Текст книги "Под маской. Моя автобиография"

Мне надо было продолжать карьеру и свой путь к сражению с Кличко, а единственным способом справиться с потерей ребенка и дяди было подавить эмоции. Горевать времени не было, пришлось загнать всю боль поглубже ради моей мечты стать чемпионом мира. Возможно, это звучит жестко, но это был единственный способ справиться с ситуацией и продолжать показывать результат на ринге.

. .

На первой пресс-конференции, посвященной предстоящему бою, которая проходила в Германии, я снова дал понять Кличко, что ему не удастся подавить меня, как у него это получалось с другими соперниками. Во время второй пресс-конференции, в Англии, я завладел всеобщим вниманием, явившись в костюме Бэтмена, и даже устроил постановочную драку с Джокером! Журналисты покатывались со смеху – я стал их любимчиком. И все равно даже в мелочах, например, во время фотосессий, Кличко пытался указывать мне, в какую сторону смотреть и все такое. Я просто сказал ему: «Буду смотреть куда захочу. Я тебя сделаю, и ты это знаешь».

К несчастью, Мэнни оставил нас в 2012-м, но его слова засели у Владимира в голове. Все, что Мэнни говорил, было для него истиной в последней инстанции, и я об этом знал. Теперь Владимира тренировал протеже Мэнни Джонатан Бэнкс, так что влияние зала Kronk было ощутимо в подготовке к нашему бою.

С психологической точки зрения, я доминировал, Кличко не знал, чего от меня ожидать. Но мне требовалось прийти в отличную физическую форму, иначе шансов у меня не было. В конце концов, я собирался выступить против человека, который оставался непобедимым 11 лет и 8 раз успешно защитил чемпионский титул. Для всего мира я был просто очередной жертвой в руках Доктора Стального молота, как его называли. Кроме моей семьи и команды, пожалуй, никто в меня не верил; все считали, что Владимир был на недосягаемом уровне. Подавляющее большинство прессы, спортивных обозревателей и экс-чемпионов полагали, что у меня нет шансов против Кличко, с его послужным списком: 64 победы, 3 поражения и 53 нокаута.

Чтобы заработать шанс драться с Кличко, мне пришлось победить очень серьезных противников. Я доказал, что достоин этой возможности, своими результатами: ни одного поражения, 24 победы, из них 18 нокаутом – и все же у букмекеров я был аутсайдером с шансами 4/1. Всеобщее мнение, пожалуй, наиболее точно выразил бывший чемпион-тяжеловес Дэвид Хэй в интервью газете Guardian: «Самый сильный боксер, которого победил Фьюри, – это Дерек Чисора, а посмотрите на Кличко – там совсем другая история. Тайсон только-только выходит на мировой уровень в тяжелом дивизионе. Ему еще не приходилось сталкиваться с боксерами мирового класса. Между всякими чисорами и здоровым непобежденным чемпионом мира в хорошей форме такая пропасть, которую Фьюри не перепрыгнуть».

Забавно, что, не получи Владимир травму на тренировке, из-за которой бой отложили на четыре недели, все эти так называемые эксперты могли оказаться правы. В результате, дата поединка была перенесена с октября на 28 ноября 2015 года.

Готовясь к главной схватке в моей жизни, я прошел жесточайший тренировочный лагерь. Тренируясь во французских Каннах, я сбросил 45 килограммов за восемь недель. Как всегда, в перерывах между боями я здорово толстел. Тогда я никак не мог выйти из этого замкнутого круга: если у меня долгое время не было боев, я распускался и набирал вес.

В преддверии боя мы тренировались на 33-градусной жаре и, честно говоря, выглядел я не слишком хорошо. Из-за сгонки веса я очень сильно уставал, и шансов на победу было немного. Ну тут стало известно, что Владимир попросил перенести бой из-за травмы, и, признаюсь, я вздохнул с облегчением. За эти четыре недели я успел поднакопить энергии, чуть-чуть набрать вес и как раз прийти в подходящую форму перед боем. За это время все здорово переменилось, мне это было на руку, чего нельзя было сказать про Владимира.

Но, несмотря на всю проделанную работу и на влияние, которое оказал на нас Мэнни Стюард, я продолжаю утверждать, что победа над Владимиром не моя заслуга, эту победу подарил мне Бог. Я много раз ощущал Его вмешательство. Когда у тебя есть вера, совпадениям больше нет места – все, что происходило, было уготовано Богом, и он позаботился, чтобы я мог одержать победу. В тот удивительный вечер меня ничто не могло удержать, даже недавние потрясения, память о которых преследовала меня в течение подготовки к бою.

Когда мы приехали в Дюссельдорф, чтобы объявить прессе о переносе даты поединка, я дал Кличко понять, что период его унылого застойного правления подошел к концу – пришло время молодого льва. «У моих трусов и то больше харизмы, чем у тебя, – сказал я. – Кроме джеба и клинча у тебя ничего нет, пора уже избавить бокс от твоего занудного стиля».

Прошло еще несколько мероприятий для прессы, и я продолжил тренировки. В следующий раз мы встретились уже на неделе перед боем. Я продолжил давить на его психику, дерзко заявив, что настал мой момент, как и предвидел великий Мэнни Стюард.

Для меня было очень важно, что бой посетит мой отец Джон. Он вышел из тюрьмы в феврале, но до сих пор не мог выезжать из страны. И все же, к нашему общему облегчению, ему удалось получить разрешение инспектора пробации на выезд для посещения матча. Он не скрывал, как важен этот момент. «Я недавно из тюрьмы. Срок был долгим, и все, чего бы я сейчас хотел – это увидеть, как мой сын победит. Если в воскресенье я умру, то умру счастливым, потому что к тому времени увижу все, что было нужно увидеть», – сказал отец журналистам на неделе перед боем. А чуть позже с ним произошло кое-что особенное – он пережил необычный духовный опыт всего за сутки до моего выхода на ринг.

Позже отец признался, что очень сильно волновался из-за этого поединка, до такой степени, что чуть не довел себя до сердечного приступа. Политические интриги и подковерная борьба сгубили мечты множества боксеров, и он подозревал, что, используя свои связи, братья Кличко могут лишить меня победы. Для отца самое главное было, чтобы мне предоставили честную возможность доказать свое превосходство на ринге.

Он сидел в гостиничном номере весь в холодном поту, смотрел сквозь жалюзи на улицу и готовился к худшему. Внезапно он увидел свет, пробивающийся вдалеке между зданиями в форме небольшого креста. По его словам, все страхи и сомнения тут же отступили. Он как бы преобразился, все негативные эмоции уступили место уверенности, и с чувством облегчения и спокойствия он вскочил на ноги и поднялся в мой номер, чтобы проверить, как я справляюсь с нервами. Несмотря на то, что я был на пороге самого главного боя в моей жизни, когда отец открыл дверь, к своему удивлению, он обнаружил, что мы с Шейном танцуем и поем в микрофон! Я заверил его, что чувствую себя замечательно, и он просто сказал: «Ты не проиграешь. Ты станешь чемпионом мира», – и закрыл дверь, а мы продолжили готовиться к прослушиванию для передачи «Голос». Сдается мне, что Кличко не удалось так же расслабиться в тот вечер, а ведь он был чемпионом.

Но сначала нам надо было преодолеть еще кое-какие трудности. В субботу днем я отправился на стадион, чтобы проверить, в каком состоянии находится ринг. Побоксировав с тенью, я спустился к моей команде и сказал, что не могу выступать на этом покрытии – оно слишком мягкое. Ключом к моей победе должна была стать работа ног, а для этого мне нужен был нормальный канвас, по которому легко перемещаться, – вот и все. На этом покрытии я бы выдохся спустя шесть раундов – все равно что боксировать на песке. Кличко такой тип покрытия, подходящий для методичных передвижений по рингу, был по душе, он на нем и тренировался. Проверив канвас, мой тренер дядя Пит обнаружил под ним 15-сантиметровый слой плотного поролона – с ума сойти!

Тут же начались разборки между моей командой, командой Кличко, Федерацией бокса Германии и представителями Всемирной боксерской организации (WBO). Все старались друг друга перекричать. Менять канвас отказались, так что где-то около трех дня, то есть за семь часов до поединка, мы предъявили ультиматум: если в течение часа покрытие не заменят, боя не будет. Это не было блефом. Мы действительно собирались сесть на самолет и отправиться домой, потому что это было типичным проявлением желания Кличко контролировать каждую мелочь.

Официальный представитель Британского боксерского совета согласился, что такой канвас не соответствует регламенту, принятому в Великобритании, но команда Кличко упиралась до самого последнего момента, пока брат Владимира Виталий не сказал: «Ну ладно, меняйте». Так что, когда до нашего отправления домой оставалось несколько минут, планы вновь изменились, и я опять принялся готовиться к завоеванию чемпионского титула – в очередной раз мы не спасовали перед Кличко, как многие из их предыдущих соперников.

Готовясь к бою, мы приняли все возможные меры предосторожности. У нас был свой собственный повар, и, хотя мы жили в хорошей гостинице, даже воду мы покупали в супермаркете, располагавшемся на расстоянии восьми километров, так что я ничего не пил даже после матча, пока мы не вернулись в наш номер. Может показаться, что это перебор, но в боксе порой случаются странные вещи. Невозможно быть чересчур осторожным, особенно учитывая, что меня предупредили о возможных уловках еще до поездки в Германию.

За несколько месяцев до этого я посетил боксерский матч в Англии, а на следующий день во время завтрака с моим другом Дейвом Рэем к нам подошел представитель немецкой боксерской организации. Он рассказал, чего стоит опасаться, пока мы будем в Германии. По его словам, различные вещества не только могут подсыпать в воду, но и пропитать ими полотенца в раздевалке. Разумеется, я был ошарашен, но предупрежден – значит вооружен. Мы условились с Дейвом, что в день матча он снабдит нас водой и полотенцами, которые привезет с собой в Дюссельдорф. Пэрис собиралась прилететь на самолете, но, узнав, что Дейв с женой Кэтрин также собираются приехать, отправилась с ними на машине, захватив с собой полотенца.

Сидя в раздевалке перед боем, я был совершенно спокоен, как всегда в такие моменты. В следующий миг я уже стоял в коридоре, ожидая, когда мое имя назовет знаменитый конферансье Майкл Баффер. Перед глазами сверкали вспышки, а в ушах стоял рев 55 000 человек, которым не терпелось увидеть очередную схватку Кличко в Германии – в этой стране он был настоящим идолом. Я подумал: «Так, теперь все в моих руках. Я не самый большой нокаутер в мире, а мне противостоит мистер Боксер защитного стиля, целое десятилетие остававшийся непобедимым».

Я осознавал всю чудовищную сложность предстоящего испытания. Кличко в Германии не проигрывал – это была аксиома бокса, в которую верили все. Он был слишком силен. Мне нужно было чудо, но я знал, что Бог меня не оставит. В тот вечер я не просто боксировал. Мой долг заключался в том, чтобы прославить имя Иисуса Христа, который помогал мне двигаться вперед невзирая на трудности, и на ринг я выходил под звуки песни I’m Going to Have a Little Talk With Jesus Рэнди Трэвиса. Мое время пришло, я был рожден, чтобы выйти на эту сцену.

Выйдя на ринг, я стал воплощением спокойствия и сосредоточенности, готовый справиться с задачей, исполнить свое предназначение. С самого начала боя я показывал класс, эффективно используя джеб. Я заметил, что Кличко чувствует себя не в своей тарелке, потому что не может применить свой коронный мощный удар правой. Он привык подавлять соперников, навязывая им свое видение боя, но он еще не встречал в ринге никого, похожего на меня. По размеру и силе я ему не уступал, но превосходил его в технике перемещения и скорости. И я все это продемонстрировал с самого начала поединка. Я переигрывал его, и он становился все более и более раздражительным. Мое чувство уверенности росло, и уже в третьем раунде я убрал руки за спину, уворачиваясь от его ударов.

Все шло по плану. В первой половине матча я зарабатывал очки отдельными точными ударами и легко нивелировал все его успехи. Под конец шестого раунда – в середине боя – у меня было чувство, что я выиграл каждый раунд, и судьи, скорее всего, были со мной согласны. Последствия моих попаданий можно было увидеть на лице Кличко – правая бровь у него была рассечена. В последующих раундах счет начал выравниваться, однако я все еще был впереди. Работа ног у меня была на высоте – неудивительно, что его команда подготовила канвас потолще, чтобы меня замедлить, он плохо справлялся с моими перемещениями и ударами со сменой стойки. Среди вереницы предыдущих соперников, неуклюжих по сравнению со мной, никто не доставлял ему таких проблем. Местами бой выглядел хаотично из-за разницы между нашими стилями, но можно было быть уверенным, что я побеждал раунд за раундом. Молодой лев вовсю рычал, и Кличко это слышал.

Конечно, во время важного боя невозможно предугадать, как судьи будут ставить оценки, но и повлиять на этот процесс ты тоже не можешь. Единственное, что мне не понравилось – рефери снял у меня очко в 11-м раунде за удар по затылку, по-моему, незаслуженно. В профессиональном боксе раунд выигрываешь, как правило, со счетом 10-9, если только не было нокдауна, тогда – 10-8. Снятие очка сокращало разрыв в счете. В последнем раунде он пробил отличный левый хук и добавил удар правой, но я выдержал и победно вскинул руки при звуках гонга.

Перед оглашением судейского решения я сказал себе: «Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы в этой чужой стране у меня не отобрали победу». Я знал, что Кличко был настолько важной фигурой в Германии, что судьи, разумеется, могут поддаться влиянию 55-тысячной толпы, состоящей, в основном, из немцев, которая желает увидеть его очередной триумф. Но, когда Майкл Баффер объявил: «Из Соединенного Королевства, новый объединенный чемпион мира – Тайсон Фьюри!» – я подскочил в воздух от радости, а отец чуть не повалился с ног, потому что мы не ожидали выиграть по очкам в Германии, где Кличко казался непобедимым.

Когда я давал интервью в ринге, то сразу же заявил: «Это не моя заслуга. Все благодаря моей опоре и моему спасителю Иисусу Христу. Это он победил сегодня». Позже я узнал, что, когда бой показывали в записи в других странах, эта часть была вырезана. Но я должен был рассказать миру, во что я верил: именно благодаря Иисусу Христу я выиграл титул чемпиона в тяжелом весе и нанес самое неожиданное поражение в этом дивизионе с 1990 года, когда Джеймс Бастер Дуглас побил Майка Тайсона. И во всех последующих интервью на все вопросы я отвечал одинаково: «Веруйте в Иисуса Христа, Господа нашего, и спасетесь», – потому что я знал: это Его силы помогли мне на моем пути.

Все были вне себя от радости. Родственники и друзья были очень довольны тем, что моя мечта наконец осуществилась. Пэрис в слезах сидела у ринга, а потом поднялась ко мне. Во время интервью каналу HBO, я и сам впервые расплакался на ринге, когда рассказывал, насколько важен для меня этот момент, и посвятил победу своему дяде Хьюи, который тренировал меня в самом начале карьеры.

В комментаторскую команду HBO входил бывший чемпион-тяжеловес Леннокс Льюис, и он тоже зашел в ринг. На какой-то краткий миг гроза тяжеловесов стал моим помощником! Я отдал ему бутылку с водой, когда принимал микрофон, чтобы поблагодарить Кличко за предоставленную возможность биться за титул, а потом начал петь для Пэрис, которая стояла рядом со мной на ринге. Я исполнял I Don’t Want to Miss a Thing группы Aerosmith целых две минуты, пока фанаты внимательно слушали, и слезы бежали по ее лицу. Все эти моменты сразу после оглашения судейского решения были наполнены радостью и эмоциями – словами не передашь.

Комментируя для радио BBC, бывший чемпион мира и авторитетный аналитик Ричи Вудхолл – он один из немногих предрекал мне победу – сказал: «Мне все было понятно после третьего раунда. Если бы ему не присудили победу, это была бы вопиющая несправедливость – он боксировал великолепно и достиг небывалых высот. Это было ясно по его движениям. Владимир и его брат Виталий сами понимали, что недотянули. По-моему, это величайший бой из всех, что я комментировал. Снимаю Шляпу перед Тайсоном. Он победил по всем фронтам и заслужил звание чемпиона мира».

Было видно, как много это значит для моих друзей и близких, которые слышали, как я предсказывал, что развенчаю Кличко. Я припоминаю, как смотрел бой Кличко в гостях у Дейва Рэя где-то пять лет назад, тогда я повернулся к Дейву и сказал: «Да я его легко побью, это точно», – и вот мечта исполнилась.

По дороге в раздевалку я просто порхал от счастья. Я осуществил то, о чем говорил с самого детства, когда стучал кулаками по ладоням отца. Я был на вершине мира, король бокса. Но в машине по дороге в гостиницу отец предупредил меня: «Вот теперь начнется настоящая чехарда. Готовься к трудностям, готовься к буре».

Он предвидел, что моя победа придется не по вкусу воротилам бокса и прессе, и, к сожалению, был прав. Не прошло и двух недель, как меня лишили пояса по версии IBF, а когда я вернулся домой, на меня обрушилась волна критики. Но меня беспокоило еще кое-что, что-то коварное поедало меня изнутри. Только что я пережил величайший триумф в своей жизни, но не успел я покинуть арену в Германии, как почувствовал пустоту внутри. Это была не физическая усталость, а отсутствие эмоциональных сил. Я достиг вершины своей карьеры. Что дальше? Я отчетливо помню, как в тот же вечер меня внезапно настигли потрясения последних лет – волна, которую я сдерживал, меня догнала. Смерть дяди Хьюи, боль, которую я испытал, похоронив малыша. Ощущение пустоты внутри, которое я испытал в тот вечер, осознание того, что вершина боксерской карьеры не так уж много и значит, меня добили. Я чувствовал, как мои мысли окутывает мрак. Вот только тогда я не знал, насколько глубоко погружусь в отчаяние, как далеко мне придется падать. Медленно, но верно меня затягивало в депрессию, как в черную дыру.

. .

Хорошо, что сегодня я могу иначе посмотреть на тот день. Мне удалось отобрать величайший титул у одного из легендарных чемпионов бокса. Тайсон Фьюри, бесспорный чемпион мира в тяжелом весе. Несмотря на всю боль, что пришлось пережить после, и мучительный путь к возвращению, этот триумф в Дюссельдорфе – мой по праву, никто этого у меня не отберет.

О подготовке к бою с Кличко и его последствиях, о том, как высоко я парил и как низко пал, мы еще поговорим в этой книге. Но все взлеты и падения моей карьеры были во мне с самого детства. Поэтому сейчас речь пойдет о том, с чего все началось. Мы отправляемся в путешествие, чтобы пройти путь Цыганского Короля.

Глава 2
Дитя судьбы

Не знаю, откуда это повелось, но убежденность в том, что я стану чемпионом мира в тяжелом весе, всегда была со мной. И это пошло не от меня, первым об этом заявил мой отец Джон, когда я был пяти минут от роду, успев к тому моменту уже три раза умереть.

Моя мать Эмбер через многое прошла, и из-за меня ей тоже пришлось побороться, потому что я пришел в этот мир на три месяца раньше срока. Всего у нее было 16 беременностей, и только четверо детей выжили: мой старший брат Джон, я, Шейн и младший Хьюи. У нас была еще сестра Рамона, которая родилась за два дня до Рождества 1997 года, но спустя два дня она умерла, мне тогда было девять.

Мама ни разу не посещала ни одного моего боя, что в любительской карьере, что в профессиональной – просто, как и большинство матерей, она не любит смотреть, как ее сына бьют на ринге. Она чудесная женщина, добрейшей души, которая растила нас, и без нее я бы ни за что не стал тем, кем стал. Мама всегда меня поддерживала. В детстве мы с Шейном проводили с ней больше времени, чем с отцом, который работал с раннего утра и до позднего вечера, в основном продавая автомобили. Но когда позднее я занялся боксом, он сопровождал меня на этом пути.

Некоторые из родственников матери, которые, как и семья отца, были из ирландских путешественников, происходят из местечка Наттс Корнер, что под Белфастом, хотя у мамы есть родные и в Уэльсе. Много лет спустя, в 2011-м, я случайно познакомился с членами маминой семьи в Наттс Корнер, когда пытался доказать, что у меня есть ирландские корни, чтобы бороться за титул чемпиона Ирландии. Я прилетел в Белфаст перед боем, который должен был состояться в этом великом городе. Ирландцы всегда очень дружелюбно ко мне относились, и как-то раз я упомянул в разговоре с приятелем, что у меня есть старик-дядя по имени Чейси Прайс, я слышал о нем от родителей. Оказывается, что мой приятель был с ним знаком, у них были какие-то торговые сделки, так что мы отправились на ферму к Чейси попить чаю. Этот день я запомню на всю жизнь, хотя было странно сидеть пить чай с моим дядей в то время, как я пытался доказать свое ирландское происхождение.

Это было тем более странно, что за последние 200 лет у меня в роду и по отцовской, и по материнской линии были знаменитые бойцы из Ирландии. Я последний и самый успешный боксер в этом списке, тогда как большинство моих предшественников занимались кулачным боем. Моя мать – дочь кулачного бойца, бывшего Короля цыган, а по отцовской линии я дальний родственник Бартли Гормана, который носил титул Цыганского короля кулачных боев с 1972-го по 1992-й и умер в 2002-м. Без всякого преувеличения можно сказать, что Бартли был одним из самых стойких людей в мире и определенно величайшим кулачным бойцом в обозримом прошлом. С копной огненно-рыжих волос, коренастый, себя он называл «самым опасным безоружным человеком на планете», и с ним трудно не согласиться. Он был готов драться в любой момент и с кем угодно. Как-то раз он дрался в глубине угольной шахты при тусклом свете шахтерских фонарей. Он бился на ипподромах, в биваках, даже в каменоломне. И никогда не проигрывал. Ни разу за 25 лет. Он как-то сказал: «С обычным человеком я драться не стану… Он и одного моего удара не переживет».

Я слышал, что Бартли заинтересовался боями, когда увидел, как кулачный боец убил собственного дядю одним ударом, Бартли тогда было девять. Он умер от рака печени в возрасте 57 лет. На его похороны пришли сотни путешественников, и он оставил о себе память, особенно в последнем месте его жительства – Уттоксетере, графство Стаффордшир, где в его честь установлен памятник. Кто-то мне сказал, что в фильме про Бэтмена «Темный рыцарь: возрождение легенды» Том Харди сделал голос своего персонажа Бейна похожим на голос Бартли. Выдающийся был человек.

Но бойцовская традиция в моей семье еще глубже – у меня есть еще один предок, знаменитый среди ирландских путешественников, которого звали так же – «Боксер» Бартли Горман. В XIX веке мой прапрапрадедушка Бартли Горман был сильным кулачным бойцом из Ирландии, чемпионом, который дрался в графстве Мейо. Его талант и успехи на ринге вдохновили последователей. Его дело продолжил мой двоюродный дед Тикер Горман, который выступал с 1920-х по 1940-е годы. Он был родом из Англии, куда переехали его родители. Ростом 1 метр 88 сантиметров и весом 89 килограммов, он был талантливым бойцом. Настолько талантливым, что спарринговал с профессиональными боксерами, например, с Леном Харви, который был чемпионом Британии в среднем, полутяжелом и тяжелом весе в период 1929–1939 годов. Он также спарринговал с бывшим чемпионом Содружества, боксером-тяжеловесом из Канады Ларри Гейнсом, который дослужился до сержант-майора британской армии во время войны и дважды проиграл Харви в бою за титул. Тикер до того любил драться, что участвовал в ярмарочных поединках, когда ему уже было хорошо за 60. Бабушка отца в девичестве была Гоман, а затем вышла за человека по имени Питер Фьюри. Мои предки отстаивали свою честь в поединках по всей Британии и Ирландии. Их боевой дух прошел сквозь поколения и по сей день силен.

Я продолжил эти славные традиции, как и мой двоюродный брат-тяжеловес Хьюи, сын моего бывшего тренера Питера, и другой кузен Осия Бертон, который, проиграв в схватке за титул чемпиона Британии в полутяжелом весе в декабре 2016-го, сказал мне, что предпочел бы умереть, но победить, чем возвращаться к семье с поражением. Вот, что такое честь бойца.

Титул Короля цыган в течение веков был очень важен для ирландских путешественников. Мой прадед по материнской линии Осия Бертон владел этим титулом, не проиграв ни единой схватки в жизни. На ярмарке Puck Fair в Киллорглине, графство Керри, Ирландия, которая проходит до сих пор, он провел бой, который вошел в историю. Поединок длился полтора часа, и про него до сих пор ходят легенды среди путешественников; по слухам, сцена драки в фильме «Тихий человек», в которой Джон Уэйн устраивает потасовку с шурином в сельской местности, основана на событиях того дня, когда Осия Бертон был коронован как Король цыган.

Боксерское мастерство сильно отличается от кулачных боев, но есть у них и общее: целеустремленность, честь и боевой дух. Мой отец знает все о кулачном бое, и тело его покрыто шрамами, полученными в схватке. По его словам, во времена его юности дрались не на жизнь, а на смерть. В ход шло все подряд – локти, укусы, удары головой, а битва прекращалась только тогда, когда один из бойцов говорил «хватит». А после соперники отправлялись пропустить пинту пива вместе, потому что к тому моменту все разногласия были улажены. В боксе все иначе, он требует дисциплины, это истинное искусство. Сравнивать одно с другим бессмысленно.

Деньги приходят и уходят, а честь остается. Кстати, в нашей семье бойцами были не только мужчины, взять, например, бабушку по мужской линии, Пейшенс, с которой были шутки плохи. Говорят, она была куда агрессивнее моего деда, который собственной тени боялся. Печальная правда в том, что он страдал от психического расстройства, которое в те времена, разумеется, никто серьезно не воспринимал.

Бабушка не давала спуску и собственным сыновьям, моему папе Джону и дядьям Питеру и Хьюи, которые тренировали меня на разных этапах моей профессиональной карьеры. Пейшенс была метр семьдесят ростом, кареглазая с темно-каштановыми волосами и требовала к себе уважения. Моему отцу она внушила, что он всегда должен уметь за себя постоять, и, если сыновья шалили, она не скупилась на затрещины. Папа шутит, что подраться для нее было слаще любого угощения.

Так что бойцовский дух у меня в генах, и начиная с 12 августа 1988-го, когда я появился на свет и весил всего 450 граммов, я боролся за жизнь. Папа с мамой готовились к худшему, пока я цеплялся за жизнь, а врачи давали один шанс на сто, что я увижу еще один день.

Но когда я открыл глаза, в четвертый раз подряд вернувшись с того света, мой отец посмотрел на меня и сказал: «Он справится, в нем будет два метра роста, 120 килограммов веса, звать его будут в честь Майка Тайсона, и он станет чемпионом мира в тяжелом весе». Я родился на три месяца раньше срока, так что пока рано было радоваться. В больнице я провел еще три недели, прежде чем меня выписали. Но на этом моя больничная история не закончилась; за свою жизнь мне еще столько раз пришлось сюда вернуться, что я, пожалуй, заслужил карточку постоянного клиента.

Вплоть до восьми или девяти лет у меня периодически случались приступы лихорадки, во время которых я страдал от галлюцинаций. Я кричал маме с папой, что меня вот-вот съедят львы или что занавески загорелись. Меня множество раз приходилось госпитализировать, чтобы следить за моим состоянием и сбивать температуру; это было страшное время для меня и родителей. Мы понятия не имели, что со мной происходит и когда это закончится, и было ощущение, что мне просто нужно это пережить, а потом все наладится.

Многим, кто видел, как я боксирую на гигантских стадионах или зажигаю на пресс-конференциях, будет сложно в это поверить, но я был не слишком уверенным в себе мальчиком, даже наоборот. Я был слегка застенчивым, осторожным и всегда испытывал чувство тревоги. Меня одолевало волнение, вдруг что-то пойдет не так, и я никак не мог понять, откуда у меня это ощущение.

Но когда речь шла о боксе, я всегда был уверен в себе, как и много лет спустя, когда выступил против Кличко, чувствуя себя неуязвимым, я никогда не сомневался в своих боксерских навыках. Мое детство, прошедшее в деревушке Стял под Манчестером, было безоблачным, мне нравилось ходить в местную начальную школу, где было всего 36 учеников. Я стоял на воротах в школьной футбольной команде, и у меня хорошо получалось, потому что я был крупным мальчиком, и я даже какое-то время играл в нетбол с девчонками, что тоже мне неплохо удавалось. Школа была отличная, там у меня не было проблем, учителя меня любили. Ко мне относились с уважением, и я проявлял уважение к окружающим, так что я с удовольствием учился и играл с остальными ребятами.

То, как я рос, было совсем не похоже на детство моего отца в общине путешественников. В его детстве, которое пришлось на 60–70-е годы, ему приходилось часто сталкиваться с проявлениями расизма и травлей. Для него в порядке вещей было то, что каждый день после школы к нему кто-то цеплялся, завязывалась драка, и он приходил домой с фингалом, рассечением или синяками, а ужиная, чувствовал привкус крови во рту. В школе всем было на это наплевать, так как, судя по его рассказам, детей из общины путешественников считали никчемными цыганами, которым не полагалось даже дышать одним воздухом с другими учениками в классе. Он приходил домой, жаловался бабушке Пейшенс, а она только говорила, что он должен уметь постоять за себя, не то она сама его проучит! Поэтому выбора не было – отцу нужно было уметь драться, как и моим дядьям Питеру и Хьюи.

. .

В Британии по-прежнему распространено плохое отношение к ирландским путешественникам, и, честно говоря, в общине попадаются личности, которые портят ее репутацию. Встречаются воры, мошенники и те, кто постоянно переезжает с места на место, занимаясь непонятно чем. Но таких меньшинство, все мы разные, и каждого надо оценивать как самостоятельную личность (как и всех людей). Но, к сожалению, расизм в отношении путешественников и сегодня распространен. Говоря о карьере великого Мохаммеда Али, часто вспоминают эпизод, когда он выбросил в реку золотую медаль Олимпийских игр 1960 года, после того как его отказались обслуживать в кофейне его родного города Луисвилл, штат Кентукки. Я его понимаю – меня самого вместе с другом Дейвом Рэем как-то раз наотрез отказались пустить в паб только из-за того, что я путешественник. Такие вещи в наше время должны быть совершенно неприемлемы.

Отец говорил, что такая жизнь его закалила, ежедневные проявления расизма были в порядке вещей. Его семья постоянно переезжала по территории графства Йоркшир с одного места стоянки на другое, так что ему приходилось менять школу одну за другой и каждый раз проходить через одну и ту же пытку – повсюду в нем видели чужака, да к тому же не такого обеспеченного, как остальные ребята. Да, детство и юность у него были трудными. Денег практически не было, как и шансов обзавестись друзьями в такой обстановке.