Текст книги "Пышечка"

Из-за чего Рита рассталась с Николаем, почему? Все просто и даже смешно – из-за лишнего веса Риты. Она всегда была пухляшкой, сколько себя помнила, с детства «носила» на себе пять-семь килограмм лишнего веса в разные периоды времени. Когда в Рите было всего лишь килограмм пять лишних (субъективно, конечно, говоря, ибо нет абсолютных критериев для определения того, что является лишним, а что – нет), у нее с Николаем Бортником и случился роман.

Сентиментальный роман… Порядочный юноша и порядочная девушка. Цветы, свидания, сумасшедшие поцелуи, улыбки и шуточки однокурсников.

В сущности, Николай являл собой тип примерного, положительного молодого человека. И увлечения у него, если вспомнить, выглядели тоже какими-то особо «положительными»… Он не пиво распивал в свободное время, а собирал модели машин (игрушечных), рисовал карты каких-то фантастических стран, ходил в туристические походы, играл на гитаре. Каждые выходные юноша был в пути, разведывал новый маршрут. Рита, изнеженная городская жительница, походов не признавала, а вот Николай старался не пропускать их. А уж большую часть летних каникул он посвящал какому-нибудь долгому, далекому путешествию с такими же любителями туризма. Однажды уехал на целое лето вместе с друзьями куда-то на Алтай, что ли. Нет, юноша не изменял Рите с другими девушками (хотя кто знает). Просто однажды, вернувшись из затяжного похода спустя два с половиной месяца, он не узнал своей подруги: Рита за это время умудрилась сильно поправиться. Аж на рекордные десять килограммов.

В тот период Ритина мама уехала за границу, к новому мужу, и Рита осталась одна. Тосковала, страдала, заедала горе шоколадными конфетами… и поправилась неимоверно. А Николай лишнего веса в девушках не признавал. И раньше подсмеивался над ее «аппетитными» формами: незлобно, зато постоянно… Теперь же у Риты было пять плюс десять, уже все пятнадцать лишних килограммов.

Вот так получилось, что с сорок шестого российского размера Рита резво перешла на пятидесятый. Новый гардероб, не слишком удачный, совсем не украсил ее, поскольку девушка покупала в магазинах одежды первое, что попадалось под руку, не разобравшись, что ей идет в этой ее «конфигурации», а что нет… А Николая сильно шокировали те перемены, что произошли с подругой в его отсутствие.

Рита чувствовала, что обновки ей не идут, и поэтому стеснялась, сутулилась, ходила с несчастным, испуганным лицом, не зная, как реагировать на замечания возлюбленного и окружающих, которые всеми возможными способами тоже пытались донести до нее, что она поправилась… Донести – иногда в деликатной форме, иногда довольно грубо и бесцеремонно. Но даже деликатные намеки заставляли Риту страдать. Зачем постоянно напоминать о том, что она поправилась? Она и так знает. И сама от этого не в восторге. Она сама мечтает вновь похудеть, но ведь за один день сбросить вес невозможно…

От огорчения Рита еще больше стала налегать на неполезные продукты – сладкие, калорийные, но зато дающие ощущение счастья, удовольствия… Ведь в остальном ее жизнь в новом теле представляла сплошной стресс. За довольно короткое время Рита набрала еще килограмм десять и соответственно еще дополнительных два размера. Теперь она с ностальгией вспоминала себя в пятидесятом размере. Она понимала, что теперь ей еще сложнее сбросить вес, еще больше времени уйдет на это. Именно в этот момент они с Николаем и расстались. Конечно, он не говорил напрямую, что не может встречаться с такой толстухой, как Рита, воспитание ему не позволяло, но всем своим видом каждый раз, когда встречался с ней, Николай выражал и взглядом, и поведением неприятное изумление. И предлагал подруге провериться у эндокринолога. Ведь внезапный набор веса может быть вызван сбоем в гормональной системе! А если дело не в гормонах, то тогда Рита должна срочно сесть на диету и заняться спортом, ну хотя бы начать бегать по утрам или записаться на фитнес…

Николай, вероятно, считал, что подобными высказываниями и советами поддерживает свою подругу, но на самом деле еще больше загонял Риту в стресс, постоянно напоминая, что с ней что-то не так, что надо срочно что-то делать! Бегать по десять километров утром, отжиматься на тренажерах, потея до десятого пота… У Риты же сил на физические нагрузки не хватало. Вообще. Мало того что она постоянно испытывала душевные страдания, так ей еще и физическими упражнениями предлагали терзать свое несчастное тело!

Гормоны свои она проверила – с ними все оказалось в порядке. Врач сказал Рите, что ее проблемы с весом – результат скорее нервно-психологического характера, и посоветовал не жесткую диету, а правильное питание и небольшие физические нагрузки.

По воспоминаниям Риты, это было ужасное время. Словно весь мир ополчился на нее, и все окружающие твердили только об одном: такой нельзя быть, надо срочно меняться, надо что-то делать!

Диеты не помогали Рите, а эффект от всевозможных лекарственных чудо-средств длился недолго. Да и побочных действий этих лекарств никто не отменял. В результате Рита поправилась еще на десять килограммов.

В один прекрасный день Рита вдруг проснулась с мыслью, что все это ей надоело. Надоело находиться в вечном стрессе, надоело переживать из-за насмешек и подтрунивания окружающих… Будь как будет. Она – вот такая. Пышка. И это данность. Возможно, Рита и дальше продолжит толстеть. И что теперь… Но отныне она будет есть то, что хочет: надоело считать калории, замечать, сколько времени осталось до сна и сколько после него. Рита решила не терпеть голода вообще.

Первое время, после того как девушка приняла решение дать себе волю, она еще продолжала поправляться. Ее тело требовало шоколадных конфет и жареной курочки, да еще порой и на ночь… Но потом безумный голод вдруг сам по себе стал затихать. Организм понял, что его никто не собирается лишать вкусной пищи. И душа тоже успокоилась, смирилась, когда Рита приняла себя такой, как есть. Ну да, она – пышка. И вот именно тогда, когда Рита перестала думать о еде, она и начала потихоньку худеть.

Спортом всерьез девушка так и не смогла заняться – не ее это. Но зато много ходила пешком в своё удовольствие и два раза в неделю плавала в бассейне. Тоже не изнуряя себя, плавать она любила.

Сначала исчезли первые десять килограмм. Потом пропала потребность в жареном, калорийном, сладком. Конечно, если вдруг Рите хотелось съесть что-то не особо полезное, она никогда себе в этом не отказывала. Вот как с мороженым сегодня, например. Захотела и – съела (вернее, попыталась съесть, если бы Элла не помешала).

Абсолютная свобода, которую Рита позволила себе в выборе пищи, в ее количестве, во времени ее приема, дало ей ощущение покоя. Раз можно всё, то уже и не хочется особо запретного плода… Парадокс, но таким образом у Риты ушло еще десять килограмм, без особых усилий и страданий.

И вообще никаких страданий и угрызений совести, сомнений в себе! Рита, все еще оставаясь пышкой, стала прежней – веселой и энергичной. Полюбила вновь одеваться со вкусом, находила наслаждение в нарядах, которые ей были к лицу. Влюбилась, у нее случился роман с братом бывшей одноклассницы, красавцем Львом Олениным… В этих отношениях Рита тоже дала себе полную свободу – пусть будет, как будет, не надо ничего добиваться специально. И вот прекрасный результат – этой весной Лев сделал Рите предложение…

Но сегодняшний день вновь заставил ее призадуматься, испытывать угрызения совести, чувствовать себя не соответствующей современным эталонам. Ах, эта Эллочка-людоедка с ее праведным гневом, направленным против толстух… И завтра здесь появится и Николай. Наверняка узнает Риту, опять сделает большие глаза и скажет с валящей с ног честностью: «О, да ты похудела вроде? Но ты только не останавливайся на достигнутом, у тебя есть еще над чем поработать!»

«И ведь действительно скажет, – думала Рита, сидя в своем кабинете перед погасшим монитором. – Но это ж так сбивает, так мешает – чужая оценка… Вызывает чувство вины, смущение. Вот зачем я съела сегодня мороженое? А если это начало очередного приступа обжорства? Лев готов принять меня в моем размере, совсем не маленьком, да, но если я опять поправлюсь килограмм на двадцать – как мой любимый к этому отнесется? А что тогда делать со свадебным платьем, что висит у меня дома в шкафу, которое было куплено месяц назад, вместе с Варей, после долгих поисков и сомнений? Оно мне чуть тесновато при примерке было… А вдруг я в это платье не влезу в день свадьбы?!»

Рита поняла, что боится повторения своей прежней жизни, того, что случилось с ней при Николае. Не он, конечно, был виноват в ее проблеме, но этот мужчина из ее прошлого, Николай Бортник, являлся теперь мощным напоминанием о ней.

«Придет, посмотрит, скажет что-нибудь…» – крутила Рита уже по десятому разу в голове, пока самой не надоело наконец. Она мысленно закричала: «Да он никто мне теперь, не имеет права делать мне замечания!..»

И вообще, может, бывший возлюбленный, когда появится здесь, увидит пусть и не худышку, но прежнюю, яркую Риту (каковой она себя чувствовала при первом знакомстве с Николаем). Да, может, Николай в нее влюбится опять?

Кажется, в первый раз Рита пожалела о том, что не привязана ни к одной из социальных сетей. Так она была бы в курсе жизни своих бывших приятелей, и Николая в том числе. Может, тот давно и счастливо женат, и Рите сейчас даже смысла нет думать о его реакции, когда он вновь встретит ее, свою бывшую возлюбленную…

Но Рита избегала социальных сетей давно и сознательно. Если вспомнить, то именно с сетей и началась ее депрессия. Эти бесконечные споры о толстых и худышках на форумах, яростные проклятия известных блогерш в адрес тех, кто весил больше обычного, в противовес этому – ответные выступления толстух в защиту лишнего веса, обсуждения диет и всевозможных лекарственных средств…

Рита ушла из виртуального мира, в котором велась непрерывная битва толстых и тонких, она сознательно устранилась от этой нескончаемой войны, постаралась сохранить нейтралитет и, что главное, свои нервы.

«Но не могу же я всю жизнь от всех прятаться! – с отчаянием напомнила она себе. – Сколько ни закрывай уши, все равно услышишь от кого-нибудь гадость… Вот как сегодня, с этой Эллой. И обязательно найдется человек, который скажет, что помнит меня прежней, или новый знакомый безапелляционным тоном заявит, что мне надо худеть, потому что полнота – это безобразно и вызывает проблемы со здоровьем. Я должна быть готовой ко всему, к любому удару судьбы. Удару? Не слишком ли много я на себя беру? Прям душевную травму мне нанесли сегодня… Если я хочу стать счастливой, я не должна реагировать на внешние раздражители, не должна зависеть от оценки окружающих и, главное – от своих страхов…»

Рита полезла в сумочку за носовым платком и вдруг наткнулась в ней на визитку: «Евдоким Алексеевич Рудин, юрист, специалист по авторскому праву». И номера телефонов.

«Откуда это? А, это Эллочкин муж мне сунул. Вроде нормальный мужик, непонятно только, зачем он живет с этой особой, которая, кажется, не вполне адекватна… Стоп, сдался мне этот Евдоким Рудин! И какая разница – адекватна данная мадам или чокнутая?.. Мне нет дела до жизни этих людей!»

* * *

Евдоким оставил машину на подземной стоянке, поднялся в свою квартиру. И сразу после того, как открыл входную дверь и крикнул: «Элла, это я! Ты дома?» – понял, что сегодня предстоит скандал. Потому что ему никто не ответил. Лишь откуда-то из глубины квартиры доносилось невнятное бормотание телевизора. Жена точно находилась дома, но отзываться не собиралась.

В обычное время Элла всегда выходила мужу навстречу, обнимала, спрашивала, как дела. Когда жена была дома, но висела вот такая неопределенная, относительная тишина, наполненная лишь посторонними звуками или шумом бытовых приборов, – эта тишина означала приближение грозы. Грома и молний.

Можно было, конечно, не соваться в эпицентр урагана и сразу пройти в ванную, на кухню или спрятаться в своей комнате. Словом, сделать вид, что ничего не происходит. Но, как давно понял Евдоким, так только хуже. Если не обращать на Эллу внимания, обходить ее стороной – электрический разряд не уменьшится, а, наоборот, начнет неудержимо накапливаться. И тогда только держись…

Евдоким, предварительно постучавшись и не дождавшись ответа, зашел в комнату к жене.

Элла, переодевшаяся в домашнее платье, сидела на диване перед телевизором, положив ногу на ногу, а руки – скрестив на груди. Опасная поза, от которой тоже не следует ждать ничего хорошего. Добрая Элла обычно мягко-расслабленная, как кошечка, уютно свернувшаяся в клубочек, или разнеженно-вытянувшаяся, словно лениво потягивающаяся…

– Я вернулся. Ты чего не отзываешься-то?

Элла молчала, даже головы не повернула.

– Послушай, детка. Давай вот не будем опять…

– Пошел к черту! Скотина, – не поворачиваясь, быстро ответила Элла звенящим от ярости голосом.

– Почему я в этот раз скотина? – вздохнул Евдоким. «Ладно. Раз надо тебе выговориться – так выговорись уж побыстрее…» – мысленно обратился он к жене.

– Ты не стал меня защищать. Ты – мой муж, ты всегда должен быть на моей стороне.

– Я на твоей стороне, – миролюбиво произнес он.

– Ты видел, что эта тварь со мной сделала? Ты видел?!

– Ничего страшного. Платье тебе испачкали? Отстирается. Или в химчистку можно сдать. А давай тебе еще новое платье купим, а? И не одно, а несколько! Это же прекрасный повод сменить гардероб! Может, махнем в торговый центр? Я сегодня совершенно свободен, в суд ехать не надо, с документами работать – тоже…

– Ты издеваешься, – больным голосом произнесла жена и откинулась назад, на спинку дивана, лицом вверх – словно у нее силы кончились вмиг. – Зачем ты делаешь вид, будто ничего страшного не произошло? Тебя бы чем окатили, да еще нарочно! Ты понимаешь, что эта жирная тварь в меня кинула мороженым?

– Так. Давай поговорим об этом. Почему эта девушка сделала это. Почему же?

– Какая разница… Ты должен был меня защитить. Ты…

– Элла, ты же сама к ней привязалась, это ты ее спровоцировала, понимаешь? И ты не в первый раз задираешь прохожих. Ты вынуждаешь окружающих людей вести себя агрессивно, а потом пытаешься и меня втянуть в этот скандал. Я не хочу в этом участвовать, мне надоело.

– Значит, если меня начнут убивать, ты будешь стоять рядом и спокойно смотреть на это?

– Если тебя начнут убивать, я постараюсь тебя спасти. Но если в сложившейся ситуации нет никакой угрозы для твоей жизни и здоровья, я и в следующий раз не стану ничего предпринимать, просто опять утащу тебя с места происшествия. Чтобы ты поняла наконец – я в скандалах на публике участвовать не буду.

– Ты предатель! Ты предатель, ты это понимаешь?

– А ты – та еще провокаторша.

– Она сама со мной первая заговорила, эта корова…

– Так, ладно, почему она с тобой заговорила?

– Откуда я знаю, – несчастным голосом произнесла Элла. – Я просто шла мимо. Посмотрела на нее – ну так, мельком… Случайно. А она мне: «А мы разве знакомы?» – скрипучим голосом передразнила Элла.

– А дальше что?

– А дальше она кинула в меня мороженым.

– И ты не говорила с ней больше ни о чем, не называла эту девушку толстой, не поведала ей злорадно, что она никогда не выйдет замуж, а потом, когда эта Маргарита возразила, что у нее скоро свадьба, разве не ты заявила ей о том, что муж все равно ее бросит? Разве не так все было?

Нет?

Элла выпрямила спину, повернула лицо к Евдокиму, посмотрела на него полными слез огромными серыми глазами:

– Маргарита?! Ты что с ней общался?

– Да. Отвез тебя и вернулся обратно. Извинился. Мне не все равно, поверь, я каждый раз пытаюсь разобраться в происходящем. Но это оказалась нормальная, добрая девушка, которая сама от себя не ожидала подобного поступка… Она в шоке – от тебя, от самой себя, от всей этой ситуации.

– И ты ей поверил, не мне?

– Не знаю. Ты ведь часами сидишь на этих форумах в Сети, я же в курсе, в чьи блоги ты постоянно заходишь… В те, на которых обсуждают, какие все вокруг жирные коровы. Знаю я этих популярных блогерш, зожниц и фитоняш… – подумав, добавил Евдоким.

– Ты следил за мной?

– Ну как, остаются же в истории компьютера ссылки на все те сайты, куда ты заходила… Я не случайно, честное слово.

– Ты следил за мной?!

– Нет, – неуверенно буркнул Евдоким и вышел из комнаты. Отправился на кухню, заварил себе чаю.

В самом деле следил ли он за своей женой? И да и нет. Евдоким не ревновал Эллу – повода она не давала. Но он пытался понять свою жену. Что она за человек, о чем думает, чего хочет, как сделать эту женщину счастливой?

У Эллы имелась своя страничка в одной популярной соцсети. Там жена выставляла свои фото, с ним, с Евдокимом, или с подругами в кафе, или публиковала селфи с пробежки в парке; время от времени жена постила, как и многие, котиков, щеночков; делилась какими-то забавными открытками, цитировала мысли известных людей… Сплошное мимими. На первый взгляд все мило, невинно и безмятежно – страничка молодой, счастливой женщины, пусть и не работающей нигде, но живущей полной жизнью.

Еще Элла посещала блоги известных сетевых журналисток, которые в основном призывали женщин следить за своим весом, внешним видом и то ругали, то хвалили известных персон – в зависимости от того, потолстели те или похудели. Вроде бы тоже ничего криминального, но уж больно агрессивно порой и хозяйки этих блогов, да и их читательницы отзывались о тех, кто не вписывался в рамки современных стандартов.

Евдоким искренне не понимал, зачем все это надо людям – комментировать чьи-то задницы. Днями, неделями и месяцами – одно и то же. И главное, почему обсуждение чужих недостатков столь сильно волновало Эллу? Но, выходит, волновало, раз она решила и в реальность перебросить этот форумный негатив…

Все началось прошлым летом. Евдоким и Элла ехали от знакомых из дальнего Подмосковья, по дороге увидели реку, пляж. Заманчиво серебрилась вода на солнце, трепетали полотняные зонтики на ветру, доносился смех в приоткрытое окно машины… Вполне приличное, ухоженное место, судя по всему. Элла решила искупаться, благо купальник имелся под рукой. Но дальше случилось нечто странное. Когда они оба вышли на берег и оказались среди загорающих, Элла схватила мужа за руку и произнесла негромко, но довольно отчетливо и, главное, с отвращением и презрением, которые явно сквозили в интонациях ее голоса: «Боже, ты только посмотри! Это не пляж, а какое-то лежбище жирных тюленей…»

Какая-то полная дама, отдыхавшая совсем рядом, на лежаке, услышала эту фразу и мигом подскочила, сдвинув на кончик носа солнцезащитные очки: «Так, а кто это к нам, тюленям, пожаловал? Сушеной вобле здесь не место!»

Элла вдруг схватилась за сердце, повернулась к даме и произнесла теперь уже громко дрожащим от возмущения голосом: «Как вы меня назвали? Сушеной воблой?» «Послушайте, так нельзя!» – возмутился Евдоким, повернувшись к даме.

Откуда ни возьмись появился муж плотной дамы, вступился за жену… Начался скандал, дело чуть не до драки дошло, но, к счастью, появилась охрана, развела две противоборствующие стороны.

Тогда еще Евдоким ничего толком не понял, что же это такое произошло. Ехал в машине, пытался успокоить сидевшую рядом рыдающую жену (искупаться так и не получилось) – что, мол, ничего страшного, недоразумение…

Потом, уже осенью, Элла на вокзале в Москве опять осуждающе и прямо в лицо высказала свое «фи!» полненькой девице, на ходу жующей беляш… Девица оказалась не из тех, кто готов снести любое замечание, и тоже возмутилась. Опять дело чуть не кончилось дракой. Жена, похоже, считала своим долгом отчитывать полных людей за то, что они едят, пьют, любят и носят обтягивающую одежду.

А что было в феврале, когда они, Евдоким с Эллой, летели в Италию, а рядом с ними в салоне самолета расположилась дама весьма объемной комплекции… Элла тогда целый спектакль устроила, как только их обоих не высадили… Именно тогда Евдоким и понял, что у его жены какой-то пунктик насчет лишнего веса у окружающих ее дам.

Но если бы дело только этим пунктиком и ограничилось…

– Куда ты ушел? Мы еще не договорили. – Дверь распахнулась, и на кухню ворвалась Элла.

– Хочешь чаю? – обреченно предложил Евдоким.

– Ты тряпка, ты это знаешь? Ты не способен постоять за меня. Рядом с тобой я не чувствую себя в безопасности.

– Я тебе не нянька. Мне это все надоело. На. – Евдоким протянул ей чашку.

Элла оттолкнула его руку, чай пролился на пол, обжег Евдокиму руку.

– Черт, ты совсем рехнулась, мать, – сморщился он, сунул руку под кран с холодной водой.

– Я тебе не мать. Твоя мать, если ты помнишь, была сам знаешь кем… И как только ее твой отец терпел…

– Элла, я тебя прошу, не трогай мою маму, – уже с угрозой произнес он.

– Ты и ее защищаешь, да? Ты всех защищаешь, только не меня… – Жена с размаху дала Евдокиму пощечину. – Скотина! Урод! Ну ударь меня, ударь! – закричала она ему прямо в лицо, подойдя совсем близко.

Это был тот самый момент, которого Евдоким больше всего боялся. Каждый раз он давал себе слово – всё, случись еще так, он найдет в себе силы сдержаться. И каждый раз проигрывал эту битву. Потому что Элла уж неизвестно как, но умела закрутить ситуацию до самого предела.

Раз – и он срывался.

Вот и в этот раз вопреки всем своим надеждам он не выдержал и ударил жену. Вернее, схватил ее за волосы и отшвырнул от себя. А чего там швырять хрупкую, маленькую, тоненькую женщину… Она взяла да как пушинка через всю кухню и перелетела. Элла буквально впечаталась в противоположную стену и даже как будто прилипла к той на мгновение. А затем медленно сползла вниз, оставляя на стене темно-красный след. Рухнула на пол, подогнув тонкие босые ноги. Подняла лицо вверх – из носа у жены текла кровь, на скуле темнела, наливаясь малиновым, ссадина. «Что я наделал…» – с мрачным отчаянием подумал Евдоким.

Элла качнулась, застонала. И зарыдала, сцепив перед собой руки, с текущей по лицу кровью, зарыдала страшно, как в последний раз в жизни. Она рыдала, а он стоял и молчал, не понимая, как такое опять могло произойти. Как он мог поднять руку на эту маленькую, хрупкую женщину, на свою жену, единственного родного человека, оставшегося у него в жизни…

Холодный ужас все сильнее и сильнее захватывал Евдокима. И совсем не важно было, что Элла сама и довела эту ситуацию до точки кипения. Мало ли что она там довела, но он-то, мужик – должен был сдержаться и не бить женщину до крови?

Евдоким упал, вернее, тоже рухнул на пол, на колени, попытался обнять Эллу:

– Прости…

– Оставь меня… оставь меня! – сдавленным голосом, сквозь рыдания прошептала жена. Оттолкнула Евдокима, опять зашлась в страшных рыданиях, от которых у него холодело сердце.

– Дай я посмотрю… у тебя кровь.

– Уйди!

– Послушай, надо к доктору…

– Уйди, я сказала.

– Я идиот. Я скотина.

Евдоким пытался обнять жену, она отталкивала его руки и рыдала, рыдала… До тех пор, пока силы у нее не кончились. Тогда Евдоким отнес ее в ванную, там принялся осторожно отмывать от крови.

– На вот пакет со льдом, приложи к переносице и к скуле. Держи, держи, я тебя умоляю! Где еще болит? Здесь? Здесь?

Элла уже не рыдала, а просто подергивалась, словно в агонии.

Евдоким перенес жену на кровать, задернул шторы, чтобы вечернее солнце не беспокоило заплаканные глаза жены. «Когда это вечер успел наступить, ведь только что утро было?» Мужчина лег с Эллой рядом, обнял ее. «Как я мог… ее, которая нежнее нежного…» – Он целовал жену в мокрые волосы, целовал ее руки.

– За что ты меня ненавидишь, за что… – едва слышно, со стоном пробормотала она.

– Я тебя люблю.

– С такой злостью, с такой яростью… Опять руку на меня поднял! Ты меня точно ненавидишь. Я тебя раздражаю, я давно заметила.

– Я тебя люблю! Ты меня своей пощечиной просто спровоцировала…

– Тебе плевать на мое мнение, на мои чувства. Ты всегда на стороне других людей. Ты именно меня считаешь виноватой во всем…

– Это я виноват, только я. Прости. Пожалуйста, прости.

– Я для тебя чужая. Я не нужна тебе. Я тебя раздражаю. Зачем же ты тогда живешь со мной, зачем?..

– Ты не чужая, ты самая главная для меня!

Элла долго укоряла мужа – шепотом, сквозь плач, бессильным от отчаяния голосом, а Евдоким чем дальше, тем сильнее ощущал свою вину. И главное, в нем все больше росло желание.

Он целовал мокрые от слез щеки жены, а самого чуть не разрывало изнутри… Элла жалобно стонала, и он тоже, уже не в силах сдерживать себя.

– Нет. Уйди. Я тебе только за одним нужна, ты меня не считаешь за человека…

– Элла, детка…

– Уйди. Ты меня убиваешь. Уйди!

Она отталкивала Евдокима, но вместе с тем он видел в полутьме, как она кусала себе губы. Дышала тяжело, и ее тело отзывалось на каждое его прикосновение. Элла вскрикивала, и эти короткие негромкие вскрики заводили мужчину еще сильнее.

Воздух в спальне давно стал плотным, горячим – словно огнем жег обнаженную кожу. Каждое прикосновение друг к другу, кажется, отзывалось фонтаном искр. Наконец они соединились, и это были невероятные, фантастические ощущения, ни с чем не сравнимые. Элла продолжала что-то говорить задыхающимся, тающим, прерывающимся голосом, и Евдоким тоже отвечал ей, и сам не помнил, что говорил.

Красновато-серая полутьма спальни набухала малиновым огнем, оранжевые вихри кружили вокруг… А потом пространство взорвалось, рассыпалось на мельчайшие разноцветные частицы.

Тишина.

– Детка. – Он приподнялся, поцеловал жену в лоб. – Если бы ты знала, как я люблю тебя, если бы ты только знала…

Элла засмеялась грустно, ничего не ответила.

Они, так и не разжав объятий, заснули.

Утром Элла выглядела такой печальной, покорной, что Евдоким опять почувствовал нестерпимое чувство вины и – все то же неукротимое желание.

И этот, второй раз, последовавший после семейного скандала, тоже отличался яркостью и необыкновенными ощущениями, немного отличавшимися от первого раза. Больше лирики, больше минора, еще острее и тоньше. Желтые, осенние нотки умирающей листвы.

Затем Евдоким отправился по своим рабочим делам, вернулся поздно.

Элла вышла навстречу, позволила поцеловать себя в щеку, все такая же печальная, но уже ирония сквозила в ее взгляде, в голосе. Из серии – «ну что теперь поделать, так уж вышло…»

Она приготовила простой ужин – тарелка с фруктами, несколько видов сыра, бутылка вина. Вроде бы ничего особого, но она показала, что не забыла о голодном муже. И потом, после ужина, опять у Евдокима с женой случился секс, и опять какой-то особенно яркий, но уже с иными, новыми ощущениями. Все такое зеленовато-голубое, переходящее в ясную синеву…

Так было каждый раз после семейной ссоры – они оба словно проходили через какую-то радугу, когда один оттенок страсти сменялся другим, чуть затихая, но продолжая удивлять…

Нос у Эллы выглядел чуть распухшим, под глазами пролегли тени, и багровела небольшая ссадина на одной из скул.

– Как ты, милая? – с великой осторожностью целуя ее лицо, спросил Евдоким.

– Была сегодня у врача, – с беспомощным смешком призналась жена. – Нос в порядке, не сломан. Ничего, пройдет. Врач спросил: это муж вас? А я – нет, упала с табуретки, когда кухню мыла. Кажется, он не поверил.

«Какая я скотина! Что же я творю, мужик, называется! – с раскаянием подумал Евдоким. – Это хорошо, что ей на работу идти не надо, а так бы… даже не знаю… Юрист еще. Да меня первого посадить надо!»

На следующее утро Элла вела себя как-то особенно. Отношения Евдокима и Эллы отличались нежностью, проникновенностью, были настояны на взаимном обожании. Супруги понимали друг друга с полуслова, были терпеливы и ироничны, снисходительны…

Евдоким отправился в Москву, ему предстояло очередное судебное заседание, и по дороге в город он вдруг подумал: впереди долгие майские каникулы, отчего бы им с Эллой не отправиться куда-нибудь? В романтическое путешествие по Европе, например. Весна, все цветет, тепло. Красивые места, древние замки, музеи. Вечерами в фиолетовых сумерках можно сидеть в кафе за бокалом вина, смотреть друг на друга влюбленными глазами… Пожалуй, Элла будет рада такому путешествию. И даже не пожалуй, а точно.

Если вспомнить, то Евдоким старался всегда ее порадовать после семейной бури, словно пытался компенсировать страдания жены. Подарками, путешествиями.

Впереди возник затор на дороге. Евдоким затормозил, остановил машину, потер лицо ладонями, словно пытаясь смахнуть с него что-то. Нечто напоминающее невесомую паутину – липкое, щекочущее, неприятное.

Кажется, в первый раз Евдоким пытался осмыслить происходящее. Нет, он и раньше со скрупулезностью юриста пытался разобрать каждую такую семейную ситуацию (отчего она возникла, что послужило толчком для выплеска агрессии, и прочее), но теперь, похоже, настало время сделать общие выводы. Ведь он точно больше не хочет повторения того кошмара? Он не хочет быть извергом, избивающим свою жену? Нет! Хотя, надо честно признаться, – секс после таких скандалов казался просто фантастическим. И для него, и для нее, судя по всему.

Евдоким, стоя в пробке, достал свой ежедневник, принялся листать его, глядя на даты. В сущности, эти скандалы с женой происходили с определенной периодичностью. Несколько раз в год, каждый сезон. Первые годы – реже. Но чем дальше, тем чаще случались эти стычки. В Элле словно копилось недовольство. Копилось постепенно. А потом жена буквально взрывалась. И доводила Евдокима. Каждая поездка в ежедневнике означала, что поводом к ней случился очередной скандал. Нет, с себя Евдоким не собирался снимать вину за то, что он распускал руки, но ведь если вспомнить, то жена не гнушалась ничем, чтобы вывести его из себя. И оскорбляла его покойных родителей, и его самого, и руки распускала тоже… Словом, Элла добивалась того, чтобы Евдоким ударил ее. И чтобы непременно брызнула кровь, без крови Элла уже не могла как-то… И потом она рыдала, ой как она рыдала… А он, дурак, винился перед ней на коленях.

В последний год прибавились еще эти проблемы с окружающими, когда Элла начинала задирать какую-нибудь незнакомую даму, чья внешность казалась молодой женщине «неправильной».

В сущности, что получается? А то, что жизнь становилась все хуже и хуже. Промежутки между скандалами – короче, к ним присоединились и другие проблемы. Вот об этом свидетельствовали записи в ежедневнике. Такое впечатление, будто Элле чего-то не хватало, она вечно испытывала недовольство. Но секс, о, боги, какой секс у них был с женой после этих скандалов! – опять напомнил себе Евдоким.

А потом Элла ходила пусть и побитая, но тихая, спокойная, прекрасная в своей отрешенности. С ласковой, всепрощающей нежностью смотрела на мужа, который изводил себя чувством вины за то, что опять не сдержался.