Текст книги "Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть"

Тимур придерживался монгольских традиций и называл себя полномочным представителем державных прав монгольских ханов и преобразователем созданной волею Небес империи Чингиз-хана. Однако для таких широких полномочий одного брачного родства с ханским родом было мало. Чтобы оправдать фактически установившееся политическое господство Тимура и его рода в Средней Азии, была придумана совершенно фантастическая легенда, которая позволила обосновать идею наследственной власти и роль Тимура как преемника прежних властителей Средней Азии. Согласно легенде, которую мы находим у нескольких тимуридских историографов, у Тимура и Чингиз-хана предки были общие и будто прадед Чингиз-хана, Кабул-шах, заключил письменный договор со своим братом Качули, легендарным предком Тимура, по которому потомки одного должны были быть царями, потомки другого – полновластными правителями. Будто бы этот договор был возобновлен между Чингиз-ханом и Карачаром, потомком Качули, и на его основании некоторые из предков Тимура при современных им монгольских ханах управляли Средней Азией. Но этот документ, снабженный «красной печатью» (ал тамга), якобы исчез во время политических смут в Чагатайском улусе в начале XIV в. Так что совместное правление ханов-чингизидов и эмира Тимура над Чагатайским улусом имеет, мол, юридическое основание – письменное благословение их властных предшественников.

При Халиле, внуке Тимура, была совершена первая попытка перенести «ханство» из рода Чингиз-хана в род Тимура. Заняв в 1405 г. столицу государства, Самарканд, Халил провозгласил «ханом» Мухаммад-Джахангира, сына умершего в 1403 г. первого наследника Тимура, Мухаммад-Султана. Однако вместе с владычеством Халила в 1409 г. окончилось и «ханство» Мухаммад-Джахангира, представителя Тимуридов. При Улугбек-мирзе (правил в Мавераннахре в 1409–1449 гг.) в Самарканде были подставные ханы из Чингизидов.

Государство Тимуридов было завоевано в начале XVI в. кочевыми племенами из Восточного Дешт-и Кипчака во главе с Шейбани-ханом, потомком Джучи, старшего сына Чингиз-хана. Небезынтересно отметить, что в официальной истории Шейбани-хана Тимур представлен как безродный узурпатор, даже имена предков которого толком неизвестны. В источнике обыгрывается имя отца Тимура – Тарагай и созвучное этому имени тюркское слово тариг (просо). Некто, сообщает придворный историограф Шейбани-хана, состоял на службе у Чагатай-хана, второго сына Чингиз-хана. «Он сеял просо (тариг) для дома Чагатая и был хранителем его амбаров в городе Алмалыке (тогдашняя столица Чагатайского улуса в долине р. Или. – Т. С.). Отец Тимура, Тарагай – потомок того самого таригбагчи („работника по уходу за просом“)» (Нусрат-наме, л. 116а).

Сам факт завоевания Шейбани-ханом государства Тимуридов в источниках шейбанидского круга обосновывается так. Мавераннахр – владение Чингизидов. Но случилось так, что эта область оказалась в руках Тимура и его предков, «совершенно вышла из повиновения потомкам Чингиз-хана и имеет намерение быть независимым и полновластным в управлении государством». «Если некоторые области мы и отняли из рук потомков Тимур-бека, – говорил Шейбани-хан историку Ибн Рузбихану, – то не из жажды царствовать и не из-за недовольствования малой страной, а скорее в силу божественного предопределения, которое требует, чтобы наследственное владение вновь вернулось в руки нашей власти и воли» (Михман-наме-йи Бухара, пер., с. 95–96).

В Средней Азии и Дешт-и Кипчаке право Чингизидов на власть оставалось непререкаемым долгое время, оказывая огромное влияние на идею суверенности политических образований. Лишь со второй половины XVIII столетия в Средней Азии местные аталыки (аталык — букв. «заступивший место отца»; самый высший чин в бухарской служебной иерархии) и инаки (инак — «доверенное лицо», «наперсник»; в Хиве – полновластный вельможа, по полномочиям соответствовавший бухарскому аталыку) начали присваивать себе права государей и ханский титул. Вот как описывается ход этого ответственного политического акта в известной работе В. В. Бартольда «История культурной жизни Туркестана». В Туркестане в XVIII в. образовались три ханские династии: в Бухаре, Хиве и Коканде. «Во всех трех случаях ханский титул был принят правителями, не происходившими по мужской линии от Чингиз-хана, что находилось в противоречии с идеей кочевой монархии, как она была унаследована от монголов. До принятия ханского титула представители всех трех династий, фактически захвативших власть, находили нужным, подобно Тимуру, действовать от имени подставных или (в Коканде) предполагаемых ханов; сила традиции была так велика, что в Бухаре и Хиве после первых представителей новых династий, принявших ханский титул, их преемники довольствовались более скромными титулами и вернулись к обычаю возводить на престол подставных государей из потомков Чингиз-хана; только после этого промежуточного периода, наглядно свидетельствующего о колебаниях в среде самого правительства, окончательно установился новый порядок вещей»⁶².

Обычай возводить на престол подставных ханов из потомков Чингиз-хана имеет давнюю традицию и восходит к XIV в. В государстве Хулагуидов после смерти в 1335 г. монгольского хана Абу Саида фактическая власть в стране перешла в руки главы племени джалаир Шейх Хасана Бузурга (ум. 1356). Но он, соблюдая традиции, возвел на престол, в качестве подставных ханов, сначала Мухаммада (потомка Чингиз-хана), потом Туга-Тимура (потомка брата Чингиз-хана, Хасара), Джахан-Тимура (потомка Чингиз-хана) и лишь после этого промежуточного периода присвоил себе права государя.

В государстве, основанном монголами в Средней Азии, в 30–40-х гг. XIV в. происходили смуты, которые в Мавераннахре привели к переходу власти после убийства Казан-хана в 747/1346–1347 г. от потомков Чингиз-хана к тюркской кочевой знати – эмирам (бекам). Первым из таких эмиров был эмир Казаган (ум. 1358) из караунасов⁶³. Впоследствии выделился эмир Тимур из монгольского племени барлас, который объединил под своей властью Среднюю Азию и Иран. Поскольку понятие о наследственных правах Чингизидов на власть сохранялось строго, то и здесь, в Средней Азии, возник институт подставных ханов: для придания законности своим действиям эмир Казаган и его преемники провозглашали кого-либо из потомков Чингиз-хана ханом, управляя формально от его имени, фактически же единовластно. Вот список подставных ханов тюркских властителей Мавераннахра XIV–XV вв.

1. Данишманджа-оглан. По одним сведениям он был потомком Чагатая (второго сына Чингиз-хана), по другим – потомком Угедея (третьего сына Чингиз-хана). Он был возведен на престол в 747/1346–1347 г. по желанию Казагана и с одобрения всех эмиров. Года через полтора-два, обвинив Данишманджа-хана в том, что он «нечагатаид», предали его смерти (Мунтахаб ат-таварих, изд., с. 102, 113, 116, 199; Муджмал-и Фасихи, с. 74–75; Тарих-и джахан-ара, с. 198).

2. Байан-Кули-хан. Согласно Муин ад-Дину Натанзи (XV в.), Байан-Кули был сыном Ясавур-оглана, потомка Чагатая; по сведениям другого тимуридского автора, Фасиха ал-Хавафи, Байан-Кули был сыном Сургаду, сына Тува-хана, потомка Чагатая. По словам источников, он был умным, справедливым и несущим с собой счастье царевичем. Его возвел на ханство эмир Казаган в 749/1348–1349 г. В 759/1357–1358 г. Казаган умер и его место заступил его сын эмир Абдаллах (Абдулла), который утвердил на ханский престол Байан-Кули так же, как это было установлено эмиром Казаганом. Но в том же году Байан-Кули-хан был обвинен в любовных связях с одной из жен эмира Абдаллаха и казнен (Мунтахаб ат-таварих, изд., с. 114; Муджмал-и Фасихи, с. 75, 86).

3. Кабул-шах. По рассказу Фасиха ал-Хавафи (XV в.), Кабул-шаха возвел на ханский престол эмир Абдаллах, сын эмира Казагана, в 759/1357–1358 г. Однако в другом месте своего сочинения он утверждает, что Кабул-шаха «вытащил из рубища дервиша и возвысил на ханство» эмир Хусайн и эмир Тимур и что это событие имело место в 766/1364–1365 г. (Муджмал-и Фасихи, с. 86, 91; изд. Т. 2, с. 97). Вероятно, здесь речь идет о том, что эмир Хусайн и эмир Тимур, новые властелины Мавераннахра, утвердили на ханский престол Кабул-шаха так же, как раньше это сделал эмир Абдаллах. Согласно Шараф ад-Дину Али Йазди, автору официальной истории Тимура, утверждение на ханский престол Кабул-шаха эмиром Хусайном и эмиром Тимуром состоялось в 1364 г. и сопровождалось следующей церемонией. Кабул-шаха, который вел дервишский образ жизни, переодели в богатое царское одеяние, устроили многолюдное пиршество, во время которого ему вручили царский кубок, и все присутствующие в знак признания его власти девять раз преклонили колено. По словам Йазди и анонимного автора «Муизз ал-ансаб», Кабул-шах был сыном Дорджи, сына Ильчигидая, сына Тува-хана, потомка Чагатая. По утверждению Муин ад-Дина Натанзи, Кабул-шах был сыном Джанкши-хана, другого потомка Чагатая; он был обаятельным и милым человеком с характером дервиша и писал стихи, пользовавшиеся известностью еще в начале XV в. Характеры Кабул-шаха и эмира Хусайна не сошлись, и эмир Хусайн без всякой на то причины низложил и убил хана (Мунтахаб ат-таварих, изд., с. 129).

4. Вместо Кабул-шаха эмир Хусайн провозгласил ханом другое лицо – некоего Хуббе, который вскоре также был казнен; о его происхождении ничего не говорится (Мунтахаб ат-таварих, изд., с. 114).

5. Адил-Султан. Согласно Муин ад-Дину Натанзи, он был сыном Кабул-шаха и провозглашен ханом эмиром Хусайном. Точная дата провозглашения его номинальным ханом не известна; в «Зафар-наме» Йазди его имя упоминается в 1369 г.; Адил-Султан был убит сразу после победы Тимура в 1370 г. над эмиром Хусайном (Мунтахаб ат-таварих, изд., с. 129)⁶⁴.

6. Суюргатмыш-хан. По словам автора «Мунтахаб ат-таварих-и Муини» и «Шаджарат ал-атрак», царевич Суюргатмыш был сыном Данишманджа-хана, потомка Угедея. По настоянию эмиров Тимура он был провозглашен ханом в 1370 г. Согласно «Муизз ал-ансаб», генеалогическому сочинению, составленному в 1426 г. при дворе Тимурида Шахруха, у Суюргатмыш-хана было два сына – Султан-Байазид, Султан-Махмуд и одна дочь по имени Урун-Султан, которая была замужем за Мираншахом, сыном Тимура. Суюргатмыш-хан участвовал во многих походах эмира Тимура и умер своей смертью в 1388 г.

7. Султан-Махмуд-хан, сын Суюргатмыш-хана, возведен на престол эмиром Тимуром в 1388 г. Султан-Махмуд-хан, как и его отец, участвовал во многих походах Тимура (в Индию, Дешт-и Кипчак, Малую Азию и т. д.). В 1402 г. в битве при Анкаре он сыграл немаловажную роль и даже со своим войсковым подразделением захватил в плен османского султана Байазида. Согласно известиям автора «Шаджарат ал-атрак», Султан-Махмуд-хан был еще жив в феврале 1405 г., когда умер эмир Тимур; по Йазди и Фасиху ал-Хавафи, он умер в 1402–1403 г. Согласно «Муизз ал-ансаб», у Султан-Махмуд-хана было двое детей: дочь Акил-Султан (на ней был женат Улугбек, внук Тимура) и сын по имени Султан Абу Саид. Носил ли сын Султан-Махмуд-хана, Султан Абу Саид, ханский титул неизвестно.

8. Сатук-хан. Его родословная неизвестна. Согласно Мирза Хайдару (ум. 1551), автору «Тарих-и Рашиди», царевичу Сатуку ханский титул был присвоен Тимуром; очевидно, после смерти Султан-Махмуд-хана. Но в 1428–1429 г. Улугбек-мирза (правил в Мавераннахре в 1409–1449 гг.) низложил Сатук-хана и отправил его

с войском в Моголистан против Вайс-хана. Вайс-хан пал в битве с Сатук-ханом, но и последний скоро вынужден был бежать в Кашгар, где был убит при набеге на этот город внука дуглатского эмира Худайдада, Каракул-Ахмад-мирзы. Улугбек провозгласил на место Сатука ханом в Самарканде другое лицо (Тарих-и Рашиди, рук. В 648, л. 39б–40б; с. 395, л. 53а–54а).

9. Об имени, происхождении и судьбе преемника Сатук-хана в источниках ничего не говорится.

10. В следующий раз новый хан, насколько можно судить по источникам, был провозглашен в Самарканде уже после низложения самого Улугбека в сентябре или октябре 1449 г. По сведениям источников, Абд-ал-Латиф, поднявший восстание против своего отца Улугбека и низложивший его, провозгласил ханом «какого-то обиженного судьбой потомка Чингиз-хана» (Сахаиф ал-ахбар. Т. 3. С. 65). Имя его и судьба неизвестны. Как полагает В. В. Бартольд, это был последний подставной хан из потомков Чингиз-хана в государстве Тимуридов⁶⁵.

Подставные ханы Чагатайского улуса XIV–XV вв. являлись марионеточными государями и одновременно хранителями политических традиций. Не обладая никакой фактической властью, подставные ханы из потомков Чингиз-хана оставались формально источником власти. В частности, ярлыки Тимура и Улугбека издавались от имени ханов; за ханом были сохранены важные внешние атрибуты власти – обычай чеканить имя хана на монетах и упоминать его имя в хутбе, правда, не всегда соблюдавшийся столь уж строго. Зато, как отметил В. В. Бартольд, нет никаких известий о том, чтобы эмир Тимур когда-нибудь в присутствии войска, при торжественной обстановке, воздавал почести подставным ханам; почести, воздаваемые, по монгольским обычаям, государю, всегда принимались самим Тимуром. По материалам источников, на пирах и праздниках хан предоставлял первенство эмиру Тимуру, сам же был почти незаметен; когда приходили послы иностранных держав, хан предоставлял их прием эмиру Тимуру, а сам занимал скромное положение; смотр войска также производил Тимур, и он же сам принимал все воинские почести. Похороны ни одного подставного хана не становились народным зрелищем; ханы отходили в мир иной без народного плача, без траурно-торжественных церемоний и пышного погребального обряда; даже места захоронения большинства подставных ханов Средней Азии XIV–XV вв. неизвестны.

Тимур находился в очень хороших личных отношениях со своими ханами (Суюргатмыш-ханом, Султан-Махмуд-ханом), брал их с собой во время похода и не держал их взаперти, как это было при Улугбеке. Вот такой любопытный рассказ о положении подставных ханов в Самарканде содержится в «Тарих-и Рашиди». Улугбек Гурган, пишет Мирза Хайдар, по примеру своего деда эмира Тимура, возводил на престол в Самарканде подставных ханов из потомков Чингиз-хана. «Он держал хана под присмотром внутри города Самарканда, в махалле (квартал), границы которой были обнесены оградой и укреплены. Теперь (в 40-е гг. XVI в. – Т. С.) эта махалла города носит название хайат-и хан („ханский двор“). Это большая махалла, и у каждой махалла, входящей в нее, свое название. Одна из этих махалла – Хауз-и Бустан-и хан („Бассейн ханского сада“) – является хорошо известным местом в Самарканде. Во времена эмира Тимура в этой махалла проживал Суюргатмыш-хан» (Тарих-и Рашиди, рук. В 648, л. 39б; С. 395, л. 53а).

Институт подставных ханов из потомков Чингиз-хана был вновь возрожден в Средней Азии, как уже говорилось, в XVIII столетии. В частности, в Хивинском ханстве после пресечения в конце XVII в. династии Шибанидов вся власть перешла в руки главарей кочевых родов. Однако в государственной жизни сохранялся принцип, что только представители «белой кости», т. е. Чингизиды, могут быть законными ханами. Для удовлетворения требованиям этой формальной законности люди неханского происхождения, в руках которых была фактическая власть в стране, засылали, чаще всего в Казахские степи, приглашение султанам принять ханское звание, так что в течение XVIII в. на престоле Хивы побывало немалое число казахских Чингизидов⁶⁶. Наиболее подробные известия о казахских султанах – ханах Хивы содержатся в сочинении хивинских историков XIX в. Муниса и Агахи, а также в различных русских источниках XVIII – начала XIX вв.

За немногими исключениями подставные ханы Хивы не имели политической власти, являясь фигурами чисто декоративными. Вот что сообщает, например, в своих «Путевых записках» о положении подставных ханов в Хиве врач майор Бланкеннагель, который по поручению российского правительства провел в Хиве пять месяцев – с 5 октября 1793 г. по 12 марта 1794 г. «Хивинский хан, – пишет он, – в правительстве значит меньше всего; три раза в год показывается он народу, окруженный теми, которые делами правят; в прочее же время сидит взаперти под строгим присмотром. В придворном его содержании не соблюдается даже благопристойности, и нередко в самом необходимом претерпевает нужду. …Хива есть столица и пребывание ничего незначащего хана и всех знатнейших родов»⁶⁷.

Подставные ханы Хивы занимали престол (за редким исключением) только короткое время: одни уходили сами, а иных главы местных родов отсылали обратно на родину, в Казахские степи, и заменяли другими ханами. Среднеазиатский историк начала XIX в. Абд ал-Карим метко называет этот политический обычай «игрой в ханы» – ханбази⁶⁸.

В заключение главы несколько слов о ханах-самозванцах. В литературе давно отмечено, властолюбие – такая неуемная страсть, против которой бессильны право, традиция, разум, страх перед возмездием. Жажда власти испокон веков не давала покоя политическим авантюристам – время от времени то и дело появлялись люди, называвшие себя именем какого-нибудь лица царствующей династии и предъявлявшие права на престол. Памятен, например, красочный рассказ Геродота о маге Гаумата, который в 522 г. до н. э., выдав себя за внешне очень похожего на него Смердиса, младшего брата отправившегося в поход персидского царя Камбиса, занял престол и стал на некоторое время «царем царей» (Геродот, с. 147, 157–164). В истории России хорошо известны события, связанные с Лже-Дмитрием. О политических самозванцах, появившихся в государстве Сефевидов после внезапной смерти шаха Исмаила II в 1577 г., сообщает автор «Накават ал-асар» Махмуд ибн Хидайаталлах. Были ханы-самозванцы и в средневековой и новой истории Средней Азии. Замечательно, что среднеазиатские политические самозванцы рассматриваемого периода объявляли себя если не Чингизидами, то по меньшей мере их родичами. Вот несколько примеров.

В «Путешествии Ибн Баттуты» содержится рассказ о злоключениях некоего человека, который в середине тридцатых годов XIV в. прибыл в земли Синда (низовье р. Инд) и выдавал себя за Чагатаида Тармаширин-хана (правил ок. 1330–1334 гг.).

По рассказу автора «Мусаххир ал-билад», в 1012/1603–1604 г. каракалпаки нарекли Абд ал-Гаффар-султаном некоего человека, внешне очень похожего на султана Абд ал-Гаффара, объявили его государем и посадили на престол в Туркестане; тот захватил ряд присырдарьинских городов и сделал своей столицей Ташкент. Но вскоре хан казахов Ишим, который являлся истинным владетелем тех пределов, выступил на войну с Лже-Абд ал-Гаффаром и убил его (Мусаххир ал-билад, л. 99б)⁶⁹.

В 1687 г. умер сын и преемник хивинского хана-историка Абу-л-Гази, Ануша; через два года после смерти Ануша-хана, т. е. в 1689 г., вступил на престол его сын Эрнек (Эренк). По словам жившего в начале XIX в. хорезмийского историка Муниса, молодой Эрнек-хан был дерзким мужчиной красивой наружности, любителем увеселений, и пылал страстью к женщинам. «Всякую ночь после вечерней молитвы он верхом на ветроногом скакуне с двумя махрамами скакал из Ак-Сарая в Хивак, развлекался и наслаждался там с розоликими девами и еще до рассвета возвращался в Ак-Сарай». При возвращении с одного из таких любовных похождений он был сброшен лошадью и разбился насмерть. Его мать, Тохта-ханум, которая происходила из туркмен, живших на южной окраине Хорезма, около Даргана, узнав о смерти хана, поспешила его похоронить, прежде чем известие о его смерти успело распространиться, и отправилась в Дарган, в дом своего отца. У ее старшего брата был сын, сверстник Эрнек-хана, внешне похожий на него. Выдав своего племянника за Эрнек-хана, Тохта-ханум распространила слух, что хан ездил навестить своих туркменских родственников и теперь возвращается домой. Посредством такой хитрости молодому туркмену удалось привести в Хиву тысячу своих соплеменников и овладеть городом, после чего он стал подвергать преследованию узбеков Хивы. Некоторые узбеки ушли на Арал, собрали там войско из кунгратов, мангытов, канглы, кипчаков и ходжа-эли и пошли походом на Хиву. Самозванец был убит; Тохта-ханум казнена: ее привязали к коням, которые волочили ее; из даргинских туркмен спаслась одна сотая часть. Это событие произошло в 1106/1694–1695 г. (МИКХ, с. 456; Фирдаус ал-Икбал, изд. Брегеля, с. 142–148).

И наконец, пример из истории Кокандского ханства. К середине XIX в. Кокандское ханство превратилось в одно из крупнейших государств в Средней Азии, в состав которого вошли обширные территории от Памирских высот на юге до бассейна реки Или на северо-востоке. В семидесятых годах XIX в. там происходили стычки между российскими войсками и жителями ханства. Ситуацией в стране воспользовался некий мулла Исхак, родом из Пскента (современный Бишкек – столица Кырзызстана). Назвав себя царевичем Пулат-беком, он со своими сторонниками из кыргызов и кипчаков занял Коканд, где осенью 1875 г. был провозглашен ханом, в то время как настоящий хан находился в Ходженте. Но правление самозванца было недолгим: в январе 1876 г. власти Пулат-хана был нанесен решительный удар⁷⁰.