Текст книги "Девочки играли в апокалипсис"

Огурцы

Ночь. Сентябрьская ночь. Голова еще не отошла от полета, от ощущения погруженности в черный неизмеримый воздушный океан.

Дома у меня полно зелененьких огурчиков. Все знают, что огурцы зелененькие, но, когда указываешь «зелененькие огурцы», а не просто «огурцы», интерес к ним повышается.

Огурцами у меня заполнен весь холодильник. Когда приезжал NN, я ему сказала, что отключу холодильник, как только он уедет. До его приезда холодильник был отключен.

И вот, он полон огурцов. Я обманываю NN – я не отключила холодильник. Огурцы мне дала тетя. Раньше она была деканом факультета, потом кафедрой заведовала. А теперь – насколько радостнее находиться в теплице среди дебильненьких зелененьких огурчиков, чем в университете среди зе-зе… студентиков.

Сегодня тетя мне позвонила и сказала, чтобы я еще раз пришла за огурцами. Мы живем с ней на разных концах-огурцах одной улицы. Я взяла с собой Маммута, потому что тетя сказала: огурцов много. Еще я взяла с собой Арину, ее некуда было деть. Арина не выговаривает «ш» и «ж», «р» произносит только в середине слова, английского языка не знает.

Дорогой Арина восхищалась огромными осенними лопухами у заборов нашей улицы. Иркутск – настоящая провинция!

Я позвонила Вите и сказала, чтобы он тоже зашел к тете и взял огурцов. А Коля позвонил мне сам, и я поняла, что, хотя он ничего и не слышал про огурцы, без них не останется.

Когда мы пришли к тете, тетя спросила Арину, чего же она будет есть. Арина тоже ничего не слышала про огурцы и сказала: «Колбасу!».

Тут подъехал Коля со своей женой Катей. В животе у нее ребенок-атаман. Мы стали говорить про огурцы, а тетин муж, известный в нашей области психиатр, одобрительно молчал.

Тут подошел Витя за огурцами. Для него Арина завела песню на коте и собаке «Шумел камыш, деревья гнулись». Тетя стала уверять всех, что это Аринина любимая песня. А Коля сказал, что Аринина любимая песня «Виновата ли я», и Арина исполняет ее сама, без кота и собаки.

Тетя стала выдавать огурцы. Витя взял самый маленький пакет, потому что живет один в трехкомнатной квартире. Коля взял большой и средний пакет и понес к машине. Он живет вчетвером с Ариной и Катей и животом-атаманом в однокомнатной квартире.

Было уже темно. Витя ушел к себе домой в гору, а Коля, Катя, живот-атаман и Арина повезли меня до дома. Выходя из машины, я взяла самый большой пакет. Меня привлек в нем огромный огурец. Такие огурцы вырастают тайком. Они прячутся где-нибудь за листьями, а когда делаются такими, что их невозможно не заметить, попадают на глаза и на стол.

Дома я задумалась: «Ну, куда же я дену огурцы! Весь холодильник заполнен ими!

Поставив пакет с огурцами рядом с собой, я решила описать эту историю и забралась на кровать, так как была уже ночь. Я подложила под листы бумаги тяжеленный огроменный том «Художественные проблемы итальянского Возрождения».

Если вы мне не верите, что я могла писать на таком томе, сходите в библиотеку и проверьте это издание на вес. В моем экземпляре написано: «Нашей умнице Танюше, в день, когда ей исполнилось всего 15 лет. Мама и папа».

Прикладное

Орел Ваня и орел Маня общались по телефону. Ваня очень задавался, поэтому звонил редко. Про него можно сказать, что он был недалекий – Маня залетала дальше.

Ваня сказал Мане по телефону:

– Ну, что, я тебя ради, полечу, что ли? Я полечу, когда министр мне позвонит.

Мане министр звонил по прошлому месяцу. Они с министром поговорили о Ване. Ваня – важная птица.

Когда Ваня сказал Мане, что ради нее крылом не пошевелит, ей не стало плохо. Она привыкла к сопротивлению воздушных масс, и Ванины слова показались ей простым колебанием воздуха. Ей было как раз.

Но, тем не менее, Ванины сумасбродные слова заставили Маню задуматься.

О том, по каким делам Ваня летал, мы расскажем в самом конце, это будет главная интрига повествования…

Орлы бывают двух типов. Одни парят в восходящих и нисходящих потоках воздуха, видят много и насыщаются больше от бескрайних земных и космических пространств. Цель – задавить какого-нибудь куренка, чтобы наполнить желудок, они за цель не считают, и делают это попутно – подчиняясь глазу и стремлению нисходящего скольжения.

А второй тип орлов летает более низко из острого интереса к добыче. Это прикладные орлы. Они не существуют сами по себе, как существует природа и мироздание, а всегда озабочены тем, где бы приложиться.

Маня не хотела, чтобы Ваня относился ко второму типу, в чем ей его пришлось заподозрить, когда он высказал ей свою зависимость от министра.

Мане очень нравилось, когда Ваня парил. К этому приводил свободный полет. Когда Ваня не был в свободном полете, он такого не делал. Зависимость Вани и Мани была в том, что у них не было других вариантов, кроме них самих. Однако, это положение дел формировало независимость от миллиардов других существ.

Маня часто наблюдала разного рода прикладников. Как-то раз она сидела на скале, а ниже по склону был ягодник – голубичник. Маня услышала человеческие голоса и встревожилась. Но потом успокоилась. Из разговора людей она поняла, что это была группа писателей. Они были озабочены тем, как бы больше накласть голубики в свои ведра и ничего не видели вокруг. Никого из зверей, птиц, леших, кикимор, насекомых и пресмыкающихся, их окружавших. Маня поняла, что у этих писателей слабые мыслительные способности и что другим людям не стоит читать их книги. Их фамилии Вторичкин, Третичкин, Четвертичкин и Восьмичкин.

Писатели нахватали ягод, с завистью заглядывая в ведра друг к другу, и уехали, а Маня поднялась высоко над горами, не преследуя никакой, умаляющей достоинство, цели.

Она знала, что над всеми есть одна власть – времени. А время – Эра и Эрос – является в паре. Если хочешь быть равнозначен Эре, будь равнозначен и Эросу. Современные человеческие существа не понимают этого, отключенные от производительных сил природы. Однако, Ваня и Маня были орлы.

Маня не очень представляла, как Ваня победит свою недалекость. Надежду ей давало то, что он был очень способный.

По какому же делу летал Ваня, так, чтобы это не выглядело, будто он прилетел к Мане? Взад и вперед таскал он на себе скипетр и державу, предметы очень тяжелые.

Флейтистка-2

Старость – это болезнь; когда она победила, все остальное становится вторичным. У меня сегодня насморк, и это главное мое ощущение. Есть впечатление, что он никогда не пройдет, так как все вокруг воспринимается через физическое состояние, которое насморк принес. Если он долго не будет проходить, то вслед за ним наступит старость. И ее ощущения будут походить на ощущения не проходящего насморка.

Теперь разберемся, откуда он у меня взялся. От ослабления иммунитета в результате травмы, полученной психикой.

Предпосылки травмы – насморка лежат в позавчерашнем дне, очень жарком. Солнце жарило немилосердно. Перед этим на нем была сверхвспышка. Наш город прикрыли от нее тяжелые дождевые тучи. Говорят, потемну было несвойственное для наших мест полярное сияние, выраженное в необычном мерцании облачного покрова. Оно наблюдалось в третьем часу ночи.

Утром позавчерашнего дня было холодно. Все оделись тепло. И я в том числе. И в седьмом часу вечера пришлось идти под раскаленным солнцем в теплой одежде, с тяжелым ноутбуком на одном плече, сумкой с продуктами в одной руке и пакетом с фотоальбомами в другой. Так уж все свалилось сразу. И еще был маленький ребенок Арина, которого только и можно было попросить держаться за пакет.

Всюду были потоки машин, переходы через улицы, грязь недоремонтированных дорог, ухабы, провалы и виды на безудержное строительство недвижимости посреди старого города с алкоголичными домами-развалюхами.

Когда ребенок упал, запнувшись о кирпич, и заплакал, его было невозможно утешить, так как ношу пришлось бы ставить прямо в грязь. Я только и сказала ему:

– Держись! Все будет хорошо!

И вот, на другой день, когда в носу было уже предчувствие насморка, позвонил дорогой друг и сказал:

– Все плохо. Ничего хорошего тебе не обещаю.

Он звонил, чтобы я поздравила его с днем рождения. Кто бы другой не стал говорить о плохом, да еще подобным образом. Но у него было советское воспитание. Я сама помню житейский лозунг той поры «Чем хуже, тем лучше». Я эти слова услышала от кинооператора Бориса Шунькова, а ему в ту пору было очень плохо. Позже он утонул в водной глади Чертугеевского залива.

Этот лозунг достался нам от тех времен, когда людей расстреливали, если у них чуть-чуть хотя бы что-то было хорошо. А если человек был голоден, разут и раздет, такого не расстреливали. Ему могло даже что-нибудь перепасть из собственности казненных. Хмурые лица, старая одежда были правдой общества.

Когда мне мой дорогой друг позвонил, мне было плохо со вчерашнего дня. И от его звонка стало еще хуже. Я находилась в это время на открытии выставки живописи. И, как раз разговаривала с одним одиноким художником, о том, что он прошляпил приезд великой княгини, к которому им была написана очень красивая монархическая картина. У него тогда были отключены все телефоны в связи с уходом в себя.

Во втором зале выставки стоял стол с красными винами и синим виноградом. Я думала, что, когда выставка откроется, я отщипну несколько виноградин и пойду домой. Через тот город, что описала выше. После звонка мне не захотелось оставаться на выставке. Мой путь домой лежал через Центральный рынок. Я на нем купила точно такого же винограда, чтобы выполнить желание, возникшее на выставке.

Нос воспалился, а голова стала тяжелой. Дома я помыла виноград и отщипнула от грозди несколько виноградин.

Стемнело вскоре. Я легла в постель, чувствуя себя совершенно разбитой. Утром я поняла, что у меня температура. Я открыла шторы и увидела яркое солнце. Во дворе у нас стоит старый-престарый ясень. Одна из его высоко воздетых ветвей иссохла много лет назад. И уже несколько лет на ней болтается зацепившийся во время пыльной бури синеватый пакет. В таких пакетах в аптеках подают лекарства. Они очень тонкие. Однако, под ветром, снегом и дождем пакет на дереве все продолжает держаться. Он уже весь разорвался на полоски и, тем не менее, как ни посмотришь в окно, он все висит. Это флаг нашего двора. Девять дней назад я передала здесь флейту для маленькой девочки.

Повод для оптимизма

Едва проснувшись, я стала искать повод для оптимизма. Сначала его принес серый тон едва пробивающегося зимнего утра. Потом кот, которому надо было задать корм. Потом воробьи, которые уже сидели на кроне дерева за окном, как елочные игрушки, и ждали пшена. Я отворила окно, запуская морозный воздух, и насыпала на кормушку из большой кружки, подумав: «Ну, не жадина ли я?» Жадинами являются все миллионеры и миллиардеры.

Далее я стала думать о более серьезном поводе для оптимизма, чем тот, что принесли утро, кот и воробьи. Сыты, сыты по раздельности. Кот в квартире, воробьи за окном. Никто никого не съел.

Внушениями занимается телевизор. Но я его не смотрю. За последние 12 месяцев смотрела три раза.

Один раз пришлось на деревню. На экране одно убийство сменяло другое. Это преступники всего мира делились радостными для них новостями. Второй раз я смотрела весной. Показывали бои в Донецке и Луганске, разрушенные артиллерией здания и беженцев. Это я смотрела у одной знакомой. Она мне говорит: «Как хорошо, что мой сын в Чечне!» Сын ей сказал, что поехал в Чечню, так как ему нужно очередное воинское звание – должность, которую он занимает в настоящее время, выше его звания. И мать радуется: «Сын в Чечне!» Но мы все знаем, что он воюет в Донецке. Он очень подвижный, ловкий, сконцентрированный офицер. Из своих двадцати семи лет он уже семь воюет, с некоторыми перерывами. То, что он на войне, внушает повод для оптимизма.

В третий раз я смотрела телевизор позавчера. Я спустилась на первый этаж к соседке – она парикмахер и стрижет меня бесплатно уже пятнадцать лет. Я ей принесла два посольских омуля – жирных, крупных.

Она давай меня стричь – не так как я хотела – чуть-чуть, а сильно, чтобы надольше хватило. У нее всегда работает телевизор. Я увидела кадры – терракт в Чечне и подумала: «Как переживает моя знакомая, ведь сказали, что есть убитые. А сын ее воюет совсем не там». Потом начали показывать послание президента Федеральному собранию. С самого начала оно дало повод для оптимизма. Тем временем соседка достригла меня. А на волосы я не жалуюсь, они густые, темно-каштановые. Еще бы увидеть, что это за дерево – каштан?

Соседка говорит: «Посиди еще!». Я ей ответила: «Спасибо, я пойду. Печь топится дома». И ушла на оптимистической ноте президента. К концу речи он устанет. «Пристанет», – так говорила моя бабушка. «Ой, чо-то я пристала, за день ни разу не присяла». Бабушка со своим хозяйством не знала покоя ни минуты. Президент пристанет, оптимизма поубавится, но этого я уже не увижу.

И, так как я не смотрю телевизор, мне себе самой надо всегда что-нибудь внушать. В данном случае, оптимизм. Я дома открыла почту, прочла старое письмо NN и задумалась, заправляя постель травянистого цвета одеялом. Шторы на кухне тоже зеленоватые, весенние. Я раздвинула их, когда кормила воробьев.

По отсутствию NN можно предположить, что он тоже уехал на войну.

Тут я обнаружила отсутствие телефона, обеспечивающего связь с ним. Телефон нашелся в рюкзаке. Два непринятых вызова, неделю назад. В 21.22. Где же я была? Я ехала из Бурятии, справа у Байкала горел Боргой, горел с самого лета. Торфяной едкий дым крался сквозь таежные заросли. А с запада от Посольска шел буран. Видимость была близка к нулевой. Позже нам стало известно, что в отсутствии видимости столкнулись пять груженых фур и три водителя погибли. Эти фуры, идущие с востока, мы обогнали на нашем фольксвагене. До дома добрались в темноте.

Непринятый телефонный вызов принес мне оптимизм. NN – идеальный мужчина с головы до ног.

Вскоре я почувствовала угрызения совести из-за того, что совсем не думаю об имманентном.

Я всегда один на один с трансцедентным.

И это интересно: жизнь никогда не приносила мне каких-либо привязанностей, несмотря на мою прочность. Ведь и известная связь с NN из области странного, но на самом деле из области того, что известно мне с рождения – незаинтересованности в окружающем мире и его делах из-за ощущения чего-то невероятно далекого. И никогда ничего другого!

Мне было бы страшно, если бы мне сказали: "А теперь думай о себе". Это "мое" так мало по сравнению с ощущением дальности, что никак уже не хочется с «моим» быть. Истекший год еще больше этого добавил.

Всем классом мы сходили в лес и нарвали багульника. Учительница Галина Петровна сказала, что надо поставить его в воду и первого мая он зацветет. Первого мая багульник зацвел. Мы надули воздушные шары, надули ртом. Весь гелий мы тогда передавали для детей Африки, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии и Европы. И пошли на первомайскую демонстрацию. У нас в классе был новичок – мальчик Жора из Воронежа. Небо было голубое-голубое. Ощущение дальности и свободы было чрезвычайное.

Финикия

В пору повальных путешествий я не бывала в Финикии и не видела, как растут финики. Там они на каждом шагу.

Здесь со мной запах дыма, палой листвы, земли, едва прикрытой жухлой травой. Причем, этот запах больше в памяти. Окна закрыты. Я неожиданно осталась одна, будто мне поставили подножку, и меня охватила тоска, о которой я и не мечтала.

Мы с NN расстались в тот день, когда я получила флейту и перенесла ее по воздуху в Иркутск. После этого я побывала в Слюдянке, Улановке и Бохане. Также я мысленно побывала на Сиамском заливе, где в 2013 году один рядом купающийся спросил меня: «А вы не знаете, как называется это место?» Там все говорят и понимают по-русски, потому что приехали из России.

И вот, мы снова расстаемся. Ко мне подводят белобрысенькую девочку и говорят: «Это флейтистка».

Эта девочка уже играет на той самой флейте. Она пообещала мне, что через три года сможет дать концерт. Ждать три года!

Это паника?

Скоро-скоро я увижу, как NN снимает рубашку и трусы. Когда мы встречались с ним в парке, он не снимал рубашки, не снимал куртки и шапки. Ничего не могу сказать про его душу, она не на виду. Наверное, она такая же красивая, как и трусы.

У девочки-флейтистки была русая коса, синие глаза. А у меня есть двухлитровая бутыль красного вина.

Если я начну пить его, NN появится – или исчезнет? Если он сегодня утром уехал, значит, он может только появиться. А если я не начну пить вино? Куда же деть эту бутыль? Съездить с ней в Бохан? Купить билет, сесть в автобус, свозить ее туда – а потом обратно. Тем более, что она нами початая. Не такая тяжелая. А если отправиться с ней в Финикию? Или…

NN появится, потому что истечет время. Потом оно снова истечет, и он исчезнет. И я исчезну. Разлука постоянна, а встречи кратковременны, и это потому, что мир погружен в пустоту. Повстречаться с кем-то или чем-то можно нечасто. Я поеду в Финикию. И бутыль так и быть, возьму с собой. Здесь никого нет, кто бы мог ее выпить.

Ну, а запах прелой земли – это так хорошо. Тление сквозь густой туман. Стоящего рядом не видно, он будто бы ушел, или ушел не будто бы.

Ведь личность не является сверхценностью. Сверценностью являются качества. «Я» много, качеств мало. Качества есть всеобщее. Если «я» с ними соединяется, то, погружаясь в них, обретает нетленность. NN, погруженный в меня, становится я-моим. У нас в стране в таком случае восклицают: «Ё-моё!»

Мы встретились на улице и пошли в гостиницу. Я сейчас не помню точно, о чем был спор, но скорее, как всегда, из области идеологии. Обычно он ведется на темы социальной справедливости. Он всегда был обеспеченней меня. Но ведь я себе могу представить все, что захочу, и этой мысли мне хватает. Тем более, что я не хочу ничего. Ну, так, чего-нибудь чуть-чуть.

Для чего совершила длинный путь. Мы с ним встречались семь раз, с моей стороны это 25 тысяч километров пути и 1 600 в придачу, не считая пошаговых движений. В общем, около 27 000 километров с моей стороны и сегодня 27 сентября.

Мне не часто приходится спорить, да еще так жестко. Наверное, поэтому, когда я вспоминаю эту, по сути ругань с NN, я испытываю удовлетворение. Оно мрачноватого оттенка, как это бывает в сосновом лесу перед дождем или в сумерках. Оно говорит об углублении во что-то, например, в сосновый лес, пахнущий смолой, которая остывает. Или об очень глубоком чувстве, с которым невозможно расстаться.

А так он послушный. Рост и вес у него приличные. Поесть несбыточных фиников, исчезнуть – ему бы не помешало.

Con mucho gusto

В этом особняке принят цветочный стиль: флоральный. Наша православная церковь тоже флоральная, цветочная.

Местные жители любят посещать Никольский храм в Листвянке. Возле него много насажено цветов. Он в горной пади, над которой летом восходят дикорастущие жарки, башмачки и лилии. И в самом храме флоральный дух. Его посетители не всегда вполне понимают, почему в нем оказываются.

Если символ Будды – лотос, то Христа – роза. Тонкое пока не запрещено.

Служить в храме можно с большим вкусом – con mucho gusto. Отец Серапион так и делает. Он монах, и на белом ситроене его увозит от парадного крыльца дама. Отец Серапион красавец с поседевшей длинной бородой. Ему 60. Настоящий аскет. Мних.

Отец Серапион прибыл к нам совсем юным, но уже облеченным в сан. Впечатление он производил дико культурное. Искусства ценил и многие языки знал. Декабрист, одним словом. Утонченный декабрист отец Серапион, благоухающий французскими духами без запаха – скрытно. Как и положено монаху.

Юношей он внешностью был приметен не особо, а к нынешним годам за версту стала видна его стать и старинная культура. И смешлив он всегда при этом чрезвычайно.

И вот, мы пьем ароматный чай, привезенный хозяйкой с острова Самуи, а кто-то внизу заскребся, заскребся. Хозяйка накинула цветастый шалевый платок и выпорхнула посмотреть: а вдруг хулиганы?

Оказалось, отец Серапион восшествует. В черном, и, войдя, черной вязаной шапочки не снял. И как-то это заметно было, что не снял.

Ибо в сане не снимают.

Как всегда, он был веселый и благоухающий. От природы весь флоральный. И сказал: «Груши и лампочки». Хи-хи. И мы поняли, о чем он говорит, ведь мы люди искусства.

Недолго постоял отец Серапион у дверей, от чая отказался. Поговорили с ним об искусстве. А про то, что народ на Крещение в проруби купается, он сказал неодобрительное. Еще бы: изнежен отец, непонятно ему сие.

А потом он ушел. И мы стали его и церковь обсуждать. Что-де Владыка наш делает в Испании.

Да кто-то ведь должен жить хорошо! В сладости еще больше прозреть можно, чем в аскезе. Ведь аскетизм та же сладость и есть. При худом теле и скудной одежде чувства ярче пылают. А смысл их – сладость. Флоральная. Райская. Без техники, нефти и газа.

Цветы мне говорят: «Прощай», головками склоняясь ниже.

– У меня был такой случай в жизни, – начала хозяйка, заворачиваясь в платок с роскошными русскими цветами, – Я решила исповедоваться. Давно это было. Еще была молода. Постилась. Написала на листке грехи свои, чтобы не забыть дорогой. Одела самое красивое. Пальто вишневое, платок посадский на голову повязала. Пришла в храм, а там отец Серапион картинно исповеди выслушивает. Не ожидала я того. Но встала к нему. Вот пришла моя очередь. А он как взглянул на меня, будто ожег – толкнул даже: «Иди вон!»

А недавно за чаем отцу Серапиону я все припомнила. Что он исповедь мою не принял. Он хохотнул: «Простите, матушка!».

Сын мой в самых дорогих ресторанах его другой раз встречает. Ох, и есть тайна у отца Серапиона! Московская, со звоном малиновым.

Я простилась с хозяйкой и вышла на улицу. Снег был жидок и грязен не по-январски. За дорогой – храм барочный, старинный. При нем нынче отец Серапион и служит.

Поехала я домой. Там бросила взгляд случайный на письмо. А на листе знакомой, сто лет знакомой рукой несбывшегося приписано: «По-моему, выплеснуто много острого и интриги. Нет важных рассказов про сахар и бананы»