Текст книги "Особняк с выходом в астрал"

Я рухнула на постель, но тут вспомнила о мобильном. Весь этот вечер было не до того, чтобы интересоваться, чем заняты мои многочисленные знакомые. И маме забыла позвонить. Сейчас уже поздно. Тут я обратила внимание на СМС.

«Домой не приходи», – прочитала я. Номер скрыт.

– Что за хрень? – произнесла я, переходя на язык подруги. И заорала: – Клавдия!

Подруга влетела в гостевую в банном халате нараспашку.

– Сизова нашли? – ахнула она, на всякий случай хватаясь за сердце.

– Откуда мне знать?

– А чего орешь? – Вместо объяснения я сунула ей под нос мобильный. – Что за хрень? – повторила она мой недавний вопрос.

Тут я удосужилась посмотреть, когда пришло СМС.

– Это как-то связано с покойником? – тревожно прошептала Клавдия.

– Сомневаюсь. В то время он был еще жив-здоров. Относительно.

– Может, тебя с кем-то спутали?

– С кем? С загулявшим мужем?

– А почему бы и нет? Всякое бывает.

– А почему номер скрыт?

– Лизка, а если это связано с ограблением? Кто-то тебя предупреждает…

– По-моему, это глупость. Если бы написали «молчи» или еще что-то в этом роде… А тут – «домой не приходи».

– А если кто-то узнал, что грабители тебя ищут? Вот и предупредил. Точно.

– Кто узнал? Кто-то из моих знакомых? Откуда бы ему знать, что я с грабителями чуть не столкнулась?

– А если так: грабители пришли к тебе домой. Не спрашивай, как они узнали адрес, узнали, и все, не одна ты у нас такая умная. Стали спрашивать соседей, и кто-то из них решил тебя предупредить.

– Ни у кого из соседей номера моего телефона нет.

– А у хозяйки?

– У хозяйки есть. Но зачем ей шифроваться?

– Чтобы в неприятности не вляпаться. Завтра пойдем в полицию.

– С какой стати? – удивилась я.

– С такой, что эти упыри знают, кто ты, а мы о них ничего не знаем.

– Нет уж. Надо было сразу идти. А теперь я предпочитаю от них подальше держаться.

– Оно, конечно… Какое счастье, что ты домой не пошла. Чуйка-то у меня все же работает.

Мы еще немного погадали, кто мог прислать мне СМС, и, наконец, разошлись по комнатам. Сон не шел. Что не удивительно. К мыслям о Сизове, нашем дурацком поведении и скорой каре, которая непременно последует, добавился неизвестный доброжелатель. В чем, правда, тоже было сомнение: может, это хитрый ход. При желании найти меня легче легкого. О нашей дружбе с Клавдией многим известно…

«Бежать, – в панике подумала я. – К маме… Хотя там тоже найдут».

Главное – не паниковать. Если СМС связано с грабителями, ничто мне не мешает в самом деле отправиться в полицию. И пусть у них голова болит, где меня прятать… Очень им надо голову-то напрягать. С Сизовым пока тоже не ясно. Вдруг повезет и все обойдется? На этой оптимистичной ноте я и погрузилась в сон.

Проснувшись утром, я некоторое время лежала, прислушиваясь к тишине в доме. Надо сказать, Клавдия была ранней птахой, и тишина настораживала. Я подошла к окну, заподозрив, что подруга нарезает круги возле закопанных банок. Окна гостевой как раз смотрели на кусты, где вчера мы развили бурную деятельность. Кусты выглядели как обычно, а Клавдии там не оказалось.

Я прошла в кухню и громко позвала:

– Клавдия!

Тишина. Пока готовила кофе, подруга появилась. В тех же джинсах, кроссовках и ветровке, без макияжа и явно несчастная.

– Ты где была? – спросила я.

– Сбегала к театру.

– Спятила? – ахнула я.

– Сил не было терпеть. Ведь его должны были найти, он же, считай, лежит в центре города.

– Ну, не совсем…

– Не перебивай. Лизка, там один ботинок…

– Какой ботинок? – окончательно обалдела я.

– Его, наверное. Ботинок есть, а покойника нет. Куда он мог деться?

– Что ты дурака валяешь? Сама говоришь, лежит почти в центре города. Его нашли…

– А почему ботинок оставили? Ведь это вещдок? Конечно, у меня нет твоего опыта, но сериалы я иногда тоже смотрю. Менты должны были все там огородить, этими… лентами. И вообще, там должна быть куча народа. Криминалисты всякие, менты…

– Так, может, и были. Ты давно туда подалась?

– Часов в семь. Они что его, по-твоему, ночью нашли?

– Почему бы и нет?

– А ботинок в темноте не заметили? Ты, кстати, не помнишь, на Сизове оба ботинка были, когда мы уезжали?

– До ботинок ли мне было?

– Тоже верно. Лизка, у меня такое чувство, что покойника у нас свистнули.

– Господи, да кому он нужен?

– Может, тем, у кого он деньги спер?

– Во-первых, спер или нет, еще неизвестно.

– А если он того… ожил. Полежал немного на свежем воздухе и пошел себе домой.

От эдакой идеи меня в жар кинуло. А что, если Сизов вовсе не умер? А мы такого натворили: его в кустах выбросили, машину угнали, деньги забрали, а он, может, всю жизнь копил, чтобы отдать сиротам в детский дом?

Я кинулась к компьютеру, в ленте новостей ни слова о найденном трупе. Неужто в самом деле очухался? Конечно, хорошо, что человек жив, а значит, мы к его смерти не имеем никакого отношения, но как нам теперь из всего этого дерьма выбираться? Положим, деньги мы вернем, с машиной, надеюсь, тоже ничего не случилось…

– Как думаешь, Сизов простит нас за небольшое вознаграждение?

– Лично я буду стоять насмерть: он ушел от меня живой и здоровый.

– И деньги не отдашь?

– Не в деньгах дело. Вдруг нам повезет, и он ничего не помнит?

– А если не повезет? В переулок заглянула? Его машина на месте?

– На месте. Она там может стоять хренову тучу времени.

– Вот и хорошо. Пусть стоит.

Что в этом хорошего, я и сама не знала, но Клавдию, кажется, смогла успокоить.

Мы позавтракали, подружка стала обзванивать клиентов, записанных на этот день. Работать она, по ее словам, не могла и теперь дурным голосом сообщала, что матушка Евлампия отправилась на богомолье. Я в соседней комнате названивала знакомым, с намерением выяснить, не интересовался ли кто моей персоной в последнее время. Но сделать это надо было хитро, и начинала я разговор с того, что осталась без работы, мол, накрылась наша контора и все такое, и только потом выводила разговор на нужную тему.

«Мне тут какой-то неизвестный СМС шлет, – начинала я. – Ты никому мой номер не давала?» Все девчонки, а также четверо парней клялись, что никто его даже не спрашивал, и тут же интересовались СМС.

– Что пишут?

– Всякую ерунду.

– Похабщину?

– Да нет… Говорю, ерунду.

– Ну и не забивай тогда голову.

Легко сказать, не забивай.

К обеду я изрядно выдохлась и пошла в кухню, где подруга жарила котлеты.

– Надо чем-то себя занять, – пожаловалась Клавдия. – У меня башка от мыслей лопнет. Думаю и думаю… Лизка, давай сбежим?

– Куда?

– Чем дальше, тем лучше. На Мальдивы, а? Деньги-то есть. Я не про те, что в банках. Своих хватит, я кое-что отложила.

– А там мы голову ломать не будем? – засомневалась я, хотя мысль показалась дельной.

– Может, повезет. Море, солнце…

Я уже готова была согласиться, когда раздался сигнал домофона.

– Менты, – ахнула Клавдия, зеленея на глазах. Я готова была с ней согласиться.

Мы испуганно таращились друг на друга, пока подруга не спросила:

– Что делать будем?

– Открывать, – пожала я плечами.

Мы приблизились к домофону и осторожно взглянули на экран, практически не дыша. На нас в упор смотрела разгневанная бабка с фиолетовыми волосами, по непонятной причине стоящими дыбом, точно их начесали, а уложить забыли.

– Это что такое? – пролепетала Клавдия.

– Клиентка, наверное, – предположила я, заметно успокаиваясь.

– Я ее впервые вижу.

– Может, из новеньких.

Однако теперь мое же предположение вызвало у меня сомнение.

На страждущую утешения бабка точно не походила, глаза метали молнии, и в целом она куда больше напоминала горгону Медузу, которая вряд ли нуждается в чужих пророчествах. Бабка продолжала настойчиво звонить, пока не стало ясно: вот так просто избавиться от нее не получится. Она твердо намерена с нами встретиться, то есть не с нами, а с Клавдией, подумала я с некоторым удовлетворением. Лично я предпочла бы оказаться как можно дальше от старушки.

– Открой, – сказала Клавдия и поспешно ретировалась, а я, чертыхнувшись, нажала кнопку переговорного устройства и вежливо произнесла:

– Слушаю вас.

– Слушает она, – рявкнула старушенция. – Где мой сын, лахудра? Затянула в свои сети, дурака нашла? Я тебе волосья-то повыдеру, дрянь ты эдакая.

Я метнулась к двери, за которой скрылась подруга, открыла ее и зашипела:

– Клавдия, кого ты затянула в сети? Бабушка сыном интересуется.

– Впусти эту чокнутую, она же на всю улицу орет, – отозвалась подружка.

Я вернулась к домофону и сказала:

– Входите, пожалуйста.

Открыла дверь, и буквально через пять секунд старушенция ворвалась в прихожую. Чтобы преодолеть расстояние от калитки, требовалось куда больше времени, особенно человеку пожилому, а этой было лет семьдесят, так что я сделала вывод: гостья для своих лет чрезвычайно подвижна, хоть и ходит с палкой. Или клюкой? Как это, кстати, правильно называется? Сейчас она ею размахивала перед моим носом и вопила:

– Где мой сын?

Я отошла подальше и спросила жалобно:

– Он наш клиент? Назовите, пожалуйста, фамилию.

– Клиент? – бабку заметно перекосило. Она начала оглядываться в поисках места, куда завалиться, а я предупредительно указала на диванчик. Старушка плюхнулась, оперлась обеими руками на клюку и спросила осевшим голосом:

– Это что же, бордель? Как же ты такое допустил, Господи?

– Не поминай Господа всуе! – рявкнула Клавдия, величественно выплывая из соседней комнаты, успев напялить свой дурацкий балахон и колпак с платком. Выглядела она всегда внушительно, а тут, как видно, с перепугу, черты ее приобрели прямо-таки библейскую фундаментальность, а голос зазвучал подобно грому.

Старушка на диванчике жалобно ойкнула и поспешно перевела взгляд на меня.

– Это матушка Евлампия, ясновидящая в третьем поколении, – произнесла я.

– Как же так… А я-то думала, он сюда к бабе таскается… захомутала его, стервь подзаборная… А тут еще хуже.

– Почему хуже? – обиделась я.

– Если мой Толечка к ясновидящей пошел, значит, чуял беду неминучую.

Обычно подобные словечки были в ходу у матушки, и теперь Клавдия чувствовала некую досаду, что гостья у нее реплики ворует, оттого, наверное, и осведомилась сурово:

– Вы гражданка Сизова?

– Да, – тряхнула старушка головой. – Толя, сынок мой…

– Давайте чаю попьем да во всем разберемся, – малость подобрела Клавдия.

– Лучше без чая, – обходя ее в дверях, зашипела я и с беспокойством взглянула на бабку. Вдруг у них в семье какое-то хитрое наследственное заболевание?

Без чая все же не обошлось, но заваривала я его сама.

– Как звать-то? – спросила матушка, разливая чай.

– Альбина Эдуардовна, Альбина, – голос бабки внезапно стал слаще меда. – А что сыночек-то мой, зачем приходил сюда, матушка?

– Затем же, зачем все ходят. Судьбу наперед узнать хотел. Пустое дело. Богу надо молиться да грешить поменьше… А у сына твоего на уме недоброе было, уж очень он боялся. Толкала его неведомая сила.

– Это баба, – встрепенулась Альбина. – Уж поверьте, матушка, Толя мой не такой. Я его воспитала правильно. Муж мой, покойный, чтоб ему… сколько я от него претерпела… – вдруг заголосила она, но вовремя опомнилась. – Я Толю воспитала правильно, чтоб мать уважал, а от баб подальше держался. Все беды от этих вертихвосток.

– Женить его надо было, – изрекла Клавдия.

– Понятное дело… Да вот на ком? Посмотреть-то не на кого, вокруг одни… прости господи. А Толя-то мой видный, они вокруг него вьются.

Я закатила глаза, пользуясь тем, что бабка меня не видит. «Видный» Толя был не краше пугала, слепа материнская любовь, ох, слепа. Но не задержавшийся в женихах Сизов меня сейчас интересовал, а сумка с деньгами, не худо бы Клавдии хоть что-то узнать на этот счет. Но она решила развить тему продолжения рода.

– И детками бы пора обзавестись.

– Было бы с кем деток-то заводить.

– Что, вообще никого нет? В его-то возрасте?

– Никого в дом не приводил.

«Дурак он, что ли?» – мысленно хмыкнула я, а старушка продолжила:

– Да и какой у него возраст, молод еще, пусть погуляет.

– Не загулялся бы… для мужика воздержание вредно. Мысли разные в голову лезут, и от них смятение в душе.

– Это да… Вот я и подумала, он сюда к зазнобе ходит.

– И как тебе такое в голову пришло? – посетовала матушка.

– Так ведь… он последнее время сам не свой, не поговорит со мной и все убежать норовит. Я и испугалась, все, думаю, какая-то дрянь Толечку к рукам прибирает. На деньги его нацелилась.

– А деньги у него откуда? – нахмурилась Клавдия.

– Как откуда? Он же работает. Зарплата у него солидная. И у начальства он на хорошем счету. Всегда с премией.

– Он ведь бухгалтер?

– Да, бухгалтер.

– То-то я вижу, он деньги все считает, но не свои.

– Не свои, матушка. Он в «Быстрых деньгах» работает, здесь, неподалеку, на бульваре.

– Это их вчера ограбили?

Тут я мысленно присвистнула. Кто бы мог подумать? Как все хитро переплелось, я стала свидетелем ограбления, ну, не свидетелем, положим, однако налетчиков видела. А Сизов там работал.

– Ограбили, матушка. А я об этом только сегодня узнала. Когда ко мне пришли.

– Кто пришел?

– Этот из полиции. Толя на работу не явился. Звонили с работы, спрашивали. А потом этот… А я Толю со вчерашнего утра не видела. И на звонки он не отвечает. Он не любит, когда я днем звоню, мол, работать мешаю. А тут стал говорить, что и вечером у него работа. Начальство просит остаться.

– Это он когда сказал?

– Да уж месяца два. Последнее время он сам не свой. Вот я и заподозрила.

– Что заподозрила?

– Кого. Бабу, само собой. И решила соследить. Ждала возле работы. Соседа попросила помочь, не бесплатно. Он на прошлой неделе два раза со мной на своей машине ездил. Улица Терешковой, двадцать пятый дом, квартира тридцать.

– И квартиру узнала?

– А как же. Сосед за ним в подъезд, Толя на лифте, а сосед по лестнице. Успел увидеть, в какую квартиру вошел. Но хозяйку не видел. Я с ним вечером поговорить хотела, с Толей, втолковать, отчего бабы эти подлые возле него вьются. Какое там. Нет у меня, говорит, никого. Матери врет. Я решила обойти соседей, узнать, что за дрянь в тридцатой квартире, но от нервов давление скакануло, пришлось отложить. А он, значит, на прошлой неделе и говорит: задержусь, мол, на работе, ну, я сразу к офису. А он сюда явился, к вам то есть. Я уже не знала, что и думать. Дом богатый, но стоит ли радоваться?

– А сегодня он, значит, дома не ночевал?

– Нет. Вчера я у подруги на дне рождения засиделась, прихожу домой, а сыночка нет. Я звонить, а мобильный-то отключен. Раз двадцать звонила. Ночь на дворе, а он молчит и домой не является. И это зная, что у матери давление: ну, думаю, закрутила-завертела его негодяйка. И к ней.

– К кому?

– Вот уж не знаю, как ее зовут. К лахудре этой, с Терешковой.

– И что?

– Ничего. Хотела сыночка вразумить, чтоб впредь от матери не прятался, да и бабе этой не мешало мозги вправить. Но никого в квартире не оказалось. Уж я звонила, и соседей подняла, и в дверь барабанила, так и не открыли.

– Не открыли или не было никого?

– Не было. Сынок мой характер знает, не рискнул бы за дверью прятаться. Вернулась я домой ни с чем. До утра на каплях. А утром с работы звонят, потом из полиции пришли. На работе Толика нет, и на звонки не отвечает. Ну, я этого из полиции проводила и сразу сюда. Если нет на Терешковой, так, может, здесь?

– А полицейскому об адресах сказала?

– Нет, как бы сыночку не навредить. Мало ли что. Да и не хотела признаваться, что за родным сыном следила. Срам-то какой: матери врет, по бабам шастает. Матушка, куда он делся?

– Я вижу только то, что Господь мне пожелает открыть, – вздохнула Клавдия. – Похоже, милая, в вере ты не крепка.

– Не крепка, матушка, но стараюсь. В церковь по праздникам хожу.

– Я тебе молитву дам, читай каждый день по три раза: утром, в обед и вечером. Сын твой ревизии боялся, так мне сказал. Но я видела, не в этом дело. Втянули его в грех…

– Бабы?

– Может, и бабы. То мне неведомо. Было мне пророчество – вижу беду.

– Какую беду?

– Фотография сына есть?

– Есть, матушка. – Бабка кинулась к сумке и из бокового кармашка потрепанного кошелька достала фотографию Сизова.

Клавдия положила на нее руку и для большей театральности сурово нахмурилась.

– Не чувствую я его, – наконец произнесла она.

– Как не чувствуешь? Неужто… – Альбина закатила глаза, готовясь рухнуть в обморок. Клавдия, поняв, что еще один покойник нам точно ни к чему, поспешно добавила:

– Может, жив. Только далеко. Или прячется.

– От кого? Неужто от меня?

– От друзей заклятых, которые его подвели под монастырь.

– Так нет у него никаких друзей. Сроду не было.

– Машина у него есть? Синяя?

– Синяя.

– Вот ее вижу. Возле молодежного театра, что сгорел. Где-то там и сына надо искать.

– Живого?

– Будем молиться. – Клавдия убрала руку с фотографии и продолжила: – Он вчера с кем-то встретиться хотел. И я его предупредила, чтоб был осторожен. С дурным человеком он встречи искал.

В этом месте я уже мысленно хваталась за голову, зубы у меня разом заныли, ко всему прочему очень хотелось Клавдию придушить. Но с этим придется повременить. Альбина Эдуардовна принялась выспрашивать, что за дурной человек, но матушка налегала на Господа, в чьих руках, как известно, все мы, грешные, и предложила совместную молитву. Пока они молились, я портила свой маникюр и гадала, куда нас заведет дурацкая болтливость Клавдии.

Наконец, Эдуардовна, слегка очумевшая от религиозного напора матушки, нас покинула, и я, едва дождавшись, когда за ней захлопнется дверь, высказала наболевшее.

– Ты зачем ей про театр сказала? Она ж в полицию побежит. А если его, в самом деле, там найдут? Как ты ментам все объяснишь? Даром предвидения?

– А чем еще? Менты телик тоже смотрят, а там иногда такое показывают… Бабка про нас в любом случае им донесла бы. А тут она хотя бы на нашей стороне. А если машину найдут, то вера ее укрепится…

– Ты бы хоть подумала: несчастная, вполне вероятно, лишилась сына…

– Теперь уж и не знаю. Непрост оказался наш Сизов. Зарплата у него, может, и неплохая, но вряд ли он сумку бабла от мамы прятал.

– По-твоему, он кого-то ограбил?

– Он или дружки его. Ты же про «Быстрые деньги» слышала?

– А на Терешковой он встречался не с подругой, а с сообщником? – выдвинула я версию.

– На квартиру сгонять надо, пока менты не очухались. Заодно проверим, подойдет ли ключ, что мы у него нашли.

– Как ты это себе представляешь? А если на хозяйку нарвемся?

– Уж как-нибудь изловчимся. Ты посмотри, что получается: Сизов наш трудился в «Быстрых деньгах», которые вчера ограбили. Перед этим зачем-то сюда зачастил, хотя это как раз понятно: хотел знать, чем все обернется.

– Что «все»?

– Ты ведь тоже подозреваешь, что он к ограблению причастен?

– На грабителя он не похож, а вот на жулика очень даже…

– Но ведь откуда-то он эти деньги взял…

– А если он их у своих хозяев заныкал? Придумал хитрую схему. Это куда больше подошло бы тихоне и маменькиному сынку. И тебе про ревизию рассказывал. Боялся, что его хитрости наружу выйдут. А тут ограбление, полиция, следствие… Он лишь только от ментов отделался, сразу сюда прибежал.

– И что?

– Может, к ограблению он никакого отношения не имеет.

– А СМС? – напомнила Клавдия, чем очень меня удивила.

– СМС-то здесь при чем?

– А если Сизов тебя здесь видел?

– Не видел.

– Допустим, увидел случайно. За домом приглядывал. Может, у них с мамашей это наследственное. Приглядывал, а тут ты…

– И что?

– Не знаю, – вздохнула Клавдия, внезапно вдохновение ее оставило и с гениальными мыслями стало туго.

– Сизова среди грабителей не было. Так что видел он меня или нет – значения не имеет. Если только грабители не успели меня сфотографировать. Переслали фото Сизову, он меня узнал… Но это уже фантастика.

– Как сказать… Мне еще убийство покоя не дает.

– Возле «Рондо»?

– Ага.

– Потому что он там деньги спрятал?

– Интересно, они в ячейке несколько дней лежали? На это бы уж точно внимание обратили.

– А дорогу на Растопчина уже открыли? – внезапно озарило меня.

– Вроде бы. Чего-то по телику болтали…

– Если открыли, то отсюда, то есть от офиса «Быстрые деньги», на машине всего семь минут.

– И что нам это дает?

– Откуда я знаю? – рявкнула я, потому что гениальные мысли и меня оставили.

– Ты лучше подумай, что будет, если Сизов и впрямь очухался, – заныла Клавдия. – К кому он, по-твоему, за денежками прибежит?

– Я тебя предупреждала: не трогай деньги!

– Как же, не трогай… Даже не знаю, о чем Бога молить: помер Сизов – нас, чего доброго, в убийцы запишут, жив – тоже совсем нехорошо. Ладно, поехали на квартиру.

– Может, не стоит? – вздохнула я.

Клавдия с минуту молчала, в лице ее читалось томление.

– Поехали, – махнула она рукой и пошла переодеваться.

На улице Терешковой мы были через двадцать минут. Улица, кстати, ничем не примечательная, хрущевки вперемежку с новостройками. Оставив машину в переулке, мы вошли во двор, узкий, с детской площадкой и ровными рядами кустарника. Сюда выходили окна соседнего дома, стоящего довольно близко. Нам нужна была тридцатая квартира в третьем подъезде, дверь которого украшал новенький домофон.

Клавдия достала ключ, поднесла таблетку к домофону, раздался щелчок, а мы переглянулись.

– Это точно здесь, – зашептала Клавдия, неизвестно чему радуясь. Лично у меня имелись большие сомнения: стоит ли нам туда идти?

Однако, судя по решительной физиономии Клавдии, с этими мыслями я опоздала, дискутировать возле подъезда не самая хорошая идея.

– Позвони, – сказала я.

– Кому? – не поняла подруга.

– В тридцатую квартиру.

– Зачем? А-а-а…

Она нажала на кнопку звонка, и мы с минуту терпеливо ждали. Судя по всему, в квартире никого не было. Или нас просто не желали видеть. Клавдия вновь воспользовалась таблеткой, и мы вошли в подъезд. Если честно, меня так и подмывало сбежать, однако мы поднялись на второй этаж и замерли перед дверью с цифрой 30.

Вздохнув, я надавила на кнопку дверного звонка. Раздался веселенький мотивчик, но и на этот раз открывать никто не спешил. Припав к двери ухом, я прислушалась. Тишина. Клавдия, хмуро взглянув на меня, решительно вставила ключ в замок, открыла дверь и вошла первой. Мне ничего не осталось, как последовать за ней. Дверь я за собой захлопнула и тут же пожалела об этом. Может, лучше держать ее незапертой? Пока я металась в мыслях, Клавдия успела обежать квартиру и с заметным облегчением сообщила:

– Никого.

Квартира выглядела как большинство съемных жилищ: безлико и довольно уныло. Очень, кстати, напоминала мою, в тот момент, когда я в нее заселялась. Тот же минимум мебели, кухонный гарнитур из ИКЕА, шторы, которым лет двадцать, репродукция в дешевой раме «Охотники на привале», ею наверняка закрыли пятно на обоях. Сейчас-то в моем жилище творческий беспорядок, но когда-то все было точь-в-точь как здесь, только репродукция другая: «Девочка с персиками».

Я заглянула в шкаф-купе в прихожей, он был пуст, не считая обувной ложки и двух пар тапочек, явно позаимствованных из какого-то отеля. Клавдия обследовала кухонные шкафы.

– Постоянно здесь никто не живет, – сообщила она. – Похоже, Сизов свил здесь гнездышко и втайне от мамаши водит сюда девок.

– С такой мамашей домой их точно не поведешь.

– Кто бы мог подумать, – устраиваясь на диване, сказала Клавдия, неспешно оглядываясь. – Этот хмырь решил потратиться, а по виду жмот, каких мало. Мне деньги отсчитывал дрожащей рукой.

– Припекло, наверное. Мальчик он взрослый, а мама с девочками дружить не велит.

– Как он умудрился часть доходов утаить от маменьки? Ей ведь ничего не стоило явиться к нему на работу и выяснить величину зарплаты.

– А если квартиру любимая снимает? – сказала я.

– Сомнительно. Дама со средствами вряд ли западет на нашего Ромео. Уж очень неказист.

– Вдруг у него есть скрытые достоинства?

Продолжая разговаривать с Клавдией, я заглянула в комод. Комплект постельного белья, две подушки, одеяло. В шкафу на плечиках кружевной пеньюар.

– Кажется, у него девушка с претензией, – хмыкнула Клавдия, обратив на него внимание. – Размер L и сплошное кружево. Видно, девушке есть что показать. Хотя чего только на себя бабы не напялят.

– Ага, я одну такую знаю, – заметила я и тут же подумала: Клавдия второй день в джинсах и кроссовках, вещь прямо-таки неслыханная.

– Ничего мы здесь не найдем, – вздохнула подруга.

– А что мы ищем?

– Ответы на вопросы: куда делся Сизов и у кого он спер деньги. То есть чего нам стоит ждать от жизни.

– Ничего хорошего.

Точно в подтверждение моих слов, входная дверь вдруг открылась, и мы услышали голос:

– Дорогой, ты здесь?

Мы замерли, испуганно глядя друг на друга, и дружно шагнули к двери с неясной целью. В прихожей к тому моменту появилась женщина лет тридцати. Длинные волосы рассыпались по плечам. На ней были узкие джинсы с черепами, вышитыми стразами, футболка и кожаная куртка нараспашку. Каблуки покруче, чем у Клавдии. Особо симпатичной блондинку я бы не назвала, но старательной – вне всякого сомнения, в том смысле, что она много работала над собой. Брови от ботокса стояли домиком, носик был слишком мал, а губы необъятны. Так же, как и бюст. Тональный крем, тени, помада и ресницы выдающейся длины. Она дважды ими хлопнула и спросила испуганно:

– А вы кто?

– А вы? – резонно осведомилась Клавдия.

Я успела малость успокоиться, девица одна, нас двое, преимущество явно на нашей стороне. Начнет грозить полицией, и я нагло заявлю, что в этой квартире встречалась со своим возлюбленным. Разборки займут какое-то время, и мы успеем смыться. Но все получилось даже лучше.

– А-а-а… – протянула блондинка, – вы, наверное, хозяйка квартиры?

– Вот именно, – посуровела Клавдия. – А вы, как я понимаю…

– Подруга Анатолия Юрьевича.

– И у вас есть ключ?

– Да. А что такого? Мы вообще собираемся съехаться. Он вам не говорил?

– Нет. Я не могу до него дозвониться. Истекает срок оплаты, а он на связь не выходит. Может, тогда вы заплатите, если уж решили съехаться? Напоминаю, о прекращении аренды он обязан предупредить за месяц.

– Я уверена, он заплатит, – попыталась улыбнуться блондинка.

– Вы-то, надеюсь, знаете, где он? – не отступала Клавдия.

– Да, конечно. Сейчас он на работе. Я заехала… Мы договаривались встретиться. Сейчас я ему позвоню.

Она достала мобильный из сумочки и набрала номер. Ей сообщили, что телефон выключен, что девицу совершенно не удивило. Она наверняка звонила уже не первый раз.

– Странно. Вы не волнуйтесь, Анатолий Юрьевич с вами сегодня свяжется и деньги привезет.

Она вновь попыталась улыбнуться.

– Если вы здесь намерены остаться, то мы, пожалуй, тоже подождем, – твердо заявила Клавдия. – Вдруг Анатолий Юрьевич сейчас появится. – И в доказательство серьезности своих намерений плюхнулась в кресло, которое вдруг жалобно скрипнуло.

– Нет, я ухожу. Всего доброго. – Блондинка припустила к двери.

Нам здесь делать было нечего, и квартиру мы покинули вслед за ней. Блондинка, помахав нам рукой на прощанье, села в припаркованную у подъезда новенькую «КИА».

Мы прошли мимо и направились в переулок, но, не дойдя до Клавдиной машины, траекторию сменили: нырнули в соседний двор, откуда и принялись наблюдать. Прошло минут пять, а «КИА» так и осталась стоять на том же месте.

– Идем, – сказала Клавдия, и мы вернулись к двадцать пятому дому, но сделали небольшой крюк, в общем, вошли во двор с другой стороны и успели увидеть, как блондинка, покинув машину, стремительно скрылась в подъезде.

– Может, она Сизова ждет?

– Покойники не передвигаются без посторонней помощи, – напомнила я.

– Наш как-то передвинулся.

– Почему тогда ботинок не надел?

– Я что, знаю? Вдруг это не его ботинок.

– Что-то ей в квартире нужно, – сказала я.

– Понятно, что Сизов назначил ей встречу, но не пришел, а она все равно надеется…

Я посмотрела на Клавдию, заподозрив, что она сейчас зарыдает. Однако подруга лишь пожала плечами.

– И мы подождем.

Ждали мы минут двадцать. Блондинка не возвращалась. В голову пришла нелепая мысль: а вдруг Сизов и вправду вернулся? Прошмыгнул, пока мы дом обходили. А чего ж тогда его пассия в машине делала?

– Вот что, – сказала Клавдия. – Давай в квартиру вернемся. Посмотрим, чем она там занимается. Скажем, что мобильный забыли. Идем.

Предлог не показался особо удачным, но уж очень хотелось понять, с какой стати блондинка вернулась. Мы поднялись на второй этаж и прислушались, припав к двери. В квартире явно что-то происходило.

Клавдия аккуратно нажала на дверную ручку, дверь оказалась незапертой. Мы вошли, стараясь двигаться как можно тише. Блондинка стояла в комнате, спиной к нам, мебель сдвинута с места, шкафы открыты, и даже «Охотники на привале» теперь валялись на полу. Я потянула Клавдию за рукав, и квартиру мы покинули.

– Куда ты меня тащишь? – возмутилась она уже на лестничной клетке. – Девица ищет денежки, тупому ясно. Самое время задать ей несколько вопросов.

– Ага, и выдать себя с головой. Будет она отвечать на вопросы или нет – бабушка надвое сказала. Скорее, пошлет нас подальше.

– А физическое воздействие?

– Совсем спятила? Накатает на нас заявление ментам, и как мы объясним свой интерес к Сизову?

– Мама его приходила.

– И ключ нам принесла?

Клавдия тяжко вздохнула.

– Да, стремно. Спалимся на раз.

– Боюсь, уже спалились.

Мы наконец-то покинули подъезд, но со двора уходить не спешили. Устроились на детской площадке. Довольно скоро появилась блондинка, явно раздосадованная, загрузилась в «КИА» и спешно двор покинула.

– Она деньги искала, – заметила Клавдия. – Уверена на все сто. Значит, в теме. Я имею в виду делишки Сизова.

– Слушай, а может, Сизов решил от мамаши сбежать? Набрал кредитов по городу, чтоб пожить в свое удовольствие. Ну, и грудастую хотел прихватить.

– Думаешь? – с сомнением спросила Клавдия.

– Такие тихони иногда способны удивить, – напомнила я.

Мы отправились домой, и я, оказавшись в особняке, тут же устроилась за компьютером проверять кредитную историю Сизова. Ей мог позавидовать любой гражданин РФ. Кредит один, взят два месяца назад, платит Сизов регулярно.

– Клавдия, – позвала я, подруга жарила в кухне котлеты. – Прикинь, наш Сизов своей грудастой взял тачку в кредит. Но машину оформил на нее. По-моему, это любовь.

– Я все олигарха ищу, а тут простой российский служащий…

– Ага, стоит внимательней посмотреть по сторонам.

– Башка бы не отвалилась. Куда ж Сизов-то подевался? Ты новости видела?

– О трупе ни слова.

Клавдия принялась жаловаться на жизнь, тут раздался звонок на домашний телефон.

– Меня нет, – сурово отрезала Клавдия. Подумав немного, трубку я все-таки сняла.

– Матушка на богомолье, – пропела сладким голосом, исключая возможные вопросы.

– Это я, – заволновалась трубка.

– Кто?

– Альбина Эдуардовна. Нашла я машину-то.

– Да вы что? И где?

– Там, где матушка сказала. В переулке, неподалеку от сгоревшего театра. Что мне теперь делать?