Текст книги "Гнома Охушка и её друзья. Сказки тётушки Зи"

Охушка и Олюшка. Встреча

Действительно, солнце начинало клониться к закату. Стриж сорвался с крыши и начал носиться между домами. «Как можно здесь что-то найти? Эти дома все похожи друг на друга»? – думала О́хушка. А стриж как будто точно знал, куда ему нужно лететь. Довольно быстро он нашёл свой дом. Вот и знакомые друзья-стрижи! Проносясь мимо, они приветственно стрекотали, и стриж весело отвечал им. А вот и родная щель под балконом. Но что это? Чья голова выглядывает оттуда? Как? Его дом кем-то занят?!

Стриж совсем забыл о своей пассажирке. Если до этого он старался лететь осторожно, чтобы не стряхнуть случайно малышку, сидящую у него за спиной, то теперь, рассерженный, он взметнулся ввысь, издавая пронзительные звуки. Он собирал армию, которая поможет ему выгнать непрошенного гостя. О́хушка, почуяв неладное, крепче вцепилась в перья, а стриж метался то вниз, то вверх. Постепенно вокруг него образовалась целая стая птиц. Они какое-то время летали вслед за нашим стрижом, так же воинственно пища, а потом собрались все вместе и развернулись к знакомому дому.

Завязался бой, окончание которого О́хушка не увидела. В пылу борьбы стриж даже не заметил, как потерял то самое перо, за которое держалась гнома. Это пёрышко помогло ей довольно-таки легко приземлиться прямо в детскую песочницу.

О́хушка оглянулась по сторонам. Незнакомое, пугающее место. Какое-то время она сидела в песочнице и пыталась собраться с мыслями. Солнце опускалось всё ниже, становилось всё темнее. Нужно срочно что-то придумать. Но ничего не придумывалось. О́хушка очень устала. Она, конечно, и раньше попадала в опасные ситуации, но ещё никогда её приключения не длились так долго, она всегда быстро находила выход. Теперь же слишком далеко занесло малышку от родного леса, и это выбивало её из колеи. Весёлые искорки в глазах О́хушки погасли, она не знала, что делать, куда идти, кого можно не бояться в этой незнакомой стороне, а от кого стоит бежать без оглядки.

«Надо поискать укромный уголок, где можно переждать ночь, а утром на свежую голову подумаю обо всём», – решила гнома и начала пробираться к бортику песочницы. Из-за слёз О́хушка ничего не видела и брела наугад по сыпучему песку, низко склонив голову. Время от времени она натыкалась на забытые кем-то игрушки и с раздражением отодвигала их в сторону, из упрямства не желая обходить.

Настроение было ужасное, и О́хушка совсем потеряла бдительность, чего делать нельзя, особенно если ты находишься в незнакомом месте. Она плакала всё громче и громче. Не заметив, как дошла почти до самого бортика, она наткнулась на что-то большое, что мешало ей двигаться дальше. Она подумала, что это очередная игрушка. Попыталась отодвинуть её, но не смогла. О́хушка начала сердиться: «Ох, я не я буду, если не сдвину эту громадину со своего пути!». О́хушка вытерла слёзы, упёрлась руками в это что-то и… ничего не произошло, громадина не сдвинулась с места.

Тут в О́хушке стала просыпаться её уснувшая на время бдительность, и она почувствовала чей-то взгляд. Девчушка медленно с замиранием сердца подняла голову и увидела два огромных голубых глаза, которые с удивлением смотрели на неё. О́хушка стала медленно опускать давно высохшие от слёз глаза и увидела лицо, шею, руки, ноги, в общем всё, как у неё самой, только огромное. Перед ней на бортике песочницы сидела девочка. Громадина, в которую упирались О́хушкины руки, была девочкиной ногой, обутой в красный сандалик. Обе – и гнома, и девочка – замерли от удивления, когда увидели друг друга.

«Дочка, О́люшка, пора домой», – услышали обе, и обе в один голос откликнулись:

– Я здесь, мам!

Дело в том, что О́хушка так растерялась, когда увидела девочку, что на время забыла и о том, где она находится, и том, что с ней случилось. А голос был таким тёплым и добрым, а имя О́люшка так похоже на её, О́хушкино, имя. На минуту ей показалось, что она в лесу, около своего дома и мама зовёт её: «Дочка, О́хушка, пора домой».

Когда О́хушка опомнилась и поняла свою ошибку, ей стало так грустно. Глаза её вновь наполнились слезами, и она громко заплакала.

Оля (а именно так звали девочку) тоже немного испугалась. Она протянула руку и одним пальчиком осторожно дотронулась до крошечного существа, которое почему-то плакало совсем как обычный человек, только очень тихо.

«О́люшка, солнышко, ну, где ты пропала? Уже темно, на улице никого нет. Пошли домой», – сказала Олина мама совсем рядом. Оля вздрогнула от неожиданности, быстро схватила О́хушку, сунула её в карман и, обгоняя маму, побежала к своему подъезду. Ей хотелось поскорее добежать до своей комнаты и там рассмотреть, что такое она нашла.

Оле всегда хотелось иметь живую куклу или обезьянку, которую можно укладывать спать, кормить, наряжать. То, что она нашла, было лучше обезьянки. Это была настоящая девочка, только очень маленькая.

«Все девчонки обзавидуются», – думала Оля, пока ехала в лифте. Она то нетерпеливо переступала с ноги на ногу, то начинила тихонько подпрыгивать от восторга, который в присутствии мамы приходилось сдерживать. Маме она почему-то не хотела рассказывать. Мамы они такие, всё у них нельзя. «И маленькую девочку она, конечно, не разрешит оставить», – думала Оля. Тут её восторг вдруг поутих и даже немного взгрустнулось – Оля всегда делилась с мамой интересными событиями своей жизни, а скрыть от неё такое будет и трудно, и как-то неправильно. «Ну ничего, я сначала сама разберусь во всём, а потом решу: рассказывать маме или нет». На этом Оля и успокоилась. Она спокойно доехала до своего этажа и зашла в квартиру, спокойно вымыла руки, спокойно съела всё, что мама поставила перед ней на столе, а потом спокойно пошла в комнату разбираться.

Как только дверь детской закрылась за её спиной, Оля с замиранием сердца сунула руку в карман, тихонько нащупала там живой комочек и испугалась. Маленькая девочка лежала в кармане, не шевелясь. «Что я наделала? Глупая я девчонка, только о себе думала, а моя живая куколка погибла от голода», – расстроилась Оля, держа гному на ладошке. Она уже сморщила нос и хотела заплакать, как вдруг «куколка» перевернулась на другой бок и сладко зачмокала губами. «Так вот в чём дело, она просто уснула», – обрадовалась Оля. В одной руке держа своё сокровище, другой она начала рыться в своих запасах. Из ящика с игрушками достала небольшую коробочку с тряпочками, расправила их и сотворила нечто похожее на постельку. Положила туда гному, укрыла её меховым лоскутиком.

«А куда же поставить коробочку? На стол? Мама сразу увидит, да и девочка может упасть с высоты. А я этого не хочу. На пол? Но там на неё кто-нибудь наступит, да и девочка может убежать и спрятаться. А я этого тоже не хочу», – Оля остановилась посередине комнаты в нерешительности.

– Оля, выключай свет и ложись спать, а то завтра тебя не добудишься, – крикнула мама из кухни.

Думать некогда. Оля высыпала все игрушки из большой коробки в угол, чтобы в глаза не бросались, и поставила в неё маленькую импровизированную кроватку.

– Так и не наступит никто, и убежать ей не удастся, – удовлетворённо произнесла Оля и спокойно легла спать.

Знакомство

Первые нерешительные солнечные лучи сначала робко, потом всё смелее и смелее стали просачиваться в окна домов. Решили заглянуть и в Олину комнату, но на окнах были опущены жалюзи, поэтому в комнате сохранялся полумрак. И всё же нашёлся один озорной и любопытный лучик, который захотел во что бы то ни стало пробиться сквозь плотные занавеси. Он нашёл-таки маленькую щёлочку и заглянул в неё.

Так получилось, что заглянул он как раз в тот угол, где стояла большая коробка из-под игрушек. Стенки коробки были очень высокие, поэтому как лучик ни старался, не смог увидеть, что там, на самом дне.

А на дне коробки, забившись в уголок, сидела гнома, обхватив колени руками, и с ужасом разглядывала место, в котором оказалась. Она не плакала. Она старалась найти выход. Но его не было. О́хушка смотрела на стенки коробки и понимала, что без посторонней помощи ей их не одолеть.

На кровати спала девочка Оля. Ей снились чудесные сны, отчего она улыбалась, совсем не подозревая, что рядом кому-то плохо.

Тут в комнату вошла мама, и Оля сквозь сон услышала:

– Оля, сколько можно спать? Вставай, я гренки пожарила, они остынут. Ай-я-яй, опять игрушки не убрала. Почему не сложила их в коробку? Снова маме убирать? – и мама уже наклонилась, чтобы собрать игрушки.

Оля в ужасе подскочила. Сон как рукой сняло.

– Нет, нет, мамочка, я сама! – она подбежала к маме, обняла, поцеловала и отвела подальше от коробки, приговаривая, – я сама. Сегодня же выходной. У меня будет генеральная уборка. Вот увидишь, какая чистота-красота будет сегодня у меня.

– Посмотрим-посмотрим, – сказала мама, выходя из комнаты, – жду тебя на кухне.

Оля с облегчением вздохнула. С замиранием сердца подошла к коробке и заглянула в неё. Увидев свою «куколку», сидящую в углу и с ужасом озирающуюся по сторонам, Оля спросила:

– Ты боишься? Не бойся, я хорошая. Я – Оля. А как тебя зовут?

– Меня зовут О́хушка, – малышка со страхом глядела на огромную голову, заглядывающую в коробку, – ты правда хорошая?

– Конечно хорошая, – весело ответила Оля, – знаешь, как нам здорово будет жить вдвоём. Я тебя буду кормить, купать, причёсывать, наряжать и спать укладывать. Завтра возьму тебя в садик, покажу всем – пусть завидуют. Только ты тихо сиди, чтобы взрослые не увидели… – Оля всё тараторила, тараторила и не могла остановиться.

– Если ты хорошая, то отпусти меня, пожалуйста, – тихо сказала О́хушка.

Оля перестала болтать и даже обиделась. Как можно было отказываться от такой прекрасной жизни, которая была у них впереди.

– Не серди меня, дочка. Теперь я твоя мама, и ты должна меня слушаться, – сказала Оля строгим маминым голосом. – Сейчас я тебя покормлю, наряжу, причешу и разрешу немного поиграть. А потом – занятия: математика, хореография, пение, потом тихий час, а что будет потом, я ещё не придумала. Я иду завтракать, а ты посиди и подумай над своим поведением.

Оля повернулась и хотела выйти из комнаты.

– Нет, такие мамы не бывают. Моя мама меня любит и, наверное, очень волнуется сейчас, ищет меня по всему лесу, плачет. А ты – просто злая девочка, – сказала О́хушка. – Я не кукла, я живая. Я попала в беду, а ты ещё и мучаешь меня.

Оля остановилась. Она долго не поворачивалась к О́хушке, ей было стыдно.

– Прости, я… не знаю, что на меня нашло. Я сейчас, подожди немножко, – и побежала на кухню, где её ждала мама с тёплыми гренками.

Через минуту Оля появилась в комнате с тарелкой и чашкой. Она достала маленькую девочку из коробки, посадила её перед собой на столе и по своему обыкновению вновь затараторила, не давая Охушке вставить ни единого слова.

– Мама разрешила позавтракать в комнате. Ну прости, прости меня. Я в самом деле хорошая. Ты правда не кукла? Жаль. Если б ты была куклой, мне бы все девчонки завидовали.

А О́хушке и некогда было разговаривать, ведь она не ела целые сутки. Гренки были очень вкусные, мягкие, тёплые. Впервые в жизни она попробовала какао – непривычно, но тоже очень вкусно. И наконец, когда О́хушка насытилась, ей очень захотелось поговорить – пожаловаться, рассказать о своей беде и, в конце концов, попросить совета, не даром говорят: «Одна голова хорошо, а две лучше».

Что же делать?

– Так значит, сегодня вы должны были пуститься в поход к заветной полянке? – спросила Оля.

– Да. Но я всех подвела. Вместо того чтобы отправиться в путь, меня, наверное, ищут по всему лесу. А я так далеко. Даже не знаю, что может случиться, если моя семья пропустит этот праздник. На нём каждый год совершается кое-что важное, без чего гномам очень трудно обходиться, – сказала О́хушка и тут же зажала рот рукой.

Дело в том, что О́хушка, когда рассказывала Оле о своей жизни в лесу и о своих злоключениях, ничего не упомянула о том, что касается волшебных амулетов, и о том, откуда эти амулеты черпают свою силу. С самого раннего возраста все гномы знают, или лучше сказать чувствуют, что и кому можно говорить, а что нельзя.

Когда-то мама рассказывала О́хушке сказки об огромных существах, похожих на гномов, о людях. В этих сказках люди чаще всего были невоспитанными, злыми, любопытными и жадными. Сказки учили гномов быть осторожными, стараться не показываться людям на глаза, а если уж такое случилось и не удалось убежать и спрятаться, постараться с ними договориться, что-нибудь пообещать или подарить им, но всё время быть начеку и не болтать лишнего, иначе для гнома это может плохо кончиться.

Сейчас, когда О́хушка встретилась с человеком, она была немного растеряна. Девочка была не такая уж плохая, чем-то похожая на неё. Да и выбора особенного у гномы не было, кроме Оли никто её не выслушал, не накормил, не укрыл от холода. Поэтому О́хушка рассказала о себе почти всё. Только не о том, что касается амулета и его волшебной силы. Какой-то внутренний голос говорил: «Молчи». Так кроха и сделала, о самом главном во время своего рассказа умолчала. А теперь невольно проговорилась, намекнула. Оля тут же затараторила:

– Что, что такое важное там совершается? Подумаешь, праздник пропустишь. Без чего гномам нельзя обойтись? Скажи, скажи, скажи.

О́хушка, не убирая руку от лица, замотала головой, как бы говоря: «Нет, нет, не проси». Но чем дольше О́хушка упиралась, тем сильнее О́люшке хотелось узнать тайну.

– Не проси, не могу сказать, но чувствую, что, когда придёт время, ты сама всё увидишь и узнаешь. Давай лучше подумаем, как мне всё исправить. Ведь должен же быть какой-то выход.

– Мне так хочется обо всём узнать, что я и думать ни о чём не могу. Не представляю, чем может помочь обычная девочка такой… необычной девочке. Постой. Раз ты необычная, значит и помощи нужно просить у какого-то необычного существа. Так-так-так. Кого необычного можно встретить в обычной городской квартире? Может у тебя есть какие-нибудь дальние родственники?

О́хушка задумалась. В лесу она видела только гномов-соседей, лесных фей, эльфов и русалок. Дальше леса ей уходить ещё не доводилось. В памяти вдруг начали всплывать долгие разговоры старших гномов у костра в ожидании волшебного солнечного луча. О́хушка стала вспоминать, как замолкали младшие гномы, прекращали все игры и споры и, стараясь не пропустить ни одного слова, внимательно слушали рассказы родителей о существах, населяющих землю, о забавных, а иногда страшных случаях встречи с ними. Конечно, во всех рассказах гномы были самыми умными, хитрыми, находчивыми и благодаря своему маленькому росту и смекалке им удавалось оставаться целыми и невредимыми в любой ситуации.

Размышляя, О́хушка невольно взялась руками за свой кристалл и почувствовала странное – амулет под её рукой потеплел. Она очень удивилась. Кристалл становился всё теплее и теплее, а когда стал совсем горячим, Охушка оторвала от него свою руку с криком:

– Ох! Вспомнила!

– О́люшка, что там у тебя случилось? – крикнула мама из кухни, а потом заглянула в дверь, оглядела комнату и спросила: – У тебя всё в порядке?

Оля едва успела схватить О́хушку и спрятать её в карман. Когда мама открыла дверь, на столе перед Олей уже сидела кукла.

– Да-да, мамочка. Я играю. Всем куклам очень понравились твои гренки, – обернувшись к двери, сказала Оля и послала маме воздушный поцелуй.

– Ну хорошо, играй, но не забудь – ты обещала навести порядок в своей комнате. Я добегу до магазина, а потом, если захочешь, сходим в парк.

– Ты не торопись, мамочка, мне сегодня что-то не хочется никуда идти, – послав маме ещё один воздушный поцелуй, Оля отвернулась и сделала вид, что играет с куклой. Мама покачала головой и закрыла дверь. Вскоре послышался щелчок – это поворачивался ключ во входной двери.

– Ух, пронесло, – сказала О́люшка, убирая куклу в коробку.

А О́хушка, сидя у Оли в кармане, не могла прийти в себя. Раньше кристалл просто висел у неё на груди. Она, если честно, даже не верила в его волшебную силу. Что же произошло? О́хушка была уверена, что только благодаря талисману она вспомнила то, о чем и думать забыла.

Девочка в красном платье

Оля достала О́хушку из кармана:

– Ну как ты? Испугалась? Нет? А я очень испугалась! – по своему обыкновению Оля задавала кучу вопросов, не давая О́хушке и рта раскрыть. – Представляешь, что будет, если мама увидит тебя? Ой, я даже представить боюсь! Ты уж больше не кричи так, веди себя тихо, пожалуйста, а то и мне попадёт, и тебе плохо будет. Ну так что ты вспомнила-то?

– Я вспомнила, вспомнила! У вас в доме наверняка живёт кто-то, о ком вы и не подозреваете. Взрослые гномы рассказывали, что в каждом доме с людьми живёт существо, которое оберегает дом и семью, пока люди хорошо себя ведут.

– А если кто-то плохо себя ведёт?

– Если домовому что-то не понравится, он может наказать.

– Ой, мне страшно. Я иногда шалю, маму не всегда слушаюсь. Вот игрушки до сих пор не убрала.

– А тебя домовой наказывал как-нибудь?

О́люшка помотала головой в разные стороны:

– Нет. Не знаю. Ой! На прошлой неделе с верхней полки игрушки свалились мне прямо на голову. Было немного больно.

– Это не наказание. Это напоминание. И потом, что-то я не уверена, что это его рук дело. Скорее всего ты сама виновата.

– О́хушка, мне кажется, ты ошибаешься. Сколько тут живу, никого кроме папы и мамы не видела.

– Сейчас проверим, – сказала гнома и, взявшись рукой за свой кристалл, начала бормотать себе под нос волшебные слова, которые непонятно откуда взялись в её голове:

Я с добром к тебе пришла,

Поклон из леса принесла.

Покажись, волшебный дух,

И развей сомненья в пух.

Как только малышка замолчала и наступила тишина, в дальнем углу комнаты раздалось жужжание, как будто муха попала в паутину. Оля стала оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда идёт звук, но нигде ничего не увидела. Вдруг, откуда ни возьмись, под самым потолком появилась большая муха. Сначала она кружилась вокруг люстры, потом стала спускаться всё ниже и ниже, наконец села на пол рядом с Олей и начала шевелить лапками, как будто умывалась. Оля, недолго думая, подняла ногу, чтобы раздавить её. Но не раздавила, потому что в этот момент ей ужасно захотелось чихнуть. И она чихнула громко, от души, зажмурив глаза, а когда их открыла, раскрыла рот от удивления – перед ней стояла ещё одна маленькая девочка. На ней было красное платье, поверх платья повязан фартук, вышитый крестиком, на ногах мягкие тапочки, похожие на валенки, в руках девчушка держала веник. Волосы были немного растрёпаны, но повязаны красной косынкой. На лице – недовольство, как будто её оторвали от какого-то важного дела. Девочка сердито посмотрела на О́хушку и погрозилась на неё веником:

– Ты кто такая? Кто позволил? Как ты могла? Ты нарушила закон? Сама не сумела от человека спрятаться и меня за собой тянешь? Вот я тебе… – девочка замахнулась веником, делая вид, что хочет стукнуть О́хушку.

О́хушка сделала жалобное лицо и таким же жалобным голосом сказала:

– Прости, прости, прости. У меня не было другого выхода. Ты же знаешь, скоро наступит тот самый день. Я не могу пропустить его. Мне срочно, срочно нужно попасть в мой родной лес. Если ты можешь чем-нибудь помочь, помоги, пожалуйста.

Пока О́хушка налаживала контакт с крошечной девочкой в красном платье, Оля, остолбенев от удивления, не могла пошевелиться. Постепенно придя в себя, она сначала только моргала глазами, затем захотела вступить в разговор, но не смогла, отчего-то вдруг начала кашлять, будто поперхнулась большим глотком воды, а когда прокашлялась, снова замолчала, не найдя, что сказать.

Девчонка в красном платье ужасно всполошилась, начала бегать вокруг Оли, всячески помогая и ухаживая за ней. Она передвигалась очень быстро, иногда казалось, что вовсе не двигается, а то исчезает, то появляется в разных местах, иногда держа в руках самые различные предметы. Сначала девочка оказалась у Оли за спиной и постучала по спине, через секунду уже у неё на плече вытирала носовым платком нос и щёки, потом снова исчезла и появилась со стаканом воды. Так она бегала, суетилась, но в итоге, видимо решив, что сделала всё что нужно, уселась на плече у Оли и начала обмахивать ей лицо своим фартуком.

– Вот видишь, что ты наделала? – сказала девочка и сердито посмотрела на О́хушку.

– Кто ты? – спросила удивлённо Оля.

– Тише, тише. Не разговаривай. Отдышись как следует. Видно, делать нечего, придётся открыться тебе. Но только тебе, слышишь? То, что ты узнаешь сегодня – тайна. А тайны нужно хранить. Если ты когда-нибудь кому-нибудь проболтаешься, мне придётся покинуть этот дом, и ваша семья останется без моей защиты. Я – домови́чка. Охраняю ваш дом, помогаю твоей маме по хозяйству, тебя, глупую, учу уму-разуму. Могу пошутить иногда. Помнишь, как в кармане твоей курточки оказался живой кузнечик? Ты сунула руку в карман, а он там зашевелился. Крику было!

– Помню.

– Моя работа, – с гордостью сказала домови́чка, – а помнишь, как куча игрушек тебе на голову свалилась?

– Тоже твоя работа?

– Ага. Весело, правда?

– Совсем не весело, – обиделась Оля.

– Ну-ну, не хнычь. Игрушки надо вовремя на место убирать. Они и без меня рано или поздно свалились бы. Я просто немного ускорила это событие. И за кузнечика не обижайся. Ты, наверное, забыла, как наложила полный карман мелких разноцветных стекляшек с острыми краями. Я заменила их на безобидного кузнечика, чтобы ты не поранила пальцы, сунув руку в карман.

Оля не ответила. Лишь обиженно нагнула голову.

– Зря обижаешься. Хочешь не хочешь, а я здесь живу. Так что придётся тебе терпеть мои уроки. У меня разговор короткий: виноват – отвечай, не виноват – получи конфетку, – сказала домови́чка и показала язык, а потом протянула с улыбкой Оле конфету, не понятно откуда взявшуюся.

О́хушка топнула ногой. Не нравилось ей поведение этой девочки в красном платье. Вроде ничего особенного она не сделала, но Олю всё равно было жалко.

«Может, зря я её вызвала, – подумала О́хушка, – какая-то эта домови́чка вредная. Вряд ли захочет мне помогать. Надо как-то её задобрить. Но как?»

– А может, помиримся, познакомимся получше и начнём уже думать, как отправить меня домой, в лес? Меня зовут О́хушка, – и гнома протянула руку девочке в красном платье, – назвали меня так, потому, что, я постоянно охаю: и когда обижаюсь, и когда пугаюсь, и когда удивляюсь. А как тебя зовут?

– Маха, – коротко ответила домови́чка, – потому что люблю превращаться в муху. А думать тут нечего. Вечером приезжает Олин папа из командировки, а завтра с утра он повезёт всех к бабушке в деревню, которая аккурат по пути к твоему лесу находится. Небольшую часть пути на машине проедете, а в деревне у бабушки мой родственник живёт – дворово́й. Зовут его Котя, больно кошек любит. Пусть он с вами дальше возится, а мне некогда, – сказала и пропала.

О́люшка и О́хушка не успели глазом моргнуть, как Маха превратилась в муху, сделала несколько кругов вокруг люстры и скрылась в каком-то укромном уголке.