Текст книги "Ягодка, или Пилюли от бабьей дури"

Глава V

Неделями двумя позже Лера ходила из конца в конец своей просторной гостиной и читала лекцию Светлане. Так уж у них было заведено с незапамятных времен (тех самых, когда в пионеры шли с неохотой), что Лера в их паре всегда лучше Светланы знала, как устроен этот мир и что, собственно, нужно делать. Конечно, и на солнце бывают пятна, и однажды именно Света решила за Леру, что той делать. Однако это было очень давно и неправда. Или, скорее, это было недоразумением. Случайной погрешностью на десятом знаке после запятой. И посему это можно в расчет не брать. В остальных же случаях было понятно, на чьей стороне опыт и здравый смысл.

– Деточка моя, я знаю о кризисе среднего возраста все, – сказала Лера, махнув в воздухе наполовину пустым бокалом. – Мужчины могут становиться совершенно невыносимыми в этот момент, так что тут надо сразу составить план и четко следовать ему, иначе можно реально доиграться. Поверь мне, даже если он потом десять раз пожалеет, в момент, когда перед ним засверкает во всей своей красе молоденькая секретарша, он не остановится ни на секунду.

– Так что же, закрыть на все глаза?

– Если ты не готова с ним разводиться – да, – кивнула Лера, подливая в их бокалы дорогого красного вина.

– Но… подожди, я вообще не уверена, что он мне изменяет. Он просто грубит, стал каким-то другим. И потом, все не совсем так, как…

– Вот именно. Все совсем не так. Это – начало конца.

– Да? – Светлана удивилась и пожала плечами. Лера же уверенно кивнула.

– Слушай, ты же знаешь, я тебе желаю только добра. Поверь мне, это у него пройдет. И довольно быстро. А потом он будет испытывать болезненное чувство вины, бегать вокруг тебя, виляя хвостом, и дарить подарки. Давно тебе муж дарил подарки?

– На Восьмое марта, – растерянно припомнила Света.

– Поскольку сейчас февраль, получается, что практически год назад, да? А что же с Новым годом-то случилось?

– Так как-то руки не дошли. Я сама все подарки покупаю. Слушай, Лер, вино-то какое вкусное! – аккуратно перевела тему Светлана. – А помнишь, какую мы бурду в общаге пили?

– Подожди-подожди. – Лера подняла вверх указательный палец и улыбнулась. – Арбатское полусладкое?

– Жуть! – поморщилась Светлана. – А это прямо какое-то такое мягкое, терпкое. Вкус этот… богатый.

– Это мне Герка из Франции привез.

– Все-таки он у тебя молодец. Хороший мужик.

– Знаешь, сколько я этого хорошего мужика подсекала? Жена его, дай бог ей здоровья, ушла от него подумать к маме, только благодаря этому… – засмеялась Лера. От резких движений французское вино пролилось на пол.

– Он был женат? – удивилась Света. Она этого не знала.

– А… – махнула рукой Лера. – Надо было думать раньше.

– А дети есть?

– Дети есть, – Лера кивнула и погрустнела. Она, кажется, уже немного перебрала, хотя они вроде только по бокалу-то и выпили. Возможно, что она начала еще до прихода Светланы. Или так упало на голодный желудок. Лера практически никогда ничего не ела, только курила и пила. Кофе – чашек по шесть в день, сигарет – дорогих, тонких, привезенных специально для нее откуда-то чуть ли не из Китая, – по пачке. А есть она не любила и боялась. Так что конфеты из швейцарского шоколада и настоящий хамон – все эти чудеса высокой кулинарии достались Светке.

– Слушай, а это из чего? – заинтересовалась она, откусив кусочек невероятно упругого мяса со своеобразным вкусом.

– О, это из особых испанских свиней, которые питаются исключительно желудями пробкового дуба.

– А сколько же это стоит? – не удержалась Лера.

– Пять с половиной тысяч за кило, – с готовностью поделилась Лера.

Хоть она и выросла в приличной семье (папа – известный на всю Тверь хирург, мама, соответственно, его жена), а как-то по ходу жизни утратила частично свое прекрасное воспитание. Она была как раз из тех, кто с удовольствием оставит ценник на подарке, чтобы все знали, как и на чем она не экономит. И на любые такие вопросы была готова ответить в любой момент.

– Пять тысяч? – ахнула Света.

– Пять с половиной, – уточнила Лера, довольно улыбаясь.

– Даже я не стою пять с половиной штук за кило! – вымолвила Света и посмотрела на хамон другими, если можно так выразиться, глазами. С уважением, что ли. – Все, теперь я не смогу съесть больше ни кусочка.

– Кушай-кушай, что ты. А впрочем, сейчас пойдем париться, а перед этим делом наедаться все равно нельзя. Потом дотрескаешь.

– Я вот не понимаю, как вам разрешили сделать парную в жилом доме?

– Еще бы кто кого спрашивал, – фыркнула Лера возмущенно.

Когда она звала Свету в баню, та сначала подумала, что они поедут куда-нибудь. В какие-нибудь Сандуны или еще какой банный комплекс. Она даже подумывала отказаться, потому что раздеваться в публичном месте… фу, неудобно. Света с некоторых пор стеснялась своего тела, не любила смотреть на него в зеркало, а от мысли, что его увидят совершенно посторонние люди, вообще приходила в негодование. Отметки возраста, к которым она оставалась глуха в течение долгого времени, вдруг в какой-то момент так резко и необратимо проявили себя, что не замечать их теперь было очень сложно.

Однажды, стоя дома перед зеркалом, примеряя новое, только что купленное по случаю платье, Светлана вдруг обнаружила, что не узнает себя. В зеркале напротив нее стояла невысокая грузная женщина, втиснутая в бежевое трикотажное платье, которое, надо признать, совершенно ей не шло, требовало фигуры более летящей, прямой, стройной, высокой. Она смотрела на эту женщину или даже, скорее, гражданку, как ее называли в очередях, и не понимала, кто это перед ней. С проседью в волосах (откуда она-то взялась у нее), с несколько обвисшей, выкормившей двоих детей грудью, с толстыми коленями, в полуботинках на низком удобном каблуке, с сильными мышцами рук и широкими шершавыми ладонями – незнакомке можно было дать лет сто, наверное, или, по крайней мере, пятьдесят.

Светлане еще не исполнилось и сорока, а если быть точной, было ей тридцать восемь лет, и она была совсем еще не старой. К примеру, всякие голливудские звезды, Николь Кидман или Деми Мур, были куда старше ее, однако считались самыми что ни на есть секс-символами. И при одном взгляде на них можно было понять – почему.

Светлана же смотрела на себя с таким ужасом, как будто увидела в зеркале не свое усталое, до последней морщинки знакомое лицо, на которое привыкла натыкаться в любых отражающих поверхностях, а ядовитую змею. Вдруг впервые она с ледяной ясностью поняла, что и она – смертна и что жизнь утекает между пальцев. И что-то уже утекло безвозвратно, потому что той девочки, которая с легкостью бегала по этажам, всем улыбалась и нравилась себе в зеркале, – ее больше нет. И не будет. Она еще чувствовала себя этой девочкой, но уже не видела ее. А ту поношенную даму, которая теперь смотрела на нее испуганным взглядом, – она не знала и, что еще более важно, не хотела знать. И весь последний год Светлана старалась обходить стороной все места с зеркалами, как вампир, стремясь выходить из своей берлоги только туда, где зеркал не было вовсе. И уж точно Светлана не хотела бы раздеваться на публике. Единственная баня, в которой она могла чувствовать себя более-менее неплохо, – ее собственная баня на даче, но зимой она туда почти никогда не выбиралась. Так что идея идти куда-то, да еще с Лерой, совсем не радовала. Однако выяснилось, что не все так страшно, как кажется. Лера сделала баню прямо у себя в квартире.

– Это, знаешь, не так и дорого, – Лера щебетала, доставая из огромного шкафа-купе большие пушистые махровые полотенца. Конечно, в ее понимании «не так и дорого» означало суммы, которые Света не смогла бы даже и вообразить.

– Но ведь это… вообще запрещено. Баня в многоквартирном доме…

– О, глупости. Сейчас за любое согласование можно заплатить. Наша коррупция – страшно удобная штука, не дай бог ее кто-то действительно победит. Можно все, что хочешь, делать. И даже задним числом оформить, что парная вообще изначально планировалась тут. Дом-то новый. Вопрос цены.

– Как красиво! – восхитилась Светлана, когда они зашли в облицованное кафелем помещение, предназначенное, по-видимому, для отдыха. В левом углу за стеклянными раздвижными шторами спряталась душевая кабина, сверху которой располагалось деревянное ведерко с цепочкой – окатываться холодной водой после парной.

– Тут три дизайнера работали, – пояснила Лера. – Хотя в конечном итоге все пришлось придумывать самой. Ну хоть они чертежи сделали. Такие деньги, а толку – ноль.

– Так надо было их уволить!

– Надо было, – задумчиво протянула Лера. – Да уж поздно. Мне так хотелось, чтобы все закончилось. Нет, ругаться с рабочими – это не мое. Не представляешь, какие они тупые. Вот тут, к примеру, видишь орнамент?

– Классный, очень красивый, – кивнула Света, глядя на тонкие замысловатые узоры, идущие по плитке.

– Привезли два типа орнамента. По двадцать сантиметров и по двадцать пять. Чтобы везде было «идеаль». У меня – два типа плитки и два типа орнамента соответственно.

– Слушай, ты только от меня многого не требуй. Я в этом не разбираюсь. У меня даже кухней всей муж занимался, – вздохнула Света.

– Да? – удивилась Лера. – Вы сделали ремонт?

– Типа того.

– Надо будет заехать посмотреть. Так вот, ты дослушай. Прихожу я как-то и вижу, как этот так называемый мастер пилит мой орнамент. Я его спрашиваю – зачем, мол, добрый человек, ты это делаешь. И что вообще творишь, свинья. А он мне – так у вас же плитка на двадцать, а эта – двадцать пять. Я ему показываю орнамент из другой пачки. Он только в лысине почесал и что-то пробубнил. Как с такими работать? Половину орнамента пришлось заказывать заново.

– Зато получилось очень здорово. У тебя всегда был вкус, – подтвердила Света, получив в руки пушистую стопку полотенец. – А где переодеться?

– Так прямо тут.

– Но…

– Ты чего, стесняешься, что ли? Меня? Да я тебя вдоль и поперек знаю. Помнишь, как мы жили, когда горячей воды все лето не было? – рассмеялась Лерка. – И мы друг друга из чайников поливали?

– Да уж, это не самое приятное воспоминание, – поежилась Света, стаскивая с себя водолазку.

– А мне в последнее время все почему-то видится в розовом свете. Какие мы с тобой были молоденькие, глупые. Боялись зачет не сдать!

– Это только я боялась. А ты никогда и ничего не боялась, – усмехнулась Светлана, заматываясь в бесконечное полотенце. В комнате было очень тепло, жар от сауны пробивался из-под стеклянной двери парной, наполняя теплом и ароматом пряного дерева предбанник.

– Это не так, – нахмурилась Лера. – Я просто была дурная, ты знаешь. Мне стоило бы больше бояться. Причем самой же себя. Да уж. Вина налить?

– А я себя просто ненавижу, – зачем-то высказалась Света вскользь, между делом, и отправилась в парную. Пока они с Лерой трепались, температура в кристально чистой, новенькой сауне дошла до сотни градусов, лавки стали обжигающе горячими, не помогали даже специальные сидушки. Света села на нижнюю полку, поджала под себя ноги и вдохнула обжигающе горячий ароматный воздух.

– Хорошо? – улыбнулась Лера, глядя на краснеющее лицо подруги.

– Очень. Счастливая ты, Лер.

– Что за глупости. Что вообще за глупости ты стала говорить. Что это ты себя ненавидишь? Ты же просто чудо, Свет. Тебя надо на руках носить, а ты – ненавижу.

– Лер, я не знаю, что со мной, – вздохнула Света. – Вот ты говоришь – кризис. Изменяет – не изменяет. И что надо перетерпеть. А я ведь тебя даже не слышу. Я вообще не понимаю, о чем ты. Потому что если у кого и есть этот самый кризис, то он не у него – у меня! Только я не уверена, что это кризис. Может, я чем-то больна. Что-то со щитовидкой или с поджелудочной. Мне ничего не хочется, Лер. Только вот лечь тут, на полке, и уснуть. Я все время чувствую себя усталой. И старой, и страшной, и толстой. И плевать мне, если честно, изменяет мне Костик или нет. Даже ни на секунду не интересно. И, кстати, все-таки сомневаюсь, что он изменяет.

– Почему ты так уверена? – хмыкнула Лера, растирая тонкие плечи медом.

– Да я ни в чем не уверена. Просто… никак он не изменился. То есть внешне, конечно, он уже не такой красивый. Потолстел немного…

– Ну, это только ты с твоими заниженными требованиями могла считать, что Костик – красивый. Я всегда удивлялась, как ты могла на него запасть. Ну, прописка – это я понимаю. Хотя были варианты и получше. Хоть бы даже и Мишка. И то красивее. А твой Костик и тогда, в молодости, был, как бы сказать, чтобы не обидеть…

– Уютным. Ты уже сто раз говорила. Не знаю, Лер. Может, я просто его себе придумала. Но мне он всегда нравился. Я смотрела на него и думала – какой же он… Именно такой, как я и хотела. Красивый, да. Не перечит мне, я имею же право думать, как хочу. Да, он не Брэд Питт. Кстати, Брэд Питт мне никогда и не нравился. Уф, все. Не могу – жарко.

– Ага, пробрало. Слабая ты стала, Светка, – рассмеялась Лера, глядя, как Света, шатаясь, выкатывается в предбанник. Она прошла следом, протянула ей термос с горячим мятным чаем, который уже стоял тут, когда они заходили.

– Вкуснота! Рецептик дашь? Что-то ты тут смешивала.

– Это не я. Это Люська делала, – пожала плечами Лера.

Да, конечно, подумала, Светлана. Лера ничего такого своими руками делать не станет, раз уж есть прислуга.

– Так вот, Лер. Он за последние десять лет никак не менялся. Нету у него никакого кризиса. Может, еще будет. Ему сейчас сорок два. В каком возрасте у них этот кризис?

– У всех по-разному.

– Или он у него уже прошел? Не знаю. По мне – он прекрасно себя чувствует. Бурчит как обычно. Ходит на работу. С Мишкой твоим… в смысле, ну… – тут Света растерялась.

– Ладно-ладно. Я уже поняла, что для вас Мишка всегда будет моим. За кого бы я замуж ни вышла.

– Они летом хотят в поход идти в Карелию. На катамаране, на пару недель. Меня зовут, а я только и жду, чтобы поехать на дачу – одна. Хочу попробовать посадить цветную капусту. У соседей такая в прошлом году выросла – загляденье. Так что все у Костика нормально. Он бодр и весел. Кушает хорошо. На Кирюшку только стал орать, но тот, знаешь, и сам виноват. Постоянно отца провоцирует. То ему не так, это не эдак. Вот и ругаются, как два петуха.

– А с сексом у вас как? – вдруг приперла Свету к стенке подруга.

– С чем с чем? – попыталась отшутиться та. – Этого у нас в стране нет.

– С самой перестройки появился опять. Так что?

– Да вроде все в порядке. У него.

– А у тебя? – пристально посмотрела Лера.

Света пожала плечами и вздохнула.

– Я же тебе сказала, я ничего не хочу. В этом-то и проблема. Я ложусь спать и хочу только спать. Он храпит – меня это бесит. Я от любого шороха просыпаюсь. Какой, на фиг, секс. Работы много. ЕГЭ скоро у Кирилла. Да-да! Не смотри на меня так. Я и сама понимаю, что стала на бабку старую похожа. Вот и скажи мне, что делать.

– Худеть тебе надо, подруга, – неожиданно ответила Лера. – И собой заниматься. Распустилась ты. У тебя, наверное, холестерин зашкаливает.

– Ой, только вот не надо. У меня силы воли нет никакой. Мне лень даже чаю себе порой заварить, а ты говоришь – худеть. Может, пойти в поликлинику, пройти диспансеризацию?

– Чтобы у тебя сразу десять диагнозов нашли? Нет уж, это надо прекращать. Поверь мне, лучше оздоровляться, чем лечиться. Тебе просто надо привести себя в порядок.

– Как? – замотала головой Света. Но, как и всегда, если уж Лера решила что-то, сопротивляться ей было бессмысленно. Лера моментально приступила к разработке Большого плана. Тактика и стратегия, мотивация и прочие новомодные штучки – все это пошло в ход. Был расписан весь следующий месяц. Что есть, от чего отказаться. Массажи (на какие шиши только – неясно), маски для лица, эпиляция для тела, увлажняющие крема. Пенные ванны.

– Будешь делать? – строго вопрошала подруга.

– Хорошо-хорошо, – не стала перечить Светлана. Буйный поток энтузиазма – это именно то, что всегда отличало Леру от всех остальных. По ее собственным словам, у нее вечно было «в жопе шило», и Свете это всегда импонировало. Как две совершенные противоположности, они моментально притянулись друг к другу и уже никогда не смогли избавиться от этой необъяснимой связи, которую не разрушали ни годы, ни расстояния, ни разные социальные статусы, ни хамон и прочие атрибуты Лериной красивой жизни.

– А еще – у тебя должно быть мотивировочное платье.

– Что? – удивилась Света. – Какое платье?

– Мотивировочное. Которое бы висело и одним своим видом стимулировало тебя к победам над собой.

– Может, лучше повесить мотивировочный кнут?

– А ты предпочла бы мотивировочный пряник, да? Тебе нельзя пряники. И вообще никакую выпечку.

– Ты хочешь сказать, что мне придется отказаться от всего, что мне близко в этой жизни? – с преувеличенно шутливым ужасом вытаращилась Светлана. – И ты думаешь, в этом случае платье может мне хоть чем-то помочь? Тогда уж лучше веревка с мылом.

– Так, без суицидальных мыслей, пожалуйста. Нужно же что-то делать с твоим кризисом. Почему бы не начать с платья?

– Хорошо. У меня есть одно, бежевое. Я его почти не носила, оно меня так полнит в талии…

– Что ж ты за глупая такая? Разве твои платья с вьетнамского рынка могут хоть на что-то мотивировать? Разве что на то, чтобы съесть с горя еще печенюшку.

– Тогда что ж…

– Я дам тебе свое.

– Твое? Нет, это невозможно! – расхохоталась Света. – Могу представить, как твое платье рвется прямо на мне и разлетается на мелкие кусочки. Я в него просто никогда не влезу.

– Ну, раньше же влезала, – хмыкнула Лера. – Помнишь, зеленое? Ты в нем Костику сообщила душераздирающую новость, что он станет отцом. Еще неизвестно, женился бы он на тебе, сообщи ты ему об этом в другом платье.

– Так это когда было! И потом, это платье было тебе велико.

– Ты лучше посмотри, что я тебе предлагаю! – всплеснула руками Лера. – Пошли.

– Зверюга! Дай хоть одеться! – жалобно пищала Света, но пришлось прямо так, в полотенцах и босиком, спускаться на первый этаж Лериного двухуровневого рая – в ее спальню.

– Так, где же оно, где же… Я как раз думала, что с ним делать.

– А что, если сейчас Гера придет? А мы тут, в спальне. Голые. Что он скажет?

– Что сбылась его самая большая сексуальная фантазия на лесбийскую тему.

– Ну нет, это без меня. Пока я не похудела, мне нельзя в сексуальную фантазию. Я ее только испорчу.

– Вот! – подняла указательный палец Лера. – В этом все и дело, ты сама себя не любишь. А как же ты хочешь, чтобы кто-то еще тебя любил?

– А я и не хочу. Я же тебе говорю, я вообще ничего не хочу, кроме того, чтобы меня оставили в покое.

– Покой нам только снится. Вот. Вот оно. Что скажешь? – спросила Лера, с удовлетворением глядя, как перекашивается от изумления лицо Светланы.

Платье, которое с таким трудом достала откуда-то из недр своего гардероба Лера, было по-настоящему уникальным. По сути своей это было то самое маленькое черное платье, которое должно быть в гардеробе каждой женщины. Но оно не было совсем черным, в нем смешивались все оттенки черного, серебряного, серого, дымчатого… Платье загадочно поблескивало ручной вышивкой и стразами. Пуританская форма рукава, длинного и расклешенного к запястью, компенсировалась прозрачностью самого материала, сложностью и изысканностью формы.

– Это просто произведение искусства! – ахнула Света. – Это даже страшно носить.

– Поверь мне, в этом тебе снова захочется жить, – заверила ее Лера, натягивая на грудь сползшее полотенце. – Только сначала тебе придется ради него сбросить килограммов десять. Хоть оно и свободное, но не настолько.

– Говори уж двадцать. Или даже двадцать пять, – покачала головой Света. Она начинала замерзать, стоя в одном полотенце напротив платья.

– Не думай об этом сейчас, ладно? Пошли, выпьем еще, а то ты дрожишь, как заяц. Светка, ты же такая молодая, такая красивая. Такая же, как и в семнадцать. Эх, где мои семнадцать лет!

– А тебе не жалко такое платье мне отдавать? Я же за него тебе никогда не смогу заплатить. Это же явно какая-то авторская вещь.

– Честно говоря, я столько его носила на всякие party, что уже неудобно в моем кругу в нем куда-то появиться. Оно из коллекции трехлетней давности, так что все равно бы у меня валялось. Ты меня даже, можно сказать, выручишь. Освободишь от старого хлама.

– Старого? Не говори так! Оно может тебя услышать, – строго шикнула Света, держа в руках платье, с которым, честно говоря, даже не представляла, что делать. Все-таки такие вещи надо уметь носить. Оно требует обуви и сумочки, нежной линии шеи и плеч, требует гордо поднятой головы…

Попробуй одень в такое какую-нибудь лохушку с рынка! Курам на смех. Света не могла дождаться вечера, чтобы приложить это великолепное творение рук человеческих к своему телу, посмотреть на себя в зеркало, включить воображение и представить, что она – женщина. Кто знает, вдруг этому платью удастся хоть немного повернуть время вспять? Может, если она действительно его наденет, она сможет почувствовать себя снова молодой и полной сил? Кто знает.

– Это просто платье, – рассмеялась Лера. – Или ты теперь будешь с ним разговаривать?

– Исповедоваться во всех погрешностях в питании, – подтвердила Света.

– Главное – помни, что это твое решение. Ты же хочешь быть счастливой, красивой и успешной?

– Ну, наверное, – процедила Света, с сомнением разглядывая пальцы на ногах. Пальцы были скрюченные, педикюра не было, наверное, лет сто. Красивой и успешной?

– Уверенность так и прет, – скривилась Лера. – У тебя телефон звонит.

– Да? – Света огорчилась.

– Ответь, – подтолкнула ее Лера.

– Да, сейчас.

– Господи, ты расстраиваешься, что надо ответить по телефону? Нет, тебе надо в самом деле браться за себя. – Лера возмутилась и сунула сумку с телефоном прямо Свете в руки. Та вздохнула и достала аппарат. Звонила Ирма. Хоть это хорошо.

– Алло? – ответила Света сонным голосом. Ирму Света любила, с Ирмой она была, честно говоря, гораздо ближе сейчас, чем даже с Лерой. Не в глобальном смысле, а в таком, мелкобытовом. Лера была Подруга с большой буквы, The Best, лучшая. На все времена. Но посидеть и пожаловаться на жизнь было проще и приятнее Ирме. Ирма была из своих. Из тех, кто носит не ультрамодные платья из новой коллекции, а сумки из супермаркета.

– Опять эта твоя курьерша. И охота тебе на нее разбрасываться, – поджала губы Лера. О том, что Света сдружилась с девушкой на дурацком зеленом «Матизе», она знала давно. И все это время ревновала.

– У нас там… дело одно. По работе, – ответила Света и ушла поговорить в кухню, решив не дразнить спящего тигра. Как ни крути, а отношениями с Лерой Орлович она очень дорожила.