Текст книги "Русалка для интимных встреч"

– Ванечка!.. – фыркнула Лида и захохотала. – Нет, вы подходите друг другу, это точно! Ванька и Валька!

– Тебе что, и мое имя не нравится? – насупилась Валя.

– Да как сказать… В общем, оно тоже звучит как-то по-простонародному. Валентина… У нас техничку в школе так зовут. И еще старуху так одну зовут, которая нам молоко приносит, – баба Валя… Да, вспомнила – библиотекаршу в Москве тоже зовут Валентиной. Валентина Лаврентьевна… Бр-р!

– Ты не любишь библиотекарей?

Библиотекарь! – с презрением воскликнула Лида. – Вот уж последнее дело, каким бы я стала в жизни заниматься! По-моему, это ужасно – всю жизнь выдавать кому-то книги. Запах книжной пыли, формуляры всякие… «В отделе юношеской литературы этого издания нет, идите в читальный зал»; «Ах, вы забыли вернуть справочник юного натуралиста, верните его в десятидневный срок!»…

У Вали было отчетливое ощущение того, что они с Лидой сейчас поссорятся. Они редко ссорились, тем более что в Москве им не каждый день приходилось встречаться – жили-то в разных местах, двадцать минут на троллейбусе или две остановки на метро.

– Лаптий, немедленно прекрати! – грозно произнесла Валя.

– А что, что тебе не нравится? Правда? Да, я не стала врать, я честно сказала, что твое имя кажется мне простонародным, ну и что такого? Я должна была сказать – «ах, Валечка, у тебя самое замечательное имя на свете, я им даже хочу назвать свою любимую морскую свинку»?

Углы губ у Вали дрогнули – ей вдруг ужасно захотелось рассмеяться, но она должна была показать Лиде, что не намерена спускать обид. Она еще сильнее свела брови.

– А, ты мечтаешь стать библиотекаршей, наверное! – воскликнула Лида, словно на нее снизошла догадка. – О, прости, прости! Я и не знала, что так грубо отозвалась о твоей мечте…

– Ничего я не мечтаю, – Валя быстро закрыла ей рот рукой. – И вообще, прекрати, в последний раз предупреждаю. Я знаю, чего ты на меня взъелась…

– Чего? – с любопытством спросила Лида, отпихнув ее руку. – Чего же?

– Я просто Илюшеньку твоего осмелилась критиковать… Он тебе очень нравится, да?

Лида замолчала и закрыла на несколько мгновений глаза. Лицо у нее при этом стало очень серьезное, даже печальное. Из-под светлых ресниц выкатилась слезинка. Валя знала, что ее подруга склонна к слезам и по любому поводу готова плакать и даже рыдать, но сейчас эта слезинка произвела на нее ошеломляющее впечатление.

– Ты его так любишь, да? – с изумлением переспросила Валя. – Господи, Лаптий, ты его так любишь?!

– Ага, – сказала Лида и громко хлюпнула носом. – Я о нем все время думаю. Даже когда сплю! Как ты считаешь, я ему нравлюсь?

– Конечно! – горячо воскликнула Валя. – Ты ему очень даже нравишься!

– А почему он мне свиданий не назначает? – совершенно другим, сварливым тоном произнесла Лида. – И вообще… Мне иногда кажется, что он меня просто как друга воспринимает, и все.

– Ну не все сразу! – великодушно сказала Валя. – Быстро только кошки родятся…

– А если он… ну, это… А если он захочет, чтобы мы занимались любовью? – прошептала Лида. – Пирогова, что мне тогда делать? Я же не смогу ему отказать, не смогу, не смогу…

– Ну я не знаю, – честно произнесла Валя. – Вообще, мне кажется, это рано. И лучше это делать после замужества.

– Какая же ты дикая! Прямо как неандерталец! – с восторгом и злостью воскликнула Лида – она не могла говорить спокойно, ее слишком волновала затронутая тема. – Я тебе знаешь, что скажу…

– Что?

– Что мы с тобой, наверное, последние девственницы на свете! Ты посмотри, что вокруг творится… Нам уже шестнадцать лет, а мы… Джульетта в четырнадцать лет была замужем за Ромео.

Так то времена были другие! – возразила Валя. – Тогда люди жили лет до тридцати, максимум сорока.

– Что, правда?! – поразилась Лида.

– Я сама в одной книжке читала! Тогда были страшная грязь и антисанитария… Если вовремя не женишься, то все, поезд ушел – или чума тебя подкосит, или холера.

– Нет, но все равно, – упрямо произнесла Лида. – Нам шестнадцать. Джульетта уже два года как была в гробу, а мы…

– И что ж теперь, на первого встречного бросаться?

– Нет, но… И вообще, Илья не первый встречный, я его люблю.

– Если это будет, то должно быть красиво, – вдруг задумчиво произнесла Валя. – Просто так заниматься сексом – скучно, я так думаю.

– А ты? – с жадным любопытством спросила Лида. – Тебе ведь тоже Ваня нравится, да?

– Да, – кивнула Валя. И вдруг вспомнила, как тот вызволял ее из куста смородины, как они потом лежали рядом в гамаке, как он положил ее руку на свое лицо. – Говорят, что человек только один раз в своей жизни может по-настоящему любить.

– Это как в песне Анны Герман? «Один раз в год сады цветут…» Нет, если б все так было, то человечество давно бы вымерло. Даже быстрее, чем от холеры!

На завтрак Клавдия Петровна приготовила хек, который с боем отвоевала ранним утром в автолавке. Хек был старым, с резким, специфическим рыбным запахом, который не могли отбить даже специи. Кроме того, он был сварен с большим количеством лука, а Валя не любила вареный лук.

Она сидела над тарелкой и грустно водила по ее краю ложкой. Улучив момент, когда мать вышла на минуту, Валя повернулась к Арсению Никитичу и шепотом спросила:

– Дед, тебе не кажется, что эту рыбу поймали в водоеме, зараженном сине-зелеными водорослями, о которых ты мне рассказывал на прошлой неделе?

– Что? – рассеянно вскинул голову Арсений Никитич, отрываясь от чтения газеты. – Брось, Валюта, прекрасная рыба!

– Это не рыба, а ЧТО-ТО другое, еще неизвестное в океанологии… – пробурчала себе под нос Валя.

– Не нравится? – скорбно спросила Клавдия Петровна, выходя на веранду. – Если вам не нравится, то сами в магазин ходите, сами готовьте…

– Я просто не люблю лук! – взмолилась Валя. – Мамочка, честное слово, все очень вкусно, но просто я не люблю вареный лук!

– Так отгреби его в сторону!

Арсений Никитич стрельнул в их сторону глазами, отложил газету и бодро произнес:

– Как сейчас помню – в конце тридцатых годов мы отправились на «Садко» искать так называемую Землю Джиллиса. Мне только-только исполнилось двадцать пять лет…

– Какую землю? – с недоумением спросила Клавдия Петровна.

– Вопрос интересный! – поднял палец Арсений Никитич. – Надо сказать, многоуважаемая Клавочка и дорогая Валюта, что в те времена северные моря были еще недостаточно изучены. На арктических картах того времени существовало немало белых пятен. А также значилось немало таинственных «земель» – мифических, полулегендарных, нанесенных пунктиром по отрывочным сообщениям мореплавателей, по догадкам ученых, по рассказам землепроходцев, промышленников, путешественников…

– Как Земля Санникова, что ли? – хмуро спросила Клавдия Петровна. – Сейчас чаю вам налью…

– Именно! – обрадовался Арсений Никитич. – Кстати, их было три, этих Земель Санникова, а не одна, как многие считают. А еще были Земля Андреева, Земля Петермана, Земля Гарриса, Земля Брэдли, Земля Крокера…

– И что, нашли вы там эту свою Землю Джиллиса? – с любопытством перебила деда Валя.

– Нет, здесь надобно все по порядку… Так вот, как сейчас помню, «Садко» вышел из Архангельска восьмого июля и после короткого захода в Мурманск направился в Гренландское море. Уже первые наблюдения моего учителя, возглавлявшего эту экспедицию, профессора Николая Николаевича Зубова, подтвердили его мысль о продолжающемся потеплении Арктики… Пройдя по восьмидесятой параллели, «Садко» пошел на северо-восток – туда, где на картах была обозначена таинственная Земля Джиллиса.

– Так нашли ее или нет? – опять нетерпеливо перебила его Валя.

– И правда что, нашли или нет? – подперла голову рукой Клавдия Петровна. – Вы, папа, очень любите длинные прелюдии делать…

Английский китобой Джиллис увидел свою землю в 1607 году к северо-востоку от Шпицбергена. С тех пор она не однажды появлялась на картах, а потом снова исчезала с них. Никто не мог пробраться к этой Земле, никто не мог с полной уверенностью утверждать, что действительно ее видел, и никто не мог доказать, что она существует… – словно не слыша нетерпеливых вопросов своих слушательниц, продолжал Арсений Никитич. – Мы медленно дрейфовали среди льдов на «Садко» – стояли дни исключительной видимости. И на горизонте снова возник призрак Земли. Мираж, далекое изображение, поднятое рефракцией? Наша команда очень надеялась прекратить двухсотлетний спор мореплавателей. Так вот, не буду вас больше мучить – никакой Земли Джиллиса не существовало! Позже это лишний раз доказала аэроразведка. Но зато возле Северной земли мы нашли целых три острова, о существовании которых до нас никто не подозревал. Кстати, после этой экспедиции правительство наградило Николая Николаевича легковой машиной, – с удовлетворением подытожил дедушка. – Он ее сам водил, между прочим…

– Тьфу ты! – с досадой произнесла Клавдия Петровна. – Я уж в самом деле начала думать, что вы нашли эту землю, как ее там… А ее, оказывается, и вовсе не существовало! И чего, спрашивается, весь сыр-бор городить…

Она ушла, захватив с собой грязную посуду, а Валя с любопытством спросила:

– А что потом стало с твоим учителем? Он умер?

– Давно… В ноябре шестидесятого. В звании инженер-контр-адмирала, – с гордостью произнес Арсений Никитич. – Похоронили его на Новодевичьем, еще на старой территории… Мы как-нибудь сходим туда, Валя. Строгая плита из лабрадорита, а перед ней – маленький бронзовый кораблик, распустив паруса, неизменно стремится вперед. Вечный покой и вечное движение…

«Вечный покой и вечное движение», – машинально повторила про себя Валя.

– Замечательная у тебя была профессия, – вздохнула она, положив голову на скрещенные руки. – Плавай себе, открывай новые земли…

– Собачья работа! – вдруг засмеялся Арсений Никитич. – В гидрологи женщин не брали.

– Это почему же? – обиделась за всех женщин Валя.

Да они и сами не пошли бы… Представь себе, часами раскачиваться над морской пучиной – вокруг ветер, лед… Невыносимо ноют кисти рук – мокрые, застывшие… Озноб! Труженики моря, одним словом.

– А зачем часами раскачиваться над морской пучиной? – спросила Валя.

– А пробы воды брать? А измерять скорость и направление течений? Ледовый режим? Кроме того, надо было еще выяснить места скоплений рыбных стад, пути их миграции – все эти исследования необходимы для рыболовецкого флота. Пробы грунта с морского дна, температура воды на глубине… Обычно на вахте работало по двое гидрологов – один у лебедки с тросом, а другой раскачивался на откидной площадке за бортом судна, навешивая и снимая приборы на трос. А как иначе, без этих приборов, узнаешь, что творится на морском дне? Брызги, даже потоки воды, ветер – скоро одежда на гидрологе превращается в ледяной скафандр…

– Бр-р! – с ужасом воскликнула Валя. – Как ты только не умер там, дед!

– Да, собачья работа. Она очень сильно подорвала мое здоровье, – с удовлетворением произнес Арсений Никитич, словно гордясь этим. – Вот видишь, пальцы почти не слушаются – артрит… Я, наверное, недолго протяну.

– Ты что такое говоришь! – совсем перепугалась она. Вскочила, обняла деда, звонко поцеловала в блестящую лысину, которая зеркально отражала солнечный свет.

– Валя, задушишь… – с трудом просипел Арсений Никитич. – Отпусти… И чего ты так паникуешь? Надо быть ко всему готовой. Вспомни статистику, до какого возраста доживает современный мужчина? До шестидесяти, шестидесяти пяти, а то и меньше… Так что, исходя из данных статистики, меня уже давно заждались на том свете.

– Глупый, глупый, вредный дед…

– Ай, ты меня больно ущипнула, негодница… Валя, я серьезно… Отпусти же! И потом, при таком питании…

На веранду немедленно выглянула Клавдия Петровна. Она перетирала тарелки салфеткой.

– Вы что, опять меня критикуете? – подозрительно спросила она. – Я же говорила – сами тогда в магазин ходите, сами готовьте… И вообще, вы ничего не понимаете в здоровом питании!

– Валя, я тебя уже сто лет жду! – крикнула из-за забора Лида. – Ты где? Пошли на речку…

– Ладно, до вечера… – Валя еще раз чмокнула Арсения Никитича в блестящую загорелую лысину и выскочила со двора.

– Они нас уже на Иволге ждут. Давно, – деловито сообщила Лида, быстро шагая в сторону реки.

– Они?

– Да, они! У Ильи времени в обрез – он завтра вечером опять в Москву уезжает, на целых два дня.

– Когда же он к своим экзаменам готовится? – удивилась Валя.

– Он говорит – ночью, – небрежно произнесла Лида.

Солнце пекло немилосердно, обжигая кожу, но у Вали из головы все не выходил дедов рассказ. Брызги арктической воды, в которой плавает ледяная крошка, пронзительный ветер…

– Вечный покой и вечное движение… – пробормотала она.

– Чего? – подозрительно спросила Лида. – Ты о чем?

– Да так… Вот представь себе историю – он и она. Они любят друг друга. Но у него сложная работа, ему надо ехать в далекую экспедицию. Она обещает его ждать. Он уезжает – надолго, может быть, на полгода даже…

– А, очередная лав стори… Ну и что же дальше? – заинтересовавшись, подтолкнула подругу Лида.

– А дальше рядом с ней остается его друг – он занят совершенно иным делом, и ему совсем необязательно уезжать из города, – вдохновенно продолжила Валя. – Они встречаются иногда – типа, надо же проведать девушку друга, не нуждается ли она в чем…

– Понятно – коварный соблазнитель! – усмехнулась Лида.

– Вроде того… А эта девушка нравится ему. Очень. Очень-очень! И оттого, что она любит не его, другу становится не по себе. Он с ней говорит – сначала обо всяких пустяках, о том о сем, а потом исподволь подводит ее к мысли, что нехорошо жить всю жизнь с одними мечтами и ожиданиями, в постоянных разлуках. Вот он – молодой, красивый, преуспевающий, которому вовсе не обязательно тащиться в какие-то дальние командировки, – всегда рядом, с ним интереснее и гораздо приятнее. И у нее в голове постепенно все переворачивается, и она тоже начинает так думать – «Ах, как грустно быть все время одной, как надоело ждать…». Короче, она выходит замуж за этого друга. Пишет письмо своему бывшему возлюбленному – прости-прощай, не поминай лихом, и прочее… И все вроде бы хорошо, идут годы, она вместе с этим человеком, который на самом деле не такой уж плохой, просто так получилось, что он полюбил девушку друга…

– Гад какой! – с чувством произнесла Лида. – Пирогова, если все опять плохо кончится, то лучше не рассказывай мне эту историю!

А тот человек, бывший ее возлюбленный, с головой погружается в работу. Моря и океаны, открытия и свершения, вечный подвиг… В общем, он решил целиком посвятить себя работе. И совершенно случайно, спустя много лет, он оказывается в том городе, в котором жил когда-то. Он видит ее, она видит его… И она вдруг понимает, что ничего не прошло, что исчезли пустые слова, которыми у нее до сих пор была забита голова. Она его по-прежнему любит. И он ее тоже любит! А муж просто с ума от ревности сходит, когда узнает, что они снова встречаются…

– Пирогова, умоляю! – взмолилась Лида.

– И тогда… Слушай, Лидка, – вдруг растерялась Валя. – А ведь действительно все должно закончиться как-то особенно трагично, ведь иначе и нельзя.

– Ну вот, я так и знала! – расстроилась Лида. – Вечно ты мне душу на части рвешь своими историями! Уж лучше какую-нибудь комедию бы придумала, что ли…

Ребята ждали их на том же месте.

– Привет! – обрадовался Иван. Он уже успел загореть, и россыпь веснушек появилась у него на носу. Он смотрел только на Валю.

– Соскучился? Вот тебе твоя Валечка, делай с ней что хочешь, она на все готова… – засмеялась Лида.

– Лаптий, дура, я тебя сейчас утоплю!

– Сама такая, и истории у тебя дурацкие… Илья, Илья, убери от меня эту ненормальную!

Лида спряталась за Илью, потому что Валя погналась за ней, всерьез собираясь столкнуть подругу в воду. Иван присоединился к этой возне – они все четверо визжали и бесились, словно молодые щенки, потом долго бегали по мелководью, брызгая друг на друга, пока не надоело.

Тогда упали в траву и лежали, хохоча и толкаясь.

– Да перестаньте вы! – рассердился Илья, отбрасывая сломавшуюся сигарету. – Совсем спятили…

Валя рядом с Ваней чувствовала какой-то необыкновенный подъем – она все не могла забыть, как они лежали в гамаке и он положил ее ладонь себе на лицо. Слова подруги потому так и взбесили ее, что она сама знала, что готова на многое ради этого парня. Правда, пока не понимала, на что именно, и не знала, близко ли та черта, которую она могла перейти ради него.

– Что бы такое придумать… – наконец, отсмеявшись, сказала Лида, протягивая руки солнцу. – Илюшка, может, еще раз прокатишь нас на своем авто?

– Надоело… – отмахнулся Иван. – Мимо! По ухабам на «Запорожце»… Надо что-нибудь поинтереснее придумать.

– Да, правда! – оживилась и Валя. – Что-нибудь такое, особенное…

– Егоровой, что ли, в клозет пачку дрожжей бросить? – лениво предположил Илья, покусывая травинку. Егоровой звали старуху, которая жила у леса и о которой шла недобрая слава.

– А что, неплохая мысль… – заинтересованно пробормотала Лида. – Да только не превратит ли она нас потом в каких-нибудь лягушек? Вдруг порчу нашлет?

– Мать, да ты что, серьезно? – удивился Илья.

– Ну ты же сам предложил… А что, и правда – что еще тут можно придумать? – возмутилась Лида. – Здесь даже дискотек сроду не было! Тоска зеленая…

– Кто-нибудь встречал рассвет? – вдруг спросила Валя.

– Какой еще рассвет? – удивился Илья.

– Ну когда еще ночь, а потом из-за горизонта медленно начинает подниматься солнце. Озаряя землю первыми лучами! – спохватившись, добавила Валя потом.

– Ты еще предложи пионерский костер развести! – захохотала Лида.

Однажды я болел коклюшем и не спал до утpa, – вспомнил Ваня. – И видел, как встает солнце. Правда, это было в городе…

– В городе не считается! – возразила Валя.

– Хм, в этом что-то есть… – неожиданно загорелась Лида. – Ванька, Илья, да не будьте вы такими тюфяками!

– Ромашки спрятались, поникли лютики… – задумчиво запел Илья. – А что, мать, рассвет-то этот – он во сколько?

– Во сколько сейчас светает? – нахмурилась Лида. – Ну я не знаю… Часа в три-четыре утра. Можно на отрывном календаре посмотреть – он у меня дома висит.

– Может, действительно ради прикола встретить рассвет? – лениво произнес Илья. – Ты как, Иван?

– Я не против, – пожал тот плечами. – Только условие – все должны прийти.

И он посмотрел на Валю.

Вечером Валя подступила к Клавдии Петровне:

– Мам, ты говорила, что ночью плохо спишь, просыпаешься все время…

– Очень плохо! – горячо подхватила мать. – Бессонница, и мысли всякие в голову лезут. Как дальше-то жить будем?

Вопрос не вызвал у Вали никакого энтузиазма. Она была уверена, что, сколько ни рассуждай на эту тему, толку никакого не будет. Надо просто жить, как получается…

– Я не знаю! – нетерпеливо отмахнулась она. – Если хочешь, мам, мы как-нибудь потом поговорим на эту тему… Ты лучше вот что – разбуди меня в три ночи, если все равно не можешь заснуть, а?

– Так у тебя же будильник есть! – удивилась Клавдия Петровна.

– Я будильника не слышу, – напомнила Валя. – Лучше ты… Пожалуйста! Ровно в три часа.

Охота тебе бедную мать по ночам мучить… Погоди, Валя, – спохватилась она. – А зачем тебе вдруг понадобилось в три часа вставать? Это же очень вредно для растущего организма!

– Мы договорились рассвет встретить. Все вместе – Лидка, Илья, Ваня…

– Боже мой, вон они что придумали… Папа, вы слышите, что они такое придумали?!

– Слышу, – коротко отозвался из соседней комнаты Арсений Никитич.

– И что вы на это скажете?..

– Ничего не скажу.

– Значит, самоустраняетесь, – тут же резюмировала Клавдия Петровна. – Значит, пусть ваша родная внучка черт-те с кем и черт-те где шляется, да?

– Ма, так ведь с Лидкой… И с Ваней… И мы просто рассвет хотим на Иволге встретить!

Клавдия Петровна замолчала, задумавшись о чем-то.

– Хорошо. В самом деле, что тут такого… – вдруг произнесла она. – Я тебя разбужу. Господи, Валечка, это так романтично! Ах, где мои шестнадцать лет… Папа, вы когда-нибудь встречали рассвет?

– Да, – коротко отозвался Арсений Петрович.

– И?..

– И. Продолжения не было.

– Вот бесчувственное существо! – прошептала Клавдия Петровна, возводя очи горе. – Ему хоть рассвет, хоть закат, хоть соловьиные трели… Ничего не замечает, кроме своей газеты!

«Наверное, проще совсем не засыпать, – подумала Валя вечером, ворочаясь в своей кровати. – Через четыре часа уже вставать! Да и не спится как-то… Наверное, у меня тоже бессонница. Бессонница – это болезнь. Как наказание. Я слишком люблю его, Ваню. Интересно, Лидка чувствует то же самое? Она говорит, что жить не может без своего Ильи… А я? Я могу жить без Вани? Нет, наверное, все-таки могу… Только это будет совсем грустная жизнь – как одна из тех историй, от которых Лидка начинает реветь. Я вот что загадаю – если мы с Ваней вместе встретим рассвет, то потом уже всю жизнь будем вместе…»

Она ворочалась с боку на бок и не заметила, как уснула. Обрывки цветных видений, словно осколки мозаики, вертелись у нее перед глазами, и все-все – каждый осколок, каждый эпизод прожитого дня – было связано с ним, с мыслями о нем, все складывалось в один узор, везде угадывалось его, Ивана, лицо.

Валя открыла глаза – вокруг была темнота. Впрочем, уже не ночная – Валя вдруг уловила какие-то светло-серые, прозрачные оттенки в воздухе. «Наверное, такие бывают только в предутренние часы», – подумала она и посмотрела на часы. Они показывали пять минут четвертого.

Клавдия Петровна сладко спала в соседней комнате, когда туда заглянула Валя, – она улыбалась во сне безмятежно и спокойно и ничуть не напоминала человека, который мучается несовершенством жизни. «Дрыхнет! – мстительно подумала Валя. – А ведь обещала разбудить меня! Даже похрапывает как ни в чем не бывало… Никому нельзя доверять!»

Она умылась холодной водой, кое-как причесалась – волосы путались, не желая подчиняться расческе, руки с трудом тянулись вверх – их сковывала ленивая, тяжелая дрема, которая никак не желала покидать Валю. Она натянула на себя джинсы, майку, влезла в любимые розовые тапочки и, пошатываясь, побрела к Лидиному дому.

Там, в соседском саду, тоже бродили среди кустов серые тени, утренний туман плыл над землей. Лиды не было.

Валя подошла к двери, прислушалась – внутри, было тихо. Валя указательным пальцем осторожно постучалась. Никакого ответа.

«И Лидка все продрыхла! – с досадой подумала Валя. – Тоже мне, лучшая подруга…»

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показалась Анна Михайловна, мама Лиды, в байковой ночной рубашке до полу. Волосы у нее торчали в разные стороны, отчего она сильно напоминала рисунок Медузы горгоны из книжки «Легенды и мифы Древней Греции».

– Господи, Валечка! – хриплым сонным голосом воскликнула Анна Михайловна. – Это ты! А я слышу – будто кто-то скребется…

– Доброе утро. А Лида где?

– Спит, конечно, – с изумлением ответила Анна Михайловна. – А тебе чего?

– Мы же с ней договорились! – с отчаянием прошептала Валя. – Она вас не предупредила? Мы с ней рассвет договорились на Иволге встречать!

– Чего? – с еще большим изумлением спросила Лидина мама. – Чего встречать?

– Рассвет…

Анна Михайловна постояла несколько мгновений в тревожной задумчивости, а потом решительно заявила:

– Глупости все это. Иди-ка ты, Валюта, спать. Вон посмотри – ночь еще…

– Ну так правильно! – с отчаянием произнесла Валя. – Надо пораньше из дома выйти, чтобы первые лучи солнца не пропустить!

Упоминание о первых солнечных лучах еще больше не понравилось Анне Михайловне – она была женщиной здравой, без романтических иллюзий, и работа терапевтом в районной поликлинике тому способствовала.

– Нет, нет, нет, – твердо произнесла она. – Рассвет будете встречать с Лидкой после девяти, как позавтракаете.

И Анна Михайловна захлопнула дверь. «Что ж это такое? – растерянно подумала Валя, уныло шагая в сторону калитки. – Но мы же договорились…» Мысль о том, что Ваня уже ждет ее там, на берегу реки, а она тут топчется возле Лидиного дома, привела ее в совершенное расстройство. Она так хотела увидеть его!

Валя решительно развернулась и побежала к Лидиному окну. Вскарабкавшись на какое-то бревно, стукнула ногтями в стекло. Через пару мгновений показалась Лида. Волосы у нее тоже торчали в разные стороны – точно так же, как у Анны Михайловны, а глаза были круглые, не отражавшие ни единой мысли.

– Тебе чего? – без всякого выражения, скороговоркой произнесла Лида.

– Лаптий, мы должны идти! У тебя пять минут – ну, быстро, собирайся! – сердито прошипела Валя.

– Куда мы должны идти? – так же, скороговоркой, спросила сонная Лида.

– На Иволгу! Рассвет встречать!

– Ха-ха. Я не пойду.

И Лида свалилась назад, на кровать.

«Вот соня!» – возмутилась Валя и решила идти на Иволгу одна.

Темный, синевато-серый воздух стал еще чуть светлее, отчетливо прорисовались контуры окружающих домов. Дорога была пуста – ни единой живой души. Тишина – ни петушиного крика, ни отдаленного собачьего лая, ничего. Валя как будто попала в какую-то другую реальность, между сном и явью, она проскользнула в зазор между стрелками на часовом циферблате – и время остановилось, земной шар перестал крутиться.

Даже ветра не было, лишь белесые струйки тумана неподвижно висели над дорогой, и Валины ноги тонули в нем без звука…

У реки никого. «Да что же это! – с отчаянием возмутилась Валя. – Неужели только я не проспала?!» Она немного побродила вдоль берега, оглядываясь по сторонам, и чем дальше, тем невероятнее ей казалась вся эта история. В самом деле, как они могли решиться на такое странное, глупое предприятие – встречать рассвет? Да кому он нужен, рассвет, что в нем такого, чего не бывает во всех прочих частях суток?

Было холодно, над неподвижной Иволгой тоже стоял туман. «Ну вот, даже река не течет, – со странным удовлетворением подумала Валя. – Черт знает что такое творится! Нет, значит, есть все-таки в этом какой-то смысл… Ладно уж, посижу на берегу одна».

И она поняла, что не уйдет отсюда, пока не увидит солнце. Села на какую-то корягу и принялась прилежно таращиться на серый горизонт.

Но оно куда-то пропало.

Да, солнце не вставало. Время тянулось бесконечно долго, а его все не было! На Валю потихоньку начала наваливаться дрема. И тут она слышала шорох травы где-то позади себя.

Это пришел Иван. Пространство странно искажало звуки – трава шелестела близко, а Иван был далеко. Ноги его по щиколотку тонули в тумане.

– Ванечка! – обрадовалась Валя. – Миленький, хороший Ванечка!

Она не стеснялась называть его уменьшительно-ласкательным именем – это словно было частью некоей игры. Ведь даже Илья иногда к нему так обращался. Правда, с иронией.

– А где Илья? – спросила она.

– Проспал, наверное.

И Лидка тоже! Представляешь, я пришла к ней, бужу ее, а она не будится… – засмеялась Валя, вспомнив сонное лицо подруги. – Глаза у нее такие круглые, открытые – как будто смотрят, а на самом деле – я даже не сразу догадалась – она продолжает спать! Хоть ты пришел…

– Но я же обещал, – серьезно произнес Иван и сел рядом.

– Ванечка хороший, Ванечка всегда держит слово… – она радостно потерлась щекой о его плечо.

– Ты чего? – с удивлением, смущенно спросил он.

– Ничего. Так просто… Знаешь, как грустно тут было одной! Я думала – тоже мне, друзья, называется!

Светлые его волосы были взъерошены, глаза припухли ото сна, на смуглом бледном лице четко выделялись веснушки.

– Ой, у тебя на щеке отпечаток подушки! – опять засмеялась Валя. – Ванечка, ты ужасно смешной!

Он ничего не ответил, улыбнувшись уголками губ. Валя вдруг вспомнила о том, что загадала накануне – быть им всю жизнь вместе, если они вместе встретят этот рассвет. «Неужели правда все сбудется? Нет, я точно умру без него! Мама говорит, что никаких серьезных чувств быть в моем возрасте не может. И все почему-то тоже так говорят. Но бывают же исключения из правил!»

– Знаешь, мне такие мысли сейчас в голову лезли, пока шел сюда, – медленно заговорил Иван. – Чудные… Как будто я заснул в одном измерении, а проснулся в совершенно другом. Просто потому, что открыл глаза в определенный час, определенную минуту и даже, кажется, в определенную долю секунды – как будто наступило время икс…

– Да ну?! – поразилась Валя. – Не может быть! Я ведь тоже о чем-то таком думала… Честное слово!

– А вдруг правда? – серьезно произнес он. – И мы с тобой сейчас находимся в параллельном мире?

– Очень хорошо, – удовлетворенно сказала Валя. – Честно говоря, прошлая моя жизнь кажется мне довольно скучной.

– Зато здесь все по-другому. Здесь нет солнца.

– Нет солнца! И это я тоже предполагала… – переполошилась Валя. – Как же мы без него?

– А вот так… – развел он руками. – Ну ничего, привыкнем.

– У тебя тогда веснушки пропадут… – прошептала она.

– Что?

– Веснушки. Они от солнца появляются, – пояснила она. – Бр-р, ну и холод в этом измерении! Знала бы, свитер сюда захватила…

– Ну и что – веснушки? Кому они нужны!

– Мне, – вдруг сказала она. – Мне очень нравятся твои веснушки. Ванечка… И имя твое нравится.

Она сказала это и испугалась. «Господи, какая я глупая! Слышала бы меня сейчас Лидка… Она бы сказала, что девушки ни при каких обстоятельствах не должны признаваться парням в своих чувствах!»

Но Ивана Валины пылкие излияния почему-то совсем не удивили.

– Холодно, да? – тихо спросил он. – А ты ближе иди… вот так.

Он обнял ее, прижал к себе.

– Ты что? – прошептала она.

– А что? Неудобно?

– Нет, но…

– Так ты же сама только что жаловалась, что холодно! – с досадой воскликнул он и слегка отодвинулся.

– Нет-нет, не отпускай меня! – перепугалась она.

– Валя…

– Что?

– Хочешь, я тебе одну вещь скажу?

– Ну скажи, – заинтригованно пробормотала она.

– Я тебя люблю, – сказал он и посмотрел ей прямо в глаза.

Сердце у Вали сначала замерло, потом упало куда-то вниз, в район желудка. «Так не бывает… не может быть!» – билось в ее мозгу. А через секунду сердце подскочило куда-то к горлу и суматошно затрепыхалось там, не давая нормально дышать…

– Ванечка… – прошептала она.

– Я это еще тогда понял… помнишь, когда мы на озеро ездили, в самый первый раз… Ты мне сразу понравилась. Я сидел впереди и все время смотрел на тебя. И я себе сказал – я, наверное, люблю ее. А дальше я только все сильнее и сильнее в этом убеждался. Вчера загадал – скажу тебе об этом, если ты придешь.

– Вот… значит, не зря я сюда так торопилась! – с торжеством произнесла она, задыхаясь. – Я тебе тогда тоже скажу…

– Что, и ты?

– И я! Я тоже тебя люблю, – тихо-тихо прошептала она, словно кто-то чужой мог услышать их слова в этот сумеречный, предутренний час.

Глаза у него медленно закрылись, и он приблизил к ней лицо. Губы у него были ледяные, от щек веяло холодом, и кончик носа – ледяной. Она обхватила его руками – крепко-крепко! – и ответила на его поцелуй.