Текст книги "Я прихожу после смерти. История профессионального уборщика мест преступлений"

Глава 3

Я сидел в припаркованной машине и нетерпеливо поглядывал на часы. Судя по всему, я прибыл слишком рано – Даниель, наверное, еще и в автобус не сел. Даниель был моим хорошим другом, который иногда составлял мне компанию в шатаниях по квартирам и помогал искать разные безделушки. В этот раз я попросил его о помощи, поскольку мой второй заказ на спецуборку предполагал вывоз мебели. Со мной снова связались из полиции. Только звонил уже не герр Визе, а какой-то другой инспектор. По окончании учебного курса инструкторы предложили нам добавить свои контакты в полицейскую базу данных на случай подходящих заданий. Я благоразумно оставил лишь номер мобильника, сохранив свой рабочий номер в тайне ради спасения нервов фрау Кайзер. В разговоре со мной инспектор использовал слово «заражено». «Тело пролежало в квартире долгое время, все заражено». Если бы я тогда знал, что это значит, я бы, наверное, сразу же сдал назад.

Теперь, отправляясь на свое второе задание, я чувствовал себя гораздо более подготовленным, что, вероятно, объяснялось тем, что я просто гораздо лучше подготовился.

Вместе со мной на курсе было человек двадцать. Мы, словно школьники, сидели за партами. У некоторых с собой даже были ланч-боксы. Все, кроме меня, работали либо в бюро похоронных услуг, либо в какой-нибудь жилищной конторе, которая теперь хотела расширить спектр услуг, включив в них спецуборку. Я был единственным частным лицом. Визуально я также довольно сильно отличался от остальных. Я, как какой-то выскочка, явился на занятия в рубашке и при галстуке, чем заслужил несколько скептических взглядов. В том числе от преподавателей.

В первый день занятия проводил практикующий специалист по спецуборке. Он рассказал о своей работе и показал несколько фотографий. Всякий раз, когда он заводил речь о своем оснащении, демонстрируя фотографии приборов или устройств, я тут же хватал мобильник и фиксировал название, марку и производителя, чтобы, если что, купить это позже. Конечно, я пока не собирался уходить с головой в этот бизнес, но выполнить хотя бы еще один заказ мне очень хотелось. Причем выполнить как следует. А потом уже решить, гожусь я для этого дела или не гожусь. Обсуждать мне с шефом вопрос подработки или не обсуждать.

– Самозащита играет очень важную роль, – говорил наш преподаватель, демонстрируя свой защитный костюм. – Явиться на место спецуборки в малярном комбинезоне из хозяйственного магазина – это не дело!

Услышав эти слова, я покраснел до корней волос и еще глубже вжался в свой стул.

На этот раз, прежде чем отправиться на второй заказ, я успел позаботиться о специальном защитном костюме достаточной плотности и о профессиональном респираторе. К тому же я прихватил несколько щеток – не деревянных, а пластиковых («они лучше очищаются»), а еще специальные бахилы, герметичный скотч (чтобы заклеивать места между перчатками и рукавами костюма), массу чистящих средств и несколько канистр с дезинфицирующим средством. Ах да, самое главное: ведра. Теперь все на месте. Кроме Даниеля.

Даниель был первым, о ком я подумал, когда услышал, что квартиру нужно будет не только отдраить, но и освободить от мебели. Такое было нам не впервой – в поисках всякого хлама мы не раз разбирали с ним мебельные завалы. К тому же он был таким же крепким и невозмутимым, как моя мать, и мне не нужно было переживать о том, что он упадет в обморок, увидев лужицу крови. Ну, или целую лужу. Я прямо в лоб спросил его, сможет ли он помочь мне убраться в квартире, и он не раздумывая согласился.

Я посмотрел на часы. Оставалось пятнадцать минут. Какого черта, подумал я и вышел из машины. Пока Даниель не приехал, я решил осмотреть квартиру. Я чувствовал себя совершенно спокойным, ведь теперь я был как следует подготовлен к любым неожиданностям. По крайней мере, я так думал. Разумеется, потом мне не раз приходилось убеждаться в том, что никакое количество курсов не дает возможности подготовиться к таким вещам по-настоящему.

Погибший проживал в квартире номер 34, она располагалась на четвертом этаже. Я, как было обговорено заранее, позвонил в квартиру номер 12, что была на два этажа ниже. Молодая женщина робко приотворила дверь и оглядела меня. «Вы… спецуборщик?» Я кивнул. Она была дальней (в буквальном смысле) родственницей покойного и проделала длинный путь из Гамбурга лишь для того, чтобы впустить меня в квартиру. Пока жилконтора улаживала вопрос уборки, она жила у соседей. Женщина провела меня по лестнице до двери квартиры. Дрожащими пальцами она достала из кармана ключ.

– Я очень сожалею о вашей утрате, – сказал я, – желаю вам сил, чтобы пережить эти дни.

Она коротко улыбнулась и приоткрыла дверь, но заходить не стала. Через маленькую щель на меня сразу же хлынул поток теплого воздуха. Из квартиры исходил странный, слегка сладковатый запах. Вот оно, трупное зловоние, подумал я. Я читал, что после того, как человек один раз вдыхает его, через некоторое время запах может возвращаться в виде обонятельных галлюцинаций. Снова и снова. Совершенно неожиданно. И так всю жизнь. Придя однажды, он не уходит никогда.

– Мне обязательно входить? – спросила женщина, пока я стоял перед слегка приоткрытой дверью.

– Нет, я справлюсь, – сразу же ответил я, – если хотите, после уборки я могу передать ключи от квартиры жилконторе. Так что можете спокойно ехать домой.

Женщина благодарно кивнула.

– Да, это было бы очень хорошо. Спасибо.

Как только она ушла, я наконец распахнул дверь. Запах усилился. На самом деле трупный запах кажется таким резким не из-за своей насыщенности, а лишь потому, что мозг не может его классифицировать, ведь в обычной жизни человек с ним не сталкивается. Этот запах не похож ни на что другое, он совершенно самостоятелен, как, например, зеленый цвет можно назвать совершенно самостоятельным цветом. Его невозможно сравнить со «сладким ароматом карамели» или «сладким ароматом попкорна». Это просто «сладкий запах трупа».

Я вошел в помещение. Это была однокомнатная квартира-студия. Все было обставлено по-спартански, почти никакого декора. Охотнику за старинными вещами делать здесь было совершенно нечего. В комнате стоял телевизор, а перед ним – стол с керамической столешницей и большой раскладной диван. Погибший умер на диване, прислонившись головой к спинке. Это было понятно по остаткам кожи, приклеившимся к обивке дивана. На ткани остался кусок скальпа – тот участок, с которого обычно у мужчин начинается облысение. На самом деле именно эта часть кожи после смерти начинает сходить с черепа первой. Обычно это происходит через три недели. В моем случае умерший пролежал еще дольше. Меня внезапно охватила дикая дрожь. Я постарался успокоиться – в обычной обстановке я бы сделал несколько глубоких вдохов, но, учитывая особенность воздуха в этой квартире, это была не самая лучшая идея.

Умерший пролежал дольше трех недель. Меня внезапно охватила дикая дрожь.

Между диваном и столом валялись пижама и пара домашних тапочек. Все было грязное и жирное, словно пропитано маслом. Эта одежда была на нем в момент смерти. Не только пижама, но и диван, покрывало – все было полностью пропитано жидкостью. В рекламе минералки «Вольвик» говорится о том, что человек на 70 процентов состоит из воды, но вот о качестве воды в организме реклама умалчивает. Дело в том, что жидкость, из которой мы состоим, – это не прозрачная газированная вода, которую показывают в ролике. Это кровь, жир, моча… И как только организм умирает, эта жидкость начинает просачиваться сквозь кожу, словно пот в жарко натопленном помещении. В результате тело человека как будто растекается. И чем дольше оно лежит, тем больше жидкости из него вытекает. В данном случае покойный пролежал очень долгое время. Трупная жидкость, покинув ткани, распространилась по всей комнате, влага проникла в каждый предмет мебели, заставив деревянные части разбухнуть и изогнуться. Это самый худший вариант загрязнения жидкостью, который можно себе представить. Именно это имел в виду инспектор, когда говорил, что тут кругом все «заражено».

Я почувствовал, что ситуация довольно сильно меня тревожит, но, в конце концов, я ведь не случайно оказался в этом месте. Я был здесь, потому что сам захотел. А как там сказал наш великий Томас? Я могу, потому что хочу того, что должен. Интересно, а если ты и сам не знаешь, почему этого хочешь? Смогу ли я? Я очень на это надеялся и поэтому, отогнав разные мысли, немедленно приступил к подготовке. Для начала я достал дезинфекционный коврик, который в точности соответствовал своему названию – большой коврик, пропитанный дезинфицирующим средством. Я расстелил его перед входом, чтобы каждый раз, заходя и выходя из квартиры, я мог дезинфицировать свою обувь. Прежде чем надеть защитные перчатки – хоть при осмотре квартиры я ни к чему не прикасался, – я решил еще раз продезинфицировать ладони.

Как правильно проводить дезинфекцию рук, я узнал на второй день обучения. Занятия проводили два специалиста. Некоторые их советы были не слишком полезными. Например: «Место происшествия всегда нужно убирать по направлению к выходу из помещения». Даже я, со своим весьма ограниченным опытом, понимал, что это так не работает. Это все равно что советовать боксеру всегда наносить первый удар правой. Конечно, в теории это звучит правильно, но на практике боксер бьет так, как позволяет момент. Правда, остальные рекомендации оказались весьма дельными. Например, советы по правильной дезинфекции рук. Простого нанесения и втирания состава в кожу для полного очищения недостаточно. Нужно налить антисептик на ладонь, а затем хорошенько обработать им ногти. В подногтевом пространстве скапливается большое количество грязи и микроорганизмов – там могут жить до пятидесяти тысяч бактерий, делая наши руки разносчиками всяческих микробов. Чем короче длина отросшего ногтя, тем меньше площадь поверхности, на которой могут селиться микроорганизмы. Поэтому профессиональных спецуборщиков, как и добросовестных врачей, можно, в частности, узнать по соответствующему маникюру. Конечно, закона, предписывающего представителям этих профессий следить за длиной ногтей, нет, но сознательное отношение к делу еще никому не вредило. Так что я на всякий случай решил остричь ногти максимально коротко и с тех пор поддерживал их в таком состоянии. Теперь просить меня содрать наклейку бесполезно, но зато под ногтями у меня всегда чисто.

Продезинфицировав руки так, как нам рассказывали на курсах, я вытянул их вверх и задержал дыхание. После нанесения дезинфицирующее средство должно впитываться на протяжении не менее тридцати секунд, иначе эффекта не будет. При этом вдыхание антисептика пользы точно не приносит. Хоть Дональд Трамп и призывал к борьбе с коронавирусом путем употребления дезинфицирующих средств внутрь, смысла в этом совершенно не было, ведь, к сожалению, такие составы воздействуют как на вредные, так и на полезные бактерии. При попадании в рот они способны убить очень важные микроорганизмы, поддерживающие микрофлору в горле. Так что правило и для дезинфекции, и для Трампа звучит одинаково: рот нужно держать на замке!

Посреди моего ритуала на пороге квартиры наконец появился Даниель.

– Лак на ногтях сушишь? – спросил он и указал на мои вытянутые руки.

– Нет, антисептик, – ответил я, отсчитывая последние две секунды.

Даниель тоже облачился в защитный комбинезон, и я повел его внутрь жилища.

– Ого, – только и сказал он, оказавшись в насквозь сыром помещении.

Прежде чем заняться мебелью, я распылил состав для устранения биологических запахов. «Среди бактерий у нас есть друзья, а есть враги», – довольно пафосно объявил тогда на курсах преподаватель. Средство для устранения запаха содержало «дружественные» бактерии, которые атаковали «врагов», ответственных за появление трупного запаха. В зависимости от размера помещения и интенсивности запаха, концентрат в необходимой пропорции смешивался с дистиллированной водой. Этот раствор уничтожает трупный запах, но оставляет после себя специфический землистый аромат, который, кстати, переносится гораздо легче.

– Теперь мебель? – спросил Даниель.

Я кивнул. Мы опрыскали диван антисептическим раствором, который пенился при нанесении благодаря специальной насадке на бутылку. Такая пена может проникать глубоко в обивку, и дезинфекция будет происходить на протяжении того времени, пока лопаются пузырьки. Потом мы упаковали всю мебель в пленку и перетащили ее в фургон. Благодаря спартанскому образу жизни покойного все вещи легко уместились в один прицеп, и нам не пришлось ничего разбирать. Затем Даниель принялся носиться по квартире с длинной шваброй, отмывая все поверхности специальным средством, а я занялся вымокшей одеждой.

По сравнению с водой трупная жидкость имеет чуть большую плотность, а еще она скользкая, как мягкое мыло. На моих перчатках имелись небольшие уплотнения, облегчающие крепкий захват вещей, но тем не менее одежда все равно норовила выскользнуть из пальцев. Одну за другой я вылавливал вещи из грязной жижи и загружал их в пакет. Все было неплохо, пока дело не дошло до обуви. Левый тапочек не вызвал никаких проблем и так же быстро оказался в сумке. А правый выскользнул из моей руки и заскользил по полу. Из него вдруг выкатилось что-то, похожее на черный орех. Я опустился на колени и осторожно поднял этот орех с пола. Что за чертовщина? Я вдруг увидел нечто, напоминающее ноготь. Да это ведь палец! Палец покойника! Большой палец мертвой ноги! Я в ужасе отшвырнул его и чуть не задохнулся от потрясения. У МЕНЯ В РУКЕ БЫЛ ЕГО ПАЛЕЦ! Подбежав к окну, я распахнул его настежь. ЭТО БЫЛ ЕГО ПАЛЕЦ! ЭТО БЫЛ ЕГО ПАЛЕЦ! Я все никак не мог успокоиться. Даниель заметил мою панику.

– Что случилось?! – с тревогой спросил он.

Я указал на тапок.

– Это его… Б-У-Э-Э, – я ощутил во рту вкус желчи.

– Его что?! – переспросил Даниель.

Я боролся с тошнотой и снова попытался ответить.

– Это его… Б-У-У-Э-Э-Э, – ничего не выходило. Само слово «палец» вызывало у меня рвотный рефлекс. – Его Б-У-У-У-Э-Э-Э.

Даниель похлопал меня по спине.

– Ладно, потом расскажешь, – сказал он и, обогнув злосчастный тапок, вернулся на кухню, чтобы продолжить дезинфицировать поверхности.

Я сделал еще один глубокий вдох, изо всех сил стараясь не думать о слове «палец», и поспешно запихнул все остальное во второй пакет. Сначала тапочек, а затем «Б-У-Э-Э». Эти вещи, в отличие от всего остального, нужно было отправить не в печь для спецотходов, а в похоронное бюро.

Как мы и договаривались, после уборки я позвонил в жилконтору, чтобы передать ее представителям уже убранную квартиру. Управляющая, фрау Брошманн, пришла в сопровождении коменданта, который внимательно осмотрел жилище, заглянув во все углы. Окна в квартире были сильно пожелтевшими еще до того, как мы с Даниелем взялись за уборку. Судя по всему, это было связано с образом жизни умершего, но тем не менее мы с Даниелем решили их отмыть. При виде ослепительно-белых оконных рам комендант обернулся и умиленно закивал в сторону управляющей. Фрау Брошманн поглядела на меня и расплылась в улыбке.

– Могу я предложить вам еще один заказ?

В квартире, располагавшейся всего в нескольких кварталах отсюда и также находящейся в ведении конторы фрау Брошманн, тоже кто-то умер.

– Я так подозреваю, мне скоро все равно придется этим заниматься, – сказала она, чуть заметно усмехнувшись.

Мы сели в машину, прихватив с собой коменданта, и проехали несколько улиц, чтобы взглянуть на дом, о котором шла речь.

– Там пока не на что смотреть, квартира еще не передана конторе. Просто чтобы вы знали, куда вам потом нужно будет приехать.

Мы с Даниелем осмотрелись – вокруг высились новостройки.

– Видите то окно наверху? – сказал комендант. – Доступ к квартире появится после того, как суд определит наследников по завещанию. Я тогда сразу вам позвоню.

Однако мой взгляд задержался на другом окне, расположенном несколькими этажами ниже.

– Вон там, на пятом этаже, – сказал я, указывая на окно, где была заметна оборванная занавеска, – там тоже кто-то умер. У него случился сердечный приступ, он пытался ухватиться за штору, а потом упал!

Комендант отрицательно замотал головой.

– Вы ведь наверняка не видели жильца уже несколько недель! – продолжил я.

Даниель отмахнулся.

– Да ладно, все с ним в порядке, наверняка он в отпуске в каком-нибудь Таиланде.

Комендант в ответ рассмеялся.

Если бы телешоу «Спорим, что?..» до сих пор существовало, я бы вполне мог поучаствовать в нем и продемонстрировать свой жутковатый талант. Но в тот момент с моей стороны это было лишь неожиданным предположением, так что, убежденный невозмутимостью коменданта, я тут же отказался от него.

Мы с Даниелем записали адрес предстоящего заказа, высадили коменданта у его конторы и отправились домой.

В конце двухдневного обучения каждый из кураторов по очереди отвел меня в сторону, чтобы спросить: «Вы уверены, что хотите этим заниматься?» Теперь, возвращаясь со второго задания, я точно знал ответ на этот вопрос. Конечно, каждый мускул моего тела отзывался болью, а желудок время от времени продолжало сводить, и все же я чувствовал себя более живым и счастливым по сравнению с тем, как я ощущал себя, возвращаясь с моей настоящей работы. Понятия не имею, почему, но это было так.

– Так что там было, в этом тапке? – спросил Даниель перед тем, как я его высадил.

Я постарался собраться с духом, подавил рвотный рефлекс и наконец смог произнести это слово.

– Палец.

Даниель злорадно рассмеялся в ответ.

– Ну, пока! Увидимся в следующий раз.

С опытом я обрел способность определять по окнам и другим неявным признакам вероятность того, что в квартире кто-то умер, и даже прикидывать время, когда это произошло.

Сегодня ему не удалось раздобыть никаких интересных безделушек, но за его помощь я пообещал ему половину гонорара. Хотя я так до сих пор и не понимал, о какой сумме могла идти речь. На курсах нам давали много разной информации, но этот вопрос почему-то остался за рамками обсуждений. Как рассчитывается вознаграждение? Какую почасовую ставку можно считать справедливой? Специалист, обучавший нас на курсах, видимо, не хотел раскрывать свои карты, а в интернете ничего полезного мне также найти не удалось. Поразмыслив, я заложил в основу своего первого гонорара ставку других специалистов, таких как монтажник систем отопления или сантехник. Я счел это разумным, хотя эта сумма была значительно меньше той, что я зарабатывал на своей основной работе. Но только я занимался этим не для обогащения.

Конечно, меня несколько расстроило отсутствие полезных и практических советов в отношении этой стороны вопроса. У меня создалось ощущение, что в сфере спецуборки присутствует определенная конкуренция, и представители этой профессии попросту не хотят делиться накопленным опытом с новичками. Мне показалось это весьма прискорбным, поскольку отнять работу в этой сфере попросту невозможно. Люди продолжают умирать, и заказов на спецуборку всегда полно. И теперь я стал потенциальным исполнителем этих заказов. Дело за малым – мне нужно было объявить об этом своему шефу.

Глава 4

Визитная карточка была совсем простой – именно такой, как мне хотелось. Я нервно повертел ее между пальцами. «Томас Кундт – специалист по спецуборке и дезинфекции», – гласила надпись. Теперь официально! А еще у меня было очередное задание: квартиру, про которую мне говорила Броши (так я стал называть фрау Брошманн), наконец открыли, и я мог заняться ею уже завтра.

– Герр Кундт, заходите, пожалуйста.

Дверь в кабинет моего шефа отворилась. С Нико, моим начальником, у меня были дружеские отношения, после работы мы время от времени вместе пили пиво. И все же разговор, который нам предстоял, был мне не слишком приятен. Я растерянно вошел в кабинет и сел напротив шефа.

– Томас, я не понял, – начал Нико, – ты хочешь сократить количество своих часов?

Я кивнул. Сокращение рабочего времени особой проблемой стать не могло, поскольку в штате я не был. Мне платили только за то время, которое я работал. Поэтому количество часов зависело только от моего желания, и все же я должен был обговорить с шефом их сокращение.

– У тебя сейчас выходит почти полный рабочий день, верно?

Я снова кивнул и нервно откашлялся, прежде чем заговорить.

– Я думаю, в ближайшем будущем мне придется немного сократить время своей работы.

Как я думал, до восьмидесяти процентов. То есть восемьдесят процентов времени работы финансовым консультантом, двадцать процентов – в качестве спецуборщика. Мой шеф пожал плечами.

– Конечно, почему бы и нет, – сказал он, – на самом деле я думаю, тебе это будет только на пользу! Не переживай, мы все уладим, я во всем тебя поддержу!

Видимо, он понимал, что я чувствовал себя в офисе не слишком счастливым. Нико откликнулся на мою просьбу не как начальник, а как друг. Это очень меня успокоило.

Он похлопал меня по плечу.

– Это хорошее решение для того, чтобы найти баланс между работой и жизнью!

Скорее, баланс между работой и смертью, подумал я. Нико чуть склонился ко мне.

– Или все ради денег?

Я слегка занервничал. Увидев это, мой шеф усмехнулся.

– Так что? – спросил он. Я еще более обеспокоенно заерзал на своем стуле. – Ты по-прежнему рыщешь по квартирам? Собираешь разное старье, не так ли? – продолжил он.

– Что-то вроде того, – ответил я, – знаешь, я собираюсь…

Я все никак не мог произнести это вслух.

– Собираешься что?

– Ну… я собираюсь стать спецуборщиком. Спецуборка мест происшествий, знаешь?

Нико фыркнул в ответ.

– Ну-ну, очень смешно!

Тогда я хитро улыбнулся и протянул ему свою визитную карточку. Он с интересом изучил ее и перевел на меня удивленный взгляд.

– Ты серьезно?! – спросил он, широко раскрыв глаза. – Так вот почему тебе на днях из полиции звонили!

Теперь настала моя очередь удивляться. Так Нико знал об этом? Я бросил сердитый взгляд на фрау Кайзер через стекло, отделявшее кабинет от приемной. Наши глаза встретились, и она смущенно пожала плечами, но тут же сделала вид, будто чрезвычайно занята изучением устройства копировальной машины. Нико продолжал пялиться на мою визитку.

– Ну, что ж… – наконец произнес он, – тогда желаю удачи.

На следующий день мы с Даниелем, как и в тот раз, договорились встретиться на месте.

– Комендант сказал, что квартира уже не заперта, – сообщил я своему напарнику после приветствия.

Мы облачились в защитные костюмы. Мне был мал даже самый большой размер – костюм жал в самых неподходящих местах. Я изо всех сил пытался не обращать на это внимания. Мы зашли в подъезд – узкая лестница и, конечно, никакого лифта.

– Какой этаж? – спросил Даниель.

Я застонал.

– Естественно, последний.

Я, разумеется, понимал, что, умирая, люди в некотором смысле отправлялись куда-то «наверх», но, судя по всему, и умирать они предпочитали никак не ниже четвертого этажа.

Мы поволокли наше оборудование по лестнице. На сороковой ступеньке я начал потеть, на семидесятой – хрипеть, а на восемьдесят третьей стал всерьез задумываться о том, чтобы отказаться от заказа. Когда страдаешь избыточным весом, подъем по лестнице и так не доставляет никакого удовольствия, но в тесном, герметично застегнутом костюме это было настоящей мукой! Нужно было надевать костюмы уже наверху, с досадой подумал я. У меня еще теплилась надежда, что нам не так уж много мебели придется выносить. По словам коменданта, это была совсем небольшая однокомнатная квартирка – разве там может уместиться что-то крупное?

Замочная скважина была опечатана массивной полицейской печатью, которая ясно давала понять: за этой дверью ничего хорошего ждать не стоит. Я снял защитную ленточку и открыл дверь. Запах был не таким интенсивным, как я ожидал. Странно, никакого трупного зловония?

Квартира напоминала тайное логово Эриха Хонеккера[2]2
  Эрих Хонеккер (1912–1994) – последний партийный и государственный лидер ГДР. С 3 мая 1971 года по 18 октября 1989 года первый секретарь Центрального комитета Социалистической единой партии Германии.


[Закрыть]. Старомодный деревянный шкаф-стенка, обои, толстый пестрый ковер – все вокруг буквально вопило: «Слава ГДР!»

В квартире была просторная гостиная, маленькая кухня и совсем скромная ванная комната. На самом деле, кроме стенки, в квартире не было почти никакой мебели. Зато там были книги. Очень много книг. Они лежали стопками на полу, громоздились на полках, их было, наверное, не менее пяти тысяч! Вот почему в квартире мы не услышали сильной вони – ее впитали книги. Бумага, по сути, способна всасывать в себя трупный запах. В интернете (окончив двухдневный курс, я еще много часов провел в сети, пытаясь дополнить полученные знания новой информацией) давно ходила байка про одну женщину, которая забрала из дома, где умерла ее мать, книгу – уж очень ей хотелось ее почитать. Но даже по прошествии нескольких недель и после многократной дезинфекции и ароматизации книга продолжала источать такой сильный трупный запах, что несчастной даме пришлось выбросить ее и купить взамен новую. Но тут ее ждало горькое разочарование: этот экземпляр тоже пах трупом! Мозг женщины связал запах мертвой плоти с конкретной книгой. И даже самое лучшее средство для устранения запаха тут оказалось бесполезным. Как только ваш мозг что-то решил, повлиять на его решение вы будете не в силах. Правдива эта история или нет – никто не знает, но нам было ясно одно: нужно срочно избавиться от всех этих книг. Больше они никому пригодиться не смогут.

Линолеум выстоял под напором трупной жидкости – просочиться сквозь покрытие она не успела. Ковер, словно губка, впитал ее в себя, а бумага, коей в квартире было огромное количество, смогла поглотить не только запах, но и влагу. Таким образом, она высушила и ковер, и труп. Работники похоронного бюро выносили из квартиры буквально мумию. Так что отдраивать квартиру нам было не нужно, основной задачей на тот момент стала утилизация трехсот тонн книг. А еще – мух. Потому что мух в этой квартире было гораздо больше, чем книг…

Каллифориды, или падальные мухи, чуют запах смерти уже через несколько секунд после ее наступления. Из всех насекомых они первыми слетаются на труп, чтобы отложить в нем яйца. Для кладки они выбирают влажные участки тела: глаза, нос, область гениталий… Сделав свое дело, они вскоре погибают. Их яйца превращаются в личинок, которые самостоятельно покидают место кладки, расползаясь в разные стороны подальше от влажных участков. Окуклившись, личинки превращаются в мух, находят на трупе очередной влажный участок и снова откладывают яйца. Так завершается жизненный цикл падальной мухи. Если изначально на тело слетается десять мух, то они откладывают тысячу яиц. Те становятся тысячью мух и откладывают десять тысяч яиц, которые затем превращаются в сотню тысяч – и так далее, пока в теле больше не останется влажных мест, в которых можно отложить яйца. Скорость распространения личинок в теле зависит от окружающей температуры и влажности. Цикл «муха – яйцо – личинка – муха» может длиться от нескольких часов до суток. И хотя в нашем случае тело погибшего, очевидно, высохло довольно быстро, здесь так или иначе успело завершиться несколько циклов. Пол был устлан плотным ковром из мертвых мух, хрустевшим под ногами подобно свежевыпавшему снегу. Для начала нужно привести в порядок пол, решил я. Даниель был такого же мнения, так что мы опустились на колени и начали планомерно собирать мух, рассыпанных по всему полу как конфетти, в пластиковые пакеты.

Для января в квартире, располагавшейся на самом верху дома, было относительно тепло, особенно в защитном костюме. Добавить к этому сухой воздух… Я чувствовал, как под моей одеждой скапливался пот, и даже не знал, что казалось мне более отвратительным – то, что было снаружи костюма или внутри.

Помимо книг и мебельной стенки в квартире стоял массивный письменный стол, который сильно выделялся на фоне остальной мебели. Этому антикварному столу место было скорее в музее или в кабинете какого-нибудь важного дипломата. Его украшала искусная инкрустация, а сам он напоминал столы с потайными ящиками – стоит нажать особую кнопку, и тут же откроется секретное отделение, скрывающее от посторонних глаз сенсационные документы или кучу золотых монет. Занимаясь в квартире очисткой совершенно обыденных предметов, я открыл для себя целую человеческую жизнь. Мне пришлось соприкоснуться с личными вещами покойного, а значит, и с его жизнью.

В этом доме я впервые осознал, насколько близко я на самом деле узнавал людей, чьи жилища убирал после их смерти. Всюду то и дело всплывали маленькие кусочки мозаики, из которых складывалась объемная картина жизни. Например, мне попались фотографии, сделанные во время рабочих совещаний, где хозяин квартиры выступал перед сотрудниками, стоя за трибуной. Значит, во времена ГДР он занимал руководящую должность. Другие снимки изображали его на фоне роскошных автомобилей. Мебель в квартире когда-то тоже была очень дорогой. Но время неумолимо превратило все, за исключением письменного стола, в обычный крупногабаритный мусор. Судя по всему, оно же лишило этого человека всех его богатств. Вместо золотых монет в ящиках стола лежали только неоплаченные счета. Как так получилось – остается только гадать. Конечно, определенные признаки указывали на то, что я попал в квартиру так называемой «жертвы Перемен[3]3
  Объединение ФРГ и ГДР в Германии зовут Переменами (нем. Wende). Разговорный вариант закрепился от официального названия Wende und friedliche Revolution in der DDR – «перемены и мирная революция в ГДР».


[Закрыть]». Иными словами, человека, который после падения коммунистического строя, когда большинство крупных предприятий оказались закрыты, внезапно лишился своего места и, несмотря на образование и высокую квалификацию, больше не смог найти работу. Для восточных районов Германии эта история слишком типична. Все это напоминает детскую игрушку – сортер, – в которой определенные фигурки вставляются в соответствующие отверстия. На востоке Германии после краха коммунизма многие люди обнаружили себя в совершенно новом обществе, где для них подходящего отверстия уже не было. Для одних должностей они были слишком умны, для других – слишком стары. Их личность не вписывалась в новые реалии, поэтому им не оставалось ничего другого, чем просто сдаться. Видимо, что-то подобное произошло и здесь, хотя, конечно, для социального падения могла быть и какая-то иная причина. В любом случае, всего за пару десятилетий этот человек оказался буквально на задворках общества. Из успешного, образованного человека он превратился в аутсайдера, умершего в полном одиночестве. Печальная история. И, к сожалению, не последняя на моем пути.

Мы потратили несколько часов, собирая дохлых мух и тщательно обследуя квартиру на предмет личинок, притаившихся в разных углах помещения и трещинах в полу. Жара донимала меня, мое тело буквально плавилось, купаясь в собственном поту. После того как мы окончательно избавили квартиру от всех насекомых и все было продезинфицировано и вычищено, нам оставалось только освободить жилище от всех предметов. В первую очередь нам нужно было перетаскать все книги в машину. Мы еще не начали их носить, а я уже чувствовал себя смертельно уставшим.