Текст книги "Обреченные невесты"
Автор книги: Тед Деккер
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
– С Раушем?
– Да.
Они замолчали и отвернулись друг от друга. Брэд даже представить не мог, что это за мифологическое существо – Рауш. Впрочем, это и не имеет значения.
– Черный, – возразил он. – Мой диван обит черным бархатом.
– Извините, – покраснела Птичка. – Насчет дивана у меня просто вырвалось. Я не собиралась говорить об этом вслух.
«Но насчет остального, – подумал Брэд, – все правильно. И теперь она просто пользуется моей заминкой, чтобы уточнить детали».
– А в остальном я почти не ошиблась, – заговорила Птичка. – Хотите знать, откуда я все узнала?
– Пожалуй.
– От призраков.
– Вы… – Он покосился налево, куда Птичка только что глянула. – Вы видите призраков?
– Не сейчас. Хотя один из них действительно прошел мимо окна три минуты назад. Впрочем, все это только мое воображение.
– Выходит… Ничего не понимаю. Может, просветите?
– Время от времени благодаря латентному торможению в моем воображении возникают «призраки». – Она показала кавычки пальцами. – Сознание большинства людей подавляет внешние раздражители – виды, звуки, запахи, идеи, ощущения. Оно сосредоточено только на том, что полагает в данным момент критически важным. То есть действует как фильтр. Латентное торможение – это перцепционный фильтр сознания.
– А низкий уровень торможения, или, как вы говорите, латентное торможение, – сбой в работе фильтра?
– Творческие люди – художники, писатели и так далее – часто видят больше других. И не все из того, что они видят, – реальность. Я смотрю на вас и вижу многое, что другие с первого взгляда пропускают. Я смотрю в окно и вижу другую вселенную. Кое-что из того, что я вижу, вымышлено, кое-что реально. Элисон считает, высокий уровень развития позволяет людям с ослабленным латентным торможением эффективно перерабатывать внешние раздражители. Но при отсутствии такого уровня поток мыслей и чувств может оказывать негативное воздействие.
– И тогда окно открывается в другую вселенную…
– Что-то в этом роде.
– А как насчет призрака, которого вы видели несколько минут назад?
– Но ведь были случаи, когда, как мне кажется, я и правда их видела.
– Тем не менее полной уверенности у вас нет, – заметил Брэд. – А со стороны подлинную галлюцинацию отличить от реальности невозможно.
– Нет, тут другое, – произнесла она негромко, словно опасаясь нарушить нечто вроде хрупкого равновесия, установившегося в комнате. – У меня галлюцинаций нет.
Независимо от состояния ее психики Райская Птичка несомненно блестящая личность. Бог нашел нужным поместить в эту слабую оболочку такой ум, что Брэд испытывал нечто близкое к благоговению.
– Что сказать… – пожал он плечами. – Вы совсем не такая, какой я вас представлял.
– Н – да… А кого вы ожидали увидеть – безумного маньяка?
– Нет. – Брэд скрыл смущение за сдержанным смешком. – А вы кого ожидали – монстра?
Она улыбнулась, и Брэд отметил ее безупречно белые зубы.
– И все же, мистер Рейнз, на что вы рассчитывали?
– Не знаю. Начать с того, что не ожидал встретить человека со столь хорошо поставленной речью. Насколько я понимаю, вы пишете романы?
– Да, написала несколько. Но они никуда не годятся.
– С чего вы взяли?
– Даже если они чего-то и стоят, это мой мир, только мой. И границы не пересечь никогда. Я не могу писать, когда принимаю лекарства.
– Элисон говорила, у вас агорафобия?
– Это правда. – У нее сжались губы, и она принялась рассеянно покусывать ноготь.
– Вы никогда не покидаете центр?
– Нет.
«О фобиях своих говорить ей, судя по всему, не хочется. Это может стать серьезным препятствием для предполагаемой помощи с ее стороны», – размышлял Брэд.
– Что-нибудь еще? Какие-нибудь страхи, проблемы?
– Ну вот, теперь вы заговорили, как мозгокоп какой-нибудь.
– Я не хотел…
– Я могу вам доверять? – перебила она.
– Конечно, вы можете мне доверять.
– Видите ли, когда однажды я услышала, что могу доверять им, и открыла дверь, мне сунули в рот дуло пистолета, – без выражения произнесла Птичка.
– В таком случае не доверяйте мне.
Глаза у нее затуманились, девушка отвернулась к окну.
– Только пистолет я и запомнила, больше ничего. Мой отец был убежденный пресвитерианец. Богач, эксцентрик. Он был убежден, что все мы сговорились украсть у него деньги и отдать их дьяволу. Он страдал параноидальной шизофренией. – У нее задрожали руки.
– Я… мне очень жаль.
– Продержав месяц взаперти, он пытался убить меня. Он убил мою мать и моего брата. Думал, что и меня убил. А потом покончил с собой. – В глазах у нее сверкнули слезы. – Но моя старшая сестра Энджи к тому времени уехала из дома, так что ее этот кошмар не коснулся. Она живет в Боулдере и по возможности навещает меня. Она знает, что отсюда мне не выйти.
История настолько потрясла Брэда, что он не находил ответных слов. Только повторил едва слышно:
– Мне очень жаль.
– Чего уж там. Живу, и ладно. Просто вспомнилось: кто-то стучит в дверь и просит открыть. Умоляет открыть, потому что любит меня. Затем – пистолет, и все. Остальное знаю по рассказам.
– Мне ужасно жаль, Птичка.
– Вы спросили, испытываю ли я страхи. Ответ: да, испытываю. Мнемофобия. Страх перед воспоминаниями. Вроде бы я не могу вспомнить дурное. – Ее мягкие карие глаза вновь наполнились слезами, но там и остались, по щекам не потекли. – Я испытываю чувства, я знаю, что случилось нечто ужасное, но что именно, вспомнить не могу.
– Может, оно и к лучшему.
– Может быть.
– А то, что случилось уже здесь, помните?
– Да.
Брэд ощутил странное волнение. Не за тем он приехал сюда, чтобы уйти с разбитым сердцем. Но глядя на Птичку, утонувшую в своем страшном прошлом, ему захотелось броситься к ней, обнять, сказать, что с ним ей будет покойно.
Если бы не две фобии, Птичка скорее всего давно могла бы оставить центр. Кто знает, где бы она в таком случае оказалась. Может, вышла бы замуж, нарожала детей. Или работала на Уолл-стрит, а то и в ФБР – способности у нее выше среднего. А уникальное чутье Птички могло бы сослужить бесценную службу при любом расследовании.
Увы, болезнь не позволяла ей воспринимать его адекватно. Коль скоро есть возможность, что это Брэд стоит за дверью с проклятым пистолетом, она не может ему доверять. Если только он не разоружится и не отдаст ей пистолет.
– Когда-то, – заговорил Брэд, – я был влюблен в девушку. Ее звали Руби. Она была красива. Темные волосы, как у вас, и рост приблизительно такой же. Невысокая, но вся, знаете ли, настоящий сгусток энергии. Мы играли в университетской теннисной команде. Но Руби казалось, что она недостаточно хороша собой, и она убила себя. Мне кажется, я так и не смог оправиться от этого несчастья. И кроме вас, говорил о нем лишь еще одному человеку. – Брэд пристально смотрел на собеседницу, не вполне осознавая, что сделал это признание.
– Как вам кажется, я красивая?
Брэд ожидал чего угодно, только не этого, однако сразу понял ход ее мысли. Самоубийство, смерть, болезнь сердца – со всем этим она была более чем знакома и все отметала, как отметала страшные воспоминания. Потому что иначе не выжить. А взамен сосредоточилась на том, что он утратил красивую женщину.
Не дождавшись ответа, Птичка продолжила:
– Стало быть, нет. Ничего страшного. У меня ведь нет ни малейшего представления о красоте. Все, что мне известно, так это что я могу жить только здесь. Это мой дом. От меня отказался собственный отец, и мир отвергает таких, как я. Я не знаю, что такое быть красивой, не знаю, какую покупать одежду, не знаю, как сделать так, чтобы от меня не пахло.
Эти слова поразили Брэда. Только трудно было понять, чего в его чувствах к ней было больше – сострадания или уважения.
– Вряд ли вы осознаете, что представляют собой женщины за стенами этого заведения, ведь ваше заточение длится так долго, – вымолвил наконец он. – Не все так, как говорят.
– А вам, должно быть, больно, – негромко проговорила она.
Неожиданно ему стало трудно дышать. Тон такой, будто она все понимает, и от этого у него даже волосы на голове зашевелились.
– Вы все еще не можете понять, как это она могла убить себя, если вы сделали ее жизнь стоящей того, чтобы жить.
Брэд почувствовал, словно ему нанесли удар в солнечное сплетение. В горле запершило, и он отвернулся, стремясь подавить тоску, нахлынувшую под воздействием ее слов.
– Ничего, – выдохнула Птичка, – я тоже борюсь со своим эго.
Она замолчала, а Брэд почувствовал: хотела Птичка или нет, но они стали близки. У обоих одинаковый страшный секрет. В каком-то смысле они родные по духу, как бы дико это ни звучало.
Брэд отогнал это чувство, встряхнулся и произнес с вежливой улыбкой:
– В каком-то смысле все мы такие. Жизнь может обернуться адом.
Она не ответила, но и не отвернулась, упрямо продолжая смотреть на него. Брэд заставил себя вспомнить, что привело его сюда. Убийца на свободе, и надо его остановить, а не копаться в собственном прошлом.
Он откашлялся.
– Вы можете выручить меня. Честно говоря, до последней минуты я и сам толком не понимал, зачем иду сюда. Мы исчерпали все версии. Если убийцу не удастся остановить, погибнут еще несколько женщин. Но теперь, после разговора с вами, у меня появилась надежда, что вы сможете помочь спасти им жизнь.
– Вы пытаетесь манипулировать мной. Но если вы так ставите вопрос, как я могу отказаться?
– Я не… «Манипулировать» – слишком сильное слово. А вы что бы сделали на моем месте? На кону жизнь девушек.
– Сомневаюсь, что могу быть чем-то полезна. Человек вы на вид умный – зачем я вам?
– Затем, что вы, быть может, умнее, чем думаете. Это и привело нас сюда. Я чувствую, что гоняюсь за призраком, а вы видите призраков.
– Ладно, – кивнула Птичка. – Итак, что я могу сделать?
– Элисон говорит, вы видите нечто связанное с мертвыми. А у нас труп на руках.
Тяжело дыша, она смотрела на свои руки.
– Бывает, люди здесь умирают, те, что постарше. И действительно пару раз я что-то видела. По-моему, то, что они видели перед самым концом.
Как ни дико, но Брэду пришел на память отчет о сходном психическом феномене – в нем говорилось о способности человека каким-то образом проникать в последние воспоминания, сосредоточенные в мозге покойника. Тогда он отмахнулся от этих бумаг как от чепухи.
– Призраки… – пробормотал Брэд.
– Но мне надо быть там же, где они. – Птичка задумчиво посмотрела на него. – В том же помещении. Мне надо притронуться к ним.
– Не сомневайтесь, – кивнул Брэд, – я буду вас сопровождать лично и…
Она встала, побледнев.
– Нет! Нет, я не могу уйти отсюда.
Он тоже инстинктивно вскочил на ноги и подошел поближе, протягивая ей руки. Но она метнулась влево и, словно испуганный кролик, поспешно обогнула стул.
– Можно опустить шторы. Вы даже не узнаете…
– Нет. Исключено. – Она посмотрела в окно. – Вы не понимаете, я не могу выходить за ворота.
Кровь отхлынула у нее от лица; теперь и впрямь перед Брэдом был призрак. Она рванулась к двери и с грохотом захлопнула ее за собой.
Брэд стряхнул с себя оцепенение, перешагнул через стул и распахнул дверь, успев заметить, как она стремительно поворачивает в коридор.
Элисон с улыбкой поднялась со стула.
«Она всегда улыбается», – отметил Брэд.
– Ну что, вроде все хорошо прошло? – то ли спросила, то ли констатировала она. – Может, девочка еще передумает?
– Вы так полагаете?
– Нет.
ГЛАВА 10
– Как ты могла сказать «нет», – возмущался Рауди, нарезая круги на лужайке. Он яростно дернул обеими руками свою козлиную бородку. – Это скандал, моя дорогая. Люди просят о помощи, а ты указываешь им на дверь?! – Он круто развернулся и вперился взглядом в Райскую Птичку. – Твои эгоизм и бесчувственность бьют по моей репутации!
«Шерлок, я отчетливо вижу тебя и твоих призраков, и это как раз они сейчас кричат на меня, так что лучше не обращать на них внимания. Эй вы, призраки, убирайтесь, иначе я сама прогоню вас силою слова, которой у меня больше, чем у вас. Он уселся тебе на плечо, похожий на бабочку, так что ты, Шерлок, держи ухо востро…»
Мысли складывались в слова, словно это был поток воды, протекающий через мозг. Топливо для души. Воображение – вот ее кровеносные сосуды. Уже давно она отказалась от безнадежных попыток стеснять свое воображение ради целенаправленного его использования.
«…потому что на самом деле эта бабочка – дракон!»
– Твоя репутация замыкается этими стенами, Рауди, – спокойно возразила Птичка. – Они хотят, чтобы я поехала с ними. – В горле у нее словно ком застрял. Она боялась разрыдаться. – А ведь ты знаешь: это невозможно.
Андреа густо побагровела.
– Вот именно, чурбан бесчувственный! Как ты смеешь уговаривать Птичку ехать с ними! – Лицо у нее болезненно перекосилось. – Это настоящий эгоизм. Все, о чем ты думаешь, собственная… – Она круто повернулась вправо и закричала, не обращаясь ни к кому: – Тихо, ты, тихо, тихо!
Райская Птичка не стала обращать внимание на воображаемый голос, преследующий Андреа. Скорее всего он нашептывает, какая она дура, – обычные слуховые галлюцинации. Ничего особенного.
«Не могу я, не могу, это убьет меня. За этими воротами я всего лишь грязь. Коровий навоз», – объясняла про себя Птичка.
Различие между галлюцинациями Андреа и призраками, которые «видела» Райская Птичка, заключалось в том, что в сознании Андреа не существовало границы между реальным и воображаемым. Птичка же отделяла одно от другого. В большинстве своем ее призраки представляли собой просто продукт слишком богатого воображения. Таков был, например, призрак, увиденный ею в конце беседы с агентом ФБР. А вот теперешние ее мысли вовсе не голоса, доносящиеся невесть откуда.
Но порой она действительно видела – не просто воображала, но видела – так называемых призраков. Это было шесть раз. Дважды – когда она прикасалась к трупам.
Они стояли под осиной на южной стороне территории центра, где Птичка назначила им свидание после встречи с Брэдом. Тут было более-менее уединенно, железная скамейка пустовала. Энрико еще не подошел – может, пытался заманить к себе в постель очередную девицу, хотя все знали, что на всякие там шуры-муры требуется согласие Элисон.
Рауди резким движением нацепил на нос круглые, без оправы, очки.
– Да, пусть работу свою я делаю здесь, но заруби себе на носу: мои методы приносят глобальную пользу. Полагаю, мои дела изучаются во всех университетах страны, в каждом региональном отделении ФБР. А ведь есть еще англичане, французы, израильтяне… всех не перечислишь. И всем я нужен. И не пытайся лишить меня этого.
– Ты ведь не оставишь меня, Птичка! – Андреа дрожала всем телом.
– Нет-нет, я с тобой. Кстати, Рауди, я не утверждаю, будто твою работу никто не ценит. Но сам-то ты хотел бы оказаться далеко отсюда? Готов оставить центр и читать лекции в университетах?
– Если предложат – конечно! Мы все должны быть готовы принять вызов. Не сомневаюсь: настанет день, когда меня призовут в Москву или Лондон, чтобы положить конец подлым деяниям какого-нибудь бандита. – Рауди основательно разволновался. – Это твой шанс достичь величия, Птичка. Не упусти же его! Вперед! – Он сжал кулак и потряс им, как полководец, ведущий в атаку свое воинство.
«Не могу, там я просто насекомое. Я мертва. Я давно уже умерла!» Ее мысли беспорядочно метались в голове.
– Это ты – вперед! Ты умный, тебе и карты в руки: помоги им раскрыть это дело. Что тебе мешает?
– То, что ты похитила мой колчан! И теперь им нужна ты. Это самое настоящее предательство. Вероломство! Быть может, даже измена!
– Не будь глупцом.
– Ты считаешь меня глупцом! – Рауди, оскорбленный, застыл на месте.
– Нет. Я сказала: не будь глупцом. И не надо упрекать меня в измене. У меня агорафобия, и если я сделаю шаг отсюда, мне конец. Тебе это прекрасно известно. Зачем требуешь от меня то, чего я не могу выполнить? Может, Элисон уговорила тебя перестать быть Шерлоком? Нет. Так и перестань ожидать от меня невозможного.
Рауди опять остановился, затем, скрестив руки, отвернулся.
Птичка всегда была такой, когда от страха становилось невмоготу. Ненавидела пререкания, ненавидела себя за то, что хочется накричать на Рауди, ненавидела Андреа за то, что та плачет. Скрипела зубами оттого, что была так неуступчива с Брэдом Рейнзом.
Она мысленно вернулась к разговору с ним.
«Вы красивый мужчина, Брэд, слишком красивый для себя, и для меня тоже, а это значит, ровней вам я никогда не буду, из чего, в свою очередь, следует, что вы здесь не ради меня, а ради себя. Вы хотите меня использовать, а потом выбросить как тряпку. Я всего лишь обезьянка в вашем зоопарке. Бросьте мне банан, и я буду скакать вокруг вас. Хотите поцеловать обезьянку, мистер Брэд Рейнз?» От этой мысли Птичка даже зажмурилась.
– Мне это не нравится, – проговорил Рауди. – Тебе следовало бы настоять, чтобы я присутствовал при вашем разговоре. Тогда все повернулось бы иначе.
Андреа вскочила на ноги.
– А ведь он за тобой пытался ухаживать, верно, Птичка?
«Ты у нас королева красоты, Андреа. Только ты нужна всем. Они принимают твою гладкую кожу, длинные светлые волосы, голубые глаза, полные губы, накрашенные ногти, стройную фигуру за красоту. И все хотят тебя поцеловать. Это ты обезьянка, а не я».
– Так я и знала! – Андреа, готова была подпрыгнуть. – Что я говорила?
– Перестань молоть чепуху. Ничего подобного не было.
– Потому что он знает, тут ему не обломится, – заявил, появившись откуда-то сзади, Энрико. Он остановился рядом с Рауди и подмигнул Птичке. – Но если хочешь, я могу дать пару советов. Научу, как помочь мужчине не смущаться перед лицом твоей женственности.
– Перестань молоть чепуху, она не нуждается в твоих советах, – отрезала Андреа. – Что ей нужно, так это держаться от мужчин подальше. Им только палец покажи – всю руку отхватят. Я же говорила: так оно и будет, я предупреждала.
– Мистер Рейнз ничего такого себе не позволял, – взволнованно повторила Птичка. – Он вел себя как настоящий джентльмен.
Андреа погрозила ей пальцем с лакированными ногтями:
– Никогда не верь настоящим джентльменам.
– Чушь! – возмутился Энрико. – Хочешь сказать, мне никто не верит? Мне?
– Вы все меня с ума сведете! – поморщился Рауди. – При чем тут мужчины и женщины и вообще весь этот вздор? Попробуйте сосредоточиться. Все очень просто. Нам надо принять решение, и побыстрее, а то будет поздно.
– В каком смысле поздно? – удивился Энрико.
– Сегодня утром ФБР в лице мистера Брэда Рейнза обратилось к нам за помощью в расследовании. Только, к сожалению, не по адресу. Мистер Рейнз попросил Райскую Птичку осмотреть вместе с ним и его коллегами тело жертвы, пятой по счету жертвы Коллекционера Невест. Но, – он вежливо поклонился Птичке, – наша славная любительница призраков, утверждавшая, между прочим, что душевно вполне уравновешенна, впала в панику. В таком случае ей явно достанет уравновешенности, чтобы преодолеть свою агорафобию и помочь ФБР предотвратить очередное преступление. Но люди из ФБР ушли ни с чем, и скоро еще одна девушка будет мертва. Я ничего не пропустил, Птичка?
«Ты пропустил окно, ведущее в мирную обитель ангелов, сопровождающих меня к моему законному месту у подножия престола, куда король призвал свою принцессу в белом. Да, Рауди, я принцесса, кем бы я всем здесь вам ни казалась», – пронеслось у нее в голове.
– Ты пропустил, что парням из ФБР нельзя верить, – сказала Андреа.
– Нет-нет, Андреа, ты заблуждаешься. – Райская Птичка заставила себя вернуться на землю. С чего вдруг Андреа так зациклилась на этом? Может, ей известно то, чего не знают остальные? – Что ты твердишь одно и то же! Я ведь сказала – он настоящий джентльмен. И к тому же показался мне чутким.
– Он сделает тебе больно. Поверь мне, в конце концов мужчина всегда сделает тебе больно. Знаешь, сколько мужчин у меня было за все эти годы?
«Не знаю, но представить могу, потому что ты красива и способна подпускать мужчин на близкое расстояние. Потому что, когда ты открыла дверь, отец не сунул тебе в рот дуло пистолета. Ты цветок на дереве, благоухающая роза, звезда на небе. А я, если говорить о мужчинах, всего лишь засохший коровий навоз».
– Нет, не знаю, – покачала головой Райская Птичка.
– Ужасно много – не сочтешь. И когда я давала им от ворот поворот, все кипятком писали.
Рауди дернул себя за волосы обеими руками.
– Эй, вы, внимание! Время идет. Очередная смертница.
– А отчего бы им просто не доставить тело сюда? – поинтересовался Энрико. – Что дурного, если здесь поболтается обнаженное тело какой-то женщины?
– Думай что говоришь, – ударил его по плечу Рауди.
– Ты больной! – воскликнула Андреа. – Больной на голову. Что я говорила о мужчинах?
«Слишком Андреа зациклена на мужчинах, – подумала Райская Птичка. – Либо она и впрямь знает о Брэде Рейнзе то, что не известно остальным, либо ее почему-то пугает просьба. А может, это… неосознанная ревность? Подумать только, Андреа ревнует ко мне!»
Она не считала себя конкуренткой Андреа. Та красива, а ее фокусы не отталкивают мужчин, а привлекают. В глазах большинства из них она – безобидная игрушка, очаровательная и соблазнительная. Искусством флирта владеет, но слишком необычная, чтобы всерьез задуматься о женитьбе на ней.
Райская Птичка представления не имела о флирте. И все же Андреа ревнует.
– Мне кажется, ему можно верить, – подала голос Птичка.
Все удивленно посмотрели на нее.
– И еще мне кажется, Энрико что-то задумал, – продолжила она.
– Ты прямо мысли читаешь, дорогая, – улыбнулся Энрико.
– Послушайся меня, Птичка, – покачала головой Андреа. – И поверь: ревность тут ни при чем. Это совсем другое. Такие типы разбивают сердца. И когда все закончится, от тебя останется только кучка пепла.
– Спасибо, Андреа, за участие, но Рауди прав. Если есть возможность, я должна помочь. Прав и Энрико: если они согласятся доставить тело сюда, я попытаюсь помочь.
– Нет, эти штучки не пройдут, – взорвался Рауди. – Требуется исчерпывающее расследование, а не погоня за призраками. Скажи им, пусть тело покажут мне. И все материалы тоже.
– Материалы тебе, тело мне, – предложил Энрико.
Птичка повернулась, чтобы уйти.
– Ты куда? – прикрикнул Рауди. – Нам надо девушку спасать.
– Нет, Рауди, – отозвалась Птичка, обернувшись. Не нам. Мне. А ты, Казанова, забудь про тело, слишком тяжело все это. Андреа, не волнуйся, я буду осторожна. Сердце останется в покое. Ему кажется, что от меня пахнет. В буквальном смысле. Вероятно, так оно и есть. Вообще все это чистое безумие. Извините, конечно, ни на что такое я не намекаю.
Райская Птичка удалилась, провожаемая взглядами присутствующих.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
