Текст книги "Тонкости эльфийской генеалогии"

Глава четвертая
Проснись и в бой

Андрей

Слухи в таких организациях, как наш университет, подобны пожару или урагану, который с каждым новым витком воздушной воронки закручивается все сильней. Я всегда знал об этом, но уже на следующее утро после нашего с ребятами пикника имел возможность убедиться воочию. Во-первых, во время классного часа к нам все время кто-то заглядывал, неизменно извинялся и бормотал о том, что якобы ошибся дверью. Почему я не верил таким невинным оправданиям? Да, что-то все прошлые недели моего пребывания в этих краях никто не ошибался. Во-вторых, кому за это нужно было сказать спасибо, выяснилось уже после пары, когда к нам заглянули довольные собой и жизнью Умка и Корешель. Полуэльф прямо с порога оживленно спросил, не заходил ли к нам кто-нибудь. Намек был более чем прозрачным, не так ли? В общем, мне только и осталось, что закатить глаза к потолку и покоситься на хитрющую физиономию Ира, облюбовавшего мое место за учительским столом, я же все так же предпочитал громоздиться поверх столешницы. Но не о том речь.

После такой демонстрации бурной деятельности по пиар-кампании нашего футбольного матча «колокольчики», которых поджучивал Шмель, втихаря устроили соревнование – кто завербует больше народа и кто отпустит более интригующий намек. Но об этом я догадался позже. Точнее, догадался слишком поздно, а потому и не смог остановить сорвавшуюся по их вине лавину.

Только осведомленностью если не всего, то большей части университета о том, что я с моими студентами занимаюсь всякими непотребствами, можно объяснить такой факт. После занятий, когда мои ребята, как обычно, пропадали в зале для гневотерапии (на этот раз мы решили провести презентацию Умкиного проекта), к нам снова заявилась блистательная Микалая Эльфир Земная – декан факультета, на котором учился наш многоуважаемый гном. Почему я говорю блистательная? Она в и прошлый свой визит была хороша, но известием о так называемом притеснении Умки ее явно оторвали от грядки или чего-то очень похожего. Поэтому, несмотря на всю свою изящную красоту, эльфийка заявилась к нам в рабочем фартуке, узких брюках и длинной рубахе свободного покроя. И все равно у всех сложилось такое впечатление, что в класс она словно вплыла.

На этот раз декан была облачена в платье. Легкое, светло-голубое, идеально оттеняющее ее серые миндалевидные глаза. В общем, не только у меня в тот момент в зобу дыханье сперло. Бедняга Шмель, с которым мы активно обсуждали возможность попасть в мой мир и посмотреть на другие наши спортивные и околоспортивные игры, вытаращил на эльфийку просто огромные глаза. Казалось, что он многого мог ожидать, но никак не ее добровольного явления в наш маленький, но очень уютный вертеп.

Сама она свой приход мотивировала тем, что Умка не просто ученик ее факультета, но к тому же (о чем, честно признаюсь, понятия не имел) именно она является руководителем его диплома. Разумеется, я тут же схватил гнома за локоть, оттащил от Ира, с которым они, как выразился мерцающий, настраивали адаптированную под магические воздействия аппаратуру, и полушепотом уточнил, он ли ее пригласил. Умка покосился на эльфийку, которая с независимым видом стояла возле учительского стола. Потом поднял на меня глаза и смущенно пробормотал, что нет, не он, но, если это возможно, он бы хотел, чтобы я все же разрешил ей присутствовать. Разрешил? – мгновенно возмутился я и тут же принялся уточнять, как он себе это представляет: рядовой психолог вроде меня может запретить что-либо декану? В общем, Мика, как я втихаря прозвал ее, осталась.

Ей выделили одно из кресел, которые теперь все время стояли у стены и при необходимости выдвигались в центр класса. Фарид, заглянувший к нам в перерыве, завидев ее, споткнулся на пороге, подчеркнуто учтиво извинился, заволновавшись под пристальным взглядом серых глаз, и снова куда-то умчался, так и не сказав, зачем приходил. Зато стало понятно, за чем, точнее, за кем он с такой скоростью унесся.

В общем, Умкину презентацию мы смотрели в компании ректора. К тому времени я просто-напросто сказал себе, что сегодня сумасшедший день и сделать с этим уже ничего нельзя, поэтому расслабился и, как говорится, решил получать удовольствие. «Колокольчики» в присутствии высокопоставленных взрослых вели себя смирно. Умка и Ир настроили проектор так, что он мог работать без электричества, но при этом шнур с «вилкой» плыл прямо по воздуху, как причудливое щупальце, и, как потом мне объяснил Ир, высасывал энергию прямо из окружающей среды. Этой самой энергии в университете магии всегда было хоть залейся, ее даже приходилось время от времени особым способом откачивать и складировать или по мере надобности продавать. Так что такая своеобразная модификация нашего земного устройства оказалась во всех смыслах удобной штукой.

Так вот о «колокольчиках». Все было хорошо. Умка встал возле белого экрана с проецируемым на нем схематическим изображением нашего класса, поднял указку, но и слова не успел сказать, как дверь распахнулась – и в аудиторию, в первый момент не видя ни ректора, ни декана, ни нахмурившихся командоров, ввалились Филька, Бобси и Вини. В общем, эльфы рвались в свободное от дежурства время посмотреть на еще вчера заявленное представление. Вот только, прежде чем сказать нам об этом, они устроили шуточную потасовку прямо в дверях, причем Бобси и Вини внаглую зажали Фильку и попытались его на правах старших слегка потрепать, причем достаточно невинно и беззлобно, чтобы Маркиза, пришедшая вместе с ними и Бандитом, вольготно развалившимся у нее на спине, молча прошествовала мимо ржущих, как заправские кони, эльфов и села у моих ног, дав рыжему мордовороту соскочить с себя и перебраться на колени к Барсику.

Стоит ли говорить, какое лицо было у Мики, когда она увидела весь этот беспредел? Я уже молчу про то, как вытянулись мордочки у эльфов, когда они заметили ее и встретились со снисходительным взглядом ректора. Тот посмотрел на Мику и участливо похлопал ее по руке, произнеся нежную, почти отеческую фразу: «Ну что вы, дорогая, не нужно волноваться. Ребятки так просто дружат…» О как она в этот момент на него посмотрела!

В общем, пришлось вмешаться мне и громко потребовать, чтобы ребята вели себя прилично. Правда, я тут же добавил, что прошу их об этом, так как не хочу лишний раз травмировать нежную психику нашей светлой гостьи, причем в этот момент я назвал ее Микой. Так что про Умку с его проектом благополучно забыли, поскольку последующие минут сорок мы были заняты знакомством с деканом факультета классической магии. В чем это выражалось? К примеру, всем пришлось представиться, словно она не была ни с кем из нас знакома раньше, ведь называли теперь не имена, а прозвища, которыми я всех наградил.

Потом Барсик с видом отца семейства представил Мике своего Бандита, причем за сим представлением, во время которого эльф держал своего рыжего котика на руках, ревностно следила Маркиза. То, что кошка дроу вела себя так благовоспитанно, да к тому же присутствующие ее не только не опасались, но и регулярно пытались потискать, хотя бы провести раскрытой ладонью по спине, а Маркиза совершенно не возражала, поразило эльфику не меньше, чем потасовка двух темных и светлого, с которой все началось.

А потом тихоня Фа еще и вытащил из кошачьего домика мирно посапывающих, сонных и теплых после сна котят. В общем, обсуждение кошачьих премудростей и прелестей затянулось еще минут на тридцать, так что Умка рискнул привлечь к себе наше внимание только через час с небольшим после начала всей этой «котовасии».

Про сам проект мелиорации рассказать особо нечего. Умка уж больно затянул вводную часть, объясняя, каким образом то или иное деревцо или цветочек получат возможность вырасти прямо тут, в помещении. Мне быстро стало скучно, и я отключился, а в качестве развлечения принялся втайне рассматривать собравшихся. Больше всего меня умилял Алый, который время от времени косился на Машку, но тот, словно чувствовал это, каждый раз встречался с приятелем взглядом, отчего светлый тут же отворачивался и искусно делал вид, что вообще не при деле. Похоже, вчера вечером, после пикника, эти двое снова что-то не поделили. И светлый теперь чувствовал себя виноватым. Ну-ну. Насколько знаю Машку, темный еще долго будет его изводить. Чтобы впредь неповадно было! Да, парочка из них получилась еще та.

Но потом Умка все же добрался до самого главного и показал нам на экране, которым, сидя за ноутбуком, управлял Ир, конечный проект. То есть показал, как наш класс станет выглядеть после изменений. У меня вырвался изумленный вздох. Было от чего. На картинке комната, в которой мы находились, была как минимум в три раза больше. Я, конечно, ни разу не мелиоратор, но по незаконченному высшему образованию технарь, поэтому в чертежах все же худо-бедно понимаю. Разумеется, я тут же поспешил высказаться на этот счет. На что объяснения мне стал давать не кто-нибудь, а сам ректор.

Оказывается, один из моих предшественников затребовал класс поменьше, утверждая, что слишком большие помещения не располагают к приватному общению и давят на его пациентов. Поэтому специально для него пространство класса слегка ужали, и вот теперь, когда стало ясно, что у меня тут не только «колокольчики» регулярно проводят свободное от уроков время, но и коммандос подвизаются, а, возможно, в скором времени еще кто подтянется, пришло время вернуть классу первоначальные размеры. А что, я был только «за». Тем более что Умкин проект мне и правда понравился. В нем были и деревья, и зеленая лужайка, к тому же оставалось место для такого уголка, где все так же лежали ковры, на которых с удовольствием валялись наши киски. Так что мне ли было возмущаться?

В общем, с Микой, которая тоже одобрила Умкин проект, мы расстались по-приятельски. Уходя, она глянула на Шмеля, который (мне, конечно, могло показаться, но все же) совсем немного смутился, и заявила, что с удовольствием посетила бы мероприятие нашего класса на предстоящем родительском дне. При этом выжидающе посмотрела на полуэльфа. Тот растерялся. Зато я нет, быстро сообразил, кто так удачно намекнул эльфийке на то, что у нас презентация намечается. И вообще, что бы они без меня делали? Нескромно, и все же доля истины в этом заявлении имелась. По крайней мере данным эпизодом моей практики я гордился. Потому что стоял рядом с Шмелем и, легко ткнув того локтем в бок, громким шепотом уточнил, чего он тянет, кого ждет, если девушка хочет, чтобы ее на футбол пригласили. Может быть, и не следовало так прямо называть вещи своими именами, зато опешившая от подобного заявления Мика была настолько растеряна, что, когда полуэльф неожиданно склонился перед ней в изящном поклоне и выдавил из себя что-то вроде: «Не соблаговолите ли вы…» – ей ничего не осталось, как протянуть ему руку для поцелуя и согласиться.

Да, это было красиво. Правда, потом, когда эльфийка покинула класс, Шмель на меня так посмотрел, что я попытался спрятаться за Иром, которым внаглую ржал, скрывшись за ноутбуком. И конечно, мерцающий спас меня. Даже удивительно, как хорошо в последнее время мы стали понимать друг друга. Он поднял смеющиеся глаза на полуэльфа и прямо спросил, чего тот нервничает, когда всему университету известно, что он втайне влюблен в декана. Оба-на! А я и не знал. Опять, не иначе, чутье мое бедовое на подвиги сподвигло.

Оставшиеся до выходных три дня (все время забываю, что у них тут две пятницы – ну никак у меня не получается субботу воскресеньем называть, а воскресенье – восьмицей), так вот, все это время я занимался тем, что линял при всех попытках посторонних студентов или преподавателей расспросить меня о том, что мой класс запланировал на родительский день. Причем вереница имен, которыми мне представлялись все эти люди, эльфы и прочие нелюди, слилась для меня в один снежный ком. Он завис над головой и в любой момент был готов сорваться, чтобы похоронить меня под тоннами имен, прозвищ и фамилий, которые я просто не успевал сокращать, чтобы запомнить. Но одного из явившихся по мою душу в последнюю пятницу этой непростой во всех смыслах недели я все же запомнил, потому что знал раньше и уж точно никак не ожидал, что он ко мне заявится. Хотя могу сразу сказать, это хорошо, что он ко мне зашел до матча, потому что те проблемы, которые у нас возникли во время футбола, возможно, никогда бы не были решены так лихо, как это было сделано впоследствии.

В общем, я, сытый и довольный, притопал в класс из столовой, неся в специальной тарелке вкусности для наших Барсюты с Мурзиком, и застыл прямо в дверях, когда обнаружил, что за учительским столом сидит тот самый эльф, от которого мне пришлось еще, казалось, совсем недавно отбивать Иру. Лучистый… Так что ничего удивительного, что я занервничал.

– Э? – вырвалось у меня.

Эльф резко выдохнул и поднялся, вроде как приветствуя. Но так ничего и не сказал, только посмотрел, словно он с удовольствием избежал бы этого разговора, если бы у него была такая возможность. Что же его в таком случае ко мне привело?

Теперь уж вздохнуть пришлось мне. Когда проходил мимо Лучистого, скосил на него глаза, потом направился к кошачьему домику, возле которого уже бесновались наши котята, мяукали и требовали обещанных вкусностей. Поставил перед ними тарелку, к которой они сразу же кинулись со счастливым, утробным урчанием, вонзаясь острыми зубками в куски неизвестной мне рыбы (я специально уточнил у Карла, что это. Он назвал, но, увидев, как у меня от названия, которое я при всем желании не сумел бы воспроизвести, вытянулось лицо, просто сказал, что это рыба, и точка). Неосознанно вытер ладони о брюки, медленно повернулся к терпеливо ждущему эльфу. В голову не пришло ничего путного, потому сказал:

– Может быть, сразу перейдем на «ты»?

Он удивился. Даже ушами дернул. Но после того как окинул меня придирчивым взглядом, все же кивнул. И я подумал, что, наверное, можно попробовать и этого декана перетянуть на свою сторону. В общем, рискнул. Не получилось. По крайней мере, в первый момент я решил, что уже не получится.

– Так какими судьбами ко мне? – прямо спросил я.

– Профессиональными, – помолчав и, судя по всему, осмыслив значение моей фразы, выданное его переводчиком, отозвался светлый, потом снова сел за учительский стол.

Я пожал плечами и плюхнулся на первую парту, на место Или, и только после этого заметил, как пристально Лучистый смотрит не на меня, а куда-то за мою спину. Обернулся. Обнаружил наш телевизор. И тут же догадался, о чем пойдет речь.

– Я слышал, вы тут проводите демонстрации дипломных проектов и прочего учебного материала с помощью новых технологий, – произнес Лучистый, прямо посмотрев мне в глаза.

– Проводим. Но это не ко мне. Это к Иру.

Понаблюдав за его реакцией, понял, что он потому и пришел сюда, когда никого не было, что не хотел пересекаться с секретарем ректора. Нет, то, что Лучистый собирался сделать с Ириль, ни в какие ворота не лезло, даже при условии, что тем самым он пытался вывести на чистую воду Ира. И все же в толк не возьму, почему эти двое так недолюбливали друг друга. Ведь тот случай был лишь следствием, но никак не первопричиной случившихся событий.

– То есть подробности о данной технологии я могу услышать только от него?

– Именно.

– Благодарю, – холодно обронил эльф и попытался встать, но мой встречный вопрос остановил его:

– Почему вы так ненавидите Ириргана? – Разумеется, я понимал, что это не совсем верная формулировка. Ведь ненависть – это личное чувство, а тут налицо был рабочий, то есть профессиональный конфликт. Но в чем он заключался, я понять не мог, поэтому рискнул уточнить.

– Молодой человек… – снисходительным тоном многомудрого старца, который совершенно не вязался с его молодой, можно даже сказать, юной внешностью, начал декан факультета экспериментальной магии, но я его перебил:

– Если все дело в том, что он вредный, так он меняется… Нет, правда.

– Такие, как он…

– Вы ведь его еще не видели после возвращения.

– И что с того? Я знаю его больше пятидесяти лет. И поверьте…

– Поверь, – упрямо поправил я, эльф хмыкнул, но, как ни странно, поправился:

– Поверь мне, он не может измениться. Разве только притвориться, чтобы казаться лучше, чем он есть на самом деле.

– Как только он придет, я направлю его к вам, – сказал ему. И мы с Лучистым, имя которого я никак не мог вспомнить, одновременно дернулись, когда от дверей раздался подчеркнуто спокойный голос Ира:

– Зачем направишь?

– Контакт налаживать, – ответил, широко улыбнувшись.

– И зачем он нам? – холодно вопросил мерцающий, входя в класс и косясь на эльфа, то есть всем видом показывая, насколько недоволен его визитом.

– Затем, что Карл считает, вы оба достаточно талантливы и может родиться замечательный тандем, – вспомнив слова ректора, который совсем недавно делился со мной мыслями относительно этой парочки, произнес я.

– Между нами не может быть никакого тандема, – отрезал Ир, и Лучистый тут же хмыкнул, всем видом показывая: «Ну, я же говорил!»

Вот только они оба, похоже, не поняли, что не на того напали. Для меня вдруг стало делом принципа разобраться, что они там не поделили… ну кроме того злополучного поцелуя, который, к слову сказать, так и не состоялся, зато нам с Иром в поисках взаимопонимания очень даже помог, разве нет?

Лучистый обошел стол и уже направлялся к двери, когда мне окончательно надоело играть с Иром в гляделки и я тихо, но твердо, сказал:

– Если ты нахамил ему когда-то, извинись.

– Буду я еще… – начал тот, но осекся.

Я шагнул к мерцающему, Лучистый обернулся:

– Ты не думал, сколько теряешь, отталкивая его?

– Только не говори, что ты и нас хочешь свести, – вроде бы в шутку произнес Ир и закатил глаза к потолку. – Вообще-то наш Камарель только по девочкам.

От столь дерзкого тона эльф побагровел и резко повернулся к Иру, чтобы то ли высказать, что он думает о подобных намеках, то ли банально врезать, но я встал между ними. Вот вечно меня куда-то не туда несет.

– Ир, ты не заболел случайно? По-моему, ты всю эту неделю какой-то озабоченный, или мне показалось? – с притворным беспокойством в голосе уточнил я. Теперь уже побагровел от возмущения мерцающий. А вот нечего тут нездоровыми намеками расшвыриваться. Тоже мне, присвоил мне титул сводника и радуется. Так дело не пойдет.

– Так, а теперь оба прекратили вести себя как закипевшие чайники и булькать почем зря, – отрезал я, обращаясь уже к обоим. – С чего все началось?

Оба замялись. Причем Ир пыхтеть не прекратил, но Лучистый, явно не желавший уподобляться мальчишке-секретарю, быстро взял себя в руки, именно поэтому на последний мой вопрос ответил он:

– Сразу после выпуска я предложил ему место аспиранта на моем факультете, даже хотел стать его научным руководителем. Он отказался. – Потом, явно все больше распаляясь, декан возвысил голос и шагнул вперед. – Я его даже уговаривал. Но Ирирган только посмеялся, сказал, что ко мне в ученики не пойдет ни за какие коврижки! – Камарель выдохнул, снова взял себя в руки и куда тише добавил: – Я думал, что он вообще решил отказаться от научной работы. Зато, выйдя после больших каникул, узнал, что он сам – сам! – попросился на факультет классической магии. Неужели нельзя было просто сказать, что тебя не устраивает направление моих исследований? – в лоб спросил Лучистый Ира. Тот попытался криво ухмыльнуться, потом открыл рот, но быстро заткнулся, когда я дернул его за рукав.

– Ты хотел бы ответить «да», потому что тебе на самом деле была интересна именно экспериментальная магия. Но тогда мечта не осуществилась бы. Направление для твоего изобретения было не то, так? – спросил я и под пристальным взглядом Лучистого Ир отвернулся.

Все ясно. Раньше он был резким и высокомерным. Он и сейчас такой, но, из-за того что я, да теперь не только я, регулярно шпынял его за это, он учился сдерживаться. Но в ту пору помочь ему было некому, поэтому мерцающий наживал себе врагов и недругов везде где только мог, чаще на пустом месте, вот что обидно.

– И что это за мечта такая, если было так необходимо отказываться? – в лоб спросил Лучистый. (К слову, я уже тогда знал, как стану его называть, благо Ир успел при мне произнести его имя.)

– Ты ведь нам не друг, – сказал ему, выпустив рукав камзола Ириргана, – мы не можем тебе доверять. Поэтому и мечтами делиться не обязаны.

Эльф долго смотрел на меня. Ир молчал, но наблюдал за нами обоими. Мы ждали, что скажет Лучистый. Сейчас был его ход.

– Но мы могли бы стать друзьями? – осторожно уточнил он, судя по глазам, понимая, на какой тонкий лед ступает.

Я тоже все прекрасно понимал, но решил, что риск благородное дело, поэтому широко улыбнулся и сказал:

– Приходи завтра на матч, а там посмотрим.

– На то мероприятие, о котором судачит весь университет? – уточнил Лучистый, и в глазах его заплясали искорки заинтересованности.

Что удивительно, в этот раз он уже не выглядел такой сволочью, какой показался мне при первом знакомстве. Ну любит мужик женский пол, так кто ж его не любит? А что он где-то в чем-то позволял себе вольности, так бабы сами ему потакали, чего теперь, отказываться, что ли? Я бы не отказался, только на меня, как на него, гроздьями не вешались и при одном только взгляде штабелями не укладывались.

– Да. На него, – вместо меня ответил Ир.

– И что же там может измениться в вашем отношении ко мне?

– Много чего, – вмешался я, – все зависит от твоей реакции.

– Реакции на что?

– А ты приходи, и сам все увидишь, – поддержал меня Ир и хитро улыбнулся.

Разумеется, после такой рекламы я уже не сомневался, что Лучистый примчится на поле.

К слову, теперь командорам и Иру постоянно приходилось поддерживать над полигоном коммандос защитное поле, чтобы никто не мог проникнуть на него раньше времени и увидеть тренировки команд. Это тоже было особой интригой, которая все сильнее подогревала интерес к данному мероприятию.

Правда, честно признаюсь, для меня стало открытием, что родители начали приезжать еще в эту пятницу, когда я разговаривал с Лучистым. Мне об этом сказала Иля, объявив, что Великая Мать Дома Рим-Доль прибыла со свитой и размещается в апартаментах учительского крыла главного корпуса. Я тут же попытался выяснить, а что там с матерью Второго Дома, то есть мамой самой Или, и другими Владычицами, к чьим Домам принадлежали, к примеру, Кар и Машка. Та загадочно улыбнулась и пообещала, что завтра я всех их увижу. Правда, сказано это было с какой-то странной интонаций, но наседать на темную я не стал.

Алый признался, что его отец тоже уже прибыл и заселяется в предоставленные ему комнаты. А вот Лукерья – единственный родитель, с которым я уже был знаком, – появится только завтра. В принципе мне было все равно, приехали они или еще нет, но, думаю, не стоит объяснять, почему после таких известий я начал нервничать уже в пятницу, несмотря на то что все основное действо выпадало на выходные.

Когда мы с Иром наконец скрылись от каждодневной суеты у меня в квартире, мерцающий, как настоящий друг, попытался меня отвлечь.

– Ну хочешь, я тебе массаж головы сделаю? – предложил он.

Я заколебался, кому-то такое совместное времяпрепровождение могло бы показаться не совсем дружеским, но потом согласился. В конечном счете, если что не так, разве мы с ним не разберемся между собой?

Собственно, во время этого массажа, когда мы сидели с Иром на нашей кровати и он осторожными вращательными движениями массировал мне виски, Ирирган и спросил, словно между прочим:

– Почему две пятницы? – О да, конечно, я ведь только сегодня признался ребятам, почему называю сегодняшний день второй пятницей.

– А ты сам посуди, – хмыкнув и все так же не открывая глаз, отозвался я. – С вашей восьмицей путаюсь, так как непривычно. А пятница из всех будних дней самый любимый.

– Почему это?

– Потому, что конец недели. Ты только представь, два понедельника… – Я сделал эффектную паузу и с должным трагизмом в голосе припечатал. – Да лучше повеситься!

Ир хихикнул, но все же спросил:

– А почему не какой-нибудь другой день недели? Среда, например.

– Нелогично как-то.

– О да, а две пятницы подряд – просто убийственная логика, ничего не скажешь.

– И не говори, – пристыженно пробубнил я.

– Не буду, – подозрительно покладисто согласился Ир.

Наверное, именно из-за этого его спокойного тона и того, как, сам того не заметив, расслабился под его руками, я спросил:

– Так ты на самом деле считаешь, что будет достаточно найти мне пару, чтобы удержать у вас?

– Да, – просто сказал он, и в самой интонации было море убежденности.

– Ир, это глупо, – попытался его переубедить, но мерцающий меня даже слушать не стал. Отстранился, встал с кровати и отошел к компьютеру. Он уже вовсю экспериментировал с различными программами для окончания работы над своим диссертационным проектом. Поэтому такое его поведение можно было истолковать только одним образом – он считал, что нам не о чем спорить. Все равно каждый останется при своем мнении. Так-то оно так, но это его нездоровое желание просватать меня за какую-нибудь местную дамочку откровенно напрягало.

Этой ночью Ир снова лег намного позже меня, так что утром его пришлось поднимать с постели чуть ли не матюгами.

Зато за завтраком мерцающий быстро приободрился, когда вспомнил о своем новом амплуа наседки. И на радостях влил в меня аж две кружки этого их выкуси-мусь-мусь… нет, я в курсе, что название его не так звучало, просто адаптировал его, так сказать, под хотя бы относительно знакомые слова. Но ничего. Зато благодаря этой штуке из квартиры я вылетел бодрячком и энерджайзером. Ир тоже сделал себе напиток, так что мы оба оказались в полной боевой готовности. Впрочем, это было только начало дня.

Через портал мы сразу же прибыли на футбольное поле. Смешно, но особо нетерпеливые зрители начали занимать места заранее. Поэтому, когда мы с Иром вышли из черной дыры, некоторые грибки были уже заняты, и это при том, что начало матча было назначено на полдень. Ир убедил меня, что мне вовсе не обязательно рано утром присутствовать на торжественном собрании, которое ректор проводил для родителей, решивших посетить наш университет. Вообще, по университетскому парку шаталась куча народа, причем в основном вполне себе родительского вида, так что не только к моим «колокольчикам» приехали радушно приглашенные на этот праздник родственники. Просто мои оказались одними из самых родовитых, по крайней мере что касается темных.

На поле, все еще скрытом под защитным куполом, превращающим очертания любых предметов и игроков в легкий туман, своим командам давали последние наставления командоры. Я первым делом направился к Барсику. Мне стало интересно, приехал ли его брат.

Разумеется, тренеру «пантер» было не до меня, но все же он успел прорычать в мою сторону, что да, приехал. Но сам Барсик предпочитал с ним до окончания матча не сталкиваться. Все ясно. Похоже, я не один тут такой нервный. Всем было немного не по себе. А ведь им еще играть. Окинув взглядом быстро заполняющиеся зрителями грибочки, я побрел в сторону Фа и Гарри. Хотелось убедиться, что они сумеют сдержать любое магическое воздействие, если кому-то из присутствующих придет в голову вмешаться и подыграть понравившейся команде. Они оба заверили меня, что готовы ко всему. И пока я стоял рядом, ко мне подскочил Машка. Его вопрос окончательно и бесповоротно выбил меня из колеи:

– Ты уже видел ее? – спросил темный, напряженно всматриваясь в мое лицо.

– Кого? – в первый момент опешил я.

– Нанису!

– Это… – начал я, но тут до меня дошло. – Твоя жена, – уже не спрашивая, а утверждая, сказал я.

Машка быстро кивнул:

– Нет еще. А что?

– Она сказала, что сейчас самые благоприятные дни… – пролепетал он и спрятал глаза. Кто бы знал, как я перепугался за него в этот момент.

– Благоприятные для чего? – выдавил из себя.

Темный бросил на меня быстрый взгляд и снова отвел глаза.

И тут, каким-то чудом заметив наш обмен любезностями, если это можно так назвать, возле нас очутился Алый, не побоявшийся бросить свою команду.

– Что у вас тут? – требовательно спросил он, обращаясь больше к Машке, чем ко мне.

Темный не ответил. Зато за Алым к нам присоединилась и Иля.

– Иль, – обратился я к темной, – как думаешь, о каких таких благоприятных женских днях Машка стесняется мне сказать. Я только о неблагоприятных знаю.

– Благоприятные для зачатия, – в лоб ответила темная.

У нас с Алым лица вытянулись. А Машка вдруг быстро-быстро заговорил:

– Она всегда хотела второго ребенка. Всегда. Но я был против и достаточно упрям, у нее так и не получилось добиться желаемого, хотя жена и заставляла меня спать с ней каждую ночь. Я сильный, хоть и не выгляжу таковым…

– Ты сдерживал энергоуровни? – со странной интонацией выдохнула Иля, озаренная догадкой.

Я понятия не имел, что это за уровни такие, но понял одно – Машка со своей женой спал, но дети у них по его вине не получались. Пока я пытался уложить все это в голове, темный заговорил снова:

– Она расценила твое приглашение сюда как мою попытку сделать ей последний подарок. Думаю, так.

– Я сказала ей, что приглашаешь не ты, а Андрей, – запротестовала Иля, и тут наконец снова обрел дар речи Алый.

– Вы ненормальные! – взвыл он и с силой провел ладонью по лицу, словно пытаясь прогнать наваждение, обращался он при этом больше к Иле. – Как можно доводить своих мужей до такого?

– Алый, успокойся, – попытался я угомонить его. Но сразу понял, что не подействовало, вот только, прежде чем светлый успел наговорить еще каких-нибудь гадостей, вмешался Машка.

Он шагнул к другу и обнял одной рукой за талию, до плеч с его ростом было неудобно тянуться.

– Успокойся, – тихо сказал ему и немного натянуто улыбнулся. – Даже если она сумеет убедить меня честно исполнить свой супружеский долг, это будет в последний раз.

– Дело ведь не в этом, – краснея, грустно прошептал Алый, глядя в глаза темному, стоящему справа от него. – Я не могу себе представить такие отношения… зачем тогда вообще жениться?!

– Для потомства, – просто ответила на его вопрос Иля.

– А с чего это вдруг ты так заволновался? – невинно уточнил Машмул. И светлый быстро смекнул, что сейчас над ним будут подтрунивать, поэтому резко отвернулся и сказал:

– Просто беспокоюсь за тебя, – развернулся и ушел к своей команде.

– Ох уж это его беспокойство, – пробормотала в сторону Иля, тоже попыталась отойти от нас, но я перехватил ее локоть.

– То есть ты будешь против, если их дружба начнет развиваться.

Машка в этот момент старательно делал вид, что он тут вообще ни при чем. Но по тому, как дернулось его ухо, я понял, что он прислушивается к нашему разговору.