Электронная библиотека » Том Берджис » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 5 ноября 2024, 07:40


Автор книги: Том Берджис


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Кобальт, – заметил местный риелтор, – станет огромной историей успеха Хьюстона.

Была только одна загвоздка. Cobalt не раскрыла – более того, компания утверждает, что не знала, – что три самых влиятельных человека в Анголе владели тайными долями в ее партнере, Nazaki Oil and Gáz. Одним из них был Мануэль Висенте. Будучи руководителем Sonangol на момент заключения сделки с Cobalt, он контролировал выдачу нефтяных концессий и условия контрактов. Два других скрытых владельца Nazaki были не менее влиятельны. Леопольдино Фрагосо ду Насименту, бывший генерал, известный как Дино, имеет интересы от телекоммуникаций до торговли нефтью. В 2010 году он был назначен советником третьего влиятельного владельца Назаки, генерала Мануэля Хелдера Виейра Диаша Жуниора, более известного как Копелипа. Один из ветеранов политики Футунго, который конфликтовал с Копелипой, сказал мне, что, если когда-нибудь настанет день падения Копелипы, «люди на улицах разорвут его на куски за то, что он сделал в прошлом». Будучи главой военного бюро при президенте, он руководит службой безопасности, которая защищает Футунго любыми средствами. Некоторые даже осмеливаются называть его «o chefe do boss» – босс босса. Во время войны он занимал пост начальника разведки и координировал закупки оружия для МПЛА. В последнее время он стал главным среди «бизнес-генералов», высокопоставленных лиц в органах безопасности, которые превратили свое влияние в доли в алмазах, нефти и любом другом секторе, который выглядит прибыльным. Вместе эта троица составила основу коммерческого предприятия Футунго.

Давно забытый закон 1977 года запрещает американским компаниям участвовать в приватизации власти в далеких странах. Обновленный в 1998 году Закон о коррупции за рубежом считает преступлением то, что компания, ведущая деятельность в США, платит или предлагает деньги или что-либо ценное иностранным чиновникам, чтобы получить бизнес. Он распространяется как на сами компании, так и на их должностных лиц. В течение многих лет после принятия FCPA был скорее похвальным идеалом, чем действующим законом. Однако с конца 2000‐х годов ведомства, которые должны были обеспечивать его соблюдение, – Министерство юстиции, которое возбуждает уголовные дела, и Комиссия по ценным бумагам и биржам, регулирующая фондовый рынок, которая занимается гражданскими делами, – начали делать это с энтузиазмом. В их поле зрения попали такие крупные имена, как BAE Systems, Royal Dutch Shell и бывшая дочерняя компания Halliburton под названием Kellogg Brown & Root. Все трое признали факт нарушения FCPA или связанных с FCPA нарушений, и в результате дела были оштрафованы и лишены прибыли на общую сумму более миллиарда долларов – хотя такие суммы едва ли могут повлиять на прибыль столь крупных компаний. В отношении нефтяных и горнодобывающих компаний было возбуждено больше дел по FCPA и аналогичным законам, принятым в других странах, чем в любом другом секторе. Так, урегулирование споров между Halliburton и Shell касалось взяточничества в Нигерии. Компании хотят получить права на конкретные географические территории на максимально выгодных условиях. Для жителей сырьевых государств Африки к югу от Сахары получение части ренты, которую сырьевые компании платят государству в обмен на прибыльную территорию, или занятие позиции привратника на этой территории – это, безусловно, самый прямой путь к богатству.

Доставка чемодана, набитого деньгами, – лишь самый простой способ обогащения местных чиновников через нефтяные и горнодобывающие предприятия, управляемые иностранными компаниями. Более изощренный метод предполагает участие местных компаний, зачастую не имеющих достаточного опыта работы в сырьевых отраслях. Эти компании получают долю в начале нефтяного или горнодобывающего проекта, наряду с иностранными корпорациями, которые будут копать и бурить. Иногда владельцами таких компаний становятся настоящие местные бизнесмены. Но часто это просто подставные компании, владельцами которых являются те самые чиновники, которые влияют или контролируют предоставление прав на нефтяные и горнодобывающие проекты и стремятся превратить это влияние в долю прибыли. В последнем случае иностранная нефтяная или горнодобывающая компания рискует попасть под действие антикоррупционного законодательства у себя на родине. Но зачастую конечные владельцы подставных компаний скрыты за слоями корпоративной тайны. Одна из причин, по которой иностранные ресурсные компании проводят так называемый «due diligence», прежде чем начать инвестиции за рубежом, – это стремление установить, кто на самом деле является владельцем их местных партнеров. В некоторых случаях расследования, проводимые в рамках due diligence, сводятся, по словам одного из бывших топ-банкиров, к «производству отрицания». В других случаях due diligence выявляет столько «красных флажков» в отношении перспективной сделки, что компания просто отказывается от нее. Часто доказательства, которые собирает due diligence-расследование в отношении коррупционных рисков, оказываются неубедительными. Тогда компания сама решает, стоит ли продолжать работу.

В 2007 году, когда ангольские амбиции начали обретать реальные очертания, Cobalt привлекла для проведения юридической проверки Vinson & Elkins и O’Melveny & Myers, две уважаемые американские юридические фирмы. В Анголе не так-то просто получить корпоративную документацию, хотя предполагается, что любая компания должна иметь доступ к документам своих партнеров. Мне удалось получить регистрационные документы Nazaki, и влиятельная троица владельцев нигде не фигурировала. Но некоторые подсказки все же есть. В одном из документов человек по имени Жозе Домингос Мануэль назван одним из семи акционеров Nazaki и назначенным управляющим компании. Его имя также фигурирует рядом с именами Висенте, Копелипы и Дино в списке акционеров отдельного нефтяного предприятия. Это могло бы стать тревожным сигналом для любой компании, рассматривающей возможность сотрудничества с Nazaki: оно демонстрировало явную связь между одним акционером Nazaki и тремя самыми влиятельными людьми в Futungo. (Жозе Домингуш Мануэль, как мне сказали два человека, хорошо знающие Футунго, был старшим офицером в армии и известным соратником Копелипы.) Был и еще один тревожный сигнал: шесть из семи акционеров Nazaki были названы физическими лицами, а седьмым была компания под названием Grupo Aquattro Internacional. В регистрационных документах компании Aquattro не указаны ее акционеры. Но ими являются Висенте, Копелипа и Дино.

В 2010 году, через два года после того, как ангольские власти впервые сообщили компании Cobalt, что хотят, чтобы она сделала Nazaki своим партнером, ангольский активист-антикоррупционер Рафаэль Маркес де Мораис опубликовал доклад, в котором утверждал, что Висенте, Копелипа и Дино были истинными владельцами Aquattro и, соответственно, Nazaki. «Их сделки не признают различий между государственными и частными делами, – писал он. – Nazaki был лишь одним из винтиков в системе грабежа, которая означала, что трофеи власти в Анголе делятся между немногими, а многие остаются нищими».

По крайней мере, один из следователей, проводивших due-diligence, знал о том, что, по словам Cobalt, ему не удалось установить. В первой половине 2010 года этот следователь – назовем его Джонс – обменялся серией служебных записок с Control Risks, одной из крупнейших компаний в сфере корпоративной разведки. Как следует из переписки, Control Risks запустила «Проект Бенихана» – мероприятие, получившее кодовое название в честь сети японских ресторанов во Флориде, – для поиска Nazaki. Джонс, опытный специалист по Анголе, предупредил своего собеседника в Control Risks, что нефтяные концессии в Анголе предоставляются только в том случае, если это выгодно МПЛА и бизнес-элите. Далее он назвал Копелипу одним из тех, кто стоит за Nazaki. Ни один клиент в переписке не назван. (В большинстве подобных случаев внештатным расследователям не сообщают, от чьего имени они в конечном итоге работают.) И Cobalt, и Control Risks отказались сообщить, была ли техасская группа клиентом в этом деле. Но ясно одно: предупреждения были налицо. По крайней мере, еще одно известное мне расследование due-diligence также получило информацию о связях Nazaki с Футунго.

По собственному признанию, Cobalt пошла на сделку в стране, которая в 2010 году занимала 168‐е место из 178 стран в ежегодном индексе восприятия коррупции Transparency International, не зная истинной личности своего партнера – компании, не имеющей никакого опыта работы в отрасли и зарегистрированной по адресу на задворках Луанды, который я не смог найти, когда искал его в 2012 году.

Когда власти США сообщили компании Cobalt о начале официального расследования ее деятельности в Анголе, компания заявила, что все в порядке. Без всякой шумихи, сопровождавшей громкое объявление о крупном открытии, сделанном в начале того же месяца у побережья Атлантического океана, Cobalt раскрыла информацию о расследовании в своем ежегодном отчете для акционеров.

– Nazaki неоднократно письменно опровергала эти обвинения, – заявила компания Cobalt своим акционерам, заявив далее, что «провела обширное расследование этих обвинений и считает, что наша деятельность в Анголе соответствовала всем законам, включая FCPA». Два месяца спустя, когда я написал Джо Брайанту, чтобы спросить его об обвинениях, адвокат Cobalt ответил: «В результате «обширной и постоянной» комплексной проверки Cobalt не было найдено никаких достоверных подтверждений главного утверждения о том, что правительственные чиновники Анголы, и в частности… [Висенте, Копелипа и Дино] имеют какое-либо участие в компании Nazaki». Говоря о своем масштабном открытии, сделанном несколькими неделями ранее, адвокат Cobalt добавил: «Успех, естественно, влечет за собой множество проблем. Одна из них – отвечать на необоснованные обвинения».

Проблема для Cobalt заключалась в том, что обвинения были небезосновательными. Я также написал Висенте, Копелипе и Дино, изложив доказательства того, что они владели долями в Nazaki, которые я собрал из документов и интервью. Висенте и Копелипа написали почти идентичные письма, подтвердив, что они с Дино действительно владели Aquattro и, следовательно, тайными долями в Nazaki, но настаивая на том, что в этом нет ничего плохого. Они держали свои пакеты акций Nazaki, «всегда соблюдая ангольское законодательство, применимое к подобной деятельности, не совершая никаких преступлений, связанных со злоупотреблением властью и/или торговлей влиянием с целью получения незаконных преимуществ для акционеров». В любом случае, эти пакеты акций были «недавно ликвидированы». Если американское законодательство заставит компанию Cobalt уйти из Анголы, продолжали Копелипа и Висенте, другие компании будут готовы занять ее место.

В кабинете Мануэля Висенте в президентском комплексе Луанды на вершине холма единственным звуком было урчание кондиционера, поддерживающего в комнатах комфортную температуру в 70 градусов по Фаренгейту, и стук молотка, которым рабочие с утра пораньше проводили ремонтные работы на улице. «Мерседес» и «Лэнд Крузер» стояли наготове, чтобы разъехаться, если министру понадобится выехать за пределы комплекса, окруженного высокой красно-коричневой стеной. Единственным украшением бежевых стен был портрет душ Сантуша в золотой рамке.

Вошел Висенте, одетый в элегантный костюм и выглядевший свежим после утренней пробежки. Если он и был раздосадован тем, что двумя месяцами ранее я назвал его бенефициаром сомнительной нефтяной сделки, то никак этого не показал.

Действительно, как выразился Висенте, смущаться было не из-за чего. Если бы, будучи главой Sonangol, он сознательно владел долей в компании, назначенной местным партнером иностранной группы, это было бы «конфликтом интересов», признал он. Но Висенте, человек с репутацией безжалостного специалиста и превосходным знанием нефтяной промышленности Анголы, утверждал, что не знал, что Aquattro, инвестиционная компания, которую он делил с Копелипой и Дино, владела долей в Nazaki, местном партнере Cobalt.

Позиция Висенте была, по сути, такой же, как и у Cobalt: если в нефтяной сделке и было что-то неприличное, они об этом не знали. Висенте сказал мне, что он «очень хорошо» знал Джо Брайанта. Их отношения завязались много лет назад, после создания Cobalt, когда Брайант работал в Amoco, американской нефтяной компании, которая в 1998 году слилась с BP. Эти отношения, как мне показалось, могли бы дать простой способ проверить, не владели ли Висенте и его друзья тайными долями в Nazaki. Брайант мог просто спросить Висенте, правдивы ли слухи. Я спросил Висенте:

– Вы с Брайантом когда-нибудь обсуждали этот вопрос?

– Нет, – ответил он.

Помимо личной доли в нефтяном бизнесе, члены Футунго следят за тем, чтобы доходы от продажи нефти, поступающие ангольскому государству, направлялись на нужды режима. В бюджете Анголы на 2013 год 18 % государственных расходов было направлено на оборону и поддержание общественного порядка, 5 % – на здравоохранение и 8 % – на образование. Это означает, что правительство потратило на оборону в 1,4 раза больше, чем на здравоохранение и школы вместе взятые. Для сравнения, Великобритания тратит на здравоохранение и образование в четыре раза больше, чем на оборону. Ангола тратит на военные нужды большую часть своего бюджета, чем правительство апартеида в Южной Африке в 1980‐е годы, когда оно стремилось подавить растущее сопротивление у себя дома и разжигало конфликты в соседних странах.

Щедрые субсидии на топливо изображаются как спасение для бедных, но на самом деле от них выигрывают в основном только те, кто достаточно богат, чтобы позволить себе автомобиль, и достаточно политически связан, чтобы получить лицензию на импорт топлива. В десятилетие до 2012 года правительство Анголы вкладывало нефтедоллары в контракты на строительство дорог, жилья, железных дорог и мостов в размере 15 миллиардов долларов в год – огромная сумма для страны с населением в 20 миллионов человек. Дороги становятся лучше, железные дороги постепенно проникают вглубь страны, но строительная волна также оказалась благодатной для растратчиков: по оценкам, откаты составляют более четверти конечной стоимости государственных строительных контрактов. И большая часть финансирования осуществляется в виде нефтяных кредитов из Китая, значительная часть которых аккумулируется специальным офисом, которым генерал Копелипа руководит уже много лет.

– Страна обретает новое лицо, – говорит Элиас Исаак, один из самых известных антикоррупционных активистов Анголы. Но обретает ли она новую душу?

Мануэль Висенте стремился исправить впечатление, что правители Анголы отказались от своих обязанностей по отношению к гражданам.

– Хочу заверить вас, что правительство действительно серьезно настроено на борьбу с бедностью, – сказал он мне.

– Мы серьезные люди, мы хорошо знаем свою работу и хорошо знаем свою ответственность.

Беседуя с ним, я не сомневался, что какая-то часть Висенте хочет улучшить положение своих соотечественников или, по крайней мере, чтобы было видно, что он пытается это сделать.

– Я христианин, – сказал он. – Если у тебя все хорошо, а людям вокруг нечего есть, это не работает. Вы не чувствуете себя комфортно.

Есть два решения этой проблемы: поделиться едой или убрать голодных с глаз долой. Судя по послужному списку Футунго, он предпочитает последнее.

Антониу Томаш Ана живет в Чикале с 1977 года, до того как новые беженцы, спасавшиеся от гражданской войны во внутренних районах страны, превратили сонное рыбацкое поселение в такое скопление людей, каким оно является сегодня, зажатое между океаном и склонами, поднимающимися к президентскому комплексу. Более известный как Этона, он является одним из выдающихся художников Анголы. В мастерской под открытым небом, обнесенной стеной из ветрового стекла, его помощники с помощью стамесок и молотков обрабатывают стволы акации. Одна из его фирменных деревянных скульптур из тощего дерева украшает вестибюль штаб-квартиры Sonangol.

Среди шестидесяти пяти тысяч соседей Этоны в Чикале – офицеры и профессиональный фотограф, приносящий пять тысяч долларов в месяц, что не так уж и дорого в сверхдорогой Луанде, но позволило ему превратить хижину из гофрированного железа, которую он купил двадцать пять лет назад, в угловатое, но прочное строение, вокруг которого сегодня резвятся его внуки. В июне 2012 года этот дом, как и мастерская Этона, и библиотека, которую он строит, вместе с остальной частью Чикалы должны были быть сровнены с землей.

При наличии выбора мало кто предпочел бы жить в Чикале со скудными удобствами и возможностями. Правящая партия обещала провести электричество во время предвыборной кампании 2008 года, но его так и не провели, а из последнего обещания, данного в преддверии выборов 2012 года, мало что вышло – провести водопровод. Но такие места, как Чикала, – это общины, со своими устоями и товариществом. По оценкам, трое из каждых четырех жителей Луанды, общая численность которых составляет от 5 до 8 миллионов человек, живут в трущобах, известных как мусеки. Хотя условия в некоторых из них, например, в поселении на вершине мусорной свалки, ужасны, у Чикалы и других центральных мусеке есть свои преимущества. В коммерческих районах Луанды работа, официальная или неофициальная, находится совсем рядом.

Этона проводит много времени, размышляя о благоустройстве трущоб, которые он легко мог бы себе позволить покинуть.

– Регенерация – это не дороги и тротуары, это в голове, – сказал он мне, когда мы встретились в его мастерской, его красная рубашка была девственно чистой, несмотря на полуденную жару. Это, – сказал он, махнув рукой в сторону шумных трущоб, где неподалеку молодые люди яростно резались в настольный футбол, – это тоже часть культуры, часть страны.

Но дни Чикалы были сочтены. Ее жителей, хотели они того или нет, должны были переселить в новые поселения на окраине Луанды. На окраине Чикалы возвышались новый роскошный отель и сверкающие офисы американской нефтяной компании – предвестники того, что должно было занять место этого района. Пляж, где когда-то шумели рыбные рестораны и бары, был огорожен забором, готовый к приходу застройщиков.

Жители Чикалы, с которыми я беседовал, отнеслись к обещаниям властей о лучшей жизни в других местах с глубоким подозрением. Около трех тысяч человек уже были вывезены, некоторые из них были схвачены полицией и упакованы вместе с вещами в грузовики, причем любые возражения игнорировались. Правительство готово применить силу, чтобы очистить трущобы, перебрасывая войска на вертолетах для выселения на рассвете. Но Этона, например, намерен сопротивляться, когда придет его черед: «Если мы не выскажемся, нас увезут в Занго».

Занго находится чуть более чем в 20 километрах к югу от центра Луанды, где столичная застройка редеет, уступая место охристым зарослям буша. Как и соседнее поселение на севере, он должен стать новым началом для обитателей ангольских трущоб.

– По мнению чиновников, Занго – это земля обетованная. Мы переселяем их в более достойное жилье, – сказала мне Роза Палавера, глава отдела по борьбе с бедностью при президенте. – В Чикале нет базовых услуг. Там царит преступность.

Даже если не обращать внимания на официальное пренебрежение, которое лежит в основе отсутствия удобств в Чикале, Занго вряд ли предпочтительнее. Тем, кто переехал в Занго, повезло, если они нашли базовые услуги на уровне тех, которые они оставили. Иногда новые дома были даже меньше старых. На аэрофотоснимках новые поселения выглядели как тюремные лагеря с их приземистыми жилищами, расположенными неизменными рядами. Появились и лачуги, куда более ветхие, чем все, что было в Чикале. Те, кто пытался выжить, отправляясь из Занго в город на работу, уезжали задолго до рассвета и возвращались за полночь, едва ли оставляя время на сон, не говоря уже о встрече с детьми. Другие новоприбывшие просто возвращались в Чикалу – смелый шаг, учитывая, что трущобы находятся в зоне ответственности военного бюро, которым руководит генерал Копелипа, опасающийся начальника службы безопасности.

Когда вы едете из Занго обратно в центр Луанды, дорога пересекает невидимую границу, отделяющую большинство ангольцев от анклава изобилия, созданного нефтедобывающей экономикой.

Сверкающее новое поселение в Киламбе было построено с нуля китайской компанией за 3,5 миллиарда долларов. Охранники, дежурившие у ворот, приняли устрашающую стойку, когда мы подъехали к ним по длинной извилистой дороге. Они пропустили меня и моих спутников в обмен на бутылку воды. Внутри царила жуткая атмосфера, напоминающая один из фильмов-катастроф, в которых все живое уничтожено. Ничто не шевелилось в сухой жаре. Ряд за рядом тянулись сверкающие пастельными тонами жилые дома высотой от пяти до десяти этажей, исчезая на горизонте, за которыми тянулись ухоженные травяные обочины и опоры линий электропередач. Дороги были как шелк, самые лучшие в Анголе. За пределами самых богатых районов Южной Африки, в частности закрытых поселков, известных их более поэтичным недоброжелателям как «питомники яппи», я не видел в Африке ничего похожего на Киламбу.

Только что построенные квартиры продавались по цене от 120 до 300 тысяч долларов за штуку тем, кто был достаточно богат, чтобы избежать давки в центре Луанды. По слухам, первые жители двадцати тысяч квартир в Киламбе уже заселились, но их не было видно. Около половины населения Анголы живет за международной чертой бедности – 1,25 доллара в день; каждому из них потребуется около 260 лет, чтобы заработать достаточно для покупки самой дешевой квартиры в Киламбе. Цены снизились после официального визита президента, но тем не менее только самые богатые ангольцы могли позволить себе жить здесь.

Бригады китайских рабочих в синих комбинезонах и касках приезжали на пикапах. Как и другие китайские строительные проекты в Африке, Киламба был построен с помощью китайских финансов и китайской рабочей силы, и он был частью более крупной сделки, которая обеспечивала доступ Китая к природным ресурсам – в данном случае к нефти Анголы. Над входом в Киламбу развевались китайские и ангольские флаги. Это был флагманский проект Китая в Африке: Си Цзиньпин осмотрел строящийся объект в 2010 году, за три года до того, как перешел с поста вице-президента на пост президента Китая. Огромный рекламный щит возвещал, что новый город построил Citic, китайский государственный конгломерат, чья деятельность охватывает банковское дело, ресурсы и строительство. Надзор за строительством был возложен на компанию Sonangol, которая передала управление продажами квартир компании Delta Imobiliária. По слухам, Delta принадлежала к частной бизнес-империи Мануэля Висенте и генерала Копелипы. Оба человека имели все шансы использовать государственную власть для извлечения личной выгоды, точно так же как они получили скрытые доли в нефтяном предприятии Cobalt. Киламба был, по словам ангольского активиста Рафаэля Маркеса де Мораиса, «настоящей моделью африканской коррупции».

Hexplosivo Mental читает рэп с напряжением – брови нахмурены, левая рука держит микрофон, правая рассекает воздух. Подобно Public Enemy и другим представителям протестного рэпа до него, он выбрал своими темами нападки на злоупотребления сильных мира сего. Вытянутая фигура в балахоне, он громко и лирично озвучивает инакомыслие в Анголе, о котором долгое время говорили только шепотом, призывая к контрудару против монополии правящего класса на богатство и власть в таких треках, как «How It Feels to Be Poor», «Reaction of the Masses» и «Be Free».

В один из вторников мая 2012 года группа из десяти молодых ангольцев собралась в доме одного из представителей нового поколения политически сознательных рэперов в Луанде. Среди них был и Хексплосиво Ментал. Они участвовали в организации небольших, но согласованных демонстраций, которые привели в ярость режим. Находясь в авангарде протеста против власти Футунго, группа уже сталкивалась с властями, в частности, когда полиция разгоняла их демонстрации. Это был уже не первый раз, когда на дом совершалось нападение. Но группа из пятнадцати человек, появившаяся в тот вечер чуть позже десяти, хотела преподать диссидентам более серьезный урок. До выборов, на которых душ Сантуш планировал одержать убедительную победу, оставалось три месяца, и одних только нефтяных денег было бы недостаточно, чтобы нейтрализовать публичные выступления против его правления. Ворвавшись в дверь, мужчины набросились на своих жертв с железными прутьями и мачете, ломая руки, проламывая черепа и проливая кровь. Закончив работу, они уехали на Land Cruisers. В одном из рассказов о нападении утверждается, что машины принадлежали полиции, что свидетельствует о принадлежности нападавших к одному из прорежимных ополчений, чьей задачей было нагнетание страха перед выборами.

В ту ночь никто не погиб, но когда я разговаривал с Хексплосиво Менталом несколько недель спустя, его тяжело раненная рука все еще находилась на лечении. Мы договорились незаметно встретиться на оживленной кольцевой развязке в Луанде. Я подождал минут тридцать, прежде чем он позвонил и сказал, что ему нужно вернуться в больницу. Позднее, разговаривая по телефону, молодой рэпер сказал просто: «Раньше мы не знали, как протестовать. Теперь мы растем». В преддверии выборов прошло несколько серьезных антиправительственных демонстраций, но если Хексплосиво Ментал и его товарищи надеялись бросить вызов укоренившемуся режиму в масштабах революций «арабской весны», вспыхнувших далеко на севере, то напрасно. Объем официального финансирования политических партий был сокращен с 1,2 миллиона долларов на законодательных выборах 2008 года до 97 тысяч долларов. Тем временем МПЛА, по слухам, потратила на свою предвыборную кампанию 75 миллионов долларов. МПЛА пользуется реальной поддержкой, особенно в прибрежных городах, которые были ее бастионом во время войны, и среди ангольцев, настолько травмированных конфликтом, что они рассматривают голосование за любого действующего президента, каким бы продажным он ни был, как вариант, который несет наименьший риск возвращения к военным действиям. Режим мало что оставляет на волю случая: он доминирует в средствах массовой информации, назначает своих ставленников в органы, проводящие выборы, кооптирует оппозиционных политиков и запугивает оппонентов. Копелипа руководил избирательным аппаратом, из-за которого 3,6 миллиона человек не смогли проголосовать – почти столько же голосов, сколько получила МПЛА. Доля голосов МПЛА упала на девять пунктов по сравнению с выборами 2008 года, но она все равно одержала убедительную победу, набрав 72 процента. По новой системе президентом становился тот, кто первым попадал в список победившей партии. Спустя более трех десятилетий после прихода к власти душ Сантуш может заявить, что у него есть мандат на правление, несмотря на результаты авторитетного опроса общественного мнения, согласно которому его одобряют всего 16 процентов ангольцев.

В августе 2014 года, спустя три года после того, как власти США начали коррупционное расследование ангольской сделки, Cobalt выпустила заявление, в котором сообщила, что Комиссия по ценным бумагам и биржам США уведомила ее о возможности возбуждения гражданского дела против компании.

– Компания полностью сотрудничала с SEC в этом вопросе и намерена продолжать это делать, – заявила Cobalt.

Джо Брайант назвал решение SEC «ошибочным» и заявил, что Cobalt продолжит разработку своих ангольских месторождений. На момент написания статьи никаких разбирательств не было, и Cobalt, как и прежде, отрицает свою неправоту. Цена акций Cobalt, которая упала на миллиард долларов после появления новостей о ее тайных ангольских партнерах и еще больше снизилась после посредственных результатов бурения, упала еще на 10 процентов после появления предупреждения Комиссии по ценным бумагам и биржам США. Основатели Cobalt уже получили кругленькую прибыль. В период между февралем 2012 года, когда Cobalt объявила, что в отношении нее ведется официальное расследование, и апрелем, когда Копелипа и Висенте подтвердили мне, что они и Дино владеют долями в Nazaki, Джо Брайант продал 860 000 своих акций компании за 24 миллиона долларов. С начала коррупционного расследования и до конца 2013 года – в этот период Cobalt также обнаружила нефть в Мексиканском заливе – Goldman Sachs, совместный фонд Riverstone-Carlyle и First Reserve, еще одна крупная американская частная инвестиционная компания, совершили продажи акций Cobalt на сумму 1 миллиард долларов.

Я попытался выяснить, кому досталась доля в компании Nazaki, которую, по словам Висенте, он, Копелипа и Дино «ликвидировали», а также остались ли акционерами их деловые партнеры, но ни трио, ни сама компания ничего мне не сказали. В феврале 2013 года Nazaki передала половину своей доли государственной нефтяной компании Sonangol. Официальный журнал не раскрывает размер вознаграждения, которое Sonangol заплатила за долю, но, по оценкам банкиров, она стоила около 1,3 миллиарда долларов, что по меньшей мере в четырнадцать раз превышало сумму, которую Nazaki должна была заплатить за разработку до этого момента. Если какое-либо вознаграждение было выплачено, это означало перевод средств из казны государства, где подавляющее большинство населения живет в нищете, в частную компанию, связанную с Футунго. Затем, в 2014 году, через три недели после того, как Cobalt сообщила, что против нее могут возбудить дело в Комиссии по ценным бумагам и биржам США, компания объявила о разрыве связей с Nazaki и Альпером, чья собственность не раскрывается. Обе компании передали свои доли в предприятии Cobalt компании Sonangol. И снова ни одна из сторон не раскрыла, какое вознаграждение было выплачено, если оно вообще было выплачено.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации