Текст книги "Мальдивская загадка"

– Эта статуя уже выкопана, – твердо произнес Манику. – Она была в виде бюста.

– Выкопана? – повторил я, – Каким-нибудь археологом?

– Местными жителями, – последовал невозмутимый ответ. Они разбили бюст на мелкие куски.

Невероятно. Предположение Роланда Сильвы оправдалось.

– Религиозные фанатики. – Манику пожал плечами, – Голову нам удалось спасти. Вы можете ее увидеть, она хранится в музее в парке Султана.

– Но мне хотелось бы посетить остров, где ее нашли, – огорченно заявил я. Может быть, там найдется еще что-нибудь, если покопать в том же месте.

– Нет, там вы больше ничего не найдете.

– Хорошо бы все-таки посмотреть. Я проделал такой длинный путь.

Бесполезно. Манику снова надел строгую маску. На этом острове больше нечего смотреть. Все выкопано и разбито. Даже остатки какого-то древнего храма сровняли с землей. Ничего нет. Манику так упорно отвергал саму идею посетить этот остров на катере, что я понял: продолжать дискуссию бесполезно. Либо там и впрямь больше нечего смотреть, либо они по какой-то причине не хотят нас туда пускать.

Посмотрю хоть голову в музее… Манику взял телефонную трубку и отдал соответствующее распоряжение.

Когда Мальдивы стали республикой, дворец султана был разрушен, однако в парке остался летний дом, в котором поместили национальный музей. По бокам крыльца лежали две-три ржавые пушки и старая немецкая торпеда; отряд престарелых пенсионеров исполнял обязанности сторожей, кассиров и билетеров. Манику распорядился, чтобы нам дали осмотреть и сфотографировать каменную голову, и четыре старца проковыляли вниз по ступенькам на парковый газон, неся на куске мешковины белую как мел тяжелую скульптуру. Напрашивалось сравнение с выглядывающим из гамака призраком… И хотя лица носильщиков выражали крайнее отвращение к языческому изделию, они бережно опустили огромную голову на газон.

Освещенный жаркими лучами солнца, призрак смотрел на нас широко открытыми глазами, слегка улыбаясь. При всей своей величине реалистичная, как посмертная маска, великолепно исполненная голова Будды. С туловищем и конечностями искусно вырезанное из белого островного известняка изваяние, наверно, было много выше человеческого роста. Лицо – то самое, выразительное, с кроткой улыбкой на сжатых губах, которое я узнал по фотографии. Глаза первоначально были покрашены, придавая живость приветливому лику. Волосы обозначены мелкими кудрями и собраны в узел на макушке. Спускавшиеся до плеч мочки ушей внизу повреждены, но все равно неестественно длинные. Похоже было, что кто-то давным-давно пытался замазать все лицо и глаза скульптуры тонким слоем известки, чтобы ослепить ее. Возможно, это сделали сами буддисты, когда с введением новой религии восемь веков назад их вынудили отречься от своего божества. После 531 года по мусульманскому календарю, или 1153 года нашего летосчисления, ни один мальдивец не стал бы приходить с жертвоприношением в виде цветов к этому улыбающемуся великану.

Но самый большой сюрприз ожидал нас за одной из дверей внутри маленького музейного здания. В двух комнатушках на первом этаже были выставлены троны, кровати и прочее имущество бывших султанов. В зале и на втором этаже – продолжение экспозиции: оружие, музыкальные инструменты, гобелены, великолепные образцы старинных мальдивских лакированных изделий. Все это перемежалось антиквариатом вроде слоновых бивней, оленьих рогов, разных вещиц, выброшенных волнами на берег. Был даже камень с изображением флага – сувенир в память о полете «Аполлона-14» на Луну.

Изрядно ошалев от пестрых впечатлений, мы спустились по крутой лестнице обратно и тут сделали подлинное открытие. Принеся обратно большую голову Будды, сторожа открыли дверь чулана, из полумрака которого на нас воззрилось диковинное собрание жутких демонов и причудливых фигур из дерева и камня. Возвращенная на свое место голова Будды казалась улыбающимся белым ангелом в окружении страшилищ с высунутым языком и оскаленными клыками, призванными подчеркнуть свирепое выражение злобных глаз. Добро и Зло – воплощенные в камне разными ваятелями и лежащие бок о бок на каменном ложе султана.

Избавившись от тяжелой ноши, сторожа поспешили покинуть чулан. При этом они поглядывали на нас, как бы желая удостовериться: понимаем ли мы, что это не их боги, что они были бы рады вовсе от них избавиться. Кроме скульптур, в чулане лежали ржавые якорные цепи и другой металлолом, два разбитых камня с мусульманских могил, набор старых телефонных аппаратов и с десяток игрушечных моделей пушек.

Глядя на это нагромождение всякой всячины, я обратил внимание на два существенных обстоятельства. Во-первых, соседствующие с улыбающимся Буддой демоны изваяны древними скульпторами, которые не были ни мусульманами, ни буддистами. Во-вторых, эти художники тоже изобразили длинноухих с широкими дисками в растянутых ушных мочках.

В темном чулане невзрачного музея находилось неопровержимое свидетельство того, что на Мальдивах в ходе столетий сменились по меньшей мере три различные культуры, представленные ложем султана, Буддой и демонами. (Добавим и четвертую, если считать новейшую, представленную телефонами и пушками.) Помимо каменных изваяний, на ложе стояла довольно крупная, старинная деревянная скульптура, изображающая восточного вельможу в пышном одеянии. Однако она в счет не шла – эта вещица явно была найдена островитянами на берегу, куда, основательно потрепав, ее выбросили волны. А вот каменные головы, несомненно, были вытесаны на Мальдивах из местного известняка и служили объектами культа представителям двух разных немусульманских верований. Из чего следовало, что им больше восьмисот лет.

В ряду скульптур лежала еще одна голова Будды, величиной всего с яблоко. Гоже со следами излома на шее. И кончик носа отбит. При всем том – великолепное изделие искусного мастера. Та же спокойная улыбка, только губы чуть толще и отчетливее выражены завитки волос. И длинные, до плеч, петли мочек с большими отверстиями. Сам Будда не носил затычек или каких-либо украшений в мочках, они свободно свисали, удлиненные еще в детстве этого индийского принца. А вот у демонов с кошачьими клыками и высунутым языком в отверстия мочек были вставлены широкие диски. Два самых крупных изображения этого демонического типа были выполнены не объемно, а высечены на стелах, как в искусстве майя, с гротескными ликами на каждой грани, кое-где даже друг над другом или на верхушке камня. В самом деле, обнаженные клыки, высунутый язык и диски в мочках придавали этим рельефам такое сходство с майяскими стелами или доинкскими статуями Южной Америки, какого не увидишь в изделиях, найденных на других островах Индийского океана. Поверх некоторых демонов были вытесаны криволинейные знаки какой-то диковинной письменности. Нам с Бьёрном показалось, что они напоминают письмена мальдивских манускриптов, однако ни Абдул, ни музейные сторожа не брались их прочесть. А на одной стеле сохранились отчетливые следы красной краски.

Подле маленькой головы Будды лежала реалистично вырезанная каменная черепашка. На брюшной стороне панциря тщательно подогнанная крышка закрывала прямоугольную полость, очевидно, служившую хранилищем для каких-нибудь вотивных предметов.

Рядом с огромными каменными ликами сидели два лилипута – две бронзовые фигурки, достаточно маленькие, чтобы какой-нибудь вороватый любитель антиквариата, заглянув в этот закуток, мог незаметно сунуть их в карман.

Сторожа называли их «будду». Но на Мальдивах любое человеческое изображение называлось будду, будь то портрет Будды, дева Мария, персонаж из мультфильма или Черчилль.

Правда, одна из фигурок и впрямь изображала Будду. Типичный Будда, скрестив ноги, сидел в позе медитации, которую буддисты называют самадхи мудра и которая призвана олицетворять сострадание, любовь и красоту. Вторая фигурка, со следами эрозии, явно была намного старше. И изображала она не Будду – об этом говорили замысловатое одеяние и прическа, широкое ожерелье и множество браслетов на запястьях и лодыжках, а также цветочные узоры на плечах, груди и животе. Элегантная особа восседала го ли на подушке, то ли на пьедестале, поджав левую ногу и свесив правую. Индуистское божество – по всей вероятности, милосердный творец и верховный владыка Шива. Два соперника в сфере религии – Шива и Будда – мирно сидели бок о бок на мусульманском ложе.

Скульптуры не были снабжены ярлыками, и сторожа посоветовали нам обратиться к Хасану Манику. Судя по всему, он один мог что-то знать об этих экспонатах, и только ему вообще было дело до них.

Манику подтвердил, что все каменные и бронзовые скульптуры найдены на Мальдивах. Но отдельно от большого Будды. Бронзовые фигурки давным-давно выкопали на одном из южных атоллов. Изображения демонов обнаружены недавно здесь, в Мале. Обратил я внимание на три плоские каменные маски, у двух из них – усы и длинные уши?

Да, конечно. Они находились на каменном ложе вместе с другими образцами.

Гак вот, с легкой улыбкой объяснил Манику, одну из них нашли, когда рабочие прокладывали канализацию перед его собственным домом. Он вовремя ее увидел и спас от уничтожения.

А две большие стелы? – спросил я.

Их нашли во время строительства на крайней восточной оконечности острова Мале. Как раз там, где, по преданию, с моря являлся демон, который требовал, чтобы ему приводили юных девственниц.

Я вспомнил эту древнюю легенду, записанную, в частности, Беллом. Давным-давно каждый месяц остров посещал грозный джинн, или демон. Сойдя на берег восточного мыса Мале, где помещался языческий храм будкхана, он требовал дани в виде девственницы. На другой день островитяне находили жертву в храме мертвой. Эта напасть продолжалась, пока на Мальдивы не прибыл благочестивый бербер-мусульманин из Северной Африки. Решив положить конец безобразию, он вечером спрятался вместо девственницы в храме и всю ночь громко читал Коран. Это заклинание оказалось таким сильным, что джинн больше не возвращался. Согласно некоторым старинным мальдивским рукописям, именно после этого мальдивцы приняли мусульманскую веру.

Мне хотелось посмотреть место на восточном мысу, где легенда помещала языческий храм и где были найдены две самые большие стелы с демоническими ликами. Однако Манику холодно воспринял мою просьбу и решительно заявил, что там теперь нечего смотреть. Одни лишь новые каменные стены и склады современного центра технического обслуживания. Но если мы пожелаем, можем увидеть человеческий череп, найденный вместе со стелами. Когда копали землю под фундамент, в ней оказалось множество истлевших человеческих костей. От этой находки сохранили только череп, лежавший наверху самой большой стелы, на которой высечено пять длинноухих ликов.

Мы возвратились в музей, и сторожа извлекли из картонной коробки череп короткоголовой формы. Сразу вспомнилась древняя легенда, и нас пробрала дрожь: по всем признакам череп принадлежал молодой женщине.

Вот так прошел мой первый день на Мальдивах, и, возвратясь в гостиницу, я опустился в глубокое кресло, чтобы разобраться в обилии новых неожиданных впечатлений. От длинноухой статуи, ради которой я приехал, осталась только голова, но зато мы обнаружили полный чулан других длинноухих ликов, памятников еще более древней цивилизации, чьи представители, очевидно, достигли Мальдивов до буддистов и мусульман.

Развернув на коленях навигационную карту, я решил посмотреть на заметно осложнившуюся мальдивскую загадку глазами мореплавателя. Пусть не говорят мне, что на этих островах больше нечего открывать, если мы в первый же день обнаружили столько интересного. Я никак не хотел уезжать, не поискав самолично памятники, которые могли быть не замечены другими.

Но где начинать поиск? По последним официальным данным, островов 1196, и между ними нет регулярного сообщения. Большую голову Будды доставили с острова Тодду, к западу от Мале; маленькую нашли на Куранду, далеко на севере; обе бронзовые фигурки – откуда-то с южных атоллов; каменные демоны откопаны на самом Мале. И если верить Манику, на всех этих островах больше нечего искать.

Однако, узнав, что я хотел бы посетить какие-нибудь другие острова, Манику великодушно вручил мне ксерокопию рукописи, подготовленной им для печати. Будущая брошюра содержала алфавитный перечень всех островов архипелага с короткими справками о наличии мечетей и о судах, которые разбивались на местном рифе. В нескольких случаях Манику добавил название возвышающегося на острове холма. Холмы – Манику, естественно, знал это – были рукотворные; сами по себе сооруженные коралловыми полипами известняковые атоллы – плоские, как теннисный корт. В некоторых из холмов люди успели покопаться – где Белл, где какой-нибудь кладоискатель. Но большинство оставались нетронутыми грудами коралловых обломков. Вряд ли внутри них что-то кроется.

А вдруг?

С первого взгляда само обилие островов могло обескуражить всякого, кто задался бы вопросом, где начинать поиск. Карта была испещрена контурами и названиями островов и рифов. В перечне Манику названия были хоть расставлены по алфавиту. Я посмотрел на первую страницу: Аахураа, Аахураа, Аахураа, еще раз Аахураа. Четыре одноименных острова. Три из них образовались после шторма в 1955 году, четвертый разрушен эрозией. Другая страница. Шесть островов Вилигили и еще столько же Вилигили с добавкой суффикса. Нет уж, лучше вернуться к картам.

На них с наименованиями дело обстояло не легче. У каждого атолла два, а то и больше названий, причем на разных картах разные. Да еще нынешние власти, чтобы внести хоть какую-то ясность, дали каждому атоллу свое имя. Эти новые, более короткие наименования звучат как знаки мальдивской письменности.

И только позиции островов читались однозначно.

– Искать надо здесь, – сказал я Бьёрну, ведя пальцем по линии экватора там, где она пересекала Мальдивский архипелаг.

Длинная гряда рифов и островов спускалась чуть ниже этой линии. И как раз на экваторе показан открытый в широтном направлении, свободный от рифов пролив с названием «проход Экваториальный». Я уже говорил об этом широком проливе – самом благоприятном пути для парусного судна, идущего в обход южной оконечности Азии. Кроме него, в Мальдивском барьере есть еще только один просвет, обеспечивающий свободное сообщение между западной и восточной частями Индийского океана, – так называемый пролив Полуторного градуса. Однако меня больше привлекал Экваториальный проход.

– Зачем забираться так далеко на юг? – поинтересовался Бьёрн.

Я назвал две причины. Для древних мореходов, которые ориентировались по солнцу и звездам, не составляло трудности выйти на экватор и следовать вдоль него. А еще эти мореплаватели поклонялись солнцу. Первой религией всех древнейших цивилизаций, чьи кормчие выходили в Индийский океан, было солнцепоклонничество. Основатели первых династий в Месопотамии, Египте и в долине Инда называли солнце своим прародителем. Следы этого верования можно видеть в индусских королевских генеалогиях; даже в именах Будды отразилось указание на происхождение от солнца. По своим исследованиям в Тихом океане я знал также, что полинезийские кормчие связывали с солнцем своего прародителя, бога Кане; великие мастера астронавигации, они называли экватор «золотой дорогой Кане, бога Солнца». Другие солнцепоклонники, инки, отметили в Эквадоре путь своего небесного предка монументом на экваторе.

Все эти древние народы верили, что в обитель бога Солнца и священных королей-героев можно было проникнуть через подземный ход, которым оно, пройдя днем на запад, ночью возвращалось на восток. Так что вполне естественно предположить: если в далекую пору солнцепоклонничества кормчие доходили до Мальдивов, Экваториальный проход был для них вдвойне важен – и как удобный путь, и как место особого религиозного значения. И окажись на экваторе среди океана кусок земной тверди, сам бог велел древнейшим мореплавателям соорудить на нем храм Солнца.

Терпеливо выслушав мои рассуждения, Бьёрн раздумчиво заметил, что у Экваториального прохода есть аэродром, единственный на Мальдивах, помимо столичного. Во время второй мировой войны британские ВМС соорудили взлетно-посадочную полосу на острове Ган, который был важной военной базой. База прекратила свое существование в 1976 году, но аэродром по-прежнему используется небольшими мальдивскими самолетами для перевозки туристов по круговому маршруту из Мале.

Совпадение?

Нисколько. История повторяется. Выбирая среди тысячи с лишним островов архипелага, британские стратеги остановились на атолле у Экваториального прохода, потому что здесь пролегает кратчайший путь для судов, огибающих Южную Азию. Дальше на север мальдивские рифы составляют лабиринт, не менее опасный, чем минное заграждение.

Найл зашел в мой номер вместе со своими двумя коллегами, чтобы узнать о наших планах. С самого утра, когда мы приземлились в Мале, они прилежно снимали дхони в порту.

– Мы уже завтра отправляемся в путь, – решительно заявил я. – Курсом на Экваториальный проход.

Три киношника просияли и заявили, что хотят лететь с нами, если мы не против. Им говорили, что на юге архипелага можно увидеть дхони с прямыми парусами, похожие на древнеегипетские. Здесь, на севере, давно перешли на современные, треугольные паруса.

По правде сказать, я сам удивился, узнав, что на другой день и впрямь есть рейс на остров Ган у Экваториального прохода. Шестнадцатиместный самолет, очень похожий на крылатый вагон, стоял наготове. Нам требовалось восемь мест – половина всего наличия. Без помощи Манику мы не попали бы на этот рейс; да и то пришлось оставить весь провиант и половину съемочной аппаратуры. К тому же наш отряд пополнился представителем местных властей Мухамедом Вахидом – ему было поручено следить, чтобы нам не чинили препятствий.

Шагая к самолету под огнем семи нацеленных на меня камер киношников, предвкушающих драматические открытия, я чувствовал себя этаким Чарлзом Линдбергом перед историческим перелетом через Атлантику. Кто знает, возможно, последующие кадры запечатлеют открытие некой забытой цивилизации на островах у Экваториального прохода. Начало явно смахивало на инсценировку. Но ведь это было только начало.

Глава II Большой холм на Фуа-Мулаку

Летя из Мале на юг над океаническим архипелагом, мы купались в солнечном сиянии, пронизывающем голубой простор над самолетом и под ним. Так и следовало быть, раз мы приближались к Золотой Дороге Солнечного Бога Кане. Однако над самым экватором мы с удивлением узрели внизу вереницу облаков[3]3
   Полоса облаков на экваторе связана с явлением экваториальной дивергенции выносом более холодных вод на поверхность океана вдоль всего экватора. По современным представлениям, экваториальное течение в восточной части Индийского океана, по крайней мере до Мальдивов, – постоянное и всегда направлено на запад.


[Закрыть], точно след от реактивного лайнера. И так как кругом в голубой океанской глади отражалось чистое голубое небо, можно было подумать, что тропическое солнце, пройдя на своем пути с востока на запад над самой водой, вскипятило часть поверхности. Узкая лента облаков, несомненно, возникла потому, что в этой части моря, над которым поднимались испарения, была другая температура. По нашим расчетам, где-то под нами проходило быстрое Экваториальное течение, меняя курс с восточного на западный вместе с сезонными ветрами – муссонами – над Индийским океаном. Возможно, эта могучая морская река вызывала вертикальные движения воды, наталкиваясь на острова, а может быть, Экваториальное течение гонит относительно холодный поток через просвет в Мальдивском барьере. Кстати, и пилот тут объявил, что мы пролетаем над Экваториальным проходом.

Вслед за этим наш самолетик описал круг над атоллом Адду, крайней южной точкой Мальдивского архипелага. Последний клочок суши… Сверху мы видели широкое кольцо коралловых рифов и отмелей, на которое были нанизаны плоские песчаные острова с зеленой шапкой кокосовых пальм, словно затеявших хоровод вокруг тихой лагуны. Один из островов назывался Ган, и здесь мы совершили мягкую посадку на бывшем британском аэродроме. Черный асфальт оказал нам горячий прием, и, спасаясь от полуденных залпов экваториального светила, мы в поисках тени поспешили к навесу, под которым укрылись от пламенного гнева бывшего солнечного божества служащие аэропорта.

Усилиями людей на Гане не осталось никаких природных убежищ. Лес был вырублен, и с ним исчез лиственный навес, созданный самим солнцем для защиты и питания всякой тропической живности.

На этом некогда цветущем острове Белл в 1922 году обнаружил рукотворный холм высотой около 10 метров, «укрытый в густом кустарнике с частоколом деревьев».

На гладкой поверхности острова вокруг взлетно-посадочной полосы не было видно никакого холма и никаких зарослей, и мы обратились за советом к наиболее пожилым из стоявших под навесом островитян. Где можно увидеть устубу – большой холм, который Белл посчитал развалинами буддийской ступы? Нам указали рукой на асфальтовую дорожку. Во время второй мировой войны, когда на атолле Адду размещались британские военные, некоторые островитяне научились объясняться по-английски.

Устубу был вон там, в конце полосы, – сказал один из них, ухмыляясь.

Когда англичане решили разместить аэродром на Гане, старый холм оказался нежелательным препятствием. Его снесли бульдозерами, и обломки погребли под асфальтом. На идеально ровной взлетно-посадочной полосе не было видно ни одного бугорка.

Чем не трагикомедия? Мальдивцы своими силами расправились с прекрасным изваянием Будды, памятником их далекого прошлого. А здесь английские бульдозеры помогли им стереть с лица земли огромное сооружение, в котором бывший британский верховный комиссар усмотрел руины доисторического храма.

Глядя, как я таращусь на уходящую к голубому горизонту пустую летную полосу, киношники рассмеялись. Если бы не раскаленный асфальт, они попросили бы меня выйти с: ними на дорожку, чтобы снять, как я показываю на точку у моих ног, где находилось древнее сооружение. Право же, трагикомедия. Притом ставящая в неловкое положение как меня, прибывшего сюда в поисках доисторических памятников, так и тех, кто лишил последующие поколения возможности увидеть и, быть может, реконструировать примечательное древнее сооружение.

Кроме нашей восьмерки разочарованных чужеземцев, самолет доставил мальдивцев, которые сразу разошлись, встреченные родными и друзьями. Нам же оставалось только принять предложение расположиться в одном из бывших бараков ВВС. Мальдивцы превратили его в гостиницу для туристов, однако мы оказались единственными гостями. Свежая рыба под острым соусом в бывшей офицерской столовой вернула нам хорошее настроение. И поскольку гостиница была резервирована для иностранцев, нам подали пиво.

Захватив холодный напиток, мы сели в кресла на защищенной от солнца веранде нашего барака, чтобы поразмыслить. Я достал свою фотокопию публикации Бедла – может быть, мы что-то упустили? Из текста следовало, что, когда Белл приезжал сюда, густые заросли не позволили досконально исследовать огромный холм. Длину окружности у основания он определил в 87 ярдов[4]4
  1 ярд равен 3 футам, или 0,9144 м.


[Закрыть]. Изначально все сооружение было одето тесаными коралловыми блоками, однако со временем облицовка исчезла. Белл сообщал, что холм не один век снабжал мусульманских обитателей атолла Адду готовым строительным материалом для мечетей и домов вождей. Так что сам он застал только массивный круглый холм: «От облицовки на этом оголенном реликте давно исчезнувшей на Мальдивах религии буквально не осталось камня на камне, по которым можно было бы судить о его первоначальном виде». И еще: «Всю добычу… после двух дней «обработки» холма составили две старинные бусины, вероятно выброшенные предшественниками нынешнего мусульманского населения, когда они грабили эту «анафемскую» святыню».

Из других островов атолла Адду лишь на северной оконечности Хитаду, который напрашивается на сравнение с пальцем, указывающим на Экваториальный проход, Белл нашел древние руины. Там ему попались остатки коралловых стен старинного укрепления неевропейского происхождения. Тем не менее старики на Гане посоветовали нам посетить Хитаду – дескать, там есть кое-что, помимо старой крепости.

И вот мы снова в пути, едем в тесном кузове аэродромного грузовика на Хитаду, уповая на то, что вдали от аэропорта, на другом конце атолла удастся найти какой-нибудь уцелевший памятник. Англичане засыпали мелководные просветы между островами вдоль западной дуги Адду, и по проложенной ими дороге мы проехали мимо селений и кокосовых рощ до самого Хитаду. У конца дороги мы застали несколько островитян, которые смотрели, как с дхони на берег доставляют серебристых тунцов. Один из зрителей заверил нас, что знает, где находятся важные древние развалины.

Ободренные таким заявлением, мы углубились в густые заросли; впереди шел наш босоногий проводник, за ним следовал я, возведенный моими спутниками в ранг этакого Шерлока Холмса. Как-никак я прибыл на Мальдивы разгадывать тайну, а остальные по своему почину присоединились ко мне, рассчитывая снять то, что я обнаружу. Группа Найла была вооружена обычной съемочной и звукозаписывающей аппаратурой, подопечные Бьёрна – видеокамерами, и, пока одни снимали нас со спины, другие забегали вперед или забирались в кусты, чтобы снять, как мы приближаемся, проходим мимо и удаляемся туда, где (как мы надеялись) в чащобе нас ждут открытия.

Мне так никогда и не довелось увидеть отснятые метры пленки, запечатлевшие мое долгое шествие по стопам проводника, а заодно услышать, как мы пыхтели от жары и как хрустели под ногами сучья и коралловая крошка. Наконец мы вышли на какую-то прогалину, и проводник поднял руку: смотрите.

Смотрю: ничего не вижу.

– Ванна королевы! – гордо произнес проводник; тотчас перед лицом у меня и переводившего мне Абдула возникло по микрофону.

Я все еще ничего не видел. Островитянин шагнул вперед и показал на землю у своих ног. Маленькое углубление и лужица солоноватой воды, королеве разве что пальцы окунуть.

Видя, что я не в большом восторге, проводник объяснил:

– Раньше она была больше. Но стенки обрушились, когда люди забрали камни для своих домов.

Мы и тут опоздали.

Может он показать что-нибудь еще? Проводник ответил утвердительно. На острове есть очень древняя каменная башня, ее воздвигли предки островитян, когда впервые прибыли сюда.

Снова камеры нацелились на исчезающие в кустах две пары ног. Вскоре послышался рокот прибоя, который ворошил на берегу обломки коралла. Проводник сказал, что идти осталось совсем немного. И вот он снова показывает на землю у своих ног.

Под просушенной солнцем растительностью – короткий ряд тесаных коралловых плит. Озадаченный, я наклонился, чтобы потрогать камни, и камеры взяли на прицел мою руку.

– Какая же это старая постройка, – разочарованно молвил я.

– Не очень старая, – согласился проводник. – Один английский офицер построил здесь себе дом.

– Но вы ведь обещали показать древнюю башню, которую воздвигли ваши предки!

– Так и есть! – Мое нетерпение явно удивило его. – Когда-то была древняя башня. Вот, смотрите!

Он указал на источенную эрозией плиту, выступавшую из-под фундамента английского дома. В самом деле – блок, обтесанный много веков назад. Возможно, он и впрямь был частью древнего сооружения. Скажем, основания башни изрядной высоты. Вот только самой башни не было. Однако это ничуть не смущало нашего проводника. Могу ли я сомневаться в его словах, если он от своего деда слышал, что именно здесь стояла башня, построенная предками?

Обратно мы шли молча, и камеры не стрекотали. В одном месте я нагнулся, чтобы поднять какой-то вмятый ногами в землю предмет терракотового цвета, но тут же отбросил его, словно обжегся, обнаружив, что это кусок пластика, а чья-то камера уже нацелилась на мою руку.

Асфальт, пластик, жалкая лужа и дом английского офицера – жидковатый итог первого дня наших исследований вне музейных стен. Я спрашивал себя, что думают мои товарищи, – наверно, так же разочарованы, как и я. Во всяком случае, по ним этого не было видно. Вернувшись на дорогу, мы тепло попрощались с нашим приветливым проводником и, смеясь, забрались в кузов грузовика.

Итак, мы ничего не нашли. Однако то, что еще успели застать до нас другие, позволяло сделать определенный вывод. В древности на атолле Адду было два высоки? каменных сооружения. Может быть, домусульманские храмы, может быть, оборони тельные посты – во всяком случае, их поместили так, чтобы они были видны с моря задолго до того, как покажутся сами низкие острова. Одно сооружение, о котором помнили островитяне и руины которого, вероятно, видел Белл, стояло на мысу, подобно», пальцу, указывающему на Экваториальный проход. Другое, описанное Беллом как груда коралловых обломков высотой около 10 метров, помещалось в противоположном конце атолла, где волны Индийского океана омывают южную оконечность Мальдивского архипелага. С этих двух точек можно было обнаружить приближающегося с моря врага и помочь друзьям взять правильный курс. Самые подходящие места для современных маяков, если бы понадобилось ставить их на пути мореплавателей огибающих южную оконечность Азии. Башня на Хитаду могла служить ориентиром для тех, кто шел через Экваториальный проход; холм на Гане – для предпочитающих более долгий путь южнее атолла Адду, в обход всего Мальдивского архипелага.

Вечером мы услышали от молодого мальдивца, который обслуживал нас в столовой, что в том же атолле есть еще руины на другом острове, куда нельзя добраться посуху. Он обещал завтра найти для нас лодку.

Окрыленные новой надеждой, мы поднялись рано утром, и за пятьдесят минут быстроходная моторная дхони доставила нас через всю лагуну на остров Миду, лежащий так же далеко к северо-востоку от Гана, как Хитаду к северо-западу. Миду и Хитаду отделены друг от друга длинной подводной секцией кольцевого рифа у входа в лагуну.

Здешние жители знали про руины и сразу проводили нас на место. Мы увидели мощные бетонные бункеры и заросшие траншеи – английские укрепления времен второй мировой войны, оборонявшие Экваториальный проход. Киношники даже не стали забирать с дхони свою аппаратуру. От их энтузиазма и чувства юмора мало что оста лось; они не сразу взбодрились даже после того, как я воспрянул духом, почувствовав что нам наконец-то немного повезло. Не такой уж эффектной была моя находка, но все же хоть какой-то ключ. От песчаного пляжа Миду в мелководную лагуну метров на 800 протянулся мол, к которому могли причаливать дхони с пассажирами и грузом. Что-то заставило меня присмотреться к бесформенным кускам коралла и белым известняковым блокам, образующим это сооружение. Мое внимание привлекли несколько камней, заметно отличающихся отделкой: гладко обтесанные, с желобками на одной грани, как будто они прежде составляли часть сложного архитектурного сооружения интересно… В начале мола у самого берега еще несколько тесаных глыб подпирали коралловую насыпь. Их уложили кое-как, не считаясь с рисунком орнамента.