Текст книги "Тонкости эльфийской генеалогии"

– Но на самом деле старше?

– Да. Но я сейчас не о том. Понимаешь… – Ирирган запнулся, помолчал, потом продолжил: – Детей холят и лелеют, ведь всегда есть опасность, что их первые мерцания окажутся неправильными и полностью поглотят саму их суть. Мы в мерцании можем обрести любую магию, но на самом деле наша стихия – вода. Мы такие же изменчивые, как она, с легкостью принимающая форму сосуда, в который ее налили. Но от изменения формы вода не меняет своей сущности. Маленькие мерцающие эту сущность по недомыслию могут изменить. В Чаще Лис есть место, где целую вечность в отдельных камерах живут те дети, которым уже не вернуться.

– Что значит – не вернуться, Ир? – Его рассказ взволновал меня. Я и помыслить не мог, что у их расы все может быть настолько сложно.

Он тускло улыбнулся:

– Как уже сказал, наша стихия – вода. Дети становятся ею. Маленький источник, возникающий словно из ниоткуда. Как правило, он бьет в метре от земли прямо из воздуха. Эта вода никуда не проливается, в нескольких сантиметрах над землей она просто исчезает. Такой вот маленький фонтанчик, в который превратился неправильно мерцнувший ребенок. Поэтому… понимаешь, как мне дико, что они… они сделали такое с собственным сыном? Ты понимаешь? – Он чуть не плакал в этот момент, вопрошая отчаянно и горько. А я был так огорошен рассказом, что не сообразил подойти к нему. Но не успел ничего ответить.

– Ир, – послышался со стороны двери хриплый голос Андрея. Я обернулся к нему, но человек уже прошел в комнату, приблизился к Шутвику и неожиданно крепко, без предупреждения и лишних слов, обнял его.

В тишине крохотной комнатки отчетливо послышался его успокаивающий шепот:

– С ума сошел – в пограничном состоянии откровенничать…

Я не поверил собственным ушам, но был вынужден поверить глазам. Ир уткнулся лицом в плечо психолога, прерывисто вздохнул и стиснул человека в ответных объятиях. Потом через несколько секунд ослабил хватку и даже слегка оттолкнул от себя Андрея, позволив мне увидеть свое преображенное лицо. Стрелки, словно вытатуированные в уголках глаз, и совсем не такие длинные, как у эльфов, хоть и заостренные на концах уши – вот каким оказался истинный облик мерцающего.

– Ты был в пограничном состоянии и не кинулся на меня? – Вопрос сорвался с губ быстрее, чем я успел подумать и остановить себя.

Ир дернулся, посмотрел на меня из-за плеча Андрея и криво усмехнулся:

– Мы давно уже не такие безудержные, как принято считать.

– Ну да, конечно, а кто меня чуть не придушил при первом знакомстве? – ворчливо протянул Андрей, отступая от него и плюхаясь на освобожденный мерцающим стул. Он хитро посмотрел на растерявшегося от такого заявления Ириргана и улыбнулся.

Тот возмущенно открыл рот, но я успел спросить первым:

– Он правда пытался?

– Ага. – Андрей повернулся ко мне и улыбнулся своей бесхитростной, открытой улыбкой. Не парень, а находка. Я заинтересованно посмотрел на своего сотрудника. Психолог принялся пояснять: – Наша мерцающая недотрога решила, что я его чуть ли не насиловать собрался. И это после того, как он сам забрался ко мне в постель.

– Не на полу же мне было ложиться! – тут же возмущенно бросил Ир.

– В твоем распоряжении имелся целый диван в гостиной.

– Без подушки и одеяла?

– А как же твое амплуа настоящего воина, который может спать хоть на земле в сорокаградусный мороз?

– Когда это у меня было такое амплуа? И ты сам ко мне полез с поцелуями!

– Ага. В нос. Только затем, чтобы ты не расслаблялся!

«Какие же они еще мальчишки!» – подумалось отстраненно. С самого начала их дружеской перепалки у меня все не получалось стереть с лица глупую улыбку. Не думал, что мой юный секретарь может быть таким живым и открытым. Поэтому, стоило им обоим замолчать, рискнул спросить:

– Ир, а ты всегда такой или изначально был ближе к тому, которого я знал?

– Был, – хмуро глянув на Андрея, ответил Шутвик, хотя фамилия у него, наверное, тоже другая. Пока я думал об этом, мерцающий продолжил: – Это он меня извратил, – и кивнул на Андрея.

– Ты еще скажи, совратил, – насмешливо бросил тот.

– И скажу!

– Это кто еще кого совращает? – прищурившись, уточнил Андрей. И снова вмешался я:

– Думаю, оба хороши. А теперь, возможно, вам обоим будет интересно, почему вы можете смело признаваться «колокольчикам», сколько тебе, Андрей, на самом деле лет.

– И даже сколько жить осталось? – тут же встрял Ир.

– А вот сколько ему осталось, я не поручусь.

– Та-а-а-ак, – протянул психолог, причем в его тоне отчетливо сквозило недовольство. – Это что же получается, пока я тут бедных Ирчиков стращаю, без меня меня женили?

– На ком? – ледяным тоном уточнил после паузы Ир.

– Это у них расхожая фраза, – попытался сказать я, но Андрей перебил:

– Ты же хвастал, что после общения с моим переводчиком все-все знаешь?

– Запамятовал! – почти прорычал в его сторону Ирирган. Удивительно, и не боится наш психолог так его доводить?

– Я ведь говорил, что что-нибудь придумаю, – примирительно сказал я. – Сначала в подобных действиях не было необходимости, но когда ты проявил себя во время нападения на университет и отсутствовал дома, поскольку лежал в лазарете, мы с Лучистым запустили обратный отсчет.

– Обратный отсчет до чего? – настороженно уточнил Андрей.

– До того момента, как прокол пространства-времени войдет в конечную фазу.

– Конкретнее! – требовательно бросил Ир, сгорающий от нетерпения. Странно, но он мне таким нравился. Наверное, я хотел бы получше узнать его в новом для меня качестве. Пришлось пояснять:

– По идее, вы оба… я ведь правильно понял, что в последнее время вы оба тут живете? – Они закивали, а я снова улыбнулся, поскольку моя догадка оказалась верной, и продолжил: – Так вот, вы должны были уже заметить, что, несмотря на то что в этом мире семидневная неделя, а в нашем – восьмидневная, лишний день куда-то пропадает, нет?

– Мы должны были пойти в пятницу к моим, – удивленно пробормотал Андрей и посмотрел на Ира.

– По вашему времени. Не по нашему.

– А в итоге…

– В общем, вы поняли, о чем речь, – перебил я их и снова вернулся к объяснениям: – Со временем границы совсем сотрутся. Таким образом, в нашем мире ты станешь жить вне времени, а выходя в этот мир – не в свою квартиру, а именно в мир, – будешь оказываться в нем в то же самое время, в которое его покинул. Таким образом, процессы старения пойдут только в том случае, если тебе придется находиться за пределами своей жилплощади слишком длительное время. В конечном счете даже эльфам порой становится невыносимо жить и они уходят в иные миры. Поэтому тебе была оставлена возможность контролировать собственное старение.

– Я мало что понял… – вздохнул было Андрей, но Ир решительно перебил его:

– Я все тебе объясню. Потом.

– В постели? – Тут же закинул удочку психолог, за что (признаться, я был удивлен) получил смачный подзатыльник от мерцающего.

– Ир, твой самоконтроль меня вдохновляет, – вырвалось у меня.

– Это хорошо, – быстро нашелся тот, хотя в первый момент и растерялся. Улыбнувшись, он сказал: – Но ты еще не видел, какими вспыльчивыми могут быть наши дети. Достаточно взглянуть на Нику.

– Так откуда взялась эта девочка? Ты мне так толком и не объяснил.

– Ее подослали ко мне напавшие на университет, – вместо моего секретаря ответил психолог.

И мне, если честно, в этот момент было абсолютно не стыдно, что я от неожиданности чуть не упал со стула. Схватился за стол и недоверчиво уставился на мальчишек. Андрей все еще сидел в обманчиво расслабленной позе, Ир стоял рядом с ним, цепким взглядом впившись в мое лицо.

– Все нормально? – участливо спросил психолог.

Мой голос прозвучал хрипло и чуточку зло.

– А теперь по порядку. Быстро.

Разъяснять принялся Андрей:

– Эти ваши расы, которым запрещено учиться в универе, устали сидеть безвылазно по своим норкам и создали тайное общество, которое поставило себе целью уничтожить Камни истинного зрения. – Он покосился на Ира: – Правильно хоть назвал?

– Правильно, не волнуйся, – отозвался тот. Андрей продолжил:

– Так вот, они решили по-тихому захватить университет, отвести тебя в Большой зал и все там взорвать. Ты в их плане был главной подсадной уткой. То есть именно на тебя они собирались свалить всю вину за происшедшее, так как знали: ректор радеет за радикальные изменения в уставе университета. Вот и все. Но мы Нику перевербовали. Сам посуди, то, что она теперь с нами, даже хорошо. Во-первых, под присмотром, во-вторых, получила возможность убедиться, что мирный способ изменения ситуации в их пользу куда действеннее, чем террористический. В-третьих, она хорошая девочка. Нет, правда, не в тюрьму же ее сажать? А Барсик обещал поговорить с братом. Так что высокое начальство уже должно быть в курсе и все такое.

– Так, – мне пришлось медленно встать, похоже, пора было им напомнить, что в этом учебном заведении самое высокое начальство – я. Ладно, Ир с Андреем пусть отдыхают, а вот командоры, похоже, слегка заигрались. – Хорошо, поговорю и с ней. – Глянув на них, уточнил: – Без вас. И с Мурзясом и Барсимом. Кстати, – внимательно посмотрел на Ира, – если с Андреем уже случалось что-то подобное, почему тебе не пришло в голову напоить его настоем вхари-мусь-мусь.

– Чем-чем? – тут же уточнил Андрей, и лицо у него вытянулось.

– Не волнуйся, это просто настойка для поддержания общего тонуса организма. Она только немного горчит, – сладко пропел Ир.

– Я ведь тебе уже говорил, что не буду пить никакую гадость!

– Предпочитаешь, чтобы я тебя связал и влил ее изо рта в рот?

– Ир! – возмущенно выкрикнул Андрей и попытался вскочить на ноги, но тот почти обиженно бросил:

– Не все же тебе идиотские шутки отпускать!

И психолог сразу же угомонился. Так это они, оказывается, шутят! Радостно. А то я испугался за обоих.

– Это правда не так уж и противно, – тем временем заявил мерцающий, – к тому же настойка полностью состоит из натуральных ингредиентов, приготовлена без применения магии. Тебе, возможно, даже понравится. Напиток чем-то напоминает по свойствам ваш кофе, только полезнее – бодрит и освежает не временно и мнимо, а по-настоящему.

– Ну если как кофе… – с сомнением протянул Андрей, словно маленький ребенок, которому предложили попробовать какую-то неведомую бяку.

– Сегодня отдыхайте. – Я снова вмешался в их разговор и обратился к Иру: – Присмотри за ним. А с завтрашнего дня я жду тебя на рабочем месте.

– Нет. – Такой ответ стал для меня полной неожиданностью. Я уточнил:

– Нет?

– У меня все еще академический отпуск, Карл. Я не могу позволить ему шататься одному. – Разумеется, Шутвик имел в виду Андрея. – Спроси у командоров и ребят, он регулярно в самые неожиданные моменты фонтанирует такими идеями, что просто грех не подхватить. Поэтому я не могу. Понимаешь?

– Мне… трудно без тебя, – сам удивился, что так легко удалось в этом признаться.

– Знаю и буду помогать. Но, сам понимаешь, сидеть в приемной…

– Но помогать ты обещаешь?

– Конечно! – торжественно подтвердил Ир и неожиданно лукаво улыбнулся: – А то, я смотрю, основательно они за тебя взялись. Специально всех самых сложных ребят из высокопоставленных семейств определили в один класс и решили посмотреть, выплывешь ты или нет.

– А я выплыву? – уточнил у обоих.

– Не просто выплывешь, а их всех потопишь, – вдруг огорошил нас с Иром Андрей, – могу гарантировать.

Мне, как ни странно, показалось, что ему стоит поверить.

Глава вторая
Полуэльф – тот же эльф, только не такой ушастый

Карл Ви’Хольм

В жизни каждого человека бывают вещи, к которым он настолько привыкает, что, когда их у него отбирают или они сами куда-то пропадают, в первый момент он чувствует себя растерянным и покинутым. И только хороший пинок по самому стратегически важному месту может привести в чувство. Ир никогда не был для меня вещью, но без него я в какой-то момент оказался полностью дезориентированным. Зато Андрей с его гиперактивностью в рамках подписанного с ним договора стал для меня тем самым отрезвляющим и приводящим в чувство пинком. Признаюсь, я устыдился. Поэтому, по собственным ощущениям, вернулся в классную комнату «колокольчиков» совсем другим человеком. И это хорошо, поскольку сумел быстро сориентироваться и переключиться, когда обнаружил, что там меня поджидают три юные дивы.

Ириль, она же Ника, хотя очень сомневаюсь, что это ее настоящее имя, а не очередное прозвище Андрея. Иля, которая, после того как пост старосты покинул Ир, стала негласным лидером класса. И та, которой удалось удивить меня своим присутствием больше всего, – Ингианиса Рим-Доль. Младшая Верховная Владычица Первого Дома Темного королевства. Неужели Андрей и ее успел обработать? Что интересно, действительно успел, но к тому времени, когда леди Рим-Доль призналась в этом, меня это уже нисколько не удивляло. Ир в чем-то прав – за Андреем нужен присмотр все тридцать два часа в сутки.

– Меня ждете? – спросил с отеческой улыбкой.

– Как он там? – взволнованно отозвалась Ириль.

– Все хорошо. Я дал им с Иром на сегодня выходной. – И тут же без перехода обратился к юной светлой: – Мне нужно с тобой поговорить.

Она покорно опустила глаза. Тихо сказала:

– Да, я ждала вас за этим, – и трогательно закусила губу. Не помню, чтобы прежняя Ира была на такое способна. Эта оказалась мягче и на самом деле куда больше напоминала светлую эльфийку, а не девочку-пацанку из лагеря степных наемников. Но их различия я смог осознать только теперь, когда понимал, что это уже совсем другая Ира.

– Мы тоже вас ждали, – вмешалась в разговор Рим-Доль.

– Скажите, Ингианиса, а как он называет вас? – прямо спросил я.

Темная не растерялась. Улыбнулась мне хитрой улыбкой знатной заговорщицы и ответила:

– Инга. А моего мужчину Андрей зовет Марфой. Мне сказали, что в их мире это женское имя, но, как ни странно, ему очень идет.

– Марфой? – уточнил я, перебирая в голове возможные варианты. Я неплохо знал студентов-старшекурсников, ведь сам преподавал именно у них. Наконец сообразил: – Марфинус.

– Да. – Она покладисто кивнула и, помедлив секунду, произнесла: – Психолог нам очень помог. Очень, – повторила с нажимом, – поэтому я пришла предупредить его и потом собиралась навестить вас и сказать, что Великая Мать Дома Рим-Доль высказала пожелание посетить университет в родительский день. Это возможно?

– Я сяду, если вы не возражаете, – пробормотал в ответ и тихо опустился на последнюю парту ряда.

Студентки выжидающе смотрели на меня. А я все пытался осмыслить услышанное. Ведь если глава Темного королевства посетит наш университет, чего еще ни разу не случалось, то… И тут я понял, в родительский день тут будет не только Верховная Великая Мать, но и многие другие.

– Вик-Холь? – обратился к Иле.

– Да, наша тоже.

– Еще кто-нибудь?

– Думаю, даже Рутберг-старший придет, Андрей просил позвать всех родителей. После футбольного матча он хочет их собрать и провести родительское собрание.

– Командоры… знают?

– Возможно… – заговорила Ириль, подняла глаза на Илю, словно спрашивала разрешение, та, кажется, кивнула, и девушка продолжила. – Будет серый кардинал Камюэль Барсим, Барсик предупредил меня, чтобы я была морально готова отвечать на вопросы его брата.

– А Барсик сказал брату, что в следующие выходные тут соберется весь цвет темноэльфийского двора?

– Не знаю, – тихо прошептала девушка. – Вы думаете, было бы лучше…

– Нет, я думаю, что должен был узнать обо всем этом в первую очередь, а не в последнюю. – Конечно, это неправильно – срывать раздражение на студентах, но меня ведь тоже можно понять, разве нет?

– О визите матери я узнала лишь сегодня утром, когда связывалась с ней и делилась впечатлениями от позавчерашнего футбола… – Рим-Доль сделала паузу, словно собиралась с мыслями, и продолжила: – И того, что случилось вчера.

– Я буду поставлен в известность о вчерашних событиях?

– С моей стороны нет. Это касается только моего мужчины и меня.

– Все ясно. Этот купидон-переросток и вам успел посодействовать?

– Кто? – изумленно выдохнула светлая, а обе темные с вопросом посмотрели на меня.

Пришлось объяснить:

– Купидон – это их земной бог любви. Обычно его изображают в виде пухленького ребенка с белоснежными крылышками за спиной. Андрей, как вы понимаете, на ребенка непохож.

Теперь настала моя очередь выжидающе на них смотреть. Первой сориентировалась Вик-Холь:

– И им он тоже помог, вы уже знаете…

– О Барсике и Мурке?

Глаза девушек ясно сказали, что об этом они бы мне никогда не сообщили, если бы не оказался в курсе событий. Теперь понятно, почему я понятия не имел ни об этом их футболе, в который уже благополучно сыграли, ни обо всем остальном. Партизаны, нечего сказать. Молчат и сопят в две дырки, не хуже ассасинов в Первую Набийскую кампанию. Ладно. Пока поговорим о другом.

Я просмотрел на леди Рим-Доль и спросил прямо:

– Какова вероятность того, что Барсик переживет встречу с вашей матерью?

– Ему ничто не угрожает. Могу гарантировать, – тут же ответила она.

Признаться, я был удивлен.

– Даже так?

– Только так. Они с отцом… в своем праве.

– Прекрасно. Иля, тебе есть что сказать? – Я посмотрел на вторую темную. Она отрицательно покачала головой. – В таком случае Ника идет со мной, а вы – на занятия. Все ясно?

Девушки кивнули. Юная светлая подобралась и послушно последовала в одном со мной направлении. Заведя ее в свой кабинет, я отправил к командорам шушара и запер дверь на ключ. Предложил девушке кресло для посетителей, сам сел за свой стол и внимательно на нее посмотрел.

– Сними мерцание, – потребовал мягко.

Она замерла под моим взглядом, потом решительно кивнула и на самом деле мерцнула, я такое видел только однажды. Их процесс перевоплощения на самом деле имеет мало общего с трансформациями оборотней. Разве что можно найти несколько схожих черт с видоизменениями драконов.

Теперь на меня смотрели желтые глаза молоденькой мерцающей. Вздохнув, я откинулся на спинку кресла и уже не потребовал, а попросил:

– Расскажи все, что, как тебе кажется, ты можешь рассказать, не предавая своих друзей.

Она удивилась такой формулировке, но, помедлив несколько секунд, попыталась объяснить, с чего начало существование это их тайное общество. Мне ничего не оставалось, как слушать и удивляться. Все-таки не зря в мире Андрея существует поговорка: «Век живи, век учись». Похоже, пришло мое время на старости лет научиться чему-то путному.

Андрей

Сидел, смотрел на Ира, который устроился напротив меня. Как только Карл ушел, мерцающий шустро занял освободившееся место. Мне о многом хотелось его спросить. А если хочется, то почему бы не сделать?

– Правда, что у вас дети… ну как фонтанчики, если в первый раз неправильно мерцнули?

– Ты думаешь, я ему тут врал? – почти прорычал Ирирган, и я окончательно пришел к выводу, что товарища секретаря пора привести в чувство. И напомнить, кто есть кто.

– Ир, прекращай. Я знаю, что ты уже не в пограничном состоянии, а в нормальном. Что за истерики, не пойму?

– Не поймешь? – почти выплюнул он мне в лицо и резко отвел взгляд. А потом и вовсе подорвался с места и принялся возиться с чайником. Да, хорошая мысль, я бы тоже сейчас чайку тяпнул.

– Послушай, не знаю, почему ты с Карлом начал откровенничать, но я ведь тут ни при чем, правда? Ты сам ему все рассказал… – Он резко швырнул в раковину металлическую крышку. Та так задребезжала, что я невольно осекся. Да что с ним вообще происходит? Я ведь ничего особенного не сказал!

Мерцающий, не поворачиваясь ко мне, уперся руками в кухонный стол, наклонил голову и тихо произнес:

– Ты хоть понимаешь, что они тебя чуть не угробили? Да как им вообще могло прийти в голову такое лечить?! – воскликнул Ир и со всей дури треснул кулаком по столешнице. «Так и расколоть может!» – подумалось отрешенно. Похоже, Карл ему много чего обо мне нарассказывал. Вот черт!

– Ты правда любишь их даже такими? – так и не дождавшись от меня ответа, негромко спросил мерцающий и беспомощно добавил: – Не представляю, как так можно…

– Они мои родители, Ир. – Получилось почему-то тихо и хрипло. Все просто, меня изнутри жег стыд. За них… за себя… Поэтому я продолжал говорить. Пытался отгородиться словами: – Моя семья. Понимаешь? И да, я…

– Они чуть не изуродовали тебя, сначала морально, похоже, физически тебе тоже от папаши досталось!

– Но только благодаря им я вырос таким, какой есть. И все, что я успел сделать у вас… без всего того, что сотворили они, было бы невозможно. Подумай об этом.

Он резко выдохнул и плавно повернулся ко мне. Окинул внимательным, цепким взглядом. В первый момент даже пришлось подавить недостойное желание поежиться, но я справился.

– Поэтому я рассказал Карлу, как у нас относятся к детям, – наконец произнес Ир.

– Понимаю, – медленно проговорил я.

– Объясни, – в его голосе уже не осталось прежних требовательных ноток, – просто объясни, почему ты их не ненавидишь.

Я помолчал. Голова в первый момент показалась звенящей и пустой. Потом появилось чувство, что слова, которые вдруг начали слетать с губ, полностью минуют разум.

– Наша религия осуждает такие связи. Но дело не только в ней. Мы семьдесят лет жили без церкви и Бога, так как у нас в стране был особый, социалистический строй. Коммунизм мы так и не построили. Но беда этого периода в том, что правили нами тираны. В тюрьмах перебывало полстраны, если не больше. Отсюда особый, зэковский склад мышления. В Европе такие связи не новость, в Америке тоже, и уж тем более в Японии, где издревле в этом не видели ничего зазорного. Но не у нас. Здесь, в этой стране, любовная связь между мужчинами – жесточайше табуирована. А я… я проиграл тогда в противостоянии с отцом. Он все равно вынудил меня поступить так, как он хотел. Запихнул в эту чертову шарагу… мне хотелось бунтовать. Наверное, все дело в том, что я просто не придумал никакого лучшего способа. Помню, как отчаянно желал, чтобы отец отстал от меня. Отрекся, вышвырнул на улицу, все, что угодно, только чтобы больше не лез ко мне… Совсем. – На последнем слове голос резко сел и оборвался. Я на мгновение закрыл глаза ладонью. Глубоко вздохнул.

– Понял, – тихо произнес Ир. И я почувствовал, как он гладит меня по голове. И когда только успел встать и подойти? Но от этого незатейливого прикосновения стало легче дышать. Вот и вся правда. Друг всегда поймет друга, и в этом пусть маленькое, но счастье. Разве я не прав?

Потом мы молчали. Долго. И, возможно, продолжали бы молчать, если бы на плите не закипел чайник без крышки. Ир привычным движением отключил газ. Встретился со мной взглядом и вдруг сказал:

– Мне хочется кого-нибудь убить. – Увидел что-то в моем ответном взгляде и поспешил успокоить: – Не волнуйся, твоим родственникам я ничего не сделаю. Только потому что они твои. Просто это чувство в последний раз посещало меня, когда я только поступил в университет и, как Умка, осознал, что все написанное в рекламных проспектах про равенство рас и равные возможности на всех стадиях обучения – это чушь. Вот тогда было туго.

– Ир, я тебе все это рассказал вовсе не затем, чтобы ты меня жалел.

– Знаю, – просто сказал он и отвернулся, чтобы заварить для нас обоих ароматный чай.

Кажется, Ир выбрал зеленый с мятой. Вкусный. Я часто его покупаю, так как он у меня долго не задерживается.

На душе было как-то нехорошо. Ирирган поставил передо мной дымящуюся кружку. Сел на стул с противоположной стороны стола. Сделал крохотный глоток из своей кружки и прикрыл глаза. У меня вырвался какой-то непонятный рваный вздох. Зачем я начал в этот момент говорить, и сам не знаю.

– Иногда мне становится страшно. В вашем мире это происходит все чаще. Боюсь, что снова отключусь, как тогда. Просто засну и уже не сумею проснуться. Я ведь две недели в коме провалялся. Помню, как мне не хотелось жить, да и вообще хотя бы просто вставать с постели, когда пришел в себя. Навсегда запомнил это чувство отрешенности и апатии. И это меня пугает. Странное все же существо человек, даже когда полная клиника и ты в такой заднице, что уже не выбраться, все равно цепляешься за жизнь из последних сил, карабкаешься, зовешь на помощь, даже если знаешь, что не помогут. Некому помогать.

– Теперь есть, – тихо обронил Ир, снова поднес к губам свою кружку и вдруг сказал, пряча свои бесстыжие кошачьи глаза за паром, поднимающимся от горячего чая: – А еще я сказал Карлу, что будет просто замечательно, если ты не по местным клубам станешь шляться и парней-девчонок снимать, а выберешь для себя кого-нибудь из нашего мира.

– Ир… – чуть не обжегшись собственным чаем, который тоже решил попробовать, укоризненно выдохнул я.

– Это так, к слову. Чтобы ты не расслаблялся, – пропело мерцающее чудовище и, уткнувшись в кружку, спрятало хитрющую улыбку.

Зараза! Нельзя же так, меня – больного и несчастного – со всех сторон обкладывать и гнать прямой наводкой в капкан. Казалось, мы этот вопрос уже прояснили. А если он не понял, то самое время вправить кое-кому его мерцающие извилины!

Ир

Оставшийся день прошел на удивление спокойно. К провокационным вопросам мы с Андреем больше не возвращались. Он звонил друзьям и расспрашивал про какие-то курсовые, – судя по всему, спешил все выяснить до того, как прокол пространства-времени в исполнении Карла и Лучистого войдет в последнюю стадию и не только лишний день недели начнет пропадать, но и все местное время для нашего психолога закольцуется. Странно даже, что он не стал меня подробнее об этом расспрашивать. Хотя если вспомнить, каким для нас обоих было начало этого дня… Я отогнал от себя ненужные мысли и снова уткнулся в экран монитора. Да, лучше даже не вспоминать.

И все же к вечеру Андрей одумался и решил узнать все подробности.

– Ир… – протянул он, войдя в комнату и помявшись у меня за спиной.

Я был занят и по-настоящему увлечен. В такие моменты меня лучше не отвлекать.

– Ир! – позвал Андрей более настойчиво уже с кровати, на которую плюхнулся.

Я понял, что он от меня не отстанет, и, крутанувшись в кресле, повернулся к нему. Вопросительно выгнул брови.

– Скажи, это что же получается, если я в последний раз выходил в свой мир осенью, в конце сентября, то и вернусь в то же время, сколько бы у вас ни прожил?

– Да.

– А если кому-то из моих друзей приспичит мне позвонить?

– Андрей, – терпеливо начал я, – время для них остановится на то время, пока ты станешь находиться у нас. Они смогут тебе позвонить, только если ты проведешь хотя бы несколько часов за пределами квартиры, понимаешь?

Он задумался, уставился куда-то в стену, потом снова начал смотреть на меня и смотрел до тех пор, пока я не вернулся к тому, от чего он меня оторвал, в частности к начальным главам диссертации.

– Насчет твоих матримониальных планов на меня… – быстро проговорил он, и я лишь через пару секунд понял, что таким образом он пытается замаскировать собственные неуверенность и смущение. Ничего себе! Оказывается, даже такой продувной тип, как он, способен смущаться! – Не уверен, что готов в ближайшее время снова заводить долгоиграющие отношения, – сказал он, нервным жестом пригладив волосы.

Любопытно. Еще пару дней назад я бы, наверное, в очередной раз взбесился от того, что психолог нарочито игнорирует все мои благородные порывы. Я ведь для него же старался. Мы ведь друзья, да? Мне, конечно, в новинку такие отношения, как-то не принято у нас даже в мерцаниях особо обольщаться и к кому-то серьезно привязываться, но Андрей – совсем другой случай. Он сам напросился. И все равно я не чувствовал раздражения. Поэтому, вместо того чтобы кинуться на него, снова крутанулся на своем кресле и объявил, сделав вид, что полностью поглощен информацией, высветившейся на мониторе:

– Можно и недолгоиграющие. Не проблема. Никто же не говорит, что вас после первого поцелуя сразу же поведут к алтарю.

– Ир! – О этот его незабываемый тон! С трудом удалось сдержать улыбку.

– Зря отказываешься. Тебе ведь понравилась та Ирина, которая из меня получилась. Ну так у нас десятки таких девушек по университету ходят. Даже лучше.

– Ир!

– И если ты продолжишь точно так же тянуть мое имя, я громко заржу, предупреждаю сразу, чтобы потом не обижался.

– Что?! – заревел он, и я честно исполнил свое обещание, захохотал в голос. Мне совсем не было стыдно так откровенно над ним издеваться. Можно подумать, я себя лучше чувствовал, когда он надо мной измывался при посторонних, мне хотя бы хватало такта не делать это прилюдно!

– Зараза ты мерцающая, – бросил он, – вот уйду обратно к родителям жить! – пригрозил. И прежде чем я успел осознать, что творю, с губ сорвались слова:

– Да ты им и даром не нужен! – И тут же прикусил язык. Забыл и про компьютер, и про свои графические наброски эскиза готового изделия. Резко повернулся в сторону Андрея, поймал его колючий взгляд.

– Ниже пояса, знаешь ли, – обронил он, и теперь стало стыдно мне. Я почувствовал, как кровь приливает к лицу и дергаются уши.

Посмотрел на Андрея и не смог извиниться. Язык не повернулся. Стыд сковал голос. Кажется, меня даже начало знобить. Зажмурился и попытался взять себя в руки. Не получилось. Но все мои терзания прекратились, как только я услышал его вопрос:

– Ир, как думаешь, стоит завтра пригласить Карла на гневотерапию? Ну просто никто из нас ему так всего и не сказал. И наверное, лучше будет, если он сам все увидит. А то еще обидится, что мы снова от него все самое интересное скрываем.

– С чего ты взял, что ему командоры не рассказали?

Андрей насмешливо фыркнул и объявил:

– С того, что еще пару дней назад наивно полагал, что на футбол сбежится хоть сколько-нибудь постороннего народа. А оказалось, эти ушастые конспираторы такие тайны мадридского двора развели, что мне в первый момент даже как-то не по себе сделалось, хорошо, хоть на Ингу отвлекся.

– Ты серьезно думал, что кто-то мог узнать о матче, если ты заранее не сказал ребятам о своих планах?

Он потупился. Все ясно. Придется раскладывать по полочкам.

– Почему, по-твоему, Фа так легко всем продемонстрировал, кто он на самом деле, и рассказал про Гарри? Да потому, что «колокольчики», в отличие от некоторых, прекрасно усекли, что коммандос дружно землю носом рыли, чтобы никто посторонний об этом мероприятии не узнал. И не потому, что боялись, что их кто-нибудь обвинит в нарушении межвидовой субординации, а потому, что за командоров волновались. Сам же знаешь, кто у нас Барсик и кто Мурка. С Муркой, если верить Инге, теперь проще, а вот с Барсиком все непонятно. Кстати, ты в курсе, что к нам на родительский день собрался приехать его братец?

– Да, слышал вчера что-то такое… – растерянно отозвался Андрей, пытавшийся осмыслить сказанное.

– Помнишь, кто он?