Текст книги "Мой (не) идеальный босс"

Глава 8

Скорее всего, мне не ответят.

Уж больно хмурым и суровым вдруг становится лицо шефа. Брови сходятся на переносице. Губы поджаты. Похоже, решает, стоит ли меня посвящать в столь личную тему. Уж не связано ли оно с тем, о чем говорила Катя?

Выпивает стакан воды и резко ставит на стол.

– Хорошо, Виктория, вам я расскажу. Вы адекватный человек и сможете принять мою историю не как попытку себя возвысить или сделать из Батырева Игоря какого-то супергероя. Ведь так? Вы сможете просто принять все, как есть, без лишних сантиментов?

Неожиданное вступление, надо сказать.

– Я постараюсь, раз для вас так важно.

– Поймите, я хочу, чтобы вы услышали всё из первых уст, а не в виде сплетен, но при том не подумали, что я сам себя возвышаю.

– Договорились.

Куда же я пытаюсь влезть? Надо ли мне знать?

Поздно, Вика, ты уже в этом по самые уши. И не ври, что тебе безразлично или просто любопытно. Тут нечто большее. Только пока не ясно, что именно.

Игорь Алексеевич начинает свой рассказ издалека.

Его родители – медики во втором поколении. Отец хирург, мать педиатр. У него не было шанса выбрать другую профессию. Собирался пойти по стопам отца. Только как в той поговорке: хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Все перевернул один день. Восьмое марта одиннадцать лет назад.

Молодой влюбленный Игорь очень хотел сделать подарок любимой девушке. Счастливый и окрыленный чувством, летел он к ней на свидание, сложив на заднем сиденье своего авто букет, золотое украшение, большого белого медведя и конфеты с шампанским.

Наверное, тот водитель, что выехал с второстепенной дороги ему наперерез, тоже куда-то спешил. Успел. На тот свет. И чуть было не прихватил с собой моего босса.

Авария была страшная. Две машины всмятку. Игоря – в реанимацию с множественными переломами, ушибами, но главное – задет позвоночник, и серьезная черепно-мозговая.

Месяц в искусственной коме, из которой мог и не выйти. Жизнь висела на волоске. Родители сделали все возможное и невозможное, чтобы спасти единственного сына, подключили все свои связи в медицине.

Через месяц настал переломный момент, когда его смогли привести в сознание. Он, слава Богу, не стал овощем. К великому счастью близких и врачей.  Хотя могло сложиться и иначе. Прогнозы были пятьдесят на пятьдесят.

Увы, того же нельзя было сказать о его опорно-двигательном аппарате. Травма позвоночника оказалась гораздо серьезнее, чем травма головы. Паралич нижних конечностей – страшный диагноз, поставленный врачом, словно крест на жизни молодого парня.

– Не буду описывать вам, Виктория, чего мне стоило смириться со страшным фактом и не наложить на себя руки, – резюмирует Игорь, но по его глухому голосу понимаю, что нервов он помотал и себе, и родителям.

Молчим некоторое время. Есть ощущение, что он сейчас словно заново переживает тот момент. Мне хочется протянуть руку и погладить его длинные, красивые пальцы. Однако я помню, что от меня не этого хотели. Жалость тут ни к месту. Хотя я действительно не могу не пожалеть того парня, студента-медика, у которого, казалось, жизнь бьет ключом и впереди светлое будущее.

– Что было дальше? – спрашиваю просто.

– В один момент я вдруг понял, что даже для третьего курса меда знаю очень мало о своей проблеме. И начал изучать. Интернет. Медицинские сайты, форумы врачей, тибетская медицина, мануальная терапия, все традиционное и нетрадиционное. Отбрасывал мусор и выбирал по крупицам истинно полезные материалы. Изучил, насколько мог, неврологию, травматологию, спортивную медицину и еще много чего, что могло мне дать оружие в борьбе за жизнь и движение.

Заполучив достаточный багаж теоретических знаний, Игорь преступил к практике.

Связи родителей помогли и тут. Ему попался профессионал своего дела, врач высшей категории, который провёл уникальную операцию на позвоночнике. Ту самую, что дала ему шанс встать на ноги в прямом смысле слова. Риск был огромнейший, но он того стоил.

– А дальше была работа. Моя, моего врача, моего тренера, моей наитерпеливейшей мамы и всегда поддерживающего отца. Я не один справился со всем, как многие считают. Один я бы не смог. Это сделали все они, плюс мое упрямство.

Смотрю на него ошеломленно. Ведь абсолютно не этого ожидала, когда он начинал рассказ. Признаюсь, вначале мне показалось, что он, как сын интеллигентных родителей, совершенно избалованный ими, просто решил устроить протест против традиции, и не стал врачом из вредности. Ушел в другую сферу – такая своеобразная демонстрация неповиновения. Но нет, оказалось все совершенно по-другому.

– Но вы все-таки стали врачом? Закончили университет?

Улыбается.

– Да. С моими знаниями и опытом я отучился после академического отпуска последние два года, но в медицину не пошел. В традиционную. Мне стало совершенно ясно, что я не создан для нее. Когда окончательно поправился, начал с малого – с массажа. Потом добавил мануальную терапию. Я помогал людям, а они мне – приводили все больше и больше клиентов, делясь положительными отзывами. Я снял помещение и нашел помощников, которые подошли мне по своему подходу к делу, схожему с моим. То, что я собирал вокруг себя не дилетантов, а профессионалов, давало свои плоды, и мы быстро переросли просто съемное помещение. Нам нужно было свое. Деньги я тратил с умом, поэтому скопилась некоторая сумма для первоначального взноса и первый большой кредит на покупку. Признаюсь, не всегда все шло гладко бывало по-разному. И конфликты, и спады, и взлеты, но я уже говорил, что упрям как осел? В итоге вышло то, что вы сейчас видите и где работаете. Вот такая история.

Я смотрела на него, немного офигевая, от того, как легко ему дается рассказ. Вот уверена, что было совсем не просто поднять настолько мощный бизнес. Но он не стал расписывать мне подробностей. И теперь я понимала Катю, которая заявляла, что босс для нее Человек с большой буквы, а себя причисляла к его фанатам. Наверное, я теперь тоже в их рядах. Но если выскажусь сейчас, на эмоциях, то не сдержу слово. Поэтому просто молчу.

– Я вас шокировал?

– Есть немного, – улыбаюсь. А внутри разрастается глубокое чувство уважения и даже какой-то гордости, что работаю на него и имею частичную причастность к делу его жизни. – Я очень рада, что вы со мной поделились. А еще, что работаю в вашем Центре.

Хочется добавить: надеюсь, что меня не уволят за невыполнение договора, причем по обоим пунктам. Но опять-таки молчу. Зачем подавать ему нехорошие идеи? Ведь он же не просто так уже целый час рассказывает мне все это.

Очень похоже на то, что меня признали своей, в том плане, что раскрыли информацию, доступную лишь избранным. Катя, например, наотрез отказывалась делиться. Только он сам должен был это сделать, когда решит, что я достойна доверия.

Теперь мне вдруг захотелось оправдать его, то самое доверие. От меня ждут выполнение договора? Отлично! Хотя бы один пункт, но выполню – похудею.

– Нам, наверное, пора возвращаться? – прерываю немного неловкое молчание. Мы как будто бы стали чуть ближе друг другу, но субординация требует не переходить определенную черту.

– Наверное. Извините, что вывалил на вас все это. Давно не поднимал данную тему в разговоре. И спасибо, что воздержались от жалости.

Опускаю глаза. Нет, пусть думает, что так и есть. Зачем, если человеку неприятно?

Мы возвращаемся в Центр и остаток дня работаем в прежнем темпе. Но я с гораздо большим энтузиазмом. Пока ближе к вечеру вдруг не раздается странный звонок. Беру трубку и с замиранием сердца слушаю женский голос, не понимая до конца, что от меня хотят.

– Кто там, Виктория? – босс выходит из своего кабинета, явно собираясь домой.

– Ваша… жена.

Глава 9

Моему шоку нет предела. Когда на том конце провода некая особа женского пола надменно требует соединить ее с Игорем, причем немедленно, никак не ожидаю, что на вопрос «Кто его спрашивает?» последует ответ: жена. Даже несколько секунд сижу в замешательстве.

Босс появляется как раз вовремя, чтобы вывести меня из ступора.

– Кто там, Виктория?

Вопрос заставляет вздрогнуть и, прикрыв трубку рукой, ответить каким-то не своим голосом:

– Ваша… жена? – звучит и утвердительно, и одновременно вопросительно.

Вскидывает брови, затем хмурится. Мне этого катастрофически мало. Хочу услышать одно: у меня нет жены. Но он произносит:

– Я поговорю в кабинете.

Возвращается к себе, и я, удостоверившись, что взял трубку, отключаюсь.

Падаю лбом в сложенные на столе ладони. Жена? Босс женат? Почему я не знала? Почему никто никогда не упоминал ее имени? Где она была все три месяца?

Мне становится грустно до боли. Вот вроде бы, чего тут такого? Идеальный мужчина обязан иметь жену. Ведь я же не первая, кто разглядел в нем его идеальность. И совершено очевидно, что мне в этом плане ничего не светило. Тогда откуда внутри жгучее разочарование? Словно он дал надежду, а затем грубо растоптал.

Умом, конечно, понимаю, что всё далеко не так. Никаких намеков от боса не было и быть не могло. Но ощущение именно такое. С чего бы вдруг?

Слышу какой-то грохот за дверью и подпрыгиваю. Что там происходит? Могу ли войти? Или он не хотел бы?

Все же решаю заглянуть.

Игорь стоит у шкафа, в который явно только что впечатался его мощный кулак – тот все еще упирается в древо. Закрыв глаза, слушает, что ему говорят по телефону. Явно нечто неприятное.

– Все сказала? Теперь соизволь ответить: где она?.. Ты с ума сошла?.. Кристина, я знал, что у тебя не все дома, но не настолько же!

Упс. Да тут семейная ссора. Пошла-ка я к себе за стол, пока меня не засекли за подслушиванием.

Интересно, чего поругались-то? Я, конечно, понимаю, что милые бранятся – только тешатся, но уж больно грубо Игорь с ней. Едва успеваю упасть на свое место, как босс выходит из кабинета.

– Что значит забыла? У нее вообще мозги есть так делать? Могла бы мне позвонить, я бы приехал. Что значит долго? Самолетом быстро. Вот не обижайся, но твоя мать никогда не внушала мне доверия. Всё. Я еду. Молись, чтобы успел. – Я еще никогда не видела Игоря таким разъяренным, при мне он всегда со всеми разговаривал любезно и по-доброму. А тут собственную тещу так оскорбляет. – Виктория, собирайтесь. Поедете со мной.

– А куда?

– Пока на вокзал, потом видно будет.

Не смею спорить. Хватаю сумочку, и мы быстро покидаем Центр.

Машина у босса крутая. Я на таких и не ездила ни разу. Черный немецкий кроссовер. Четыре серебристых колечка ярко блестят на солнце, привлекая внимание. Я ее видела несколько раз, проходя мимо, но внутрь меня пригласили впервые. Комфортно – не то слово.

Выезжаем с парковки молча. Несколько минут тишина, потом он произносит:

– Помните, я рассказывал, как влюблённый студент мчался к любимой девушке в тот вечер восьмого марта? Так вот, то была не просто девушка, а молодая жена. К тому времени мы были уже год как вместе. Кристине едва исполнилось девятнадцать. И обременять себя мужем инвалидом она не собиралась. Я дал развод практически сразу, как пришёл в себя, так как она заявила, что не сможет себя переломить. Без претензий, без уговоров.

Ох. Что тут скажешь? Жалость он не приемлет.

– Вы не обязаны мне объяснять.

Качает головой, вцепившись в руль.

– Нет, вы должны знать. Три месяца Кристины не было видно, и вы не успели с ней столкнуться. Дело в том, что она попыталась вернуться ко мне, когда Центр начал процветать. Разумеется, меня ее «щедрое предложение» не устроило, только ей было наплевать, впрочем, до сих пор плевать. Она всё равно время от времени появляется в моей жизни и неизменно называется моей женой, хотя это уже давно не так. Нарисовывается в промежутках между новыми хахалями в слезах и в раскаянии. Просит простить ее, дуру.

Вот ведь бессовестная!

– А вы?

– Терплю ее выходки до поры до времени.

Понятно. Надо, значит, быть готовой, что эта надменная особа скоро может заявиться в Центр, и тоже терпеть, раз босс негласно дает понять, как реагировать.

Так, стоп.

– А зачем мы едем на вокзал?

– Встречать мою дочь…

Сегодня что, день потрясений и неожиданных открытий?

Сначала узнаю о боссе такие невероятные вещи, потом вдруг его жена нежданно-негаданно объявляется, слава богу, бывшая. А сейчас еще и дочь! Прямо не босс, а сундук с сюрпризами.

Дочь. В голове сразу миллион разных мыслей. Сколько ей? Она родилась до аварии или уже потом? И вообще, она точно его? И откуда ее везут? Наверное, откуда-нибудь из Питера. Надменная Кристина не может жить где-нибудь на Урале. И везет ее, я так понимаю, та самая теща. А босс сердится, что не на самолете. По крайней мере, так все выглядит со стороны.

– Ей двенадцать, – снова прерывает молчание Игорь, словно догадавшись о том, что творится у меня в голове. – Родилась еще до аварии, но после развода, разумеется, жила с матерью. А если быть точным – с бабкой. Сама понимаешь, мне было совсем не до нее тогда. И родителям моим тоже. В итоге, конечно же, мы стали плохими, с их точки зрения. Упреки со стороны бывшей тещи до сих пор не унимаются. Я, оказывается, сволочь, довел их доченьку до нищеты. И бла-бла. Она, кстати, живет под Екатеринбургом. И тогда жила. Поэтому просто взять Софью на выходные или пару раз в неделю моя мама не могла, хотя очень бы хотела. Зато то, что Кристина сама жила в Москве, свесив ребенка на мать, никем не осуждалось.

Игорь говорит вроде бы спокойно, но чувствуется какая-то затаённая горечь.

– Но вы общаетесь? Сейчас.

– Да, забираю ее периодически на каникулы. Если теще чего-нибудь в голову не ударит. И безумно жалею, что столько времени упущено.

– А сама Софья как?

– Я не силен в подростковой психологии, но мне кажется, любит меня, – улыбается босс, задумавшись о дочери.

– Это же прекрасно!

– Да, но, когда она приезжает, у меня всегда, как назло, образуется куча дел, связанных с бизнесом. Я стараюсь, как могу, но она чаще или одна, или с моими родителями. Может быть, в этот раз получится что-то изменить.

И опять грусть в голосе.

– Надо попробовать! Мне кажется, вы можете всё, если только захотите.

Бросает на меня быстрый взгляд и кивает, уже снова глядя на дорогу.

Наконец, подъезжаем к вокзалу, паркуемся и быстро отправляемся к расписанию поездов.

– Кристина сказала, прибывает в четыре. Сейчас без пяти.

Мы несемся к перрону, надеясь, что поезд еще не подъехал. Не знаю, правда, в чем проблема. Опоздаем – подождут. Но думаю, Игорь просто не хочет связываться со сварливой тещей.

Еще и я задерживаю – не могу бежать так быстро как хотелось бы. Мне, конечно, стало легче после массажа, но мышцы ещё ноют и не дают угнаться за гигантскими шагами босса. А он упорно тянет меня за руку.

Наконец, оказываемся на нужной платформе и как раз вовремя. Поезд подъезжает.

– Какой у них вагон?

– Последний, как я понимаю.

Приходится преодолевать еще часть пути. Поезд тормозит, и вскоре дорогу нам преграждают выходящие пассажиры, вместе со встречающими. В итоге, когда добираемся до последнего вагона, почти все уже его покинули, кроме девочки до безумия похожей на Игоря… только выглядящей немного старше своих лет за счет… крупного телосложения, мягко говоря.

И почему она одна? Где бабка-то?

– Папочка!

Несмотря на ее упитанность, Игорь легко ловит девочку со ступеней поезда, и они обнимаются. Замечаю, что проводница держит сумку и забираю у нее. Но женщина не уходит. Качает головой.

– Вы мамаша? – спрашивает, как-то осуждающе скривив губы.

– Нет, я помощница ее отца.

– Ох, у таких мамаш надо забирать детей и не подпускать к ним. И таких бабушек дурных тоже.

– А что случилось? Где, кстати, бабушка? – удивляюсь я, осматриваясь по сторонам в поиске пожилой женщины где-нибудь поблизости. Но нет.

– Вы не знаете? Она отправила девочку без сопровождения. Я, конечно, понимаю, что по закону можно и с десяти лет, но эта мадам, с позволения сказать, вообще охренела. – Похоже, у кого-то накипело, а мои уши оказались на данный момент самыми свободными. – Ни денег ребенку не дала в дорогу, ни постель не оплатила, и еды с кулачок. Два дня всем вагоном подкармливали, чем могли. Еще и место купила самое неудобное – рядом с санузлом на верхней полке боковое. Пришлось брать девочку на ночь к себе. Там такая компания нехорошая ехала мужская. А бабке плевать. Ну отправила ты ребенка, так сделай чтобы ей комфортно было. Так нет же, как будто наоборот – самой худшее выбрала. Вы там папашке намекните, что если вдруг нужно будет для опеки или чего, то я могу и в суде дать показания. Жалко бедняжку. Смотрю, он не бедный у вас.

– Спасибо, – я достаю из кошелька синюю купюру, у меня просто больше нет, и отдаю заботливой проводнице.

– Да я ж не ради того рассказываю, но спасибо, – быстренько убирает деньги в карман. – Меня Анна Ивановна зовут, если что. Обращайтесь.

Меж тем отец с дочерью перестают обниматься, и меня представляют ей, как помощницу. Повысили, однако.

Все-таки как девочка похожа на него! Если у меня и были сомнения в отцовстве, то быстро развеялись. Только, похоже, не мне одной предстоит худеть.

Сама же по себе, Софья Игоревна очень милый ребенок. Глаза зеленые и добрые как у папы. Носик задорно вздернутый, а на щечках веснушки.

– Как же ты… выросла, – делает запинку босс, явно говорящую о том, что раньше девочка не была столь пухленькой.

– Это все баба Надя, – отвечает та, махнув рукой. – В целях экономии мы едим чаще всего макароны и картошку.

– Одну на поезде она тебя тоже в целях экономии отправила? – хмурится отец, закидывая сумку на плечо.

– Как ты догадался? Я даже похудела немного за эти два дня. Потому что еды мне с собой тоже не положили. А того, чем угощали пассажиры, мало.

Вижу по лицу босса, как там, внутри бушует ярость.

– Малыш, ты голодна? Поехали куда-нибудь поедим нормально? А потом подумаем, как быть дальше.

Девочка хватает его за руку и смотрит жалобно.

– Пап, я бы с радостью похудела, я знала, что тебе не понравится, но с бабой Надей нет никакой возможности. – Софья даже слегка краснеет. Видно, что она действительно думала над этим вопросом.

Игорь подтягивает ее к себе за плечи и целует в макушку. У меня аж мурашки от такого проявления любви.

– Все нормально, милая, разберемся как-нибудь. Так что, в кафешку?

– А можно сначала переодеться? Я два дня в этой одежде, – Софья проводит рукой по простым бриджам и футболке.

– Конечно.

И мы отправляемся домой к боссу. Впервые я увижу его квартиру.

Глава 10

В кафе, куда мы попали не раньше, чем через час, потому что у Софьи не оказалось ничего приличного из одежды, и нам пришлось галопом пробежаться по ближайшему торговому центру, мы узнали много интересного о бабе Наде.

Девочка с детской непосредственностью, без малейшего осуждения рассказывала нам о своей жизни в небольшом городке под Екатеринбургом. И главное – оправдывала непутевую бабушку, как только может оправдать ребенок. Но не мы с Игорем. Несколько раз переглядывались с ним, желая прикопать где-нибудь алчную старушку.

Складывалось впечатление, что мать Кристины понятия не имеет о сумме ежемесячных отчислений, производимых моим боссом бывшей жене на содержания дочери. Ну либо считает, что та вполне имеет право распоряжаться алиментами по своему усмотрению.

Я, конечно, тоже не имею точных цифр, но на все сто уверена, что Игорь дочку не обижал и отстегивал прилично.

Мне почему-то кажется, что баба Надя сделала этот выверт с поездом специально, чтобы ткнуть бывшего зятя носом в их якобы тяжкое существование. По крайней мере из рассказа Софьи выходит так.

Она пытается не все нам выкладывать, но оно получается само – не умеет еще ребенок хитрить и плести интриги. Видно, что часто обрывает себя, чтобы не подставить бабку, но и держать внутри не может.

Так, например, получилось с одеждой.

– Баб Надя сказала, пусть тебе будет стыдно, ой… – прикрывает рот ладошкой. – Прости, пап. Я на самом деле так не считаю. Я уверена, ты даешь, сколько можешь. И никогда не жаловалась, и не просила ничего ни у нее, ни у тебя.

Игорь чуть ли не рычит, слушая спутанные оправдания Сони. Руки сжимаются в кулаки, а на лице проступают желваки, выдавая, скольких усилий ему стоит сдержаться и не выругаться при ребенке.

Это ж надо, как ей мозги запудрили! Папа, разумеется, во всем виноват. Как она еще умудрилась сохранить к нему светлое чувство?

– Дочь, почему ты не позвонила мне, когда баба Надя решила тебя отправить одну на поезде? Я ведь подарил тебе телефон на День Рождения, – спрашивает вместо того.

Опять девочка смущена.

– Пап, прости. Я… Я его подарила.

Игорь приподнимает брови, отчего той становится еще более неудобно. Растерянно бегает глазами по сторонам.

– Подарила? Кому же? – Видя ее прикушенную губу, добавляет мягко, – да не бойся ты. Я не стану ругаться. Мне просто интересно, кому ты решила сделать такой подарок?

И почему мне кажется, я знаю ответ заранее? Но Игорь удивляется.

– Бабе Наде, – произносит девочка, вся сжимаясь под взглядом отца. Начинает объяснять, – у нее такой старенький! Почти нерабочий, а ей он и правда гораздо нужнее, чем мне! Ну для чего я могу использовать? В игры поиграть, да видео посмотреть. А у нее важная переписка и советы огородникам, и заказы в интернет-магазине.

Мне хочется схватить босса под столом за руку, чтобы успокоить. Впрочем, я так и делаю. Кладу ладонь на бедро и сжимаю, не подумав.

От удивления он даже забывает, на что злился секунду назад, переводит на меня взор. Ой. Пытаюсь отдернуть руку, но его пальцы ложатся сверху и стискивают мою кисть.

– Ну да, конечно. Не переживай. Мы и тебе купим. Хотя, признаться, не уверен, что смотреть видео в этих приложениях – самое полезное занятие для девочки.

Она заметно вздрагивает и выпрямляется, явно обрадованная словами отца и тем, что на нее не сердятся.

– Да я практически и не смотрю, – ее красивые глазки загораются надеждой. Все-таки в нынешнее время телефон для молодежи – не роскошь, а необходимость. Я и сама без него уже не могу. – Мне больше нравится читать или рисовать. Ну и я бы посмотрела какое-нибудь аниме. У нас многие в классе любят, и я начинала смотреть… пока не отдала телефон… А ты правда сможешь мне купить? Если слишком затратно для тебя, то не стоит.

Игорь закатывает глаза, так и не выпуская мои пальцы под столом.

– Не понимаю, почему ты считаешь меня настолько… эм… нищим? – видно, что старается аккуратно подбирать слова.

На личике Софьи искреннее удивление.

– Ну как же… Баба Надя сказала. – Тут уже я сама готова закатить глаза вместе с фейспалмом. Даже меня уже потряхивает от сочетания «баба Надя». – Мол, только такой нищеброд, как мой папаша, может платить столь маленькие алименты… Ой, прости… ну она так грубовато выразилась, но ты же не виноват… Пап! Я не считаю тебя нищим.

Игорь качает головой, отпускает меня и берет в ладони руки дочери.

– Сонь. Вот ты же была у бабы Оли прошлым летом, мы с тобой виделись. Разве мы создаем впечатление нищих? – Софья опять втягивает голову в плечи и пожимает ими. Качает головой. У нее явный диссонанс внутри.

– Я не знаю. Это было давно. Мало ли, какие обстоятельства у тебя случились. На мои вопросы баба Надя не отвечала. А твой номер и номер бабы Оли она нечаянно удалила. Я не могла сама вам позвонить. И ты, наверное, был очень занят. Мама, например, эвсегда занята. Когда бы я ни позвонила, у нее то маникюр, то фитнесс, то дядя Рома…

У меня слов просто нет! Бедный одинокий ребенок. А почему Игорь ей сам не звонил? И мама его. Странно.

На данный вопрос мне отвечают, когда Соня уходит в примерочную с парой симпатичный футболок и шорт. Мужчина нервно запускает пальцы в волосы, откидывая со лба и объясняет:

– Я не один раз звонил Надежде Тарасовне. Вик, поверьте. Но она всегда отвечала, что Соня то в школе, то в секции, то у подруги и телефон забыла. И мама моя так же. На просьбы приехать за ней в каникулы нам всегда приводили какие-то разумные доводы, почему нет. Я несколько раз общался-таки с дочкой, но она даже не заикалась о своих проблемах. Видимо, под бдительным контролем бабы Нади, – буквально выплевывает последние слова.

Как же все мерзко. Представляю, что он сейчас испытывает, если даже мне противно.

– Игорь Алексеевич, вы только при Соне не говорите ничего. Надо ее мягко убедить, что баба Надя сильно заблуждается на счет вас.

Соглашается, но тут же приводит контраргумент:

– Лишь бы при этом Соня не подумала, что, имея миллионы, я наплевал на нее. – И то верно. Палка о двух концах. Как бы одновременно и нельзя мать с бабкой ругать, и самому остаться нормальным в глазах дочери. – Нужно серьезно поговорить с Кристиной. Только это невозможно по телефону. У нее в одно ухо влетает, в другое вылетает.  Тридцать лет человеку, а все как та стрекоза.

– Надо постараться, чтобы Соне не пришли в голову подобные мысли, – развожу руками.

– Поможете мне, Вика?

Я? Но как?

– Чем я могу помочь?

– Переезжайте жить к нам, а?