Текст книги "Между нами дождь"

– Ничего. Я просто. Это нервы.

– А, понятно. Ладно. Иди. Делай, что можешь, больше никто ничего лишнего от тебя не потребует.

– Рэм, погоди.

– Что еще? – недовольно хмурясь, обернулся он.

– Я хочу пожаловаться на Свету, – словно не замечая его реакции, упрямо продолжила Васса. – Она ведет себя по-хамски. Оскорбляет меня. А я из-за этого нервничаю. Но мне нельзя нервничать, ты знаешь, у меня слабое сердце.

– Не обращай внимания. Все?

– Нет, не все. Ты что, не собираешься реагировать на мою жалобу?

– Васса, разбирайся с ней сама. Блин, ну вот только не хватало еще мне во все эти бабские склоки влезать…

– Так и не допускай этих склок. Ты же начальник. Ты отвечаешь за атмосферу в коллективе, – ехидно произнесла Васса.

Она сама себя не узнавала. Но быть прежней – безответной и пугливой мямлей – она больше не желала.

Рэм смотрел на нее не моргая. Кажется, даже глаза у него побелели от бешенства. А Васса уже окончательно перестала себя сдерживать. Ей даже интересно стало, сколько еще этот человек сможет ее терпеть? Что он сделает? И правда уволит ее? Или он тоже не может это сделать? А велика ли тут власть Демьяна Демьяновича и Алекса?

– Разбирайся со Светой сама, – сквозь зубы повторил Рэм.

– Если я начну отвечать на ее хамские выходки, ничего хорошего не выйдет. Ты должен поставить ее на место.

– На нее никто не жалуется, кроме тебя!

– Конечно, никто… – Васса перевела дыхание и закончила фразу: – Потому что все в курсе того, что у Светы есть покровитель.

– Ты на что намекаешь?

– Я не намекаю, – простодушно произнесла Васса. И с каким-то диким, мстительным, злым удовольствием, уже ничего не боясь, продолжила: – Вы любовники со Светой, и ты ее покрываешь. А она, между прочим, окончательно совесть потеряла. Милану задирает, я слышала, и других. Ну и меня заодно…

Кажется, Рэм захотел ее ударить, потому что как-то странно повел плечом, чтобы размахнуться… Но не сделал этого, просто повертел подбородком из стороны в сторону, словно разминая шею.

Васса стояла и молчала, скромно глядя в сторону.

Пауза тянулась и тянулась.

– Ладно, – наконец сдержанно произнес Рэм. – Я поговорю со Светой. А ты иди на свое рабочее место.

– Спасибо, Рэм.

Васса развернулась и пошла назад, стараясь двигаться ровно и не спотыкаться. Но никакой радости ей эта маленькая победа не принесла. Наоборот, почему-то стало вдруг противно. Может быть, есть смысл уволиться самой? Сказать потом в кардиодиспансере Демьяну Демьяновичу, что не справилась, что он был прав, отговаривая Вассу от работы…

Света появилась в зале с танками на следующее утро. Молча сверила показатели, но не ушла потом, а осталась у лестницы, чтобы поболтать с одной из работниц из цеха фильтрации, которую звали Ладой. Лада была одной из тех, кто входил в Светину «стаю».

Васса не собиралась слушать их разговор, но в цеху, несмотря на его огромные размеры, все слова доносились отчетливо.

– Лада, отлично выглядишь… Молодец. Ни жиринки, такая подтянутая!

– Спасибо, Свет. Соблюдаю диету, каждый день бегаю на тренажере. В наше время приходится за собой следить! – с гордостью произнесла Лада.

– Учти, потолстеешь – вычеркну тебя из подруг.

– Ну Све-ет… – смущенно засмеялась Лада.

– Ты не думай, я не шучу. У меня принцип – не водить знакомства с теми, кто лишние килограммы себе наел. Растолстела? Значит, пора нам распрощаться. Я даже предупреждать не стану. А почему вычеркну, знаешь? Потому что толстые всегда чувствуют дискомфорт. Физический и душевный. У них куча комплексов. Раз изменилось тело, значит, изменилась и психика.

– Поведение уже другое, да, Свет, замечала за некоторыми такое… – согласилась Лада.

– А все потому, что бытие определяет сознание! Толстый человек – это ленивый и безвольный. Порочный. Чревоугодие – грех, – жестко продолжила Света. – Предал себя, свое тело – значит, предашь и других людей вокруг. Толстый – значит, слабый.

– Свет, а если болезнь? Диабет или щитовидка… Что-то гормональное, словом? – неуверенно спросила Лада. – Всякое ж бывает… иногда и возраст все-таки сказывается…

– Пожилым еще можно полноту простить, они, быть может, устали со своей болезнью бороться. Молодым – нет. Кто знает, Лад, что первично, а что вторично. Я понимаю, если ребенок уже больным родился, какой с него спрос. Тут никаких претензий. А если человек сам себе свою болезнь наел? Лежал в четырех стенах, двигаться не хотел, только страдал, страдал душевно, нюни распускал… Вот такая полнота – это изначально болезнь души. А потом она на тело переходит.

– Ты жестокая, Света…

– А так и надо. Если потакать толстым, по головке их гладить, утешать, лгать им в глаза – ты красивая! – то это только загонять проблему вглубь. Добивать толстуху, пока у нее остальное здоровье не посыпалось…

У Вассы, слушавшей этот разговор, даже руки затряслись. В словах Светы, с одной стороны, была своя логика – странная, жестокая, но она была, да. С другой стороны… Все же понятно и очевидно, к чему сейчас эти речи. Чтобы ранить Вассу.

Света знала, что Васса здесь и она все слышит. Ей хотелось сделать больно Вассе, нажаловавшейся начальству, то есть Рэму. Света думала, что она тут главная, раз она подружка Рэма, а не вышло. Рэм отказался увольнять Вассу, знал, что это невозможно, и неважно почему – закон запрещал увольнять просто так больного человека, или Рэм обязан был подчиняться руководству… Светино обличение толстых сейчас – чистой воды лицемерие. Ложь, спрятанная в одежды правды. В белое пальто, вернее, в белый халат.

И, самое главное, Света не могла никого судить. Это было не ее дело.

Когда Васса об этом подумала, то ее неожиданно отпустило. Смысл реагировать на подобные речи?

Она вышла из-за танков и направилась прямо к лестнице, где стояли Света с Ладой.

– Привет, Лада! – безмятежно улыбнулась Васса и помахала той ладонью.

– Привет… – пробормотала Лада в ответ машинально. Света же ничего не сказала, она проводила Вассу странным и каким-то растерянным взглядом.

Но с этого дня Васса решила изменить свою жизнь. Когда пришла домой вечером, то серьезно поговорила с тетей Полей. Очень вежливо, стараясь не обидеть тетю, сказала, что больше – никаких пирогов и прочей выпечки. Никакой сгущенки! Вместо этого – брокколи и кабачки. Огурцы и помидоры… Священный продукт всех, мечтающих похудеть – курогрудь! И рыба, рыба… Полно же рецептов диетических блюд на любимых тетиных каналах!

Тетя Поля растерялась. Расстроилась. Явно собралась плакать.

– Только не обижайся, любименькая моя тетенька Поленька, – взмолилась Васса. – Если тебе тяжело перестроиться, давай я буду сама готовить, а? А ты отдыхай… Да вообще можно не готовить, не надрываться. Съедим по одному творожку на завтрак, нам и хватит… Договорились?

– Ну уж нет, – фыркнула тетя Поля. – Если ты так настаиваешь, девочка моя, и голодовкой мне грозишь – что ж поделать, буду я готовить диетические блюда, как ты просишь…

– Спасибо, теть Поль! – чмокнула ее в теплую и мягкую щеку Васса.

– Подлиза… – буркнула тетя.

– Да, и вот еще что. Я хочу купить беговую дорожку домой. Тренажер такой есть.

– Тебе же нельзя бегать! – испугалась тетя Поля.

– А я не стану бегать. Я буду ходить. Хоть какое-то движение…

– Васса, тебе нельзя!

– Бегать мне нельзя, а ходить можно, – упрямо произнесла Васса. – Как же я устала от всего этого! Меня никто не понимает, я такая одинокая! Несчастная сирота… Дождь весь день, дождь всю ночь, вода… Посуди сама, где мне еще ходить? На улице, по лужам, под зонтом? Или ты считаешь, мне лучше в тренажерный зал записаться, пока очередной карантин не начался? Но только ты учти, что там, в зале, хоть и дезинфекция, но все же куча народу… Тренажер дома – это идеально. Место у нас есть, кстати…

Тетя Поля замерла. Она словно зависла. Просто стояла, и какая-то жилка билась на ее щеке. Вассе вдруг стало страшно. А вдруг она уморила своим упрямством родную тетю?

Но нет, тетя Поля вдруг опять ожила – заморгала, пожевала губами… И изрекла:

– Ладно. Пусть будет по-твоему. Только обязательно посоветуйся с Демьяном Демьяновичем!

…Все, что не убивает, – делает сильнее.

Васса никогда не понимала эту поговорку, в ней заключалось что-то такое… мазохистское? Васса осознала, что любит, вернее, уважает себя, и именно потому она решила изменить свою жизнь, а не потому, что собиралась что-то доказать Свете.

Света явилась лишь неким катализатором. Напомнила о том, что Васса и сама собиралась сделать. Морить себя голодом, садиться на диету, изнурять себя долгими физическими упражнениями Васса не планировала. Никаких диет, просто правильное питание. Никаких чрезмерных нагрузок – просто чуть больше движения…

Если захочется в какой-то день полежать лишнее время – да пожалуйста, не надо через силу заставлять себя лезть на тренажер. Потянуло на вкусненькое, но вредненькое – запросто, можно съесть кусочек. Потому что если жестко обуздать себя, то захочется вырваться на свободу. А она, Васса, и так на свободе, вольна делать, что хочет. Главное, не ставить перед собой неправильных целей. Не говорить себе – я должна похудеть.

Это не цель, нет, нет…

Цель – жить правильно и легко. Это касается всего, не только правильного питания и разумной физической нагрузки. Еще хорошо бы освободиться от тяжелых мыслей, мешающих жить. Не надо ненависти и обид. Но и никаких натужных попыток понять-простить своих недоброжелателей. Не стоит бросаться из крайности в крайность. Легкий пофигизм – вот что необходимо в первую очередь.

Впервые за много лет Васса почувствовала себя хорошо. Наверное, потому что она сумела сама преодолеть некоторые трудности в своей жизни. На пустом месте, в комфортном и убаюкивающем покое – подобное было невозможно. Эндорфины – гормоны радости – начали вырабатываться только тогда, когда Васса совершила некие действия, не самые простые, и у этих действий появился результат.

Одной из «простых человеческих радостей» было и то, что у Вассы наконец появилась настоящая и реальная подруга. С самого детства тетя Поля внушала своей племяннице, что слишком уж доверять окружающим людям не следует. Доверять незнакомым и вовсе нельзя. Полностью открываться новым знакомым, да еще и сразу – тоже нельзя.

Это касалось и виртуальных знакомств.

Всерьез относиться к «френдам» в сети – просто глупо. Да, доброжелательное, порой несущее пользу виртуальное общение имеет смысл, но переживать, рвать и без того нездоровое сердце из-за творящегося в интернете не надо.

Романтические отношения с противоположным полом в сети? Тоже бред. Во-первых, маньяков и извращенцев еще никто не отменял. Во-вторых, нормальные люди попереписываются какое-то время, а потом отправляются на реальное свидание и там прикидывают, годится твой избранник для живых отношений или нет. Если переписка затягивается, то дело плохо.

В качестве примера тетя Поля приводила Вассе одну знакомую, которая переписывалась со своим поклонником, женатым, кстати, целых одиннадцать лет, а в итоге они все-таки расстались. Та знакомая думала, что с этим мужчиной у нее все всерьез, еще чуть-чуть, и она его додавит до развода с истеричной и глупой женой (на которую тот постоянно жаловался), а не вышло. Тот мужчина просто проводил удобно время, выбрав в качестве жилетки тети-Полину приятельницу. В результате – одиннадцать выброшенных на помойку лет.

Словом, несмотря на свой юный возраст, Васса весьма скептически относилась как к дружбе, так и к любви – что в вирте, что в реале (не забываем тети-Полину подругу, которая увела от нее любимого мужчину в реале). Васса мечтала, да, мечтала о чем-то таком, о подруге, пожалуй, больше всего, но не получалось раньше.

И вот нашла – Милану.

Впрочем, вымуштрованная тетей Полей, Васса не торопилась полностью открываться перед новой подругой. К тому же болтовня Миланы иногда утомляла… К этому следовало еще приноровиться. Но, в конце концов, Васса стала получать радость от общения с Миланой.

Они часто пересекались на работе, после окончания рабочего дня возвращались в город всегда вместе. Подгадывали, чтобы и утренние поездки совпадали. Иногда Васса наблюдала, как мимо их автобуса стремительно проезжает мотоцикл фантастического вида, на котором сидит водитель в защитном костюме черного цвета и черном же шлеме. У водителя широко развернутые плечи, и он весь какой-то тяжелый, но вместе с тем стройный и гибкий, что ли, похож на животное, какого-то хищника… Сзади водителя – пассажир, вернее, судя по силуэту, пассажирка, тонкая и изящная, напоминающая змейку, тоже вся в черном.

– Рэм со Светкой, – однажды обронила Милана.

– Да-а? – почему-то поразилась Васса. Этот мотоцикл и сидящие на нем люди казались ей слишком красивыми, слишком ненастоящими… Картинка на экране монитора, рекламный ролик, не имеющий отношения к реальной жизни, к знакомым людям!

Но нет, получается, они все знакомы.

– Ты бы хотела так прокатиться? – со смешком спросила Милана.

– С Рэмом?

– Не обязательно с Рэмом, а вообще… Мотоцикл, мужчина, скорость… и ты.

– Я? На мотоцикле? С каким-то дядькой? Да ну, скажешь тоже! – засмеялась Васса.

В выходные Васса и Милана нередко заглядывали в Фудкорт.

А где еще встречаться двум подругам, когда который день в городе идет дождь?..

Гулять нельзя в такую погоду, в гости большинство уж давно отучилось ходить, только и оставался Фудкорт, последний оплот живого человеческого общения.

Фудкорт города Кострова располагался на территории и в корпусах бывшей фабрики по производству счетно-аналитических машин. Что это за машины были, Васса представляла весьма слабо. Наверное, какие-то арифмометры, либо калькуляторы – предшественники компьютеров… Либо еще какие-то громоздкие электронные конструкции, применявшиеся непонятно где.

К концу двадцатого века фабрика разорилась, долго стояла без дела, затем ее попытались перестроить в жилые помещения, и опять банкротство после первой вирусной волны. Потом все же фабрику реконструировали и превратили в Фудкорт. Где под одной крышей собиралось множество самых разных кафе – с восточной кухней, европейской, мексиканской… да на любой вкус.

Теперь помещение, в котором располагался Фудкорт, именовалось лофтом. Кирпичные стены, бетонные поверхности, открытые трубы и коммуникации под потолком, железные двери, высокие арки, широкие окна… Все напоминало о том, что когда-то здесь было промышленное предприятие.

На нижнем этаже никаких окон, разумеется, зато множество полутемных коридоров и уютных закутков со столиками. Мерцание спрятанных светильников, широкие прилавки, за которыми все кипело, бурлило, исходило паром, шкварчало… Там трудились повара. Пахло приправами, жарящимся мясом, чесноком в масле…

Васса обожала Фудкорт с тех самых пор, как однажды оказалась здесь совершенно случайно в детстве, с тетей Полей. Они проголодались, дома ничего из еды не было, пришлось зайти сюда. Долго ходили по этажам, мимо разных павильонов, тетя Поля, помнится, ворчала, что это все – не еда для ребенка… Наконец расположились в одной из кирпичных ниш, где сверху висел железный фонарь, им принесли курицу-гриль, которая показалась Вассе необычайно вкусной, и картофель фри.

Сейчас, спустя годы, Васса поняла, что ей тогда не столько здешняя еда понравилась, сколько сама обстановка, наверное. Таинственная, благодаря мрачному интерьеру, и вместе с тем веселая, энергичная, из-за броуновского движения людей вокруг. Сюда ходили не за одной едой, а еще и за живым общением, ставшим таким редким во времена частых карантинов.

Васса с Миланой, встречаясь в Фудкорте, каждый раз выбирали новую кухню. То пиццу пробовали, то плов, то роллы…

Как это соотносилось с выбором правильного питания у Вассы? А она брала себе самые маленькие порции, порой вызывая удивление продавцов в павильонах. Иногда они с Миланой заказывали и вовсе одну маленькую порцию на двоих. Ту же пиццу… Один кусочек – и пополам. Интереснее попробовать, а не наесться. У Вассы было ощущение, что она ни в чем себя не ограничивает, вся еда ей доступна, а значит, не надо об этой еде постоянно думать, стремиться заказать побольше и жадно проглотить все.

Оказалось, что часть того, что готовилось в Фудкорте – просто-напросто невкусно. Доходило до того, что Васса с Миланой покупали по стакану свежевыжатого сока и сидели с ним одним, болтая порой очень долго… Вот так странно это было – худеть, находясь в самом центре кулинарной вакханалии.

Милане нравился метод Вассы – попробовать, но не объесться. Она тоже ему следовала, правда, у Миланы имелась слабость – блинчики. В Фудкорте, в разных его уголках, на разных этажах и в разных корпусах, располагалось несколько блинных.

Васса же не являлась поклонницей блинчиков, перекормленная в свое время изумительными творениями тети Поли… Милана брала блинчики, Васса же себе, например, какой-нибудь жидкий восточный супчик в соседнем павильоне.

– Вот ты запомни, здесь – ужасные блинчики, – как-то попросила Милана Вассу. – Потому что у тебя зрительная память лучше, а я вечно путаюсь…

– Ага, запомнила. Второй этаж, главный корпус. – Васса для надежности посмотрела на владелицу (или работницу?) очередной блинной. Женщина средних лет с узким лицом и недовольно сжатыми в ниточку губами.

– Это же картон какой-то буквально… размоченная бумага, а не блины! И карамельная подливка совсем не карамельная, а… сладкая водичка. За что только деньги списали!

– Попробуй вернуть, – предложила Васса.

– Ну, не знаю, – пожала плечами Милана. – Вроде все свежее, не тухлое… просто очень невкусное. Безвкусное! – произнесла она раздельно.

– Тогда просто не доедай. Больше мы здесь, у этой тетеньки, ничего не станем покупать.

– О, смотри, кто там идет? – вгляделась в конец длинной галереи Милана. – Света. И Рэм с ней. Прямо сюда, похоже, направляются.

– Уходим!

– Да, уходим, – засмеялась Милана. Они подхватили тарелки, поставили на столик, с которого их собирала уборщица, и метнулись в другой конец галереи.

Заворачивая за угол, Васса обернулась. Увидела Свету и Рэма, стоящих у прилавка с блинами. «Если бы мы были в хороших отношениях, то я, наверное, предупредила бы этих двоих, что у той продавщицы блинчики невкусные…»

С тех самых пор, как Васса нажаловалась Рэму на Свету, они с Рэмом больше не говорили, только кивали друг другу при встрече. Но Рэм появлялся в цеху с танками довольно часто. Брал пробы и уходил.

Иногда у Вассы возникало ощущение, что Рэм наблюдает за ней. Смотрит издалека, мрачный, как всегда недовольный, словно оценивает ее, что ли. Пытается понять? Но зачем?..

В этом интересе не заключалось ничего такого, что можно было бы трактовать как интерес мужчины к женщине. Наверное, Рэм пытался придумать, как избавиться от Вассы. А хотел он этого, очевидно, не только из-за того, что Вассу ему «навязало» его начальство, а еще из-за Светы. Света ненавидела Вассу. Почему? Неужели за лишний вес?

Кстати, к этому моменту Васса немного похудела благодаря умеренному питанию и постоянному движению, что на работе, что дома. Тетя Поля больше не пекла пироги, а самоотверженно готовила овощи на пару. Весь день Васса проводила на рабочем месте, а там – никаких перекусов, лишь обед в середине дня. Вечерами Васса прилежно шагала на тренажере. В результате таких перемен немного сдулись ее щеки, верхняя часть рук потеряла округлость, чуть втянулся живот, хотя, конечно, до идеала было далековато. До идеала, который проповедовала Света, разумеется…

Васса не имела большого опыта общения с людьми, но наблюдать и думать она умела. Заметила, что ненависть, вот такая, как у Светы, именно что без причины. Она вспыхивает вдруг в первое мгновение встречи двух людей. Бывает любовь с первого взгляда, и бывает ненависть – тоже с первого взгляда.

Однажды Васса ехала в автобусе одна, без Миланы, утром. Утром труднее было встретиться с подругой… На улице все тот же дождь, бесконечный, кажется. В автобусе кто-то шутил на тему того, что теперь времена года изменились, нет больше ни зимы, ни лета, а наступил сезон дождей. Опять эти слухи-сплетни о рыбе-мутанте, которую кто-то где-то якобы видел в городских лужах…

Автобус затормозил у перехода, и Васса, повернув голову, вдруг увидела неподалеку, за окном, Рэма на мотоцикле. Одного в этот раз, без пассажирки. Автобус стоял, и Рэм тоже остановился, даже не догадываясь, что кто-то за ним сейчас наблюдает.

Собственно, почему Васса на него так уставилась. Она задумалась – а он это вообще или не он, ведь не видно живого человека за всеми этими «доспехами». Может быть, в городе есть еще похожий, футуристического и фантастического вида мотоцикл, чей владелец точно так же экипирован. Впрочем, уже всем было известно, что такой мотоцикл в Кострове только у Рэма, почему он так над ним и трясся…

Так что это был точно Рэм.

Ощущение тяжести и одновременно легкости от его тела, его движений. Скрытая энергия под черной экипировкой. Он очень сильный, Васса уже не раз успела убедиться в этом, и ловкий, точно спортсмен… нет, не спортсмен, а циркач, вот. Раньше были распространены цирки, такие общественные места, где выступали дрессировщики с животными. Потом мучить животных стало нельзя, и животные из цирка исчезли, выступали в основном люди, показывая удивительные трюки, но затем и это все пропало, потому что общественность теперь возмущалась мучениями детей, которых готовили с детства на эти роли.

Васса таращилась на Рэма, прижавшись виском к оконному стеклу в автобусе, и вдруг подумала, что, наверное, это интересно – обнимать такого мужчину. Обнимать и чувствовать его… тело? Васса на миг представила себя возле Рэма, и ей даже нехорошо как-то стало, неприятно. Она, конечно, как и всякая взрослая девушка, думала о телесной и физической стороне любви, но не видела себя в роли чьей-то возлюбленной.

А уж представлять себя возлюбленной Рэма – это вообще бред какой-то. Это невозможно.

Во-первых, у Рэма есть Света. Во-вторых, Рэм терпеть не может Вассу, по многим причинам. В-третьих, в самых главных, Васса, даже если еще похудеет, все равно не станет привлекательной для Рэма. Они разные, и дело тут не в том, кто хуже или лучше, достоин или не достоин… Это все глупости и бред, про разный уровень и про соответствие людей друг другу… Васса и Рэм никогда не смогут быть вместе, потому что… никогда. И точка.

Автобус тронулся с места, и Рэм тоже, в одну секунду он исчез из поля видимости, умчался вперед.

Но с Вассой что-то произошло после этой короткой встречи на дороге, определенно. Она стала думать о Рэме. Она теперь ждала его появления каждый день. Она вздрагивала невольно, когда видела его или до нее доносился его голос.

В пятницу вечером Васса получила сообщение от Демьяна Демьяновича. Он приглашал ее на следующий день в диспансер, на очередной осмотр. «Какая досада… а мы с Миланой собирались завтра в Фудкорт! Ладно, напишу ей, скажу, что все откладывается». Перенести визит в кардиодиспансер – о таком Васса и думать даже не могла.

Утром в субботу она позавтракала – стакан кофе из цикория с молоком и запеканка из брокколи. Все это было сделано тетей Полей. Теперь тетя увлеченно смотрела каналы, посвященные исключительно здоровой и некалорийной пище, кажется, всерьез увлеклась этим кулинарным направлением.

Однажды, несколькими днями ранее, в дом заявился слесарь Володя в свойственной ему манере – без приглашения. Увидел на кухонном столе блюдо вареной фасоли и немедленно сбежал с полными разочарования глазами… Тетя смеялась: «Так вот его как можно отвадить, оказывается!»

…Васса вышла из дома. Лил дождь, правда, на этот раз несильный. В трамвае почти никого, да и свободных мест много. Но Васса находилась в каком-то напряжении, она словно ждала появления той злой тетки, Ильиничны. И все, и сам этот маршрут были Вассе неприятны.

Демьян Демьянович, увидев Вассу, сильно удивился.

– Ничего себе, детка, как ты изменилась! – с тревогой произнес он. – Ты не болела?

– Нет, Демьян Демьянович. Я очень хорошо себя чувствую. Мне нравится моя работа, она пошла мне на пользу. А еще я пересмотрела режим питания и стала больше двигаться.

– Но ты так похудела… Ладно, сейчас обследуем тебя.

Он опять слушал Вассу, простукивал, вертел из стороны в сторону, обвесил со всех сторон датчиками… Странное было у него лицо – вроде и доволен, и нет.

– Что скажете, Демьян Демьянович? – спросила Васса, когда было закончено с осмотром.

– Ты знаешь, детка… В общем и целом – весьма неплохо, – осторожно произнес доктор. – Но, наверное, еще рано судить. Надеюсь, в конце года увидим определенные результаты.

– Демьян Демьянович… Можно вас спросить?

– Да, конечно.

– Вы помните тот день? – спокойно спросила Васса.

– Какой день?

– Тот день.

– Конечно, – тоже спокойно произнес Демьян Демьянович.

– А моих родителей вы помните?

– Да. Я же встречался с ними раньше, когда они приходили ко мне договариваться, чтобы я посмотрел их дочь. Тебя то есть. Их визит произошел накануне того дня или раньше… Все врачи отказались от тебя. Тяжелый порок сердца, все безнадежно – так считали многие светила. Я помню твоих папу и маму. Печальные, но мужественные люди, которые не хотели терять надежду.

Демьян Демьянович помолчал, затем вышел из-за стола, сел рядом с Вассой на кушетку, взял ее руку, за запястье – там, где бился пульс.

– Ты же все знаешь. На следующий день они поехали сюда, ко мне. С тобой на руках. И они уже приехали. Остановили машину у входа. И тут этот грузовик. Тогда еще не применялись широко беспилотные технологии. Сейчас бы подобного, разумеется, не могло произойти. Система бы не позволила. Ну а тогда… – Он помолчал, пожал плечами.

– А что дальше? – шепотом спросила Васса.

– Грузовик наехал на машину, в которой сидели твои родители и ты. Они не выжили, а в тебе жизнь еще теплилась. И тебе требовалась срочная операция на сердце! Автокатастрофа ухудшила твое и без того нестабильное состояние. Ты была не просто безнадежна, а… по сути, Васса, я тогда воскрешал мертвеца. Я… я сам не понимаю, что я такое тогда сделал. Может быть, мне повезло. Ведь авария произошла прямо здесь, рядом с больницей. Я взял тебя на руки и понес в операционную. Шесть часов борьбы со смертью. И ты жива.

– А родители? – упрямо спросила Васса.

Демьян Демьянович покачал головой.

– Ты чудо, Васса. Ты избранная. Потому что ты осталась жива, когда должна была умереть.

– Нет, я не хотела такой избранности, – мрачно произнесла Васса. – Но, в общем, ладно, Демьян Демьянович, вы правы, наверное. Спасибо вам за все.

– Ступай, детка, и береги себя. Встретимся позже, я сообщу когда.

– До свидания. – Васса вышла из кабинета доктора, направилась к выходу. Пока шла по коридору, вызвала такси. «Один пассажир, маршрут, откуда и куда… Оплатить». Когда оказалась на улице, такси уже ждало ее у входа. Маленькая машина желтого цвета, на одного пассажира без багажа.

Васса села в салон, на единственное кресло, захлопнула дверь. Такси тронулось с места.

Всю дорогу Васса ехала с закрытыми глазами. Открыла их только после голосового сообщения:

– Вы прибыли на место! Всего вам доброго!

Васса вылезла из такси. Железные ворота были открыты. Васса прошла сквозь них. Дорогу она помнила. В последний раз была здесь в прошлом году, в конце весны, с тетей Полей.

…Обычное кладбище. Аккуратно расчерченное на секторы и участки. Все одинаковое, разные лишь имена на плитах. Когда-то, Васса это знала, людей хоронили как придется. У кого из родни на что денег хватало. Даже, говорят, какая-то кладбищенская мафия существовала.

Теперь такое просто невозможно. Одна цена для всех, одни условия. Все прозрачно. Никаких особых услуг ни для кого – ну, по крайней мере, на этом городском кладбище… Полное и абсолютное единообразие, глазу здесь не за что уцепиться. Один стандарт на всех.

Васса остановилась у плиты с родными именами. Стянула капюшон назад, почувствовала, как мелкий дождь брызгает на макушку, словно кто-то над ней на небе плакал.

Но сама Васса не плакала, она уже привыкла к тому, что ее родителей нет в живых. Кира Васильевна Полякова. Сергей Сергеевич Поляков. Разные даты рождения. Дата смерти – одна на двоих. Жили счастливо (во всяком случае, так надеялась Васса), пусть и недолго, но умерли в один день. В один день, час и минуту, не страдая и не мучаясь.

В первый раз Васса пришла на могилу родителей одна, без сопровождения. Без тети…

Наверное, потому одна, что почувствовала себя взрослой. Какой-то этап закончился, все стало иначе… Она – другая. И словно заново знакомится с этим миром. С живыми и с мертвыми.

– Я вас люблю, – произнесла Васса вслух, глядя на могильную плиту. – Я живу. Я живая… Вы хотели, чтобы я жила, – ну так вот, у меня это получается.

Она прижала ладонь к губам, затем присела, прикоснулась к холодному, мокрому и гладкому камню, на котором были высечены имена ее родителей.

Затем развернулась и направилась назад, к выходу. Вассе было легко и тяжело одновременно. Слезы все-таки брызнули из ее глаз. Если бы не слезы, то Васса, наверное, заметила бы тех людей раньше. И успела бы достать телефон и вызвать помощь. А так она ничего не замечала. Ну, стоят неподалеку люди. Фургончик доставки с надписью «Пироги». Что такого? Люди – они везде, даже на кладбище, и везде – курьеры, занимающиеся доставкой.

Но глазам стало горячо, Васса ни к чему не приглядывалась, она зажмурилась, выдохнула… вдруг словно кто-то выключил свет. Потому что когда она открыла глаза, то обнаружила вокруг себя душную темноту. И то, что ее, оказывается, кто-то схватил и куда-то тащит.

Васса попыталась крикнуть, но не получилось. Хотела вырваться и не смогла пошевелиться. Чей-то шепот, шорох, вздохи и гудение. Или стрекот?

Васса словно в транс впала от ужаса и неожиданности. Потом, правда, немного пришла в себя и поняла, что находится в горизонтальном положении. Лежит где-то, а пол под ней слегка потряхивает…

Васса догадалась, что она лежит на полу в машине. Вспомнила последнюю картинку, мелькнувшую перед глазами – фургончик с надписью «Пироги».

Все-таки эти дурацкие «Пироги» догнали ее, получается! Однако странно, зачем эти каннибалы покусились на Вассу, уже заметно похудевшую к этому моменту? Или они именно за ней целенаправленно охотились?

Чьи-то голоса. Слов не разобрать – люди шептались вполголоса где-то там, в кабине.

Пошевелиться, достать телефон из кармана было невозможно – Вассу связали. «Ну ничего… – подумала Васса. – Меня по чипу найдут!» Но новая мысль – от чипа ее похитители избавятся, когда будут перемалывать свою добычу в фарш для начинки пирогов.

Через какое-то время тряска закончилась. Машина остановилась. Хлопнули дверцы, в фургон ворвался свежий воздух. Васса почувствовала, как ее поднимают и опять куда-то тащат.