Текст книги "Хрустальный дождь"

Глава 3

Оакситль бежал через джунгли, полные двойных теней, отбрасываемых светом лун-близнецов, к Брангстану. Он был уже так близок к безопасности – после того как пересек горы, далеко обошел перевал Мафоли и сторожевые посты людей-мангустов в предгорьях, – что должен был все-таки спастись.

Его стеганые башмаки порвались. Круглые листья лиан стегали его по груди, оставляя клейкие следы. Оакситль замедлил бег и запрыгал на одной ноге, срывая с другой остатки ткани. Обрывки он закинул в чащу. От этого движения он потерял равновесие и упал вперед.

Вскинув руки к лицу, он покатился по пахучим полусгнившим листьям, зацепился за корень, вскочил и отряхнул налипшую грязь.

Оакситль знал, что он – легкая добыча. Он оставлял следы. Следы повсюду – отпечатки ног, обрывки ткани, сломанные ветки, грязь, упавшую с его тела. Даже если бы его ничто не выдавало, они все равно его выследили бы. Побег к свободе был жестом отчаяния. Оакситль перепрыгнул через клубок вьющихся растений и побежал между стволами деревьев – такими толстыми, что он не мог бы их обхватить.

Любые чары, скрывавшиеся в высоких развалинах купола, на который он набрел несколько часов назад, должно быть, рассеялись столетия назад. Люди, которые возвели каменную оболочку строения, вскоре после этого умерли, и никому и в голову не пришло занять здание, построенное древними в сердце джунглей. Оакситль просто надеялся переждать под крышей ночной дождь. Однако когда он влез по гладкому камню стены и заглянул вниз, он увидел на крюке, вбитом в стену, остатки плоти и металла. В эту стену он мог бы выстрелить из ружья, и на ней не осталось бы и царапины… В грязи валялись два сердца. Оакситль оглядел сломанные деревца и оборванные лианы во дворе здания, отпечатки когтей на влажной почве и не усомнился в том, что видит.

Здесь наверняка побывал теотль, бог.

Оакситль соскользнул вниз по стене, даже не заметив, как ударился подбородком о выступ, и кинулся бежать через джунгли.

Затянутый туманом прохладный лес кончился; впереди показалась поляна, поросшая редким кустарником. Влажная земля раскинулась перед Оакситлем на две сотни ярдов. За ней виднелись гнущиеся под порывами ветра тамаринды. Редкий дождик превратился в ливень. Капли разбрызгивали лужицы, образовавшиеся на коричневой поверхности…

Оакситль посмотрел на свои босые ноги. Холодная дождевая вода стекала с его тела и уже окружила лужами его ступни.

– Следы, – пробормотал себе под нос Оакситль. Всюду следы! Перед его умственным взором предстала длинная цепочка отпечатков, которую он оставит, пересекая поляну. – Добрый, добрый Кецалькоатль… – Оакситль вонзил ноготь в левую руку и царапал, пока между указательным и большим пальцами не показалась кровь. Кецалькоатль не принимал кровавых жертв, однако многие другие боги их требовали, и нужно же было сделать хоть что-то. Оакситль царапал и царапал, пока кровь, мешаясь с дождевой водой, не побежала струйкой. – Это не моя земля, – сказал Оакситль, – но я готов удобрить ее собственной кровью ради твоей милости.

Ветер пошевелил куст, какая-то ветка треснула. Оакситль подпрыгнул и вытаращил глаза. Ветер стих, и мир сделался безмолвным. Вдалеке лягушка издала долгий хриплый крик, потом умолкла.

Оакситль покинул защиту леса и пошлепал по грязи. Земля так и норовила выскользнуть у него из-под ног. Он отчаянно взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие. Задыхаясь и разбрызгивая грязь, Оакситль наполовину пересек поляну, когда услышал долгий резкий свист над головой.

Он замер на месте.

Теотль опустился перед ним, окатив его грязью с ног до головы и опрокинув навзничь. Оакситль поспешно поднялся на четвереньки и пополз вперед. Он дрожал от страха и отводил глаза.

Смерти он не боялся, нет. Его страшило нечто гораздо худшее – боль, которая была неизбежной.

– Нопгекуху, – проскулил Оакситль, – господин… Для меня это великая честь. – Он продолжал ползти вперед, почти касаясь носом грязи.

Хлюп, хлюп… От топота когтистых ног, приближающихся к нему, в животе Оакситля свернулся холодный комок. Он почувствовал, как желчь поднялась по горлу; ноздри его раздулись, вбирая запах разлагающейся плоти. «Встреть смерть как подобает воину, – твердил он себе. – Держись с благородством. Приветствуй почетную смерть и добровольно отдай сердце». Однако несмотря на эти мысли, какой-то более глубокий инстинкт требовал, чтобы он сражался зубами и ногтями до последнего вздоха.

Только это ничего не даст, знал Оакситль. Его тело напряглось, как натянутая веревка, готовая лопнуть, и Оакситль постарался взять себя в руки.

– Амиксмаха? – прорычал низкий резкий голос теотля.

– Я не боюсь, – прошептал Оакситль.

– Куалли. Куалли. Хорошо. – Два грубых, как наждак, пальца обхватили шею Оакситля, четыре других легли ему на спину. – Куимичин. Шпион. Предатель. Мы знаем о твоем преступлении. Но мы с тобой еще не покончили.

Теотль другой рукой взял Оакситля за подбородок и глубоко вонзил коготь ему в шею. Рука была покрыта клочьями светлой, пронизанной голубыми венами кожи.

– Меня разоблачили. – Нанагаданцы поймали его и отправили обратно через горы, чтобы он на них работал. – Что я мог сделать?

Теотль не обратил внимания на его оправдания в двойном предательстве.

– Теперь ты сделаешь то, чего я от тебя потребую. Ты знаешь, где находятся другие куимичин, те, которых ты еще не выдал. Ты их разоблачишь. Черные люди-воины, живущие на этой стороне гор, будут тебе доверять и позволят находиться среди них, если ты сообщишь им о предателях и будешь сражаться на их стороне.

Оакситль позволил себе взглянуть на ноги теотля. Поверх черных, как ночь, сухожилий тянулись внешние кости; с каждой стороны бедра извивались покрытые гноем щупальца, и одно из них дернулось, открыв среди колец крохотную пасть.

– Я это сделаю. – Оакситль снова опустил глаза.

Теотль перехватил его и поднял из грязи. Оакситль принялся хватать ртом воздух, когда два пальца стиснули его грудь, а остальные вдавили лопатки в спину. Он висел лицом к богу, глядя на существо, родичи которого обитали в священных пирамидах ацтеков. Оно носило плащ из содранной человеческой кожи; высохшие человеческие руки служили завязками на горле, а ноги свисали между щупалец на бедрах.

Бог встряхнул гривой волос цвета свернувшейся крови и глянул на Оакситля овальными стальными глазами.

– Мы охотимся на тех, кто может остановить вторжение. Сейчас мы выслеживаем человека, который, должно быть, попытается скрыться на севере, – прошипело существо. Серебристые челюсти и серые десны оставались неподвижными, когда бог говорил. Шепот исходил откуда-то из глубины мясистого горла. – Ты должен найти здесь одного человека. Он хранит в себе великие тайны. Ты должен получить от него код. После этого ты его убьешь.

– Человека, который пробирается на север? – прохрипел Оакситль. – Я не понял.

Рука, сжимавшая его подбородок, скользнула по щеке. Кровь заструилась по шее Оакситля, скапливаясь в ложбинке на груди.

– Он постарается скрыться на севере. Этот человек опасен, но и очень важен. – Бог выдохнул влажный воздух. – Теперь уже в любой момент мы в огромном числе хлынем через горы. Впереди нас в жертву будут приноситься люди этой страны. Мы уничтожим их богов, наших древних врагов. Но нам нужен этот человек.

– Как же я его узнаю? – прокаркал Оакситль. В глазах у него плавали яркие круги; ему никак не удавалось вдохнуть воздух полной грудью.

– Его имя Джон де Бран, и мы думаем, что он живет поблизости от этого города. Мы в этом уверены. Мы его чуем. Он хранит секретный код, который освободит «Ма Ви Джанг». Пытай его, пока он не выдаст код, или приведи его к нам живым. Это решать тебе: ты можешь ходить среди нопулука, что мне недоступно. Человек не должен умереть прежде, чем сообщит код «Ма Ви Джанга».

– Господин… – Оакситль затрясся от собственной дерзости. – Не дашь ли ты мне в помощь разведчиков-ягуаров, чтобы захватить его во время вторжения?

– Ты сделаешь все немедленно. Остается только несколько дней до начала наступления, и есть такие, кто не хочет рисковать, оставляя этого человека в живых, независимо от того, чего мы в результате можем лишиться. Они не отдают приказов спасти его, как я того желаю. Их ум слаб, они не обладают потенциалом. Поэтому мы и поручаем тебе такую миссию. Как только начнется вторжение, найди этого человека. Сохрани ему жизнь и узнай его секреты. Справишься – будешь награжден. Провалишься…

Бог не договорил, только выпустил струю пара. Оакситль упал в грязь, нога его подвернулась, причинив ужасную боль.

– Помни. – Бог отвернулся. – Код для «Ма Ви Джанга». Я еще тебе явлюсь.

Оакситль глубоко дышал, глядя, как теотль снова уходит в джунгли. Приблизившись к деревьям, он растворился в тенях, и Оакситль остался в одиночестве.

Он лежал, растянувшись в грязи. Бездумно он положил руку на сердце. Оно все еще билось. Он был жив. Оакситль думал, что погиб, когда пересек горы и попался людям-мангустам, и уж тем более погиб, когда бог приземлился в грязь перед ним; однако он каким-то образом все еще оставался в живых.

Приближался конец дождливого сезона, но тяжелые тучи все еще проливались дождем. Оакситль неподвижно лежал под ливнем; его начало трясти. Несколькими часами позже его окружил патруль людей-мангустов из Брангстана. Их ружья висели на кожаных ремнях за спиной, с брезентовой одежды стекала вода. Небритые, но вполне человеческие лица выражали подозрительность. Увидев их, Оакситль заплакал от облегчения.

Однако он понимал, что даже теперь ему негде спрятаться. Теотль мог явиться куда угодно. В любой день из-за гор должны были прийти воины-ягуары. Боги все еще распоряжались им. С этим Оакситль ничего поделать не мог.

Ничего.

Люди-мангусты связали ему руки и потащили в Брангстан. Оакситль дрожал всю дорогу.

Глава 4

На следующее утро Джон сидел за столом, застегивая пряжки своего протеза, надетого на культю руки. Пришлось двигать ремешки до тех пор, пока они не легли на мозоли на запястье; подняв глаза, Джон увидел стоящего в дверях Джерома.

– Привет, сын, – улыбнулся Джон.

Джером моргал, жуя кусок хлеба с сыром, который нашел на кухонном столе. Мальчика явно что-то занимало.

– Тебе всегда приходится это делать? Джон кивнул.

– Твое запястье все в шрамах. Болит?

– Иногда.

Джером явно счел такой ответ достаточным.

– Ты готов прогуляться под парусом? – спросил Джон, чтобы переменить тему.

– Ага, папаша! – Джером замахал куском хлеба. – Ясное дело, готов!

– Хорошо. – Джон уложил в сумку хлеб и сыр, завернутые в промасленную бумагу, добавил бутылку имбирного пива и взялся за мешок, потемневший и покрытый пятнами от многолетнего употребления, стоявший у подножия лестницы. Высохшая соль покрывала пришитую к мешку петлю – ручку. – Тогда пошли.

Они вышли из дома и помахали Шанте, развешивавшей во дворе белье. Рубашки и штаны хлопали на ветру.

– Будьте осторожны, – окликнула их Шанта. – И привезите мне листьев банана, чтобы жарить в них рыбу.

Дорога до Брангстана заняла двадцать минут; тропинка шла по утесам, с которых Джон иногда наблюдал, как океанские волны разбиваются о камни, взметая в воздух брызги и шипя. Соленые капли долетали даже до этой высоты. Дальше скалы сменились мягкой землей, а потом путники вышли на дорогу из блестящего камня, проложенную еще отцами-прародителями, которая следовала изгибам берега и вела из Брангстана в Джогинстед, где и заканчивалась. Вскоре вдоль дороги потянулись городские дома – розовые и желтые, с крышами из луженой жести.

Брангстан располагался на берегу бухты, вдававшейся в утесы побережья Нанагады и образовывавшей естественную гавань. Скалистый мыс – часть доходящих до моря Проклятых гор – защищал маленькое селение от ярости океана, а прибрежные рифы служили волноломом, так что в водах вокруг Брангстана рыбачить было безопасно. Проклятые горы защищали и Брангстан, и всю Нанагаду от ацтеков.

Джон и Джером прошли мимо фермерши, торгующей фруктами на Мейн-стрит. Миссис Линда помахала им рукой и спросила Джерома, есть ли у них сладкие тамаринды, – она может их им привезти. Начальник почты сообщил Джону, что телеграф снова не работает, но он надеется, что его скоро исправят. Начальник почты спросил также, не передаст ли Джон сообщение во Франчитаун, если там окажется. На дорогу до причала ушло еще двадцать минут: приходилось все время останавливаться, чтобы поболтать со встречными. В Бранстане проживало пять тысяч человек, и все они знали Джона.

– Ну, наконец-то добрались, – сказал Джон. – Причал номер пять.

Его маленькая лодка была привязана к пирсу; другие суденышки, стоявшие на якоре, кивали мачтами. Водное пространство раскинулось на многие мили за пределами гавани. Кое-где оно было темным, кое-где – светлым: там под самой поверхностью прятались рифы. В туманной дымке виднелись скалы, торчащие из воды.

Джером бросил в лодку сумки, которые нес.

– Сегодня ветрено.

– Не беспокойся, – ответил Джон, спускаясь в свою пятнадцатифутовую деревянную посудину – «Люситу». Вода плескалась в борта. Джон наклонился и взял со дна выдолбленный из тыквы черпак. Вычерпывая воду со дна лодки, он сказал сыну: – Сегодня хороший день для прогулки под парусом: ветер свежий и не меняет направления.

Все еще несколько сомневаясь, Джером пробурчал:

– Мы не перевернемся?

Джон оттащил сумки под навес на носу, где им не угрожала опасность намокнуть, и поднял крюк:

– Клянусь своим крюком.

Джером засмеялся и опустился на мокрую банку.

– Что ж, тогда все в порядке.

Порыв ветра накренил «Люситу». Лодка скользила через лес мачт стоящих на якоре судов. Мимо пропыхтел идущий встречным курсом портовый паровой катер. Пассажиры махали Джону и Джерому. Джером, крепко вцепившийся в банку, не пошевелился. Он вздрагивал при каждом непривычном хлопке паруса или скрипе корпуса лодки.

Джон обогнул несколько рифов, потом взял курс на север. Через некоторое время он повернул на другой галс – к расположенному на северо-западе Франчитауну.

Через полчаса он снова переложил руль и поднырнул под скользнувшую у него над головой рею; снасти заскрипели, парус с хлопком расправился, и лодка ускорила ход. Джон перебрался ближе к корме суденышка.

Вода приобрела цвет аквамарина. Джон приспустил парус правой рукой, удерживая руль своим крюком, и «Люсита» замедлила движение. Еще один риф. Лодка обогнула его слева; вода перед ней стала более темной, а значит, глубокой. Джером несколько приободрился и даже опустил руку в воду.

– Далеко еще до рифа франчи?

– Не особенно. – Людям, не привыкшим ходить под парусом, требовалось терпение. Джон вздохнул. Нельзя просто сесть в лодку и тут же оказаться где-то.

Впереди показалась длинная линия ревущих белых бурунов. Джон обогнул их и направил лодку вдоль цепочки рифов, осторожно маневрируя, пока впереди чудесным образом из чистой воды не показались пальмы. Франчитаун. Соляной остров.

Джон закрыл глаза и представил себе карту вод, окружавших «Люситу». Он видел ее отчетливо и мог поворачивать, чтобы рассмотреть с разных направлений. Проклятые горы, рассекающие континент с северо-запада на юго-восток, высились на юге, слева от Джона. Их отроги уходили в море, образуя похожий на запятую ряд крутых утесов и рифов. Внутри этой защитной гряды располагался Брангстан, а среди рифов лежал плоский остров, на котором жили франчи.

Грозные клыки скал образовывали непроходимый лабиринт. Ни один корабль никогда не выходил в океан из защищенной акватории, и ни один не проникал в нее снаружи. В этой-то спокойной бухте и рыбачили жители Брангстана и Франчитауна.

– Мама говорит, вода опасна. Рассказывают, что на дне гавани лежат металлические воздушные суда отцов-прародителей. Мы можем на них налететь и разбиться.

Джон открыл глаза и чуть повернул руль, чтобы идти точно по курсу.

– Я никогда их не видел. Только рифы, которых и нужно опасаться.

Берега Нанагады были слишком скалисты, чтобы на них можно было высадиться. За исключением рыбаков Кэпитол-сити, немногих торговцев из фактории Барадад на острове Коровье Копыто с другой стороны континента и жителей окрестности Брангстана, никто не плавал по океану. Города располагались на берегах рек и озер – там судоходство было безопасным.

Джон улыбнулся, когда порыв ветра накренил «Люситу».

Те люди не знали, чего лишены.

«Люсита» вошла в спокойную воду гавани Франчитауна. К пляжу жались хижины, на песке виднелись перевернутые вверх килем разноцветные рыбачьи ялики.

Глубина уменьшилась до трех футов. Джон перешел на нос и выдвинул шверт. Он был спрятан в проеме рядом с мачтой; с него закапала вода. Джон видел воду и песок на дне, скользящие под его лодкой. Без выдвижного киля «Люсита» встала бы бортом к волне.

Джон перебежал на корму, взялся за руль и умело подвел лодку к берегу; парус упал точно в тот момент, когда нос коснулся песка.

Потом, схватив Джерома в охапку, Джон кинул сына в воду.

– Эй! – Джером стоял по пояс в воде, с него бежали струйки.

– Эй, – откликнулся Джон, спрыгивая в воду следом и вытаскивая лодку как можно выше на берег.

– Де Бран, это ты? – окликнул его кто-то.

– Ага.

Трои, местный житель, сидел в своей лодке с банкой краски. Его белая кожа шелушилась от солнечных ожогов, а светлые волосы свисали до плеч. Никаких локонов, просто прямые пряди.

– Где ты пропадал?

– Рыбачил. Нужно же зарабатывать на жизнь. Трои рассмеялся.

Джон не удержался и взглянул на жуткие ожоги на белой коже франчи. Местные жители иногда говорили с таким акцентом, что Джон с трудом их понимал, и кожа их была очень белой. Это казалось странным. На острове Коровье Копыто у юго-восточного побережья Нанагады или в окрестностях Кэпитол-сити ему встречались белокожие люди, но здесь… Джон сунул руку под навес и вытащил полотняную сумку.

– Еще рисунки? – спросил Трои. – Да.

– Это хорошо. – Трои отложил кисть и выпрыгнул на песок. Взглянув на сумку, он предложил: – Я куплю их у тебя.

Джером тем временем присоединился к играющим на пляже детям. Как ни странно, его более темная кожа тут казалась неуместной. Все вместе они гоняли кожаный мяч, смеясь, когда он падал в воду или застревал в мокром песке.

Джон улыбнулся и последовал за Троем в его маленькую лавку на пляже. На крыльце соседнего домика сидели двое сморщенных стариков и курили трубки. Они кивнули Джону и вернулись к своему домино, с резким стуком опуская костяшки на стол. Войдя в лавку, Джон поставил сумку на прилавок. Вдоль задней стены тянулись полки с консервными банками, на полу у прилавка стояло несколько мешков.

Трои открыл сумку и вытащил два рисунка.

– Этот мне нравится, правильная картинка, – сказал он. Корабль боролся с морем, мачта его была сломана, гигантские волны грозили поглотить судно. – А другой, – Трои показал на набросок, изображавший скалы у Брангстана, – я продам своему кузену.

– Над ними пришлось потрудиться, – сказал Джон.

– Я тебя не обжулю, парень. – Трои сунул руку под прилавок и вытащил золотую монету.

Джон резко втянул воздух.

– Ты слишком щедр. – Франчи, помимо того что рыбачили, еще и ныряли; иногда им удавалось найти странные машины, упавшие с неба во времена отцов-прародителей, – тогда с них снимали все драгоценные металлические части, какие только удавалось обнаружить. – Ты делаешь мой карнавал очень приятным.

– Самое время повеселиться.

– Ты приедешь в город? Трои рассмеялся.

– Я увижу тебя там, верно?

Джон посмеялся с ним вместе и глянул на мешки на полу.

– Мне нужно немного соли.

– Я насыплю тебе мешочек. Подожди. – Трои исчез в заднем помещении и вернулся с объемистой сумкой. Джон полез за деньгами, чтобы расплатиться, но Трои поднял руку. – Твоя монета для меня не годится.

– Спасибо. – Джон поднял сумку, но Трои остановил его вопросом:

– Джон… твои рисунки. Они так и не помогли твоей памяти?

Джон посмотрел на полотняный мешочек, который сжимали его пальцы.

– Нет. Пока нет. – Он иногда размышлял, не покупает ли Трои его рисунки из жалости. – Может быть, и никогда не помогут. Ты все равно будешь покупать рисунки?

– Для старого друга – что угодно, Джон, – улыбнулся Трои.

Джон вскинул на плечо сумку.

– Спасибо, Трои. Увидимся на карнавале.

– Увидимся на карнавале, Джон.

* * *

Выйдя из лавки, Джон помедлил. Старики перестали играть в домино и смотрели в небо над Проклятыми горами. Три округлых блестящих предмета перемещались в сторону территории ацтеков на той стороне гор, кружа над рифами и скалами.

Если верить легендам и рассказам стариков, нанагаданцы когда-то жили и по другую сторону Проклятых гор. Берега там были столь же негостеприимны, так что ацтекские корабли в море не выходили, но небольшие аэростаты могли пролетать между пиками, а крупные воздушные корабли иногда прилетали со стороны океана в небо Нанагады. Несомненно, чтобы сбросить в джунгли шпионов… Джон обычно видел одно такое раз в месяц, когда выходил в море рыбачить.

Старик, сидевший ближе к Джону, откашлялся и стукнул по столу косточкой домино.

– Они теперь все чаще и чаще посылают эти штуки. В этом месяце я видел уже пять. Вот посмотрите: не миновать беды, воины-ацтеки скоро перевалят через горы.

– Да никогда этим комкам перьев не одолеть горы, – возразил второй старик. – Они целую армию посылали к перевалу Мафоли. Люди-мангусты их безжалостно перестреляли.

– Угу… Может, и так. Эй – ты проиграл!

– Что? – вздрогнул второй старик.

Джон спустился на песок. Он знал, что живет рядом с горами и что на другой стороне лежит враждебное государство ацтеков. Такие вот происшествия и напоминали ему, как близко находятся ацтеки. Иногда, когда Джон гадал откуда он приплыл, он представлял себе, что был нанагаданским шпионом, пытавшимся скрыться от ацтеков по морю и потерпевшим кораблекрушение.

Впрочем, это были лишь фантазии. Размышления об ацтеках заставляли его нервничать.

– Иди сюда, Джером, – окликнул он сына. – Нам пора отправляться.

Вид ацтекских летательных аппаратов лишил день всякой приятности. Джон хотел вернуться домой.