Текст книги "Тихая сельская жизнь"

– Не предполагаете, зачем он приходил?

– Боюсь, что нет. В тех домах, где мне приходилось работать, не так-то просто что-то случайно услышать. Сами понимаете, толстые стены, плотные двери. Впрочем, когда он пришел, явно был в дурном настроении, а вышел вообще вне себя и даже хлопнул дверью. Так что, полагаю, это была не очень радостная встреча.

Только я собиралась расспросить дворецкого о деталях, как из столовой вновь раздался звонок.

Мистер Лэнгдон встал из-за стола.

– Полагаю, это по мою душу, – сказал он. – Пожалуйста, если получится, оставьте мне кусочек бисквита. Я страсть как неравнодушен к бисквитам со взбитыми сливками.

Он направился в столовую, а наш разговор снова вернулся к более легкомысленным темам вроде проделок молодых слуг.

Когда Лэнгдон вернулся, мы еще смеялись над последней историей, которую в лицах и комичными голосами только что рассказала кухарка Дорис. Дворецкий подошел ко мне, склонился и тихонько шепнул на ухо: «На самом деле, дорогая, это вызывали вас. Леди Хардкасл желает, чтобы вы принесли ей пилюли».

– Конечно, спасибо. – Я встала со стула. – Прошу всех меня извинить – долг зовет.

Я разыскала свою сумочку и тщательно в ней порылась. Леди Хардкасл не захватила с собой никаких «пилюль», но было совершенно ясно, что по каким-то причинам я понадобилась ей в столовой. Поэтому, достав коробку аспирина, я взяла оттуда две таблетки и направилась к двери, в которую, как я заметила, выходил Лэнгдон.

– Сначала прямо по переходу, потом направо, а на втором этаже повернете налево, – сказала мне вдогонку миссис Берч. – А как услышите самодовольную болтовню хозяина, считайте, что вы на месте.

* * *

Обитые деревянными панелями стены коридора были увешаны акварелями с изображениями кораблей и бухты Бристоля, и под каждой из них имелась медная табличка. У двери в столовую стоял ящик для судового компаса, естественно, с самим компасом, а на полке над ним размещался медный судовой колокол. Если бы меня спросили, как одним словом описать убранство в этом месте, я бы назвала его «навигационным».

Сама столовая оказалась просторной комнатой с высокими потолками и стенами, окрашенными в модные бледные оттенки голубого. Она могла бы показаться даже элегантной, если бы не являлась продолжением неуклюжего «навигационного» стиля. У одной из стен помещались другие памятные реликвии: отполированные иллюминаторы, еще один колокол, только на этот раз слегка помятый, товарные накладные в рамках, замысловатая мешанина блоков и канатов корабельного такелажа, еще изображения кораблей, и в довершение всего на самом видном месте над камином висел большой портрет самой миссис Седдон в величественной позе.

Мой опыт пребывания в домах мелкой аристократии говорил о том, что их внутреннее убранство – сплошной хаос. Все пространство забито разными перешедшими по наследству предметами и дорогими побрякушками. Эти вещи приобретались по первому капризу и выставлялись на всеобщее обозрение безо всякой системы. В тех же случаях, когда убранство комнат выполнялось в одном стиле – если вообще встречались такие комнаты, – это были, как правило, спальни: «китайская», «африканская»… Вместе с тем во внутреннем убранстве дома Седдонов было что-то слишком уж нарочитое, слишком демонстративное. Похоже, подумала я, кто-то тут слегка перестарался. Учитывая слова прислуги, не так трудно было догадаться, кто именно.

Обеденный стол имел размеры достаточные, чтобы за ним поместились десять человек, однако сейчас сидели только шестеро. Мистер Седдон занимал место во главе стола, а его жена сидела от него по правую руку. Напротив разместились леди Хардкасл с каким-то краснолицым полнощеким джентльменом, которого я не узнала. Впрочем, он имел отчетливое фамильное сходство с самим Джеймсом Седдоном и, возможно, приходился ему младшим братом. Столь же пухлая дама, видимо его жена, сидела на другой стороне стола.

Рядом с ней со скучающим видом расположился молодой человек лет двадцати с небольшим.

– Послушайте, тетушка Маргарет, не передадите ли мне масло? – сказал он, когда я вошла.

– Передать что, дорогой? – повернулась к нему пухлая дама.

– Масло.

– А где оно?

– Рядом с вашим локтем, – ответил юноша. Он сказал это с высокомерным нетерпением, которое, казалось, совершенно не соответствовало его унылому и неприметному виду.

Затем молодой человек закатил глаза и принялся намазывать маслом последний кусок бублика.

Горничная Мэри разливала чай. Я улыбнулась про себя: набор блюд для ланча, остатки которых стояли на соседней стойке, выглядел значительно скромнее того набора яств, которым меня угощали слуги.

– Армстронг! – Леди Хардкасл подозвала меня кивком. – Благодарю.

Я отдала ей таблетки аспирина, и она тут же проглотила их, а потом снова поблагодарила меня и жестом отослала прочь. Однако, вместо того чтобы удалиться, я в полной мере воспользовалась волшебным даром оставаться невидимой, которым владеют все домашние слуги, и незаметно скользнула в угол комнаты.

– Ах, бедняжка, – сказала миссис Седдон. – Это все от нервов! Как, должно быть, тяжело говорить о таких ужасных делах!

Ей было чуть больше пятидесяти. Стройная фигура, блондинка. Хорошенькая, подумала я, но не красавица. Ее наряд был далек от элегантности, но, несомненно, стоил очень дорого.

Между тем она снова заговорила:

– Мы просто были шокированы, когда услышали о его смерти! Но насколько ужаснее, должно быть, пришлось вам, когда вы обнаружили его… тело. В полиции ведь полагают, что произошло самоубийство?

– Несомненно, предполагалось, что именно так все и будет выглядеть, – сказала леди Хардкасл. – Однако потом у полиции возникли сомнения. Они арестовали кого-то из местных по подозрению в убийстве.

– Убийстве? – Хозяйка дома резко повернулась к мужу. – Джеймс, ты знал об этом? Видите ли, тот парень работал у Джеймса, – объяснила она затем моей госпоже.

Ее муж принялся взволнованно бормотать:

– Я… э-э-э… Да, дорогая. Кажется, я что-то такое слышал.

– Ты никогда мне об этом не говорил! – В голосе его супруги появились ледяные нотки.

– Я… я… не хотел тебя чрезмерно волновать, милая. Ужасное дело! Ужасное!

Безусловно, мистер Седдон мог быть и старшим партнером в преуспевающей компании, но теперь становилось ясно, кто же главный в доме Седдонов.

– Не хочется плохо отзываться о парне, который сейчас лежит на столе в покойницкой, и все такое… – подал голос явно слегка подвыпивший краснолицый джентльмен. – Но чертовски дурно погибнуть вот так, как он. Оставил нас в таком положении, разве нет?

– Ах, Перси, перестань! – поморщилась неизвестная мне дама. – Ты говоришь так, будто он специально наложил на себя руки.

– Если только не стал жертвой помешательства, дорогая, – сказал Перси. – Должно быть, он кого-то сильно огорчил. Можно сказать, он навлек это все на себя, что не так?

– Нет, никто так не скажет, – строго ответила дама. – И вообще, думаю, тебе хватит пить.

Наступило неловкое молчание, в продолжение которого все, кроме краснолицего господина, начали пить чай. Тот упрямо потянулся к своему бокалу с вином. Тишина длилась почти минуту, как вдруг Ида Седдон сказала:

– Боже! Леди Хардкасл! У вас и в самом деле не слишком здоровый вид! Вы уверены, что с вами все в порядке? Может, послать за доктором?

По мне, так моя хозяйка выглядела вполне прекрасно, но это был прекрасный шанс уйти отсюда пораньше. И она не преминула им воспользоваться.

– Благодарю вас, миссис Седдон! Уверена, со мной будет все хорошо. Но если позволите, я еще раз воспользуюсь вашей добротой и попрошу, чтобы ваш шофер отвез меня домой.

– Конечно, конечно! – с плохо скрываемым облегчением ответила Ида и тут же начала отдавать распоряжения: – Мэри, ступай на кухню и скажи Дэниелу, чтобы подготовил автомобиль. Приберешься позже.

– Да, мэм. – Мэри исчезла за дверями.

Все еще оставаясь незаметной, я последовала за ней, и на кухню мы отправились вместе. Как только я убедилась, что тут нас уже никто не услышит, сказала:

– Атмосфера там слегка напряжена.

– К тому все и шло, мисс. Полагаю, ваша госпожа поэтому и послала за вами. Хотела поскорее убраться оттуда. Хозяйка не любит скандалов. Второй мистер Седдон слегка перебрал, и они с нашим мистером Седдоном сначала шутили, а потом начались все эти разговоры про мистера Пикеринга, и наша миссис Седдон была уже готова настучать им по головам. Готова биться об заклад: когда все гости разойдутся, там такое начнется…

К этому моменту мы вернулись на кухню, и Мэри сказала Дэниелу, что его зовут.

– И часто они ссорятся? – поинтересовалась я, надев шляпку и натягивая перчатки.

Миссис Берч расхохоталась.

– Дорогая, «ссорятся» – это не совсем то слово. Понимаешь, для ссоры требуются как минимум двое, а в их схватках участвует только одна сторона. Она визжит, орет, швыряется вещами, а он смиренно стоит и все терпит.

– Ох, ну ничего себе! – удивилась я. – Ладно, надеюсь, после нашего визита ваша жизнь хуже не станет. Спасибо вам огромное за гостеприимство. Это был самый замечательный ланч в моей жизни. Ничего вкуснее я не пробовала.

– Да пожалуйста, мисс, – улыбнулся Лэнгдон. – Нам было очень приятно. Надеюсь, скоро мы снова будем иметь удовольствие видеть вас.

* * *

Мы сняли в холле шляпки и перчатки, и леди Хардкасл покачала головой:

– Да уж, Фло, это было что-то… Короче говоря, я взбодрилась.

– Необычный опыт, если точнее, – согласилась я.

– Огорчает, что не удалось узнать ничего полезного о мистере Пикеринге. Да и сам ланч был так себе.

– Полное безобразие, госпожа, – усмехнулась я. – Зато мы вернулись домой несколько раньше, чем планировали. Может, мне стоит воспользоваться такой возможностью и попробовать поговорить с кем-то из деревни? Зажать кого-нибудь в тиски?

– Отличная идея. Я даже думаю, что тебе сначала стоит добраться до той таверны «Собака и утка» и потолковать с ее хозяином.

– Его зовут Джо Арнольд, госпожа.

– Да, Джо Арнольд, которого все зовут Старина. Поговори с ним и послушай, что он сам скажет. Может, он заметил что-нибудь во время скандала между Пикерингом и Тресслом. А может, и еще что-нибудь интересное увидел…

– Вы правы, госпожа, – ответила я. Втайне мне уже начинала нравиться идея сунуть нос в расследование. Потому что сельская обстановка оказалась все же не для меня.

Моя прежняя жизнь дочки цирковых артистов являла собой сплошной жизнерадостный кавардак. Когда мои родители оставили арену и возвратились в Уэльс, чтобы ухаживать за бабушкой, мы постоянно жили в доме, где царили шум, гам и бесконечное веселье. И когда я покинула дом и пошла работать прислугой, у меня никогда не было спокойных хозяев. Званые обеды, приемы и бесконечные поездки туда и обратно. Леди Хардкасл в этом смысле была оригинальнее всех, потому что все время оказывалась в самом центре какой-нибудь крайне опасной заварушки. Однако теперь я начинала думать, что отсутствие смертельной опасности сбивает меня с толку. Наверное, игра в ищейку все же представляла собой вполне разумный выход.

– Только сначала я выпью чашечку чая, – сказала леди. – Для тисков еще будет время. Да! И ты должна мне рассказать все, что узнала от слуг Седдонов.

Я метнулась на кухню и обнаружила там Эдну и мисс Джонс. Они просто сидели за столом. Правда, вид у них при этом был слегка виноватый.

– Привет, дамы! Как дела? – поинтересовалась я.

– Спасибо, мисс Армстронг, все прекрасно, – ответила миссис Гибсон. – Если по правде, у нас не так уж много забот. Я убралась и все почистила, вы помогли со стиркой. А юная Блодвен запекла ветчину на случай, если вы заходите сделать на ужин бутерброд. Ведь вы сказали, что, наверное, не будете ужинать, да?

– Говорила, да.

Эдна пожала плечами.

– Ну, тогда мы все сделали.

– В таком случае я не понимаю, ради чего вы все еще тут маетесь, – улыбнулась я и тоже пожала плечами. – Что же вы не пошли домой? Уверена, что у леди Хардкасл на этот счет не возникнет никаких возражений.

– Спасибо, мисс Армстронг, – обрадовалась мисс Джонс. – Нашей маме нравится, когда в обед она не остается в одиночестве.

Я на секунду задумалась, а потом предложила:

– А что, если мы сделаем наше соглашение немного не таким формальным? Скажем, договоримся, что вам требуется работать только полдня? Я могу поговорить с леди Хардкасл.

– Только если за те же деньги, – быстро добавила Эдна.

Она напомнила мне Евфимию Джилкс, которая присматривала в цирке за обезьянами и никогда не упускала возможности улизнуть от других обязанностей. Стоило попросить ее всего лишь подержать канат, и она заставляла умолять о помощи. Вот что-то подобное я увидела в глазах Гибсон.

Потом я вспомнила, что передо мной все же Эдна, а не Евфимия и к тому же казна в моих руках, и согласилась.

– Конечно. Зато это избавит вас от необходимости сидеть тут и думать, чем бы еще заняться.

Обе женщины поблагодарили меня и бросились за своими шляпками и пальто, а я поставила чайник. К тому времени, когда они были уже готовы уходить, чайник вскипел. Мы попрощались, и я понесла поднос с чаем в утреннюю комнату.

– Как там они? – поинтересовалась леди Хардкасл, когда я принялась расставлять чашки.

– Неплохо, – я усмехнулась. – По-моему, они испытали легкий шок, когда увидели, что вы относитесь ко мне как к старой подруге. Обе ничего не сказали, но могу поспорить: они подумали, что так обходятся скорее с компаньонкой, чем со служанкой.

Леди рассмеялась.

– Я-то как раз всегда полагала, что «компаньонка» – несколько неправильное определение такого рода деятельности. Оно немного унизительно для обеих сторон. С одной стороны, мы имеем даму, которая настолько одинока, что ей приходится нанимать кого-то, кто согласится разделить ее компанию. А с другой, имеем служанку, которой платят за то, что она будет притворяться, будто любит свою хозяйку. Я больше предпочитаю определение «служанка у дамы». Как-то благороднее звучит.

– М-м-м… Пожалуй, да, госпожа.

– Вообще оказалось очень полезно все эти годы держать тебя в комнатах для прислуги, чтобы ты могла подглядывать за другими и дурачить их. Как, например, сегодня.

– Полагаю, что так, – сказала я. – Хотя я бы предпочла провести основную часть времени на верхних этажах в роскошных нарядах и среди знатных господ.

– Только часть времени?

Я рассказала леди Хардкасл о прекрасном ланче, которым меня угощали, и о том, как миссис Берч ухитряется это все устроить.

– Счастливая! Ты пила шампанское? Мне там ни капли не досталось. Пришлось пить какое-то непонятное белое бургундское.

Я продолжила свою историю рассказом о том, как прислуга в том поместье в целом относится к своим хозяевам и как госпожа Ида сурово правит в семейном гнездышке Седдонов.

– Вообще-то у меня сложилось явственное ощущение, что она внушает мужу благоговейный страх, – заметила леди Хардкасл. – К тому же, как я заметила, у нее тяга к дорогой и роскошной жизни, несмотря на белое бургундское.

– Хотя, наверное, не к изысканным и эстетичным вещам, – добавила я.

– Ой, Фло, да ты сноб! – засмеялась леди. – Впрочем, ты права. Похоже, ее девиз – богатство без изысканности. Хотя я рада, что узнала эту историю про продавщицу. Ее произношение отвратительно.

– Ну и кто из нас сноб, госпожа? – ехидно осведомилась я.

– Уела!

– Кстати, что там случилось перед тем, как я вошла?

– По сути, ничего примечательного. Они сплетничали и высмеивали своих знакомых, не обращая внимания на имена и титулы. Да с такой скоростью, что даже я не могла за ними угнаться и все запомнить. Но стоило мне только упомянуть о смерти Пикеринга, как настроение за столом сразу переменилось. Миссис Седдон сделала вид, что у нее кружится голова, но по мне, она просто хотела предотвратить скандал.

– Она не похожа на человека, который так уж боится подобных обсуждений. Куда же подевалась та элегантность, к которой она так стремится?

– Конечно, так и есть, – согласилась леди Хардкасл. – Если откровенно, то я не думаю, что кто-то из них желает, чтобы их фирма оказалась упомянута в расследовании убийства. Впрочем, полагаю, их можно понять. Ведь репутация в деловом мире – это все.

Мы вместе попили чаю и встали из-за стола с некоторой неохотой, хотя я все еще чувствовала небольшую тяжесть после столь сытного ланча в гостях. Однако мы решили все же прогуляться, снова надели шляпки и перчатки и вместе направились в деревню. Там я оставила леди Хардкасл, которая пошла к констеблю Хэнкоку разузнать о новых событиях, а сама, обогнув зеленую зону, направилась в таверну.

Глава 6

Судя по внешнему виду, «Собака и утка» предоставляла населению Литтлтон-Коттерелла еду, сидр, эль, вина и кое-что покрепче вот уже четыре столетия, если не более. Это был небольшой деревенский трактир, на тесном дворике которого в ожидании извозчика громоздились штабеля бочонков, ящиков и клетей. У стены покоилась крепкая ручная тележка.

Я вошла в небольшое помещение и деликатно покашляла, чтобы привлечь внимание хозяина. Старина Джо Арнольд действительно оказался человеком довольно почтенного возраста, однако все еще живым и проворным: он достаточно резво поскакал ко мне через весь бар.

– А я все думал, когда же мы, наконец, сможем вас здесь увидеть, душа моя, – прошамкал он.

– Добрый день, мистер Арнольд, рада с вами познакомиться.

– А я с вами, дорогая. Что вам подать? Стаканчик шерри? Или сидра? За счет заведения, конечно! Не так часто к нам в деревню приезжают новые люди. Сейчас у нас только и говорят, что о вас и о вашей госпоже.

– Вы очень любезны, мистер Арнольд. Какое у вас очаровательное заведение!

– Семейный бизнес, душа моя. Мой старик держал трактир до меня, а до него им занимался его папаша, и так вот уже четыре поколения.

– Наверное, перед вашими глазами проходит вся жизнь деревни. Надо полагать, рано или поздно сюда заглядывает каждый.

– Мы – сердце деревни, мисс. Ее настоящее живое сердце. Разве не так, Дэйзи?

Дэйзи, молодая буфетчица, в эту минуту вытирала грязной тряпкой стойку бара.

– Да, Джо, живое сердце, – согласилась она с еле заметным оттенком слабого сарказма.

Я вспомнила ее имя.

– Это вы Дэйзи Спратт? – спросила я.

– Верно. – Девушка с подозрением посмотрела на меня. – А откуда вы узнали?

– Вы ведь встречаетесь с Биллом Ловеллом…

– Ну и что с того?

– Просто я некоторое время назад слышала оба ваших имени. В связи с… недавним происшествием.

– Бьюсь об заклад, сейчас все только про нас и говорят. Только ни он, ни я ничего такого не делали, так и знайте! Фрэнку он ничего дурного не делал и не собирался. Они просто поругались, и все. Нет, только не мой Билл!

Я не обдумывала заранее, как буду расспрашивать мистера Арнольда, однако обе стойки в настоящий момент пустовали, так что для беседы лучшего времени было и не придумать. У меня не было уверенности, как перейти к интересующей меня теме, однако раз уж тут оказалась Дэйзи, то я подумала, что можно попробовать. И еще я не собиралась дарить ей фальшивые надежды, но надеялась, что в обмен на небольшую откровенность смогу получить хоть что-нибудь взамен.

– Вы не будете возражать, если мы сейчас немного поговорим о том вечере? – спросила я. – Видите ли, мы с леди Хардкасл тоже не совсем уверены, что мистер Ловелл виновен, но инспектору Сандерленду, дабы убедиться в его невиновности, требуется немного больше, чем мнение приезжей леди и ее служанки.

Мои собеседники быстро переглянулись, а потом Джо Арнольд сказал:

– Никогда не видел такой прыти. Сержанта Добсона, если уж тот начнет выспрашивать, приходится гнать поганой метлой и запирать за ним дверь на засов. Только так можно заставить его замолчать. Но этот тип из Бристоля явился и исчез раньше, чем я успел открыть рот. Он услышал то, что хотел, и тут же испарился, чтобы замести молодого Билла.

Беззубому Арнольду было довольно тяжело убедительно произнести некоторые особо сложные выражения вроде «выспрашивать» или «открыть рот», но я смогла подавить улыбку. Он провел меня за столик в углу бара и сделал Дэйзи знак присоединиться к нам.

Когда мы уселись, он продолжил:

– Понимаете, я ему рассказал про перепалку между Фрэнком и Биллом, но это ж была не единственная свара, которую Фрэнк затеял в ту ночь.

Тут его перебила Спратт:

– То-то и оно, что не единственная! Артур Трессл уже замахал кулаками там, в общем зале. – Она показала рукой на соседнее помещение.

– А как насчет мистера Пикеринга? – уточнила я. – Он тоже вышел со своей невестой?

Дэйзи возмущенно посмотрела на меня.

– Никто ни с кем не выходил, и уж тем более со мной, и я буду вам благодарна, если свои намеки насчет меня вы оставите при себе! Фрэнк хорошо ко мне относился – и только. Да, я один раз вышла с ним в соседний зал, чтобы все объяснить ему. Насчет меня и Билла.

– Примите мои извинения, – сказала я. – Поверьте, мне вовсе не хотелось кого-нибудь обидеть. Но ваш мистер Ловелл слышал об этом?

– Ну да! Он всегда меня защищает. Он лишь хотел поставить Фрэнка на место. Он даже не собирался его бить, не то что убивать. Он просто всегда так разговаривает. Иногда он немного…

– …несдержанный, да? – попыталась я подсказать. – Вспыльчивый?

– Можно и так сказать. Но он ничего не сделал Фрэнку! Он не мог! Не мог!

Дэйзи была готова расплакаться.

Мистер Арнольд слегка растерялся и тут же вмешался, желая разрядить ситуацию.

– Понимаете, Артур… Он капитан местной команды по крикету. В тот вечер они все тут были, все собрались, а Артур… он, знаете, такой раздражительный и вдолбил себе в голову, что молодой Фрэнк пытается подсидеть его. Он был честным игроком, этот Фрэнк, но с такой стремительной подачей, что мячом и руку могло оторвать. Команда во многом только на нем и держалась, а Артур заподозрил, что Фрэнк нацелился на его капитанскую кепку.

– А он нацеливался? – поинтересовалась я.

– Не могу сказать, душа моя. Все, что я могу утверждать, так это то, что они собирались в общем зале устроить потасовку, и чтобы их разнять, я послал двоих своих работников.

– Они угрожали друг другу?

– Нет, молодой Фрэнк был очень воспитанным. Из тех, кто и мухи не обидит. Он мог стоять на своем, имейте в виду, но никогда не стал бы орать во всю глотку и что-то доказывать. Не-е-ет, это был Артур! Он так кипятился, что от него едва пар не пошел. Он говорил, что никогда не позволит этого Фрэнку и что если тот попытается занять его место, он его пришибет.

– И все это из-за крикета? – недоверчиво переспросила я.

– Мы здесь, душа моя, очень серьезно относимся к нашей команде, очень! Я пытался успокоить Артура, а Дэйзи пошла посмотреть за Фрэнком…

– Если честно, так там не на что было особо смотреть, – вмешалась буфетчица. – Я подошла к нему и спросила, все ли с ним в порядке. Он сказал, что да, а потом вынул часы, взглянул на них и говорит: «Да, все в порядке, но я, пожалуй, лучше все-таки пойду». И ушел.

– А в котором часу это было? – спросила я.

– Думаю, около одиннадцати.

– И больше вы его не видели?

– Я говорила с ним тогда в последний раз. – Девушка всхлипнула.

– А Билл все еще оставался в зале? А Артур? Он тоже остался?

– Билл вскорости ушел, а Артур опять подсел к парням из команды, и они вместе прикончили свою выпивку, – сообщил Джо. – Только они тоже не так уж долго у меня оставались, может, еще с четверть часа. Они были последними посетителями, так что я сразу закрыл заведение, отправил Дэйзи домой, а сам пошел спать.

– Дэйзи, а по пути домой вы ничего такого не видели? – поинтересовалась я.

– Я видела парней из команды, они все еще веселились на улице.

– И ничего больше?

– Ничего. – Девушка покачала головой. – Я прямиком домой пошла. Я живу тут за углом. С мамой и папой. У отца мясная лавка.

– Да, я уже с ним познакомилась, – кивнула я. – Вы живете над магазином?

Она посмотрела на меня так, будто ей нанесли публичное оскорбление.

– Конечно же нет! У нас дом неподалеку от церкви.

– Прошу прощения, – извинилась я. – А как насчет вас, мистер Арнольд? Здесь еще что-нибудь случилось?

– Я бы сказал, что да, дитя мое, но не пойму, как это может быть связано со всей этой историей. Прошло, должно быть, полчаса, когда я услышал снаружи, во дворе, какую-то суматоху. Какие-то удары, грохот, смех. Окна нашей спальни выходят за дом, я выглянул, но не смог ничего рассмотреть, поэтому накинул пальто, обулся и отправился посмотреть, что происходит. Оказывается, укатили мою тележку!

– Кто?

– Ну, видно, парни из команды по крикету.

– Но сейчас ведь она на месте. Я видела ее, когда зашла во двор.

– Так и есть, душа моя, так и есть. На следующее утро мы ее обнаружили рядом с крикетным павильоном. А внутри павильона, на полу раздевалки, спал Артур Трессл.

– Может, он залез туда, чтобы проспаться?

– Или чтобы спрятаться, потому что чувствовал свою вину, – сердито пробормотал мистер Арнольд.

– Вы думаете, это он убил Фрэнка Пикеринга? – напрямую спросила я.

– Уж точно это не мой Билл, – заявила Спратт. – Он никак не мог совершить такую ужасную вещь. Ни за что на свете! А этот Артур Трессл… Знаете, я ему совсем не доверяю. Слишком уж он… слишком… задается. Вот именно! Полагаю, он думает, что он выше всех нас. И ему нравится, что он заправляет у себя в клубе. Уверена, он бы на что угодно пошел, чтобы так все и оставалось.

Как и все деревенские жители, они охотно обсуждали известие о помолвке Клариссы Фарли. Джо опасался, что его не попросят быть главным поставщиком пива и сидра.

– Какая же это вечеринка без пары бочонков хорошего сидра! – сокрушался он.

– Это другой мир, Джо, совсем другой, – ласково успокаивала его Дэйзи.

Мы еще немного поболтали, после чего я встала и распрощалась.

Я направилась к дороге, которая вела к нашему дому, и уже прошла несколько ярдов, как вдруг мне в голову неожиданно пришла одна мысль. Я вернулась, чтобы поближе посмотреть на ручную тележку. Она была старой, потемневшей от времени, но все еще достаточно прочной, с большими, обитыми железом колесами шириной примерно два дюйма[12]12
  Около 5 см.


[Закрыть]. Расстояние между колесами составляло около ярда[13]13
  Чуть больше 90 см.


[Закрыть], а длина тележки была около шести футов[14]14
  Чуть больше 180 см.


[Закрыть], так что в ней с легкостью могло поместиться тело человека, однако я не заметила никаких признаков того, что в ней недавно кого-то перевозили. Правда, если честно, я и сама не знала, какими должны быть эти признаки – клочки одежды, а может, комья грязи с обуви жертвы. Но я подумала, что будет полезным, если я внимательно осмотрю тележку и расскажу леди Хардкасл о своих находках – или об их отсутствии.

После этого я снова направилась домой.

* * *

Леди была уже в холле и как раз снимала шляпку.

– А, ты вернулась, Фло. Замечательно! – сказала она.

– Да, госпожа, я уже здесь, – ответила я, после чего закрыла дверь и заперла ее на засов.

– Расслабься, – беззаботно заметила хозяйка. – Уверена, здесь нет нужды запираться на засовы и запоры.

– Нельзя быть слишком беспечными, госпожа, – пожала я плечами. – Когда буду уверена, что мы в безопасности, тогда я открою настежь все окна и двери, как вы пожелаете. А до тех пор даже простая задвижка позволяет мне чувствовать себя значительно спокойнее.

– Что ж, хорошо, поступай как знаешь. Однако к делу. Завари-ка чаю. И рассказывай все, что удалось узнать. Ужасно интересно!

Оставив в холле шляпку и перчатки, я направилась на кухню и принялась готовить чай. Пока он заваривался, я постаралась как можно точнее восстановить в памяти свой разговор с мистером Арнольдом и Дэйзи Спратт.

– Ты вся такая ужасно деловая, – сказала леди Хардкасл, когда я закончила накрывать на стол. – Ну что, ничегошеньки интересного? Никаких сплетен? Неужели никто из слуг не захотел прополоскать перед тобой грязное деревенское белье? Я думала, тебя не будет еще несколько часов.

– Нет, госпожа. Я не совсем уверена, что они мне доверяют. Но ведь мое главное задание – собирать факты…

– Да, именно факты, дорогая! Но как насчет твоих впечатлений? Кто эти люди? О чем они думают? Какие они?

– Что ж. Судя по поведению Дэйзи, я предполагаю, что это маленькая вредина, которая хочет, чтобы на нее обращали внимание, и которая водила за нос Фрэнка Пикеринга. А потом жутко расстроилась, когда ее вывели на чистую воду. Мое желание доверять ей не больше, чем желание плюнуть на ваше фортепьяно, – кстати, никто не говорил, когда его привезут? Вместе с тем она отчаянно пытается замести следы своего участия в этой истории и показать, какая она честная и порядочная девушка. Впрочем, не думаю, чтобы она скрывала что-нибудь важное. Ее вера в Билла Ловелла совершенно неподдельна.

– Ты очень добра и великодушна. Напомни мне, чтобы я никогда не просила у тебя рекомендации.

– Это пожалуйста. Эмили, леди Хардкасл – властная, упрямая и одновременно до беспечности несерьезная женщина с прекрасными умственными способностями, приличным образованием, имеющая поразительный талант к музыке и рисованию и абсолютно лишенная здравого смысла и инстинкта самосохранения. Без человека, который за нею присматривает, то есть меня, она давно умерла бы от голода, была бы задушена собственным корсетом (затягивание которого до сих пор обескураживает ее, несмотря на возраст) или была бы настигнута убийцами, головорезами и разбойниками, пока, витая в облаках, беспечно разгуливает по улице. Достаточно, госпожа?

Леди расхохоталась.

– Да ты просто наглая девчонка! Надавать бы тебе по мягкому месту выбивалкой для ковра! А как насчет владельца пивной Джо?

– Мистер Джо Арнольд, – продолжала я в том же тоне, – милый беззубый старичок неопределенного возраста. Честный, работящий и слишком любит местный сидр, который в здешних местах пользуется особой популярностью. Предпочитает по возможности избегать ссор и споров, но слегка запуган женщинами, в особенности мисс Дэйзи. Подозреваю, что наверху пребывала миссис Арнольд, которую старик необыкновенно любит и тоже основательно побаивается. У него обостренное чувство справедливости, и, подобно Дэйзи, он твердо убежден в том, что Билл Ловелл – не убийца.

– Да, и к тому же они весьма благосклонны к этому парню – Артуру Тресслу.

– О да! Допускаю, что улики против него намного сильнее, чем против Билла Ловелла. Однако я не могу избавиться от чувства, что они рассуждают так же поверхностно, как и инспектор Сандерленд. Им не хочется, чтобы пострадал Ловелл, поэтому они указывают на первого, кто пришел им в голову. Но, похоже, у них нет никаких доказательств, кроме того, что они слышали какие-то крики.

– Скажи пожалуйста! Ты все-таки чему-то научилась по части научного анализа, девочка моя! По крайней мере, моя легкомысленность не помешала передать его тебе.

Я присела в реверансе.

– Еще ты упомянула про ручную тележку, – продолжала между тем леди Хардкасл. – Похоже, именно она и оставила следы на опушке леса. А парни из команды по крикету, кстати, вполне могли прихватить ее ради забавы.