Электронная библиотека » Татьяна Шахматова » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Маньяк между строк"


  • Текст добавлен: 29 декабря 2021, 05:26


Автор книги: Татьяна Шахматова


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Татьяна Шахматова
Маньяк между строк

© Шахматова Т.С., 2019

© Оформление. Я. Паламарчук, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Благодарности

Мне вряд ли удалось бы написать эту книгу, если бы не консультации замечательного адвоката Евгения Архангельского, если бы не наше с ним давнее профессиональное сотрудничество, незаметно для нас самих переросшее в долгую дружбу, и если бы не бесконечные зимние вечера в городе Тольятти, где так мало занятий, что собираться вместе, рассказывать реальные истории из своих практик и придумывать, как их можно уложить в детектив, – лучшее совместное времяпровождение. Несмотря на мрачноватый колорит романа и определенное сопротивление материала, которое я испытала, взявшись за вопросы, поднятые в этом тексте, история рождения его замысла, пожалуй, одна из самых легких и захватывающих благодаря твоему, Женя, профессионализму и мастерству рассказчика. Спасибо за эту интеллектуальную радость совместной работы!


Особо благодарю замечательного практикующего врача-психиатра и коллегу по писательскому цеху Максима Малявина. Его профессиональные, точные указания и советы послужили научной основой этой книги, помогли раскрыть характеры и выстроить сюжет. Благодаря нашим личным беседам, а также легкой и доступной манере изложения в его книге «Психиатрия для самоваров и чайников» и в «Блоге добрых психиатров» в «Живом журнале» я смогла ощутить достаточную уверенность, чтобы взяться описывать столь сложную и противоречивую проблему, как душевное нездоровье и его отражение в речи. Спасибо вам, дорогой Максим, за то, что бережно и грамотно проводили в тот мир, который скрыт от большинства обычных людей без специального медицинского образования и часто оказывается вовсе вычеркнут из поля нашего зрения.

Глава 1. Любовный напиток

Две чайные ложки кофе с горкой на кружку средних размеров, залить крутым кипятком, яростно взболтать, пить залпом, без сахара, молока и прочей девчачьей хрени.

Макс Фрай. «Кофейная книга»

Она сделала пару шагов назад и уперлась попой в подоконник. Горько вздохнула:

– Это звучит нездорово, – ее огромные зеленовато-серые глаза смотрели на меня в упор.

Она нетерпеливо качнула головой и повторила по слогам:

– Не-здо-ро-во.

Потом собрала одной рукой свои роскошные рыжие локоны и, ловко сдернув с запястья резинку, похожую на перекрученный провод, связала волосы узлом и отвернулась к окну, демонстрируя, что разговор окончен.

Вернувшись домой, я застал там еще одно послание, тоже означавшее жесткий отказ договариваться о чем бы то ни было. «Отвали, сволочь!», словно говорили содранные с крючков занавески и гардина, вставшая на дыбы и перечеркнувшая окно в наглом нацистском приветствии.

Казалось, что в квартире я совершенно один: ни шороха, ни вздоха. Но это было, конечно, не так. Враг затаился где-то в недрах дивана или восседал в гнезде из моей одежды в шкафу, куда проник, подцепив на специально заточенный для такого случая коготь расшатанную его же стараниями дверцу старой хозяйской стенки.

– Филипп, выходи, черт бы тебя побрал!

Реакции не последовало. Про черта я вспомнил напрасно. На лукавого вряд ли стоило всерьез надеяться, кажется, мой черношерстый бандит приходится ему самым ближайшим родственником.

В щели между дверцами платяного шкафа появился круглый желтый глаз, сверливший меня с энергией электродрели.

– Если это твоя очередная акция протеста, то я откручу тебе голову!

Не обращая внимания на оборонительное шипение, я извлек Филиппа на свет божий, но, к счастью, следов протестной деятельности в шкафу не обнаружил. Видимо, там он просто спал после удачно проведенной акции по подрыву оплота мещанства – окна с занавесками. Ведь всем известно, что мещанство – самый древний враг котов. Шутка ли, одомашнили такого дикого зверя!

Этого вечно несогласного борца за право кошек гадить хозяевам правильнее было бы назвать именем какого-нибудь прославленного революционера: Нельсон Мандела вполне бы подошел. Но его родная хозяйка за политикой не следила, историей не интересовалась, поэтому выбрала животному имя в честь короля российской поп-музыки. Впрочем, некоторое сходство наблюдалось и здесь: как и знаменитый певец, мой Филипп оказался мастером скандала, хайпа и при этом умудрялся выходить сухим даже из самых сомнительных историй, способных подмочить любую успешную репутацию. Но только не репутацию Филиппа. Вот и сейчас он зажмурился и так натурально поджал ушки, что, если бы рядом оказался зоозащитник, меня безоговорочно оштрафовали бы за жестокое обращение с животными.

Я повернул его плоскую, похожую на змеиную головенку в сторону окна:

– Кто это сделал?

– Мяу. – Мой персональный оппозиционер даже нашел в себе силы посмотреть мне в лицо.

В литературе такое положение, как у меня сейчас, называется низшей точкой сюжета, когда хуже уже некуда, и надо либо прилагать титанические усилия и как-то выбираться, либо сдаваться и выходить из игры. Как бы то ни было, срываться на животном, хоть и провинившемся, – последнее дело, поэтому кота я отпустил и отправился на кухню, чтобы сделать передышку и сварить себе кофе.

Кстати, с кофе все и началось.

В каждом языке есть остатки старых убеждений, которые мы не спешим искоренять. Все мы знаем об открытии Коперника, но продолжаем говорить, что солнце садится и встает, хотя, конечно, прекрасно понимаем, что именно Земля наворачивает ежедневные круги вокруг своей оси и ежегодные – вокруг дневного светила. Мы говорим, что наши пути как параллельные прямые, хотя это неоднозначное утверждение в свете того, что после Эвклида был Лобаческий. Но кому дело до Лобачевского, если наш мозг любит жить в привычной классической картине мира, пользоваться устаревшими сравнениями и быть счастливым в уютных и понятных категориях.

Нормальная ситуация. Во всяком случае, мне точно не хотелось бы произносить что-то вроде: «Земля сделала оборот вокруг своей оси, и Солнце пересекло линию горизонта, встав в положение закат».

Кофе – это из той же серии. Кофе – напиток любви. Да, кофе, а не красное бордо, как утверждает Доницетти, и не загадочный эликсир, которого хлебнули несчастные Тристан с Изольдой, после чего оба трагически ушли в мир иной во цвете лет. Видимо, та еще была гадость.

В наше время все начинается с кофе: и утро, и отношения. Пригласить на кофе – любовный мем, который стал предвестником половины всех романов на планете, включая те, которые закончились созданием шедевров современного искусства или убийствами с особой жестокостью. Первый совместный кофе сравним с отправным причалом будущего плавания, с пусковым механизмом, с зачатием.

Кстати, как и зачатие, кофе – не всегда самоцель. Делайте что вам по душе: напивайтесь в ближайшем пабе, запекайте яблоки в карамели, гоняйте по бумажной коробке склизкую лапшу с черными сальными ушками древесных грибов – спорная тема для первого свидания, но почему нет? Можно отправиться сразу в постель, если обе стороны против излишней метафорики. Но хотя бы упомянуть о чашечке кофе просто необходимо – это азбука. Правда, только не в том случае, если приглашаешь на свидание филолога, пусть даже и недоучившегося.

– Кофе что-то из серии «недо»: и не комплимент, и не «обещание золотых гор», и не «я – лучший», – проговорила огненноволосая тоненькая Геля, хмурясь и напуская суровый вид. В сочетании с ямочками на щеках ее строгость и эта напыщенная барби-фраза смотрелась комично, как будто понарошку. Я понял, что она не шутит и даже не особо кокетничает, только когда ее твердый, как карандаш, палец уперся мне в живот: «Я тебя услышала, но для тебя конкурс на вакансию прЫнца завершен». Добила, чтоб не мучился.


Затрещал скайп. Глупое сердце подскочило и пропустило пару ударов. Звонила, конечно, не Геля и даже не «Фольксваген Джетта», про «Джетту» чуть позже, потому что это тоже важная составляющая моей низшей точки… но сначала нужно было ответить на звонок.

Звонила моя тетка Виктория.

Вике тридцать четыре. Пару недель назад она рассталась с канадским миллионером[1]1
  Подробнее об этом читайте в романе Т. Шахматовой «Убийство онсайт».


[Закрыть]
и уже три дня как уехала, не сказав куда. А еще она филолог, эксперт, но это в данный момент менее важная характеристика.

– Ты где? – поинтересовался я, как только прекратились соединительные шумы и установилась картинка.

Картинка была странной.

– В Караганде, – ответил голосом Вики какой-то японский чувак, который удил рыбу и лыбился, как Прохор Шаляпин при виде очередной богатой бабушки.

– Ты забыла дома телефон и компьютер… Где тебя вообще носит? – проговорил я почти спокойно, лишь слегка намекая интонационными средствами на то, что она меня подставила. Слава богу, что мои мама и бабушка, по совместительству приходящиеся этой наглой красотке сестрой и мамой соответственно, живут в пригороде и звонят не каждый день, иначе мой мозг давно напоминал бы безжизненный атолл посреди океана. Только если на мертвый риф жизнь теоретически может вернуться, то с нервными клетками этот фокус, к сожалению, не прокатывает.

– Ты старше меня на двенадцать лет, но ведешь себя как будто наоборот!

Японец улыбался и по-самурайски помалкивал.

– Если ты собиралась делать харакири, – продолжал я, обращаясь к дурацкому японцу, – или что-то в этом духе на фоне неудач в личной жизни и этой сомнительной шелкографии, то не забудь оставить завещание на квартиру в мою пользу, а то у нас с тобой наследование непрямое, придется кучу налогов платить. А на фирму – дарственную. Это, кстати, можно и при жизни. Ты все равно ею почти не занимаешься.

Экран качнулся. В кадр попали ноги еще одного перца, который, если судить по изображению мостков и разводов от воды, тоже рыбачил прямо над головой у моего первого собеседника. Этот повторяющийся орнамент на обоях и кусок встроенной системы кондиционирования, видневшийся слева, намекал на то, что тетка звонит из какого-то гостиничного номера.

– Это у вас, у ветеринаров, непрямое наследование… при гибридном скрещивании, – взяла наконец слово Вика, по-прежнему оставаясь за кадром. – На квартиру – у тебя третья очередь наследования, не обольщайся. На фирму – вторая, но и тут не дождешься. Расти в профессии, доктор Айболит, потом поговорим. – Последнюю фразу японец договорил с бессовестным смешком.

Я потихоньку закипал, но еще держался:

– Так дела не делаются.

– Какие дела? – тоже полезла в бутылку Вика. – Нет сейчас никаких дел.

– Ты прекрасно знаешь, что есть.

Она театрально рассмеялась.

– «Фольксваген Джетта», что ли? Это – не дело.

– Это «Джетта». Годовалая!

Японец обидно хрюкнул:

– Барыга! И ты, и Геля твоя, кстати, тоже барыга.

– При чем тут Геля? – изумился я не столько этой аналогии, сколько осведомленности тетки.

– Да вообще ни при чем! – продолжала подначивать Виктория и, наконец, закончила тоном Торквемады, который просит не проливать крови: – Судя по предварительным ласкам в сторис, эта девушка, с которой ты активно флиртуешь, не только продает всякую хрень доверчивым идиотам, но и пишет диплом по мужским и женским стратегиям речи. Даже не знаю, что из этого хуже. В общем, аккуратнее. Не надо выпрыгивать из штанов, дорогуша. Ну все, давай! Про «Джетту» – забудь!

Произнеся этот загадочный спитч, нуждавшийся в дополнительном декодировании, Вика отключилась, а я остался сидеть за компом, пытаясь сопоставить одно с другим. Неужели моя родственница дошла до того, что посадила жучок в мой телефон? Иначе откуда она знает про Гелю? Технически возможно, есть у нее такие знакомые, но верилось с трудом. Или, может быть, она постигла дзен с помощью последнего романа Пелевина (ибо иначе – вряд ли), взломала буддийские джаны, освоила телепатию. Хоть Виктория и монстр детективного дела, за что коллеги из следственного комитета прозвали ее детективом с дипломом филолога, все вышеназванное представлялось маловероятным.

Но злился я сейчас не только из-за этой напускной таинственности и даже не из-за пугающей осведомленности Вики о моей личной жизни. Я все понимаю: женщины, нервы, эмоции, но если мы взялись за совместный бизнес, то и решения надо принимать вместе. Мы с теткой занимаемся филологической экспертизой текста. В наш век удвоенной реальности, когда виртуальная, текстовая жизнь активно дополнила, а где-то и потеснила привычный материальный мир, профессия филолога вдруг заиграла новыми гранями. Слово теперь не только серебро, пуля, стрела и #неворобей, но еще и улика. Мы так много говорим, что порой фатально проговариваемся. Из-за этой многословности нового мира умение подойти к слову с криминальной стороны оказалось настолько востребованным, что помимо работы на ставку в следственном комитете Виктория открыла ООО, дабы иметь возможность рассматривать не только дела, что присылают следственные органы, но и те материалы, которые сваливаются по частным адвокатским запросам.

Вот тут-то и зарыт корень только что произошедшего спора. Я еще учусь в университете, поэтому право подписи экспертиз пока имеет только Вика. Это многое усложняет, особенно в тех случаях, когда она внезапно встает в позу, пропадает со связи и отказывается обсуждать вновь открывшиеся факты. А дело «Джетты» было из тех, которые стоят того, чтобы в нем разобраться. И не только из-за величины вознаграждения.

Кажется, нам в руки приплыло идеальное сетевое преступление. Особенно распалял воображение тот факт, что ни один юрист, ни один лингвист, к которым это дело попадало до того, как приземлилось в нашей электронной почте, не решились за него взяться.

Но моя тетка не была бы собой, если бы не умела пропадать так, чтобы никто не достал. Рядом со мной лежал ее телефон, который я извлек из ее квартиры, открыв дверь своим ключом, после того, как два дня она не отвечала ни на звонки, ни на сообщения.

На телефон только что пришло очередное уведомление об оплате из некоего отеля «Форест парадайз» (да уж, Караганда, держи карман шире!), «Массаж горячими камнями». До этого был еще пиллинг, гидромассажная ванна, капучино с бейлисом, аренда снегохода. В общем, Виктория переживала расставание с канадским миллионером так, как будто они были десять лет женаты и она отсудила у него часть состояния, а не просто получила гонорар за выполненную работу и одним глазком глянула на жизнь по другую сторону океана и финансовой свободы.

Мимо прошествовал Филипп, глянув на меня через плечо так, что умел бы плеваться, загасил бы. Я кинул в него тапкой. Пока тапка была в полете, Филя неспешно, даже с известной долей изящества, завернул за угол.

Случай испортить Вике отдых мне представился в тот же день, но сначала про «Джетту».

Глава 2. Опасные селфи, или Не все ангелы одинаково полезны

Тут дьявол с богом борется, а поле битвы – инста сердца людей.

Ф. М. Достоевский

Инна еще по телефону произвела неоднозначное впечатление. Чтобы не представляться долго, она отправила меня на свою страничку в инстаграме, и это оказалось сродни настоящей этнографической экспедиции.

Раньше дамочек, занимающихся йогой и вдохновением потоков энергий, заботливо отсеивали сетевые фильтры, поэтому я с удивлением открыл, что география этого клуба широка, как гастрольный тур рэпера Оксимирона. По количеству подписчиков паблики о психологии, астрологии, составлении натальной карты (что это, я даже не знал), здоровом питании, поиске себя, управлении женскими чакрами и боевом применении специальных флюидов сексуальности тоже оказались вполне сопоставимы с молодежными трендовыми темами. Основной контингент подписчиков – дамы тридцать плюс. Хотя догадался я об этом не сразу: большинство аватарок смотрело юно, тонко-звонко.

Инне исполнилось сорок три года, ее единственной дочке – двенадцать. В разводе, бывший муж – бизнесмен. Когда-то муж Инны, которого она звала Генькой с характерным ироничным присвистом на первом звуке, ловко манипульнул чувствами своей наивной двадцативосьмилетней секретарши Инны, проникнув в сердце под личиной настоящего прЫнца на белом коне. За коня сошел четырехдверный седан марки «Лексус». Принц и сам увлекся офисной Золушкой, бросил семью, ушел к секретарше, и долгое время Инна жила припеваючи, словно в раю. Пока она рассказывала, перед моими глазами проплыли эпизоды счастливой беспечной жизни, как вспышки фейерверков чужого праздника за окном в новогоднюю ночь: элитный садик, школа, няня, репетиторы, гувернантка, специально выписанная из Англии, драгоценности, машины, поездки, салоны, подружки, клубы… Но, к сожалению для Инны, с двенадцатым оборотом земли вокруг солнца прЫнц вдруг обернулся жабой и упрыгал в новую семью к новой молодой двадцатипятилетней красотке, не оставив бывшей жене ни копейки. Ладно, почти ни копейки. Был у него там какой-то хитрый пунктик в контракте. Пришлось начинать жизнь с чистого листа.

Когда я писал Инне свое первое сообщение, то описа́лся и вместо «ваша страничка в инстаграме» отправил «ваша страШичка в инстаграме». Фрейд со своей идеей о том, что бессознательное буквально спрыгивает с кончиков наших языков, не дремал. И все же, как бы подкорка ни силилась меня выдать, ей суждено было молчать под натиском тотального контроля со стороны моего же бескомпромиссного неокортекса, который хоть и молодая кора, но все-таки именно там находится центр всех мыслительных, а главное – волевых процессов. Неокортекс first, потому что какой бы неоднозначной хренью ни занималась Инна, зарабатывая на свою новую красивую жизнь, она собиралась стать моей первой в жизни заказчицей, а я в свою очередь – ее экспертом. Впрочем, ей, как я уже писал, особо выбирать не приходилось: несколько юристов уже отказались вести это дело, лингвисты-эксперты не соглашались и подавно. В отношении выбора мы с Инной оказались в равных условиях. Мне тоже не из чего было выбирать: до Инны собственных клиентов у меня не имелось вовсе.

– Эта инста-сука испортила мне жизнь, – злобно шипела в трубку женщина. – Блого-дрянь, лайко-шлюха, проститутка на электронном кошельке! – Ее голос срывался, а аргументы путались.

Сначала по набору лексики я решил, что речь идет о сопернице, которая переманила Геньку-бизнесмена, но оказалось, что речь не о любви, а о деньгах.

Кто бы мог подумать, что стремительная карьера Инны, ставшей после развода с мужем владелицей школы йоги, ресторана ведической кухни «Свагатам!» («Добро пожаловать», хинди), магазина одежды для занятий йогой и ведическими практиками «Тхик хай!» («Хорошо!»), может оборваться из-за пары-тройки дурацких селфи. Кроме всего прочего, Инна продавала элитную недвижимость на Гоа, а также торговала франшизой «ИннаБизнес», предлагая новым партнерам распространять знание в массы, как в пирамиде MLM, продающей какой-нибудь «Амвей». А какая в общем-то разница, что продавать? Йогу, квартиры, средства для уборки или булочки с корицей? Но все это повалилось сейчас, как карточный дом, одно потянуло за собой другое.

– Когда вы впервые заметили неладное?

Женщина вздохнула:

– Две недели назад.

– Что случилось?

– Я зашла в инстаграм и обнаружила, что она (Инна выплюнула слово «она», будто в рот ей попала муха) подписала на мой аккаунт несколько тысяч ботов. Боты – это мертвые головы, понимаете, о чем я?

– Конечно. Это массфолловинг.

Инна угукнула. Голос у нее был низковатый, убедительный, хорошо поставленный, видно, что занималась с педагогами по вокалу или актерскому мастерству, а быть может, и с теми и с другими.

– Он самый, масфолловинг. А какой результат, как думаешь? Саш, можно же на «ты»?

Можно и на «ты».

– Предположу, что большое количество ненастоящих подписчиков грозит блокировкой, – выдвинул я самую очевидную гипотезу.

– Ну что ты! – Она невесело рассмеялась. – Все эти теневые баны – это миф, страшилки для новичков.

– Тогда не знаю.

– Надо встретиться, – вдруг заключила моя потенциальная клиентка.


Увидев Инну в дверях кофейни, я не сразу ее узнал. Надо сказать, что кофейня была выбрана мной по глупости, но понял я это лишь на месте. Все столики оказались заняты. Слева от меня шумела компания креативщиков, составлявших рекламный сценарий для какого-то молокозавода, справа – МЛМ-щица умасливала клиентку с глазами загнанной газели, три студентки эмоционально обсуждали мужиков и какого-то злобного препода, который зажабил зачет и пытается теперь закрысить экзамен. Кофеин – главный двигатель фриланса. Но отступать и искать более тихое место было уже поздно.

– Биобаланс… было… бифидобаланс… похоже на либидобаланс, – громко на азарте перебирали креативщики. – Силобаланс… Хрень. Жизнебаланс…

Слово «баланс» в слогане – это было пожелание клиента. Я же подумал, что, пока они найдут нужный баланс, наши с Инной уши завянут от их малосбалансированных выкриков.

Опознал я Инну не по лицу, а по полушубку из белой норки, который был героем одной из последних ее фотосессий и запомнился своей режущей глаз белоснежностью и несовместимостью с ведическими практиками, отрицавшими убийство животных ради еды, тепла, а уж тем более ради красоты. Когда женщина приблизилась, я понял, что для фотографий в блоге она умело использует косметику, отчаянно фотошопит, особенно это касалось размера носа, и старается сниматься в позах и ракурсах, увеличивающих рост.

– Катастрофа! – проговорила мастер по превращению негативных энергий в позитивные силы и денежные потоки. – Просто ужас, уже третий день длится это безумие! – сползая на стул в изнеможении, пробормотала моя визави.

Я предложил кофейную карту, но она заказала имбирный чай, пробормотав как бы про себя:

– Сейчас бы пива. Кажется, целый диспенсер прилепила бы. Никак не обмякну.

– Извините, пива нет, – испуганно шарахнулась официантка. – Мы – кофейня.

Инна махнула рукой, мол, неси, что есть. За какие-нибудь пять минут, пока я выслушивал предисловие, состоявшее из эмоциональных вздохов и витиеватых «комплиментов» человеческой подлости, официантка расстаралась и принесла наш заказ.

– А почему вы подаете чай во флюте? – ужаснулась Инна, и официантка перепугалась еще сильнее прежнего.

– Мы так сервируем… это бокал для горячих безалкогольных напитков и латте.

Инна фыркнула.

– Это флют. Иначе пивная флейта. Флейта предназначена для различных ламбиков, бельгийского гёза и американского дикого эля. Что вы мне рассказываете? Где вы тут видите ручку, чтобы держать горячий напиток?

Креативщики за соседним столиком неожиданно притихли, и в этой внезапно наступившей тишине голос Инны прозвучал особенно громко и требовательно:

– И форма у флюта узкая снизу, а кверху слегка расширяется. Вы что же, не видите разве?

Официантка сникла, по ее лицу одна за другой пронеслись две эмоции: траур по чаевым и страх перед выговором. Причем вторая эмоция была ощутимо сильнее, потому что на бейдже несчастной значилось: «Ира. Стажер».

Пока нам меняли посуду, Инна молча крутила пакетик сахара, а я разглядывал ее лицо, почти не тронутое пластической хирургией, за исключением разве что не совсем естественных бровей. Хотя брови – это скорее всего результат перебора с макияжем. Во всяком случае, ее лицо не было похоже на типовое гладкое лицо царевны-лягушки, какие нынче можно увидеть где угодно: от ТВ до фитнес-центра. Особое внимание привлекал, конечно, нос. Бережное отношение к столь выдающемуся и нетиповому богатству в наш век пластики и модной хирургической уравниловки вселяло надежду хоть на минимум адекватности.

Кроме прочего, детальное знание о сервировке алкогольного застолья и исповедование йога-терапии, вегетарианства и управления гормональными энергиями не слишком вязались в единое лингвистическое поле, а значит, где-то имеется смысловой зазор. Моя новая знакомая лукавила, а лукавство – всегда лучше твердолобой упертости закоренелого подвижника и уж тем более восторга розовощекого неофита.

– Ближе к делу, – заговорила Инна, проводив тяжелым взглядом растерянную официантку, с флютом в руках засеменившую к барной стойке. – Эту дрянь зовут Лимончик. Лимончик – это ник. На самом деле она Молли. Родители подсуетились, чтобы за рубежом в случае переезда не было проблем с именем. Молли Добчиковская. Ну, кстати, не промазали родители, проживает мадемуазель на Майорке.

Инна открыла свою френд-ленту и показала фотографию совсем юной девушки. Ничего лимонного образ Лимончика, вопреки ожиданиям, в себе не нес. На одном фото у девушки были короткие волосы дико розового цвета, на другом – небесно-голубые.

– Как только я заметила этот весь кошмар с подписчиками, то я сразу к ней, – продолжала Инна. – Исправляй, мол, зачем создавать ощущение, что на аккаунте накрутка? У нас и так все хорошо.

– Почему Лимончик? – наивно поинтересовался я. – Разве это не ваш аккаунт в инстаграме? Вы сами не можете исправить?

– У-у-у-у, – взвыла Инна и сделала фейспалм. – Такой молодой и вообще не в теме?

Она глубоко вздохнула, но принялась терпеливо объяснять, видимо, вспомнив о том, что студент-филолог – единственный, кто вообще согласился выслушать ее историю подробнее, не отказавший после первого общего ознакомления с делом.

– Такие люди, как Молли, называются инста-ангелами. Когда выходишь на определенный уровень в бизнесе, то самой раскручивать инсту становится сложно. Не разорваться. В общем, я платила своему Лимону за тысячу живых подписчиков в неделю. А она вела мою страничку, как будто это я сама делаю. Их сейчас даже на журфаках специально всем этим делам учат.

– Хорошо, я понял. Инста-ангел – что-то вроде пиар– или бренд-менеджера по социальным сетям. – Я попытался продемонстрировать, что в теме.

– Ну типа.

Инна махнула рукой, мол, ладно, сойдет такое определение на первый раз.

– И что сделала Лимончик, когда вы указали ей на массфолловинг? Исправила? – поинтересовался я.

Инна изобразила притворный восторг.

– В момент исправила! Извинялась, как не в себя. Уверяла, что из лучших побуждений. По наивности я ей поверила. А оказалось, что она просто глаза мне отводила.

Инна всхлипнула, но плакать явно не собиралась. Все ее ужимки и прыжки тоже были заранее придуманы и отрепетированы. Самое забавное, что она даже как будто нарочно театральничала передо мной. Или это была такая манера человека, привыкшего к публичным выступлениям? Надо еще повнимательнее к ней присмотреться, что она и зачем.

– Можно уточнить? – аккуратно встрял я между очередными крепкими восклицательными конструкциями.

– Да, – мгновенно откликнулась Инна и сделала серьезное лицо.

– Вы даете своему ангелу все инструменты для раскрутки, так? Личную информацию, фотосессии.

– Селфи, фото, подписи, мои лекции, видео ей наговариваю, чтобы она цитаты оттуда брала для постов… Для фото я вообще сделала общее облако, куда сливались все фотографии из компа, планшета и телефона.

– Зачем?

– Для быстроты. Инста требует скорости.

– То есть Лимончик получала все ваши фото, в том числе и неудачные, и вольна была выбирать?

Инна подтвердила, а я вспомнил трех своих дам, с которыми рос и воспитывался: мама, бабушка и Вика. Мой отец срулил из семьи, когда я был еще совсем маленьким, папу не помню, зато женского влияния – хоть отбавляй, и что-что, а одно я усвоил точно. Быть довольной своей внешностью, а уж тем более изображением на фото – одно из самых главных табу женского мира. Они вечно не нравились самим себе. Постоянно что-то подкрашивали, подкручивали, садились на диеты, и если мы задумывали семейное фото, то перефотографировались раз по двадцать. Даже Виктория, которую все наши общие друзья и знакомые безоговорочно признавали редкой красавицей, всегда умудрялась найти в себе какой-нибудь адский, макабрический, по ее собственному выражению, изъян.

– Ну я же не с бухты-барахты передала ей бразды правления, – развеяла мои сомнения Инна. – Первую пару месяцев я держала Лимончика на строгом контроле, первые полгода советовались, а потом, убедившись, что она уже почти безошибочно выбирает те фото, которые выбрала бы я сама, и фотошопит всегда в кассу, отпустила в свободное плавание. Бывали иногда разногласия, но то, что она творит сейчас, – это настоящий криминал! Это позор! Она меня просто порочит!

В общем, при первом приближении это казалось самым обыкновенным делом о вреде деловой репутации. Кто-то заплатил Лимончику-Молли, и она вывалила в аккаунт «ИннаБизнес», который сплошь состоял из реальных и потенциальных клиентов, компромат на руководителя компании и всех сопутствующих бизнесов. Инста-ангел обернулся инста-дьяволом. Обычная комедия, только не божественная, а человеческая.

– Как и у всякого ангела, особенно у того, кто сумел подлететь повыше и занять местечко в самом сонме, у инста-ангела тоже есть масса секретов и собственная оборотная сторона? – поинтересовался я, чувствуя, что дело практически у меня в кармане во всех смыслах этого слова, и не понимая, почему другие шарахались от него. Деловая репутация – не самые любимые у юристов процессы, это я понимаю, грани зыбки, но все же, зачем же открещиваться от несчастной бизнесвумен, как от прокаженной?

– Что? – Инна глянула на меня с сомнением.

– Я говорю статья сто пятьдесят два ГК РФ о защите чести, достоинства и деловой репутации юридического лица. Вы ведь юридическое лицо?

– Юридическое, – теперь Инна смотрела с откровенным скепсисом и протянула лэптоп с фотографией. – Но ключевое слово здесь – «лицо», а не «юридическое», – загадочно добавила она.

На фото Инна сидела, развалившись на диване. На столе возвышалась миска с кусками жареного мяса, сочившегося горячим жиром и, очевидно, только что снятого с шампуров, бутылка вина, фрукты. Сама женщина игриво облизывалась и показывала большой палец вверх: «супер».

– Формально это селфи, – проговорила бизнес-леди, демонстрируя, что другие юристы и эксперты, с которыми она уже пыталась обсуждать свою беду, были не столь оптимистичны в оценках, как я.

– Селфи в моем аккаунте, сечешь фишку? – произнесла она, расставив ударения.

Фишку я пока не сек. Рассматривал фото и так и сяк, искал подпись к фотографии, но подписи не было.

– А что тут напишешь? Автор собственной методики медитации, йога-инструктор, учитель жизни, бухает, жрет мясо и фоткает свою красную от удовольствия физиономию с помощью селфи-палки, поит кришнаитского монаха медицинским спиртом так, что тот утром возвращается на четвереньках с палкой колбасы в зубах?

Инна вздохнула, крутанула ленту и действительно показала фотографию, где кришнаитский монах нес в зубах палку колбасы.

– Да, это мы на Грушинском фестивале – давно дело было. Уж лет семь назад, – с грустным смешком пояснила Инна последнюю серию экстравагантных фотографий. – Мы тогда еще и день группы отметили. Представляешь, один наш парень увлекается парапланами, так он придумал в баластную канистру, которая крепится под сидушкой параплана, налить медицинского спирта. Как раз получилось ровно двадцать литров. Радиус поражения этой бомбы был около пятидесяти метров. Ну и этот махаражда случайно попал.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации