Текст книги "Медведь и Дракон"

То, что последовало дальше, было одновременно простым и очень трудным. Номури протянул руки и прижал её к себе, но не очень тесно. Затем его руки прошлись по её груди, впервые ощутив грудь сквозь прозрачную ткань бюстгальтера. В то же время он внимательно наблюдал за её глазами, ожидая, как Минг отреагирует. Она, казалось, успокоилась, может быть, даже немного улыбнулась, почувствовав его прикосновение.

Далее последовал следующий, уже обязательный, шаг – двумя руками он расстегнул пуговицы между чашами бюстгальтера. Мгновенно руки Минг поднялись и прикрыли грудь. Что это значит? – подумал офицер ЦРУ, но затем её руки прижали его к себе, их тела встретились, и он наклонил голову, чтобы снова поцеловать её. Руки Номури сняли лямки бюстгальтера с плеч девушки, и тот соскользнул на пол. Оставалось совсем немного, и теперь руки обоих двигались, подгоняемые желанием и страхом. Её руки опустились к эластичному пояску его трусов. Её глаза не отрывались от его глаз, и на этот раз она улыбнулась по-настоящему, заставив его покраснеть. Минг почувствовала его готовность и быстро стащила трусы вдоль его ног. Оставались только носки, он стряхнул их, наступила его очередь потянуть вниз её красные шелковистые трусики. Она отбросила их ногой в сторону, и они сделали шаг назад, глядя друг на друга. Её груди, понял Номури, соответствуют размеру В плюс, а напрягшиеся соски походили цветом на темно-коричневую глину. Талия девушки была удивительно тонкой, словно у модели, резко контрастируя с женской грудью и бёдрами. Номури взял её за руку, подвёл к постели, поцеловал, укладывая на покрывало, и с этого момента он уже не был офицером разведывательной службы своей страны.

Глава 10
Уроки торговли

Магистраль, начавшаяся в квартире Номури, вела к сайту всемирной паутины, созданному в Пекине, официально для «Ниппон Электрик Компании», однако сайт, предназначенный для НЭК, был создан американским гражданином, который работал на нескольких боссов.

Одним из них было несуществующее предприятие, деятельностью которого руководило Центральное разведывательное управление. Точный адрес электронной почты Номури был доступен резиденту ЦРУ в Пекине, который, между прочим, ничего не знал о нем. Резидент, наверно, возражал бы против такой меры предосторожности, хотя она являлась характерной для стиля руководства Мэри Патриции Фоули. К тому же группа ЦРУ в Пекине никак не прославилась успешной вербовкой высокопоставленных чиновников КНР, чтобы превратить их в агентов ЦРУ в Китае.

Донесение, которое резидент ЦРУ загрузил в память своего компьютера, казалось ему бессмысленной тарабарщиной, выбранными наугад буквами. С таким же успехом оно могло быть напечатано шимпанзе в благодарность за угощение бананом в какой-нибудь исследовательской лаборатории. Резидент, однако, не обратил на это никакого внимания и просто зашифровал его своим собственным кодом, известным под названием «Чечётка», и затем перезагрузил донесение в официальную правительственную систему связи. Отсюда оно было передано на спутник связи, затем поступило в Саннивейл, Калифорния, далее снова было загружено на спутник и принято в Форт-Бельвуар, Виргиния, на другом берегу реки от Вашингтона, округ Колумбия. Отсюда донесение пошло по секретному оптико-волоконному кабелю в Лэнгли, где находится штаб-квартира ЦРУ. Там оно поступило в «Меркурий», центр связи агентства, где с него сняли код станции ЦРУ в Пекине, обнажив первоначальную тарабарщину. Наконец, наступил последний этап – наполовину расшифрованное донесение послали на терминал персонального компьютера миссис Фоули. Лишь она обладала системой окончательной расшифровки и ежедневно меняющимся алгоритмом для второй половины системы в лэптопе Чета Номури, которая называлась «Интеркрипт». Мэри-Пэт занималась в это время другими делами, и понадобилось двадцать минут, чтобы донесение могло войти в её систему и предупредить о прибытии донесения от «ЗОРГЕ». Это тут же возбудило её интерес. Она дала команду своему компьютеру расшифровать донесение и увидела на экране прежнюю тарабарщину. Тут она вспомнила, что Номури находится на другой стороне линии смены дат и поэтому использовал другую ключевую последовательность. Итак, изменим дату на завтрашний день… и вот наконец! Мэри Пэт напечатала расшифрованное донесение для мужа и затем сохранила его на жёстком диске, автоматически зашифровав снова. После этого она прошла несколько шагов к кабинету Эда.

– Привет, бэби, – сказал директор ЦРУ, не поднимая головы. Мало кто входит в его кабинет, не предупредив заранее. Значит, можно ожидать хороших новостей. Мэри-Пэт передала мужу лист бумаги с сияющей улыбкой.

– Прошлым вечером Чёт сумел продемонстрировать свою мужскую силу! – сообщила заместитель директора по оперативной работе директору ЦРУ.

– Что от меня требуется по этому случаю? Послать ему сигару? – спросил директор ЦРУ, пробегая взглядом по донесению.

– По крайней мере, это шаг вперёд.

– Для него, может быть, – отозвался Эд Фоули, глядя на жену весёлым взглядом. – Думаю, что при выполнении подобного задания он мог истосковаться по женщине, хотя у меня такой проблемы никогда не возникало. – Муж и жена Фоули всегда действовали, выполняя оперативное задание, как семейная пара, и даже обучались на Ферме вместе.

Это избавляло старшего Фоули от всех осложнений, с которыми мог сталкиваться Джеймс Бонд.

– Эдди, иногда ты ведёшь себя как настоящий сухарь!

Удивлённый директор ЦРУ поднял голову.

– Как кто?

– Бесчувственный сухарь! – проворчала она. – Это может оказаться настоящим прорывом. Девчонка служит личным секретарём у Фанг Гана. Ей известно многое из того, что нам хотелось бы знать.

– И Чету удалось переспать с ней прошлым вечером. Милая, это событие ещё не означает, что мы завербовали её. Мы пока не получили китайского агента, – напомнил он жене.

– Я знаю это, знаю. Но у меня предчувствие, что дальше будет легче.

– Женская интуиция? – спросил Эд, просматривая донесение в поисках каких-нибудь грязных деталей, но увидел только холодные факты – вроде того, как если бы рассказ о соблазнении китайской секретарши был напечатан в «Уолл-Стрит Джорнэл».

– Черт побери, Эд! – директор ЦРУ заметил, что из прелестных ушей его жены едва не пошёл пар. – Ты отлично знаешь, что я собираюсь предложить Чету. «Пусть ваши отношения укрепятся, и затем осторожно начинай расспрашивать её о работе». На это потребуется время, но если приведёт к желаемому результату, то ожидание стоит того.

А если не приведёт, то для Честера ожидание всё равно будет приятным, – подумал Эд Фоули. Вряд ли существует много профессий в мире, когда секс является частью твоей работы и гарантирует продвижение по службе, правда?

– Мэри?

– Да, Эд?

– Тебе не кажется немного странным, что юноша докладывает нам о своей сексуальной жизни? Неужели это не заставляет тебя краснеть, хотя бы немного?

– Да, заставило бы, если бы он докладывал мне об этом при личной встрече. По моему мнению, метод обмена информацией по электронной почте является лучшим для такой темы. В нем меньше человечности, что ли.

– Скажи, ты уверена в надёжности этого способа передачи информации?

– Да, ведь мы уже обсуждали это. Его донесение может быть принято за секретную деловую информацию, да и система шифровки очень сложна. Парни и девушки в Форт-Мид могут расшифровать его донесение, но для этого каждый раз придётся прибегать к грубой силе, потребуется целая неделя, даже после того, как им придёт в голову удачная догадка о методе шифрования. А в КНР им придётся начинать с самого начала. Лазейка в службу провайдера устроена очень хитро, и отвод, которым мы пользуемся, тоже должен быть безопасным. Но даже в том случае, если обнаружат, что телефон посольства подключён к службе провайдера Интернета, это ничего не значит. Там у нас работает служащий консульства, который загружает порнографию из местного сайта службы провайдера в качестве ещё одного прикрытия, если кто-то окажется слишком умным. – Все это было тщательно продумано. Это представляло собой вход в Интернет, который хотят, по вполне естественным причинам, держать в тайне, а служба контрразведки в Пекине в случае чего признает понятным и забавным.

– А на этом сайте есть что-нибудь интересное? – снова спросил Эд Фоули, чтобы ещё помучить жену.

– Ничего, если только тебя не интересует насилие над детьми. Некоторые субъекты этого сайта ещё не имеют права голосовать. Если ты попытаешься загрузить эту дрянь здесь, ФБР может скоро постучаться в твою дверь.

– В КНР действительно разразился капитализм, верно?

– Некоторым высокопоставленным членам партии это, судя по всему, нравится. Думаю, что, когда тебе около восьмидесяти, требуется что-то особое, чтобы завести мотор. – Мэри-Пэт видела несколько таких фотографий, и ей этого хватило надолго. Она была матерью и знала, что все действующие лица на порнографических фотографиях были когда-то младенцами, но об этом не думают пользователи-извращенцы. Мужчины, насилующие девочек, считали, должно быть, что все эти малышки вошли в жизнь с широко раздвинутыми ногами и радостным взглядом на своих кукольных детских лицах. Впрочем, выполнение обязанностей проповедника не входило в сферу деятельности заместителя директора по оперативной работе. Иногда приходится иметь дело с такими уродами только потому, что у них есть информация, в которой нуждается страна. Если тебе повезло и сведения действительно окажутся полезными, нередко приходится даже организовывать их побег в Соединённые Штаты. Здесь они смогут жить и в большей или меньшей степени наслаждаться своими пороками, однако же их предупредят о законах и наказании за нарушение таковых. После этого тебе надо войти в ванную комнату и тщательно вымыть руки с мылом. Ей уже не раз приходилось так поступать. Одна из проблем шпионажа заключалась в том, что ты далеко не всегда имеешь дело с людьми, которых захочешь пригласить в свой дом, но хорошие манеры здесь ни при чем.

Тебе нужно получить информацию, чтобы защитить стратегические интересы Америки или даже победить в войне, если дойдёт до этого. Часто ставкой являются жизни людей, прямо или косвенно подвергающихся опасности. Таким образом, ты поддерживаешь отношения с людьми, которые располагают важнейшей информацией, даже если эти люди не слишком-то добродетельны.

– О'кей, бэби. Держи меня в курсе событий, – сказал жене директор ЦРУ.

– Обязательно, милый зайчик. – Заместитель директора по оперативной работе вернулась в свой кабинет и подготовила ответ Номури:

ДОНЕСЕНИЕ ПОЛУЧЕНО. ИНФОРМИРУЙ НАС О РАЗВИТИИ СОБЫТИЙ. МП. Конец.

* * *

Когда Номури проснулся и проверил поступившую электронную почту, он вздохнул с облегчением, хотя и был разочарован тем, что с ним рядом не было Минг. Конечно, было бы опрометчиво с её стороны провести ночь в любом месте, кроме своей постели.

Номури не мог даже отвезти её домой на своей машине. Она ушла, захватив подарки – впрочем, некоторые были на ней, – и вернулась обратно в квартиру, которую делила с подругами. Он искренне надеялся, что девушка ни с кем не будет обсуждать свои приключения прошлым вечером. Очень трудно предугадать поведение женщин, особенно о чём они будут разговаривать. С другой стороны, это не так уж отличается от поведения некоторых мужчин. Номури вспомнил, как его товарищи по колледжу взахлёб рассказывали о своих завоеваниях, словно им удалось победить дракона с помощью палочки от леденца. Сам он никогда не увлекался этим «спортом». Возможно, уже тогда у него появилось мышление шпиона, или же он придерживался мнения, что джентльмены хранят молчание о своих поцелуях. Но придерживаются ли такого же мнения женщины? Для него это оставалось тайной вроде той, почему женщины часто ходят в туалет парами – Номури иногда шутил, что там они проводят свои «профсоюзные собрания». Как бы то ни было, жён-шины болтали гораздо больше мужчин. В этом Номури не сомневался. И хотя они крепко хранили много секретов от мужчин, сколько тайн они скрывали от других женщин? Господи, от неё всего-то и требовалось рассказать своей сожительнице, что японский бизнесмен так яростно трахал её прошлым вечером, что у неё ум зашёл за разум, и тогда подруга – если она была осведомительницей китайского Министерства государственной безопасности – позаботится о том, чтобы Минг навестил офицер МГБ, который, самое меньшее, посоветует ей никогда больше не встречаться с Номури. Более вероятно, в этот совет будет входить требование послать американские буржуазные тряпки (нижнее бельё, купленное в «Секретах Виктории») обратно японскому бизнесмену, сделавшему их орудием разврата. Кроме того, ей пригрозят, что она потеряет работу в министерстве, если её ещё раз увидят на одной улице с ним. Далее это будет означать, что за ним начнут следить, агенты МГБ подвергнут его тщательному расследованию, а к этому ему придётся отнестись очень серьёзно. Совсем необязательно прямо поймать его на шпионаже. Это коммунистическая страна, где соблюдение законов считается буржуазным понятием, недостойным серьёзного внимания, а гражданские права вообще пустой звук. Поскольку он был иностранцем, к нему могут отнестись не слишком строго, но особенно надеяться на это не следует.

Так что он не просто продемонстрировал китайской девушке свою мужскую силу, сказал себе Номури, вспоминая радостные мгновения испытанного наслаждения тем страстным вечером. Он пересёк широкую красную линию на улице, и теперь его безопасность полностью зависела от осторожности Минг. Он не предупредил её – не мог предупредить, – чтобы она держала рот на замке. О таких вещах не говорят, потому что они придают оттенок опасности тому, что должно быть временем радости и дружбы… и даже потенциально чего-то большего, чем дружба. Женщины склонны именно так думать, напомнил себе Честер, и по этой причине, когда он в следующий раз посмотрит в зеркало, то может увидеть там вытянутый нос и крысиные усики. Но это ведь бизнес, здесь нет ничего личного, сказал он себе, выключая компьютер.

Если не считать одного маленького обстоятельства. У него были сексуальные отношения с интеллигентной и даже привлекательной женщиной. Теперь проблема заключалась в том, что она забрала с собой маленькую частицу его сердца и он никогда не получит его обратно. А его сердце, с опозданием понял Номури, каким-то образом связано с его членом. Он не Джеймс Бонд. Он не может обнимать женщину так, как обнимает мужчину проститутка, отдающаяся за деньги. Не в его характере быть бессердечной свиньёй. Хорошая новость заключалась в том, что благодаря этому он ещё может смотреть на себя в зеркало. Плохая же новость состояла в ином – эта способность может оказаться не такой уж продолжительной, если он будет обращаться с Минг как с вещью, а не как с человеком.

Номури нуждался в совете, как ему следует чувствовать себя в связи с этой операцией, но получить такой совет было негде. С подобным запросом нельзя обратиться по электронной почте к Мэри-Пэт, нельзя и попросить совета у одного из психианалитиков, нанятых агентством. Сложные моральные проблемы можно решать только при личной встрече с реальным человеком. Нет, электронная почта не может быть средством, в котором он сейчас нуждался. Ему придётся слетать в Токио и встретиться там с высокопоставленным офицером оперативного директората, который даст ему совет, что делать дальше. А вдруг ему прикажут прервать все интимные контакты с Минг? Что делать тогда? – спросил себя Номури. Ведь речь шла не о том, что у него завелась какая-то подруга и он привязался к ней, – к тому же, если он прервёт все отношения с Минг, что будет тогда с вербовкой потенциально многообещающего агента? Поступая на службу в агентство, ты не можешь оставить свою человечность за дверью, что бы там ни гласили правила. Смешки за кружкой пива по вечерам после дневных тренировок казались теперь далёким прошлым, наравне с ожиданиями, которые были у него и его коллег. Они так не соответствовали действительности, несмотря на то, что им внушали инструкторы. Тогда он был ребёнком и оставался ребёнком, до некоторой степени, даже в Японии, но сейчас он внезапно стал мужчиной, один на один со страной, которая в лучшем случае подозревала его, а в худшем – являлась неприкрыто враждебной по отношению к нему и его родине. Ничего не поделаешь, теперь все в руках Минг, и не в его силах изменить что-то.

* * *

Сослуживицы Минг в министерстве заметили некоторые перемены в поведении своей коллеги. Она больше улыбалась, и улыбка была несколько иной. С ней случилось что-то хорошее, думали некоторые, и они радовались за неё, хотя сдержанно и не выдавая себя. Если Минг захочет поделиться с ними своей радостью, ну что ж, очень хорошо, если нет, их это тоже устраивало, потому что некоторые вещи должны оставаться глубоко личными. Они оставались такими даже среди подруг, которые делились всеми переживаниями, включая рассказы об их министре, о его неуклюжих, продолжительных и зачастую неудачных попытках заниматься любовью. Он был мудрым и часто нежным, хотя как босс имел немало недостатков. Однако Минг ничего этого сегодня не замечала. Её улыбка была привлекательнее, чем обычно, и глаза поблёскивали, как маленькие алмазы, – таким было мнение всех административных служащих и секретарш. Все они видели это и раньше, хотя не у Минг, чья интимная жизнь казалась какой-то пресной. Министру она нравилась больше других, но «обслуживал» он девушку плохо и слишком редко. Она сидела за своим компьютером, занимаясь корреспонденцией и переводами статей из западных средств массовой информации, которые могли представлять интерес для министра. Минг владела английским языком лучше всех в этом углу здания, и новая компьютерная система работала великолепно. Ходили слухи, что следующим этапом станет компьютер, в который нужно только говорить, и буквы будут возникать по команде. Такие компьютеры, несомненно, обернутся проклятием для всех исполнительных секретарей в мире, потому что их профессия станет почти ненужной. Впрочем, нет. Босс ведь не может трахать компьютер… а вдруг потом компьютеры смогут и это? Нельзя сказать, что министр Фанг был слишком назойливым в своих потребностях, а его благодарность после этого бывала достаточно щедрой.

Первое утреннее поручение Минг выполнила за девяносто минут. После этого она отпечатала сделанный перевод и скрепила вместе несколько страниц. Этим утром она переводила статьи из лондонской «Таймс», «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон Пост», так что теперь министр узнает, что думают варвары всего мира о просвещённой политике Китайской Народной Республики.

* * *

В своём личном кабинете министр Фанг занимался другими делами. Из Министерства государственной безопасности поступили два доклада о происходящем в России: открытие крупнейших месторождений нефти и золота, говорилось в донесениях. «Значит, – подумал министр, – Чанг был совершенно прав. Восточная Сибирь действительно представляет собой настоящую сокровищницу, полную вещей, в которых все нуждались».

Прежде всего, нефть, потому что она является истинной кровью современного общества. С другой стороны, золото, помимо своей ценности как старого, но по-прежнему весьма реального средства обмена, все ещё широко применяется в науке и промышленности. Как жаль, что такие богатства попадут в руки людей, не обладающих достаточным воображением для их разумного использования. Это так странно, что русские, которые подарили миру «бесценный» дар марксизма, но затем не смогли должным образом воспользоваться им, потом отреклись от него только для того, чтобы потерпеть неудачу в переходе к буржуазному капиталистическому обществу. Фанг закурил сигарету, пятую сегодня (он старался уменьшить потребление сигарет по мере того, как приближалась семидесятая годовщина), и положил донесения МГБ на стол. После этого он откинулся на спинку кресла, затянулся сигаретой без фильтра и принялся обдумывать информацию, которую принёс ему этот день. Сибирь, часто говорил Чанг, располагает всем, в чём нуждается КНР, – лесом, огромными запасами минералов, пространством, которое нужно Китаю больше всего. Теперь же, как утверждается в разведывательных донесениях, ко всему этому прибавились колоссальные месторождения нефти и золота.

В Китае проживает слишком много людей, и это несмотря на меры по контролю за ростом населения, которые проводились в жизнь драконовскими средствами, как по их содержанию, так и по безжалостному исполнению. Эти меры были оскорблением китайской культуры с её отношением к детям как к дарам небес, но теперь социальная инженерия приобрела неожиданный характер. Поскольку каждой семейной паре разрешалось иметь только одного ребёнка, люди часто предпочитали мальчиков девочкам. Ходили слухи, что крестьяне берут двухлетних младенцев женского пола и бросают их в колодцы – жалостливые ломают им шею перед этим. Фангу были понятны причины. Девочка вырастет и выйдет замуж, тогда как мальчик будет содержать своих родителей и станет кормильцем семьи, обеспечив, таким образом, их безопасность в старости.

В случае с Фангом все было по-другому. Поскольку он вырос в семье высокопоставленного партийного функционера, Фанг позаботился о том, чтобы его мать и отец нашли комфортабельное место, где и прожили свою жизнь, потому что таков долг ребёнка перед теми, кто произвёл его на свет. В ходе своей жизни он, разумеется, женился – его жена давно умерла от сердечно-сосудистой болезни – и он выразил неискренние слова сожаления её родителям и даже позаботился о них… но не до такой степени, как он заботился о своих родителях. Даже его жена понимала это и использовала всё своё теневое влияние супруги партийного чиновника, чтобы создать спокойную жизнь для родителей. Это ей удалось, хотя и в меньшей степени. Брат Фанга умер молодым, погибнув в Корее во время войны с американской армией, так что после него осталось только воспоминание безо всякой практической выгоды.

Однако для Китая существовала тяжёлая проблема, о которой никто не решался говорить, даже на уровне Политбюро. Она заключалась в том, что политика контроля за ростом населения начала влиять на демографию страны. Предпочитая мальчиков девочкам, КНР создала дисбаланс, который становился теперь статистически значительным. Примерно через пятнадцать лет в стране будет ощущаться недостаток женщин. Некоторые утверждали, что это хорошо, потому что тогда будет достигнута цель стабильности населения быстрее, чем предполагалось, но это также означало, что спустя одно поколение для миллионов китайских мужчин не найдётся женщин, чтобы жениться и создать семью. А вдруг это приведёт к резкому росту гомосексуализма? Политические деятели КНР по-прежнему с неодобрением относились к этим буржуазным дегенератам, хотя гомосексуализм и был исключён из Уголовного кодекса в 1998 году. Но если не будет достаточного количества женщин, что остаётся мужчинам? Кроме убийства лишних младенцев женского пола, девочек, брошенных своими родителями, часто разрешали удочерять американским и европейским семейным парам, которые не могли иметь собственных детей. Это происходило с сотнями тысяч, девочек передавали с такой же лёгкостью и простотой, как американцы продают щенков в своих супермаркетах. Что-то в душе Фанга возмущалось этим, но его чувства были всего лишь буржуазной сентиментальностью. Национальная политика диктовала, что это именно так, а политика является средством достижения необходимой цели.

Его жизнь была комфортабельной, насколько этому могло способствовать занимаемое им привилегированное положение. В придачу к роскошному кабинету, которому могли бы позавидовать капиталисты, у него был служебный автомобиль с шофёром, который отвозил Фанга в его резиденцию, не менее роскошную квартиру со слугами, удовлетворяющими каждое его желание. Из специальных распределителей ему привозили лучшую пишу, которую только могла обеспечить его страна, превосходные напитки, его телевизор был присоединён к спутниковой системе. Благодаря этому он мог принимать самые разные каналы, включая несколько порнографических японских. Мужские желания все ещё не покинули его – он не говорил по-японски, но разве нужен перевод в таких фильмах, все и так понятно.

Фанг по-прежнему много работал, вставал в половине седьмого и каждое утро приезжал в министерство ещё до восьми часов. Окружающие министра помощники и секретарши заботились о нем, и несколько секретарш охотно соглашались удовлетворять его желания, раз в неделю, иногда два раза. Фанг не сомневался, что мало мужчин его возраста обладают такой мужской силой, и, в отличие от председателя Мао, он не насиловал малолетних девочек, хотя знал об этом и считал отвратительным. Но у великих людей имеются свои недостатки, на них не обращают внимания из-за величия гениев, которое сделало их такими, какие они есть. Что касается его самого и людей, таких как он, они заслужили обстановку, в которой живут и отдыхают, отличное питание, позволяющее им поддерживать силу своего тела для тяжёлой и длительной работы, и возможности для освежения и обновления организма, в которых нуждались люди его ума и интеллекта. То, что они жили лучше других граждан его страны, было необходимо для всеобщей пользы. К тому же они заслужили это. Управлять развитием самой густонаселённой страны в мире совсем непросто. Для этого требовалась каждая частица их интеллектуальной энергии, а такую энергию следует беречь и постоянно возобновлять. Фанг поднял голову, когда вошла Минг с папкой, в которой собраны переводы статей с новостями из разных газет мира.

– Доброе утро, господин министр, – произнесла она с надлежащим почтением.

– Доброе утро, девочка. – Фанг кивнул ей с искренним расположением. Эта девушка иногда делила с ним постель и делала это лучше других. По этой причине она заслуживала чего-то большего, чем односложный ворчливый ответ. Но разве он не отблагодарил её? Кто достал для девушки весьма комфортабельное кресло, сидя в котором ей намного удобнее работать? Она вышла, низко поклонившись своему министру, представлявшему собой нечто вроде отца для неё и всех остальных. Фанг не заметил ничего необычного в её поведении, просто взял папку с переводами, открыл её и достал карандаш, чтобы делать в них пометки. Он сравнит эти статьи с донесениями МГБ, в которых давалась оценка настроения в других странах и предполагаемых намерений их правительств. Таким образом Фанг давал понять Министерству государственной безопасности, что члены Политбюро следят за их работой и имеют о ней своё мнение.

МГБ потерпело поразительную неудачу, когда не смогло предвидеть дипломатическое признание Тайваня американцами, хотя, если быть справедливым, американские средства массовой информации тоже не смогли предсказать действий президента Райана. Какой он странный человек и, разумеется, не относится к числу друзей Народной Республики. Аналитики МГБ называли его необразованным крестьянином, и это определение казалось во многих отношениях одновременно точным и уместным. Его взгляды были удивительно наивными, о чём не раз писала американская газета «Нью-Йорк Таймс». Почему его так не любят? Разве он не был в достаточной мере капиталистом или, может быть, слишком ярко выраженным капиталистом? Смысл того, что пишут в американских средствах массовой информации, выходил за пределы аналитических возможностей Фанга, но он мог, по крайней мере, усваивать то, что там говорится, а это не всегда удавалось «экспертам» разведки из института по изучению Америки Министерства государственной безопасности. С этой мыслью Фанг закурил новую сигарету и устроился поудобнее в кресле.

* * *

«Это походит на чудо», – подумал Провалов. Центральное архивное управление Российской армии прислало досье, отпечатки пальцев и фотографии мужчин, чьи мёртвые тела были обнаружены в Санкт-Петербурге. По иронии судьбы все это они прислали ему, а не Абрамову и Устинову. Скорее всего причина заключалась в том, что он сослался на поддержку Сергея Головко. Упоминание площади Дзержинского все ещё обладало зловещей магией. Имена и основные данные будут немедленно посланы по факсу в Санкт-Петербург, чтобы его коллеги в Северной столице могли воспользоваться полученной информацией для дальнейшего расследования. Имена и фотографии являлись только началом – документам было почти двадцать лет, и на фотографиях виднелись молодые равнодушные лица. Впрочем, досье на обоих производили впечатление. Когда-то Пётр Алексеевич Амальрик и Павел Борисович Зимянин считались отличными солдатами, умными, тренированными… и в высшей степени надёжными с политической точки зрения.

Именно поэтому они попали в школу спецназа и затем в школу младшего командного состава, из которой их выпустили сержантами. Оба воевали в Афганистане и неплохо справлялись со своими обязанностями – они сумели выжить там, что было необычным для солдат спецназа, которому доставались самые грязные задания в этой особенно грязной войне. Они не захотели стать контрактниками, что не было необычным. Почти никто в Советской армии не оставался продолжать службу добровольно. Они вернулись к гражданской жизни, и оба работали на одном и том же заводе недалеко от Ленинграда – так назывался раньше этот город. Однако Амальрику и Зимянину обычная гражданская жизнь показалась скучной, и оба постепенно переместились в другую сферу деятельности. Провалову придётся подождать дополнительной информации из Санкт-Петербурга. Он достал из ящика стола бланк сопроводительной записки, заполнил его и прикрепил к пакету, присланному из Центрального архивного управления. Пакет пошлют с курьером в Санкт-Петербург, там Абрамов и Устинов постараются разобраться в его содержании.

* * *

– Вам звонит господин Шерман, господин министр, – послышался голос секретарши Уинстона по интеркому. – Линия три.

– Привет, Сэм, – произнёс министр финансов, подняв трубку. – Есть новости?

– Это касается русского нефтяного месторождения на севере, – ответил президент компании «Атлантик Ричфилд».

– Что-нибудь интересное?

– Похоже на это. Наши геологи, принимавшие участие в полевой экспедиции, говорят, что месторождение на пятьдесят процентов больше предварительных оценочных данных.

– Насколько надёжна эта информация?

– Не хуже твоих казначейских сертификатов, Джордж. Мой главный геолог – Эрни Бич. Он умеет находить нефть так же успешно, как ты когда-то играл на бирже. – Пожалуй, с большей степенью достоверности, – едва не сказал Сэм Шерман, но промолчал. Уинстон был известен тем, что гордился своими достижениями. Впрочем, министр финансов сам догадался о том, что не сказал ему Шерман.