Текст книги "Пираты Миссисипи"

Глава XI. Засада

Вся долина Миссисипи, в особенности же пространство к западу от реки, состоит из громадной болотистой площади, пересекаемой густыми камышовыми порослями и тощим хлопковым кустарником. Во многих местах равнина завершается озерами или непроходимыми болотами. Почва весьма плодородна, но разлив Миссисипи и ее протоков, усиливаемый еще дождями, позволяет ей высыхать лишь в августе и сентябре под палящими солнечными лучами. Тысячи миль земли остаются восемь или девять месяцев в году под водой, а в течение трех остальных из высыхающих болот и стоячей воды озер поднимаются миазмы, разносящие по окрестности губительную желтую лихорадку. Одно баснословное плодородие высыхающей почвы заставляет колонистов жить в этой зараженной местности. Они строят жилища на сравнительно возвышенных площадях.

Первые пионеры города Хелены построили здесь несколько хижин, но мало-помалу городок разросся.

Ферма Лэйвли в шести милях от города была расположена к северу от него, на склоне горы. Маленькая речка опоясывала усадьбу и впадала в Миссисипи. По ту сторону этой речки, прямо напротив дома, возвышался старинный индейский могильный курган, на котором старик Лэйвли собирался устроить беседку. Курган был очищен от кустарника и валежника, и около него были сложены бревна и доски.

Когда в доме все стихло, у реки, среди кустов, послышался шепот. Кто-то ворчал:

– Наконец-то улеглись! А только знаешь, Дэн, мне сдается, что нам здесь несдобровать. Так и кажется, что мы напрасно подвергаем себя большой опасности. Собак здесь много: разом почуют!

– Напрасно трусишь, Коттон! – отвечал другой голос. – Река под боком; прыгнем в нее – и след простыл, особенно при этом ветре. Не бойся же, увидишь, тебе достанется карабин. Вот только страшно мне есть хочется…

– Ты только и думаешь о еде.

– Хорошо тебе говорить! Когда я ел? Украл с голода горсть кукурузы в амбаре и за это получил заряд дроби в икру… И что за жизнь мы ведем? Травят нас, как хищных зверей… Ты задумал ограбить человека, теперь вся полиция против нас на ногах. Тебе еще хорошо, ты белый, можешь всюду зайти, тебя накормят без разговора, а я мулат, у меня тотчас спросят вид… Нет, такая жизнь мне невмоготу, и я вздохну свободно, лишь когда доберусь до благословенной Канады!

– Друг ты мой, до нее далеко, а в Иллинойсе и Миссисипи власти очень строги против беглых рабов. За ними охотятся…

– Знаю, поэтому я и думаю часто: не вернуться ли на остров, с которого мы бежали? Все же там собакам жить лучше, чем теперь нам с тобой.

– Как хочешь, Дэн, но я туда не пойду. Там слишком хорошо награждают доносчиков. Но рано или поздно остров будет открыт, а я давно уже извлек из опыта истину, что платят за музыку всего больше те, которые меньше всех плясали! Нам надо выбираться из штата, и для этого нужны деньги, а для того, чтобы достать их, нужен карабин. Надеюсь, мы добудем его в этом доме.

– Не забудь и пороховницу.

– Разумеется; не дурак же я. Но странно, что собаки вовсе не лают.

– Они собрались все там, у дерева, на котором висит оленина. Слишком хорошо дрессированы, чтобы ее тронуть. Я уверен, они не обратят внимания на меня, когда я проскользну в дом.

– Но если они залают?

– Ну, тогда прыгнем в реку, а потом сойдемся «Под тремя кипарисами».

– О Коттон, если бы ты не зарезал того человека понапрасну, мы были бы уже в Канаде.

– Думай лучше о том, как добыть мне карабин. Я надеюсь, что они все уже в постели.

– Только дай им уснуть хорошенько.

Во флигеле было всего две кровати. Одна из них была предоставлена старому Лэйвли, на другой Уильям Кук поместился вместе с Сандерсом, а Джеймс и старший сын Уильяма, девятилетний мальчик, легли на полу, подостлав под себя медвежью шкуру.

– Запер ли ты дверь? – спросил Уильям сына.

– Нет, – ответил ребенок, – но ведь собаки на дворе.

– Но чего же вы боитесь? – заметил Сандерс, смеясь. – Нас здесь не мало, и мы с оружием.

– Осторожность не мешает, – возразил старый Лэйвли, потягиваясь на кровати. – Воровства много. На днях чуть было не украли карабин у соседа нашего, Бойльса… Ты рассказывал, Джеймс?

– Да, только Бойльс возвратился вовремя, чтобы прогнать грабителей, а они в ту же ночь забрались к старому Госвелю и ранили его тяжело. Унесли, впрочем, только его пистолет и кое-что из одежды.

– И портфель Госвеля, – прибавил Кук. – Денег в нем не было, но зато находились очень важные для Госвеля бумаги: так рассказывает Драпер.

– Где ты видел Драпера? – спросил Джеймс.

– В лесу. Он помог мне взвалить убитого мной оленя на лошадь.

– Кто же эти разбойники? Неизвестно? – спросил Сандерс.

– Подозревают одного белого, по имени Коттон, и мулата, принадлежавшего Аткинсу, – отвечал Уильям. – Коттон зарезал одного человека в графстве Пойнсет. Шериф устроил за ним погоню.

– И напали на след?

– Они пробирались к северу. Убийство совершено между Мемфисом и Бэтсвилем. Но как только местные колонисты и охотники приступили к облаве на них, злодеи должны были повернуть назад. Мы все решили положить конец подвигам этих двуногих акул.

Старик уже спал. Скоро примеру его последовали и другие, и через полчаса в дверь, не запертую по оплошности хозяев, тихо юркнула человеческая фигура.

Глава XII. Охота за грабителями

Мулат, пробравшийся так незаметно во флигель, остановился неподвижно у дверей, чтобы убедиться в собственной безопасности. Но никто не сторожил, спали все. Тишина нарушалась только дыханием спящих и биением сердца самого Дэна. Он стоял, как пригвожденный к месту, и лишь сжимал рукою левую сторону груди.

Но он скоро пришел в себя – ему не угрожала опасность – и протянул руку к дверной притолоке, зная, что охотники вешают всегда ружья на этом месте. К его великой радости, он нащупал здесь карабин, но пороховницы при нем не оказалось, хотя эти предметы вешаются обычно рядом. Где ее искать? Малейшее неловкое движение могло выдать его. Он решил дорого продать свою жизнь и шарил тихонько по стенам и стульям.

Под рукой оказалась дверь, которая вела в чуланчик. Дэн отворил ее и, к своей радости, разглядел впотьмах на столе кувшин с молоком. Он припал к нему с жадностью: горло так пересохло, от голода сводило все внутренности. Молоко освежило и подкрепило его; он не мог оторвать запекшихся губ от краев кувшина.

– Оставьте и мне немножко, – сказал кто-то возле него.

Он так и замер на месте, едва не выронив кувшин из рук, но у него достало присутствия духа не выдать себя ни единым звуком.

– Это вы, мистер Кук? – продолжал тот же голос. – Мне пить захотелось… Вы вставали напиться?

Кук, проснувшись наполовину, ответил:

– Вода за дверью, в ведре… А в чулане молоко, пейте. Это вы, мистер Гэвс?

Мулат стоял, притаившись за открытой дверью чулана, и держал нож наготове.

– Я предпочел бы воды, – отвечал мнимый Гэвс, выбираясь из чулана, – но в этой темноте ничего не найдешь, можно только шею сломать.

– Разгребите пепел в очаге; там спички.

Сандерс отыскивал спички, но скоро объявил, что они куда-то запропастились. Он раздувал тлевшие уголья, но тоже напрасно.

– Да зачем вы трудитесь? – проговорил Уильям. – Выйдите просто за кухонную дверь; ведро стоит там снаружи.

– Хорошо, – сказал Сандерс, направляясь ощупью в кухню. – Ай! Что это?.. Я наткнулся на карабин… Зачем он стоит здесь в углу, а не висит?

– Вам почудилось…

– Как почудилось? Я ударился сильно ногой о курок. Кто же это снял ружье со стены?

– Может быть, мой сынок, – сказал Уильям. – Эй, Билли!

– Не будите его, он спит так сладко, – перебил Сандерс, вешая карабин ощупью на прежнее место и пробираясь в кухню к дверям. Он нашел ведро и напился с жадностью.

Уильям встал, чтобы тоже напиться, и подозвал собак.

– Ник!.. Эли!.. Уатис! – крикнул он. – Что вы там все около дерева? По местам!

Собаки, поласкавшись к хозяину, стали врываться в дом.

– Прочь! – пригрозил Уильям. – Взвизгивают, точно дикую кошку почуяли! Убирайтесь же!

Он отогнал силой собак и захлопнул дверь, но они продолжали визжать и ворчать у порога. Сандерс лег и скоро заснул, но возня собак не давала покоя Уильяму. Он вскочил снова, выбежал за дверь и стал разгонять верных животных, награждая их пинками. Они послушались неохотно, и Кук затворил дверь.

Мулат все еще стоял, притаясь у косяка чулана и держа наготове свой нож. Но скоро все стихло и слышался только храп спавших; тогда он осторожно прокрался к выходу из кухни, не забыв выпить остатки молока. Двигаясь ощупью, он задел за стул, и под руку ему попался какой-то ремень. К его радости, это оказалась перевязь от кисета с порохом и зарядами. Рядом лежал и другой кисет. Какой был полезнее? Дэн, надев их оба себе на шею, взял карабин, повешенный Сандерсом снова на стену, и отодвинул тихонько засов у двери из кухни.

«Если собаки еще здесь, я пропал, – думал он. – Такая свора разорвет в клочки».

Но счастье ему благоприятствовало: собаки воротились опять к дереву и не чуяли его. Он добрался благополучно до забора, но наткнулся на лопату, и она упала, громко звякнув.

Красавчик залаял, Уатис поддержал его, и все собаки бросились на поиски. Не выпуская карабина из рук, Дэн побежал во весь дух к реке, успев только крикнуть наугад, не видя товарища:

– В воду! В воду!

Собаки уже нагоняли его, но одна из них, молодая еще и неопытная, напала на след какой-то дичи, залаяла и те понеслись за ней.

Дэн плыл по течению. «Ошиблись сторожевые псы!» – думал он и спросил вполголоса:

– Коттон! Ты здесь?

– Здесь, – ответив тот тихо, подплывая к нему. – Ну, я думал, тебе конец! Достал карабин?

– Достал… Бери его… Вот и два охотничьих кисета. Но поторопимся!

– Нам надо выбраться в холмы. Но, чтобы сбить со следа собак, проплывем еще немного назад, против течения.

Они продержались на воде еще с полчаса и потом вскарабкались на холмистый берег. Им требовалось во что бы то не стало выйти из Арканзаса. Они пошли к Хелене. В этом городе их не знали, им было легче переправиться на другую сторону Миссисипи.

Между тем на ферме все проснулись от лая собак. К общему удивлению, дверь из кухни оказалась открытой.

– Моего карабина нет! – воскликнул Кук.

– Можно было открыть дверь снаружи? – спросил Сандерс.

– Нет, невозможно, – сказал Уильям. – Я сам запер ее на засов. Карабин мог быть украден только бывшим в доме. Я понимаю теперь, почему собаки рвались сюда. А я-то по глупости их отогнал!

Джеймс тем временем отыскал спички и осветил комнату.

– И моего кисета с зарядами нет! – воскликнул Уильям.

– Да и моего тоже, – сказал Джеймс. – Нечего сомневаться, вор был здесь и теперь смеется над нами.

Бешенство усилилось еще больше – оказалось, что кувшин с молоком был совершенно опорожнен.

– Теперь второй час, и трудно будет нагнать воров в темноте, – сказал Уильям, – а оставлять погоню до утра тоже смешно…

– Но собак не слыхать, а что мы сделаем без них? – возразил Джеймс. – Где они? Может быть, напали на настоящий след?

– Не попытаться ли созвать их охотничьим рогом? – сказал Уильям.

Он громко трубил, но долго ни одна собака не откликалась на этот призыв. Наконец появился Красавчик, виляя хвостом и визжа потихоньку.

– Вот и хорошо! – воскликнул Уильям. – Нам довольно его одного. Лишь только рассветет немного, мы найдем следы вора. Не улетел же он!

– Надо полагать, – заметил старик Лэйвли, – что мошенник спасся вплавь, а ветер дует к реке, это и сбило с толку собак.

– Если он бросился действительно к реке, то нашел какую-нибудь лодку и плывет теперь уже по Миссисипи, – сказал Джеймс.

– Никакой лодки в окрестностях не было, за это я ручаюсь, – возразил Кук. – Мы удили с Тенером рыбу в разных местах на реке и ни одной не видали.

– Но она могла быть запрятана в кустах.

– Мы обшарили все кусты – искали устриц – и не заметили ни лодки, ни людских следов.

– В таком случае, вора надо искать среди прибрежных холмов, – сказал Лэйвли, – и не теряя времени…

– Не лучше ли заявить местному судье? – заметил Сандерс, стоявший в каком-то раздумье.

– Для какой пользы? – спросил презрительно старик. – Нет, надо пуститься в погоню тотчас же. Вы с нами, мистер Гэвс?

– Охотно. Я и не особенно себе доверяю, но, может быть, пригожусь вам на что-нибудь.

Прочие собаки тоже воротились в это время, но фермеры решили взять с собой только самую умную из них, Красавчика. Понятливая собака довела их тотчас до реки. Было тоже ясно, что здесь не приставала никакая лодка.

– Нам надо переправиться на ту сторону, – сказал Кук. – Беглец мог оставить там какой-нибудь след. Надо поднять на ноги всех соседей. Войти в чей-нибудь дом и похитить там оружие – это уж слишком большая дерзость, это преступление!

Вся эта суматоха была очень не по сердцу Сандерсу; к тому же его щегольской костюм вовсе не годился для езды по лесам. Но он боялся, что вор был из пиратской шайки и в случае поимки мог выдать разные неприятные вещи. Сандерс надеялся при удобном случае помочь бежать этому человеку.

Глава XIII. Поимка мулата

Охотники разделились: старый Лэйвли и Кук вместе с Красавчиком шли по одному берегу речки, Джеймс и Сандерс – по другому. Собака плелась равнодушно, вяло обнюхивая землю.

– Мало толку от вашего Красавчика! – сказал Сандерс. – Он какой-то сонный.

– Подождите! Едва нападет на след, совершенно преобразится.

– Мудрено здесь подметить что-нибудь вообще, один камень. Целая армия пройдет, не оставив следа.

– Вы полагаете? – сказал Джеймс, усмехнувшись. – Правда, что городские джентльмены совершенно теряются среди лесов.

Он ободрился, указывая спутнику на кучу камней, лежавших на дороге.

– Как вы это поймете? – спросил он.

– Что такое? – сказал тот. – Ничего особенного не вижу.

– А я вам скажу, что здесь пробежал олень с четверть часа назад.

– Почему же вы это знаете?

– А потому, что один камешек сбит с места. Одна сторона его, сырая от прикосновения к земле, теперь обращена вверх. Камешек выбит с места пробегавшим животным. А что это был олень, можно судить по следам его копыт на мхе. Но что это?..

– Идите сюда! – крикнул Джеймс отцу и Уильяму. – Я нашел кое-что!

Старик и его зять переправились вброд, и Джеймс спросил у них:

– Когда шел у нас дождь в последний раз?

– Третьего дня вечером, – ответил Лэйвли.

– Как вы думаете, мог камень оставаться мокрым с того времени? – продолжал Джеймс, указывая на влажную поверхность одного плоского прибрежного камня. – Не должен ли был высушить его ветер?

– Разумеется! – сказал Лэйвли. – Значит, мы напали на след.

– Без сомнения! – воскликнул весело Уильям. – Разбойник вылез здесь из воды, у этого плоского камня. Сюда, Красавчик! Докажи свою удаль!

Собака обнюхала место, скоро выпрямила уши, осмотрелась вправо и влево, взглянула пристально на хозяина, замахала хвостом и завыла.

– Ну, чует волка! – сказал Джеймс.

– Волка или негра, – ответил Уильям.

Он протрубил в рог, и по этому сигналу им подали с фермы лошадей. Лишь только Красавчик увидел, что все готовы к отъезду, он глухо пролаял, помчался прыжками вперед, но тотчас же побежал рысью, не поднимая морды от земли. От внимания охотников ничто не ускользало, и они заметили отпечатки человеческих ног на болотистой почве. Вскоре Красавчик остановился, поджидая хозяина. Подскакав ближе, Уильям увидел явные следы привала: земля была истоптана и покрыта золою и угольями, вперемешку с костями и перьями – кто-то жарил в ел здесь дрофу.

– Ну, – сказал Уильям товарищам, – этот молодец позавтракал лучше нас! Но как мы не слышали выстрела, которым он убил эту птицу?

– Он успел уйти слишком далеко от нас, – отвечал Джеймс, – но зато потерял много времени из-за своей жадности… Но позвольте! Еще новое открытие: негодяев – двое. На земле отпечатки обуви. Башмаки с высокими каблуками… Вперед! Мы скоро нагоним беглецов!

Он поскакал во весь опор, Красавчик несся за ним, наконец Уильям крикнул:

– Видите их? Вон, бегут!.. Вперед же, скорее, надо взять их живыми!

Коттон и Дэн не замечали преследования, но мулат вдруг остановился, говоря испуганно:

– Слышишь, Коттон?

– Что такое? Что еще пригрезилось, трус?

– Топот конский.

– Вздор! – возразил Коттон, побледнев немного. – Где тебе слышится? С какой стороны?

Мулат припал ухом к земле, но поднялся тотчас же, лепеча с ужасом:

– Бежим! Бежим! – И бросился со всех ног вперед.

Коттон теперь уже сам слышал лошадиный топот и бежал вслед за товарищем, думая в то же время, что единственным средством к спасению была возможность заставить охотников погнаться по двум следам. Он заботился только о том, чтобы уйти самому, предоставляя мулата его собственной участи; с этой мыслью, в ту минуту когда Дэн опередил его на несколько шагов, он прыгнул с крутого обрыва вниз, в густую чашу каштанового кустарника. Может быть, ему и удалось бы спастись таким способом, потому что никакой всадник не мог последовать за ним туда, но Уильям признал мигом свой карабин, а в человеке узнал известного грабителя, Коттона. Молодому фермеру были хорошо известны все окрестные тропинки, и он повернул лошадь назад, чтобы спуститься с обрыва и перерезать путь беглецу.

Сандерс, которого интересовал более белый, чем негр, пустился тоже за Уильямом.

Дорога, выбранная Коттоном, была почти недоступна для верховых, но всадник был до того привычен к преодолению препятствий, что не сдерживал своей лошади.

Уильям уже нагонял беглеца, Красавчик почти хватал его за ноги; но Коттон остановился и выстрелил. Он был замечательно метким стрелком и прицелился верно, но крупные капли пота падали со лба на глаза, и это помешало верности пули: она задела слегка висок Уильяма и пробила насквозь шляпу Сандерса.

Решительная минута наступила, но Кук понимал, что стрелять на скаку бесполезно; он решил свалить разбойника ударом приклада по голове и поднял свое ружье за ствол. Но в эту самую минуту лошадь его споткнулась, и Уильям покатился к ногам своего врага. Гибель молодого фермера была неизбежна, несмотря на то что Красавчик бросился с бешенством на защиту своего хозяина, но Сандерс приближался поспешно к месту схватки, и это изменило положение дела.

Коттон не подозревал, конечно, что Сандерс не имел против него никаких враждебных намерений; поэтому, повинуясь только чувству самосохранения, он швырнул свой разряженный карабин в Красавчика, отскочившего с жалобным воем, подхватил ружье, выпавшее из рук Уильяма, спустился в глубину оврага и побежал по болотистой равнине. К его удивлению, всадник его не преследовал.

Между тем Джеймс продолжал гнаться за мулатом; старик Лэйвли не отставал от него. Видя их уже в двадцати шагах от себя, Дэн остановился, встал за ствол дерева и крикнул, направляя в противников свой пистолет:

– Прочь! Размозжу голову первому, кто подступит!

Но молодой человек и его отец привыкли сражаться с индейцами и усвоили их тактику. Они тоже спешились и спрятались за деревья. Дэн увидел среди листьев дуло карабина старого Лэйвли, уставившееся прямо в него, и бросился плашмя в траву.

– Джеймс! – крикнул старик сыну. – Он долго пролежит так, притаясь, я не могу попасть в него, мне видно лишь самое дуло его пистолета. Не можешь ли подстрелить его в ногу? Только он бы тебя не задел!

В это время раздался топот лошади. Сандерс скакал в ту сторону, и это погубило мулата. При движении, которое он сделал, чтобы взглянуть на нового противника, Джеймс выстрелил, и пуля пробила ногу мулата. Сандерс ударом приклада раздробил ему руку и добил бы его, если бы его не удержал старик Лэйвли.

– Лежачего не бьют, – сказал он, – притом этот человек наш пленник!

– Но его товарищ убил вашего зятя! – возразил Сандерс.

Известие было неверным, потому что Уильям уже подъезжал к группе, держа в руках дорогой карабин. Он спросил мнимого мистера Гэвса, почему он его покинул или не выстрелил в убегавшего Коттона. Сандерс отвечал, что не мог бы попасть в беглеца… К тому же он считал Уильяма смертельно раненым.

– Поэтому вы и предоставили меня моей участи? – насмешливо спросил молодой человек. Он рассказал обо всем, что случилось, и советовал не преследовать более Коттона, потому что Красавчик не пошел бы на охоту за белым. Притом бедная собака была сильно ушиблена карабином, пущенным в нее беглецом, и теперь ступала с трудом. Было решено поэтому перенести мулата на ферму. Он потерял много крови. Старик Лэйвли сделал ему, как умел, перевязку, но раненый ослабел и лишился чувств. Фермеры устроили носилки из конских попон, и маленький караван отправился к ферме. Но Джеймс объявил своему отцу, что не может оставить Коттона безнаказанным; он просил старика извиниться за него перед дамами; сам он считал необходимым продолжать погоню тотчас же. Он закинул карабин за плечо, вскочил снова на лошадь и помчался по прежней дороге. Его охотничья сметка помогла ему найти след: кое-где на траве виднелись капли крови; ясно было, что Коттон ранен и что он сделал себе перевязку на том камне, далее которого крови уже не было видно. Молодой человек понял, что ему придется употребить всю свою ловкость и догадливость, чтобы наверняка схватить его.