Текст книги "Хрустальный дождь"

Тобиас Бакелл
Хрустальный дождь

Пролог

На окраинах деревушки Рефоджи-Тен побуревшие плети ползучих растений рассыпались от одного прикосновения. Вся природа страдала от засухи: дождливый сезон заставлял себя ждать, и влаги жаждали и высохшие джунгли, и пыльная проселочная дорога, извивающаяся по деревне, и два колодца, и поникшие побеги кукурузы.

Тощие старики горбились над картами за дощатым столом, бросая угрюмые взгляды на вечернее небо, пока один из них тасовал колоду и сдавал.

Вдалеке над зелеными верхушками деревьев полускрытые туманной дымкой Проклятые горы вонзались в черные тучи, и те проливались дождем – но от предгорий Рефоджи-Тен отделяло несколько дневных переходов. Старики жевали беззубыми ртами и облизывали сухие губы, разглядывая карты в своих мозолистых руках.

Их суставы чувствовали приближение дождливого сезона; от этого старики казались себе еще старше и немощнее, но все равно они были благодарны возвращающейся животворной влаге: скоро ветер из джунглей станет нести свежесть, и пусть дорога превратится в сплошную грязную лужу, зато посевы оживут, так что по ночам чуть ли не станет слышно, как растут они в полях.

Да, дождливый сезон мог начаться уже в любой день.

Поэтому никто не вздрогнул, когда небо расколол удар грома. Старики посмотрели на небо и закивали: обычная смена сезонов в этом году совершалась так же, как и во все прочие долгие годы их жизни.

Однако гром не стих и не сменился шелестом дождевых капель. Он звучал все громче, и в конце концов женщины, развешивавшие белье, кинулись загонять в дома своих играющих детей. Мужчины, задрав головы, разглядывали огненный след, перечеркнувший небо.

Старики, уронив карты и защищая глаза руками, поднялись и изумленно вытаращились на раскаленный добела шар, пролетевший над деревней. Потом земля дрогнула, и из джунглей донесся далекий взрыв. Испуганные птицы взвились в воздух; их яркое оперение рождало причудливые узоры над деревьями.

Дымный след не рассеивался до глубоких сумерек.

К тому времени лучшие охотники Рефоджи-Тен вооружились ружьями и отправились в полную опасностей ночь, чтобы при свете факелов увидеть, что собой представляло это чудо.

Двумя днями позже охотники нашли участок джунглей, где огромные деревья были повалены, как какие-то прутики.

Люди с осторожностью двинулись к центру разрушений. Чтобы защитить ноги от жара, исходящего от земли, они натерли их алоэ и обвязали огромными листьями; горький дым заставлял кашлять и задыхаться. Когда жар не позволил больше углубляться в бурелом, люди двинулись обратно; тут-то они и нашли человека, сидящего на курящемся дымом металлическом валуне.

Человек с цилиндром на голове, в длинном плаще и черных сапогах казался измученным. У него были серые глаза, заплетенные во множество косичек черные волосы и бледное лицо. Казалось, он ни разу в жизни не видел солнца, хоть и родился смуглым.

Сначала, когда он заговорил, его слова показались охотникам тарабарщиной, но потом человек несколько раз коснулся горла и стал говорить понятно.

– Где я?

Рядом с деревней Рефоджи-Тен, ответили ему, которая расположена так же далеко от северного побережья, как и от южного, но всего в недельном переходе от Проклятых гор.

Охотники спросили человека, не спустился ли он с неба и если да, то как это ему удалось.

Человек не обратил внимания на вопросы. Он вскочил со своего валуна и тут же оказался между охотниками. Показав на их ружья, он сказал:

– Это ведь оружие; где вы его взяли?

Ему ответили, что ружья можно купить у северян – странствующих охотников или торговцев. Такие сделки бывали нечастыми, но все же позволяли жителям деревни представлять себе мир за пределами джунглей. Ружья, как им было известно, делали в месте, которое называлось Кэпитол-сити.

– И как мне туда добраться?

Идти на север через джунгли, сказали охотники, до Брангстана, а потом свернуть на идущую вдоль берега дорогу. Или дождаться торговцев и отправиться с ними.

Это удовлетворило незнакомца. Он казался охотникам безвредным, усталым и тощим. Он был похож на бледное насекомое, каких можно найти в тине, и охотники отвели его в свою деревню. По дороге он ел их вяленые фрукты и вел себя, как будто его угостили самым лучшим мясом.

Жевать он перестал только один раз и пристально вгляделся в чащу. Оттуда выскочил ягуар, и незнакомец схватил его за горло и швырнул на землю. Охотники увидели, что шея огромной кошки повернута под странным углом.

Незнакомец провел в деревне неделю. Он ел все, что ему давали, и быстро набирался сил. Когда он ушел, мускулы его выпирали из-под одежды. Кожа его приобрела цвет глины, как и положено здоровому мужчине.

Он предпочел, как его ни отговаривали, двинуться на север через полные опасностей джунгли, чтобы добраться до остального мира. Перед уходом он задал жителям деревни последний вопрос:

– Сколько времени у меня остается до карнавала? Ему сказали, сколько остается месяцев, хотя, как было известно, в некоторых городах карнавал начинался в другое время. Когда его спросили, почему он интересуется карнавалом, человек улыбнулся.

– Я ищу старого друга, который никогда не пропускает карнавал. – Больше он ничего не сказал.

Потом охотники еще долго обсуждали увиденное и гадали, кем бы мог быть тот человек. Но старики только качали головами над своими картами. Не «кем», сказали они охотникам, а «чем».

Когда их начинали расспрашивать, они снова качали головами; глядя в карты, они дожидались начала сезона дождей.

Часть первая
ПРОКЛЯТЫЕ ГОРЫ

Глава 1

Вершины Проклятых гор громоздились вокруг Денниса и его людей, пробиравшихся между огромными, как дома, скалами из красноватого камня и глубокими, рождающими эхо ущельями; на берегу крохотного ручейка они помедлили, чтобы наполнить фляги.

Выше границы леса воздух стал достаточно холодным, чтобы Деннис мог видеть пар от своего дыхания. Накануне это его позабавило бы; сегодня пыхтение говорило о том, как быстро приходится перемещаться по этим крошащимся камням.

Деннис оглянулся на своих солдат. Люди-мангусты… лучшие лесные воины Нанагады. Кряхтя, они перепрыгивали с камня на камень. У некоторых были длинные дреды и пышные бороды, другие стригли волосы коротко. Они происходили из самых разных мест, и даже несмотря на маскировку грязью и цветным мелом, что должно было помочь им стать незаметными, было видно, что кожа их имеет разные оттенки – от светло-коричневого, свойственного горцам и уроженцам Кэпитол-сити, до угольной черноты жителей южного побережья.

Все они были одеты в серое: плотные брезентовые штаны, рубашки с длинными рукавами, мягкие шляпы с широкими полями. Поверх ткани эта скучная униформа была разукрашена торчащими во все стороны веточками и листьями.

На голом камне они выглядели вышедшими из джунглей мохнатыми серо-зелеными чудовищами.

Что ж, зато этим путем можно было быстрее всего добраться до перевала Мафоли.

Поднялась вторая луна. Тусклое сияние двух светил было много лучше резких солнечных лучей, под которыми им приходилось бежать до сих пор. Деннис посмотрел на небо. Ночью их будет труднее обнаружить с ацтекского аэростата.

За несколько дней до этого, на много миль ниже перевала Мафоли, они захватили ацтекского разведчика. К удивлению Денниса, тот знал несколько кодовых фраз. У людей-мангустов было не много шпионов среди ацтеков, так что подобная встреча представлялась редкостью.

Большинство ацтеков, которым удавалось перебраться через горы, старались как можно быстрее добраться до Кэпитол-сити, самой дальней северо-восточной оконечности материка, – как можно дальше от своего прошлого.

Ацтек-разведчик сказал, что его имя – Оакситль. О-ак-ситль… Зубы его стучали. Ему едва удалось преодолеть горы. Дрожащий, голодный, он неразборчиво что-то бормотал, но Деннис все-таки понял: на перевал Мафоли планируется нападение.

– Такое иногда случается, – пожимали плечами люди-мангусты. Ацтеки то и дело посылали разного размера отряды, чтобы проверить, так ли непреодолимы толстые стены и прицельно стреляющие пушки Мафоли, но перевал захватить не удавалось. Вся оборона Нанагады зависела от перевала Мафоли.

– Не через перевал, – прошипел шпион; его спина упиралась в грубую кору дерева турис, а ноги утопали в грязи.

– Перевал Мафоли – единственное место, где любая армия может пересечь горы, – возразил Деннис.

Шпион вытер лицо грязным рукавом.

– Они прорыли туннель, – выплюнул он. – Вам понятно?

Люди-мангусты заморгали.

– Туннель? Под всей горой? Мы бы знали об этом.

– Нопулука,– с презрением бросил шпион. – Ацтеки роют туннель уже сто лет. Они морочили вам головы, притворяясь, будто пробуют захватить перевал, – а сами все время рыли. Теперь они здесь, поверьте мне. Мы все – покойники.

Шпион попросил у солдат воды и еды. Они объяснили ему, где находится ближайший пост в предгорьях. Потом странный шпион побрел вниз по склону.

– Если мы все – покойники, – кричали вслед скрывшемуся в чаще человеку солдаты, – то зачем ты сюда пришел? И куда, по-твоему, ты направляешься?

Однако шпион уже исчез в кустарнике.

После минутного обсуждения Деннис и его люди свернули лагерь, оставив все, что не могли унести с собой, и бегом двинулись в сторону перевала Мафоли.

Из-за густого утреннего тумана Деннис видел впереди всего несколько деревьев. Из-за влажности звуки, которые производили мелкие лесные жители, казались удивительно громкими. Люди-мангусты, снова попав в джунгли, несколько расслабились. От перевала Мафоли их все еще отделяло три часа пути. Чтож, лучше пусть расслабятся сейчас и не переживают, что приближаются к опасному месту.

Хрустнул сучок, и Деннис движением руки остановил отряд.

Дула ружей разом бесшумно поднялись.

– Пдиит? – чирикнул голос из тумана. Он был достаточно похож на птичий крик, чтобы обмануть любого горожанина.

– Пароль? – окликнул невидимку Деннис.

– Овсянка, – донесся ответ, – без сахара.

Ружья опустились. Лучший бегун отряда, Аллен, накануне оставил свой рюкзак товарищам и отправился на разведку. Сейчас он вылез из колючего куста, весь покрытый потом, с жадностью схватил протянутую фляжку и плеснул водой в лицо.

– Идите за мной. – Аллен вытер лицо рукавом, размазывая грязь по щекам.

– Ацтеки? – спросил Деннис. Аллен кивнул.

Теперь уже никто не закинул ружье за плечо.

Аллен повел их в глубь ущелья, потом вверх по противоположному склону. Солдаты шли зигзагом, наклоняясь к неровной поверхности и помогая себе руками. Наверху обнаружилась узкая фунтовая дорога, а рядом с ней на краю ущелья – каменный домик сторожевого поста. К трещинам в камнях цеплялся густой мох, пропитанный влагой.

– Ты что-нибудь видел? – спросил Деннис.

Аллен покачал головой. Его мешковатая полотняная рубаха была пропитана потом.

– Сейчас-то здесь тихо, – сказал он. – Пошли.

Они вместе двинулись дальше. Аллен показал на мертвое тело у домика. Кругом гудели мухи. Деннис подошел ближе и увидел руки, связанные веревкой.

– Смотрите… – Он перевернул ногой разлагающийся труп, дыша ртом, чтобы вынести запах. Из ножен, привязанных к ноге, он вытащил мачете и показал на рваную дыру между вторым и третьим ребрами мертвеца. – Видите?

– Вскрыли, чтобы добраться до сердца, – сказал один из людей-мангустов.

– Жрец-воин спешил, не захотел прорубаться через грудину, – добавил Аллен.

Деннис не увидел ничего похожего на алтарь. Какой-то воин-ацтек на марше торопился и обошелся без обычных обрядов. Типично для маленькой группы охотников, пробравшихся через почти непроходимые Проклятые горы… но ведь здесь – сердце страны людей-мангустов.

Аллен показал на обочину грунтовой дороги.

– Видите раздавленные листья и следы? Тут, по-моему, прошла тысяча… не меньше.

Тысяча. Вовсе не маленький охотничий отряд. Штурмовое подразделение, направляющееся к перевалу Мафоли, но с этой стороны гор… В точности как говорил шпион.

Деннис посмотрел вдоль дороги, представив себе отряд в ярких перьях и стеганых доспехах, спускающийся с гор в Нанагаду. Если ацтеки захватили перевал Мафоли, они с легкостью смогут пересечь горы. Имея достаточно времени и припасов, они могут добраться до любого места в Нанагаде. Власть ацтеков распространится всюду, если горы больше не будут служить препятствием.

– Нам нужно принять некоторые решения. – Деннис уселся у дороги, опираясь на мачете, чтобы удержать равновесие. Темное лезвие глубоко ушло в грязь – Вы все готовы пораскинуть мозгами?

Люди-мангусты окружили его неровным кольцом. Двое заняли позиции по обеим сторонам дороги, чтобы в случае чего отряд не застали врасплох.

– Перевал Мафоли, возможно, уже захвачен, – сказал Деннис. – Мы опоздали. Так что теперь делать?

Аллен поковырял ногой грязь.

– Следов колес нет. – Он обвел взглядом остальных. – Эти ацтеки идут пешком, видите?

– Понятное дело, колеса не очень-то годятся в горах.

– У них с собой нет припасов, они торопятся и движутся налегке. Однако нужно, чтобы за ними шел обоз, если они хотят есть.

Деннис подумал о голодном усталом разведчике. Сколько еды могут нести с собой эти ацтеки? На несколько дней самое большее.

Они должны пополнять запасы по дороге.

– Ага, – кивнул Деннис. – Через горы должны идти еще ацтеки. Перед нами выбор: или поторопиться вниз, чтобы предупредить людей, или перехватить ацтекский обоз.

– Можем сделать и то, и другое, если разделимся, – сказал Аллен.

Деннис откашлялся и оглядел своих людей; в воздухе повис невысказанный вопрос: кто останется, чтобы схватиться с ацтеками, и кто побежит в предгорья, чтобы предупредить своих?

Они решили тянуть жребий. Четверо побегут вместе с Алленом, найдут ближайший пост с работающим телеграфом. Если все провода уже окажутся перерезаны, они постараются пройти через джунгли, предупреждая население городов.

– Пдиит! – Деннис поднял глаза. Один из часовых у дороги махал руками.

– Что там?

– Ацтеки!

– Обоз или воины? Сколько их?

– Воины-ягуары, никаких припасов, – прокричал часовой. Деннис ощутил тошноту. На обоз устроить засаду было бы легко. – Сотня, не меньше. У них с собой дубинки, мешки и ружья. Еще один отряд воинов идет следом.

Аллен взглянул на Денниса и снял с плеча ружье. Деннис покачал головой.

– Отправляйтесь немедленно. Мы постараемся немного их задержать. Бегите как можно быстрее. Предупредите всех. Слышишь?

Аллен кивнул и пожал руку Деннису. Потом Деннис оттолкнул Аллена, снял с плеча ружье и побежал к повороту дороги. Аллен вскинул на плечо свой рюкзак и исчез в ущелье вместе с четырьмя людьми-мангустами.

Деннис замедлил шаги и стал красться вдоль дороги, прячась в густом кустарнике. Часовой подполз к нему и осторожно раздвинул ветки, чтобы Деннис мог рассмотреть ацтеков.

Ветер развевал перья на головах воинов и штандарты с изображениями зверей. На дороге появились разведчики, потом показались первые ряды отряда, поднимавшие густую пыль.

– Говорят, мангуст опаснее всего, если его загнать в угол, – сказал Деннис. – Мы будем сражаться отчаянно.

Его немногочисленные воины расположились в кустах рядом с ним, выбирая наилучшие укрытия. Один из воинов полез на дерево, обдирая ногами кору.

Деннис поднял ружье и прицелился в идущего впереди знаменосца.

– Стреляйте, как только будете готовы.

С дерева раздался выстрел, и ацтекский отряд замедлил движение. Люди-мангусты открыли огонь, и первые воины-ацтеки упали на землю. Деннис тоже выстрелил и почувствовал резкую отдачу. Сморгнув слезы, он перезарядил ружье, привычным жестом выбросив еще дымящуюся гильзу.

Ответный огонь ацтеков обрушился на кустарник. Острая боль пронзила руку Денниса. Схватившись за плечо, он попытался остановить брызнувшую на листья кровь. От топота кинувшихся рубить кусты ацтеков задрожала земля.

Деннис услышал, как его люди еще несколько раз выстрелили; кругом раздавался треск ветвей, кряхтение, стоны – ацтеки и люди-мангусты схватились врукопашную.

Светлокожий воин промчался мимо Денниса, набегу ударив его по голове дубинкой; Деннис попытался одной рукой поднять ружье, но оружие у него было выбито, и двое разведчиков-ягуаров схватили его за ноги и вытащили на дорогу. Там они бросили его на землю и прицелились в него из ружей.

Деннис лежал, глядя в небо.

Туман рассеялся. Высоко на Деннисом сильный ветер гнал по небу рваные облака.

Заглушая звуки идущего вокруг боя, почти одновременно раздались два выстрела.

Глава 2

Джон де Бран сидел в складном кресле, что-то рисуя на листе бумаги правой рукой. Левая рука, простой стальной крюк, цеплялась за деревянный подлокотник. Джон одним движением кисти нарисовал полукруг, потом еще один – получилось яйцо. К нему добавились детали – зловещего вида выступы, полные теней трещины. Джон добавил текущие по яйцу потоки воды и на мгновение ощутил дежа-вю. Отодвинув на длину руки рисунок, он стал его разглядывать.

Просто сфера, покрытая неровностями… Вот и все. Джон бросил набросок на пол.

Несколько других рисунков лежали на полированном столе в углу подвала. Огромная металлическая птица, из клюва которой выглядывало человеческое лицо… полуоконченное изображение женщины, тающей на яростном солнце.

Самая большая картина свисала с потолка. Джон часто лежал под этим хаотичным пейзажем синих океанских волн. Когда брызги прибоя стучали в ставни, Джон вспоминал крики матросов и воду, хлещущую через палубу. Холодную, холодную воду.

Его дом, наполовину ушедший в землю, оставался уютным и прохладным, несмотря на жару снаружи. Замечательная защита от зноя, когда в предгорья Проклятых гор приходил сухой сезон. Порыбачив целый день на рифах Брангстана, Джон часто находил убежище в подвале, но даже эта прохлада не могла сравниться с ощущением озноба, который охватывал его, когда он смотрел на картину.

– Эй! – раздался знакомый голос. Воспоминания двадцатилетней давности о плавании на север рассеялись. Джон обернулся. Его тринадцатилетний сын Джером сидел на ступеньке лестницы. – Мама кончила готовить. Ты идешь наверх есть или как?

– Что она приготовила? – Джон говорил иначе, чем нанагаданцы. Даже после многих лет, проведенных здесь, он сохранил собственные странные для ушей местных жителей обороты, несмотря на насмешки сына и родичей жены. Это было единственное, что он сохранил от прошлого.

– Похлебку из соленой рыбы, рис и бобы.

Джон обожал, как Шанта готовит, но никогда не мог примириться с еженедельной порцией похлебки из соленой рыбы. Что ж, значит, сегодня он ограничится рисом и бобами.

Джон наклонился вперед и с кряхтением поднялся. Покрытые шрамами ноги болели. Джером ухмыльнулся и взбежал вверх по лестнице.

– Он идет, он идет, – закричал он, устремляясь к кухне.

Шанта выглянула в дверь, потом снова повернулась к железному котелку с рисом. В квадратном очаге тлели угли, делая кухню еще более жаркой. Белое платье женщины облепило ее крутые бедра.

– Что тебя так задержало? – упрекнула она Джона. – Я тебя уже звала.

Джон уселся за исцарапанный стол. Посередине стояла миска с только что испеченными, еще блестящими маслом маисовыми лепешками. Джон потянулся и подцепил одну крюком.

Джером завертелся на своем стуле.

– Он ест своим крюком, – с ухмылкой наябедничал он на отца. Шанта обернулась и сурово взглянула на мужа. Стараясь не встречаться с ней глазами, Джон стал счищать с крюка поджаренное тесто.

Шанта поставила на стол котелок.

– Прекрати играть, – предостерегла она.

Отец и сын обменялись шутливыми недовольными взглядами, виня друг друга в том, что привлекли ее внимание.

– Хочешь завтра пойти со мной в город? – спросил Джон мальчика. Джером сморщился и стал обдумывать предложение.

– Ага. А куда?

– Мне нужно побывать на Соляном острове. – Жестянка с солью опустела уже больше чем наполовину, и к тому же Джону были нужны деньги на развлечения: карнавал начинался через два дня. Ему совсем не хотелось оказаться без гроша во время ярмарки. Для Джона это было любимое время года. – Если ты мне поможешь, я дам тебе немного денег на карнавал.

Шанта наполнила миску Джерома рыбной похлебкой и пододвинула горшок к Джону. Тот покачал головой. Жена вздохнула и передала ему котелок с рисом и бобами.

– Возвращайтесь засветло. Вы знаете, как я волнуюсь, когда вы задерживаетесь допоздна.

Джон кивнул. Это будет первый выход Джерома под парусом из гавани.

– Мы вернемся вовремя. – Джером толкнул отца ногой под столом, и Джон поморщился. – Не смей так делать, – сказал он своим самым «опасным» голосом. Строгость он проявлял не всерьез. Джером оказался приятным сюрпризом после шести лет брака, Шанте было тридцать шесть, и они изрядно тревожились во время беременности. В результате Джон души не чаял в сыне. Такие сильные эмоции иногда удивляли его самого.

Позже, когда Джером уже спал в своей комнате, Джон помог Шанте с посудой: она мыла, а Джон споласкивал миски и убирал на сушилку.

– Он взволнован, – сказала Шанта.

– Угу… Он получит удовольствие от поездки. – Джон подцепил крюком последнюю деревянную миску; крюк звякнул по котелку, когда Джон ставил миску поверх остальной посуды. Шанта стряхнула воду с рук, и Джон прижал ее к себе, когда она повернулась. – Хелло, мисс Брейтвейт.

– Как дела, мистер де Бран?

– Прекрасно. Прекрасно. – Джон крепче обнял ее. Его загорелая огрубевшая кожа была все же светлее ее темно-коричневой. – Я думал о тебе, пока сегодня рыбачил.

– И что же ты думал?

– Что тебе будет приятно солить тех морских окуней, которых мы поймали.

– Эй, парень, почему ты вечно меня дразнишь?

– Потому что люблю.

– Ах… – Шанта прижалась к мужу и прошептала: – Джон?

– М-м?

– Когда ты рисовал… ты что-нибудь вспомнил?

– Нет. – Джон поцеловал ее в волосы и заметил несколько седых прядей. Их появлялось все больше… Тем не менее Шанта никогда не говорила о том, что, когда они встретились, она выглядела моложе Джона, а теперь он казался моложе ее. – Пусть это тебя не тревожит. – Он так любил ее за беспокойство: хотя Шанта редко говорила о провале в памяти Джона, ему иногда казалось, что она тайно переживает его амнезию сильнее, чем он сам. Может быть, она хотела, чтобы он перестал думать об ускользавших воспоминаниях, потому что это так его мучило? Или ее тревожил какой-то секрет в его прошлом, который, если станет известным, заставит их расстаться?

Шанта потянулась за полотенцем и вытерла руки.

– Я не хочу, чтобы Джером часто ходил под парусом.

– Почему? – Джон взял у нее полотенце и повесил на крючок. – Что в этом плохого?

– Я помню, как тебя вытащили из воды. Прошло двадцать семь лет, Джон, но я помню. Ты был такой сморщенный… привязанный к какому-то бревну…

– Ты была тогда совсем молодой… – Джон вспомнил, как Шанта стояла на пляже, потом подумал о седых прядях в ее волосах и пожалел о своих словах.

– Ха! – фыркнула Шанта. – Мне было двадцать два – достаточно, чтобы изрядно тебя смутить.

Джону все время приходилось бороться с тем фактом, что он не помнил ничего из предшествовавшего тому моменту, когда волны вынесли его на берег. Он взял имя – Джон де Бран, – которое значилось на прикрепленной к цепочке серебряной пластинке у него на шее. Хоть он и говорил не так, как нанагаданцы, он понимал их, а значит, бывал в этой стране раньше. Джон остался в Брангстане, плавая на лодках под парусом и надеясь, что воспоминания к нему вернутся. Он мог представить себе карты, как будто они хранились у него в голове. Он мог определять направление по звездам, солнцу и картам даже с закрытыми глазами, однако сначала был никуда не годным моряком. Он ничего не знал о ветрах, приливах, погоде в окрестностях Брангстана.

– Он не станет похож на меня, – сказал Джон. – Его не подзуживает дух приключений. Он вырастет и сделается респектабельным. Может быть, городским банкиром, а? – Шанта шутливо шлепнула его по руке. – И он не будет разбивать сердца девушек, – поддразнил ее Джон. – И не отправится в Кэпитол-сити. – Улыбка Шанты погасла.

После шести лет обучения у местных рыбаков Джон отправился в Кэпитол-сити с небольшой группой людей-мангустов, возглавляемой Эдвардом – лесным жителем, который за время путешествия стал его близким другом.

Шанта отошла от мужа.

– Не говори о Кэпитол-сити, Джон, – хотя бы сегодня вечером. Я ночей не спала, покаты плыл по океану. Я не хочу больше представлять себе тебя мертвым. Ты же знаешь, как ужасно…

– Прости меня. – Джон снова притянул к себе Шанту. – Я заткнулся. – Во время того путешествия Джон искал следы своего прошлого в других городах и даже в Кэпитол-сити. Ему предложили стать штурманом в экспедиции из трех кораблей, отправлявшейся на север, чтобы узнать, нет ли там земли, однако в холодных северных морях Джон не увидел ничего, кроме смерти. Он, правда, прославился, когда привел обратно единственный уцелевший корабль: во время того кошмарного возвращения в Кэпитол-сити он сделался капитаном и предводителем… а может быть, это всегда в нем было. – Но я же вернулся, верно? Я сейчас здесь.

Шанта пожала плечами и снова отстранилась.

– Это не служит оправданием.

– Давай не будем грустить. Карнавал уже вот-вот начнется.

Шанта вздохнула.

– Ты и карнавал! Ты только посмотри на себя! Ты взволнован, как мальчишка.

Джон протянул к ней свою здоровую руку и сделал несколько танцевальных па.

– Еще всего парадней! – Он улыбнулся жене.

– Пойдем. – Шанта улыбнулась в ответ и потянула его за собой. Джон прошел за ней в их комнату. Шанта помедлила в дверях.

– Там, на севере, действительно так холодно, как ты говорил?

– Там ты могла бы увидеть собственное дыхание, – ответил Джон, подражая ее выговору; у Шанты это вызвало смех, а сам Джон вспомнил тот холод, который чуть его не убил. Он помог Шанте отсоединить крюк; помощь в том, чтобы снять его просторную рубаху, ей не требовалась, а расстегивать ее платье он давно научился одной рукой.

– Пожалуйста, не отправляйся больше за приключениями на север, – прошептала Шанта.

– Одного раза достаточно. Больше никогда.

Они занялись любовью, и Шанта заставила Джона забыть о холоде.

На эту ночь.