Текст книги "Поговори с собою у источника"

Крестовых сестер в храме немного: пять или шесть. К началу утренней службы приходят еще несколько. Замечаю: или молоденькие, или совсем уж в годах, старицы. На клиросе поют хорошо, слаженно и как-то тепло, по-домашнему. Наверное, потому, что живут здесь все вместе, одной монастырской семьей, – думаю, снова отвлекаясь от службы. Но вдруг наступает такой момент, что уже не только не пытаешься исподволь осматривать убранство храма, а вообще ничего не видишь. Потому что слезы полились рекой, и в сердце – одна благодарность. За все, что пережито в последние дни; за все, что есть у тебя и, главное, за то, что Они есть – Матерь Божия и Сын Ее. «Господи, Сыне Божий, прости меня, грешную!».

После службы дальнейшие планы меняются. Ну как, побывав здесь, не написать об этом монастыре!

Настоятельница обители игуменья Иулиания к просьбе относится с пониманием. Ознакомить меня с монастырем поручается одной из монахинь. Но сначала предлагают позавтракать.

В трапезной я одна; сестра, хлопочущая на кухне, приветливо указав на стол, добавляет: «У нас принято самообслуживание». На столе есть из чего выбрать. Угостившись кутьей и огурчиками монастырского, вероятно, посола, наливаю чай из горячего чайника, намазываю хлеб душистым домашним вареньем. На отдельном столике заботливо укутаны кастрюли; интересоваться, что в них, неудобно, да и надобности нет – сыта уже. Позже мне расскажут, что специальной поварихи в монастыре нет, послушание в трапезной сестры несут по очереди и с готовкой справляются все – ведь и меню утверждено, и блюда все расписаны по ингредиентам. А вкусно получается потому, что делается все с любовью и молитвой. Печь на монастырской кухне и та разжигается от свечи, а свеча от лампады, где горит благодатный огонь.

На условленной скамейке поджидаю своего экскурсовода – мать Николаю и оглядываю территорию. Новых строений нет. Трапезная и гостиница над ней расположены в явно приспособленном здании, к нему примыкают келейный корпус. Под окнами яркие клумбы, через дорожку за изгородью – огород с зеленеющим луком и прочими грядками. Небольшие цветнички устроены, где только можно, а сорняк после дождей так и лезет, опережая хрупкие благородные росточки. Коротая время, берусь освободить цветы от засилья молочая и повилики и тут же получаю замечание от пробегавшей мимо сестры: «А вам сказали, куда относить сорняки? А благословение на эту работу вы получили? Самовольно, без спроса у нас ничего делать нельзя».

Вот тебе и раз! Ну и ладно, думаю, обиженно вытирая руки. А ведь, действительно, разве бы понравилось, если бы кто на моей территории хозяйничать начал? Надо будет специально прийти сюда, спросить разрешение да помочь с прополкой. Не успевают сестры, у них послушаний множество, а еще главный труд – молитва.

Подошедшая мать Николая предлагает перейти в холодок, и мы выходим за калитку, попав сразу в оазис речной прохлады. Крутая деревянная лестница с перилами ведет к реке Тверце, изгиб которой озером раскинулся внизу, а всего через несколько десятков метров впадает в Волгу. Скамейка с широкой спинкой, крохотная клумбочка рядом. Шатер из зеленых крон надежно защищает нас от солнца. Благодать!

– Вы здесь купаетесь, наверное?– спрашиваю, взглянув на широкие мостки на водной глади.

–Ну, что вы! Только белье полощем. Здесь же нет закрытой купальни, как же могут монахини купаться в речке?– улыбается моя собеседница и доверительно сообщает: «Я однажды летом искупалась в лесном озере, но там совсем никого-никого вокруг не было, меня специально туда отвезли».

Она очень миловидная и совсем юная, мать Николая; огромные умные глаза с длиннющими ресницами, детская открытость в очаровательной улыбке… Заранее решив, что не буду интересоваться личным, спрашиваю об истории монастыря.

– Монастырь наш молодой, открылся в 90-е годы прошлого столетия, а вот церковь имеет богатейшую историю,– начинает рассказ мать Николая.– Первый храм был построен в XVII веке, освящен в честь великомученицы Екатерины с пределом Николая Чудотворца. В 1730 году он сгорел, временно возвели деревянный. Спустя полвека освятили боковой придел в честь Николая Угодника, а затем центральный – в честь великомученицы Екатерины. Царица Екатерина I пожертвовала на него 500 рублей.

Святая великомученица Екатерина родилась в г. Александрии в Египте в конце III века в знатной греческой семье. Отличалась мудростью и красотой, владела ораторским искусством, в совершенстве знала философию, языческую литературу, языки. Среди юношей ей не было равных, и она отвергала всех, просивших ее руки. Однажды Екатерина познакомилась со старцем-христианином, который открыл ей Юношу, превосходящего ее во всех отношениях. Екатерина приняла святое крещение и осталась верной Христу до конца своих дней. Она стойко переносила гонения и пытки и была казнена чрез усечение мечом. Честные мощи ее были тотчас взяты ангелами и перенесены на гору Синайскую, у подножия которой почивают поныне в алтаре храма Преображения Господня. Многие язычники уверовали во Христа через святую Екатерину.

…В 1800 году выстроили ограду, металлическую, с башенками, на кирпичном фундаменте. В 1813 году освятили правый придел в честь Иоанна Предтечи, он таковым и остается до сих пор, как и левый, в честь Николая Угодника. В архивах сохранились сведения о том, что в середине 19 века гроза серьезно повредила колокольню. Ну а в начале 20-го грозы пошли иные…

В 1932 году церковь окончательно закрыли, протоиерея Николая Вологодского, бывшего настоятелем с 1891 года, то есть больше сорока лет, арестовали. Умер он мученической смертью, похоронен на Немецком кладбище в Твери, но могила его неизвестна. Рядом с храмом установлен памятник отцу Николаю, у подножия разбита клумба, которая тоже имеет свою историю. Цветочница монастыря придумала рисунок клумбы, но денег на покупку дорогостоящих растений не находилось. И вот однажды приехали благодетели поздравить мать-настоятельницу с днем Ангела и с ее благословения взялись оформлять клумбу. Цветочнице же не велено было выходить и вмешиваться, и каково же было ее удивление, когда она увидела свою придуманную клумбу!

Но если говорить о чудесных явлениях в монастыре, то прежде надо сказать об иконах – обновлявшихся, мироточивших. Икона митрополита Киевского обновилась, после чего ее принесли в храм. Икона Божией Матери Виленская, как свидетельствует предание, принесена в обитель по велению самой Богородицы.

С монахиней Николаей мы обошли весь храм, увлеченно она рассказывала о каждой святыне. Вновь приложились к частицам мощей угодников Божиих – преподобных отцов Киево-Печерских, преподобных старцев Оптинских, преподобных мучениц Елизаветы и Варвары, благоверного князя Михаила Тверского, благоверной княгини Анны Кашинской и других тверских святых. С особым трепетом стояла я перед иконой архиепископа Луки Симферопольского с частичкой его святых мощей. Хранится в храме покров с мощей Афанасия Затворника, подаренный монастырю Киево-Печерской лаврой.

Службы в храме возобновились только в 1989 году: пола не было, штукатурка оббита до кирпича, в центральном, Екатерининском приделе – склад железа. Бригаду наняли разобрать – не идет работа, спиваются мужики. Сорок акафистов сестры читали, стоя на улице напротив придела. И дело сдвинулось. Потомки последнего настоятеля, отца Николая, приезжали колокольню восстанавливать. В преклонном возрасте воспитывал он двух внучек – дочь и зять умерли. Девочки навещали его в тюрьме, и старый священник просил: «Молитесь за меня, детские молитвы скоро доходят до Господа!». Сын добился свидания с отцом и увидел, что голова его синяя от побоев… Сидел батюшка вместе с уголовниками, как скончался – точно неизвестно. Но последний этап его жизни был явно мученическим. Родным вернули только вещи, тело обещали отдать, да передумали, видно, испугавшись предстоявших похорон – народу собралось видимо-невидимо. Для близких настали тяжелые времена, но крестьяне с окрестных мест спасли внучек от голода – привозили еду. Помнили люди доброту отца Николая: всех телочек от своей коровы отдавал он многодетным семьям, лишь бычков оставлял на мясо, ведь и собственных детей надо было кормить. Дом отца Николая сохранился.

…Трудно поднимается обитель. Живут в ней двадцать пять сестер: монахини, инокини, послушницы; временами паломники и трудники. Слава Богу, находятся благотворители и жертвователи, помогают средствами, продуктами, делом. С утра заприметила на хоздворе солдатика, стучал чего-то, крутил туда-сюда бочки – оказалось, местная воинская часть регулярно посылает военнослужащих помочь в тяжелых работах. А хозяйство пока небольшое. Пасека своя в деревне есть, рядом лес, где сестры собирают грибы. На подворье живет козочка, которая на второй день Сретения обрадовала тремя козлятами… Сестры несут послушания в просфорне, прачечной, на кухне. Но это все, как домашние дела – не видны, а делать надо. Особое внимание – работе другой. Активно занимается монастырь миссионерством, есть воскресная школа для детворы и богословские курсы для взрослых, на которых наряду с сестрами обители читают лекции преподаватели из Москвы. Подружился монастырь с одним из детских садов города, в школах сестры бывают, с медиками общаются – несут слово Божие людям. Три священника окормляют обитель, все церковные службы идут строго по монастырскому уставу.

–А дружно ли живет обитель, ладят ли меж собой сестры? – спросила я у своей провожатой, когда обошли мы все подворье монастыря, полюбовавшись и деревянной звонницей, и юными деревцами заложенного сада, постояв у старых построек, которые хранят еще немало тайн.

– Мы стараемся,– ответила мать Николая.– А наша игуменья, мать настоятельница, заботится о всех нас; она всегда знает, если кто заболеет, и проявляет участие.

Увидела, как после службы стайкой окружили свою наставницу молоденькие сестры. И каждой она уделила внимание, выслушала, ответила. В очень хрупкой на вид, в ней угадывалась внутренняя сила. Разными дорогами привел Господь сестер в эту обитель, теперь они идут вместе, освещая путь всем страждущим.

«Кавказская неделя», 12 июля 2005 г.

На снимках:

дом последнего настоятеля и памятник ему (ЗАБОР УБРАТЬ); звонница; церковная сторожка; лестница к реке Тверца.

Святыня на Ставрополье

Дорога, полная света

Русь православная, почитай угодников Божиих!

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II с 30 ноября по 2 декабря 2004 г. в Ставропольской епархии пребывала великая святыня – мощи преподобномучениц Великой княгини Елизаветы Феодоровны и инокини Варвары.

Всероссийский Крестный ход приурочен к 140-летию со дня рождения Елизаветы Федоровны (эта дата отмечалась 1 ноября) и 95-летию Марфо-Мариинской обители. Память преподобномучениц Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары совершается 5/18 июля и в День Собора новомучеников и исповедников Российских). Специальный храм-вагон, начав шествие по стране с Крайнего Севера и Дальнего Востока, за 8 месяцев (с августа 2004 года по февраль 2005 года) должен побывать во всех регионах страны.

Покровский собор города Минеральные Воды встречал святыню в десять часов утра. От главных ворот к храму уложена ковровая дорожка, окаймленная живыми цветами. Многие паломники, загодя пришедшие в храм, чтобы помолиться, записки подать и место занять удобное, выходят на крыльцо – не пропустить бы торжественный момент встречи великой святыни. Вдоль дорожки выстраиваются священнослужители, они в праздничных одеждах. На многих женщинах – белые платки, то там, то тут в руках людей красиво оформленные букеты. Потом эти цветы поплывут над головами молящихся, как и передаваемые свечи – "К празднику! К празднику!".

Великого праздника удостоили нас святые преподобномученицы Елизавета и Варвара. Постучались в людские сердца и безмолвно попросили всех нас – пришедших в храм и тихо молящихся дома – заглянуть в себя, прислушаться: чем живу, что во мне главное, туда ли иду, усердно ли тружусь для души своей, а значит для Господа?

Елизавета Федоровна, урожденная гессенская принцесса Элла, выйдя замуж за великого князя Сергея Александровича, брата Александра III, вскоре стала первой дамой Москвы и первой же благотворительницей. Супруга генерал-губернатора во время русско-японской войны устроила в Кремле мастерские, шившие одежду для фронта, снаряжавшие походные церкви. После семи лет жизни в России убежденная лютеранка приняла православие. "Я каждой частичкой своего существа русская,– говорила она.– Может статься, я более русская, чем многие из русских…"

Эта удивительная женщина, редкой красоты и утонченности, трудилась до изнеможения, помогая солдатским вдовам, сиротам, обездоленным и обиженным; она не щадила своих физических сил. Но еще более стойким был ее дух. Муж Елизаветы Федоровны в 1905 году был убит террористом. Великая княгиня не видела момента разрыва бомбы, но без крика и слез, на коленях собирала еще теплые части тела дорогого ей человека. На следующий день в храме Чудова монастыря, где стоял гроб погибшего, Елизавета Федоровна причастилась Святых Таин. А на третий день поехала в тюрьму, чтобы сказать слова утешения убийце своего мужа. Следуя заповеди Божией – "любите врагов ваших"– Великая княгиня велела написать на кресте, установленном на месте убийства: "Отче, отпусти им: не ведают бо, что творят".

Всю дальнейшую жизнь Елизавета Федоровна посвятила Господу через служение ближним. Она оставила свет, купила обширную усадьбу на Большой Ордынке, где были устроены два храма, больница, аптека, детский приют, школа. В день возведения в сан настоятельницы созданной ею Марфо-Мариинской обители Елизавета Федоровна сказала сестрам: "Я оставляю блестящий мир…, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих". Позднее она писала: "Многим кажется, что я взяла неподъемный крест и либо пожалею об этом и сброшу его, либо рухну под его тяжестью. Я же приняла это не как крест, а как дорогу, полную света…".

В первую мировую войну подвижница организовала помощь фронту и с величайшим терпением и любовью сама выхаживала раненых. Одно присутствие этой сестры милосердия уже умаляло людские страдания. С Христовым смирением она отнеслась к клевете и нападкам на нее и сестру-императрицу Александру Федоровну, "немок" обвиняли в измене. И с тем же смирением Елизавета Федоровна встретила революционную смуту. Могла уехать и тем самым спасти свою жизнь. Но она осталась, чтобы здесь, на русской земле, ставшей ей родной, молиться о спасении горячо любимой России и обманутого народа.

Елизавету Федоровну арестовали как члена Императорской семьи и вместе с крестовыми сестрами Варварой и Екатериной отправили сначала в Екатеринбург, затем в Алапаевск. Туда же доставили великого князя Сергея Михайловича, князей Константина, Иоанна, Владимира, Игоря. Сестры Варвара и Екатерина были отпущены, но Варвара добилась, чтобы ее оставили при Великой княгине, решив разделить ее участь. В день празднования памяти преподобного Сергия Радонежского арестованных жестоко избили и живыми бросили в глубокую заброшенную шахту. Все умерли мученической смертью, с Божьим именем на устах – из шахты слышалось пение. Когда несколько месяцев спустя, с приходом армии Колчака, тела извлекли, у преподобномучениц Великой княгини Елизаветы и Варвары и Великого князя Иоанна пальцы были сложены для крестного знамения. В 1920 году останки мучеников удалось вывезти в Китай и похоронить в Русской православной миссии. И уже оттуда нетленные и мироточащие тела Великой княгини и ее верной спутницы Варвары были доставлены в Иерусалим. Когда-то, будучи в паломничестве на Святой Земле, Елизавета Федоровна выразила желание, что хотела бы быть похороненной именно там. Ее мощи покоятся в храме равноапостольной Марии Магдалины, у подножия Елеонской горы. Этот ее завет исполнен. Как быть с другими? Когда научимся мы милосердию, терпению, братской любви друг к другу, должному почитанию угодников Божиих…

Святые великомученицы Елизавета и Варвара, простите и молите Бога о нас!

Еженедельник «Кавказская неделя», 7 декабря 2004 г.

Дневник паломника

По «Золотому кольцу» Ставрополья

Эта паломническая поездка отличалась от многих других не только тем, что проходила она по "Золотому кольцу" Ставрополья, включающему старинные храмы сельской глубинки. Посвящалась она памяти нашего современника, протоиерея Петра Сухоносова, убитого чеченскими бандитами.

Ранним осенним утром семьдесят прихожан кавминводских храмов отправились в станицу Рагули Апанасенковского района, чтобы посетить место отпевания и погребения протоиерея Петра Сухоносова, помолиться о нем, почтить его память. Организатор поездки пятигорчанка Валентина Ярмаркина подчеркнула, что совершается паломничество по благословению епископа Пятигорского и Черкесского Феофилакта. Владыка был хорошо знаком с протоиереем Петром Сухоносовым. Валентине Егоровне тоже посчастливилось общаться с отцом Петром. Тем, кто поедет с ней в Рагули в следующий раз, будет интереснее узнать историю их знакомства из первых уст. Паломничество к месту служения протоиерея Петра Сухоносова в память о нем совершается каждую осень.

Первая остановка в нашем путешествии – село Саблинское. «Подавайте записки на 14 число, на престольный праздник»,– советовала нам экскурсовод. В церкви бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана давно хотелось побывать, более десятка лет здесь служил протоиерей Александр Федоренко, ныне священник храма Усекновения главы Иоанна Предтечи в поселке Иноземцево, с именем которого связана история возрождения Второафонского монастыря.

Пока открывают храм, осматриваем территорию. В утренней свежести издают тонкий аромат яркие дубки, сочную зелень травы приглушает роса, желтые листья украсили детскую площадку…. Храм быстро оживает от зажженных свечей, наполняется приглушенными голосами паломников. С одной стороны, жаль, что не попали мы на утреннее богослужение, а с другой – можно походить по храму, рассмотреть все иконы. У свечного ящика толпится очередь. Но вот все записки поданы, и, помолясь, мы едем дальше. Виды за окном автобуса меняются, дорога становится более оживленной. То справа, то слева виднеются над поселками купола церквей. Экскурсовод дает краткие справки, часто сетуя: вот опять мимо проезжаем, нет времени сделать остановку, но в другой раз, может быть, получится. И тот храм бедненький, и этому трудно приходится, а мы опять – мимо…

Спасо-Преображенский собор в селе Новоселицком встречает нас во всей своей красе. Высокий, нарядный, величественный. Территория обнесена, как в монастырях, сплошным основательным забором. А цветов-то, цветов! Газонная трава зеленеет будто весенняя. В храме тепло, пахнет ладаном, людно. Мы заходим тихонько, вливаемся в молитву, вплетаем и свои голоса в общее «Верую…». Причастников много, радует, что местные жители любят свой храм. А потом протоиерей Сергий Писковцев проводит для нас экскурсию. История храма насчитывает две сотни лет. Примечательно, что многие иконы подписаны – кем писалась, когда, по какому случаю подарена… Вообще в этом храме сама история дышит со стен, из каждого уголка выглядывает. Традиции бережно сохраняются, по негласному уговору прихожане стараются не привносить в убранство и распорядок жизни храма ничего современного. Пусть будет так, как было. Здесь даже света нет! Хотя мы бы об этом не догадались, не скажи батюшка. Электричество используется лишь для системы сигнализации. Но есть одна ценность в этом храме, которая не нуждается ни в какой охране. В понамарке одну стену, от пола до потолка, занимает шкаф. Огромный, неподъемный, сработанный неизвестными мастерами, наверное, здесь же, на месте. Хранятся в нем старинные, дореволюционные облачения. Батюшки служат в них лишь раз в году, на Пасху. Одежды ветхие, с дырами от нагрудного креста, но сохраняются с любовью.

До начала XX века в Новоселицком было три храма. Деревянный старообрядческий сгорел до революции. В 1937 году разрушили Собор в честь святого благоверного великого князя Александра. А сохранившийся Спасо-Преображенский храм известен тем, что является самым старинным на Ставрополье каменным храмом. Паломники воочию увидели храмоздательную грамоту, датированную 1820 годом и подписанную архиепископом Астраханским Гаем. Мы узнали, что храм был построен на месте сгоревшей в 1812 году деревянной церкви. В 1937 году он был закрыт, богослужение возобновили в войну, в 43-ем. Центральный престол храма освящен в честь Преображения Господня, правый Придел – в честь Архистратига Михаила.

История храма необычайно интересна. В числе святынь – икона Божией Матери «Милующая», написанная на Афоне.

Мы прикладываемся к образам и, благословляемые батюшкой, отправляемся в дальнейший путь.

Мелькают названия сел – Журавское, Елизаветинское, Сухая Буйвола. В Благодарном режет глаз вывеска «Кафе Версаль». Причем Версаль в нашем-то Благо дарованном? Провожаем взглядом церковные купола над попутными селениями и слушаем историю жизни протоирея Петра Сухоносова, нашего современника, ушедшего в вечность.

Александр Горшков в книге «Протоиерей Петр Сухоносов. Кавказский страстотерпец и праведник нашего времени» пишет: «Несколько месяцев – с марта по июль 1959 года Батюшка служил настоятелем Покровской церкви в соседнем селе Дивное, а затем получил архиерейский указ ехать на окраину Ставропольского края, к калмыцким степям – в село Рагули, чтобы сменить там настоятеля местного Михайло-Архангельского храма. Этот период пастырского служения отца Петра тоже был крайне непродолжительным: уже весной следующего 1960 года отец Петр вынужден покинуть и этот приход, несмотря на то, что в Рагулях у него жили родственники и близкие люди…»

…В Рагулях встречает нас пятиглавый красавец-храм. Чудо как хорош! Внутренняя роспись выполнена в стиле Андрея Рублева. Первый настоятель церкви протоиерей Тимофей Гриценко удостоился за труды ордена Святого благоверного князя Даниила Московского. В одном из интервью, вспоминая о десятилетнем строительстве храма, он с большой благодарностью говорил о своих земляках, которые от души помогали и деньгами, и трудом. Кстати, храм – уменьшенная копия того, который был освящен в 1866 году, но уничтожен в период богоборчества.

Расписывал храм в Рагулях художник Александр Резников. За эту удивительную работу в древнерусском стиле иконописец награжден орденом Святого благоверного князя Даниила Московского.

Под сводами величественного храма паломников очень тепло и радушно встретил настоятель иерей Федор Гриценко. Были отслужены молебен, потом панихида. По нескольку раз прикладывались паломники к святым образам, к портрету протоирея Петра Сухоносова.

«Память не хочет мириться с тем, что Батюшки давно нет с нами. А ведь этому подвигу веры минуло уже почти пятнадцать лет,– пишет в предисловии к новому изданию своей книги «Кавказская Голгофа» журналист Александр Горшков.– Время не властно над такими яркими подвижниками веры и христианского благочестия, как протоирей Петр Сухоносов. Его имя не только не забыто, но уже прославлено благодарной памятью многих христиан, которых Господь сподобил близко знать и общаться с этим мужественным пастырем, принявшим смерть из рук новоявленных агарян-христоненавистников.

Будем же молиться и уповать на то, что его канонизация в сонме Российских новомучеников и исповедников веры Христовой – дело времени…»

Мои спутники дорогой рассказывали, что когда впервые приехали они в Рагули, к крыльцу храма цветами была устлана дорожка. Для них, для паломников. Проделавших немалый путь, чтобы посетить одно из мест пастырского служения протоирея Петра Сухоносова, помолиться на родной ему земле, почтить его память.

После панихиды по убиенному батюшке и всех почивших, указанных в наших записках, настоятель храма пригласил паломников в трапезную. Нас не просто вкусно и сытно покормили, нас принимали как самых дорогих гостей. Сменам блюд, казалось, не будет конца; приветливые, милые женщины, с утра стоявшие у печей, потчевали всякими вкусностями, которых, кроме как в Рагулях, наверное, и не отведаешь больше нигде. А потом принесли пакеты и всю оставшуюся еду со стола раздали паломникам – пусть, мол, помянут, отца Петра Сухоносова ваши близкие, друзья, родные.

Настоятель храма Архистратига Михаила иерей Федор Гриценко тепло попрощался с паломниками и еще долго стоял на крыльце, и мы махали ему из окон автобуса.

Отец нынешнего настоятеля Федор Тимофеевич Гриценко, потомственный житель села Рагули, был близким другом и сподвижником протоирея Петра Сухоносова, трудился рядом с ним псаломщиком многие годы. Пропустив, видимо, какую-то часть рассказа экскурсовода, я прочитала об этом на обратном пути в книге «Кавказская голгофа». Несколько экземпляров книги были подарены кавминводским храмам, одно издание досталось и светской библиотеке – филиалу № 8 в Пятигорске. Так что приходите, читайте.

ВРЕЗ В ТЕКСТ:

«Время новомучеников, исповедников еще не закончилось,– сказал во время одной из традиционных бесед с прихожанами Спасского кафедрального собора в Пятигорске епископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт, священноархимандрит Второафонского монастыря. Эта встреча посвящалась памяти новомучеников и исповедников русской земли. Владыка Феофилакт напомнил, что святой Игнатий Брянчанинов говорил: надобно человеку подражать угодникам Божиим, близким по времени твоей жизни. Они, исповедники русской земли, и должны быть отражением, нашим зерцалом,– подчеркнул владыка Феофилакт,– в них должны мы вглядываться, чтобы отвечать на вопросы: а как жить сейчас, а как жить теперь современному человеку?

…Храм иконы Казанской Божией Матери в селе Алексеевском Благодарненского района стал последней остановкой в нашем паломничестве. Церкви 108 лет. Необыкновенно тепло в ней. Скромное и ветхое убранство храма содержится с любовью, в идеальной чистоте. Мы успели к окончанию службы. А, может, батюшка, иерей Даниил Жердев, чуть задержал вечерню, чтобы благословить паломников на обратный путь. Подали записки, свечи взяли, книжки купили – чем еще можем помочь небогатому храму… И с благодарностью к тамошнему приходу за совместную молитву, за его любовь к своей церкви и настоятелю отправились домой.

Хорошая вышла поездка. День выдался солнечный. И на душе стало как будто светлее. Столько людей одарили нас своей любовью. Теперь бы, главное, не расплескав, передать ее другим.

ВРЕЗ В ТЕКСТ

Вечная память Петру Сухоносову

23 октября 1999 года по центральному каналу прошел сюжет о плененном и зверски замученном человеке. Телезрители узнали в нем протоиерея Петра Сухоносова, насильно увезенного из храма станицы Слепцовской, где он тогда служил.

Позднее в работе «Военное духовенство на Кавказе в XVIII – начале XIX вв. Евгений Копарев в разделе «Мученическую смерть восприяли» напишет:

«Протоиерей Петр Сухоносов, с весны 1994 года назначенный благочинным православных церквей Ингушетии. Был выкраден бандитами прямо из алтаря святого храма, где он прослужил настоятелем почти сорок лет своей смиренной жизни.

Чечня с ее столицей, городом Грозным, в это время полностью выходит из-под контроля центральных властей и становится настоящим бандитским логовом. Туда никто не решается ехать.

В станицу Слепцовскую, где служил о. Петр, стали часто приезжать военные: они обращались к нему с просьбой приехать в расположение дислоцированных на границе с Чечней подразделений и блок-постов покрестить солдат, прибывавших сюда со всей огромной России, отслужить молебен о спасении. Прямо к церкви подъезжали военные машины, и батюшка, собрав все необходимое для священнодейства, уезжал часто на целый день. Все, знавшие о. Петра, конечно, сильно волновались, и молили Бога, чтобы Он уберег их пастыря от всех бед. Обычно вместе с собой отец Петр брал кого-нибудь из своих помощников. Кроме того, он никогда не ехал в гости к воинам с пустыми руками, а обязательно вез им гостинцы и вообще все, что приносили люди в храм на панихидный стол. Солдаты всему были рады.

Монахиня Анастасия рассказала об одной из таких поездок. Она вспоминает, как однажды летом 1995 года, когда недолго гостила в станице Слепцовской, батюшка сказал, что завтра надо им ехать на пограничную заставу крестить солдат. В это время у него было очень много разных дел, и отлучиться из храма просто не имел возможности. Казалось, поэтому можно было отложить эту поездку. «Нет, – категорично сказал отец Петр, – мы отложим все остальное, но завтра поедем к пограничникам». Рано утром в храм приехал офицер. Батюшка взял все необходимое для крещения. Нам же, как это бывало и раньше, когда он ехал к военным, наказал взять гостинцев: конфеты, варенье, хлеб – все, что принесли люди на панихиду.

Наконец подъехали к высокой изгороди и увидели часовых. Немного поодаль стояли вышки с вооруженными солдатами. Всех собрали на площадке перед палатками, и батюшка обратился к пограничникам с пастырским словом. Он напомнил им про христианский долг перед Богом и людьми, рассказал о бессмертии христианской души, необходимости верующего быть готовым в любую минуту предстать пред Господом. Говорил он и о традициях православного воинства, приводил много примеров стояния за веру и истину из жизни святых мучеников. Желающих принять святое крещение оказалось очень много.

Крестить решили прямо на берегу горной речки Ассы. Командир погранзаставы распорядился выставить дополнительные посты и усилить наблюдение, чтобы всем нам не оказаться под обстрелом бандитов. Началась служба. Некрещеные ребята заходили прямо в бурлящую речку, и батюшка их всех крестил там. Совершив таинство святого крещения, он затем отслужил перед солдатским строем молебен о спасении с чтением акафиста святому мученику Иоанну Воину. А буквально через несколько дней ему стало известно, что вся эта пограничная застава погибла во время нападения боевиков. Видимо, батюшка все знал, потому и спешил к ним. Так отец Петр исполнил свой пастырский долг и подготовил православных воинов, «за веру и Отечество живот свой положивших», к встрече с вечностью.

На Пасху батюшка посещал армейский блок-пост, расположенный на повороте с федеральной трассы в станицу Орджоникидзевскую. Отец Петр поздравлял воинов с великим Праздником и оставлял им в подарок целую корзину гостинцев. Среди бандитов такие визиты вызывали недовольство: дескать, русский священник одобряет войну. Все чаще и чаще стали появляться слухи о готовящейся расправе над протоиереем Петром Сухоносовым.