Текст книги "Молчание ягнят"

7

– Ваш приятель Миггз умер, – сказал Крофорд. – Вы все мне рассказали, Старлинг?

Лицо Крофорда казалось безмерно усталым, но малейшее изменение тона мгновенно отражалось на нем. Клэрис вдруг подумала: как сова, что топорщит перья на горле от принятого острым слухом сигнала, и жалости в этом лице – как у совы.

– Как?

Все внутри у нее застыло, нужно было как-то справиться с этим.

– Незадолго до рассвета проглотил собственный язык. Чилтон полагает, что Лектер уговорил его сделать это. Ночной дежурный слышал, как Лектер о чем-то говорил Миггзу – очень тихо. Лектер многое знал о Миггзе. Разговаривал с ним довольно долго, но дежурный не мог расслышать о чем. Потом Миггз довольно долго плакал, а затем смолк. Вы все мне рассказали, Старлинг?

– Да, сэр. Если сравнить мой доклад с записями – все, почти дословно.

– Чилтон звонил и жаловался на вас… – Крофорд подождал немного и, казалось, был доволен, что она не задает вопросов. – Я сказал, что нахожу ваше поведение вполне удовлетворительным. Чилтон пытается избежать расследования по делу о нарушении гражданских прав.

– А должно быть такое расследование?

– Разумеется, если родственники Миггза потребуют этого. Отдел защиты гражданских прав расследовал тысяч восемь дел в нынешнем году. Рады будут добавить Миггза к тем, кто уже есть у них в списках. – Крофорд внимательно посмотрел ей в лицо: – Как вы? Нормально?

– Не знаю, как к этому отнестись.

– Никак. Не следует особенно расстраиваться из-за этого. Лектеру просто хотелось позабавиться. Он прекрасно понимает, что никто ему ничего за это по-настоящему сделать не сможет, так что почему бы и нет? Чилтон на какое-то время отберет у него книги и стульчак, лишит сладостей. – Крофорд сложил руки на животе, сплел пальцы, оттопырив большие, и уставился на них, словно сравнивая. – Лектер ведь расспрашивал вас обо мне, верно?

– Он спросил, очень ли вы заняты. Я ответила «да».

– И это все? Вы не опустили ничего личного, опасаясь, что мне неприятно будет это читать?

– Нет. Он сказал, что вы стоик. Но я об этом написала.

– Да, помню. Больше ничего?

– Нет, я ничего не пропустила. Вы ведь не думаете, что я выдала ему какие-то сплетни, поэтому он и говорил со мной?

– Нет.

– Я не знаю о вас ничего, что касалось бы вашей личной жизни, да если бы и знала – не стала бы это ни с кем обсуждать. Если вы мне не верите, давайте сейчас выясним это раз и навсегда.

– Я вам верю. Следующий вопрос.

– Вы же что-то такое подумали или…

– Переходите к следующему вопросу, Старлинг.

– Намек Лектера про машину Распая ни к чему не привел. Она ушла под пресс четыре месяца назад из дома номер девять по улице Дитч в Арканзас-Сити и отправлена в переплавку. Может быть, если я опять пойду и поговорю с ним, он еще что-нибудь мне скажет?

– Вы все до конца выяснили?

– Да.

– Почему вы решили, что автомобиль, на котором ездил Распай, был его единственной машиной?

– Только эта машина была зарегистрирована, он не был человеком семейным, я предположила…

– Ага, ну-ка подождите. – Крофорд поднял палец, указывая на некий невидимый глазу, но явно обнаружившийся в воздухе между ними принципиально важный предмет. – Вы предположили. Вы предположили, Старлинг. Глядите.

Крофорд написал «предположили» на листе большого блокнота. Старлинг знала, что многие преподаватели переняли эту манеру у Крофорда, но и виду не подала, что этот прием ей известен.

– Если вы что-то предположили, выполняя дело, порученное вам мною, то вы предварительно, с самого начала, – Крофорд подчеркнул последние четыре слога, – по-ло-жи-ли – и на дело, и на себя, и на меня. – Он откинулся назад, довольный поучительной, хотя и грубой шуткой. – Распай коллекционировал автомобили, знали вы об этом?

– Нет. И распорядители все еще хранят их?

– Не знаю. Как вы думаете, сможете сами выяснить?

– Смогу.

– С чего начнете?

– С душеприказчика.

– Помнится, балтиморский юрист, китаец, верно?

– Эверетт Йоу, – сказала Старлинг, – он есть в телефонном справочнике Балтимора.

– А вы задумались хоть на минуту о том, что нужно получить ордер на осмотр машины Распая?

На этот раз что-то в тоне Крофорда заставило Клэрис вспомнить о гусенице-всезнайке у Льюиса Кэрролла.

Но она не решилась парировать достаточно резко.

– Поскольку Распая нет в живых и его ни в чем не подозревают, то, если мы получим разрешение его душеприказчика осмотреть машину, этот обыск будет иметь законную силу и плоды его могут быть приняты в качестве доказательства при решении других юридических вопросов, – процитировала она.

– Точно, – сказал Крофорд. – Вот что я вам скажу. Я предупрежу нашу контору в Балтиморе, что вы приедете. В субботу, Старлинг, в свободное от занятий время. Отправляйтесь, вкусите от плодов, если таковые обнаружатся.

Крофорд попытался – довольно успешно – не смотреть ей вслед, пока она шла к двери. Из корзины для ненужных бумаг он двумя пальцами извлек комок розоватой плотной бумаги. Расправил его на столе. Это о его жене. Изящный почерк. Стихи.

 
Как знать философам, что меж собой гадают,
В каком огне сей бренный мир сгорит,
Не тот ли это жар, что день за днем сжигает
Досель нетленную красу ее ланит?
 

Мне искренне жаль, что Белла больна, Джек.

Ганнибал Лектер

8

Эверетт Йоу вел черный «бьюик» с вымпелом «Университет Де Пола» на заднем стекле. Под тяжестью водителя «бьюик» чуть осел на левый бок, отметила Клэрис, следуя за ним на служебном «плимуте» под проливным дождем. Было почти совсем темно; день, посвященный расследованию, подошел к концу; другого дня у нее для этого не будет. Она пыталась справиться с нетерпением, постукивая пальцами по рулевому колесу в такт дворникам; машины, следовавшие из Балтимора по 301-му шоссе, еле ползли.

Йоу был умен, толст и одышлив. Старлинг наугад дала ему лет шестьдесят. Пока что он был вполне сговорчив. Не его вина, что день потерян: вернувшись под вечер из деловой поездки в Чикаго, где пробыл неделю, он прямо с самолета явился к себе в контору, чтобы встретиться с Клэрис.

Роскошный «паккард» Распая был поставлен на хранение задолго до смерти хозяина, объяснил Йоу. У него не было номерного знака – Распай никогда на нем не ездил. Адвокат видел машину один только раз, на складе, под чехлом, когда составлял опись имущества вскоре после того, как его клиент был убит. Если следователь Старлинг согласится «немедленно и откровенно сообщить» обо всем, что она там обнаружит такого, что может повредить интересам его покойного клиента, он покажет ей автомобиль, сказал Йоу. Нет необходимости получать ордер на обыск и приглашать понятых.

Старлинг с удовольствием вела служебный «плимут», данный ей всего на один день. Особенное удовольствие вызывало наличие в машине телефона сотовой связи; к тому же она стала обладательницей нового удостоверения, выданного ей Крофордом. В нем говорилось только: «Следователь ФБР», а срок его, как она заметила, истекал через неделю.

Они направлялись к мини-складам Сплит-Сити, милях в четырех от Балтимора. Тащась по мокрому шоссе вместе с еле движущимся потоком машин, Старлинг взялась за телефон, чтобы выяснить хоть что-нибудь об этих складах. К тому времени, как впереди высветились ярко-оранжевые буквы:

МИНИ-СКЛАДЫ СПЛИТ-СИТИ

ключ всегда у вас,

у нее уже были кое-какие факты.

Мини-склады Сплит-Сити имели лицензию Федеральной торговой комиссии, выданную на имя Бернарда Гэри. Лицензия давала право на транспортировку грузов из штата в штат. Три года назад Бернард Гэри едва избежал суда по обвинению в транспортировке краденого, и его лицензия подлежала пересмотру.

Йоу свернул под ярко светящуюся вывеску и, остановившись у ворот, предъявил ключи прыщеватому юнцу в полувоенной форме. Юный страж записал номера их машин, отворил ворота и так нетерпеливо махнул им, чтобы они проезжали, словно у него была куча гораздо более важных дел.

Сплит-Сити – мрачное место, насквозь продуваемое всеми ветрами. Как воскресный рейс Ла-Гуардиа – Хуарес[15]15
  Хуарес – город в Мексике на границе с Техасом, где развод оформляется в течение одного дня. В США на это требуется гораздо больше времени.


[Закрыть], обслуживающий тех, кто стремится побыстрее оформить развод, эти склады – воплощение индустрии обслуги, порождение безумного броуновского движения, охватившего все население страны: большая часть складов занята разрозненными предметами обихода распавшихся семей. Складские боксы заполнены мебелью, стоявшей ранее в гостиных, чайными сервизами, не очень чистыми матрацами, игрушками и фотографическими отпечатками судеб, которые не состоялись. В балтиморской окружной полиции существует сильное подозрение, что, помимо всего этого, в Сплит-Сити укрывается от суда весьма ценное имущество, какое могло бы послужить возмещению убытков при вынесении постановлений о банкротстве.

Сплит-Сити походит на какой-то военный городок: тридцать акров длинных строений, разделенных брандмауэрами на боксы размером с хороший индивидуальный гараж; у каждого бокса – закатывающаяся наверх дверь. Цены вполне умеренные, и порой имущество хранят там годами. Хорошая охрана. Склады окружены высокой двойной оградой с двумя рядами фонарей, внутри которой двадцать четыре часа в сутки ходит патруль с собаками.

У двери в бокс номер 31, принадлежавший Распаю, собралась горка мусора – промокшие листья вперемешку с обрывками газет, бумажными стаканчиками, обертками от конфет. Мощный засов с обеих сторон запирали массивные висячие замки, левый замок был к тому же опечатан. Эверетт Йоу неловко нагнулся, рассматривая печать. Старлинг держала зонт и включенный фонарь, иначе он ничего не рассмотрел бы в рано наступивших сумерках.

– Не похоже, чтобы кто-то открывал дверь после меня за эти пять лет, – сказал он. – Видите, оттиск нотариальной печати на пластике не поврежден. В то время я и понятия не имел, что родственники покойного окажутся такими несговорчивыми и затянут дело о наследстве на столько лет.

Теперь Йоу держал зонт и светил фонарем, пока Старлинг фотографировала замок и печать.

– У мистера Распая в городе был кабинет-студия, от которого я отказался, чтобы не пришлось платить за аренду, – сказал он. – Я перевез сюда всю обстановку и поместил вместе с автомобилем и другими вещами, которые хранились здесь до того. Мы привезли сюда пианино, книги и ноты и еще, кажется, кровать.

Йоу попробовал вставить ключ в замок.

– Холодно, – сказал он, – замки, скорее всего, замерзли.

Ему трудно было одновременно наклоняться и дышать. Он попробовал присесть – колени его громко хрустнули.

Старлинг обрадовалась, что замки хромированные, стандартного типа. Выглядели они устрашающе, но она знала, как легко выдернуть из такого замка медный цилиндрик при помощи стального шурупа и молотка-гвоздодера: отец показывал ей, как это делают домушники, когда она была совсем девчонкой. Трудность заключалась лишь в том, где найти шуруп и гвоздодер, ведь ее «пинто» с багажником, вечно полным всяческого барахла, остался дома.

Она пошарила в сумке и извлекла баллончик со специальным средством, которым пользовалась, чтобы оттаивать замки на дверях своего «пинто».

– Хотите отдохнуть минутку в машине, мистер Йоу? Посидите, согрейтесь, а я сама попробую с ними справиться. Заберите зонтик, дождь совсем слабый.

Старлинг подвела служебный «плимут» поближе к двери, чтобы осветить фарами поле деятельности. Достала из машины щуп, капнула масла в замочные скважины и побрызгала туда же из баллончика, чтобы масло побыстрее растворилось. Мистер Йоу улыбался и одобрительно кивал ей из своей машины.

«Хорошо иметь дело с умным человеком, – думала Старлинг, – можно работать, не вызывая вражды».

Уже совсем стемнело. В резком свете фар служебной машины Клэрис чувствовала себя беззащитной, выставленной напоказ, мотор «плимута» работал вхолостую, и ослабший ремень вентилятора завывал прямо ей в ухо. Она не забыла запереть машину – ведь мотор работал. Мистер Йоу выглядел вполне безобидным, но ей вовсе не улыбалось оказаться вдруг расплющенной в лепешку о железную дверь.

Замок лягушкой подпрыгнул у нее в руке и улегся на ладони, тяжелый и скользкий. Второй замок, успевший оттаять, почти не сопротивлялся.

Дверь не желала подниматься. Старлинг тянула вверх ручку, пока не потемнело в глазах. Йоу вышел из машины – помочь, но дверная ручка была слишком мала, а грыжа его – слишком велика, чтобы помощь оказалась сколько-нибудь существенной.

– Я мог бы вернуться на следующей неделе, вместе с сыном. Или позвать рабочих… – предложил адвокат. – Мне бы очень хотелось как можно скорее попасть домой.

Но Старлинг вовсе не была уверена, что ей самой когда-нибудь снова удастся попасть сюда. Крофорду будет гораздо проще поднять трубку и поручить все это дело балтиморской конторе ФБР.

– Мистер Йоу, я быстро! У вас в машине нет домкрата?

Клэрис подвела домкрат под ручку двери и всей тяжестью налегла на рычаг. Дверь отвратительно взвизгнула и приподнялась на полдюйма. Казалось, она прогибается вверх в самом центре. Но вот она подалась вверх еще на полдюйма, и еще, и вот уже можно подложить под нее запасное колесо, чтобы она снова не опустилась, пока Клэрис подставляет домкрат мистера Йоу и свой собственный под дверь с обеих сторон. Перебегая от одного домкрата к другому, она – дюйм за дюймом – подняла дверь фута на полтора; теперь дверь окончательно застряла, и, как ни налегала Старлинг на рычаги двух домкратов, ничего больше сделать не удалось.

Мистер Йоу подошел и заглянул вместе с Клэрис под дверь. Наклоняться ему было трудно: более двух секунд в наклонном положении выдержать он не мог.

– Мышами пахнет, – сказал он. – Меня заверили, что на складе используют крысиный яд. По-моему, это даже оговорено в контракте. «Грызунов у нас практически нет», – сказали мне. Но я их слышу. А вы?

– И я слышу, – ответила Старлинг.

В луче фонаря она смогла разглядеть картонные коробки и одно колесо: широкая шина с белой боковиной виднелась из-под чехла. Шина была спущена.

Клэрис подала «плимут» назад так, чтобы свет фар хотя бы немного осветил пространство под дверью, и вытащила резиновый коврик.

– Вы собираетесь лезть туда, офицер Старлинг?

– Мне необходимо посмотреть, мистер Йоу.

Адвокат вынул носовой платок.

– Могу я предложить вам совет? Завяжите обшлага брюк вокруг щиколоток поплотнее. Чтобы предотвратить вторжение грызунов.

– Спасибо большое, сэр, это замечательная мысль. Мистер Йоу, если вдруг дверь захлопнется… ха-ха… или что-нибудь случится неожиданное, не откажите в любезности позвонить по этому номеру. Это наша контора в Балтиморе. Они знают, что я сейчас здесь, с вами, и будут встревожены, если вскоре не получат от меня известий, понимаете?

– Конечно. Разумеется. Разумеется, понимаю.

Он вручил ей ключ от «паккарда».

Старлинг положила резиновый коврик на мокрую землю перед дверью и легла на него, прикрывая пачкой пластиковых мешков для сбора вещественных доказательств объектив камеры. Она лежала на спине, обшлага брюк плотно завязаны у щиколоток носовыми платками – мистера Йоу и ее собственным. Дождевая пыль садилась на лицо, в носу свербело от запаха плесени и мышей, и в голову ей, как это ни абсурдно, вдруг пришло латинское изречение.

В первый же день ее занятий в академии преподаватель судебной медицины четко выписал на доске известный принцип римского врача: «Primum non nocere. Прежде всего не навреди».

Только он наверняка произнес это не в гараже, полном долбаных мышей.

И вдруг – голос отца, как он когда-то говорил, держа руку на плече ее брата: «Раз не умеешь играть без рева, Клэрис, тогда марш домой».

Старлинг застегнула воротник блузы, втянула голову в плечи, скользнула под дверь и оказалась прямо под задней частью кузова. «Паккард» стоял почти вплотную к левой стене гаража. Картонные коробки сложены справа, заполняя все пространство, не занятое машиной. Старлинг с усилием протиснулась на спине в узкую щель так, что голова ее наконец высунулась в небольшой просвет между коробками и автомобилем. Она включила фонарь и скользнула лучом по отвесной стене коробок. Множество пауков заплели паутиной все вокруг. В основном здесь – паук-кругопряд. Концентрические круги сетей, испещренных высохшими, плотно замотанными липкой нитью останками паучьих жертв.

«Ну, единственный, кого надо бы опасаться, – это коричневый паук-волк, а они живут в норках, – успокаивала себя Старлинг. – Остальные не больно-то кусаются, а если и кусаются, то не больно».

Должно найтись местечко, чтобы встать на ноги у заднего крыла. Она протискивалась, протискивалась и наконец выбралась из-под машины, почти упершись носом в белобокую шину. Колесо было все в лепешках засохшей грязи. И все же можно было разобрать название фирмы: «Гудъир». Осторожно, стараясь не удариться головой, Клэрис поднялась на ноги в узком пространстве. Руку она держала перед лицом, отводя паутину. «Интересно, если носишь вуаль, ощущаешь то же самое?»

Снаружи послышался голос мистера Йоу:

– Порядок, мисс Старлинг?

– Порядок, – откликнулась она.

Ее голос вызвал панику среди невидимых обитателей этого места, какое-то существо пробежало внутри пианино, вызвав к жизни каскад высоких нот. Свет фар из-под двери освещал ее ноги почти до колен.

– Значит, вы отыскали пианино, офицер Старлинг? – окликнул ее мистер Йоу.

– Это не я.

– О!

Автомобиль был огромный – высокий и длинный. Из описи мистера Йоу Клэрис знала, что это «паккард»-лимузин, модель 1938 года. Он был накрыт ковром, ворсистой стороной вниз. Она пробежала по ковру лучом фонаря.

– Это вы укрыли машину ковром, мистер Йоу?

– Нет, она была уже укрыта, когда я ее впервые увидел, и я так ее и оставил – я не переношу пыли, – сказал мистер Йоу в щель под дверью. – Это Распай так ее укрыл. Я лишь убедился, что автомобиль на месте. Мои грузчики поставили пианино к стене, закрыли, сложили коробки рядом с автомобилем и ушли. Я платил им повременно. В коробках главным образом ноты и книги.

Ковер был тяжелый и толстый, и когда она потянула его за край, облака пыли закружились в луче ее фонаря. Клэрис чихнула раз, другой. Встав на цыпочки, она с трудом завернула ковер на крышу высокой старой машины. Задние окна были затянуты занавесками. Ручка двери покрыта пылью. Пришлось перегнуться через коробки, чтобы до нее дотянуться. Ухватившись за самый кончик, Старлинг попыталась нажать на ручку. Заперто. В задней двери нет замочной скважины. Придется передвинуть кучу коробок, чтобы добраться до передней двери, а куда их двигать? Места чертовски мало. Она заметила небольшую щель между занавеской и стойкой заднего окна.

Старлинг снова перегнулась через коробки, прижалась лбом к стеклу и попыталась осветить фонарем внутренность «паккарда». Все, что ей поначалу удалось увидеть, было собственное отражение; потом она догадалась прикрыть фонарь сверху ладонью, как козырьком. Тонкий луч света, утративший яркость из-за слоя пыли на оконном стекле, перебегал по сиденью. Вот стал виден раскрытый альбом; цвета еле различимы в тусклом свете, но Клэрис разглядела «валентинки», наклеенные на альбомные листы. Старые, кружевные открытки, рельефно выступающие на плотной бумаге.

– Ну, спасибо большое, доктор Лектер.

Она произнесла эти слова вслух; ее дыхание возмутило пыль на подоконнике и затуманило стекло. Протирать стекло не хотелось, пришлось подождать, пока оно снова станет достаточно прозрачным. Луч двинулся дальше, осветил упавший на пол скомканный плед и отразился в чуть запылившихся мужских лаковых туфлях. Над туфлями – черные носки, над носками – фрачные брюки, явно надетые на чьи-то ноги. «Никто не входил в эту дверь все пять лет… тихо, тихо, держись, девочка!»

– Ох, мистер Йоу! Мистер Йоу, послушайте!

– Да, офицер Старлинг?

– Мистер Йоу, похоже, в этой машине кто-то сидит.

– О господи! Может, вам лучше выйти оттуда, мисс Старлинг?

– Да нет, пока нет, мистер Йоу… Вы только подождите там, не уходите, пожалуйста, прошу вас!

«Вот сейчас надо думать. Сейчас важно все как следует продумать. Важнее, чем все, что ты придумываешь по ночам. Это не какая-то там ерунда вроде той, что ты шепчешь себе в подушку. Усеки это и делай все правильно. Ты не должна повредить или уничтожить улики. Но ведь мне нужна помощь. А страшнее всего – поднять ложную тревогу. Если наша здешняя контора всполошится и пошлет сюда полицейских зазря – все, кранты. Что я вижу? Что-то похожее на ноги. Мистер Йоу не привез бы меня сюда, если б знал, что в машине – мертвяк». «Мертвяк» – это была чистая бравада. Она даже ухитрилась улыбнуться сама себе. «Никто здесь не был со времени последнего посещения Йоу. Так. Значит, коробки ставили уже после того, как это – что бы оно ни было – попало в машину. А это означает, что я могу двигать коробки, ничего важного не повредив».

– Вы здесь, мистер Йоу?

– Да. Нам следует вызвать полицию или достаточно вас одной, офицер Старлинг?

– Вот это я и хочу выяснить. Вы только подождите там, пожалуйста.

Проблема с коробками. Можно до белого каления дойти. Как с кубиком Рубика. Она пыталась двигать их, держа фонарь под мышкой. Уронила его – раз, другой и наконец решилась положить фонарь на крышу машины. Пришлось переставлять коробки за спину. Некоторые, самые невысокие, соскальзывали под кузов автомобиля. Подушечка большого пальца горела: заноза или чей-то укус – разбираться некогда.

Теперь можно заглянуть сквозь пыльное стекло передней двери в кабину шофера на той стороне, за передним пассажирским креслом. Паук заплел паутиной пространство между рулем и переключателем скоростей. Стекло в перегородке между передним и задним сиденьями было поднято.

Клэрис пожалела, что не смазала маслом ключ от «паккарда», прежде чем лезть под дверь гаража. Но когда она вставила ключ в скважину, замок легко открылся. В узком пространстве дверь открылась едва на треть; она ударилась о коробки с глухим стуком, опять вызвав панику среди мышей и новый каскад звуков из пианино. Затхлый запах плесени и химикалий ударил в нос. Знакомый запах, только никак не вспомнить, откуда она его знает.

Наклонившись и вытянув руку, она смогла опустить стекло перегородки за шоферским сиденьем и осветить фонарем заднюю кабину. Белая вечерняя сорочка с запонками первой высветилась в луче; быстро вверх – к лицу; никакого лица нет; снова вниз – белая манишка, запонки, атлас лацканов, колени, молния на брюках расстегнута; снова вверх – галстук-бабочка, воротник, из воротника – белый обрубок шеи манекена. Но выше, над шеей, – еще что-то, плохо отражающее свет. Какая-то ткань. Колпак, как раз там, где должна быть голова, – большой, черный, закрывающий что-то вроде клетки с попугаем. Бархатный, подумала Старлинг. Предмет стоял на фанерной полочке, выступающей над шеей манекена и уходящей назад, в глубь отделения для мелкой клади.

Клэрис сделала несколько снимков с переднего сиденья, устанавливая фокус при свете фонаря и зажмуриваясь при каждом щелчке лампы-вспышки. Затем вылезла из машины и распрямилась. Стоя в темноте, промокшая, вся в паутине, она размышляла, что же следует делать.

Было совершенно ясно, чего не следует делать: не следует приглашать спецагента Балтиморского отдела ФБР посмотреть на манекен с расстегнутыми штанами и на альбом с «валентинками».

И раз уж она решила влезть на заднее сиденье и снять колпак с этой штуки, ей не хотелось слишком долго задумываться над этим. Потянувшись через перегородку, Клэрис отперла заднюю дверь и передвинула несколько коробок, чтобы ее открыть. Ей показалось, что она потратила на это уйму времени. Запах, когда дверь наконец открылась, был гораздо сильнее. Она наклонилась внутрь и осторожно, за уголки, подняла альбом с «валентинками» и, перенеся его на крышу «паккарда», аккуратно уложила на пластиковый мешок для вещественных доказательств. Другой такой же мешок она расстелила на заднем сиденье.

Рессоры «паккарда» застонали, когда Старлинг влезла внутрь, а манекен слегка сдвинулся с места, когда она села с ним рядом. Правая рука его соскользнула с колена и легла на сиденье. Клэрис коснулась пальцем белой перчатки – рука была очень твердая. Очень осторожно она отогнула край перчатки – кисть руки была сделана из какого-то белого синтетического материала. Под брюками что-то торчало. На мгновение ей припомнились дурацкие шутки в старших классах школы.

Под сиденьем что-то тихонько заскреблось. Тихонько, нежно, словно лаская, ее рука коснулась бархатной ткани. Колпак легко скользнул по гладкой округлой поверхности. Когда Старлинг нащупала наверху большую круглую пробку, она догадалась, что это такое, поняла – это лабораторная банка для препаратов, и знала, что найдет в этой банке. В ужасе, но не колеблясь ни минуты, Клэрис стянула колпак прочь.

Голова в банке была отсечена точно под челюстью и смотрела прямо ей в лицо; глаза побелели от спирта, в котором голова хранилась. Рот раскрыт, язык слегка высунут и совсем серый. За эти годы спирт испарился настолько, что голова легла на дно сосуда и разложившаяся макушка шапкой выступала над жидкостью. По-совиному наклоненная к телу, она тупо уставилась на Старлинг. И даже дрожащий луч фонарика был не в состоянии хоть как-то преобразить эту застывшую маску смерти.

Теперь Старлинг принялась анализировать собственные ощущения. Она была довольна. Она была радостно возбужденна. На мгновение она задумалась: достойные ли это чувства. Сейчас, в этот миг, сидя в старом автомобиле с мертвой головой и скребущимися под сиденьем мышами, она могла мыслить вполне четко – и была горда этим.

– Ну что ж, Тото, – произнесла она вслух, – мы уже не в Канзасе[16]16
  С такими словами обращается к своей собаке Тото девочка Дороти, героиня сказки Л. Ф. Баума «Волшебник из страны Оз», когда смерч уносит ее из Канзаса в волшебную страну.


[Закрыть].

Ей всегда хотелось произнести именно эти слова в трудный момент, но теперь, когда ей удалось это сделать, она почувствовала, как неуместно они звучат, и обрадовалась, что никто ее не слышит. Хватит. Надо дело делать.

Она осторожно оперлась на спинку сиденья и огляделась.

Когда-то для кого-то это был привычный мир, кем-то избранный и созданный и отделенный в чьем-то сознании тысячами световых лет от потока машин, катящих по шоссе номер 301.

Засохшие цветы свисали из крохотных хрустальных ваз на колонках по обеим сторонам сиденья. Складной столик лимузина был опущен и накрыт полотняной скатертью. На нем сквозь слой пыли поблескивал хрустальный графин. Паутина протянулась от графина к короткой свече, стоящей с ним рядом.

Старлинг попробовала представить себе Лектера, сидящего рядом с ее теперешним компаньоном и поднимающего к губам бокал. Может быть, показывающего ему альбом с «валентинками». А что еще? Работая как можно осторожнее, стараясь не сдвинуть фигуру с места, она обыскала манекен – может, найдется что-нибудь, что поможет опознать голову. Ничего. В кармане фрака она нашла куски ткани: брюки укорачивали по росту. Костюм, по-видимому, был совсем новый, когда его надели на манекен.

Она потрогала торчавший под брюками предмет. Слишком твердый даже для старших классов школы. Пальцами она раздвинула расстегнутую ширинку и посветила фонарем: дилдо, искусственный пенис; полированное дерево, инкрустации. И размер вполне подходящий. «Я, наверное, глубоко порочна», – подумала она.

Аккуратно поворачивая сосуд, она осмотрела голову с боков и сзади – нет ли там ран. Ран не было видно. На стекле виднелось название фирмы, поставляющей лабораторное оборудование.

Размышляя о мертвом лице в сосуде, Клэрис подумала, что оно помогло ей узнать нечто такое, что она запомнит на всю жизнь. Целенаправленно осматривать это лицо, с языком, изменившим цвет в том месте, где он касался стекла, было не так страшно, как видеть во сне Миггза, проглотившего собственный язык. Ей казалось, она сможет безбоязненно встретиться лицом к лицу с чем угодно, если только сумеет сделать по этому поводу что-нибудь полезное. Клэрис Старлинг была еще очень молода.

За те десять секунд, что ее микроавтобус с передвижной телеустановкой пристраивался у склада, Джонетта Джонсон успела вдеть в уши сережки, напудрить прелестную, шоколадного цвета физиономию и оценить ситуацию. В результате перехвата радиосообщений балтиморских полицейских Джонетта со своей командой успела приехать в Сплит-Сити до появления патрульных машин.

Однако все, что телевизионщикам удалось увидеть в свете ярких фар их машины, была Клэрис Старлинг, стоящая перед дверью в гараж с электрическим фонарем в одной руке и жалким, крохотным удостоверением следователя ФБР в другой. Намокшие под дождем волосы слиплись, несколько прядей прилипли ко лбу.

У Джонетты Джонсон был особый нюх на новичков. Она выбралась из машины – операторы с камерами следовали за ней по пятам – и приблизилась к Старлинг. Ярко загорелись прожекторы.

Мистер Йоу так глубоко укрылся в своем «бьюике», что у нижнего края оконного стекла виднелась лишь тулья его шляпы.

– Джонетта Джонсон, «Уорлд пикчерз – программа новостей». Это вы сообщили об убийстве?

Старлинг не очень-то походила на блюстителя закона и сама прекрасно сознавала это.

– Я следователь ФБР. Здесь совершено преступление. До появления представителей городских властей я не имею права никого допустить…

Ассистент оператора ухватился за нижний край двери, пытаясь ее поднять.

– Прекратите, – сказала Старлинг. – Это я вам говорю, сэр. Остановитесь. Отойдите, будьте добры. Я не в игрушки с вами играю. Лучше помогите мне.

Ей сейчас очень не хватало формы, значка – хоть чего-нибудь такого.

– Ладно, Гарри, брось, – сказала Джонетта. – Знаете, следователь, мы готовы всячески сотрудничать с вами. Откровенно говоря, вся эта петрушка очень дорого стоит, и я просто хочу знать, держать ли мою команду здесь до приезда других ответственных лиц. Может, скажете мне – что, там действительно убитый? Камеры выключены, все останется между нами. Скажите мне, и мы подождем. Мы будем паиньками, обещаю вам. Ну как, идет?

– На вашем месте я бы подождала, – посоветовала Старлинг.

– Спасибо. Вы не пожалеете, – сказала Джонетта Джонсон. – Послушайте, у меня есть кое-какая информация о мини-складах Сплит-Сити. Может, она вам пригодится. Вы не посветите мне на планшет? Посмотрим, может, сейчас прямо и отыщем.

– Машина «Уорлд Ай-ТВ новости» у ворот, Джони, – сообщил Гарри, тот, что пытался открыть дверь.

– Посмотрим, может, сейчас отыщу, следователь, да вот! Примерно два года тому назад здесь был скандал, когда они попытались доказать, что занимаются перевозками и складированием. Они что, лапшу на уши вешали?

Джонетта что-то слишком часто посматривала за плечо Старлинг.

Старлинг оглянулась и увидела, что оператор лежит на спине, голова и плечи уже скрылись под дверью, а ассистент сидит рядом с ним на корточках, готовясь просунуть под дверь и камеру.

– Эй! – крикнула Старлинг. Она упала на колени на мокрую землю рядом с оператором и потянула его за рубашку. – Вам нельзя туда. Эй! Я же сказала вам – туда нельзя!