркало никто не обращал внимания. Зеркало, как зеркало. Департамент вывез все, что могло помочь в продолжении исследований, кабинет заперли, никто в него не входил, кроме… кроме меня. Я нашла несколько дней назад ключ от кабинета!

– Где нашла? – спросил я, чтобы поддержать разговор. Думал я о другом. Ольга была превосходной актрисой. Врала, не задумываясь. И глазки, «вспоминая», поднимала вверх и влево, а когда придумывают, то отводят их вправо, я читал книгу «Язык жестов»… Хороша. Я бы оценил ее возраст – лет двадцать. Третий курс театрального института, от силы четвертый. Симпатичная. Удивительно правильная форма головы. Волосы темно-каштановые. Слегка развившиеся кудряшки по плечам. Не смущается, ведет себя абсолютно спокойно, это-то тебя и выдает, голубушка. Но я получу все впечатления по максимуму… и нарисую с тебя молоденькую авантюристку для игры, где главный герой – толмач Матвей…

– В шкатулке отца. Вернулась из путешествия по Западному миру, вступила в среднесрочное наследство, забрала у Хранителей шкатулку и нашла в ней ключ. Я сначала хотела отдать его дяде, но вспомнила скандал, и решила оставить себе. Тем более, память о деде. Тем более, замок мог быть по-прежнему сломан. Дед пропал больше четырех лет назад!

– Может, он сбежал от вас? – усмехнулся я, вспомнив своего деда, притворяющегося глухим у себя в мансарде.

Оля опустила глаза и покачала головой:

– В том-то и дело, что он не мог нас оставить.

– Почему?

– Почему… – она посмотрела на меня. Так доверчиво. – Он меня не мог одну оставить. Понимаешь? Не мог.

– Почему? Иногда люди устают друг от друга.

– Нет… что-то случилось. Он вошел в это зеркало и не смог вернуться. Я это поняла сегодня. Я не заходила в лабораторию после того, как Научный Департамент все вывез, кроме мебели. Четыре года не заходила. Да я и была-то дома наездами. И вот… зашла. Любопытство замучило. Дождалась, когда дядя уедет на службу и пошла в лабораторный флигель. Замок открылся сразу. В кабинете было темно, шторы, к счастью, плотно завешены. Я взяла с собой потайной фонарь, открыла створки, и стала рассматривать комнату.

Ольга рассказывала, а я рисовал ее в воображении акварелью. Вот этот шоколадный локон. Светится золотом от верхнего освещения. Отбрасывает тень цвета топленого молока на белую сорочку. Плотная ткань с вышивкой белыми шелковыми нитями по вороту и вокруг выреза на груди, вырез плотно застегнут на обтянутые полотном пуговки. Свободная рубашка в пол скрывает ее фигуру. Но я помню, она стройная, как девочка. Так… зазевался.

Оля, видимо, отметила мою несерьезность и замолчала, испытующе на меня глядя.

– Ты зашла, открыла фонарь, и…

– Пусто. Чисто. Шкафы без инструмента, без книг. Ни одной бумажки не осталось. Напротив двери – вот это самое зеркало, как я тебе описала, висит на стене. Я обошла все углы, Заглянула в ящики стола и комода, даже на стул влезла, на шкафах шарила – ничего. Пусто и немного пыльно.

Я нарисую с нее Матрошу. Нет, какая Матроша? Не годится она в веселые вдовы. Она у меня будет авантюристкой. Как леди Винтер, но не такая кровожадная. Она приедет в Россию с посольством… я нарисую и предложу нашим гаврикам нового персонажа. И будешь ты, Олечка, героиней самой популярной игрушки рунета…

– Ты пошарила в шкафах, ничего не нашла, и? – это наших менеджеров в типографии отдельно учили, как изобразить полную вовлеченность в разговор: повторить дословно несколько слов из беседы или своими словам…

– Только зеркало могло привлечь мое внимание. И только мое, ты понимаешь? Я одна знала, что это дедова работа, эта рама. Ну и дядя еще, но его только формулы интересовали. Александр, я подошла к этому зеркалу на стене. Меня как будто толкнуло к нему: «Иди ко мне!» Я пододвинула стул и села. Смотрела в зеркало. Сначала ничего не происходило, но потом вдруг как тучи набежали – зеркало потемнело, а когда тьма рассеялась, я увидела, что оно перестало меня отражать. Я перепугалась страшно!

– А что ты увидела?

– А ничего, представляешь? Какая-то тьма. Но уже не клубилась. Ровная, скучная тьма. Я направила фонарь на зеркало, и мне показалось, что луч от моего фонаря освещает это зазеркалье. Я бы назвала это стеной в какой-то кладовке, с паутиной. И все. Снаружи раздался шум, мимо флигеля проехала машина, я поняла, что вернулся дядя и выбралась из лаборатории. Тогда меня никто не заметил.

– А если бы заметили?

– Амбарный замок повесили бы на входную дверь!

– Ну это еще ничего… А что было дальше? Рассказывай! – я с усилием оторвался от мысленного вождения стилом по графическому планшету. Ее рисовал, в амазонке.

– Я решила никому ни о чем не говорить. И следующей ночью пошла снова туда, во флигель. В этот раз я увидела только плотную ткань. Как будто зеркало упаковали. А потом… потом, я рассказывала, у нас были Большие приемы, с танцами, Государь к нам заглянул, представляешь? Мне удалось в суматохе улизнуть, и вот тогда-то я и увидела в зеркале тебя! Ну и мои похождения закончились тем, что я увидела твою раму и поняла, что обе они сделаны одним и тем же человеком – моим дедом. Сначала я решила, что это – обычное око. Ну, как вот у тебя, – и она ткнула пальцем в ноутбук.

– Око?

– Ну да. А вы как это называете?

– Экран, монитор, телевизор…

– А мы – «око».

– Тоже неплохо…

Я наблюдал за ней и думал: «Что это? Курсовая работа к зимней сессии? Или, бери выше, практика? А, может… ну конечно! Она – из школы ФСБ. Ученица. Ладно…»

– А твой дед, он сам резал по дереву?

– Да, его любимое занятие! Он так отдыхал. У меня в детстве была куча удивительных игрушек, сделанных им! В общем, меня притянуло к этому «оку», как к родному.

«Как и меня!» – отметил я про себя.

– И как ты поняла, что это – не «око»?

– А я пошла спать. Но не смогла уснуть и решила пробраться снова в кабинет, пока все отдыхают. И просчиталась! Они меня караулили!

– Кто?

– Дядя с охранником. Ну, не меня. Охранник, Феодор его зовут, заметил в прошлую ночь мелькнувший свет в окне флигеля. И они с дядей решили подстеречь того, кто ходит в лабораторию. Ну и поймали… меня… Я перепугалась, стала кричать, дядя стал мне рот зажимать… в общем, я как-то вырвалась и побежала прятаться в кабинет. Совсем ума лишилась. Дядя бежит за мной, Федор в свисток свистит, прислугу будит… Я думала, они меня убьют. Так испугалась. Да и стыдно – посреди ночи, поймают меня, как воришку, в одной ночной сорочке… Дядя точно меня узнал. Они зажгли свет в коридорах, и он точно видел, что это я. Но не остановился, несся за мной, и лицо такое злое… Я открыла дверь, хотела запереться, но вижу – не успеваю, от страха влезла на столик, который утром еще приставила, прижалась в дедовому зеркалу, и… я даже не поняла, как оказалась тут, у тебя.

– А ты ощутила какую-либо преграду?

Ольга задумалась.

– Знаешь, зеркало сначала было твердым и холодным, как стекло. А потом начало теплеть – я перестала ощущать холод. А потом… я как будто пелену прорвала и очутилась здесь!

– И тебя это не беспокоит?

– Еще как беспокоит! Как я вернусь обратно? Почему прошло четыре года, как дед пропал, но никто не раскрыл его тайну? Почему вот это твое зеркало, там та же самая рама, почему оно даже не затемняется? Я проверяла!

– А с виду ты такая спокойная, приятно посмотреть. Какая железная выдержка! А тебя ведь начнут искать папа с мамой? Ты не думаешь о них?

Оля посмотрела на меня, и на глазах ее показались слезы. Она опустила голову и прошептала:

– А меня никто там не ждет. Кроме дяди. Я сирота…

Сердце мое дрогнуло. Я ведь тоже сирота, разве что мои родители живы. А по сути-то меня бабка с дедом вырастили. Но тут же сочувствие сменилось гневом. Зря она так сказала. Я ей об этом прямо и заявил.

Ссора

– А вот это уже лишнее, – сказал я максимально холодно и отчужденно.

Ольга подняла на меня глаза и прижала руки к груди.

– Что лишнее? – тихо спросила она.

– Про твое сиротство.

Она помолчала, удивленно на меня глядя и прошептала:

– У вас это считается неприличным?

– Что? – спросил я как можно более неприязненно.

– О… Боже мой… – прошептала она и закрыла лицо руками. – Я не знала… но разве у вас нет сирот?

– Я – считай, что сирота, – холодно ответил я. – Ты же прекрасно знаешь, что мать отказалась от меня в роддоме, потому что не хотела портить карьеру из-за ребенка с родовой травмой. Что отец уехал в Испанию, обзавелся новой семьей и вспоминает о нас, когда ему позарез нужны деньги. И что меня вырастили бабушка и дедушка. Ты же это знаешь!

– Нет, откуда? – прошептала она, утирая слезы тыльной стороной ладони. – Но если это так… прости, я задела что-то в тебе?

Я сел перед ней на корточки и заглянул в ее заплаканные глаза.

– Оля! Игра окончена. Ты прекрасно справилась и получишь пятерку и прочие плюшки. Я обо всем догадался. Примешивать мою личную жизненную драму для создания большего эффекта, поверь, не стоило. Это – лишнее.

– Ты о чем?

– Я о чем? Я о том, что ваша старушка в переходе прекрасно знала, какую сумму с меня можно спросить за зеркало. Как будто у банкомата рядом стояла и видела, сколько денег я снял. Это первое.

Я поднялся на ноги и принялся расхаживать по комнате, обращаясь скорее не к Ольге, а стороннему наблюдателю. Кто-то же оценивал ее игру и мою реакцию!

– И эта резьба по дереву. Все продумано! Вы знали, что я бывший краснодеревщик и художник, и что мимо такого великолепия я не пройду. Это два.

В этот момент я воображал себя Эрастом Фандориным… да, пожалуй, им. Не Шерлоком Холмсом. Ольга молчала и, пошмыгивая носом, смотрела на меня, приоткрыв ротик.

– Три. Вы решили меня разыграть. Поставить на мне эксперимент – как отнесется человек с воображением к открытому кем-то способу прохождения через зеркала. Поверит ли в чудесное путешествие между мирами? Поверит. Я бы поверил, но… ты переиграла.

Я становился перед ней.

– Ну-с, госпожа авантюристка, а теперь рассказывай всю правду. Или тебе запрещено? Ну тогда…

– Ты что? Мы же договорились говорить друг другу правду! – прошептала притворщица.

– Это – тоже лишнее. Тебя внизу уже ждет машина с волшебными номерами?

Ольга поднялась и тихо, опустив голову, вышла из комнаты.

– Слушай, это нечестно! – весело воскликнул я. – Мне же интересно, что все это было! И зеркало? Вы его заберете?

– Оставь себе! – не поворачивая головы, ответила она.

– А видеозаписи? А меня уберете? Как свидетеля? Может, я болтливый! – куражился я, идя за нею. Ольга остановилась перед запертой входной дверью. Постояла так и повернулась ко мне:

– Мне идти некуда. Я не врала. Могу я остаться у тебя переночевать?

О-па! Игра продолжается? Ну что же… подопру дверь стулом. Хотя от газа меня это не спасет… а, была не была!

– Конечно! – я широким жестом указал ей на комнату бабушки и дедушки. – Вот диван, сейчас достану белье. И вот еще – посмотри, тебе неудобно, наверное, в рубашке расхаживать. Вот халат бабушкин, махровый, теплый! – я вытащил из шкафа халат, который, было дело, носила и Светка, оставаясь у меня.

– Спасибо, – прошептала Ольга. – Спокойной ночи! И подошла к иконам. Я увидел, как привычно сложила она пальцы… по-старообрядчески, двумя перстами крестится!