Текст книги "Чтобы Бог услышал нас. Как научиться молитве"

Сын Мой, отдай сердце твое Мне.

Притч. 23,26

Как пишет схиархимандрит Софроний: «Молитва может быть бесконечно разнообразною и по форме, и по своему достоинству».

В основном же святые отцы различают три ступени в качестве молитвы – устную, ума и сердечную, между которыми есть, конечно, много промежуточных положений.

Восхождение по этим ступеням зависит от очищения сердца, от перерождения «внешнего» и «душевного» человека во «внутреннего» и «духовного» человека, от стяжания Святого Духа Божия, от возрастания любви к Богу и от развития в душе христианских добродетелей.

Первая ступень у новоначальных в этом молитвенном труде христиан является молитва устная, когда христианин, говоря слова молитвы, не может еще справиться с рассеянностью мысли. Однако молящемуся не надо впадать в уныние от трудности борьбы с посторонними помыслами во время молитвы. Старец отец Алексий М. не велел своим духовным детям смущаться от этого и говорил, что помыслы не от молящегося, а от его врага – лукавого, и надо лишь не сочувствовать им, а стараться усиливать внимание к произнесенным устами словам и молиться не спеша, с возможной собранностью. Самое важное для преодоления рассеянности – это сознание, что надо как можно глубже понять и почувствовать те слова молитвы, которые сейчас произносишь, надо приучить себя не переходить к следующим словам и мыслям молитвы, пока не будет сознания, что только что произнесенные слова глубоко поняты, осознаны.

Старец Силуан предупреждает: «Кто молится Господу, а думает о другом, то такой молитвы не послушает Господь».

Эти помыслы старец предлагает преодолевать усердием. Он говорит: «Кто молится по привычке, у того нет перемены в молитве, а кто усердно молится, у того много перемен в молитве: бывает борьба с врагом, борьба с самим собою, со страстями, борьба с людьми, и во всем надо быть мужественным».

Не надо бояться, что не будет «вычитано все правило». Если мало времени или силы, то лучше сократить это правило наполовину, до одной трети или даже более, но лишь произносить слова молитвы с полнотой их восприятия.

Тогда христианин достигает второй ступени – молитвы ума, когда разум обладает уже способностью к сосредоточенности и вполне улавливает смысл произносимых молитвословий, а сердце постепенно начинает переживать слова молитвы.

Третьей ступенью является молитва сердечная, или духовная, – когда не только ум принимает участие в молитве, но и сердце глубоко переживает те чувства, которые соответствуют вложенным в молитву мыслям. Размышление о Боге захватывает душу, молитва творится с умилением, ничем не прерывается, христианин ни о чем и ни о ком не думает и никого не ощущает, кроме слушающего его Бога.

Как пишет преподобный Никифор: «Когда ум соединится с сердцем, то исполняется неизреченной сладости и веселия. Тогда видится ему, как воистину “Царство Небесное внутри нас есть”».

Старец Силуан утверждает: «Кто послушлив и во всем воздержан – в пище, в слове, в движениях, – тому Сам Господь дает молитву, и она легко совершается в сердце. Если молитва наша угодна Господу, то Дух Божий свидетельствует в душе; он приятный и тихий, а раньше я не знал, принял ли Господь молитву или нет, и по чему можно узнать… Кто молится в душе, для того душа – храм Божий».

«Близость же сердца к Богу в молитве свидетельствуется сладостью Божьего присутствия в душе», – говорит отец Иоанн С. Поэтому он советует: «Молясь, всемерно старайся о том, чтобы чувствовать сердцем истину или силу слов молитвы, питаясь ими как нетленною пищею; напояй ими, как росою, сердце свое, согревайся, как благостным огнем».

Как пишет архиепископ Иоанн: «Сердце – вне пространства и времени. Соединение его с Господом не зависит ни от каких условий этого мира. Лишь от внутреннего состояния веры, правды, чистоты и смирения человеческого зависит радость соединения человека с Богом (в молитве)».

По словам святого Григория Паламы, молитвой достигается «возвращение ума к себе и восхождение его к Богу… Когда кто пребудет в этой собранности ума и в таком простирании его к Богу, тогда, сильным самопринуждением утесняя быстротечность своих мыслей, мысленно приближается он к Богу, встречает неизреченное, вкушает будущего века и духовным чувством познает, сколь благ Господь».

Как пишет схиархимандрит Софроний: «Через истинную молитву совершается наше вхождение в Божественное бытие силою Духа Святого. Чистая молитва влечет ум внутрь сердца и воедино собирает всего человека, даже и тело и ум. Плач умиления при молитве есть верный показатель того, что ум соединился с сердцем и что настоящая молитва нашла свое первое место, первую ступень восхождения к Богу. Ум, погружаясь в сердце, отходит от образов мира, и душа, всеми силами устремленная к Богу, во внутренней молитве, при свете, восходящем от Бога, видит себя совершенно особым образом. Видит она при этом не внешние явления и условия жизни, а себя самое обнаженною в своем естестве и раскрытою в своей глубине. При всей безвидности, простоте и «стянутости» этого созерцания, направленного к истокам жизни, к Богу, в нем открываются пределы, между которыми движется бытие всего тварного духовного мира, и душа, оторвавшись от бесконечной множественности и раздробленности явлений мира, ничего не видя, всей силой обратившись к Богу, в Боге видит весь мир и созерцает свое единство с Ним, молясь за него. В сердечной молитве чувство личного Бога очищает молитву от воображения и отвлеченных рассуждений, переводя все в некий невидимый центр живого внутреннего общения. Сосредоточиваясь вовнутрь, молитва перестает быть «взыванием в пространство» и ум становится весь внимание и слух. Ради достижения чистой молитвы христианин-подвижник оставляет все прочее как бы позади себя… Призывая имя Божие: Отче, Господи и др., старец Силуан пребывал в таком состоянии, которого нельзя пересказать (2 Кор. 12, 4), но кто сам испытывал присутствие Живого Бога, тот поймет… Молящийся часто ум просвещается от Господа».

И если обычное состояние человеческого ума, заполненного потоком суетливых мыслей, не есть истинное бытие, то часто молящийся ум, по словам схиархимандрита Софрония, «есть самое бытие в его действительности, не укладывающееся в узкие рамки отвлеченных понятий». Лишь в такой молитве чрезвычайно глубоко и опытное познание человеческой свободы. Как говорилось выше, одним из признаков третьей ступени – сердечной духовной молитвы – есть «умиление». Преподобный Серафим Саровский так раскрывает его сущность: «Умиление есть благочестивое чувство, соединяющее в себе печаль о грехах с тихим и кротким утешением».

Отсюда и слезы в моменты умиления являются вместе и горькими (от скорби о грехах), и сладкими от тайного утешения кающегося благодатью Духа Святого. Умиление при молитве имеет и другие благодатные последствия. Как пишет епископ Игнатий (Брянчанинов): «Если кто при молитве своей сподобляется умиления, которое рождается от внимательной молитвы, тот опытно знает, что именно в драгоценные минуты умиления являются в нем помыслы смиренномудрия, преподающие ощущение смирения. Особенно совершается это тогда, когда умиление сопровождается слезами… когда молящийся ощутит обильно присутствие Божие, присутствие Само-Жизни, Жизни необъятной и непостижимой: тогда его собственная жизнь представляется ему мельчайшей каплей, сравниваемой с беспредельным океаном».

Как говорит старец Парфений Киевский: «Истинную молитву стяжать неизреченно трудно. Для стяжания ее великий потребен подвиг умственный и телесный. Не раз душа за подвиг сей приблизится ко вратам смертным. Молитва истинная есть та, которая совершается духом и вросла в душу, и ничто не изменит ее».

Как говорилось уже выше, наиболее совершенным видом является «сердечная» молитва. У некоторых святых отцов имеются описания этой молитвы, которые могут быть неправильно поняты. Так, преподобный Симеон Новый Богослов дает такое указание: «Быть в сердце – отличительная черта сего третьего образа молитвы. Ум да хранит сердце в то время, когда молится, и внутри его да пребывает неисходно, и оттуда, из глубины сердца, да воссылает молитвы к Богу. В этом все – трудись так, пока не вкусишь Господа». Что значит «быть в сердце» или «хранить сердце»? Очевидно, чтобы достичь этого, нам необходимо наши усилия направить на то, чтобы найти способы воздействия на наше «душевное» сердце и для этого найти пути, ведущие к нему, или, как говорят духовные отцы – «найти вход сердечный». Но они же и предупреждают, что это нелегко сделать, а преосвященный Игнатий (Брянчанинов) даже запрещает раньше времени искание «сердечного входа».

Старец схимонах Силуан так пишет о попытках найти «сердечный вход»: «Некоторые повредили себе сердце (физическое), потому что усиливались умом творить молитву в сердце и дошли до того, что потом и устами не могли ее произносить. Но знай порядок духовной жизни: дары даются простой, смиренной, послушливой душе… И если ум твой хочет молиться в сердце и не может, то читай молитву устами и держи ум в словах молитвы, как говорит “Лествица”. Со временем Господь даст тебе сердечную молитву без помыслов, и будешь долго молиться».

Считаясь с мнениями святых отцов, под термином «сердечный вход» надо понимать следующее состояние христианина во время молитвы.

Слова молитвы произносятся так медленно, что содержание их совершенно ясно сознается умом. При этом христианин ярко переживает присутствие Господа, и сердце живо переживает чувства, соответствующие словам молитвы: глубину преклонения перед Господом при славословии и величании Его; глубину признательности при благодарении: глубину нищеты духовной – при покаянии; горячность чувства любви к ближним – при прошениях за них; при прошениях за себя – полноту смирения и преданности воле Господней, добавляя к каждому из прошений: «Но не как я хочу, а так как Ты изволишь решить по безмерной премудрости и благости Твоей…» При такой молитве безразлично, произносятся ли слова устами или молитва творится в уме. Однако повторяем, всем новоначальным легче достичь сердечной молитвы при устном произношении слов.

Опять-таки повторяем: всем новоначальным надо обратить особое внимание на медленность произнесения слов молитвы – при таком произнесении легче сосредоточить внимание.

При потере же «сердечного входа», чтобы вновь обрести его, надо также сильно замедлить произнесение слов молитвы и вновь постараться проникнуться тем чувством, которое соответствует словам молитвы.

Следует упомянуть также, что помимо трех видов молитвы, указанных выше: устной – волевой, умной и сердечной, – у очень немногих избранников Божиих, достигших высоких ступеней совершенства, бывает также особый, сверхъестественный, образ молитвы.

Схимонах Силуан пишет: «Молитва эта бывает тогда, когда душа от наполнения сердца размышлениями о Боге так возносится, что расширяется за пределы естества и понимает о Боге более, чем может понять по своему естеству, и не может того изъяснить. Никто не достигает сердечной молитвы, если ранее не было молитвы ума, и не даруется сверхъестественная без молитвы ума и сердца».

Вот как описывает схиархимандрит Софроний возникновение сверхъестественной молитвы из сердечной и сущность последней у старца Силуана: «Слова этих молитв произносятся очень медленно, одно за другим. Каждое слово с силой, глубоко захватывает все существо человека. Весь человек собирается воедино; собирается весь даже физически. Дыхание изменяется, делается стесненным, или, лучше сказать, затаенным, чтобы своею “дерзостью” не нарушить устремления и внимания духа. Весь разум, все сердце, все тело до костей – все собирается воедино. Ум безвидно мыслит мир; сердце безвидно живет страданиями мира, и в нем самом страдание достигает последнего предела. Сердце, вернее – все существо, объято плачем, погружено глубоко в плач. Немногословны молитвы старца, но они продолжались очень подолгу. Часто молитва идет без слов: ум в особом акте синтеза (соединения) мыслит все сразу. Душа при этом стоит на той грани, когда каждую минуту может потерять всякое ощущение мира и тела своего, когда ум прекращает мыслить в раздельных понятиях; когда дух человека невидимо будет видеть только Бога; тогда забывает он мир, прекращается молитва, и лишь в безмолвном изумлении пребывает он в Боге». «Когда ум весь в Боге, то мир забыт совершенно, – говорил старец, – когда же кончится это пребывание в Боге по причине, неведомой человеку, то уже нет молитвы, но в душе мир, любовь и глубокий покой, вместе и некая тонкая печаль, что отошел Господь, потому что душа хотела бы вечно пребывать с Ним. Душа тогда живет остатком созерцания».

Жди удара вражия после посещения благодати.

Архиепископ Варлаам (Ряшенцев)

Жди удара вражия после посещения благодати. Святые отцы часто указывают на наличие трех периодов в молитве, соответствующих периодам духовного возрастания души. Первый период – это период благодатной молитвы; обычно он бывает у новоначальных в духовной жизни. Бог Сам помогает новому труженику на духовной ниве и утешает его молитвенной теплотой и умилением. Молитва идет легко, непринужденно, и поэтому новоначальные имеют склонность все более и более увеличивать свои «правила» и количество поклонов.

Но вот наступает второй период. Господь дал вкусить сладости молитвы новоначальному и хочет, чтобы тот потрудился сам, без Его помощи. Благодать отнимается и все изменяется: небо словно закрывается и становится глухим ко всем молениям.

Ранее теплая молитва, умилявшая сердце, становится сухой, тяготит молящегося, кажется ему долгой и трудной. Природа, обстоятельства, люди – все обращается против него. Но, конечно, Господь не отступает от молящегося, но как бы стоит рядом и наблюдает, как трудится молящийся сам и терпеливо превозмогает тягость и сухость молитвы.

Во второй период молитвы прежние «правила» начинают казаться слишком длинными и возникает большое желание их сократить. Поклоны, ранее делаемые легко, в большом количестве, также становятся тягостными, даже при их небольшом количестве.

Как пишет отец Александр Ельчанинов: «Бог допускает перебои в нашей молитве, потому что Он не хочет лишать нас бодрости (наши восхождения), ни питать нашу гордость (наши падения)».

Предоставим нашему сердцу идти так, как Бог его ведет.

Правда, эти перемены – тяжелое испытание; но нам полезно узнать на своем опыте, что моменты духовного подъема не зависят от нас, а есть дар Божий, который Он от нас отнимает, когда Ему это заблагорассудится.

Если бы этот дар Божий всегда был с нами, то мы не чувствовали бы ни тяжести креста нашего, ни бессилия нашего, испытания наши не были бы настоящими испытаниями, наши добрые дела не имели бы цены.

Поэтому будем переносить терпеливо периоды упадка и сухости сердечной. Они учат нас смирению и недоверию к самим себе; они дают нам почувствовать, насколько непрочна и слаба наша духовная жизнь, они заставляют нас прибегать к помощи Божией.

В этом состоянии сердечной сухости и бесчувствия, при отсутствии горячей молитвы, надо беречься прерывать наши духовные упражнения, оставлять нашу ежедневную молитву. Этим мы нанесли бы себе величайший вред.

Мы склонны думать, что раз мы не ощущаем определенного удовлетворения в молитве, то не стоит и молиться. Чтобы в этом разубедиться, достаточно вспомнить, что молитва и любовь к Богу – одно и то же. Существо молитвы не состоит только в тех радостных ощущениях, которыми она иногда сопровождается. Любовь-молитва может существовать и без них, и это более очищенный и бескорыстный вид ее, так как, будучи лишенной радости духовной, она имеет целью только Бога.

Молиться горячо – от Бога. Молиться принужденно – в нашей власти; вот эту слабую, недостаточную, сухую молитву и принесем в дар Богу как единственное, на что мы способны, как медные копейки евангельской вдовы.

И, как пишет Марк Подвижник: «Божья сила изольется на твою немощь, и молитва сухая и рассеянная, но частая и постоянная обретет навык, ставши твоей второй природой, сделается молитвой долгожданной, светлой, пламенной».

Зная наступление второго – испытательного – периода, святые отцы предлагают поэтому новоначальным брать на себя не слишком большое правило и не обольщаться благодатными ощущениями первого периода молитвы.

Второй период может длиться долго, пока Господь не испытает своего раба в труде, терпении и постоянстве. Третий период – период вновь благодатной, теплой нерассеянной молитвы, когда Господь вновь пребывает в сердце молящегося благодатными утешениями, награждая его за победу над перенесенными искушениями. Благодать уже обычно более не отходит от христианина (если, конечно, он не оскорбит ее каким-либо грехом, при отсутствии покаяния и потери нищеты духа и смирения).

Здесь, впрочем, надо заметить, что время перехода к благодатной, теплой молитве может наступить, минуя длительность второго периода. Здесь все зависит от отданности Богу человеческого сердца.

Об этом так пишет преподобный Макарий Великий: «Нередко человек несведущий приступает к молитве, преклоняя колена, и ум его входит в покой, и в какой мере подкапывает он противостоящую стену злобы (лукавого) и углубляется под нее, в такой разрушается она, человек доходит до ведения и мудрости, до чего не достигаются сильные или мудрые, или витии, и они не могут постигнуть или познать тонкость ума его, потому что занят он Божественными тайнами и сердце его исполняется Божественной действенности. Душа веселится с Господом, как невеста с женихом, по слову пророка Исаии, который говорит: “Якоже радуется жених о невесте, тако возрадуется Господь о тебе” (Ис. 62, 5). Иногда, во весь день чем-нибудь занятый, на один час посвящает себя молитве – и внутренний его человек с великим услаждением восхищается в молитвенное состояние, в бесконечную глубину оного века, так что всецело устремляется туда парящий и восхищенный ум. На это время происходит в помыслах забвение о земном мудровании, потому что помыслы насыщены и пленены Божественным, небесным, беспредельным, непостижимым и чем-то чудным, чего человеческими устами сказать невозможно. В этот час человек молится и говорит: “О, если бы душа моя отошла вместе с молитвою”».

Вместе с тем нам надо помнить, что христианин не должен сам домогаться в молитве приятных ощущений и духовного наслаждения.

От этого так предостерегает молящихся архиепископ Варлаам (Ряшенцев): «Не ищи на молитве приятных ощущений и высокой радости и не услаждайся, если бы это и явилось: цель молитвы – смиренная беседа с Господом и припадение к Нему в чувстве покаяния и умиления, но вовсе не услада, так сказать, духовными яствами, т. е. процессом молитвы. Погрешительно и крайне пагубно искать духовного наслаждения. При таком искании оно явится, но с «левой» стороны – от демона похоти и блуда: он ищет сластолюбцев, которые любят сласть, а не Господа и Его заповеди. Такая прелесть вражия находит на гордого и самонадеянного человека, ищущего от молитвы не мира душевного и познания своих немощей, не страха Божия, терпения и сокрушения, а приятных ощущений. Считай все радостное, высокое, что посетит тебя сверх ожидания на молитве, недостойным для себя; не теряй из вида, что ты ищешь очищения души, покаяния, а не прельстительных радостей. Божия радость бывает неизреченно тиха, ясна, светоносна и чиста. Тогда все телесные чувства совершенно засыпают, и в теле бывает не возбуждение крови, а неземная тихость и чистота. Длится это обычно недолго, как ласка Отчая за смирение и покаяние, и после нее еще больше смирись. Это милость, не заслуженная тобой, и поэтому жди удара вражия после посещения благодати…»

Необходимо упомянуть и о тех случаях, когда творящие молитвы уподобляются посеявшему при дороге в притче Господней о сеятеле (Мф. 13, 4). В этом случае приходит лукавый и похищает посеянное (Мф. 13,19). Молящихся так отец Иоанн С. называет лицемерами и пишет о них так: «До лицемерия человек доходит не вдруг, а постепенно. Сначала он, может быть, молился от сердца, но потом, так как молиться всегда сердцем составляет значительный труд, к которому надо всегда принуждать себя, так как Царство Небесное усилием берется (Мф. 11,12), – он начинает молиться более устами, поверхностно, а не из глубины души, так как это гораздо легче. Наконец, при усиленной борьбе (против него) плоти и диавола, человек молится только устами, не доводя до сердца силы слов молитвенных. Таких людей очень много. Господь говорит об них: Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут Меня языком своим: сердце же их далеко отстоит от Меня (Мф. 15,8).

Нам кажется, что суровое обличение отцом Иоанном так молящихся (а их «очень много», по словам отца Иоанна) может быть несколько смягчено следующими мыслями, взятыми из дневника отца Александра Ельчанинова: «Важна молитва всякая, даже невнимательная. Сила и действие слова не зависимы от психологии говорящего. Если бранное, грязное слово осквернит и ранит душу произносящего и даже слушающего, то святые слова молитв, даже рассеянно повторяемые, тонкими штрихами покрывают нашу память, ум, сердце и производят над ними благую работу, нам неведомую».

При болезнях и скорбях следует учитывать и следующее предупреждение отца Иоанна С.: «В болезни и вообще в немощи телесной, равно как и в скорби, человек поначалу не может гореть к Богу верою и любовию, потому что в скорби и болезни – сердце болит, а вера и любовь требуют здорового сердца; поэтому и не надо очень скорбеть о том, что в болезни и скорби мы не можем, как бы следовало, веровать в Бога, любить Его и усердно молиться Ему. Всему время. Иногда и молиться – неблагоприятное время».