Текст книги "Обреченные невесты"
Автор книги: Тед Деккер
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 8
Часы безжалостно отсчитывали время, один день сменялся другим.
Брэд Рейнз не отступал от дела ни на шаг, напоминая наседку, хлопочущую над цыплятами. Он чувствовал: что-то происходит. Убийца не отлеживается. Собираемый им урожай зла только умножается.
Бригада ФБР неутомимо собирала улики, отыскивая ускользающий след, который позволит сократить разрыв между охотником и дичью, но ничего существенно нового не появлялось.
Брэд в кабинете рассеянно поглядывал в окно на снующие тремя этажами ниже машины. У него и сотрудников его группы было все, что нужно, была мантра, составлявшая ядро жизни Брэда. Где-то тут, в этих папках с материалами делами, что теснятся на столе, спрятан ключ к нему: приданое, пасхальное яйцо, слово, говорящее больше, чем сказано до сих пор.
Брэд вернулся из Центра Благоденствия и Разума, преследуемый смутным беспокойством. Подозревать, что серийный убийца может походить на кого-нибудь вроде Рауди Спаркса или Андреа Мертц – или любого из тех, с кем он там встретился, – все равно что навешивать ограбление банка на десятилетнего ребенка. У них могут быть вспышки эмоций, вызванные галлюцинациями, но жестокая болезнь, от которой они страдают, просто не вяжется с холодным, расчетливым членовредительством. Но эти люди жертвы, а не преступники, способные на ужасное убийство.
Но было в беспокойстве, постепенно овладевающем его сознанием, и нечто большее. Глядя им в глаза, он видел собственное отражение. Это открытие каким-то образом перекликалось с тем, что сказала Ники накануне их поездки в центр: любой человек в мире одинок, и любой сталкивается с жизненными трудностями. А оказываясь в одиночестве, ощущаешь незащищенность. Обделенность любовью. Нежеланность. Чувствуешь себя парией. А претендуешь на что-то трудноуловимое, но истинно глубокое.
Можно это признавать, можно не признавать, но все люди самопоглощены и одиноки. Самые мудрые и крепкие готовы принять эту данность и превозмочь ее. Люди поопытнее находят способы справляться с ситуацией, хотя многие, если не большинство, отделаться от ощущения одиночества не могут. Те, что помоложе, чувствуют его кожей и пытаются понять смысл существования. Другие, желая облегчить себе жизнь, закрывают на все глаза.
За примерами, подтверждающими это, далеко ходить не надо.
Жена, подвергавшаяся в детстве насилию и не способная наладить с мужем нормальные, приносящие взаимное удовлетворение сексуальные отношения, ибо не может раскрошить защитные стены, что возвела вокруг себя.
Муж, повторявший всю жизнь, что он так и не реализовал себя, и ныне уютно замкнувшийся в собственной раковине и опасающийся, что даже самые близкие могут узнать, что никакого уюта нет.
Иные компенсируют свою незащищенность бесконечными разговорами. Или едой. Или спортом. Или наркотиками. Или смешными попытками привлечь к себе внимание.
За последние три дня мир Брэда превратился в выжженную землю. Все – не только Ники, или Фрэнк, или Ким, или Мэзон, консьерж, или Аманда, официантка из кафе «Мейи», – одинокие жертвы жизненных сложностей.
«Интересно только, – подумал Брэд, – что за тайны они скрывают? Что за секреты и страхи охраняют их одиночество?
Например славная девушка Аманда. Стройная и хорошо сложенная. Зачем она постоянно сидит на диете, чтобы сохранить форму? Ненавидит себя? Или любит и переживает, что другие не отдают ей должного?
Кто катается на роликовых коньках перед домом? Молодой человек, не готовый начать жить по-настоящему, потому что все еще не удовлетворен собой? Жизнь для него пока нечто вроде подготовки к настоящему испытанию. Сверстники по-настоящему оценят его как личность, только когда он выдержит это испытание. Может быть, даже восхитятся. И он откроет смысл своего существования.
Беда в том, что этот день никогда не наступит. Все либо по-прежнему уверяют себя, что он вот, рядом, за ближайшим углом, либо живут с тревожным подозрением, что горшок золота на краю радуги всего лишь фантазия. А в действительности каждый одинок в мире джунглей, а радуга всего лишь иллюзия.
Выходит, жизнь – это только игра ума, так, что ли? И большинству дана фора? Болезнь».
Брэд постучал указательным пальцем по подоконнику. Чушь все это, конечно. Просто так он пытается справиться с собственным чувством незащищенности. В отличие от большинства он по крайней мере способен глядеть правде в глаза. И все же обречен видеть тех же демонов противоречий, бессмысленности и одиночества, с какими сталкиваются все.
Знай Ники все, психолог в ней заявил бы, что Брэд – человек, попавший в силки глубочайшего отчаяния от бессилия найти женщину, которая стала бы вровень с той единственной душой, которую он любил, а потом утратил.
Легкое похлопывание по плечу отвлекло от тяжелых мыслей. Позади стоял Фрэнк, только что бросивший на стол большую папку.
– Проверили всех. Есть три новых следа, но что касается всей этой компании… Девять умерли, десять в тюрьме, главным образом по обвинению в неподобающем поведении, пятеро в других заведениях того же рода, а двенадцать вернулись к нормальной жизни – семья, друзья. Ни малейшего намека на убийцу.
По его поручению Ники изучила список обитателей центра Элисон Джонсон, которые в разное время проходили там курс терапии, и отметила сорок три человека, которых сочла склонными к агрессии. Биографии тридцати шести удалось отследить, отсекая одного за другим из круга подозреваемых.
– Ладно, – хмуро кивнул Брэд. – Займитесь оставшимися.
– Уже занялись. Жду окончательного результата.
Фрэнк удалился, и Брэд нажал на кнопку внутренней связи:
– Ники, можешь заглянуть ко мне?
Он уселся на стул, закрыл папки и аккуратно положил их поверх остальных. Сбоку выстроились в ряд шесть проштудированных им книг. «Центр не держит» – автобиография шизофреника. Две книги – душераздирающие истории о том, как душевнобольные выпадают из общества. Еще две – об атипичных психотерапевтических средствах: одна «за», другая «против». Наконец, «Безумие в Америке» – история лечения душевных заболеваний в Соединенных Штатах.
Рядом с досье на Коллекционера Невест лежал деревянный поднос с тремя шариковыми ручками.
– Вызывал? – Ники из вежливости постучала в открытую дверь.
– Присаживайся.
Она вошла в кабинет и присела на край стула возле его стола. Сегодня джинсы. Белые сандалии, эффектно подчеркивающие алый цвет ногтей на ногах. Наверняка занималась педикюром вчера вечером или сегодня утром.
Ники начала медленно покачивать ногой. Брэд поднял голову и встретился с ней взглядом.
«В этих джинсах и белой блузе с короткими рукавами, с этой прической она немного походит на Руби», – подумал он.
Брэд не сумел вовремя отвести взгляд, а когда сообразил, что глазеет на нее, было уже поздно – выдал себя.
«Жизнь – это игра ума, – подумал он. – Интересно, что за тайны ты скрываешь, моя дорогая…»
Брэд перевел взгляд на папки.
– Мы опаздываем.
– Если ты имеешь в виду, что он намерен продолжить свое черное дело, то, наверное, так оно и есть. Только я не представляю, что еще мы можем предпринять.
– Например, не ограничиваться в поисках сорока тремя именами, что ты нарыла в архивах ЦБР.
– Хорошо, посмотрю еще, только очень сомневаюсь…
– Ясно, ясно. Но что-то мы все время пропускаем.
– Возможно. Не знаю. Смотрю, ты зациклился на этом заведении, – кивнула Ники.
– Центр Благоденствия и Разума. – Брэд вернул ручку на место. – Не очень вяжется с нашим делом.
– И тем не менее что-то ты там высмотрел. Ведь ты и раньше бывал в подобных местах, где пациенты бьются головой о стену, санитары круглые сутки следят, как бы кто не покончил с собой, где постоянно слышатся пророчества о скором пришествии Христа. Но тут все иначе.
– Они… Не знаю, как сказать…
– Люди, – помогла ему Ники.
«Жестоко звучит», – вздохнул он.
– Нет, больше.
«Что я мог сказать? Признаться, что чувствовал, словно смотрюсь в зеркало?»
Ники встала, подошла к двери и закрыла ее.
– Знаешь, Брэд, я тебя раскусила. Ты не просто стараешься хорошо делать свое дело, тебя подгоняет боль. Я вижу, ты зациклился на них, ощущаешь связь с ними, и это тебя смущает. – Ники вернулась к столу, оперлась на него и склонилась к Брэду. – Я права?
Ему вдруг захотелось, чтобы она знала все.
– Она убила себя, Ники.
– Кто?
– Руби. Покончила жизнь самоубийством. Все было великолепно. По окончании университета мы собирались пожениться. Она меня любила, а я вообще был от нее без ума. Как-то ночью она наглоталась таблеток, и все закончилось. – Голос у Брэда дрогнул. – Ей казалось, что она недостаточно красива.
– Печально. – Ники опустилась на стул.
– Я не сразу это понял. Впрочем, сейчас эти подробности не важны. Ей казалось, она недостаточно красива, а на самом деле была красавица. И не только в моих глазах. – Он открыл верхний правый ящик стола и извлек фотографию Руби, на которой она была изображена с ракеткой на корте и развевающимися темными волосами. Брэд подтолкнул ее к Ники.
Она взяла фотографию.
– Ты прав, красивая девушка. Грустно. А я и не знала ничего.
– Не сразу, но в конце концов я понял, что ее смерть лишила меня сил. Выбила из колеи.
Ники вернула фотографию и откинулась на спинку стула.
– И в ЦБР ты видишь повторение истории. Теперь и я на нем зациклилась. – Ники посмотрела на Брэда изучающе. Ей льстило, что она стала единственной женщиной, которой он открыл свою тайну. И еще… ей показалось, что она влюбляется.
– И что тебе подсказывает твоя печенка?
– О ком?
– Обо мне. – Ее губы мягко изогнулись. – О Рауди и его компании, естественно.
– Естественно. Печенка? Она советует еще раз потолковать с ними.
– Вот и потолкуй.
– Но зачем? Не вижу там никакой связи с нашим делом.
– Используй их.
– Каким образом?
– Используй Рауди. Используй их всех.
– По делу?
– Директриса вроде считает, что от них может быть толк. Рыбак рыбака видит издалека, не так ли? Вот и воспользуйся парочкой шизофреников, чтобы поймать другого шизофреника.
– В том случае, если он действительно шизофреник… – Даже ему идея Ники показалась слишком смелой. – То, что ты предлагаешь, выглядит скорее показательным уроком, нежели уголовным расследованием.
– Может быть. А что, у тебя есть вариант лучше? Используй Райскую Птичку. Как знать, может, она надумает что-нибудь.
– Призраки.
– Все, что я хочу сказать, Брэд, – пожала плечами Ники, – доверяй своим инстинктам. Они подсказали тебе, что убийца оставил ключ в послании. А куда оно привело нас в первую очередь? Правильно, в ЦБР. Ну так и двигайся дальше. Я психолог, но раньше мне приходилось сталкиваться с такими извращениями, что у тебя бы волосы дыбом встали. Призраки – ничто в сравнении с ними.
– Думаешь, стоит обратиться к телепату?
– А почему бы и нет? Правоохранительные органы множество раз использовали телепатов по самым разным поводам, и результаты получались поразительные.
Явно заинтригованный, Брэд вскинул голову.
– Ты тоже можешь многое, и интуиция будь здоров, но телепатом я бы тебя не назвал.
– Так я и не претендую. В жизни есть многое, чего я не понимаю. И все, что я говорю, сводится к одному – доверяй инстинктам. А инстинкты ведут тебя в ЦБР. Следуй тому, что подсказывает тебе печенка.
– Печенка подсказывает забыть про телепатов.
– Но не про ЦБР и его обитателей.
Это больше походило на разрешение. Ники ему не начальница, но, получив от нее «добро», он почувствовал, что за такой шанс следует ухватиться.
– У всех у нас есть свои тараканы в голове, Брэд, – лукаво улыбнулась Ники. – Все мы видим отражение собственной неполноценности в других. Между прочим, мне нравишься ты, твои тараканы и все остальное. Это не для протокола.
Молчание словно уплотнило воздух.
– Ты занята сегодня вечером? – первым нарушил тишину Брэд.
– Вообще-то да. Но завтра свободна.
Когда-то он поклялся ничего с ней не затевать, но то было раньше. К тому же речь идет всего лишь об ужине.
– Рыбу любишь?
На столе зазвонил телефон, и Брэд схватил трубку.
– Рейнз, – отрывисто бросил он.
– У нас новый труп.
* * *
Заброшенный сарай притаился, почти не видимый за деревьями, в самом конце проселочной дороги, к западу от городка Элизабет, штат Колорадо. Если бы не риелтор, поехавший в то утро с потенциальным покупателем осматривать будущие владения, тело могло остаться незамеченным неделю или больше.
Впрочем, так только могло показаться. Брэд сомневался, что убийца хотел, чтобы его «работу» не обнаружили так долго.
На серых половых досках внутри пыльного круга, образованного следом от ведра, в котором скопилась кровь жертвы, лежала лицензия Мелиссы Лэнгдон. Место преступления являло собой открытую книгу.
Мелиссу похитили скорее всего из дома, адрес которого значился в лицензии. Брэд послал туда своих людей. Затем ее, видимо, доставили в уединенное место, напичкали всякой дрянью и привезли сюда для завершения действа. Нигде не было обнаружено следов борьбы.
Мелисса была распята на стене, белая, обнаженная, из одежды – лишь трусики той же марки, что на Кэролайн, и такая же вуаль, бережно прикрывающая лицо. Удерживалось тело на стене при помощи деревянных колышков, загнанных под мышки, и клея. В нем не осталось ни капли крови.
Та же тщательная работа, тот же ангельский наклон головы, та же косметика. Судя по всему, и губная помада та же – красная, оттенок «Калипсо», от Полы Дорф. Обескровливая жертву, убийца нарочито возвращал ей немногое из утраченного.
Ники оставалась в штабе вместе с Фрэнком и большинством оперативников, занятых проверкой документации психиатрических лечебниц, со списком за последние три года пациентов, склонных к агрессивному поведению.
Ким Петерсон приехала на место преступления и, опустившись на колено, принялась рассматривать правую подошву жертвы, в том месте, где отверстие, проделанное в коже, было замазано шпаклевкой.
– Прямо сейчас? – спросила она. – Или…
– Сейчас, – бросил Брэд.
Ким положила на пол большой пластмассовый мешок и соскоблила шпаклевку в мешок. Из раны потекла тонкая струйка крови. Видимо, убийца выждал, пока, повинуясь законам притяжения, кровь вытекла на пол, но в мясистых частях немного осталось. Вены и капиллярные сосуды так просто не опорожняются, даже под давлением.
– Нашла что-нибудь?
Вместо ответа Ким пинцетом извлекла окровавленный шарик бумаги двухдюймовой толщины.
– Здесь развернуть можно?
Ким осторожно разгладила записку, стараясь не стереть невидимые буквы, хотя оба понимали, что ничего из нее не извлекут.
Ким стоически зачитала послание:
– «Берегите любимых. Ведь я могу убить всех красавиц. Я умнее вас. Благослови меня, Отче, ибо я и впредь буду грешить».
– Все?
– Все. – Ким посмотрела а Брэда. – Это личное послание?
– Нет, насколько я понимаю…
Невозможно представить, что убийца – кто-то из его прошлого, явившийся теперь отомстить. Просто ему стало известно, кто расследует дело, вот он и решил поиграть. Подзадоривает.
«Берегите любимых. Ведь я могу убить всех красавиц».
– Что-нибудь еще?
– Нет, все то же. – Ким положила записку в мешочек для вещественных доказательств и распрямилась. – Молочная кислота накапливается, есть трупное окоченение, но, пожалуй, не более десятичасовой давности. Тело еще сохраняет некоторую гибкость. Я бы сказала, смерть наступила прошлой ночью.
– Через четыре дня после предыдущей.
– Четыре дня. На виске глубокая царапина, которую она всячески старалась укрыть. По виду – либо сама ударилась головой, либо он ударил ее.
– Нет, ранить ее он бы не решился. Она нужна ему неприкосновенной. Ладно, займись телом и местом преступления. Если появится что-нибудь новое, дай знать. Я на связи.
– Ладно.
Брэд вышел из сарая и набрал по мобильному Элисон Джонсон. Она явно была занята с кем-то из обитателей, и ему пришлось проявить настойчивость, чтобы оторвать ее от дела.
– Да, офицер, добрый день. Ну что, нашли своего типа?
– Нет. Он убил очередную девушку. Она висит на стене сарая, прямо за моей спиной.
На линии наступило недолгое молчание. Элисон тяжело вздохнула.
– Мисс Джонсон, мне хотелось бы еще раз поговорить с одним из ваших обитателей. Если не возражаете, конечно.
– Нет, не возражаю. Повторяю, Рауди – человек куда более серьезный, чем можно судить по его поведению.
– Вообще-то я хотел пообщаться с Райской Птичкой.
– Ах вот как? Не с Рауди?
– Нет. Меня интересует Птичка, если вы не против.
– Голос призраков?
– Нет. Голос печенки. Так как, можно это устроить?
– Конечно.
– Очень хорошо. Буду у вас через час. Да, и вот еще что, мисс Джонсон…
– Да?
– Желательно поговорить с Птичкой наедине.
– А вот тут могут возникнуть трудности. Помните, я предупреждала, что наедине с мужчинами она начинает нерв ничать.
– Помню. Вы можете оставаться поблизости, но мне на самом деле хотелось бы поговорить с ней так, чтобы… никто не мешал. Если это невозможно, что ж, отнесусь с пониманием.
Элисон заколебалась.
– Ладно, посмотрим, что можно сделать.
ГЛАВА 9
Цветик закончила работу: высокий куст превратился в изваяние Брэда, но присутствия творца в нем не ощущалось. Тем не менее на удивление точное портретное сходство заставило его на секунду остановиться. Он представил, на что Цветик способна, будь в ее руках глина или камень. Она и впрямь талантлива.
В приемной его встретил мужчина в брюках из шотландки.
– Вы из ФБР? – поинтересовался он. На месте носа у мужчины был клюв, но глаза постоянно мигали, что придавало ему вид скорее забавный, нежели высокомерный.
– Да. – Брэд ответил рукопожатием.
– Джонатан Брайс. Элисон ждет вас, пошли.
Он повел Брэда в глубь территории, где мощные клены раскинули свои ветви над тихой безлюдной лужайкой возле массивного северного крыла главного здания центра, где недавно Брэд общался с Рауди и остальными.
Что за истории, что за тайны, что за навязчивые комплексы скрываются за кирпичными стенами? Здесь царят мир и покой, но как же обитатели центра далеки от буден! Мир душевнобольных. Одаренных.
У него похолодела спина.
– Вы здесь работаете?
– Я медбрат, – ответил Брайс. – В основном лекарствами занимаюсь.
– А я думал, ЦБР лекарств избегает.
– Так оно и есть. Но иногда ничего лучше не придумаешь.
– Словом, вы просто даете их меньше, чем другие.
– Ну да. – Джонатан свернул на боковую дорожку и помахал двум женщинам на скамейке, с откровенным интересом посматривающим на них. Они помахали в ответ и дружно расплылись в широкой улыбке. – Близняшки по линии Большой Медведицы. Это целая история.
– Не сомневаюсь. А почему вы в отличие от других предпочитаете избегать лекарств?
– Представьте, некто сломал ногу. Мы знаем, как срастить кости, а дальше уж тело само о себе позаботится. Но душевное заболевание все еще во многом тайна. – Глаза у него засверкали. – Прежде всего нельзя точно сказать, где кончается дарование и начинается болезнь. Уже это трудность. Но даже когда можно поставить диагноз, например «острый маниакальный психоз», никто не знает, как «срастить кости». Мы понятия не имеем, как восстановить порядок в сознании, не можем зафиксировать место поражения, и все, что остается, – облегчить боль, понимаете?
– Иными словами, вы лечите симптомы, а не болезнь.
– Именно. Образно говоря, даем аспирин, в то время как большинство психиатров прописывает транквилизаторы.
– И для пациентов это лучше.
– Помилуйте. Вы знаете, как действуют эти медикаменты?
– В общем, нет.
– Лекарств против психических заболеваний, вопреки прежним убеждениям, просто не существует. Так называемые чудесные таблетки против психозов вроде «Абилифай» понижают уровень серотонина и допамина в коре головного мозга, что подавляет такие симптомы, как галлюцинации. Но при этом возникает целый ряд сопутствующих эффектов, которые многим пациентам, не всем, заметьте, кажутся непереносимыми.
– Однако самочувствие их остается стабильным. Им лучше.
– Смотря что вы имеете в виду под стабильностью. Да и все индивидуально. Кому-то медикаменты жизнь спасают, кому-то подрывают здоровье. Согласно недавнему масштабному исследованию из полутора тысяч шизофреников только двадцать пять процентов справились с побочными эффектами длительного медикаментозного лечения.
– Что за побочные эффекты?
– Их много, все не перечислишь. Апоплексия, ожирение, проблемы с сердцем, гастрит и другие желудочные заболевания, сексуальная дисфункция, появление волосяного покрова на лице, сыпь, ослабление зрения… – Собеседник Брэда словно медицинский словарь цитировал и не собирался останавливаться. – Но худшее – это возникновение психических нарушений, что случается довольно часто. Токсический психоз, утрата ориентации, галлюцинации, депрессии. Дело в том, что нейролептики подавляют умственную деятельность точно так же, как сон подавляет энергию и активность. Но жить-то надо. Жизнь не проспишь. – Он указал на стеклянную дверь. – Сюда, пожалуйста.
– Благодарю.
– В общем, таблетками мы пользуемся, но осторожно, а так – молимся об иных, лучших возможностях и создаем обстановку, которая позволяет каждому считать себя желанным и особенным. – У самой двери Джонатан остановился. – Вот факт, который никто не может объяснить: в неиндустриальных странах, таких как Индия и Колумбия, за два года полностью избавляются от недуга более шестидесяти процентов страдающих шизофренией. Их исцеляют семья, религия, другие средства, не имеющие отношения к медицине. И никаких медикаментов. В Америке же выздоравливают менее трети, и то при широком использовании психотропных средств. Как вам такая статистика?
– Н-да….
– Она ждет вас в доме. Всего доброго, сэр.
Брэд еще раз поблагодарил его и вошел в небольшой холл, где сейчас никого не было.
Элисон появилась из боковой двери.
– Привет, офицер. – Сегодня на ней было голубое платье, серебряные цепочка и серьги. А также другая прическа – конский хвост на затылке взамен растрепанной гривы. Веселая улыбка. Ангел во плоти на службе больных душ.
– Ну что там? По-моему, сегодня у вас удачный день, верно?
– Думаете? Хотел, чтобы то же можно было сказать о Мелиссе.
– О ком? – Элисон удивленно изогнула брови.
– У девушки, чье тело мы нашли сегодня утром.
– Да-да… Ужас, кошмар. Прошу вас, ничего не говорите Райской Птичке.
– Так она согласилась встретиться со мной?
– Да. Правда, пришлось поднажать. Времени у вас будет столько, сколько она пожелает. У меня, к сожалению, его поменьше, а ведь придется оставаться здесь, пока вы с ней беседуете. Как насчет пятнадцати минут?
– Полчаса.
– О чем конкретно вы собираетесь ее расспрашивать?
– Вы говорили, у нее есть дар.
Элисон задумалась.
– Понимаете, у меня почти не остается ни выбора, ни времени, – проявил настойчивость Брэд.
– Ладно, офицер, – кивнула Элисон. – Полчаса.
Брэд переступил через порог и оказался в комнате с большим окном, автоматом с кока-колой и сандвичами и кушеткой, стоящей перед телевизором с плоским экраном.
Птичка стояла у раковины, глядя, как он закрывает за собой дверь. На ней были те же, слишком короткие для нее, джинсы и парусиновые теннисные туфли. Хлопчатобумажный спортивный свитер висел на ее худенькой невысокой фигурке как на вешалке. Волосы по-прежнему свисали космами – Брэд заподозрил, что так она выглядит каждый день. Не то что замухрышка, но внимания внешности явно не уделяет.
– Привет, Птичка. Рад нашей новой встрече.
– Здравствуйте. – Голос напряженный, нервный.
Какое-то время Брэд простоял неподвижно, стараясь вспомнить то немногое, что знал о ней. В детстве девушка пережила какой-то шок. Развился психоз, хотя Элисон утверждает, что первоначальный диагноз – шизофрения – был неправилен. Может, никаких галлюцинаций и нет, а она на самом деле видит призраков. Правда, сейчас такое предположение кажется смехотворным.
Птичка выглядит просто как больная женщина, которой нужно напоминать, что следует принимать душ.
– Спасибо, что согласились поговорить, – начал Брэд. – Может, присядем?
– Конечно. Садитесь.
Брэд обогнул кушетку и сел. Она не последовала его примеру.
– А вы не хотите сесть?
– Нет, пожалуй.
– Ладно. Вам, наверное, интересно, почему мне захотелось встретиться с вами. – Едва проговорив это, Брэд пожалел. – О нет, надеюсь, вы подумали, будто я считаю, что люди не хотят с вами разговаривать. Просто когда агент ФБР возвращается, чтобы потолковать именно с тобой, это немного нервирует, верно?
– Нет, сэр, все в порядке. Я…
– Зовите меня Брэд. Меня зовут Брэд Рейнз.
Она нерешительно взглянула на него.
– Что ж, пусть будет так. Видите ли, мистер Рейнз, меня не удивляет, что, с вашей с точки зрения, я должна была смутиться, узнав, что вы ищете встречи со мной. Или с кем-нибудь еще в центре. Для большинства людей такие, как мы, вообще не существуют. А нам трудно доверять людям, которым мы не нравимся, – уверена, вы меня поймете.
Брэд удивился, как складно она выражает свои мысли. Немного похоже на Элисон, которая явно была ее наставницей.
– Да, я прекрасно вас понимаю. А вам действительно не по себе?
– Да. Но того, что говорят Андреа и Рауди, я себе не позволю.
– Правда? И что же они говорят?
– Рауди находит вас лицемерным пронырой, старающимся отсечь его дела. А ведь, в конце концов, это он первым предложил свои услуги, и все знают, что получается у него совсем неплохо.
– Что получается?
– Сводить воедино концы, которых большинство вообще не замечает.
«Интересно. Может, надо еще раз поговорить с Рауди?» – подумал Брэд.
– А что Андреа говорит? – произнес он вслух.
Птичка скрестила руки на груди.
– Что вы чертовски привлекательны и единственная причина, по которой вам захотелось встретиться со мной, – желание залезть мне под юбку.
– Что ж, можете передать Андреа, – не удержался от ухмылки Брэд, – что я весьма польщен ее отзывом, но это не поможет ей залезть ко мне в брюки.
И вновь ему захотелось взять назад свои слова, однако, уловив на лице собеседницы подобие улыбки, он успокоился.
– В то же время, если бы я не дал себе зарок держаться от женщин подальше, любая из вас…
– А вот этого не надо, – отрывисто бросила Птичка.
Он растерянно заморгал.
– Замечание насчет Андреа прозвучало забавно, на этом и остановимся. А теперь скажите, пожалуйста, чем я могу быть вам полезна. Сделаю все, что в моих силах.
– Не знаю, что пришло вам голову, но в любом случае вы заблуждаетесь. Я здесь не для того, чтобы со злым умыслом воспользоваться чьим-то умом, телом или духом. Просто стараюсь растопить лед.
Она пристально посмотрела на него, и на мгновение Брэд подумал, а не явились ли ей сейчас призраки.
Он не отвел взгляд. Птичка расцепила наконец руки и присела на мягкую ручку стоящего рядом стула.
– Извините. Обычно я не… – Она неопределенно махнула обмякшей рукой. – Что бы там ни думали, мистер Рейнз, я не похожа на многих из здешних. Не то что это предмет моей гордости. Я не прочь обладать их дарованиями, будь они хоть сто раз шизофрениками. Но дело в том, что я-то не шизофреничка. Да, расстройство у меня есть – биполярное. Полагаю, разница вам известна.
– В общих чертах.
– Биполярное расстройство, или, как его называли раньше, маниакально-депрессивный психоз, – это расстройство сознания. Выражается в острых приступах маниакальных неврозов, сменяющихся обычно продолжительными депрессивными состояниями. Болезнь наследственная. Медикаменты помогают, но лично на меня оказывают самое угнетающее воздействие, так что я избегаю их и сама справляюсь с недугом. У многих так не получается. У меня, к счастью, выходит.
– И слава Богу.
– Да уж. Шизофрения же расстройство мысли. Эта форма психоза обычно становится заметной у людей примерно двадцатилетнего возраста. Считается, шизофрения связана с уровнем допамина и серотонина в головном мозге, но вообще-то никто толком не знает, что тут главное – химический дисбаланс или мозговые рецепторы.
– А вы хорошо подготовлены.
– Я читаю медицинскую литературу. Ученые и врачи блуждают в тумане, вы уж поверьте. Большинство психических заболеваний, в том числе шизофрения, обнаруживают себя в форме маний: например паранойи или мании величия; галлюцинаций – визуальных, слуховых и так далее; иных мыслительных расстройств, связанных с формированием идей в человеческом мозге. Замедленная речь, хаотический поток мыслей, невнятность – что-то в этом роде. Вы меня понимаете?
– Да. – Брэд успел проникнуться к Птичке уважением.
– Шизоаффективное расстройство – это, в основе своей, сочетание умственного расстройства, например биполярного, и шизофрении. Это я просто раскрываю смысл некоторых терминов. У меня умственное расстройство – биполярное, но я не сумасшедшая.
Она соскользнула с ручки стула на подушку сиденья.
– Итак, чем я могу быть полезна?
Сидя на диване, вглядываясь в ее карие глаза, вслушиваясь в четкую речь, Брэд видел совершенно другую женщину по сравнению с той, какой она предстала всего несколько дней назад.
– Сегодня утром мы обнаружили новую жертву. Девушку зовут Мелисса, она всего на два года моложе вас – ей чуть больше двадцати.
Птичка молча смотрела на него.
– Она была мертва. Убийца обескровил ее и предоставил нам найти тело.
– Не очень приятная картина. – Птичка поежилась.
– Согласен.
Она откинулась на спинку стула и скрестила ноги.
– И кто мог пойти на такое? – Взгляд ее затуманился и скользнул в сторону.
У Брэда запершило в горле.
– Раньше мы думали, что убийца как-то связан с Центром Благополучия и Разума, но вроде ничего не вытанцовывается.
– В таком случае почему вы обратились ко мне?
– Честно? Сам до конца не знаю. Просто так мне моя печенка подсказывает. И еще Элисон кое-что на днях говорила. – Брэд скрестил ноги как Птичка. – Не расскажете про свой дар?
– То есть вы хотите сказать, про галлюцинации. – Она пристально посмотрела на него.
– Элисон утверждает, что это не галлюцинации.
– Так то Элисон, ее тут нет. А есть мы с вами. Вы же не будете утверждать, что верите в призраков?
– Нет. Не буду. Но я хорошо знаю, каким сильным бывает воображение и инстинкт. В моем деле компьютер гораздо точнее анализировал бы и раскрывал суть улик, если бы человеческие исчисления не были важнее. Инстинкт. Печенка. Я не верю в призраков, но верю в то, что некоторые люди наделены исключительной способностью восприятия.
– Латентное торможение, – кивнула она.
– Иными словами…
– Почему вы боитесь женщин?
– Виноват…
– У вас на пальце нет кольца.
– Так я не женат, но…
– Вы очень следите за прической и ногтями.
Он автоматически посмотрел на свои пальцы.
– На вас те же брюки, что и во вторник, а в квартире ни пылинки. Если бы вы могли заставить себя поверить женщине, вы пустили бы ее в свой мир, но в нем очень много того, что нуждается в защите. В нем слишком много порядка и комфорта. Диван ваш обит алой тканью, окно позади вас открыто в иной мир, и если вы домчитесь до него со скоростью сто пятьдесят километров в час, окажетесь в астрале вместе с ангелами, а они предложат вам чашку чаю перед встречей с Раушем.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
