Текст книги "Уэйн Гретцки. 99. Автобиография"

Уэйн Гретцки
Уэйн Гретцки. 99. Автобиография

Wayne Gretzky

99: Stories Of The Game

© 2016 by Wayne Gretzky, all rights throughout the world are reserved to WDG ENTERPRISES, INC NHL and NHL team marks are the property of the NHL and its teams

© NHL 2016. Used with permission. All rights reserved

© Королев М. В., перевод на русский язык, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

Пролог

Многое может измениться за девяносто девять лет. Когда я думаю, насколько сегодняшний мир не похож на тот, в котором росли мои дедушка и бабушка, создается впечатление, что почти все, что кажется постоянным, может со временем измениться до неузнаваемости.

Но некоторые вещи на самом деле не меняются. Вероятно, самые важные. А для меня одна из самых важных – хоккей. Я всегда любил хоккей. Мне нравятся истории о былых временах и личности, делающие эту игру великой. Я, конечно, люблю скорость, грацию и атлетичность. Но за каждой великолепной игрой есть парень, который вырос, мечтая создать эту великолепную игру. У него своя история, и он, в свою очередь, был вдохновлен историей другого игрока.

Одна из поистине изумительных вещей, связанных с приходом новичка в НХЛ, состоит в том, что вы почти наверняка встретитесь в раздевалке с игроком, которого вы боготворили в детстве или сыграете против него. Для меня таким игроком был Горди Хоу, думаю, многие это знают. Но в лиге нет игрока, который бы не огляделся вокруг в свой первый день и не осознал, что человек, которым он хотел стать, прямо перед ним.

Вот почему собранные в данной книге истории так важны для меня. Это не просто список событий, произошедших в хоккее за последние девяносто девять лет. Именно благодаря этим событиям игра продолжает жить. Они отражают смысл игры.

Мы много говорим о том, как с годами изменилась игра: золотой век «Первоначальной шестерки»[1]1
  Период с 1942 по 1968 г., в течение которого НХЛ неизменно состояла из шести команд: «Бостон Брюинз», «Чикаго Блэкхокс», «Детройт Ред Уингз», «Торонто Мэйпл Лифс», «Нью-Йорк Рейнджерз» и «Монреаль Канадиенс», многими болельщиками, и не только старшего поколения, признается лучшими временами североамериканского хоккея. Строго говоря, первоначальным этот состав лиги не является, поскольку в ее учреждении в 1917 г. участвовали лишь два члена шестерки, «Монреаль» и «Торонто», но устоявшийся английский оборот Original six альтернатив переводчику не оставляет.


[Закрыть], неистовые семидесятые, забивной хоккей восьмидесятых, игры девяностых, когда в первую очередь думали об обороне, и т. д. Мы говорим о том, что тренеры теперь работают в иной манере, игроки иначе поддерживают себя в форме, а вратари по-другому защищают ворота. И мы говорим, что игроки стали крупнее и быстрее. Все это правда. Но ничего из перечисленного не означает, что изменился сам хоккей.

Когда мы смотрим на старые фотографии игроков той эпохи с зачесанными назад волосами и в шерстяных свитерах, легко забыть, что они тоже были чьими-то героями, такими же, какими Павел Дацюк и Стив Стэмкос являются для какого-нибудь современного паренька. Они играли в ту же игру с той же страстью и точно так же восхищали своих поклонников.

Эти парни на черно-белых фотографиях или не очень качественных записях ничем не отличаются от ребят, которых мы сегодня видим в НХЛ. Конечно, современные игроки в среднем выглядят мощнее. Но самый большой не значит самый лучший. Не нужно слишком упорно искать, чтобы найти среди лучших голеадоров лиги паренька не столь внушительных размеров. И конечно, игра сейчас стала быстрее, чем когда-либо раньше. Но быстрее тоже не означает лучше. Вернее, не всегда. Всегда были Ги Лефлеры, Гленны Андерсоны и Александры Овечкины, которые могли обыгрывать за счет одной скорости. Но я могу назвать нескольких ребят, которые не были величайшими мастерами катания на коньках, но забросили больше шайб, чем любой из трех названных игроков.

Что же касается жесткости, то, как вы увидите в последующих главах, некоторые вещи, происходившие девяносто девять лет назад, заставили бы покраснеть «Разбойников с большой дороги»[2]2
  «Разбойники с большой дороги» – прозвище команды «Филадельфия Флайерз», которое она получила из-за того, что все свои домашние матчи проводит на улице Брод-стрит (Broad Street), название которой можно перевести как большая дорога.


[Закрыть].

Да, хоккей быстр, груб и жесток. Но если игрок быстрее, грубее и жестче, это необязательно означает, что он лучше. Я был в команде, которая победила в одном из матчей, хотя мы знали, что наши соперники – более искусные игроки. Такое бывает. Некоторые команды, которые по всем показателям выглядят великолепно, далеко не всегда действуют прекрасно на льду. Я знаю это по собственному опыту.

Отчасти такое происходит из-за того, что никто точно не знает, что делает хоккей хоккеем. Дело не только в правилах. Они меняются. Это и не экипировка. Видит бог, многое сейчас сильно изменилось. (Но смешно представить Бобби Халла, выполняющего щелчок одной из композитных клюшек, которыми играет Ши Уэбер, или такого метеора, как Хоуи Моренц, облаченного в ультралегкую, сделанную на заказ экипировку фирмы Bauer, как Тейлор Холл.) Величайшей игрой на земле хоккей делает что-то другое. То, на что нельзя просто показать пальцем. Тренеры и генеральные менеджеры создавали бы непобедимые клубы, если бы точно знали, что отличает настоящую команду от простого набора игроков. Но поражения терпели даже команды Скотти Боумена и Пэта Куинна. Все дело в том, что величие не в статистике. Оно – в историях.

Мне кажется, что отчасти секрет великолепия нашей игры можно найти в истоках предшественницы НХЛ – первой профессиональной лиги, которая появилась – кто бы мог подумать! – в Северном Мичигане, в городке Хоутон. Да, мы всегда считаем хоккей канадским видом спорта, но первая профессиональная хоккейная лига появилась в Соединенных Штатах, хотя ее основал канадец, дантист по имени Джек Гибсон.

Гибсон был действительно хорошим игроком, но он получил пожизненную дисквалификацию от Хоккейной ассоциации Онтарио (ХАО), одной из самых мощных и влиятельных хоккейных организаций в стране, когда его команда выиграла промежуточный чемпионат провинции и каждый из игроков согласился принять золотую десятидолларовую монету от мэра города Берлин (теперь он называется Китченер). Это сочли нарушением духа любительского спорта. Если Гибсон хотел и дальше играть в хоккей, ему нужно было делать это не в Канаде.

Отучившись на стоматолога, Гибсон перебрался в Хоутон, рабочий город, где было много добывающих медь рудокопов, которым нравилась эта игра. Из-за длинных суровых зим Хоутон называли «Канадой Соединенных Штатов». Один молодой репортер заметил, что у Гибсона в его приемной была папка с несколькими статьями о тех временах, когда он играл в хоккей. Некоторым местным бизнесменам удалось уговорить Гибсона стать капитаном профессиональной команды «Портидж Лейкс». В городах вокруг Хоутона были сформированы соперничающие команды, и все вместе они в 1904–1905 гг. создали Международную хоккейную лигу (МХЛ). Несмотря на то что ХАО запретила канадским командам играть в МХЛ, команда из Су-Сент-Мари проигнорировала запрет. Это стало началом противостояния между ХАО и различными канадскими командами.

Играть против «Портидж Лейкс» было непросто. Команды тогда состояли из семи хоккеистов, матчи продолжались один час, а после первых тридцати минут был десятиминутный перерыв. Замены проводились лишь в том случае, если игрок терял сознание. И попытка ударить соперника клюшкой не считалась таковой, пока вы не ударите соперника в область выше колен. Вратарям не разрешалось опускаться на колени, но это, возможно, было к лучшему, так как масок в те времена вратари не надевали. В том сезоне «Лейкс» забили 258 голов в 25 играх, а пропустили всего 49, то есть в среднем команда забивала более 10 голов за игру.

В 1904 г. команда Джека бросила вызов двум командам: команде «Монреаль ААА» (по прозвищу «Маленькие железные человечки»), победителю Кубка Стэнли 1902 г., и «Оттава» (по прозвищу «Серебряная Семерка»), обладателю Кубка Стэнли в 1903 и 1904 гг. Обе команды отказались. Но в тот же год в ходе серии Кубка Стэнли между командами «Оттава» и «Монреаль Уондерерз» владельцы команд не смогли прийти к соглашению по поводу матча, сыгранного вничью, и «Уондерерз» выбыли из плей-офф. Джек Гибсон воспользовался возможностью и предложил «Уондерерз» сыграть в «чемпионате мира» из двух матчей. Победы в обоих матчах оказались убедительными. В марте 1904 г. гордость маленького шахтерского городка на севере Мичигана разгромила «Монреаль Уондерерз» со счетом 8–4 и 9–2.

Некоторые лучшие хоккеисты из Канады играли в Штатах, потому что там им платили открыто. В Канаде всегда осуществлялись тайные выплаты, чтобы игроки оставались в Канаде, но к 1906 г. профессионалы были допущены в Любительскую хоккейную ассоциацию Восточной Канады, и это дало дорогу профессиональному хоккею. «Лейкс» в 1906 г. лишились своего вратаря Райли Херна, который перешел в команду «Монреаль Уондерерз». С ней он три раза выиграл Кубок Стэнли. Поскольку все меньше и меньше канадских игроков переходило в МХЛ, лига стала испытывать нехватку талантливых хоккеистов и в конечном счете прекратила существование. А Джек Гибсон в 1909 г. перенес свою медицинскую практику в Калгари.

Лига просуществовала недолго, но показала, чем же именно так увлекательна эта игра. Она собрала парней, которые хотели посмотреть, как они смогут сыграть против самых лучших соперников, которых сумеют найти. То, что правила в отношении профессионалов быстро изменились, явно свидетельствует о том, что МХЛ двигалась в верном направлении. Если вам платят за игру в хоккей, это не значит, что вы любите его меньше. На самом деле это может позволить вам любить его больше.

«Портидж Лейкс» изо всех сил старались найти себе соперника. Им приходилось стучаться во многие двери, чтобы доказать, что они лучшие в мире. Сегодня существует только один путь к вершине хоккейного мира, но он считается самым изнурительным в любом большом виде спорта – двадцать восемь напряженнейших игр. В финале Кубка Стэнли 2013 г. Патрис Бержерон играл со сломанным ребром, вывихнутым плечом, разорванными мышцами и проколотым легким. Он не получал никаких дополнительных денег к своей зарплате игрока, чтобы делать все это, и после последней игры он пожал руки парням, из-за которых ему пришлось терпеть всю эту боль.

Это напоминает мне дух первых профессиональных игроков. Они любили хоккей не потому, что были профессионалами – они стали профессионалами, потому что любили хоккей. Вот что делает нашу игру великой – и я представить не могу, что это когда-либо изменится.

Не думаю, что я так уж сильно отличаюсь от мальчишки, которым я был раньше, мальчишки, очарованного историями о решительных парнях из небольших городков. Эти ребята покоряли мир и добивались признания. И я не думаю, что я хоть чем-то отличался от паренька, живущего в соседнем доме или на другом конце городка. Все мы любили подобные истории, и они оказывали на нас сильное влияние.

В этом[3]3
  То есть в 2016 г.


[Закрыть] году – 99-я годовщина лиги. И 99 – особенное число для меня. Дело не в том, что я играл под этим номером. Особенное оно потому, что кое-кто до меня играл под номером «9». В детстве я мечтал стать таким, как Горди Хоу. И сам Горди боготворил тех парней, которые играли до него, и я знаю, что ребята, пришедшие в хоккей после меня, поступают точно так же. Без этих историй я бы не был тем игроком, которым я стал, а НХЛ не была бы той лигой, какой она является сегодня. В июне этого года мы все поняли значимость хоккея, когда одна из его величайших историй подошла к концу. После смерти Горди Хоу люди во всем мире осознали, что он для них значил. Я сам был на общественной панихиде и видел там людей, которые прилетели из России, Финляндии и даже Франции. Горди играл в то время, когда хоккей еще не был по-настоящему международным видом спорта, и тем не менее в спорткомплексе «Джо Луис Арена» в Детройте я понял важность его наследия для тех стран, где играют в хоккей.

Я не думаю, что кто-то сможет стать таким же выдающимся представителем игры или более достойным звания «Мистер Хоккей». Горди воплощал все то, за что мы любим эту игру, которая вызывает в нас такие эмоции и переживания. В нашей игре есть сила и грация, непоколебимое мужество и полное смирение. Таков хоккей в своем лучшем проявлении. Именно таким был Горди. На похоронах были люди, гордящиеся полученными от него шрамами, и еще больше было тех, которые рассказывали истории о легендарной доброте Мистера Хоккей.

Для меня тем не менее лучшие воспоминания о Горди Хоу связаны с тем моментом, когда я впервые встретился со своим кумиром. Я был просто мальчишкой, а он оказался даже более великим, чем я думал. Я тогда рассказал об этом всем своим друзьям и до сих пор об этом говорю. Это напоминает ситуацию, когда вы смотрите, как ребятишки играют в хоккей на дороге или отрабатывают буллиты, которые видели в субботу вечером. Истории так же важны для игры, как лед и шайбы.

Представьте, что хоккейный болельщик никогда не слышал, например, о Марио Лемье, Бобби Орре, Жане Беливо или Бобби Халле. Это бы в некотором смысле означало, что такой болельщик совсем не знает игры. Названные хоккеисты изменили игру, и за эти изменения мы можем только быть им благодарными. То же самое можно сказать о тех, кто играл в хоккей до них, о парнях, игравших девяносто девять лет назад.

Данная книга является благодарностью таким людям, как Гибсон и братья Патрик (основателям различных хоккейных лиг), Хоуи Моренц (первому хоккеисту-звезде), всем суперзвездам со всего мира, которые, играя в лиге, поражали нас своим мастерством, а также всем игрокам третьих и четвертых звеньев, сыгравшим столь же важную роль.

1. Первая звезда хоккея

Когда мне было четырнадцать или пятнадцать лет, я приходил на Канадский национальный выставочный стадион, платил доллар, шел на игру «Блю Джейс», а затем ходил по Залу славы хоккея и смотрел на все часами. Мои друзья говорили:

– Ты снова идешь в Зал славы?

Я отвечал:

– Да.

Они говорили:

– Там ведь то же, что и на прошлой неделе.

Это и было самым главным. Я смотрел на клюшку Хоуи Моренца и думал: как он забросил столько шайб этой клюшкой? Она ведь такая прямая и тяжелая. На некоторых старых клюшках можно даже видеть гвоздь, с помощью которого черенок соединяется с крюком. В детстве я не переставал удивляться тому, насколько снаряжение, которым я пользовался в то время, отличалось от всего того, что использовалось раньше.

Когда я попал в НХЛ, я уже играл лучшими клюшками в мире. Но сегодня дети смотрят на них и удивляются, как мы могли играть такими громоздкими штуковинами. Скажем так: вы можете взять современную вратарскую клюшку, и моя деревянная клюшка «Titan» оказалась бы в два раза тяжелее. Двое парней с самыми жесткими и тяжелыми клюшками в лиге в мою эпоху – Майк Босси и я. Фактически мы с ним долгое время играли почти одинаковыми клюшками. Возможно, у нас были не самые мощные броски, но мы оба точно знали, куда полетит шайба. Любители хоккея, вероятно, помнят, как Босси и Ги Лефлер замахивались и делали щелчки с наката на полной скорости. Я делал то же самое. Чтобы с жесткой клюшкой получился сильный бросок, необходим такой замах.

Современные же более гибкие клюшки игроки могут быстро изготавливать и выполнять броски, когда шайба находится на уровне находящейся сзади ноги, что позволяет бросать значительно быстрее. По собственному опыту могу сказать, что хоккей значительно изменился в период с 1987 по 1997 г., поскольку у игроков стало меньше времени на то, чтобы делать щелчки с полным замахом. Марк Мессье стал одним из первых выполнять броски, когда шайба находилась на уровне ноги, находящейся сзади, чтобы застать вратаря врасплох. Помню, как Оуэн Нолан сделал то же самое в 1997 г., во время матча всех звезд, хотя Оуэн и не пытался сделать так, чтобы бросок оказался неожиданным для Доминика Гашека. Оуэн вообще показал, в какой угол полетит шайба, и тем не менее сумел переиграть Гашека. Но они – большие, сильные парни. Сейчас все играют гибкими клюшками и используют силу, передающуюся шайбе благодаря распрямлению эластичной части клюшки, чтобы ввести вратаря в заблуждение относительно направления броска. Такой игрок, как, например, Фил Кессел, использует клюшку как рогатку. Сейчас щелчок можно увидеть в основном лишь в исполнении защитников, если позволяет время, они делают броски от синей линии. И неудивительно, что у парней с самыми сильными бросками самые жесткие клюшки. Ши Уэбер, Здено Хара и Брент Бернс играют клюшками, которые большинство других игроков даже не смогли бы согнуть.

В 1989 г. Джим Истон, мой хороший друг, пришел ко мне и сказал: «Уэйн, у нас есть для тебя клюшка. Она придется тебе по душе. Мы смогли добиться жесткости, которая тебе нравится, но она весит в три раза меньше». Это была клюшка из двух частей с алюминиевым черенком. Мне она полюбилась. Она была очень жесткой – при щелчках шайба летела с огромной скоростью. Но она была такой легкой, что весь вес приходился на крюк, что позволяло лучше чувствовать шайбу.

Я подумал: «Что ж, неплохо». Хотите верьте, хотите нет, но в детстве я все время играл легкой клюшкой. Папа всегда говорил: «У тебя должна быть легкая клюшка».

Я также закруглил черенок своей деревянной клюшки, чтобы она походила на клюшку для лакросса. Пол Коффи сделал то же самое. Благодаря этому руки легче скользили по черенку, и клюшка стала гораздо удобнее. Истон сделал для меня жесткую клюшку с закругленным черенком, но которая была гораздо легче. Опробовав ее впервые, я подумал: «Вот это да! Где же она была всю мою жизнь?»

В Лос-Анджелесе Питер Миллар, наш менеджер по экипировке, обматывал лентой мои клюшки. Многие предпочитают делать набалдашник, наматывая на рукоятку клюшки ленту, но мне нравились специальные набалдашники, которые надевались отдельно. На каждой клюшке была проставлена дата. Если вы думаете, что у вас есть одна из моих клюшек, посмотрите на конец черенка, и там будет дата, написанная маркером Sharpie. К тому времени я играл алюминиевой клюшкой «Easton» из двух частей. Питер обматывал лентой крюк, разогревал его, вставлял в черенок, затем надевал набалдашник и проставлял дату.

Лишь немногие игроки пользовались тогда составными алюминиевыми клюшками, поэтому, когда я начал играть Easton’ом, это в некотором смысле на время изменило хоккей, потому что все стали брать с меня пример. Я никогда не играл цельными композитными клюшками, но сегодня игроки полагаются на них. Если вы сейчас покажете им алюминиевую составную клюшку, они посмотрят на вас и спросят: «Что это вообще такое?» Я их не виню, потому что сам испытывал подобное чувство, когда смотрел в детстве на клюшки Хоуи Моренца.

Понятно, что Хоуи Моренц играл до меня – и даже до Горди Хоу. Фактически, когда Морис Ришар начал блистать в лиге, болельщики сравнивали его с Моренцем. Я никогда не видел, как он играет, но, глядя на его клюшку, я мог представить, какой была бы игра с его участием. Мне легко было понять, как бы чувствовалась шайба на крюке такой тяжелой клюшки. Клюшки, которыми играли в то время, были намного короче, поэтому я понимал, что им приходилось держать руки ближе друг к другу. С такой короткой клюшкой шайба была у игрока под полным контролем, и при кистевом броске вратарю было бы трудно заметить момент, когда шайба отходит от крюка. Но игрокам при этом действительно приходилось держать голову высоко.

Вы видите, как разыгрывалось воображение ребенка при одном лишь взгляде на эти старые клюшки. Глядя на экспонаты в Зале славы, я мог представить, как играли в хоккей в те времена. Игра была невероятно жесткой, но и была элегантной, основанной на контроле шайбы и умелом и спонтанном использовании предоставляющихся возможностей. По крайней мере, так в хоккей играл Хоуи Моренц.

В 1950 г. информационное агентство Canadian Press провело опрос канадских спортивных журналистов. Они назвали Моренца величайшим хоккеистом первой половины XX века. Поскольку лишь немногие из нас видели, как он играет, нелегко понять, какое это достижение. Можно сделать вот что: посмотрите на парней, которые возглавили бы список лучших игроков второй половины столетия. Хоу, Ришар, Халл, Орр, Лефлер, Лемье. Чтобы стать лучшим во второй половине XX века, вы должны быть лучше их всех. Любой, кто был лучшим в первой половине, находится в этой лиге.

Моренц безусловно был первой суперзвездой НХЛ. На матчи с его участием распродавались все билеты. Для многих американцев, для которых хоккей был еще чем-то новым, Моренц стал лицом игры. Скорость и изящество Моренца олицетворяли хоккей для самых новых поклонников этой игры и переосмысливали его для тех, кто и раньше любил ее. Моренц в большей степени, чем кто-либо из его предшественников, показал, что, хотя хоккей всегда будет командной игрой, настоящее индивидуальное мастерство может заставить зрителей вскочить со своих мест.

Хоуи Моренц был самым младшим из шестерых детей. Он рос, играя в хоккей на Мельничном пруду, части реки Темзы, всего в нескольких кварталах от его дома в Митчелле, Онтарио. После школы он брал пару старых трубчатых коньков (они стоили два доллара), на которых раньше катались два его старших брата, и новую клюшку, подаренную ему на Рождество. Самой популярной клюшкой в то время была клюшка фирмы Draper and Maynard. Кончик этой клюшки был красного цвета. Она была сделана из ясеня и по крепости почти не уступала стали. Такая клюшка служит годы.

Моренц играл со своими братьями в разновидность хоккея под названием «шинни». Друзья и родственники Моренца говорили, что его всегда можно было найти на льду с клюшкой в руке. Он носил в кармане кусочек угля, чтобы отрабатывать удары на пруду. Снова и снова он бил клюшкой по кусочку угля. Иногда уголек слишком сильно отскакивал от дерева, которое заменяло Моренцу вратаря, поэтому пареньку приходилось мчаться как можно быстрее, чтобы уголек не отлетел слишком далеко. Если вы когда-либо катались по замерзшему пруду, вы знаете, что там полно камней и замерзших веток. Графство Перт также лежит на перелетном пути нырковых птиц. Это означало, что над его территорией во время пика миграции пролетало более миллиона уток. Моренцу нужно было научиться быстро поворачивать, чтобы не спотыкаться о вмерзший в лед утиный помет.

Я знаю, что дети сейчас не играют на улице столько, сколько раньше. Но для меня это всегда было частью хоккея. Я впервые катался на коньках на реке Нит, которая была за двором моих бабушки и дедушки, поэтому я имею представление о том, как воспринимал катание на пруду Моренц. Мой отец водил меня в парк в Брантфорде прежде, чем он построил наш первый каток на заднем дворе. Даже когда я играл в «Ойлерз», если у нас было свободное время между субботним вечером и игрой в середине недели, Кевин Лоу, Марти Максорли, Пол Коффи и я иногда брали клюшки и перчатки и направлялись к пруду, чтобы поиграть с детьми, которые гоняли там теннисный мяч. Я помню, что при катании на пруду не было необходимости затачивать коньки так, как для катания на крытом катке, поскольку не требовалось, чтобы они столь глубоко вонзались в лед. Как и Моренцу, нам приходилось следить за тем, чтобы коньки не попадали в трещины на льду, и стараться, чтобы наши броски по воротам были точными. Иначе мы бы потом искали мяч или шайбу в снегу.

Моренц играл все лучше и лучше и стал выступать в юношеской лиге ОХА[4]4
  Ontario Hockey Assosiation.


[Закрыть]. Моренц был быстрым, но не думал, что он достаточно хорош, чтобы играть профессионально. На льду он был вспыльчивым и несколько раз ввязывался в драки, но за пределами катка он оставался добродушным парнем. Его семья затем переехала в Стратфорд. Моренцу нравилось жить там и проводить время с приятелями. После окончания школы он играл в любительской хоккейной команде «Гранд Транк Рэйлуэй».

В 1923 г., когда Моренцу было двадцать лет, Лео Дандюран занимал должность управляющего партнера команды «Монреаль Канадиенс». Дандюран и его друзья, Джо Каттаринич (один из первых вратарей «Канадиенс») и бизнесмен Луи Летурно, владели командой с 1921 г.

Они приобрели ее на аукционе. Дандюран позвал своего друга Сесила Харта представлять их. Они конкурировали с компанией Mount Royal Arena и президентом НХЛ Фрэнком Колдером. Ставка поднялась уже до 10 000 долларов, когда Харт позвонил Дандюрану и спросил, что делать. Дандюран сказал идти до предела. Харт вернулся в зал, предложил 11 000 долларов и выиграл тендер. Тогда это была большая сумма. За физический труд платили примерно пятьдесят пять центов в час. Менее четырех долларов в день. На то, чтобы заработать 11 000 долларов, большинству парней понадобилось бы десять лет. Но вложение стоило того. «Канадиенс» в первый год принесла прибыль в 20 000 долларов.

Дандюран, Каттаринич и Харт хотели, чтобы Моренц пришел в «Канадиенс». Но родители Моренца, Уильям и его жена Розина, родились в Германии, которая страдала от ужасных последствий Первой мировой войны. Семьи у них на родине испытывали серьезные финансовые затруднения и нуждались в помощи. Немецкая марка катастрофически обесценилась до одной триллионной своей стоимости. Чтобы купить буханку хлеба, требовалась целая тележка денег. Моренцу оставалось учиться на машиниста всего два года, поэтому его отец хотел, чтобы он закончил обучение.

Дандюран не принимал «нет» в качестве ответа. Он снова позвонил Сесилу Харту и дал ему два подписанных пустых чека. Он велел ему встретиться с Моренцем и его отцом и добиться, чтобы мальчик пришел в «Монреаль». Харт подписал с Моренцем контракт 7 июля 1923 г. Контракт был рассчитан на три года. За каждый год Моренц должен был получать 2500 долларов, премия за подписание контракта составляла 850 долларов.

Но Моренц и его отец тут же передумали. Совсем недавно умерла мама Моренца, и ему не хотелось уезжать из дома. Он отослал чек обратно в «Канадиенс» и сказал, что решил играть в ХАО.

Лео Дандюран отправил Моренцу билет на поезд и сказал прессе, что осведомлен о тайных выплатах любителям и он подвергнет Хоуи остракизму, если тот откажется от своего контракта. Моренц пришел к нему. Он был расстроен. Со слезами на глазах Моренц сказал Дандюрану, что он недостаточно большой и сильный, чтобы играть в хоккей, и что переезд в Монреаль разрушит его жизнь. Но Дандюран был непреклонен. Наконец Моренц, первая звезда лиги, неохотно присоединился к «Канадиенс».

Жорж Везина был вратарем. Везина подписал с командой контракт тринадцатью годами раньше. У него был лучший коэффициент надежности в лиге: 1,97. Он пропустил всего 48 голов в 24 играх в том сезоне. Чтобы вы могли составить представление, насколько это серьезно, вот некоторые примеры: у Хенрика Лундквиста из «Рейнджерс» общий КН за всю его карьеру составляет 2,28, у Джонатана Куика из «Кингз» – 2,27, а у Кори Прайса из «Канадианс», который сейчас, возможно, является лучшим в мире, – 2,43. Другими словами, в «Монреале» был один из лучших вратарей всех времен.

22 марта 1924 г. «Канадиенс» сыграла на «Маунт Роял Арена» с «Калгари Тайгерз» из Хоккейной лиги Западной Канады. Это была первая игра финальной серии Кубка Стэнли. Победитель серии определялся по итогам трех матчей.

«Маунт Роял Арена» открылась за четыре года до этого, и там использовался натуральный лед. Проблема с натуральным льдом в том, что он зависит от погоды. А погода в Монреале в марте 1924 г. была настолько теплой, что лед таял. В 1990 г., когда я играл в команде «Кингз», мы участвовали в показательных матчах в Майами и Сент-Питерсбурге на подтаявшем льду. Играть в подобных условиях сложно. Мышцы ног болят от катания по такому льду. Шайба не будет скользить по нему ровно. Конечно, обеим командам приходится играть на одном и том же плохом льду, поэтому жаловаться нет смысла. Тем не менее никогда не хочется видеть, как на исход игры влияет состояние льда.

Плохой лед определенно работает против таких парней, как Моренц, в игре которого главное – скорость и контроль шайбы. Он был новичком и находился под таким же присмотром защитников, под каким сегодня играет Коннор Макдэвид. И все же Моренцу каким-то образом удавалось совершать всевозможные рывки через всю площадку, благодаря которым он прославился. Финальная серия была настолько захватывающей, что Чарльз Адамс, бостонский хоккейный болельщик и владелец сети бакалейных магазинов, решил приобрести первую в городе франшизу НХЛ, «Бостон Брюинз». Но об этом позже.

В первом матче «Калгари» проиграла 6–1. Лед стал совершенно непригодным для игры, поэтому второй матч перенесли на арену «Оттава Аудиториум», где лед был искусственным.

Второй матч был грубым. После сокрушительного поражения любая команда будет играть с гораздо большей интенсивностью, и это часто означает жесткую в физическом смысле игру. Настоящие чемпионы – это команды, готовые дать в таком случае достойный ответ. В первом периоде Моренц обеспечил «Канадиенс» превосходство по броскам над «Тайгерз» и забросил одну шайбу. «Калгари» ответила штурмом ворот. Капитан «Калгари» Герб Гардинер, весивший на 14 кг[5]5
  Упоминаемые в оригинале североамериканские меры длины и веса по всему тексту переведены в метрические. В дальнейшем такие замены специально не оговариваются.


[Закрыть] больше Хоуи, от души заехал ему локтем в средней зоне. Я видел, как подобный случай произошел шестьдесят девять лет спустя: Марти Максорли действовал таким же образом против Дуга Гилмора, когда мы играли в полуфинале Кубка 1993 г. против команды «Лифс», и это изменило ход всей серии.

Моренцу пришлось покинуть площадку. На голове у него было рассечение, а рука бессильно свисала. К началу третьего периода он был на пути в больницу. С другой стороны, нельзя не отметить, что в первом периоде силовой игрок «Монреаля» Спраг Клегхорн ударил клюшкой игрока «Калгари» Берни Морриса, которому после этого пришлось отправиться в раздевалку. Оставшуюся часть матча Моррис играл с забинтованной головой. За свою карьеру Клегхорн отправил в больницу пятьдесят человек. Два года спустя Клегхорна продали в «Бостон Брюинз», где он в итоге стал учить молодого защитника Эдди Шора.

На последние четыре минуты «Тайгерз» заменили вратаря на шестого полевого игрока. Но удача была на стороне Везины. «Канадиенс» выиграла со счетом 3–0.

К 1932/33 г. Моренц выиграл Кубок три раза. Он также стал трехкратным обладателем приза Харта как самый ценный игрок лиги. Вратарь команды «Нью-Йорк Американз» Рой Уортерс назвал Моренца «этот сукин сын семьсот семьдесят семь», поскольку, когда Хоуи переходил в стремительную атаку, он двигался очень быстро и казалось, что у него на свитере три семерки, а не одна.

НХЛ является уникальной среди основных спортивных лиг, так как игроки пожимают друг другу руки после тяжелой серии плей-офф, но Моренц вывел достойное спортивное поведение на новый уровень. После поражения он направлялся в раздевалку игроков выигравшей команды, чтобы пожать им руки. Моренц был великим спортсменом, но в душе он тяжело переживал проигрыши. Иногда он всю ночь бродил по улицам, чтобы успокоиться. Он мог оказаться у двери товарища по команде еще до восхода солнца, чтобы поговорить о том, что пошло не так в прошедшем матче.

Где бы ни играл Моренц, он становился мишенью. Такое случается с каждой суперзвездой. Всякий раз, когда он был на льду, как его там только ни били. Но он собирался с силами, снова выходил на лед и играл с прежним упорством. Быть звездой вовсе не так просто. Вспомните, с каким трудом Пол Кария вставал со льда после того, как в 2003 г. его сбил Скотт Стивенс, а затем вернулся, чтобы выполнить великолепный бросок, после которого шайба просвистела над плечом Мартина Бродера. Если бы такой игрок, как Моренц, собирался играть в НХЛ, вот как ему пришлось бы играть.