Текст книги "Загадай желание"

Voodoo people

Олесю несло. Сказалось ли напряжение дня, полнолуние или шутки Ванюшки, а может, лицо Максима, постоянно возникающее перед ее мысленным взором, – но эмоции взяли верх, и, как обычно, иррациональное победило разум. Так же, как Анна обвиняла во всех своих бедах мужа, умершего от нелепой случайности четыре года назад, Олеся обвиняла Анну. В чем? А в том, что она просто попала под руку. Разве нельзя было перенести скандал с покойником на пару дней? Володя уже никуда не денется, а она, Олеся, в реальном тупике. Сегодня именно Олеся должна была сидеть посреди гостиной и рыдать от неопределенности, от сложности выбора и трагичности ее любви. Да, это уж слишком, но что вы хотите – она же актриса, а актрисы все очень эмоциональные.

В любом случае это должен был быть ее вечер. Олеся надеялась на Анну, нуждалась в ней, и у нее не было сил забыть о своих проблемах. И почему это Анна решила именно сегодня вспомнить, что жизнь не стоит на месте, что годы уходят, а у нее на руках трое детей? И потом, разве так уж тяжела у Анны жизнь? Да с такой внешностью она может в минуту устроить свою судьбу!

– Устроить судьбу? – зло пробормотала Анна. – А кто сказал, что я хочу «устроить судьбу»? Я ничего не хочу, в том-то и дело! И не верю, уж простите, в то, что найдется мужчина, которому окажется по силам вытянуть моего бегемота из болота. Слишком большой бегемот.

– А если олигарх? – вставила Нонна.

– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое и дали разобраться со своей жизнью. Я хочу перестать прозябать в нищете. Хочу продать эту квартиру, к примеру.

– Что? – ахнули все.

– Да, потому что это дорого! Но я не могу – Баба Ниндзя никогда не продаст ее, это же Память!

– У тебя прекрасный дом, чудесные дети, у тебя вся жизнь впереди! – насупилась Олеся. – Ты должна радоваться.

– А у тебя что, позади? Тебе двадцать два года! – изумленно парировала Анна. – Ты свободна, красива, снимаешься в рекламе и играешь в театре. Где тут драма?

– Она снималась в рекламе КАРИЕСА! – подлил масла в огонь Ванюшка, который от удовольствия аж раскраснелся и подсел ближе, посмотреть бой века – сестра против подруги. Принимаем ставки, господа!

– Ты просто не знаешь, что такое любить человека, который о тебя ноги вытирает, – взмахнула рукой Олеся.

– А ты не знаешь, что такое – любить человека, который умер! – не уступала Анна.

– Четыре года назад! – сделала ход конем Олеся. – Ты просто не хочешь признать, что у тебя все хорошо.

– Девочки, ну вы что! – попыталась влезть Нонна. Она не учла, насколько обеим женщинам сегодня нужна была эмоциональная разрядка. Женщины есть женщины. Обе они, и Олеся, и Анна, продолжали кричать, игнорируя любые разумные вмешательства извне. Тогда Нонна вдохнула поглубже и включила режим «учительницы».

– ТИХО! – рявкнула она, и обе подруги замерли, вытаращившись на нее. – Что это вы себе позволяете!?

– Мы? А что мы – мы ничего! – попытались защититься Анна с Олесей, но громкое хоровое хмыканье Ванюшки и Жени пригвоздило их к стене. Им уже было не уйти.

– Ну-ка, немедленно вспомните, что вы взрослые и приличные люди. Анна, поставь нам чайник. Олеся, сядь немедленно за стол и извинись перед Анной.

– Почему я? – пробормотала Олеся себе под нос, но вслух выдавила извинения.

– Вот и молодец. А ты, Анна! Как же ты можешь так с Олесей! Тоже извинись, – скомандовала Нонна. – Пожмите друг другу руки.

Анна и Олеся с неохотой пожали друг другу руки, хотя и было видно, что запал еще не прошел и не все выгорело. Нонна продолжала строго буравить их своим тяжелым учительским взглядом, а Анна в полной тишине выставляла чашки и разливала чай. Наконец все выдохнули. Женя, улыбаясь, заявила, что уж они-то хотя бы не должны ссориться – что бы ни случилось.

– Только вот у меня вопрос, – высказался Ванюшка. – Почему все мы всегда слушаемся Нонну?

– Потому что я умней, – сказала Нонна строго. – Потому что я знаю людей.

– Ну, с этим я бы поспорила, – ухмыльнулась Женя. Она тут же припомнила, как год назад Нонна заставила ее встречаться с каким-то жутким мужиком, соседом по даче, только потому, что ей показалось, что они идеально подходят друг другу.

– Он сморкался в траву и постоянно рассказывал про свой холестерин. Что в этом идеально мне подходит? – возмущалась Женя. – И, кстати, почему ты сама не стала с ним встречаться? Если он такой клад?

– Он тоже, как ты, занимается бухгалтерией, – фыркнула Нонна, попавшая под раздачу. – И у нас с ним разные политические взгляды. У него они есть, а я этого не терплю. После всех этих собраний в нашей школе я стала агрессивно аполитична.

– А я тоже аполитична! И сколько раз можно повторять, что я занимаюсь НЕ бухгалтерией, а маркетингом! – возвела очи к небу Женя.

Нонна, Анна и Олеся переглянулись.

– А в чем разница? – пожала плечами Нонна.

– Это реально разные вещи, – кивнул Ванька с умным видом.

– Ну, не знаю. Во всяком случае, я не просила меня сводить с таким типом, – фыркнула Женя. – А Анна? Ты вечно говоришь, что ей надо устраивать жизнь. А сколько раз ты вызывалась посидеть с детьми, чтобы у нее был свободный вечер? А? Не может же она отпрашиваться у матери своего покойного мужа.

– Однажды я ее просила, а она сказала, что ей некогда, – подняла палец Анна.

– А я помню это, – кивнула Олеся, презрительно игнорируя умоляющий взгляд Нонны. – Она мне потом сказала, что ненавидит сидеть с детьми и не знает, чем их кормить – готовить ей лень. А ведь она учитель!

– Что? – изумилась Анна. – Ты ненавидишь моих детей?

– Нет, что ты, – нервно улыбнулась Нонна. – Я ненавижу сидеть с детьми. У меня профессиональная деформация. А твоих детей я обожаю!

– Тогда, может, возьмешь их летом с собой на дачу? – язвительно подбросил Ванюшка.

– У меня слишком маленький дом, – испугалась Нонна, хотя этот аргумент смотрелся жалко и недостойно. – Впрочем, ладно! Я их беру! Да! Что вы еще от меня хотите?

– Как будто я их тебе так возьму и отдам, – покрутила головой Анна. – Чтобы ты их заморила голодом?

– Не тронь детей! – сказал Ванюшка преувеличенно громким голосом.

Именно в этот момент на пороге гостиной бесшумно возникла похожая на кару небесную Бабушка Ниндзя.

– Что вы орете? Я мальчишек пытаюсь уложить! – Она покачала головой и снова исчезла, негромко, но крайне выразительно хлопнув дверью.

Атмосфера скандала раскололась, и все пришли в себя. Все застыли на местах, озираясь и пытаясь понять, что ж это было – наваждение, программный сбой, сглаз? Наконец Анна посмотрела на Олесю, и лица у обеих стали виноватыми. Олесю прорвало первой.

– Я такая свинья! – воскликнула она, на сей раз искренне. – Как я могла тебе все это наговорить? Ань, ты простишь меня? Скажи, что простишь, а то я не представляю, как буду без тебя жить.

– Это ты прости меня, – моментально подхватила Анна. – Это я не должна была на вас все это вываливать. И потом, ты же совершенно права – я не имею права все это вываливать вот так и тем более обвинять Володю хоть в чем-то.

– Но ты же живой человек, – возмутилась Олеся. – Ты имеешь право реагировать на такие вещи, как хочешь. Ведь ты же все тянешь, ты на себе совсем крест поставила. Мы должны тебе больше помогать.

– Ничего вы мне не должны. Ох, Олеська! – И тут, соответственно, Анна и Олеся принялись обниматься и рыдать. Конечно, такое мероприятие не могло не затронуть и остальных. Женька тут же включилась в процесс обнимания.

– Значит, у вас все хорошо, а я одна – негодяйка? – надулась Нонна, после чего тут же была прощена и принята в куча-мала обниматься. Все заявили, что в целом она действительно достаточно хорошо знает, чего и кому из них надо в жизни, так что ее вмешательство никому жизнь не разбило. А что до того соседа с дачи, бывают и ошибки, никто от них не застрахован. И потом, у Женьки все равно бывали варианты и похуже.

– Взять хоть моего МММ. Заставил меня таскать плитку!

– Скотина! – согласились все и повернулись к Ванюшке с одинаковыми выражениями лиц.

– Что? – посмотрел он на них с опаской. – Крови жаждете?

– Все мужики – козлы, – заявила Нонна, и Ванюшка подскочил на диване.

– Нет, ну какие вы, девушки, скучные. Все вам мужики виноваты.

– У тебя, кажется, сессия на носу! – нахмурилась Анна и сделала шаг вперед.

– Где? – Ваня ощупал нос, но никто не рассмеялся.

– А ты только у сестры пироги трескаешь. Иди, мальчик, и учи, что там тебе надо учить, – строгим тоном велела Женя. – Чего ты, кстати, должен сдавать?

– Не твое дело. Географию и экологию, – надулся Ванюшка. – Чего вы все на меня набросились? Фурии!

– У меня нет образования, и ты хочешь без него остаться? – прищурилась Анна. – Знаешь ведь, что мы тебе только добра желаем.

– Мы хотим, чтобы ты стал человеком, – прошипела Нонна, точно змея.

– Чтобы стал экологом, – добавила Женя тоном, от которого Ванюшку передернуло.

Они приближались, и, наконец, Ванюшка принял правильное решение и ретировался. Все равно было ясно, что преферанса сегодня уже не будет. Какие уж тут карты! Ночь на дворе, за окном прямо над Строгинским заливом висела круглая, как блин, белая сияющая луна.

– Беги-беги! И чтобы без зачетки не появлялся! – прокричала ему вслед Нонна своим идеальным административно-командным голосом.

Девушки переглянулись. Вечерок, м-да.

– Так ты говоришь, Максим вернулся? – переспросила Анна.

– Наконец-то! – улыбнулась Олеся. – Давайте поговорим обо мне.

– Может, пойдем погуляем? Ночь-то какая, – предложила Анна, и через пять минут четыре фигуры выскользнули из подъезда башни с летающей тарелкой на крыше. Ночь действительно была прекрасна – иногда случается такое в конце мая. Теплый ветер, темно-синее небо, полнолуние. В самый раз для чудес.

* * *

Иметь парк прямо под окнами – роскошь, мало кому доступная из москвичей. А у жителей Строгино она была в полном распоряжении. Деревья только недавно покрылись совсем еще свежей молодой зеленью, листва распространяла в воздухе тонкий, неподражаемый аромат весны. Несмотря на поздний час, парк не спал, – не то что зимой. С наступлением весны он проснулся, шумел ветвями, шелестел волнами залива, бил ими по белым, свежепокрашенным катерам и яхтам, стоящим на приколе около небольшого пирса.

– Володя мечтал, что мы будем с ним здесь ходить под парусом! Заведем себе собственную яхту. Он был помешан на воде, – Анна сидела над водой, на толстой ветке старой ивы, на своем любимом месте, и смотрела на воду. Город был удивительно хорошо освещен луной, громадина «Алых Парусов» возвышалась на противоположном берегу, напоминая о том, как быстро и невообразимо меняется этот мир. Когда Анна гуляла тут в детстве, до знакомства с Володей, противоположный берег был чист. Все меняется.

– И мы меняемся тоже, – вздохнула Нонна. – Посмотрите на нас. Наша жизнь идет, а ничего из того, чего мы хотели, мы не сделали.

– А чего мы хотели? – удивилась Женька. – Последнее, чего я хотела, если не считать МММ, это достать шубу со скидкой – так я этого добилась. Купила в Турции.

– Да разве я об этом, – рассмеялась Нонна. – Скажешь тоже, шуба. На черта тебе шуба? Попросила бы ты лучше ума у Волшебника Изумрудного Города, а, Элли? И гордости.

– А ты себе – стройную фигуру, – обиженно буркнула Женя. Впрочем, обида была притворной.

Анна тихонько шикнула на них.

– Не портите ночь. А то она обидится. Вы видите лунную дорожку? Ночная радуга, да? – восторженно прошептала она.

– Да уж, красота. – И они посидели еще, молча. Но разве могут женщины долго молчать? Нонна встрепенулась и спросила, что бы каждая из них пожелала, если бы имела такую возможность и если бы Волшебник Изумрудного Города существовал в действительности.

– Миллион долларов. Нет, миллиард, – поправилась Женька и тут же задумалась. – А сколько можно желать? Только одно желание и все? Любое? Или только не меркантильное?

– Нет, ну что же это за женщина! – возмутилась Нонна. – Сто тысяч слов в минуту.

– Только одно желание, – сказала Олеся. – Давайте, а? Давайте загадаем, сплетем венки и бросим их в воду, как на Ивана Купалу. Вдруг сбудется? Ведь каждой из нас есть что пожелать.

– Я не знаю, чего мне желать, – наморщила лоб Нонна. – Иногда мне кажется, что я ничего не хочу, кроме того, чтобы моя школа сгорела до основания. Но это не решит моих проблем, если сбудется. А проблемы у меня тоже какие-то… ну, не для волшебника. Нормальный домик нужен на дачу, честно. Я второй год уже не нахожу себе места – хочу построить нормальный домик, а то в нашем шалаше нам развернуться негде. Родители как наставят кастрюль со смородиной – все, ни пройти, ни проехать.

– Так, ты пока продолжай думать, – сказала Олеся. – Потому что это все чушь какая-то. Ради этого колдовать не стоит даже.

– А мы будем колдовать? – улыбнулась Анна, спрыгивая с дерева.

– Вопрос в том, где взять цветы для венка? – забеспокоилась Женька. – Или можно из веток и травы?

– Плести венок можно из чего угодно, но уже полно одуванчиков, между прочим, а вам, урбанистическим людям, и невдомек, – фыркнула Анна. Она много гуляла в этом парке – с детьми, без детей или совершала утренние пробежки, когда становилось потеплее, так что успевала понаблюдать за изменениями в природе. Она знала тут каждое дерево, каждый куст.

– Одуванчики подойдут, – кивнула Олеся, которая была признана экспертом в области чародейства и колдовства, по крайней мере, на эту ночь. Четыре женщины, перекликаясь и хихикая, собирали одуванчики в ночном парке, подсвечивая себе путь мобильными телефонами.

– Давайте только не будем лениться, нужно сделать реально круто, чтобы все сбылось. И посидеть в этих венках.

– Мне, между прочим, завтра на дачу, – напомнила Нонна.

– Достала! – хором прошипели на нее остальные. – И ты, и дача твоя.

Где-то через полчаса они склонились над кучкой из собранных цветов, веток и травы. Плести венки они разучились, но они никуда и не спешили, им было так хорошо, как только может быть хорошо четырем подругам в пятницу. У Анны, конечно же, получалось лучше всех. Она ловко прилаживала травинки одну к другой, вплетая цветочные головки в венок, чтобы получилось красиво. Анна любила красоту во всем – в природе, в прическе, в том, как одеты ее дети.

– Господи, но почему я не могу быть такой, как ты! – возмущалась Нонна в сотый раз. – Ты посмотри, у меня получается какая-то каракатица. Такое и на голову надевать страшно. Медуза Горгона, ей-богу.

– А чего все-таки мы хотим? – задалась вопросом Олеся. – Загадывать-то чего станем? Неужели банально, мужиков?

– Почему, банально? – пожала плечами Женя. – Это совсем не банально. После многолетней практики могу сказать, что хороший мужик – большое дело. Вымирающий вид, как уссурийский тигр.

– Хороший и живой, – прибавила Анна.

– Да уж, это тоже важно, – согласились все.

– И чтобы не такой, как Померанцев, – попросила Олеся.

– Я вообще не уверена, что мне нужен мужик, – поделилась сомнениями Анна. – Вы же понимаете, у меня ситуация особая. Мне бы просто денег, что ли, побольше. А можно денег без мужика?

– Нет, моя дорогая, – возразила Нонна. – Мужик тебе тоже нужен, просто ты об этом еще не знаешь.

– Для чего? – пожала плечами Анна.

– Для секса, – вмешалась Женька. – Секс очень важен для здоровья.

– Секс? Вы с ума сошли, – замотала головой Анна. – От секса бывают дети, разве нет?

– Господи, ну ты как ребенок, – всплеснула руками Нонна. – Теперь такая хорошая контрацепция. А тебе просто нужен не абы какой мужик, а он должен быть серьезный, добрый, обеспеченный и готовый взять на себя ответственность, это раз. И чтобы был физически привлекателен тоже. Это обязательно.

– Да? Это не раз – это все пять. А еще чтобы он был не старый, чтобы никакого риска по инфарктам там и так далее, и чтоб не курил. И не пил, – добавила Женя.

– Это само собой, – одернула ее Нонна.

Анна ловко подвязала березовую ветку, и она обрамила венок сверху на манер перьев на шляпах танцовщиц из кабаре.

– Ну не знаю. Он же должен понравиться моим детям и моей свекрови! – Она сделала упор на «И». – У него не должно быть никаких финансовых проблем, не должно быть профессии, связанной с риском. Он должен иметь серьезные намерения, должен быть готов стать отцом моим детям.

– Должен выплатить твои долги, – подбросила Олеся.

– Короче, мы поняли, тебе нужен ангел с нимбом на голове, – хмыкнула Женя. Анна вздохнула.

– Когда я думаю о том, какой мужчина может мне подойти, то начинаю понимать, что мне лучше остаться одной. Ну, где можно найти такого? Чтобы взял меня со всеми моими проблемами, да еще чтобы я его полюбила, потому что если я его не полюблю – мне все это вообще не нужно. После Володи мне очень сложно смотреть на мужчин. Знаете ли, он был…

– Знаем, – ответили девушки хором.

– Отлично. Значит, что мы имеем, – подвела итог Олеся. – У нас есть одна с завышенными требованиями к чуду и одна – с абсурдными, дачно-строительными мечтами. Теперь ты, Женька?

– Я бы хотела… я бы хотела… – Женька тянула, мечтательно глядя вдаль, на водную дорожку света. – Я бы очень хотела зарабатывать так много денег, чтобы мне все было по барабану.

– Что? – все застыли в изумлении. – И ты туда же? Деньги? Ты не заказываешь себе любви?

– Я столько раз уже ее заказывала, а ее все не приносят и не приносят, – ухмыльнулась Женька. – Она уже, наверное, протухла. Да, хорошо бы, знаете ли, встретить кого-то, с кем бы мне было легко. Чтобы я могла с ним смеяться. И материться. И чтобы он не был женат и не заставлял меня таскать керамо-гранитную плитку. Чтобы уважал меня. Но это же абсурд, не человек, а биомикс какой-то. А в реальности я все время притягиваю МММ, а потом таскаю плитку, поэтому, если уж желать… Мне двадцать девять лет, я все еще снимаю квартиру, не очень верю в олигарха, который придет и все поправит в моей жизни. Так что я хочу денег, чтобы я могла взять ипотеку.

– Ипотеку? – вытаращилась Олеся. – Ничего себе мечта.

– Ипотеку и любви, – добавила Женька. – Так пойдет?

– Э, постойте, а что мне делать, если я хочу и любви, и дачный домик побольше? – задумалась вдруг Нонна, но все от нее отмахнулись.

– Тебе – домик. Никакой ты любви не хочешь. Похоже, как и все мы.

– Мне нравится наш физрук, – обиженно возразила Нонна.

– А может физрук ей построить домик побольше? – задумалась Женька. – Он же сильный.

– Зашибись! – восхитилась Олеся. – Значит, домик с физруком, ангел без вредных привычек и материальных проблем и… что там получилось у Женьки? Ипотечный кредит. Что ни говори, а мы умеем мечтать!

– Не то слово, – согласились все. – А ты-то что хочешь? Избавиться от Померанцева? Найти кого-то поприличнее? Добиться славы?

– Я-то? – протянула Олеся с загадочным выражением лица. – Да, конечно. Именно того, что вы сказали.

– А нам идут венки, – улыбнулась Анна, оглядывая подруг, лежащих на траве в венках, сплетенных с разной степенью умения и старания. Очень разной. Если смотреть на них со стороны, то зрелище и вправду могло показаться загадочным. Олеся была бы пиковой дамой, цыганкой. Она лежала, непринужденно забросив ногу на ногу, венок выгодно оттенял ее черные волосы. Нонна была разбойничьей атаманшей, закутанной в цветастый платок, с растрепанным венком, шатенка. Женька, скорее нелепая на несуразно длинных каблуках, перепачканных землей. Она насадила венок на прическу, сделанную гениальными руками Анны. Стоила Жене эта красота около пяти тысяч рублей, если считать цену за краску и ламинирующий состав. Она могла бы быть Несмеяной, с ее вечно потухшим лицом, уставшими глазами. Женька была красива, но безжизненна, как Марс. Ее дорогому платью и элитной косметике недоставало заразительной улыбки. Где только ее продают, на какой распродаже?

Анна сидела на ветке в длинном платье, сшитом собственными руками, и босая, она сбросила шлепки на землю и болтала ногами, разглядывая свое отражение в освещенной луной водной глади. Изящный венок на ее соломенных волосах смотрелся сказочно, причем в прямом смысле этого слова. Она была Русалкой с картин Васнецова. Русалкой без принца. Она сидела на дереве, склонившись к воде, и можно было подумать, что она все еще ждет, когда на горизонте появится его корабль.

– Ну что, бросаем их? – спросила с нетерпением Нонна.

– А куда спешить? – лениво зевнула Олеся. – Так хорошо, да? А как узнать, сбудется желание или нет? – спросила она.

– А очень просто, – хмыкнула Анна. – Если ты завтра приезжаешь на свою дачу, а там физрук с топором обтесывает бревна – то это верный знак, что сработало.

– Ладно, девчонки. Бросаем? – поддержала Нонну Женя.

Они встали и спустились к воде. Каждая из них старательно убеждала себя, что это все не больше чем шутка, баловство и что в такую ерунду не стоит верить всерьез. И все же… В тот самый момент, когда венки коснулись воды, каждая из них невольно подумала о том, чего хотела на самом деле больше всего, и, понятное дело, это было вовсе не то, о чем они говорили вслух.

Когда Нонна подошла к воде, в ее голове отчетливо прозвучала мысль – хочу похудеть. Черт его знает, откуда она взялась в ее голове.

– Что-то тяжело пошел, – отметила Олеся. – Чем-то ты его перетяжелила.

– Или просто я недостаточно туда веток всунула. Площадь контакта с водой маленькая, а вес тяжелый, – огрызнулась Нонна, запоздало пытаясь добавить к желанию, чтобы все-таки и любовь.

Потом настала очередь Женьки. Она долго стояла на берегу, стараясь приладиться к небольшим волнам, высчитывая правильное направление ветра и все такое. Конечно, в последний момент перед ее мысленным взором возник МММ, которого она постаралась отогнать. Но что поделать, она верила в любовь, а не в деньги. Она подбросила венок и подумала, что хотела бы раз и навсегда покончить с этим бесконечным одиночеством, от которого порой хочется выть. Венок упал на воду, покачался там немного и застыл на месте, в чем Женька тут же усмотрела недоброе предзнаменование.

– Мое желание точно не исполнится, у меня ничего и никогда не получается, я невезучая. Вот, Нонкин уже скоро до середины пруда дотянет.

– Это не пруд, это затон, – поправила ее Анна. – И потом, какая разница, как далеко они уплывут?

– Вообще-то разница есть, – заявила Олеся. – Венки должны плыть, но главное, чтобы боги земли, воды и воздуха приняли наши просьбы и забрали венки себе. На следующий день их уже не должно тут быть.

– А куда они денутся? – усмехнулась рациональная Нонна.

– Разве это важно? – фыркнула Олеся, опуская свой венок в воду. Он закрутился на месте, а потом так и поплыл, не переставая раскручиваться, как заведенный, и Олеся вполне понимала почему. Ее последняя мысль была о том, что вообще-то она бы хотела, чтобы Померанцев тоже без нее бы не мог. Чтобы он ее полюбил. Она вдруг пожелала, чтобы он остался. Вот дура! Венок медленно пополз к берегу, заставив Олесю вздрогнуть, но потом подул ветерок, и она выдохнула с облегчением. Настал черед Анны. Она вышла к воде, залезла на свою ветку и провела рукой по воде.

– Холодная какая, – поежилась она.

– А какая она должна быть в мае месяце?

– Ну, да, – кивнула Анна и снова застыла в нерешительности. Она вдруг вспомнила их с Володей первый год, когда они были так сумасшедше прекрасно влюблены. Он взял ее с собой в тур по Волге, они стояли в капитанской рубке и смотрели, как перед ними расстилается река, а нос корабля разрезает воду напополам, оставляя глубокий след. И ветер бил ей в лицо, а Володя держал ее в своих объятиях, и она была в тот момент так отчаянно счастлива! Воспоминания об этом коротком моменте затмили все остальные желания и мечты, и, бросая венок, Анна вдруг отчетливо вспомнила, как они с Володей целовались на палубе, и она возмечтала о том, что было совершенно невозможно. Она захотела снова оказаться в Его руках и почувствовать Его дыхание около своего лица, и чтобы сердце застучало от неописуемого волнения, а голова пошла кругом от того, какое это счастье – быть вместе, какое это счастье – любить.

– Смотри, как поплыл! – воскликнула Олеся, глядя на цветочный венец, который уносил вдаль попутный ветер.

Анна вздрогнула и пришла в себя. И тут же пожалела, что забылась и не загадала ничего из того, что собиралась. Подумать только, какая глупость – мечтать об умершем муже, когда все, чего она хочет, – это хоть немного ожить.

– Ну что ж… – улыбнулась Женя. – Всем спасибо, все свободны?

– Я совсем не уверена, что знаю, чего на самом деле хочу, – покачала головой Олеся. – И как часто я сама себе желаю того, от чего потом плачу.

– Надеюсь, ты не загадала ничего… предосудительного? – с подозрением уставилась на нее Нонна.

Олеся ничего не ответила, только пожала плечами. Вступилась Анна:

– Уверена, мы все хотим одного – быть счастливыми.

– Да! – согласились все. – Счастье – вот чего нам всем не хватает. А уж что оно такое, что за зверь – неизвестно.

– Значит, счастья вам, женщины? – ухмыльнулась Олеся. – Ну, что – по домам, девчонки?

– По домам, – Анна оглянулась, заметив с сожалением, что темнота синего неба рассеивается. Ночь пошла на убыль, и круглая луна начала тускнеть, и белая дорожка стерлась с водной глади.

Уже потом, лежа дома в постели, Анна тихо плакала, стараясь не разбудить дочь, спящую на кровати напротив. Женька вернулась в свою съемную квартиру и тоже плакала, глядя на просыпающуюся Москву из своего окна. Олеся… той тоже было о чем поплакать. Померанцев ушел, его не было в ее квартире, когда она туда вернулась. Олеся вытирала слезы, стараясь думать позитивно и пытаясь убедить себя, что так будет лучше. Только Нонна не плакала, она уснула сразу, помня, что завтра ей вставать рано и ехать на дачу. Нужно было высаживать рассаду, к тому же не терпелось посмотреть, что еще взошло с прошлых выходных. Битва за урожай уже началась.

И на следующий день у каждой из них было слишком много проблем и забот, чтобы вспоминать о том, как они развлекались ночью. Но если бы они все же нашли время, пришли к своему дереву и посмотрели бы в воду, то увидели бы, что ни следа от четырех венков не осталось. Куда они делись? А кто его знает, действительно. Может быть, утонули? Скорее всего. И все же, их нигде не было видно. Что бы это значило?