Текст книги "Стражи Армады. Точка опоры"

Тим Волков
Стражи Армады. Точка опоры

Жизнь – это совокупность явлений, противящихся смерти.

М.Ф.К. Биша

© Волков Т., 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Пролог

В кровавом месиве ничего не видно, но я настойчиво иду вперед. Надо отвоевать место для маневров. И вот уже зомби практически отбиты к центру, но вмешивается их главарь. Словно паук, он прыгает с потолка, выдергивает оружие у меня из рук. Автомат летит прямо в огонь, и я с сожалением провожаю его взглядом. Монстр издает жуткий, с присвистом, рык и обрушивает на меня удар такой силы, что я перелетаю через пролом и впечатываюсь в стену, где, еще не успев сползти, слышу, что враг уже карабкается по стене, направляясь ко мне.

Отвертка. Надо найти ее. Иначе – мне крышка. Беглый взгляд – и я нахожу ее – невдалеке от себя, балансирующую на самом краю провала. Сердце замирает. Внизу, на первых этажах, вновь что-то грохочет, от тряски инструмент – моя единственная надежда на спасение – едва не падает в пропасть. В прыжке я успеваю поймать ее, уже летящую в огненный океан.

Но радость от этой маленькой победы гасит хриплый лай – это монстр, спустившийся с потолка, готовится нанести мне последний, смертельный удар.

Все происходит в считаные мгновения. Я лишь успеваю уловить из общего шума крик ужаса, а потом все будто застилает пеленой.

Монстр поднимает меня за шкирку одной клешней – легко, как пушинку. Держит, чтобы я никуда не юркнул. Держит крепко. Так, что трещат кости. Замахивается второй клешней, собираясь снести мне голову. Его неимоверная сила позволит ему сделать это легко и непринужденно. Его изуродованное мутацией лицо – теперь и не лицо вовсе, а морда зверя, – находится совсем близко, обдавая меня липким, мерзким зловонием, исходящим из его пасти. Красный, похожий на бильярдный шар глаз, не мигая, смотрит на меня в упор, пытаясь отыскать во мне признаки страха. Но страха нет.

«Вот и конец», – успеваю подумать я за секунду до того, как кровавый фонтан начинает хлестать из смертельной раны, обрывая жизнь.

Часть первая
Венцы тлена

Глава 1
Ветер на плахе

Порой, после тяжелых походов, где приходилось сталкиваться в неравном бою с кровожадными тварями, ночами мне снились кошмары: я блуждаю среди растерзанных тел моих друзей и кричу от бессилия и горя, потому что не успел прийти им на помощь. Но даже в самом жутком сне не мог я представить, что подобное случится наяву.

Брандт лежал передо мной – мертвый, холодный как камень. На его бледном лице застыла посмертная маска ужаса, но было видно, что он до последнего вздоха яростно отбивался от нападавших. Его искалеченные ладони до сих пор сжимали треснувшую от ударов, заляпанную кровью клюку. Страшная картина, которую я запомнил на всю жизнь.

Брандт был моим другом, старшим товарищем и наставником. Он щедро делился со мной своим богатым сталкерским опытом: учил, как правильно искать и добывать артефакты, много рассказывал про аномалии и про то, как их обходить или обезвреживать…

Да, мы часто с ним спорили, но больше в шутку. Помогали друг другу во всем. Он заменил мне отца, которого, к слову, я никогда не знал.

Раньше о Брандте ходили легенды по всей Пади. Но как ему перевалило за семьдесят, так он сдал позиции. Когда умерла его жена, старик и вовсе затосковал. Пить крепко начал. Потом вроде успокоился, отошел. Магазинчик открыл, стал приторговывать артефактами да безделушками на потребу толпе. Я ему тоже время от времени разный товар подкидывал, но всегда старался принести самое лучшее. Порой даже «рубин» добыть удавалось. Брандт не обижал, платил по совести. Хотя, если честно, старик сам же на многие находки меня и наводил. Он словно чувствовал, что в положенном месте схрон есть. Бывало, зайдешь к нему в магазинчик, а он уже наседает. «Возле ручья, у Чертовых Глаз, «землеройка» прошлась. Надо глянуть, «кротовик» поискать. Там он, голубчик, чует моё сердце!» Отмахнешься поначалу – вроде как от мухи надоедливой. А потом прислушаешься, сходишь и проверишь – больше для успокоения собственной души. Глядишь, а там и вправду «кротовик» лежит. Всегда сбывались его предсказания. Вот что значит опыт. А может, и еще чего.

В этот раз я тоже по его наводке ходил – за Кордон. Нашел «глаз», еще кое-чего по мелочи. Шел – едва не сиял от счастья. Вернулся, хотел Брандта обрадовать. А тут такое…

Все вверх дном перевёрнуто, пол усыпан осколками стекла, полки, на которых старик камни раскладывал, – какие сорваны, какие висят на одном гвозде, шкафы выпотрошены, стол расколот надвое. А в углу – мертвый Брандт…

Наверное, с минуту я стоял в полном остолбенении. Просто не знал, что делать. Смотрел на изувеченное тело и почему-то очень жалел лишь о том, что бросил курить.

Потом пришел страх – леденящий, с мурашками по коже. Чего испугался? Не знаю. Может, одиночества. Все равно что без отца остался. Из родни – только мать да брат, они на Блокпосте жили. Я редко у них бывал: заходил раз в полгода – денег подкинуть да проведать про дела и здоровье. А больше никого. Вместе со страхом пришла боль. К горлу подкатил ком, а на глаза невольно навернулись слезы.

Вопросы начали одолевать не сразу. Но когда первый из них – кто убил Брандта? – пробил моё замешательство, как тут же, следом, в мысли ворвалась целая стая других: «За что убили? Кому он помешал? Где сейчас эти сволочи? А может, убийца действовал в одиночку? Есть ли свидетели? Может быть, кто-то что-то слышал?»

Я выругался от души на самого себя за то, что потерял драгоценное время, пребывая в прострации. Возможно, убийца, или убийцы, – где-то рядом. Если целью этого погрома было обычное воровство, то далеко уйти злодей не мог – у Брандта хранилась слишком большая коллекция драгоценных артефактов: поднять такую ношу не каждому под силу, а унести – и подавно.

Нервно облизывая пересохшие губы и оглядываясь по сторонам, я стал искать хоть какую-то зацепку. Любую мелочь, способную натолкнуть на след.

Но все было напрасно.

Время неумолимо убегало, я злился. Только в последний момент, уже потеряв всякую надежду и собираясь просто сорваться с места в слепую погоню, я заприметил белеющий между пальцев Брандта клочок бумаги. Видимо, старик сжимал его в руке даже тогда, когда отбивался клюкой.

Я наклонился, невольно вздрогнул, встретившись взглядом с его полузакрытыми стеклянными глазами, смотрящими в пустоту. «Вот так, дружище, – подумал я. – Вот и ты нашел свой покой, хоть и такой дорогой ценой. Много мучений выпало на твою долю, и даже смерть ты встретил не в теплой постели, в кругу близких родственников, а в бою, как настоящий воин. Надеюсь, там тебе это зачтется. Я же обязательно отомщу за тебя».

Перед глазами всплыла картина давно минувших лет. Я, совсем еще пацан, бегу со всех ног, и Брандт, тогда казавшийся мне гигантом, с неизменной спичкой в уголке рта на пример крутых парней из боевиков, что-то кричит. Я не слышу, слишком далеко, да и адреналин бьет по ушам. Непомерно велико мое счастье – первый раз подстрелил свинорыла. Я до того рад своей удаче, что не сразу замечаю тревогу на лице старика. Какое-то время еще продолжаю бежать, по инерции, когда Брандт вдруг срывается с места и мчится мне навстречу.

Отчетливо помню ручейки горячего воздуха, текущие вверх от земли. «Странно, – проскальзывает мысль. – Погода ведь не такая уж и жаркая. Даже прохладно». И тут же мою ногу пронзает нестерпимое жжение. С ужасом представляю, что меня ужалила змея. Отдергиваю ногу, смотрю вниз. Но все гораздо страшнее: я наступил во что-то бурлящее, источающее вязкую смесь запахов сырости и тухлого мяса. Я тут же покрываюсь испариной – отчасти из-за того, что вокруг меня мгновенно подскочила температура воздуха, отчасти из-за осознания того, во что я вляпался. Это «парилка». Аномалия, которая варит. Да, Брандт именно так и говорил: «Парилка» – это тебе не кулек семечек, это аномалия, которая варит». Каюсь, котелок у меня на плечах, в отличие от «парилки», в тот момент вообще не варил. Еще минуту назад я прикончил целого свинорыла, совсем как взрослый, а теперь так нелепо, по-детски, попал в объятия этой дрянной штуковины.

Все эти мысли посетили меня в долю секунды. И даже осталось время попрощаться с собственной недолгой жизнью.

Но подоспел Брандт. Молниеносно. Сколько лет прошло, а я все задаю себе вопрос: как он смог эти триста метров за пять секунд преодолеть? В общем, спас он меня тогда. Сам весь обжегся, но меня от верной гибели спас.

«А я вот не уберег тебя, Брандт. – На душе стало гадко. – Отомщу за тебя, друг».

Я с трудом разжал пальцы покойника, вытащил записку. И только я успел распрямиться, как мне в спину, аккурат промеж лопаток, с сухим щелчком затвора, уперся ствол ружья.

– Стоять! Руки вверх!

Пришлось повиноваться.

– Медленно повернулся ко мне! Только смотри, без шуточек! Мигом пулю схлопочешь! Давай!

Скрипя зубами, я исполнил приказ. Передо мной стоял мужчина: сухой и крепкий, как гвоздь в крышке гроба; весь словно вылепленный из сплетённых стальных жгутов. – Он казался худым, даже тощим, но сразу было понятно, что это обманчивое впечатление – только на первый взгляд, до первой драки.

Лицо незнакомца было похоже на череп: глубоко посаженные глаза, кожа, так туго обтягивающая скулы и лоб, что казалась прозрачной. На висках редкие волосы серебрились сединой.

– Кто таков? – спросил он, сощурившись и оглядывая меня с головы до ног.

– Меня зовут Алексей. Я…

– Брандта ты убил? – перебил он.

– Нет! Не убивал… – попытался возразить я, но тут же получил крепкий удар прикладом по лицу. Глаза тут же застилал кровавый туман. Уже падая, я услышал, как в магазин вламываются еще какие-то люди. Кто-то, слегка картавя, спросил, что произошло. Тот, кто огрел меня, ответил:

– Вот этот Брандта укокошил.

И на меня тут же обрушился град ударов.

Я утонул в водовороте черноты…

* * *

В лицо мне брызнули холодной водой, следом добавили звонкую оплеуху. Это быстро привело меня в чувство. Я дернулся, попытался встать, но понял, что руки и ноги мои туго стянуты веревками. Я быстро оглянулся вокруг. Этот беглый взгляд привел меня к к неутешительным выводам: дела мои были плохи. Я находился в подвале магазина, привязанный к стулу, окруженный какими-то головорезами, вооруженными автоматами.

– Очнулся, голубчик! – протянул кто-то за моей спиной. – Ну что, говорить будем или как? – Незнакомец обошёл стул, к которому я был привязан, встал передо мной и кивнул помощникам. Еще одна пощечина заставила меня застонать в ответ:

– Что говорить?

– Сам знаешь что. С самого начала рассказывай, сволочь, как Брандта убивал, как и куда артефакты прятал…

– Не убивал я его!

Тяжелый удар в живот быстро усмирил моё возмущение. Тупая боль расползлась по телу, все поплыло перед глазами.

– А вот врать не надо! Убивал-убивал! И артефакты куда-то дел. А вот куда, ты нам сейчас и расскажешь. Подробно и без утайки.

– Какие… артефакты… – только и смог выдавить я.

– Разные, – уклончиво ответил незнакомец. – Говори всё как есть, тогда у тебя появится шанс на получение небольшого смягчения приговора. Это говорю тебе я, Порох.

Я поднял взгляд, чтобы увидеть того, о ком так много раз слышал. «Ага, значит, ты и есть Порох. Гад, каких поискать надо». В Тополях – деревушке, где жил Брандт, – Порох формально был кем-то вроде представителя власти, на самом деле являясь обыкновенным бандитом, поставленным своим хозяином, Фараоном, следить за поселком и «доить» мирный люд. Вот и Брандт, насколько мне было известно, хорошо задабривал его в обмен на возможность спокойно вести свои торговые дела.

Иногда Порох давал задания старику. В последний раз бандит даже объявил крупное вознаграждение тому, кто найдет какой-то ценный арт. Я хотел взяться за дело, да только Брандт отговорил, сказав, что связываться с Порохом – себе дороже. Оно и понятно.

И вот Брандт мёртв. А значит, исчез и дополнительный заработок Пороха. И стрелки все сошлись на мне. «М-да, вот же влип!»

– Я честно не знаю, о каких артефактах вы говорите, да и Брандта…

Порох в отвращении скривился.

Порция ударов кучно прилетела мне в живот. Били умело, чувствовался опыт.

– Давай так сделаем, – произнес Порох. – Ты, видимо, не понимаешь всю серьезность ситуации. Я тебе объясню. Не в моих это правилах, но я всё же объясню. Вот видишь пистолет. – Порох достал из кобуры оружие. Спрятанные в кожаные перчатки ладони со скрипом обхватили рукоять. – Мы тебя сейчас выведем на мороз и шлепнем там. Я тебя сейчас не запугиваю, а просто говорю как есть. Возиться с тобой у меня нет никакого желания. Поэтому я еще раз спрошу, а ты подумай. Хорошенько только подумай – я второй раз спрашивать не буду.

Ствол пистолета уперся мне в лоб.

– Где артефакт, который ты у Брандта спер?

«Что сказать ему? – заметались мысли в голове. – Соврать? Пожалуй, стоит попробовать. Это не спасет меня, но время можно оттянуть. Только что сказать?»

Мое смятение заметил один из бандитов – тот, который меня вырубил. Он подошел ко мне вплотную и вяло спросил:

– Не будешь говорить, да?

Я неопределенно пожал плечами. Приготовился получить очередную порцию ударов, но мужик в задумчивости отошел от меня, что-то шепнул на ухо Пороху. Тот на секунду задумался, потом кивнул. Уходя в другую комнату, он бросил:

– Давай, уводи его.

От этой фразы мне почему-то стало не по себе. По спине пробежал холодок. Я спросил, куда меня собрались уводить, но мне не ответили. Да уже и не требовалось – молчание было красноречивее всех слов.

* * *

По заснеженным улицам брошенного города меня вели на казнь. Пронизывающий ветер трепал мои волосы и больно стегал по щекам горстями колючего снега. Шапку я оставил в магазинчике, о чем теперь сильно жалел. Мокрая одежда неприятно липла к телу и студила кожу.

Конвой состоял из пяти человек. Впереди всех со связанными за спиной руками шел я. Чуть позади скрипели снегом два детины с автоматами наперевес и с фиолетовыми от холода носами. За всю дорогу они, как и я, не проронили ни слова. Следом шел тот, кто поймал меня. Даже спиной я чувствовал его прожигающий взгляд. Завершал процессию Порох. В самый последний момент, когда меня уже выводили на улицу, он решил присоединиться, прихватив с собой пистолет.

Стоял промозглый холод. Из-за крыш пятиэтажек высовывались, словно живые, щупальца странного тумана, возникшего явно под действием каких-то аномальных сил. С севера шли густые свинцовые облака. Значит, к вечеру снегопад должен был усилиться.

Я знал то место, куда меня вели. Бывал пару раз. Городская свалка. Когда-то – детская игровая площадка и небольшой жилой массив, состоящий в основном из пятиэтажек, теперь же – полигон захоронения отходов. Сюда люди свозили весь зловонный мусор и зараженные, не годные в пищу трупы животных. Здесь же, вдоль заросшего парка, располагалось кладбище. «Там меня и шлепнут», – обреченно подумал я.

Еще издали я услышал крик воронья. Словно рваные лоскуты черного тряпья, подхваченного сильным ветром, кружили они над белым полем. Лежалый позавчерашний снег спрессовался, образуя крепкий щит; птицы тщетно пытались пробить его, чтобы добраться до смерзшихся помоев. И лишь неистово клевали крупчатый снег да хрипло ругались, недобрым словом поминая своих птичьих богов. Где-то вдали завыли дикие собаки. Видимо, почуяли предстоящее пиршество.

– Стой! – приказал Порох. Верзилы тут же подскочили ко мне, схватили за плечи и развернули лицом к палачам.

Главарь стоял в центре небольшой снежной проплешины, расположенной между полуразрушенной пятиэтажкой и прогнившим до остова «уазиком», – невысокий мужчина, с лицом, какое увидишь и тут же забудешь – ни одной детали, за которую можно было бы зацепиться взглядом. Разве что розовая, с жемчужину, бородавка около левого уха. Порох стоял прямо (чувствовалась армейская выправка), бережливо прижимая правую руку к груди, словно она была стеклянная и он боялся ее выронить и разбить.

Бандит окинул меня мрачным взглядом из-под насупленных бровей. Потом оглядел местность, скомандовал палачам:

– Давайте тут. – Он указал на руины пятиэтажки. – Далеко не будем ходить. Сюда его, к стенке ставьте.

– Руки, может, освободите? А то как собаку какую… Последняя просьба – закон. Закурить не прошу, – несильно веря в успех, спросил я. Порох мгновение подумал, потом махнул детинам.

– Ладно, развяжите, все равно дальше кладбища не убежит.

Те нехотя освободили мне руки. Я потер запястья, поежился и плотнее запахнул куртку. Стремительность событий, с которой я от лавки Брандта за каких-то пару часов оказался вдруг у расстрельной стены, выбила у меня из-под ног почву. Я стоял в снегу и лихорадочно пытался придумать, что же делать дальше: «Броситься на конвоиров? Нет, даже не успею в горло вцепиться – срежут автоматом. Что тогда? Что?!»

– К стенке иди, – в самое ухо мне пробасил один из палачей. В нос ударил крепкий запах лука и табака.

Увязая в сугробе, я подошел к стене здания. На ней еще виднелась выцветшая за долгие десятилетия надпись: «Улица Гагарина». Стена дома была усыпана мелкими дырочками – следы от пуль и точки в чьих-то жизнях.

Палачи долго топтались на месте, ежась от холода. Порох и его помощник что-то хмуро обсуждали. Снег под ногами превратили в кисель. Наконец главарь обратился ко мне с последней речью. Его чугунные фразы грохотали, словно рельсы под каким-то чудовищным локомотивом.

– Все мы прекрасно понимаем, для чего тут собрались. Ты убил Брандта. Брандт жил в моем поселке. Жил по совести, по правилам. Хорошим человеком был. А ты его так жестоко прикончил. Так что не обессудь. У нас в Тополях законы простые, мы долго говорить не любим. Убил – ответь. За все надо отвечать. Сечешь? Так что властью, данной мне, я приговариваю тебя к смерти. Сказать есть что?

– Прям как работник ЗАГСа говоришь: «властью, данной мне…» – со вскипающей злобой начал я, но договорить не успел – получил под дых и, сгибаясь от сильной боли, медленно повалился в снег. Кто-то из палачей одобрительно хохотнул.

Передать весь спектр чувств и мыслей, переполняющих меня в ту минуту, не хватило бы никаких слов. Тугой клубок из дикого страха, навалившейся вдруг усталости, обжигающей злости, отчаяния и полного отрешения. В какой-то момент мне все стало безразлично. В бетонных скелетах пятиэтажек и разрушенных ржавых качелях я видел больше жизни, чем в этих людях. Да они и не люди уже были, а тряпичные куклы, движимые порывами ветра, что колышет их за ниточки. Я вдруг понял, что не страшно умирать в таком сумасшедшем мире. Здесь все уже мертвы. И лишь оболочки, тела, по инерции бродят по своим делам. Только мать было жалко: «Как она теперь без меня? Брат – совсем пацан еще, потянет ли? Восемнадцатый год идет. Взрослится, рвется все к сталкерам, в вылазку сходить. Да опыта нет».

Подумал, что надо вспомнить что-то хорошее, что-то приятное и вечное, просто чтобы не думать о своей смерти. Но в голову, как назло, ничего такого не лезло. Наоборот, вспомнились какие-то пустяковые глупые вещи: как я по весне, когда ходил за Кордон, набрел вдруг на заросли крапивы и как пришлось обходить ее стороной; как неделю назад красил оконные рамы в магазинчике Брандта; как прошлым летом в походе сушил над костром вымокшие ботинки, а они дымились, словно какое-то экзотическое блюдо.

Я поднялся, вдохнул поглубже морозный воздух. Взглянул в небо. «Не хочу, чтобы последнее, что я увижу, были тупые рожи палачей. Уж лучше небо. Глубокое, синее…»

Вновь завыла дикая собака. Уже совсем близко. Один из толстолобых громил что-то сказал. Слов я не разобрал, но в голосе его явно сквозило беспокойство. Порох в ответ лишь рявкнул:

– Заряжай!

– Вон там! Стойте! – пробасил второй боец. А потом сорвался на истошный крик. Совсем рядом раздался осипший лай, переходящий в утробный рык. Я опустил глаза, пытаясь понять, что случилось… и обмер.

Дикие собаки все это время шли по нашему следу – бесшумно, по только им ведомым тропам. Подкравшись сзади, стая сразу же атаковала.

Один из бойцов, сбитый с ног, барахтался в ярко-красном от крови снегу, пытаясь скинуть с себя огромного лохматого зверя. Пес остервенело рвал человека, не давая дотянуться до оружия. Еще с десяток собак окружили остальных людей, бросаясь под ноги, пытаясь повалить добычу на землю.

Ко мне псы подойти боялись, опасливо поглядывая на щупальца тумана, высовывающиеся из черных квадратов окон дома.

Не дожидаясь приказа, бандиты начали вразнобой стрелять по зверью. Самых ретивых собак, сунувшихся вперед, изрешетили в фарш. Но, видимо, вконец оголодавшие, собаки продолжали наступать, надеясь на знатную пирушку.

– Стреляйте им в головы! Они бешеные, им пули в тело – нипочем! – отступая, крикнул Порох.

Свинцовый град стал плотнее, стая заметно поредела. Со стороны людей тоже имелись потери – один из бойцов валялся в снегу с вывороченным животом.

Пока все отвлеклись на схватку с хищниками, я рванул что было сил вдоль стены здания. Не сильно заботясь о странном тумане, добежал до подъезда и юркнул в него. Но не успел я обрадоваться своему спасению, как за спиной загорланили:

– Убегает! Держи его!

Голодные псы, понимая, что шансов совладать с вооруженными людьми у них мало, начали неохотно отступать.

– Поймать любой ценой! Три шкуры спущу, если упустите! Убейте его! – вопил Порох, выкашивая псов, которые все же решили уйти подобру-поздорову и теперь, поджав хвосты, прорывались сквозь шквальный огонь назад, к своим тайным тропам.

Чуть выше моей головы свистнули первые пули, обсыпав меня штукатуркой. Пригнувшись, я бросился в сторону от выхода, укрылся за несущей стеной. План побега сформировался быстро. Сообразив, в какой квартире окна должны выходить на противоположную сторону улицы, я рванул к нужной двери и вбежал внутрь.

Минуя закопченный давним пожаром коридор, больше похожий на пещеру, я вошел в кухню. Да, чутье меня не подвело. Окна отсюда и в самом деле выходили на другую сторону заросшего двора.

Под ногами раздалось шипение и писк. Крысаки. Целый выводок. Медлить было нельзя. Замешкаешься – облепят со всех сторон и сожрут в два счета. Пнув самую наглую тварь так, что она отлетела в сторону, я забрался на подоконник.

Но выпрыгнуть наружу мне помешала какая-то неведомая сила. Меня затянуло назад, в кухню, швырнуло в стену и поволокло к старенькому проржавевшему холодильнику. А потом эта сила так же неожиданно меня отпустила. Чертыхаясь, я огляделся. Никого. Лишь тонкие белые дымные нити, стелющиеся по полу от холодильника ко мне.

Попытка встать не увенчалась успехом – белёсые змейки тумана стремительно обвили мои ноги, повалили меня на пол. «Так вот чего так испугались дикие псы!» – понял я.

Я вновь попытался вырваться. Сдирая о бетонную крошку руки в кровь, ползком, мне удалось преодолеть добрую половину комнаты, как вдруг за спиной что-то пронзительно лязгнуло и заскрипело. Дверца холодильника раскрылась настежь, обнажая его черную утробу. Я оглянулся, пытаясь оценить масштаб проблемы. И невольно вскрикнул, когда увидел, что вся внутренняя поверхность холодильника заросла грязно-красной губчатой массой, похожей на густую пену. В том месте, где должна была располагаться морозильная камера, теперь находился плотный бугристый комок, из которого на меня не мигая глядели три желтых без зрачков глаза. Весь нижний отсек был усыпан мелкими костями грызунов. Там же, среди останков крыс, что-то шевелилось, издавая отвратительные булькающие звуки.

Меня обдало волной крепкого смрада. Я еще сильнее попятился прочь, едва сдерживая готовый вырваться из горла крик ужаса. «У твари нет шеи, – промелькнула мысль. – Поэтому она не видит тех, кто находится ниже уровня ее взгляда, и питается случайно забредшими сюда с помойки крысаками, выстегивая их при помощи своих щупалец, которые я принял сначала за туман».

– Вот он, я нашел его! – радостно крикнул забежавший в квартиру боец. Обращаясь уже ко мне, он сквозь зубы процедил:

– Щас я тебя шлепну, гаденыш.

Однако выполнить обещание не успел. Только его нога ступила на порог кухни, как щупальца стремительно выстрелили вверх, обвили шею бедолаги и поволокли его к холодильнику. Боец дернулся, вскрикнул, но выпутаться из цепких объятий не смог.

Дожидаться развязки я не стал, рванул на четвереньках к окну, в прыжке выскочил наружу. Уже в полёте услышал жуткий крик, ржавый скрежет дверцы холодильника и чавканье.

На мое счастье двор был пуст – ни зверей, ни людей. «Не так далеко отсюда есть речушка, из-за сильного загрязнения не замерзающая даже зимой, – вспомнил я. – Вдоль нее тянется плешивенький лесок. Там можно укрыться на какое-то время и обдумать дальнейший план действий».

Туда я и побежал.

* * *

Мне удалось незаметно спрятать маленький пожелтевший клочок бумаги в рукав куртки во время допроса. Обыск бандиты провели не самым тщательным образом, отобрали только оружие и охотничий нож, записки не обнаружив. И теперь этот клочок был единственной ниточкй, ведущей к разгадке тайны смерти Брандта.

Не дыша, боясь порвать, я развернул бумажку, повертел на свету, прочитал. Аккуратным почерком на ней было выведено:

Освобожусь к 17-му. Давайте встретимся там же, на Старом Мосту, в 17.00.

Я перечитал написанное три раза, но ровным счетом ничего не понял. Старый Мост. Это место я, безусловно, знал – окраина города, километрах в пяти отсюда. Но что дальше? Кто это – человек, который должен был «освободиться» к семнадцатому? Может, он как-то связан с убийством Брандта? Может, он и есть убийца? Вопросы, на которые ответов не было.

«Постой-ка. Сегодня семнадцатое ноября, – осенило меня. – А время? – Я глянул на часы. – 15:35. Ох, черт! Совсем чуть-чуть осталось! Если поспешить, срезать через заборы и овраги, то можно успеть». Я едва не сорвался в галоп, но вовремя остановил себя: надо было еще раз все взвесить.

«Так. Кто-то назначил Брандту встречу. Я не знаю, кто это и опасен ли он. А у меня при себе нет даже ножа. Есть схрон – там и оружие, и перекусить найдется, но он далековато отсюда. Могу не успеть. А терять эту ниточку ни в коем случае нельзя.

Возможно, там, на Старом Мосту, – засада. У меня нет времени на подготовку и разведку местности. Даже на то, чтобы придумать хоть какой-то план, нет времени! М-да. Карты розданы дрянные. Но выбора нет».

В сердцах сплюнув под ноги, я начал пробираться через колючки и ветки в сторону железной дороги, стараясь не издавать лишнего шума.

* * *

Все же я успел. Часы показывали без трёх минут пять, когда я был уже на месте. Я притаился за ржавым каркасом грузовика и осматривал местность, пытаясь обнаружить незнакомца, назначившего встречу моему покойному другу.

Старый Мост – не самое лучшее место для свиданий. Однажды я забредал сюда в поисках артов. Ничего не нашел, но наткнулся на стайку обессиленных от голода троглодитов. Соблюдая правила светского тона, я поспешил познакомить их со своим лучшим другом – «Винторезом». Троглодиты были в восторге от нового знакомства и буквально попадали от счастья. А я тогда, стирая дрожащей рукой пот со лба, зарекся сюда возвращаться. Да вот не сдержал обещания.

Название не обманывало: мост тут и в самом деле имелся – железнодорожный и довольно-таки старый. Когда-то давно он пересекал глубокий овраг, но, в силу времени и стараниями мародеров, превратился в голый ржавый остов, свисающий с одной стороны обрыва как мертвая, истлевшая до костей змея, отбрасывая на дно оврага причудливые угловатые тени. Под порывами ветра мост стонал, словно умирающее исполинское животное.

У основания моста, сквозь наледь, просматривалась прямоугольная, щетинящаяся с одного бока пучком ржавой арматуры бетонная свая, зарывающаяся в скальник. Вдоль нее петляла между валунами и зарослями колючек тропинка, спускающаяся вниз, в овраг. Это была свежая тропа, еще не занесенная снегом. «Значит, часто ей пользуются, – подумал я. – Скорее всего, по ней и будет проходить мой незнакомец. Эх, жаль, что нет винтовки или хотя бы пистолета! Ну да ничего, как-нибудь разберемся».

Очередной порыв ветра заставил меня плотнее укутаться в куртку. «Не подхватить бы воспаление легких, – забеспокоился я. – При первой же возможности надо будет переодеться во что-то более теплое и сухое».

Некоторое время я размышлял о том, что надо бы перебраться чуть ближе к тропинке. Вдали, из-за сугроба торчали густые ветки и высохшие стволы, цепляясь за выцветшее небо, словно пытаясь содрать облака. «Отличное место для засады, – отметил я про себя, но решил остаться на прежнем месте, в зарослях полыни, густо присыпанной снегом. – Времени уже нет. Кто знает, может, этот незнакомец уже здесь и так же сканирует местность на наличие недругов. Лучше уж тут притаюсь».

На тропинке началось какое-то движение. Я присмотрелся… и оторопел. Вместо ожидаемого головореза с винтовкой наперевес, я увидел стройную хрупкую девушку, грациозно шагающую по скалистому оврагу. На какой-то миг я даже растерялся, не зная, что делать дальше. На убийцу она явно не тянула. «Хотя пистолетная кобура на поясе болтается, – пригляделся я. – Да и нож вон висит. Что за черт?!»

Время от времени потирая замершие уши, я наблюдал за незнакомкой. Она спустилась в овраг. Огляделась, посмотрела на часы. «Ага, значит, ждешь кого-то».

Меня не покидало тревожное ощущение того, что это была ловушка: «Может, девушка – всего лишь отвлекающий маневр, а где-то в кустах прячется снайпер?» Я стал еще тщательнее сканировать взглядом округу, пытаясь определить места возможных укрытий. Но безрезультатно: снайпера, судя по всему, здесь не было.

Да и девушка куда-то вдруг запропастилась.

Я едва не подскочил на месте, ругая себя за невнимательность: «Упустить из виду объект наблюдения! Совсем голову отморозил! Непростительная ошибка».

– Эй, малыш, потерял кого-то? – раздался за моей спиной насмешливый женский голос. Я дернулся, но тут же получил тычок в спину. – Тише, не дури! У меня пистолет. Поверь, пользоваться им я умею.

«Дьявол, да что ж такое, совсем хватку потерял! Второй раз за день меня застают врасплох, – подумал я раздраженно. – Был бы жив Брандт, точно устроил бы мне выволочку. Ладно, где наша не пропадала, а пока поднимем лапки, нечего даму провоцировать, тем более – даму с оружием».

– Спрошу один раз, юлить не советую. – Щелчок взведенного курка подтвердил всю серьёзность её намерений. – Кто ты?

Сочинять более-менее правдоподобную легенду было уже поздно, да и ствол меж лопаток не особо способствовал мыслительному процессу, поэтому я ляпнул первое, что пришло в голову:

– Я от Брандта.

– Да ну?

«Ясно, значит, просто на слово не поверит, хотя некоторое сомнение в голосе все же проскользнуло».