Текст книги "Стервятники"

– Ты должен проделать тайное отверстие в этой стене. – Она мягко постучала по стене костяшками пальцев. – Ты должен отодвигать панель, чтобы приходить ко мне, тогда я накажу тебя еще строже. Ты понял?

– Да, – выдохнул он.

– Отверстие нужно будет скрыть. Никто не должен о нем знать.

– По моим наблюдениям, – говорил сэр Фрэнсис Хэлу, – грязь и болезни проявляют странное тяготение друг к другу. Не знаю почему, но это так.

Он отвечал на осторожный вопрос сына, почему необходимо проводить трудное и тягостное окуривание корабля. Теперь, когда груз был снят и почти весь экипаж очутился на берегу, сэр Фрэнсис вознамерился избавить корпус корабля от вредителей. Казалось, каждая щель в нем кишела вшами, а в трюмах было полно крыс. Повсюду валялись их испражнения, а Нед Тайлер докладывал, что в нескольких бочках с водой нашли разбухшие крысиные тушки.

С первого дня прихода в лагуну особая команда пережигала дерево, выщелачивала пепел, чтобы добыть щелок, а сэр Фрэнсис отправил Аболи в лес с заданием найти травы, с помощью которых племя Аболи избавлялось от паразитов в хижинах. И теперь группа моряков ждала на палубе, вооруженная ведрами с едким веществом.

– Нужно выскрести каждую щель и каждое соединение в корпусе, но будьте осторожны, – предупреждал моряков сэр Фрэнсис. – Щелок может сжечь кожу на руках…

Он неожиданно замолчал. Все на борту повернули головы к входу в лагуну, на берегу все прервали свои занятия и замерли, прислушиваясь.

– Это сигнал тревоги от наблюдателей на утесах, капитан, – крикнул Нед Тайлер и показал туда: над укреплениями, охранявшими вход в лагуну, повис белый дымок. У всех на глазах на вершину импровизированного флагштока взлетел черный шар и развернулся в вымпел с раздвоенным хвостом. Это был сигнал общей тревоги, и означать он мог только одно: появился незнакомый корабль.

– Все наверх, мастер Дэниел! – резко приказал сэр Фрэнсис. – Отрыть ящики с оружием и раздать его экипажу. Я отправляюсь ко входу. Четыре гребца в лодку, остальным занять боевые позиции на берегу.

Хотя лицо его оставалось бесстрастным, сэр Фрэнсис был в ярости оттого, что позволил застать себя врасплох, когда мачта снята и все орудия на берегу. Он повернулся к Неду Тайлеру:

– Перевезите пленных на берег и поместите под строжайшую охрану, подальше от пляжа. Узнав, что появился чужой корабль, они могут попытаться привлечь внимание.

Подбежал Оливер с плащом сэра Фрэнсиса на руке. Пока он расправлял плащ на плечах хозяина, капитан отдавал приказы. Потом повернулся и направился к трапу, у которого его ждала шлюпка. Хэл поджидал отца там, где тот не сможет его не заметить и не взять с собой.

– Хорошо! – выпалил сэр Фрэнсис. – Пойдешь со мной. Мне могут понадобиться твои глаза.

Хэл раньше отца спустился по тросу и отчалил в то мгновение, когда отец ступил на борт.

– Гребите что есть мочи! – велел сэр Фрэнсис гребцам, и лодка полетела по лагуне. Сэр Фрэнсис спрыгнул за борт и побрел к берегу вброд; вода заливалась за отвороты его высоких сапог. Хэлу пришлось бежать по слоновьей тропе, чтобы догнать отца.

Он оказался на выходящей на океан вершине в трехстах футах над лагуной. Хотя на высоте ударил ветер и поверхность океана покрылась волнами, острое зрение Хэла позволило ему увидеть точки, держащиеся поверх волн, прежде чем их указал наблюдатель.

Сэр Фрэнсис посмотрел в подзорную трубу.

– Что скажешь о нем? – спросил он у Хэла.

– Я вижу два корабля, – ответил Хэл.

– А я – только один. Нет, подожди! Ты прав. Есть еще один, чуть восточнее. Это фрегат, как ты думаешь?

– Три мачты. – Хэл заслонил глаза. – И все оснащены парусами. Да, я бы сказал, что это фрегат. Второй корабль слишком далеко. Не могу определить, что это за судно. – Хэлу не хотелось признаваться в этом, и он напрягал зрение, пытаясь разглядеть хоть какие-нибудь детали. – Оба корабля прямо против нас.

– Если они направляются к мысу Доброй Надежды, то очень скоро должны миновать нас, – задумчиво произнес сэр Фрэнсис, не опуская подзорную трубу. Все тревожно ждали.

– Возможно, это корабли Голландской Вест-Индской компании, идущие на запад, – выразил свою надежду Хэл.

– Тогда почему они так близко подошли к наветренному берегу? – спросил сэр Фрэнсис. – Нет, похоже, они направляются прямо к входу. – Он захлопнул трубу. – Пошли. – Они бегом спустились к берегу, где их ждала шлюпка. – Мастер Дэниел, гребите к батарее на противоположном берегу. Примете команду над ней. Не открывайте огонь, пока не начну я.

Они посмотрели, как шлюпка пересекла пролив и люди Дэниела втащили ее в узкую бухточку, так что ее не стало видно. Потом сэр Фрэнсис прошел вдоль ряда орудий на утесе и отдал несколько коротких приказов. Моряки стояли у кулеврин с горящими фитилями в руках.

– По моей команде стрелять по первому кораблю. Один залп из всех орудий. Цельтесь в ватерлинию. Потом зарядите шрапнелью и спустите их паруса. Они не захотят маневрировать в узком проливе с половиной парусов.

Он вскочил на бруствер укрепления и посмотрел на море через узкий вход в пролив, но приближающиеся корабли еще были скрыты утесами.

Внезапно из-за западного края скалы показался корабль, идущий на всех парусах. Он находился всего в двух милях от берега и на глазах у оцепеневших от ужаса моряков изменил курс, убрал часть парусов и направился прямо в пролив.

– Их пушечные порты открыты, значит, они настроены драться, – мрачно сказал сэр Фрэнсис, спрыгивая с бруствера. – И мы дадим им бой, парни.

– Нет, отец! – воскликнул Хэл. – Я знаю этот корабль.

– Кто…

Сэр Фрэнсис не успел задать вопрос. На грот-мачте корабля развернулся длинный вымпел. Алый и снежно-белый, он извивался и хлопал на ветру.

– Крест Ордена, – сказал Хэл. – «Морейская чайка». Это лорд Камбре, отец.

– Клянусь Господом, это так. Как рыжебородый мясник узнал, что мы здесь?

За кормой «Морейской чайки» появился и второй корабль. Он тоже убрал часть парусов и изменил курс, следуя за Канюком, который уже входил в пролив.

– Я знаю и этот корабль, – крикнул Хэл; его голос относил ветер. – Смотрите! Я даже узнаю фигуру у него на бушприте. Это «Богиня». Не знаю в этом океане другого корабля с обнаженной Венерой на бушприте.

– Да, это капитан Ричард Лестер, – согласился сэр Фрэнсис. – Теперь я испытываю облегчение. Он хороший человек, хотя, видит Бог, я никому из них не стал бы доверять.

Проплывая мимо утесов, на которых стояли орудия, Канюк, должно быть, заметил яркий плащ сэра Фрэнсиса на фоне замшелых скал, потому что приветственно приспустил флаг.

Сэр Фрэнсис в ответ приподнял шляпу, но сквозь зубы сказал:

– Я бы с радостью приветствовал тебя залпом шрапнели, шотландский ублюдок. Почуял запах добычи? Пришел просить или красть? Но как ты узнал?

– Отец! – снова крикнул Хэл. – Посмотри возле снасти у шпангоута. Я узнал этого улыбающегося мерзавца. Вот откуда они узнали. Он привел их.

Сэр Фрэнсис повернул трубу.

– Сэм Боуэлз. Кажется, даже акулы не способны переварить такую падаль. Зря мы не позволили экипажу расправиться с ним, пока была такая возможность.

«Чайка» прошла мимо них, постепенно убирая паруса по мере углубления в лагуну. «Богиня» следовала за ней на благоразумном удалении. На ее мачте тоже был крест Ордена вместе с крестом Святого Георгия и британским флагом. Ричард Лестер тоже рыцарь Ордена. Они видели его маленькую фигурку на полуюте; он подошел к поручню и что-то крикнул, но голос заглушил ветер.

– У тебя странное общество, Ричард.

Хотя валлиец не мог его услышать, сэр Фрэнсис в ответ помахал шляпой. Лестер был с ним, когда они захватили «Хеерлике Нахт», и они по-дружески разделили добычу. Сэр Фрэнсис считал капитана Лестера своим другом. Все эти месяцы скучной блокады мыса Игольный он должен был быть с ними, с сэром Фрэнсисом и Канюком. Однако он не явился к месту встречи, в Порт-Луис на острове Маврикий. Подождав с месяц его прибытия, сэр Фрэнсис вынужден был уступить требованиям Канюка, и они отплыли вдвоем.

– Что ж, придется состроить приятную мину лица и встречать незваных гостей, – сказал сэр Фрэнсис Хэлу и пошел вниз, туда, где уже ждала шлюпка, приведенная Дэниелом с противоположного берега пролива.

Когда они вернулись в лагуну, два новых корабля уже стояли на якоре, «Морейская чайка» всего в полукабельтове за кормой «Решительного». Сэр Фрэнсис приказал Дэниелу грести прямо к «Богине». Когда они с Хэлом поднялись на борт, у трапа их встретил Ричард Лестер.

– Клянусь адским пламенем, Фрэнки! Я слышал, что ты взял у голландцев большой приз. И теперь сам вижу его на якоре. – Ричард пожал ему руку. Он не так высок и широк в плечах, как сэр Фрэнсис, но пожатие у него крепкое. Он принюхался большим красным носом и продолжал с певучим кельтским акцентом: – Это пахнет пряностями, верно? Проклинаю себя за то, что не нашел вас в Порт-Луисе.

– Но где ты был, Ричард? Я тридцать два дня ждал твоего прихода.

– Как ни печально, попал в ураган южнее Мартиники. У меня снесло мачты, а корабль отогнало к побережью острова Святого Лаврентия.

– Это, должно быть, тот же шторм, что повредил голландца. – Сэр Фрэнсис показал на галеон. – Когда мы его захватили, он шел с временной мачтой. А как ты встретился с Канюком?

– Как только «Богиня» была готова к плаванию, я решил поискать тебя у мыса Игольный на случай, если ты еще там. И встретил его. А он привел меня сюда.

– Что ж, рад видеть тебя, старый друг. Но скажи, нет ли вестей из дома?

Это всегда первый вопрос, который задают, встречаясь здесь, за Линией. Они могут ходить к далеким берегам не нанесенных на карты морей, но сердце их всегда стремится домой. Уже почти год сэр Фрэнсис не получал никаких известий из Англии.

На лице Ричарда Лестера появилось серьезное выражение.

– Через пять дней после выхода из Порт-Луиса я встретился с «Песней ветра», одним из фрегатов ее величества. Он шестьдесят дней назад вышел из Плимута и направлялся к Коромандельскому берегу.

– Так каковы же новости? – нетерпеливо переспросил сэр Фрэнсис.

– Бог свидетель, хороших нет. Говорят, всю Англию поразила чума; мужчины, женщины и дети умирали тысячами и десятками тысяч, так что их не успевали хоронить, и разлагающиеся трупы лежали на улицах городов.

– Чума! – Сэр Фрэнсис в ужасе перекрестился. – Кара Господня.

– Потом, пока чума еще свирепствовала в городах и деревнях, Лондон был уничтожен большим пожаром. Говорят, не уцелел ни один дом.

Сэр Фрэнсис в отчаянии смотрел на него.

– Лондон сгорел? Не может быть! А король? Он в безопасности? Может, голландцы подожгли Лондон? Расскажи еще!

– Да, Черный Парень невредим. И в пожаре на этот раз виноваты не голландцы. Пожар начался в пекарне на Пэддинг-лейн и продолжался без перерывов три дня. Дотла сгорел собор Святого Павла, и ратуша, и Королевская биржа, сто церквей и бог весть сколько еще домов. Говорят, ущерб больше десяти миллионов фунтов.

– Десять миллионов! – Сэр Фрэнсис смотрел на него в ужасе. – Богатейший монарх мира не может собрать столько. Да весь годовой доход Короны, Ричард, меньше одного миллиона! Король и нация могут стать нищими.

Ричард Лестер мрачно покачал головой.

– Есть и другие дурные новости. Голландцы сильно побили нас. Этот дьявол де Рюйтер прошел прямо в Медуэй и Темзу. Мы потеряли шестнадцать кораблей, и он захватил «Короля Карла» на якоре в Гринвиче и увел в Амстердам.

– Флагманский корабль, гордость нашего флота! Разве может Англия пережить такое поражение сразу за чумой и пожаром?

Лестер снова покачал головой.

– Говорят, король просит мира у голландцев. Может быть, в эту минуту война уже кончена. Она могла кончиться несколько месяцев назад.

– Будем молиться, чтобы это было не так. – Сэр Фрэнсис посмотрел через лагуну на «Решительный». – Я захватил этот приз всего три недели назад. Если война закончилась, мое свидетельство потеряло силу. И этот захват могут счесть пиратством.

– Таковы причуды войны, Фрэнки. Ты не знал о заключении мира. И никто, кроме голландцев, не обвинит тебя в этом. – Ричард Лестер своим пламенеющим носом указал на «Морейскую чайку». – Похоже, милорд Камбре недоволен тем, что не участвует в нашей встрече. Смотри, он идет к нам.

Канюк как раз спустил шлюпку. Она двинулась по проливу к ним, и сам Камбре стоял на ее корме. Шлюпка ударилась о борт «Богини», и Канюк быстро поднялся по веревочной лестнице.

– Фрэнки! – приветствовал он сэра Фрэнсиса. – С самого нашего расставания я ежедневно молился о тебе. – Он широким шагом шел по палубе, и плед его развевался. – И мои молитвы были услышаны. Отличный галеон, и как я слышал, с полным грузом пряностей и серебра.

– Тебе следовало подождать день-два, прежде чем покинуть свою позицию. Тогда у тебя была бы доля в добыче.

Канюк в изумлении развел руками:

– Мой дорогой Фрэнки, о чем ты? Я не покидал свою позицию. Сделал короткий крюк на восток, чтобы убедиться, что голландец не пытается проскользнуть, отойдя дальше в море. И как можно скорее вернулся. Но тебя уже не было.

– Позволь напомнить твои собственные слова: «У меня мало воды и начисто иссякло терпение. С меня и моих храбрых спутников шестидесяти пяти дней вполне довольно».

– Мои слова, Фрэнки? – Канюк покачал головой. – Должно быть, тебя подвел слух. Или ветер. Ты ослышался.

Сэр Фрэнсис рассмеялся.

– Тратишь свой талант величайшего шотландского лгуна впустую. Никого ты не удивишь. Мы с Ричардом оба хорошо тебя знаем.

– Фрэнки, надеюсь, это не значит, что ты хочешь лишить меня справедливой доли добычи? – Всем своим видом Канюк давал понять, что не верит собственным ушам и опечален. – Я согласен, я не участвовал в захвате и потому не рассчитываю на половину. Дай мне треть, и я не стану спорить.

– Придержите коней, сэр. – Сэр Фрэнсис небрежно положил руку на рукоять сабли. – Ты получишь от меня только запах специй.

Канюк, к его великому изумлению, развеселился и гулко рассмеялся.

– Фрэнки, мой добрый старый боевой друг! Приходи сегодня вечером ко мне на корабль поужинать, и за добрым хайлендским виски мы обсудим посвящение твоего парня в рыцари Ордена.

– Значит, тебя привело ко мне посвящение Хэла? А не серебро и пряности?

– Я знаю, как много этот парень значит для тебя, Фрэнки, да и для всех нас. Ты можешь им гордиться. Мы все хотим, чтобы он стал рыцарем Ордена. Ты сам часто говорил об этом. Разве не так?

Сэр Фрэнсис взглянул на сына и еле заметно кивнул.

– А коли так, вот тебе возможность, которой может не быть еще долгие годы. Здесь нас трое рыцарей-навигаторов. Самое малое число, какое требуется для посвящения в неофиты первой ступени. Где еще за Линией ты найдешь трех рыцарей, чтобы образовать ложу?

– Как вы предусмотрительны и заботливы, сэр. И, конечно, это не имеет никакого отношения к моей добыче и твоим требованиям минуту назад? – иронично спросил сэр Фрэнсис.

– Довольно об этом. Ты честный человек, Фрэнки. Суровый, но честный. Ты ведь не стал бы обманывать брата-рыцаря?

* * *

Задолго до полуночных склянок сэр Фрэнсис вернулся с «Морейской чайки», где ужинал с Камбре. Придя к себе в каюту, он послал Оливера за Хэлом.

– В ближайшее воскресенье. Через три дня. В лесу, – сказал он сыну. – Обо всем договорились. На восходе луны, сразу после двух склянок второй полувахты, мы образуем ложу.

– Но как же Канюк? – возразил Хэл. – Ты его не любишь и не веришь ему. Он предаст нас.

– И все же Камбре прав. Возможно, до возвращения в Англию мы так и не сможем собрать трех рыцарей. Я должен воспользоваться возможностью ввести тебя в Орден. Господь свидетель: второго такого шанса может не быть.

– Но на берегу мы окажемся в его руках, – предостерег Хэл. – И он может этим воспользоваться.

Сэр Фрэнсис отрицательно покачал головой.

– Не бойся, мы никогда не окажемся в руках Канюка.

Он встал и подошел к своему матросскому сундуку.

– Я готовился к дню твоего посвящения. – Он поднял крышку. – Вот твой костюм. – Со свертком в руках сэр Фрэнсис пересек каюту и положил его на койку. – Надень. Надо убедиться, что он тебе впору. – И чуть громче позвал: – Оливер!

Вошел слуга с игольником в руке.

Хэл сбросил старую поношенную парусиновую куртку и парусиновую же юбочку и с помощью Оливера принялся облачаться в церемониальный костюм Ордена. Он никогда и не мечтал о столь великолепном наряде.

Чулки из белого шелка, брюки и камзол из синего атласа, рукава расшиты золотом. Туфли из черной лакированной кожи, такой же, как на поясе, с тяжелыми серебряными пряжками. Оливер расчесал его густые волосы и надел ему на голову офицерскую рыцарскую шляпу. Ее украшали лучшие страусовые перья, которые он купил на рынке в Занзибаре.

Когда Хэл оделся, Оливер критически осмотрел его, склонив голову набок.

– Тесновато в груди, сэр Фрэнсис. Мастер Хэл с каждым днем раздается в плечах. Но это можно быстро поправить.

Сэр Фрэнсис кивнул и снова порылся в сундуке. Сердце Хэла дрогнуло, когда он увидел в руках отца сложенный плащ, символ рыцарства, к которому он так стремился. Сэр Фрэнсис подошел к нему и набросил плащ на плечи, затем застегнул на горле серебряный зажим. Белые полы плаща свисали до колен, плечи украсил алый крест.

Сэр Фрэнсис отступил и внимательно осмотрел Хэла.

– Не хватает одного, – сказал он и вернулся к сундуку. Он достал оттуда шпагу, но не обычную. Хэл хорошо ее знал. Это было семейное наследие Кортни, его величие вызывало у Хэла благоговение. Отец подошел к нему со шпагой в руках, повторяя историю и происхождение оружия.

– Эта шпага принадлежала Чарльзу Кортни, твоему прадеду. Восемьдесят лет назад сам сэр Фрэнсис Дрейк наградил его этой шпагой за участие в захвате и разграблении порта Ранчерия на испанском побережье Карибского моря. Эту шпагу отдал Дрейку испанский губернатор дон Франсиско Мансо.

Он показал Хэлу ножны, выложенные золотом и серебром. На ножнах были изображены короны; многочисленные дельфины и морские духи собрались вокруг сидящего на троне Нептуна. Сэр Фрэнсис повернул оружие и протянул его Хэлу вперед рукоятью. Ее украшала большая сапфировая звезда. Хэл вытащил клинок и сразу понял, что это не просто украшение какого-нибудь испанского щеголя. Тончайшая толедская сталь с инкрустацией золотом. Он согнул его пальцами и восхитился упругостью и закалкой.

– Осторожней, – предупредил отец. – Этим клинком можно бриться.

Хэл вернул шпагу в ножны, и отец вдел ее в петлю кожаного пояса, потом отошел и критически взглянул на сына.

– Как ты думаешь? – спросил он Оливера.

– Только плечи. – Оливер провел пальцами по атласу камзола. – Вся эта борьба и фехтование изменили его фигуру. Придется распороть швы.

– Тогда отправляйся к нему в каюту и займись этим.

Сэр Фрэнсис отпустил их обоих, сел за стол и раскрыл книгу в кожаном переплете.

Хэл задержался у выхода.

– Спасибо, отец. Эта шпага…

Он коснулся украшенной сапфиром рукояти, но не смог найти слов. Сэр Фрэнсис, не поднимая головы, хмыкнул, окунул перо и принялся писать на пергаментной странице. Хэл еще немного задержался, но отец раздраженно взглянул на него. Хэл попятился и неслышно закрыл дверь. Когда он зашагал по коридору, открылась противоположная дверь, и оттуда вышла жена губернатора. Она шла так быстро в развевающихся шелках, что едва не налетела на юношу.

Хэл отскочил и сорвал головы шляпу с плюмажем.

– Прошу прощения, мадам.

Катинка остановилась и посмотрела на него. Она медленно разглядывала его от сверкающих новых пряжек на обуви вверх. А когда дошла до глаз, заглянула в них и холодно, негромко сказала:

– Пиратский щенок, одетый, как благородный джентльмен. – Потом наклонилась к нему, так что едва не коснулась губами лица, и прошептала: – Я проверила стену. Прохода нет. Ты не выполнил мое задание.

– Обязанности удерживали меня на берегу. У меня не было возможности.

Он с трудом подыскивал латинские слова.

– Позаботься об этом нынче же вечером, – приказала она и прошла мимо. Аромат ее остался, бархатный камзол показался слишком жарким и тесным. Хэл чувствовал, как по его груди течет пот.

Хэлу казалось, что Оливер полвечера возится с его камзолом. Он дважды распарывал швы на плечах и сшивал снова, прежде чем остался доволен, и Хэл сгорал от нетерпения.

Когда он вышел, прихватив с собой новый костюм, Хэл, едва дождавшись этого, тотчас закрыл дверь на засов и склонился к переборке. Он обнаружил, что панель крепится к дубовой раме деревянными шпунтами, утопленными заподлицо с рамой.

Острием кортика он принялся по одному извлекать шпунты из гнезд. Работа шла медленно, и он не смел шуметь. Удар или скрежет разнесется по всему кораблю.

Уже почти рассвело, когда он вынул последний шпунт и, пользуясь кортиком как рычагом, смог отодвинуть панель. Она подалась внезапно, с резким скрежетом дерева о дубовую раму; этот скрежет разнесся по всему корпусу и, конечно, наверняка разбудил отца и губернатора.

Затаив дыхание, Хэл ждал, когда на его голову обрушится страшное наказание, но минуты шли, и вскоре он снова смог дышать спокойно.

Он осторожно просунул голову и плечи в треугольное отверстие. Туалетная каюта Катинки была погружена в темноту, но от запаха ее духов у него участилось дыхание. Он внимательно прислушался, но ничего не услышал из соседней большой каюты. Потом с палубы до него донесся слабый удар колокола, и он в отчаянии понял, что скоро рассвет и через полчаса начинается его вахта.

Вытащив голову из отверстия, он вернул панель на место и закрепил деревянными шпунтами, но так, чтобы их можно было вытащить в несколько секунд.

– Ты позволишь людям Канюка высадиться на берег? – почтительно спросил Хэл. – Прости, отец, но ты ему слишком доверяешь.

– Разве я в силах помешать ему спровоцировать столкновение? – вопросом на вопрос ответил сэр Фрэнсис. – Он говорит, что ему нужны вода и дрова, а эта земля и даже лагуна нам не принадлежат. Как я могу ему запретить?

Хэл мог бы спорить и дальше, но отец взглядом заставил его замолчать и повернулся, чтобы приветствовать лорда Камбре. Шлюпка врезалась в песок берега, и Канюк выскочил из нее на сушу. Его ноги, не прикрытые пледом, поросли курчавым рыжим волосом, густым, как у медведя.

– Все божьи благословения тебе в это прекрасное утро, Фрэнки, – крикнул он, идя к ним. Его глаза под нависшими густыми бровями непрерывно перемещались, как рыбешка в воде.

– Он все замечает, – прошептал Хэл. – Он пришел разузнать, где мы спрятали пряности.

– Мы не можем спрятать пряности. Их целая гора, – ответил сэр Фрэнсис. – Но можем затруднить для него воровство. – И он мрачно улыбнулся приближающемуся Камбре. – Надеюсь, вы в добром здравии и вчерашнее виски не беспокоило вас ночью, сэр.

– Это эликсир жизни, Фрэнки. Кровь в моих жилах. – Его глаза (он разглядывал лагерь на краю леса) налились кровью. – Мне нужно заполнить водой бочки. Здесь поблизости должна быть хорошая пресная вода.

– Милей выше по лагуне. Там с холмов течет ручей.

– Много рыбы. – Канюк показал на ряды стоек на столбах, вкопанных в песок; на стойках висели разрезанные пополам рыбины, коптясь на медленном огне из сырой древесины. – Велю своим парням тоже наловить. А как насчет мяса? Есть в лесу олени или дикий скот?

– Есть слоны и стадо диких быков. Но они свирепы, и даже мушкетная пуля в ребра не может их свалить. Однако как только корпус будет очищен, я намерен послать в глубину суши охотничью партию – на поиски более легкой добычи.

Было ясно, что Камбре спрашивал, желая выиграть время: он даже не слушал ответы. Когда его рыщущие глаза блеснули, Хэл проследил за его взглядом. Канюк обнаружил в ста ярдах под деревьями ряд крытых листвой навесов, под которыми стояли огромные бочки с пряностями.

– Значит, ты собирается вытащить корпус на берег и накренить. – Камбре отвернулся от бочек с пряностями и кивком указал на «Решительный». – Мудро. Если нужна помощь, у меня есть три первоклассных плотника.

– Ты очень любезен, – ответил сэр Фрэнсис. – Возможно, я обращусь к тебе.

– Все, что угодно, чтобы помочь брату-рыцарю. Я знаю, ты сделал бы то же самое для меня. – Канюк дружески похлопал его по плечу. – Ну, пока мои люди заполняют бочки, мы можем поискать подходящее место для ложи. Юный Хэл будет гордиться. Для него это очень важный день.

Сэр Фрэнсис взглянул на сына.

– Аболи ждет тебя.

Он кивнул туда, где чуть дальше по берегу терпеливо стоял рослый чернокожий.

Хэл посмотрел, как отец уходит с Камбре по лесной тропе. Потом подбежал к Аболи.

– Я наконец готов. Пошли.

Аболи сразу двинулся быстрым шагом к голове лагуны. Хэл побежал за ним.

– У тебя нет палок?

– Вырежем в лесу. – Аболи похлопал по рукояти топора, чье стальное лезвие лежало у него на плече, и отвернул от берега. Он увел Хэла примерно на милю в глубину леса, к самым густым зарослям. – Я отметил эти деревья. Мое племя называет их квети. Из них мы делаем метательные копья.

Едва они углубились в заросли, как раздался треск веток, взрывом взвились листья, и от них убежало какое-то крупное животное. Они мельком увидели мохнатую черную шкуру и большие рога.

– Ньяти, – сказал Аболи. – Дикий буйвол.

– Мы должны на него поохотиться. – Хэл снял с плеча мушкет и потянулся в сумку за кремнем и огнивом, чтобы зажечь фитиль. – Такое чудовище – мясо для всего экипажа.

Аболи улыбнулся и покачал головой.

– Он первый станет на тебя охотиться. В лесу нет более свирепого зверя, даже лев ему уступает. Он посмеется над пулями из твоего мушкета, распарывая тебе живот могучими копьями, которые носит на голове. – Он снял топор с плеча. – Оставь старого ньяти в покое, мы найдем для экипажа другое мясо.

Аболи подрубил основание одного из побегов квети и десятком ударов обнажил толстый корень. Еще несколько ударов – и он извлек его из земли вместе с частью стебля.

– Мое племя называет такую дубину ивиза, – сказал он Хэлу, работая, – и сегодня я покажу тебе, как ею пользоваться. – Он искусными ударами обрубил часть стебля и снял с него кору. Затем обработал корень, который превратился в твердый шар, похожий на голову булавы. Закончив, Аболи взвесил дубину в руке, проверяя ее уравновешенность и прочность. Потом отложил в сторону и принялся за поиски другой. – Нам нужно каждому по две.

Хэл присел на корточки и наблюдал, как летят из-под топора щепки.

– Сколько лет тебе было, когда тебя захватили работорговцы, Аболи? – спросил он, и ловкие черные руки замерли.

Тень пробежала по черному лицу, но, прежде чем ответить, Аболи снова взялся за работу:

– Не знаю. Я был очень маленький.

– Ты помнишь это, Аболи?

– Помню, что они пришли ночью, люди в белых одеждах с длинными мушкетами. Это было очень давно, но я помню огни в темноте, когда они окружили нашу деревню.

– А где жило твое племя?

– Далеко на севере. На берегу большой реки. Мой отец был вождем, но его вытащили из хижины и убили, как животное. Убили всех наших воинов, пощадили только маленьких детей и женщин. Нас связали цепями в длинные ряды, шея к шее, и заставили много дней идти на восход, к берегу моря. – Аболи неожиданно распрямился и подобрал готовые дубины. – Мы болтаем, как старухи, а должны охотиться.

И он пошел обратно той же дорогой. Дойдя до лагуны, Аболи оглянулся на Хэла.

– Оставь здесь мушкет и мешок с порохом. В воде они бесполезны.

Пока Хэл прятал оружие в подлеске, Аболи выбрал две самые длинные и крепкие ивизы. Когда Хэл вернулся, он протянул ему дубины.

– Следи за мной. Делай, как я, – приказал он, разделся и вошел в мелкую воду лагуны. Хэл, обнаженный, последовал за ним, и они прошли в самые густые заросли тростника.

Погрузившись по пояс, Аболи остановился и подтащил к голове стебли длинных растений и принялся сплетать их, чтобы укрыться под ними. Потом погрузился в воду, так что выступала только голова. Хэл остановился неподалеку от него и быстро сплел себе такую же тростниковую шапку. До него доносились голоса моряков с «Чайки», набиравших воду из ручья в бочки, а потом скрип весел, когда они возвращались в лагуну с полными бочками.

– Хорошо, – негромко сказал Аболи. – Теперь будь готов, Гандвейн! Они поднимут для нас птицу.

Неожиданно раздалось громкое хлопанье крыльев, и небо заполнила огромная стая птиц. Стая уток, очень похожих на английскую крякву, только с ярко-желтым клювом, полетела низким клином туда, где прятали Хэл и Аболи.

– Подлетают, – шепотом предупредил Аболи. Хэл напрягся, запрокинув лицо и следя за старым самцом, который вел стаю. Его крылья, словно лезвия ножей, резкими быстрыми ударами рассекали воздух.

– Пора! – крикнул Аболи, вставая во весь рост. Правую руку с зажатой в кулаке дубиной он уже занес над головой. Он бросил дубину; та, вращаясь, взвилась в воздух, и утки в панике разлетелись.

Аболи предвидел это, и его вращающаяся дубина угодила вожаку в грудь и мгновенно убила. Теряя перья, птица упала комком крыльев и лап, но не успела она коснуться воды, как Аболи метнул вторую дубину. Она попала в молодую птицу, переломив вытянутую шею; птица упала рядом с телом вожака.

Хэл в быстрой последовательности метнул свои дубины, но обе пролетели выше цели, и стая разлетелась над тростниками.

– Скоро научишься, оба раза чуть не попал, – подбодрил его Аболи, когда Хэл с плеском отправился вначале за убитыми птицами, потом за дубинами. Обе птицы плыли по воде перед ними и через несколько минут приманили новую стаю, которая снизилась почти до самых тростников, прежде чем Хэл метнул дубины.

– Хороший бросок, Гандвейн! – рассмеялся Аболи, а Хэл пошел за еще двумя мертвыми птицами. – Ты был еще ближе к цели. Скоро даже, пожалуй, и собьешь птичку.

Несмотря на это пророчество, Хэл добыл свою первую птицу лишь в середине утра. Но и ей он только сломал крыло, и ему пришлось проплыть чуть ли не пол-лагуны, прежде чем он смог свернуть ей шею. В середине дня птицы перестали прилетать; теперь они сидели на воде, где достать их было невозможно.

– Хватит! – закончил охоту Аболи и собрал добычу. С дерева на краю воды он срезал кору и ею связал птиц. Связки оказались такими тяжелыми, что, когда негр с мальчиком пошли назад по берегу, даже широкие плечи Аболи согнулись под этим грузом. А вот Хэл нес свою скромную добычу без труда.

Когда они повернули, так что стали видны все три корабля, Аболи уронил свою ношу на песок.

– Отдохнем здесь.

Хэл сел рядом с ним, и какое-то время они молчали, потом Аболи спросил:

– Зачем сюда пришел Канюк? Что говорит твой отец?

– Канюк говорит, что пришел, чтобы создать ложу для моего посвящения.

Аболи кивнул.

– В моем племени молодой воин должен пройти обряд обрезания, прежде чем станет мужчиной. – Он содрогнулся и потрогал руками промежность, словно проверяя, все ли на месте. – Я рад, что мне не пришлось ложиться под нож. Но не это истинная причина, по которой Канюк пошел за нами. Он пошел за твоим отцом, как гиена идет за львом. От него несет предательством.