Текст книги "Детектив & Любовь"

– Недостроенный дом, точно! – я торжествующе улыбнулась и щелкнула пальцами, заодно остановив такси.

Смеловский, местная телезвезда, личность известная, но он отнюдь не олигарх. Новый дом в экологически чистом медвежьем углу нашего родного города Макс строит уже лет пять, но процесс еще не дошел даже до стадии внутренних отделочных работ. Коробку строители подняли, крышу поставили, коммуникации подтянули, но высокое звание дома строение пока не заслуживает. Уж я-то знаю, Макс возил меня взглянуть на родовое гнездо будущих поколений Смеловских в надежде, что я оценю его основательный подход к вопросу обеспечения потомков комфортабельной жилплощадью и наконец соглашусь принять участие в обеспечении Макса этими самыми потомками.

– Знаете, где Царское Поле? – спросила я таксиста.

Он молча кивнул.

– Отлично. Едем туда, а потом я покажу, какой дом мне нужен.

Мы прибыли на место аккурат тогда, когда радионяня станции «Этрусский шансон» эротичным голосом сообщила, что московское время – девятнадцать часов. Уже темнело. Безлюдное Царское Поле, усеянное похожими на курганы и гробницы кучами песка и грудами блоков, неприятно походило на Бородинское, но окна родового замка господина Смеловского слабо светились желтым.

– Вот пятьсот рублей, как договаривались, – сказала я таксисту, извлекая из кошелька купюры. – Если подождете полчаса, заплачу еще семьсот за поездку обратно в город.

Водитель снова молча кивнул. Я вылезла из машины и, оступаясь на невидимых во тьме кочках и рытвинах, пошла на огонек.

Временная входная дверь существовала в качестве прилагательного. Я толкнула ее – она с грохотом упала, сквозняком задуло свечку, и стало темным-темно. В кромешном мраке послышался мужественный мат, а затем ожесточенное чирканье спички, которая загорелась с третьей попытки. Пляшущий огонек высветил согбенную фигуру, в которой я нипочем не признала бы нашего знаменитого телеведущего, если бы театр теней не озвучивал его незабываемый бархатный голос. Трясущимися руками под прочувствованную ругань Макс запалил свечку и поднял ее повыше, напряженно щурясь в мою сторону.

– Привет, пропащая душа! – сказала я, выходя на свет.

– Привет, – уныло ответил он. – Водку будешь?

– «Баллантайну» ты тоже изменил? – ехидно спросила я, недвусмысленно обвиняя давнего поклонника в предательстве нашей чистой и светлой любви.

– Виски кончился, – угрюмо ответил Макс. – И стаканов тоже нет…

С этими словами сам он приложился к бутылке, а я пошарила глазами по столу и разглядела среди огрызков и объедков два низких, с толстым дном, стеклянных стакана для виски. Они были наполнены бесцветной жидкостью – явно не колодезной водицей – и накрыты подсохшими хлебными ломтями.

– Та-а-ак… – протянула я, обессиленно опускаясь на продавленный диван рядом со Смеловским. – Давай сюда свою водку!

Макс безропотно передал мне бутылку. Я вытерла горлышко рукавом, враз охрипшим голосом спросила:

– Как ее звали? Лола, да? – и, не дожидаясь ответа, пробормотала: – Господи, упокой души рабов твоих Виктора и Лолы!

– Аминь! – сказал Смеловский и тяжко вздохнул.

Я вернула ему бутылку, он хлебнул огненной водицы и покосился на меня:

– Ты не обижаешься?

– За что? За то, что ты закрутил роман с высокой фигуристой блондинкой, похожей на меня? – Я невесело хмыкнула. – Нет, я не обижаюсь. Наоборот, чувствую себя виноватой. Ведь если бы ты не выдумал себе идеальную женщину в моем лице, то не связался бы с Лолой, у которой при всех ее достоинствах был один большущий недостаток – ревнивый муж-бандит. Черт, Макс, разве ты не понимал, как опасно наставлять рога Казанскому?!

– Понимал, потому и старался держать все в тайне.

– Перестарался, – буркнула я.

Смеловский сосредоточенно побулькал водкой, а потом хмуро спросил:

– Ты одна такая умная? Или еще кто в курсе?

– Кажется, больше никто.

Мы еще немного помолчали, а потом Макс снова спросил:

– Как догадалась?

– Зеркало помогло, – призналась я. – Я вспомнила, как Витя Гасовский играл твое «отражение». Вы с ним были похожи!

– Одного роста, одинакового телосложения, оба светловолосые, голубоглазые и скуластые, – кивнул он. – А если загримировать, так и вовсе братья-близнецы.

– Только лицо в гриме серое и на маску похоже, – добавила я.

– Ну, это еще с перепою, – объяснил Смеловский. – Сама подумай, мы же накануне три бутылки виски вылакали! Причем большую часть Витек принял, он по части выпивки был большой любитель.

– Вы тут пили? – Я огляделась и удовлетворенно кивнула: – Конечно, тут, это заметно. И кирпич для бедной Маргариты Андреевны ты отсюда прихватил, правильно? А бабуля-то твоей фанаткой была!

– Слушай, ты извини меня за эту твою бабку! Я обязательно придумаю, как вернуть старушке ее деньги и веру в меня, любимого. Честное слово, мне совсем не в радость было ее обманывать!

– Понимаю, ты это не корысти ради, – хмыкнула я. – Тебе просто очень нужно было алиби на время дневного загула с Лолочкой Казанской – красавицей с чудовищным мужем. Ты понимал, что Адольф… то есть Альберт Семенович не будет церемониться с тем, кто сделает его рогоносцем. Я только не понимаю, зачем надо было устраивать это уличное шоу с раздачей кирпичей? Почему нельзя было просто уложить в студии загримированного Витьку и этим ограничиться?

– Потому что Казанскому на свидетельские показания моих коллег с телевидения было бы начхать! – вскинулся Макс. – Что ему эти «смишники»? Несерьезный народ, пыль под ногами. А вот милиция – совсем другое дело, это уже авторитетно. Если бы мое алиби проверили и удостоверили менты, это было бы надежное прикрытие.

– Но ты понимал, что милиция не станет выяснять, где ты был и чем занимался просто так. Милицейское любопытство кто-то должен был пробудить! Кто-то вроде Маргариты Андреевны! – Дальше мне все было ясно.

Ну, почти все.

– Если я правильно понимаю, суровый муж Казанский все-таки узнал об измене жены. Наверное, кто-то вас увидел, – предположила я. – Не знаю, сам он убил Лолочку или это его бандиты сделали, но не сомневаюсь, что и Виктор погиб не случайно.

– Я тоже не сомневаюсь, – пробормотал Макс и выразительно посмотрел на стаканы под хлебными крышечками.

– А как случилось, что убили не тебя, а Гасовского? Понятно, что перепутали, но почему? Если кто-то следил за тобой, когда ты был с Лолой, то тебя и должны были пристукнуть!

– Уж так прямо и должны! – Смеловский поежился. – Накаркаешь еще… Знаешь, где Витька эта чертова машина снесла? На проспекте напротив моего дома. Он из нашего подъезда вышел и побежал через дорогу, тут-то его и сбили.

– Так он вчера к тебе приходил, – поняла я. – А зачем?

– Зачем, зачем… Пиджак мой немецкий отдал! Еще вопросы есть?

– Еще вопросов нет.

Мы замолчали и в соответствующей случаю гробовой тишине допили оставшуюся водку.

– Все, – со стуком поставив пустую бутылку на стол и посмотрев на часы, решительно сказала я. – Скажи спасибо Гасовскому, царство ему небесное, от страшной мести Казанского он тебя спас. И от обвинения в мошенническом обмане старушки уберег: сто процентов, теперь все твои грехи повесят на бедного Витьку, благо, ему уже все равно. Хватит тут сидеть, поехали домой. Тебя мама ждет, а меня такси.

Я встала и потянула Макса. Он поднялся, но только для того, чтобы повиснуть у меня на шее и озвучить пламенную речь:

– Инка, ты вообще понимаешь, что случилось? Сволочь Казанский убил Лолу и Витьку, и я это знаю, но ничего не могу сделать! Я, конечно, могу пойти в милицию, но это же будет бессмысленное самоубийство! А так хочется наказать негодяя и отомстить за ребят!

– Ты можешь пойти со своим рассказом в милицию, но я сомневаюсь, что тебя там вообще станут слушать, – сказала я. – Альберт Казанский – не последний человек в нашем городе. А после выборов, возможно, он будет и вовсе первым!

– Что ты сказала? – Смеловский отцепился от моей шеи и закачался, как кобра на хвосте. – Инка, ты гений!

– Я это слышала много раз, – согласилась я, ожидая продолжения.

Макс достал из кармана мобильник, с третьего раза набрал нужный номер и приклеил трубку к уху.

– Кому звоним? – спросила я, немного беспокоясь.

– Тому, кто с моей неоценимой профессиональной помощью совершенно точно станет в нашем городе человеком номер один! – деловитой скороговоркой ответил Макс. – Алло, Василий Витальевич? Это Смеловский с телевидения. Я подумал и решил принять ваше предложение. Я согласен вас пиарить.

– Отлично! – довольно зарокотал в трубке густой бас. – Я очень рад, Максим! Вместе с вами мы победим!

– Давайте встретимся завтра и обсудим новую стратегию предвыборной кампании. Всего доброго! – сказал Макс.

Он выключил телефон, коварно улыбнулся и подмигнул мне припухшим от пьянства глазом:

– Ты поняла?

– Поняла, – я тоже хищно усмехнулась. – Ты сделаешь Голикова мэром…

– А он сделает Казанского трупом!

Макс подставил мне ладонь, мы звонко ударили по рукам и пошли к такси, которое уже призывало пассажиров нетерпеливыми гудками.

Татьяна Устинова
Новые золушки

Вот молодой корреспондент. Он приехал ко мне домой – семь верст до небес, и все лесом. Он нервничает – обратно ехать опять семь верст до небес, и все в пробках. Он спешит – материал горит, дым валит. Он начинает с золушек – с чего еще ему начинать, он точно знает, кто это такие, и он решительно не знает, кто я.

– Татьяна, – говорит он и облизывает сухие от взвинченности и спешки губы. – Вот вы все время пишете про золушек! Почему вы все время пишете о золушках?!

…Не знаю, что ответить, и тоже начинаю нервничать и потеть. Признаться, что не пишу я ни о каких золушках?..

Итак, есть схема. Всеобщим достоянием на века ее сделал Шарль Перро, хотя и до него она вполне себе прекрасно существовала, например в балладах о храбрых рыцарях и несчастных красавицах. Вот она – несчастное создание в силу ряда причин. Она должна быть бедной, обиженной, падчерицей, нищенкой, в общем, котенок-сирота. Вот он – благородный, храбрый, на коне, в плаще, с гитарой и шпагой, в сапогах-скороходах, на ковре-самолете. В общем, победительный мужчина. Они встречаются – на балу, на охоте, на болоте. Они влюбляются друг в друга. Окружающие строят им козни и пытаются помешать их любви осуществиться. Летают нетопыри. После некоторых испытаний влюбленные соединяются. Золушка становится принцессой. Играет оркестр.

Ничего не забыла? Все детали на месте?..

Ну да, вроде все на месте.

Что же, черт возьми, в этой схеме такого, что не дает нам, читателям и писателям, покоя уже некоторое количество столетий?! Что так берет за душу? Награда нашла героя? Золушка после страданий получила дворец, кучера с каретой и целый шкаф с платьями вместо одного предательского платья, которое растаяло в полночь заодно с кучером и каретой?.. Добро восторжествовало, зло наказано, то есть мачеха и сестры не получили штампа в паспорте «ж. п-ца» – жена принца?.. Утверждены некие стандарты красоты, что ли?.. Ножка должна быть маленькой-маленькой, а душа огромной-огромной?

Что?.. Что?!

Почему любая – подчеркиваю, любая! – история о счастливой любви без надрыва, психопатии и попыток суицида непременно называется «историей Золушки»?! Мало ли историй и схем, где награда находит героя, а все ж именно Золушка застит нам глаза. Именно она – устойчивый и понятный образ, скажешь Золушка, и ничего не нужно ни добавлять, ни объяснять. Сразу ясно – хорошая девушка пропадала ни за грош, но появился принц, все оценил и понял, спас, теперь она больше не пропадает, а, напротив, процветает во дворце с конем и кучером.

Так что в основе восторга-то? Что хорошая или что во дворце? Тут стоит задуматься, и бедному корреспонденту никуда не деться – придется ждать, покуда я задумаюсь.

Мне кажется, что хороша во всей этой истории именно… окончательность награды. Это уж такая награда, после которой никак нельзя сказать «но». К примеру, они были счастливы, но бедствовали до конца дней. Они были благополучны до конца дней, но счастья не было. Они любили друг друга, но вскоре разлюбили. Они мечтали соединиться в счастии любви, но им помешали. Так вот, ничего этого нету, нету «но»!.. Очень утешительно, когда награда полная и окончательная – и выигрыш миллиона по трамвайному билету, и любовь до гроба, и кучер с конем. Очень утешительно, когда можно не бояться, что все развалится, рассыплется, пойдет прахом, например, потому что денег нету, или принц подлец, или негодяи напакостят. Не рассыплется и не развалится, потому что любовь стоит на бетонном постаменте материального благополучия, а негодяи повержены еще до прихода счастья. Счастье в полной безопасности, девочки. Не волнуйтесь.

То есть получается, что важны оба пункта: Золушка «хорошая», и за то, что она «хорошая», ей достается любовь не свинопаса, а принца. Может, свинопаса любить тоже интересно, кто его знает. Но после всех хлопот с чугунками, там, с корчагами, с работой по ночам, с преодолением оскорбительных нападок родственников, с их вечным недовольством, после дикой усталости, когда не хочется ничего, только спать, после этого вечного дурацкого грязного передника и пыточных деревянных башмаков, которые месят непролазную грязь скотного двора, как-то совсем не хочется свинопаса. И не хочется разбирать, хорошо с ним было бы или плохо. Как-то не до этого. Как-то хочется отдыхать во дворце в красивом платье. И дворец сбывается тоже!..

Думаю, нас как раз и привлекает получение всего и сразу. Для постиндустриального общества, видимо, вусмерть уставшего от создания материальных ценностей, работы на производстве, борьбы за существование – чугунки ворочать – это вам не на лютне играть! – очень привлекательна идея отдыха. От всего. Тяжелое и грязное прошлое прочно забыто, его не было. Будущее надежно устроено и стоит на бетонном постаменте. В настоящем сытно, богато, красивая любовь присутствует. Можно отдыхать.

Поэтому и фильмов так много снято про золушек – или отдыхающим кажется, что про золушек. И книг много написано, опять же отдыхающие достраивают истории, изложенные в книгах, до золушкиных, чтоб уж ни о чем не беспокоиться, а продолжать отдыхать.

Что в этом плохого? Ничего! Все прекрасно!..

Но тут опять бы притормозить и еще немного подумать.

…Вот эта мечта, чтоб все и сразу, так ли уж безобидна и мила? Ну мечта мечтой, а насколько хороша жизненная схема, которая приводит нас в умиление? Ведь если уж ею руководствоваться всерьез, она может завести вовсе не туда, и мне кажется, что уже завела многих. С Золушкой-то все более или менее понятно, она заплатила за любовь и материальное благополучие мытарствами предыдущей, допринцевой и додворцовой жизни. А здесь, по эту сторону телевизионных приемников, планшетов и прочих инстаграмов как все происходит? Какая цена должна быть заплачена за Золушкино счастье? Какие мытарства должны пойти в зачет, а какие пойти в зачет не могут решительно?

Вот тут всякие сложности возникают. Разные нюансы вмешиваются. Сомнения одолевают.

Весь мир знает, как нелегко жилось принцессе Диане. Ох ты господи. Также мы охвачены некоторыми трудностями жизни принцессы Грейс Келли. Страшные дела творились, страшные. Интриги всякие. Папарацци. Наветы и клевета. Воспоминания бывших охранников, сокольничих, постельничих, янычар. Все довольно гадкие. Бракоразводные процессы. Бедные дети, бедные родители. Бедные принцессы.

Нам до них есть дело. Им нет никакого дела до нас. Они герои мифов, мы эти мифы творим на свое усмотрение, а потом сами потребляем и удивляемся, что приготовлены они как-то скверно, после них как-то жить грустно. Вон у Золушки все было по-другому! Где тут мой фильм «Красотка», поставлю-ка, посмотрю еще разок!.. Почему в жизни золушкина схема то и дело дает сбой? Почему в худшем случае Золушка умирает, в лучшем – разводится, у нее остаются алименты, кучер и карета, вырисовывается скандальный роман со скандальным футболистом или стриптизером, и готово дело, сказка полностью погибла? Чего не хватает в рецепте магистра Перро? Почему ртуть превращается в золото только лишь на бумаге, в планшете и прочем инстаграме? Какого именно волшебного ингредиента не хватает золушкиным историям в жизни?..

Я вам скажу какого, и вы будете смеяться, как дети!..

Ингредиент называется любовь, и его не хватает.

Видите ли, в чем дело, в сказке этот ингредиент подразумевается и входит в базовую систему координат, как и железобетонное материальное благополучие. О нем не особенно много и говорится. Принц полюбил Золушку, Золушка полюбила принца. Все остальное именно из этого и проросло – крыса превратилась в кучера, тыква в карету, обноски и передник в бальное платье. Не наоборот! Целью жизни не были ни палаты царские, ни выезд, ни горностаи, ни карьера первой статс-дамы. Собственно, у Золушкиной жизни не было вообще никакой цели, покуда не явился принц, и вместе с ним явилась цель – счастье вдвоем. В реальности все немного иначе. В реальности любовь никак невозможно установить на железобетонный постамент, зацементировать и любоваться. В жизни она, бывает, и умирает или вообще не является, или ею прикидываются другие, гораздо более простые и плоские чувства. А без нее нету истории Золушки! Есть история принцессы Дианы – очень несчастной, очень. Или история еще какой-нибудь страдалицы – работала она себе в огороде, потом поняла, что больше не хочет и не может пропадать, и стала предпринимать адские усилия, чтоб из огорода как-то выбраться. В ряде случаев эти усилия не пропадают даром, страдалица из огорода постепенно и не слишком быстро перемещается в бальную залу, а там случайно болтается какой-нибудь принц, или сэр, или пэр. На этом этапе совершенно не важно, плох он или хорош, может, он наркоман, или тупица, или бабник, волочится за каждой юбкой. Он – последний мазок в картине. Бывшая огородница подцепляет его на крючок и некоторое время чувствует себя окончательной принцессой, вот же и штамп в паспорте «ж. п-ца». А дальше все. Дальше начинаются страдания, метания, разводы и романы с футболистами, бедные дети, бедные родители.

Как правило, у золушек и принцев из действительности, а не из сказки, отсутствует самое главное – общий путь. Не в смысле совместного строительства материального благополучия, а в смысле сходного детства, одинаковых учителей грамматики и французского языка, похожих канонов воспитания, железного понимания, что такое хорошо и что такое плохо, и т. д. Любовь, даже если она и заходит к ним на минутку, быстро не выдерживает и ретируется. Вместе с ней ретируется и надежда на сказку.

И вот тут – опля, какой кульбит! – становится ясно, почему каждая история о счастливой любви представляется нам, читателям и зрителям, историей Золушки. Именно потому, что история о ЛЮБВИ. Какое-никакое материальное благополучие под горячую руку принимается нами за «приваловские миллионы», и мы любуемся любовью, достраивая картины катаний на яхте, дарения островов и бриллиантов «Шах» на рождение малютки, швейцарские шале и часы на День святого Валентина (Петра и Февронии), горностаевые мантии и трехметровую ель на Новый год.

Ничего этого может не быть в действительности. Есть только ЛЮБОВЬ, а все остальное мы придумываем, и нам этого достаточно для счастья.

Может, поэтому сейчас мир с таким удовольствием наблюдает за Уильямом и Кэтрин, считает их детей, мусолит их фотографии, прикидывает, как они там живут на его офицерскую зарплату, – все надеются, может, хоть эта история про любовь?! Может, у них хватит сил, терпения, чувства юмора эту самую любовь не губить и топтать, а растить и оберегать, и она не погибнет?.. Может, не бедные дети, бедные родители, а счастливые дети и родители?! Ну, пожалуйста, ребята! Ну хоть на этот раз!!!

Дворцы, «Роллс-Ройсы», изумрудные лужайки, берилловые диадемы, собачки корги, Вестминстерские аббатства – чудные, прелестные декорации к истории о любви. Смотреть на них без этой истории скучно, мы время от времени видим их в «Новостях», ну и что?! Нам-то они интересны именно и исключительно потому, что из «Роллс-Ройса» молодой отец вытаскивает корзину с младенцем, пятисотлетние газоны попираются кедами бутуза, а берилловая диадема украшает голову сияющей от счастья молодой матери и жены! И даже если – ну предположим – назавтра диадемы и аббатства провалятся в тартарары, эти двое прекрасно справятся. У них же останется его офицерская зарплата, он, в конце концов, вертолетчик, а не просто какой-то там прощелыга-принц! И что тут такого?! Ничего! Ведь ЛЮБОВЬ-то останется. Дай бог.

Вот, дорогой мой корреспондент. Об этом я и пишу. Я пишу истории о любви, которая сама по себе и есть окончательная награда, если она не больная, не бешеная, не выматывающая душу. Иногда я придумываю к ней красивые декорации – дома, машины, лужайки, а иногда и декораций никаких не придумываю, полным-полно историй, где герои живут в панельных домах и работают, скажем, в больнице!.. Это вам так сгоряча кажется, что все они про золушек. Ничего подобного.

Они все про людей, которым повезло встретить любовь и не убить, не пропустить, а остаться с ней рядом и стараться и дальше, чтобы она никуда не делась. Вот и ответ на ваш вопрос!..

Гораздо лучше меня его сформулировал писатель Дмитрий Быков, которого очень трудно заподозрить в том, что он любитель историй про золушек. «На самом деле все мы золушки, – сказал он мне как-то в разговоре, – и мужики и бабы. Все мы что-то трудимся, устаем, в себя не верим, чугунки ворочаем. До той самой поры, пока в одних-единственных глазах не увидим восторг и подтверждение: да, я самый лучший, самый умный, самый талантливый и нужный! Хоть в опорках, хоть в трусах, хоть в лохмотьях, какая разница! И в этот момент мы ррраз, и превращаемся из золушек в принцев и принцесс!»

Мы с Димкой давно превратились. Чего и вам желаем.