Текст книги "Сказочная жизнь несказочного Ивана"

Сказочная жизнь несказочного Ивана
Татьяна Шуклина

© Татьяна Шуклина, 2021

ISBN 978-5-0050-9436-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Трясина жизни

– Маша, у меня все носки грязные! – яростно закричал жене слесарь третьего разряда Хлыщевского арматурного завода Иван Скукин. Ну как яростно – скорее, возмущенно. Ну как закричал – скорее, прошептал. Жуя на ходу большую плюшку, щедро намазанную сливочным маслом, его обожаемая супруга появилась на пороге и сразу преградила собой просвет к свободе.

– Не постирал носки вечером – нет чистых носков утром, – нравоучительно прожевала она.

– Ну Маша! Жена ты мне или нет?! – в отчаянии воскликнул Иван.

– А как же те, серенькие, с маленькой дырочкой на мизинчике? – игнорируя стенания Ивана поинтересовалась Марья.

– Там один носок сильно полинял. Я его случайно засунул с черным свитером, – сдаваясь, муж уже было направился к платяному шкафу, но в дверях наткнулся на пышные формы своей супруги, которые та не планировала сдвигать ни вперед, ни назад. Стоя друг против друга и заглядывая друг другу в вот уже двадцать лет как женатые глаза, каждый думал о своем:

«Какая же она жирная! Вон, как блестит масло на масляных губах. Фу ты ну ты! Масло масляное! И как же угораздило-то меня связаться с таким бегемотом?! Меня, симпатичного и подающего надежды. Когда-то…»

Бегемот стоял, раздувая ноздрями в такт жующим челюстям, и размышлял:

«Никакой романтики! Хоть бы раз цветочек принес или ласковым словом назвал. А то „носки, носки“. Вот оно – современное потребительское отношение в браке!»

Постепенно взгляд Ивана сменился от изучающего на жалобный: мол, пропусти, на работу же опоздаю.

– Мушор! – властно заявила жена с набитым ртом.

– Что?

– Мушор вынеши! – с этими словами она повернулась и, наполняя собой весь коридор, не спеша, поковыляла в сторону кухни допивать утренний чай. С четырьмя ложками сахара. Столовыми.

***

Иван вышел из трамвая. Сердце щемило от обиды. И все эти люди! Сначала жена с носками. И даже ведь бутерброд не предложила. А ей бы только на пользу пошло отказаться от пары калорий! Кондуктор в трамвае явно встала не с той ноги: хамила, задевала плечом пассажиров, ошибалась со сдачей. Когда она проплывала мимо Ивана, он инстинктивно вжался в поручень, пытаясь слиться с ним воедино. Но как назло (а может быть, специально – в конце концов, сегодня весь мир был настроен против Скукина), трамвай качнуло, и фрустированная женщина бальзаковского возраста с толстой билетной сумкой на плече, налетела на него. Мало того, что отдавила при этом мизинчик, и без того незащищенный из-за дырки в носке, так еще и зачитала целую лекцию о том, что «ходят тут всякие». Иван был виноват во всем: и в том, что трамвай шатнуло, и в том, что ее отбросило в сторону, и в том, что гречка постоянно дорожает, и в том, что сосед каждые выходные начинает с перфоратора. Но больше всего кондуктор вменяла Ивану вину за свою неудачную личную жизнь – этот невысказанный упрек прямо-таки витал в воздухе.

После пережитого стресса позвонил начальник и, под радостные женские визги на заднем фоне, тоскливо пожаловался на печень. Ему, видите ли, нужно остаться на больничном, как минимум, на пару дней. Поэтому Ивану придется немного задерживаться и выполнять кроме своих, еще и его, начальника, обязанности. Затем связь резко прервалась, и автоответчик на арабском языке объявил, что абонент находится вне зоны действия сети и что погода в ОАЭ сегодня обещает быть отличной. По крайней мере, Иван подозревал это из непонятного ему потока речи. Конечно, Алексей Николаевич молод, не женат, хорош собой. А самое главное, его отец – начальник отдела кадров Хлыщевского арматурного завода. А его мать – начальник отдела планирования Хлыщевского арматурного завода. А его бабушка – начальник лаборатории Хлыщевского арматурного завода. А его дедушка – начальник Хлыщевского арматурного завода. А Иван всего лишь слесарь третьего разряда Хлыщевского арматурного завода. Женат. Имеет двое детей, собаку, кота и три кредита: на квартиру, на ремонт и на шубу жене. Учитывая габариты последней и количество норок, которым пришлось пожертвовать своими жизнями, кредит получился больше двух предыдущих.

Понурив голову, Иван поплелся к проходной. Ночью шел дождь. Мимо проехала машина. Слесарь отпрыгнул в сторону, в последнюю секунду избежав унизительного утреннего душа. И, радуясь, как ребенок, что хоть кого-то сегодня провел за нос, приземлился прямо в лужу. Грязная жижица моментально затекла в ботинок, окрашивая серый носок, полинявший носок и оголенный мизинец в одинаковый коричневый цвет. И в этот момент Скукину стало совершенно ясно: выхода нет. Жизнь – это лишь череда унылых событий, люди вокруг – эгоистичные злобные существа, а его собственное существование – мучительная отсрочка перед неизбежным концом. В этом мире нет места ни радости, ни везению для таких как он, иванов. Новое осознание осенило слесаря также внезапно, как расстройство желудка после заводской столовой. И он стоял, подняв глаза к безмолвному небу в немом упреке, прямо посреди лужи, в ста метрах от проходной Хлыщевского арматурного завода. Все заволокло тучами, и начал моросить мелкий дождик. Капли падали прямо в ноздри Ивану и вспенивали их содержимое в крупные пузыри.

– Сынок, замерзнешь! – услышал Иван знакомый скрипучий голос. Нина Васильевна, кладовщик – слегка забывчивая сухонькая старушонка. Ее держали потому, что кроме нее никто был не в силах разобраться с хаотичной системой складского учета. Лишь Нина Васильевна могла безошибочно определить, где найти даже самую малюсенькую деталь. Удивительно, учитывая тот факт, что она зачастую забывала собственную фамилию.

– Баба Нина, все пустое, – вздохнул Иван, – лучше уж сейчас простудиться и умереть.

– Чаво это? – удивилась та.

– Мир такой несовершенный! – продолжал Иван свою исповедь. – Вот я всегда был смышленым, старался учиться, добиться чего-то в жизни. Женился на принцессе, а она кикиморой оказалась. Детей родил, а они лоботрясы редкостные – двое из ларца – одинаковых с лица: одна живет ради «лайков» и в свои 12 лет объявила себя «чайлдфри», второй категорически отказывается учиться и в 6 лет лучше знает свои права, чем я – свои. Начальник ездит на мне, как на Коньке-Горбунке. Директор завода, сама знаешь, ворует бессовестно, словно Кощей Бессмертный. Что тут остается? Лечь и сдохнуть, – с этими словами Иван лег в лужу и закрыл глаза.

– Сынок, а ты на все другими глазами посмотри, – вздохнула Нина Васильевна, и слесарь услышал, как резиновый наконечник ее клюки заскрипел в сторону проходной. Иван поднял голову, но старушки уже не оказалось в поле зрения.

2. Огнеблюй и карлики – оглоеды

Тучи рассеялись также быстро, как и собрались. В лицо Ивану ярко засветило солнце. Жмурясь, и закрывая ладонью глаза, он встал. Как и любому здравомыслящему человеку, слесарю было стыдно за недавнее поведение. Оставалось лишь надеяться на то, что кроме Нины Васильевны, никто не стал свидетелем этого позора. Учитывая, что Скукин уже безбожно опаздывал на работу, дополнительное внимание было бы губительно. Перед внутренним глазом Ивана проплывали возможные варианты развития событий, одно страшнее другого: издевки коллег, выговор, лишение премии, увольнение, развод. Хотя последнее казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Судорожно выдумывая причину опоздания, он бросился к проходной… и обомлел. На месте унылого серого завода с дымящими трубами больше не стояло унылого серого завода с дымящими трубами. Вместо этого простиралась ярко-зеленая поляна с причудливыми цветами оттенка «вырви глаз», насколько хватало тех самых глаз. Вдали начиналась кромка деревьев, и при всем этом ни намека на городскую цивилизацию.

Иван крепко зажмурился. Он не пил ни капли уже два года. Значит, он простудился и бредит. Или заразился палочкой Эболы. Конечно, Иван понятия не имел, кто такая Эбола и почему ее боятся. Но наверняка, это именно она.

– Я брежу, – сказал вслух Иван, – все-таки не надо было лежать в луже.

Скукин продолжал стоять так целых пять минут, не решаясь открыть веки. Внезапно до его уха донеслись странные тоненькие голоса. Можно было бы подумать, что они принадлежат группе детей, если бы не мужественные тона, периодическая нецензурная брань и смачные плевки.

– Вы думаете, он живой? – с сомнением в голосе спросил один из незнакомцев.

– Определенно, нет, – решительно заявил второй, – пили и дело с концом.

– А если все-таки живой? Смотри, какие смешные уши! – сгорая от нетерпения, запищал второй, – чур, мои!

– «Кабанам» – крышка, – злорадно пискнул еще один и смачно харкнул.

«Кажется, мне срочно нужна медицинская помощь», – отчаянно соображал Иван, и на его лбу выступила испарина.

– Смотрите, у него со лба течет, – в панике закричал кто-то из странной компании.

– Тает на солнце, – со знанием дела заявил самый брутальный пискун, грязно выругался и тут же отдал приказ. – Пилите!

Иван решил не открывать глаза, пока не уйдет видение. Но на этом чудеса не заканчивались. Сначала до его ушей донеслись возбужденные голоса и мелкая возня. И вдруг резкая боль охватила ногу – словно тысяча иголок одновременно впились в икру.

– ААААААА! – завопил Иван и принялся скакать на одной ноге, потирая рукой вторую.

– Он шевелится! – в панике закричали маленькие человечки, размером не выше колена Ивана, и начали хаотично носиться вокруг с дикими визгами. Иван скинул ботинок и посмотрел на красные глубокие ранки. Из некоторых из них сочились алые капли крови. Скукин так разволновался по этому поводу, что в первый момент забыл удивиться.

– Ого, какой красивый мизинец! – громкие вздохи восхищения заставили остановиться суетливых карликов на месте и открыть рты в изумлении.

– Что тут происходит? – завопил Иван, что есть силы. – Чем это вы пытались пилить мою ногу?

– Пилами, разумеется, – дерзко заявил самый брутальный, очевидно, руководитель преступной шайки.

– Чур, мизинец мой! – кровожадно заорал карлик и бросился на ногу Ивану. Надо было отдать должное – трусостью он не отличался.

– Прочь от моего мизинца! – заорал Иван в ответ и отпихнул ногой злобного карлика. – Зачем он вам?

– Для мощей, конечно, – презрительно ответил чей-то писклявый голосок.

– Чтоооо? – от удивления глаза Ивана полезли на лоб.

– Мы – Орлы! – гордо заявил Брутальный, выплевывая изо рта землю, которую набрал туда, словно ковш экскаватора, когда ехал на пузе несколько сантиметров, придаваемый ускорению пинком Ивана.

– Вы себя со стороны-то видели? – смахивая слезу, и жадно ловя воздух ртом, загоготал Иван.

– Ты еще и оскорблять нас думаешь? В атаку! Разберем говнюка на мощи!!! – с этими словами шайка маленьких кровожадных человечков ринулась на Скукина, вонзая в его плоть маленькие острые пилы. Нужно было срочно что-то придумать!

– Стойте! Стойте! – заорал слесарь, как ужаленный. – Я сдаюсь!

Карлики прислушались. Нельзя было терять инициативы, чтобы выиграть время.

– Пилите меня, сколько хотите, только расскажите, на кой я вам сдался.

– У нас идет вечная вражда с племенем гномов «Кабанов», – самый старый из человечков вышел вперед и, важно почесывая длинную седую бороду, продолжил разъяснение смехотворного ликбеза Ивана:

– Они кровожадны и воинственны, в отличии от нашего высокоинтеллигентного общества.

Иван едва сдержался от едкого комментария.

– Но они – примитивные дикари, – и вслед за мудрецом захихикала вся банда. – Если мы повесим перед своими выходами мощи – части твоего тела, то эти необразованные варвары будут обходить стороной наши дома за сотню километров.

Далее последовали восторженные крики, воинственные лозунги и нецензурные ругательства. Перетерпев шквал эмоций, Иван заговорил:

– Но почему я?

– Ты уродливый и плохо пахнешь, – пожал плечами главный, удивляясь, что приходится объяснять такие очевидные вещи.

– Это я того… в луже полежал, – Иван сам понимал, как нелепо звучат его аргументы. Но рассуждать долго не было возможности – галдящее высокоинтеллектуальное племя набросилось на беднягу с сумасшедшими возгласами со всех сторон и вонзило свои мелкие пилы в икроножные мышцы. Иван завопил, как резанный, и принялся лягаться без разбору во все направления. Периодически до него доносились страшные проклятия от очередного откинутого человечка. Долго так слесарь точно не продержится! Перед глазами Ивана начали проносится эпизоды его не особо богатой на события жизни. Казалось бы, терять нечего. И все же терять это «нечего» очень не хотелось.

– Огнейблюй!!! – вдруг завопил в панике Брутальный, и гномы бросились врассыпную, оставив пилы торчать в мышцах потенциальной жертвы.

– Вот-вот, убирайтесь подобру-поздорову, мелкая шобла! – злорадно закричал вслед мелькающим пяткам Иван. Но в этот миг над ним нависла тень – черная и страшная. Медленно, с ужасным предчувствием Иван повернул голову и увидел огромного огнедышащего дракона.

– Огнеблюй!!! – заорал он и бросился вслед за агрессорами.

***

– Так-то вы встречаете гостей, негостеприимные твари, – укоризненно промолвил местный Змей-Горыныч, по прозвищу Огнеблюй, мотая всеми тремя головами и скрестив огромные когтистые лапы на груди. Затем он протянул коготок к Брутальному и поднял его на уровень глаз. Тот продолжал бежать, не замечая, что что-то пошло не так и план бегства провалился.

– Сожрать тебя, что ли? – равнодушно протянула одна голова и проглотила Брутального гнома, но тут же выплюнула обратно со словами «клопами воняешь». Маленький оглоед отбежал на безопасное расстояние и, стряхнув с себя слюну и желудочный сок обидчика, яростно принялся грозить ему кулаком и выкрикивать самые страшные угрозы, готовый удрать в любой момент в высокую траву.

Что-то в тоне и словах Огнеблюя заставило замереть Ивана на месте, как вкопанного. Уже второй раз за день он медленно и с дурным предчувствием повернул голову в сторону чудовища и увидел три ухмыляющиеся морды, похожие как две капли воды на его начальника – Алексея Николаевича.

– Иван – наш гость из Иноземелья. Прошу любить и жаловать, – торжественно объявила средняя голова.

– Мы как раз ищем хорошего компаньона, чтобы пропустить ведерко – другое волшебного зелья, – глупо ухмыльнулась та, что справа.

– Да гнать его взашей, – сердито толкнула ее лбом левая.

«Ну точно, как мой начальник, – подивился Иван, – двуличный засранец. То есть, трехличный».

– Молчать! – сурово скомандовала Средняя Голова. – Он нам еще пригодится.

Пьяная сущность Огнеблюя, весело клацая зубами, достала из-за пазухи бутылку с зеленой кипящей жидкостью и три огромных десятилитровых ведра.

– Нет-нет, – испугался Иван, – я в завязке.

«Сейчас скажет, что я неправильно живу», – предположил про себя Иван.

– Неправильно ты живешь, Ваня, – томно протянула Средняя Башка, – без размаха. Жизнь свою унылостью прожигаешь.

С этими словами все три прототипа Алексея Николаевича замахнули по порции зеленой жижи. Она зашипела в огромном животе Огнеблюя. Все три головы одновременно рыгнули так, что земля затряслась под ногами слесаря, и выпустили с противоположной стороны облако дурнопахнущего дыма. Последовали долгие уговоры Ивана отведать животворящего зелья. После нудных и тщетных объяснений, он согласился. Во-первых, соблазн выпить просто изъедал изнутри – слишком много стресса за один день. А во-вторых, Иван не на шутку опасался, что Огнеблюй может потерять терпение и в конце концов закусить им самим.

Трясущейся рукой Скукин поднес стакан ко рту. Ему померещилась, что кто-то оттуда подмигнул, но постепенно Иван уже перестал удивляться происходящему, поэтому просто замахнул жидкость. Сначала последовало легкое жжение пищевода, затем нестерпимое головокружение, и, наконец, что бы там ни было в стакане достигло своей цели, постепенно успокаиваясь в бушующем нутре слесаря. Он хотел было выругаться, но окружение никак не способствовало этому: огромные красивые бабочки пролетали мимо, обдувая мягким бризом его пылающее лицо. Самки саранчи создавали в воздухе причудливые гимнастические фигуры, словно синхронистки в бассейне. Небо небывалой голубизны заливалось солнечным светом. Откуда ни возьмись, на нем вырисовалась сияющая радуга, и Иван готов был поклясться, что она состояла из более, чем семи цветов. Открыв рот от изумления, он принялся считать:

– Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фламинго – Черная Грудка – Розовая Спинка… Как красиво!

Грудная клетка Ивана вздымалась, вдыхая свежайший горный воздух, ноги сорвались с места, не в силах сопротивляться одолевшим чувствам.

– Эге-гей-го! Хорошо-то как!

Полный неведомых доселе сил, он помчался по ромашковому полю, срывая по пути пушистые цветы с желтыми серединками и белыми лапками.

– Любит – не любит, – загадочно размышлял он, отрывая на бегу лепесточки и игриво покусывая стебельки. В голове его при этом вставал образ жены Марьи – тонкой, словно тростиночка, в купальнике с двумя веревочками вместо метрового куска ткани, с непристойным сиянием в некогда оленьих, а ныне свинячьих глазках. Внезапно он чувствовал себя таким влюбленным! Ведь была же она когда-то красавицей, да еще и такой сексапильной! И так, размышляя о внезапно свалившемся на него счастье, Иван на полном ходу врезался лбом в дуб. Скукин упал, повертел головой, потер ладонью шишку. Двойное изображение в глазах начало понемногу сходиться, и многовековой сказочный дуб с цепью и ученым котом трансформировался в толстую плохо пахнущую ногу Огнеблюя. Сложив руки, Змей наблюдал за гостем с любопытством, поочередно склоняя то одну, то другую голову. Стайка карликов – оглоедов, раскрыв рот от изумления, уставилась на Ивана. Женщины прикрывали руками глаза детей, но те вставали на цыпочки и выглядывали через крохотные оглоедовые ладошки.

Слесарь осмотрел себя. Из ладоней на него с непередаваемым ужасом взирали уродливые серые колючки, которые лишь молчаливо моргали, пока Иван вытаскивал изо рта одну из них, больно отдирая ее из неба. Вряд ли кто-то трогал этих «красавиц» за всю их злобную цветочную жизнь. С отвращением он выбросил «букетик» на землю, но одна колючка прочно впилась в ладонь, все еще отказываясь верить, что все-таки гадалка окончилась на «не любит».

– Што шдешь проишходит?! – то ли от зелья, то ли от укола ядовитых колючек язык Ивана распух и упорно сопротивлялся четкой артикуляции.

– Мда, нельзя тебе пить, – покачалась Правая Голова, задумчиво жуя хворостинку, которая, если присмотреться, была не хворостинкой вовсе, а молодой березкой. Ну совсем как Алексей Николаевич с зубочисткой.

– Дело не во мне, а в шелье, – возмутился Иван, – говорил ше нельшя мне пить.

– Бегал тут два часа, как ошпаренный, рвал колючки, откусывал их головки и орал «любит – не любит», – неодобрительно фыркнула Центральная Голова и тут же добавила в сторону хихикающих оглоедов, – а ну брысь!

– Два чаша?! – не поверил своим ушам Иван, ведь по его ощущениям эйфория длилась не более пяти минут. – Огнеблюй, а не поделишья решептом?

***

Час спустя Иван уютно расположился под деревом и вел мирную беседу сразу с тремя головами Огнеблюя, каждой из которой уже успел составить психологический портрет. Все они наглядно демонстрировали двуличную натуру его начальника плюс одна скрытая, самая мрачная сущность, известная далеко не всем. Первая, Правая Голова оказалась редкостной тупицей и поклонницей всякого рода веселья. Из тех, что заманит тебя в душевную беседу, а потом попросит объяснить своей подруге, что этот бюстгальтер принадлежит твоей жене и совершенно случайно оказался в ящике начальника. А дальше все по одной схеме:

«Как попал? Неизвестно. Ну да каюсь, приводил горячо любимую супругу… Размер маловат? Ну может и не супругу… Что значит, позвонишь супруге?! Алексей Николаевич, выручай!»

«Ага, набедокурил, а я его выручай!» – и, взяв возлюбленную под руку, такой тип отправится прочь, громко перефыркиваясь с ней, мол, как можно быть столь бездушной тварью? Жена ему двух детей родила, да молодость отдала, а он с молодухой в его, начальника, кабинете резвится! Хорошо, что он, Алексей Николаевич, совсем не такой.

Средняя (Центральная) Голова постоянно включала режим «начальника»: я главная и знаю все лучше всех. Не прекращая, развешивала оплеухи то Правой, то Левой башке и ратовала за справедливость. Хотя эта самая пресловутая справедливость была в ее понимании весьма специфической и абсолютно ненужной, если не приносила пользу самому Огнеблюю.

Левая Голова была просто подлой и вредной: она не хотела работать и оставаться крайней левой головой. И все-таки оставалась, за что, не переставая, получала по той самой голове от «начальника» – Центральной Башки.

– Ну и что там у вас, Иван, с экономикой? – головы уже порядочно подвыпили и многие слова растягивали нараспев.

– Плохо с экономикой. Цены на нефть растут, а вместе с ними и на продукты, и на недвижимость, и на носки, – сокрушался слесарь.

– Иди ты? – искренне изумился Правый. – А как же обратно пропорциональный закон «нефть – носки»? Каждый дурак у нас в школе проходит. Вторая глава после закона «Сброс рождает извержение».

– Ты хотел сказать, «спрос рождает предложение»? – тактично поправил Иван.

– И откуда вы, умники такие, беретесь? – раздраженно зашипел Центральный. – И ежу понятно: сбросит ведьма в кратер мусор, и вулкан сразу извергается. Самоочищается, так сказать. Чтобы свалку не разводили, и баланс экологический сохранялся.

– А у меня все страна – большая свалка, – вздохнул Иван, – у нас такой закон не действует. У нас вообще никакие законы не действуют.

– Мракобесие какое, – сочувственно выдавила Центральная Голова, – нельзя тебе обратно. Оставайся здесь, где царит закон и порядок. А кто у вас там главный?

– Да лет уж 20 как один и тот же.

– Ну хоть какая-то стабильность, – похвалил Огнеблюй.

– Вот только не хочу я здесь оставаться, – спохватился Иван, – у меня дома…

И вправду, что? Толстая жена и двое невыносимых детей? Дочь тычет без конца в телефон и мечтает стать в будущем звездой Инстаграмма. Сын в свои шесть лет уже причислил себя к хиппи: перестал мыться и объявил бойкот родителям. Отныне, де, он не будет есть, ложиться спать, чистить зубы и прибираться в своей комнате по их, родителей, указанию. Да и вообще не будет. Не потому что он, их сын, плохой, а потому, что он хиппи. Значит, так надо. Примите и смиритесь.

Ко всему прочему добавляется ненавистная работа, ипотека под 13% (и как Иван умудрился взять кредит на свою двухкомнатную хрущевку под такой огромный процент?), сварливая теща, по габаритам превышающая его необъятную супругу в два раза, и, ко всему прочему, аллергия на серого жирного кота, который периодически гадит в его, Ивана, тапки, и строит при этом такую невинную морду, словно это дело рук (или чего другого) самого хозяина.

– Тошно мне без родины, – признался Иван и в изумлении зажал рот руками. Вот так новость! Всю жизнь он мечтал вырваться из этого болота, даже чуть не утопился в луже. И вдруг тошно ему! Видано ли дело?! Может быть, в нем все еще играет сказочное зелье?

– А с медициной у вас как там? – не унимался зловонный Змей.

– Если не болеешь – то отлично! – похвалился Иван.

– А с образованием?

– Учимся потихонечку…

– А в космос-то хотя бы летаете?

– Разве что во сне… – Иван понурил голову.

– А у нас каждая приличная ведьма летает на шабаш именно на Марс. Там им, видишь ли, колдовать удобнее: в красном свете все выглядит мрачнее. Привозят потом друзьям в качестве сувениров марсиан. Наплодились уже, свою колонию создали. Жуть! Видишь, Ванька, далеко вам до наших технологий.

– Зато у нас люди добрые! И поля бескрайные, и реки широченные. А какая там рыба водится! А какие у нас ездят трамваи: стрекочут, машут тебе усами, опять же, кондукторы приветливые. Эх, не понять тебе, Огнеблюй, загадочной русской души. Да и очередной платеж ипотечный скоро…

Иван махнул рукой. Дальнейший спор был бесполезен: как объяснить существу с другого мира то, что он и сам-то толком не понимает?! Но, на удивление, Змей сдался. Немного пошептавшись между собой, в процессе чего Правая Голова два раза укусила Левую, за что обе получили оплеухи от Центральной, Огнеблюй торжественно объявил:

– Раз так, иди!

И Змей расправил свои огромные крылья («У него еще и крылья есть!» – ужаснулся Иван).

– Стой!!! Да если бы я знал, как…

– Какие вы все иноземные несамостоятельные, – закатил глаза Огнеблюй. –  Ладно, садись ко мне на спину.

– Ты отвезешь меня домой? – обрадовался Иван.

– Нет, к Битумбе.

– Она отвезет меня домой? – все еще не терял надежду Иван.

– Нет, она подскажет, как попасть к Дабдзеку.

– А этот… Бабзека отвезет меня домой? – грустно понурил голову Иван.

– Дабдзек, – строго поправил его Огнеблюй, – я же имя твоего правителя не коверкаю. Да почем мне знать? Его и спросишь. А теперь садись на спину, да сиди ровно. Я щекотки боюсь. Если что не понравится – сброшу, так и знай. Да шучу, шучу, – и Огнеблюй с хохотом потрепал Ивана по щеке. Ну совсем как Алексей Николаевич.

***

Несмотря на всю абсурдность ситуации, Иван с любопытством взирал на бескрайние просторы Сказочной страны. С высоты змеиного полета открывались интереснейшие пейзажи. По правую руку простирался океан с розовой водой и кривой линией горизонта. На удивленные расспросы Ивана Огнеблюй лишь покачал головой, так что слесарь едва не соскользнул со слизкой шеи.

– Земля имеет форму кристалла. И как можно быть таким неучем?

Отныне Иван не задавал вопросов. Он просто удивлялся зеленым, синим и оранжевым лесам, пролетающим мимо существам всех возможных габаритов и мастей и проплывающим внизу, на первый взгляд, нелепым постройкам.

Наконец, Змей приступил к снижению. Перед прощанием он торжественно вручил Ивану кусок бересты с рецептом зелья. На удивленные расспросы, почему на нем ничего не написано, Огнеблюй раздраженно ответил, что нельзя быть таким тупицей и взмыл в воздух. Слесарь не успел ни поблагодарить его, ни спросить, а что же делать дальше. Все-таки, несмотря на все недостатки, трехголовый Змей оказался неплохим существом. Совсем как Алексей Николаевич.