Текст книги "Спейс работает по найму"

IV

Черное. Затем красное.

Синее… разгорающееся в желто-серое. Яркая, режущая желтизна. Я моргнул, скосил глаза, поднес руку, чтобы прикрыть лицо. Я лежал на полу, в квартире Николь, в круге яркого солнечного света. Подтянувшись к окну, я выглянул наружу. Центр Парк играл тенями, и это подсказало мне, что уже слишком поздно.

Я упустил «Рейгана». Тела доктора Умани отправились на Марс без меня, и нет сомнения, что они будут приведены по дороге в негодность. Сочная милашка с подмигивающими сосками провела меня, как последнего дурачка.

Я нашарил свой 38-й и проверил обойму. К нему не прикасались. Я поместил пистолет в кобуру и разорвал облатку с головоисцелителем. Ни один детектив не обходится без них. Я принял две маленькие ампулы-горошины. Пронизывающая боль охватила кожу и кости, но постепенно стала утихать вместе с головной болью.

Через пять секунд я вновь был самим собой.

Я быстро обыскал квартиру. Николь отсутствовала. Это меня не удивило. Я не надеялся, что она будет болтаться поблизости и ждать, пока я очухаюсь.

Очевидно, она работала на компанию, которая желала, чтобы эксперимент Умани закончился неудачей. Странный чудак, наверное, уже мертв, потому что под рукой у него не оказалось запасных тел для мозгового переключения. Насколько я мог догадаться, Исму они тоже убили. Все шло к чертям собачьим, и виноват тут был я. Я шел на неподъемистое дело, как землебык идет на бойню.

Тщательный обыск не дал ничего стоящего. Очевидно, Николь не тратила времени на сборы – ее платья и косметика остались в квартире. На чемодане с молнией я обнаружил имя Хармсуорт. И больше ничего. Никаких снимков. Никаких личных, интимных признаков. Никаких писем. Николь Саманта Хармсуорт была чистюлей. Она не оставила нечего, что говорило бы о ее связях с бандой или организацией.

Я тщательно расспросил управляющего на обратном пути, не желая упустить ни малейшего шанса узнать второй адрес моей голубки.

– Нет, – пробормотал клерк, понурый малый с впалыми, желтоватыми щеками. – Боюсь, что мисс Хармсуорт не позаботилась о том, чтобы снабдить нас новым адресом. – Затем он добавил с улыбкой скелета. – В конце концов она живет у нас уже двадцать полнолет.

– Это невозможно, – сказал я ему. – Она вряд ли старше двадцати пяти. И она мне говорила, что выросла в Париже.

Похоже клерк смутился. Он помахал дряблой рукой.

– У нас живет только одна Хармсуорт. Ее зовут Эмили. Ей семьдесят шесть лет. И своего последнего партнера она потеряла, когда поселилась у нас. На него упал аэрокэб. Несчастный случай. Печальная история. Если вы хотите оставить сообщение для мисс Эмили, я позабочусь о том, чтобы она его получила. Сейчас она прогуливает своих собачек. Она обычно занимается ими в это время дня. Она их очень любит.

– Вы дежурили сегодня весь день? – поинтересовался я.

Он сказал, что дежурил.

– А не видели рыжеволосую девицу, молодую, красивую – она выходила отсюда, может быть, с парнем, – продолжал я.

– Нет, в мое время все было спокойно. Отсюда выходила лишь мисс Эмили со своими собачками. А теперь, если вы будете любезны…

– Отсюда есть запасной выход?

– Естественно, – ответила эта тощая курица. – Но днем он всегда на замке.

– А что если проверить?

– Следуйте за мной, – сказал он.

Дело в том, что я был сбит с толку. Как могли девушка и ее дружок проскользнуть мимо старого пердуна? Очевидно, они воспользовались жилищем Хармсуорт только для того, чтобы заманить меня, но откуда Николь знала комбинацию ладони? И меня интересовало, где была Эмили Хармсуорт все то время, что я валялся без сознания на полу ее квартиры. Может быть, она тоже была в деле? Но я в этом сомневался. Фактами это не подтверждалось.

Я взял аэрокэб до космопорта и проверил на Марсорейсах, не случилось ли чего с «Рейганом» по пути в Пузырь-Сити. Я готов был услышать, что корабль взорван или похищен пиратами. Но мне было сказано нечто куда более интересное.

– Прошу прощения, сэр, но «Президента Рейгана» нет на маршруте Земля – Марс, – сообщил мне клерк Марсорейсов. – Я никогда не слышал о корабле с таким названием. Единственный корабль, покинувший вчера Марс, был «Президент Уоллас».

– Ты, чучело, – рявкнул я. – Мое имя Сэмюэль Спейс и у меня билет до Пузырь-Сиги. Проверь мою бронь.

Он холодно посмотрел на меня, затем погрузился в длинный список пассажиров.

– Я не вижу, чтобы для вас был сделан какой-либо заказ на Марсолинии, мистер Спейс.

Мне было тяжело, и я предупредил:

– Я не знаю, что за чушь ты пытаешься мне скормить, но я ее покупаю. Или ты ищешь, или твои данные – полная ерунда. Я совершенно точно заказал билет для сопровождения парочки замороженных тел на борт «Рейгана» для доктора Эмануила Умани на Марсе. – Сделав паузу, я перевел дыхание. – Не говорите мне, что никогда о нем не слышали.

Чертов пердун медленно поднял брови.

– Ну почему же? Я слышал о докторе Умани. Естественно. О нем есть во всех газетах.

– Ничего не понимаю.

– Он был убит два земнодня тому назад в Пузырь-Сити. Доктор Умани использовал чужое тело, но анализы мозга установили личность. В этом деле замешаны трое лунных преступников.

– Довольно, – сказал я.

– Они так же уничтожили приемную дочь доктора Умани мисс Исму Умани, а заодно и бизнесмена, с которым она была связана.

– Помните имя бизнесмена?

Он покусал нижнюю губу, сосредоточиваясь.

– Подождите… – наконец сказал он, – у меня где-то есть газета. Ага! – Он извлек газету и вручил ее мне.

Я прочел заметку и вздохнул.

– О'кей, я хочу, чтобы вы оформили меня на ближайший марсианский рейс.

– Буду рад, сэр.

Мне предстояло посетить похороны.

Я уставился на тело в пластике: крепкий, мускулистый парень, средних лет, со шрамом на правой щеке и жестким ртом. Черные волосы, черные густые брови. Это лицо видало виды, нос был сломан, уши приплюснуты.

– Очень плохо, Сэм, – сказал я. – Ты был неплохим человеком. Это был я, никакой ошибки. Глаза были закрыты, но это были мои глаза, темные, глубокие и жестокие, как и рот. Я узнал даже дешевый серый псевдокостюм. Я купил его на Уране у маленького крикливого тряпичника – ястреба с шестью руками и полным отсутствием совести.

– Вы друг покойного? – рядом со мной стоял распорядитель похорон с ласковым взглядом, старающийся выглядеть удрученным.

– Мы вместе росли в Старом Чикаго, – сказал я. – Но мы уже давно не виделись, и я только что прочел в газетах о его смерти. Решил постоять рядом и оказать последний долг.

– Как благородно с вашей стороны. Я уверен, что мистер Спейс одобрил бы этот жест. Как он вам нравится?

– Хе?

– Я имею в виду нашу работу. Лицо такое спокойное, умиротворенное. Когда же его к нам доставили, это было нечто из ряда вон выходящее.

– Он выглядит живым и здоровым, – сказал я.

Ласковый человек кивнул и продолжал:

– Действительно, оформление и представление покойного – это такое искусство… Должен сказать, его не до конца оценивают в наше время.

– Готов согласиться, – сказал я. – А удалось ли прищучить хануриков, которые его остудили?

Распорядитель грустно покачал головой.

– Нет, преступники все еще на свободе, – вздохнул он и покраснел. – Я подготовил мисс Умани и ее отца для демонстрации. Не хотите ли посмотреть?

Я в своей жизни видел немало жестокостей, но рассматривание трупов, а в особенности своего трупа, может привести к депрессии.

– Нет, спасибо, на них я смотреть не буду.

Он придвинулся ко мне ближе, а глаза у него были влажные и любопытные.

– Как вас зовут, сэр…? Для реестра, конечно.

У меня были фальшивые усы. Мой настоящий нос чесался. Я не удержался и почесал его, не скрывая при этом своего раздражения.

– Хеммет, – сказал я. – С одной «т» на конце. Многие пишут неправильно.

– Разумеется, – сказал он, тщательно записывая фамилию. – Только одна «т». Вы обоснуетесь в Пузырь-Сити, мистер Хеммет?

– Почему бы и нет? – сказал я.

– Думаю, месса вам понравится. Мы проводим их на высоком уровне.

– Уверен, – сказал я. – Но мне надо бежать. Суматошные наши времена, знаете ли.

– Отлично вас понимаю, сэр, – он кивнул, вновь исчезая за занавеской.

Я бросил последний взгляд на бедного Сэма.

– Ты молокосос, – сказал я. – Тебе нужно было держать 38-й между чемоданами.

Он не моргнул глазом. Он продолжал выглядеть умиротворенным.

V

Теперь я знал, что со мной произошло и знал также, что только один человек может мне помочь. Последний раз, когда я его видел, он жил под музеем Искусств в Старом Чикаго.

Туда я и отправился. Древние львы по бокам входа уставились на меня, когда я стал подниматься по мраморным ступеням. Их пластослепки были куда менее величественными, чем оригиналы. Но пластольва гораздо легче содержать в чистоте, чем льва из гранита. Когда я был маленьким, эти гранитные львы впитывали грязь в поры камней, теперь же их копии были совершенно немаркими.

Наверху меня остановил охранник.

– Мы закрыты, – сказал он. – Приходите утром.

– Я здесь не для того, чтобы пялиться на вашу коллекцию, – сказал я. – Мне нужно повидать Натана Оливера. Он все еще здесь живет?

Охранник недовольно кивнул.

– Этажом ниже. Он у нас постоянный реставратор. А если вы спрашиваете меня, то он ищет лопнувший горшок.

– Никто вас не спрашивает, – буркнул я. – Могу ли я его видеть?

– Он вас ждет?

– Нет. Он меня знает. Скажите ему, что здесь Сэм Спейс.

Я ждал, пока он спустится к Оливеру, похлопывая льва по пластозаднице. Все же я предпочел бы гранит.

Когда охранник вернулся, глаза у него были вытаращены.

– Ну, и что он сказал? – спокойно спросил я.

– Он… он сказал… что вас здесь быть не может!

– Почему это?

– Потому что вы мертвы.

– Это не имеет значения, – прорычал я. – Пустите меня, я поговорю с ним. И я все улажу.

…Я попытался прорваться. Он быстро сделал шаг назад, и выхватив излучатель 22 из кобуры, навел его на меня.

– Мне кажется, вы какой-то…

Это было все, что он успел сказать. Я применил к нему «летающее вырубание», выбив левой ногой 22-й из его руки, а кулаком правой выдавив воздух из его брюха. Затем я погрузил его в сон ударом 38-го и спустился по ступенькам на нижний этаж. А потом отбросил назад мой фальшивый нос и густые имбирные усы.

Натан Оливер стал серым, когда увидел меня. У него отвисла челюсть и губы его задрожали.

– С-с-с…

Он не мог выговорить мое имя.

– Я не привидение, нет, если ты боишься этого, – ухмыльнулся я. – Это твой старый дружище Сэм Спейс. Во плоти.

Он не мог в это поверить.

– Но газеты… видеорепортажи… Все они сообщали о твоей смерти… Ты не можешь быть живым…

– А я и не живой. По крайней мере, один из меня не живой. Его пристрелили Луни в Пузырь-Сити.

– Тогда ты его брат-близнец.

Я хихикнул.

– В какой-то мере, ты прав. Если ты расслабишься и перестанешь пялиться на меня, как мертвая голова, я тебе все расскажу.

Мы вошли в его главную жилую комнату, и Оливер опустился в плюшевое, псевдовельветовое кресло, вытирая розовые щеки шелковым платком. В желтом праздничном халате Нат выглядел колокольчиком, а его желтые ноги казались абсурдно маленькими по сравнению с внушительными мраморными плитами пола.

– Ты всегда любил ходить босиком по мрамору, – сказал я, вспоминая. – Ты, старая утка, Нат, и единственный в мире, кто может вытащить меня из передряги, в которую я попал.

– Убеди меня, что я не схожу с ума! Убеди меня в том, что ты не безумное видение, посланное мне космическим Господом за грехи!

– Я всего лишь Сэм, – сказал я ему. – Или один из них. Некоторые из нас живы, некоторые мертвы. В настоящий момент твой мир потерял одного из них. Вот почему я пришел повидаться с тобой. Я хочу уйти.

– Уйти куда?

– Уйти из этого мира. Он твой, а не мой. Для меня он не годится, Нат.

На этом его опасения иссякли. Он отложил платок и выпростал из кресла свое жирное тело.

– Что тебе необходимо, так это выпивка. Скотч. Чистый, насколько я припоминаю.

– Ты правильно припоминаешь.

Он налил мне изрядную порцию. Виски прогрело мои внутренности, как ракетное топливо дюзы. Мы сели и я вкратце рассказал ему, что случилось.

– Эта трехголовая с Венеры наняла меня охранять груз запасных тел. Прежде, чем я успел закончить дело, меня соблазнила детка с мигающими сосками. Она уговорила меня проводить ее до ее квартиры в Нью-Йорке, там меня оглушили и переправили из моего мира в этот.

– С какой целью?

– Они хотели вывести меня из игры по своим соображениям. Поэтому они поменяли местами параллельные Вселенные.

Оливер кивнул. Он сходил к бару и принес еще скотча. Пока я тонул в виски, он обдумывал ситуацию. Нат всегда любил обдумывать ситуацию.

– Ты пришел ко мне, потому что решил, что я смогу отправить тебя назад?

– Ты угадал, Нат. – сказал я. – Когда мы были знакомы в моем мире, ты занимался этой работой в музее, восстанавливая кинофильмы 20-го века, но твоим хобби была пространственная телепортация. Ты умел отсылать деревья и кусты в другие измерения. Но я не уверен, что в этой Вселенной у тебя осталось то же хобби. Но ты можешь попытаться.

– О, я действительно вожусь со временем и пространством, – заверил он меня. – Как раз на прошлой неделе я успешно переправил в другую Вселенную самца гориллы. С этими гориллами всегда хлопотно.

– А ты на людях когда-нибудь это испытывал?

– Еще нет, – глаза его заблестели! – Ты будешь первым.

Мы вошли в его рабочий кабинет, весь заставленный кинематографическими артефактами, которые и составляли музейную коллекцию. Секции полувосстановленных студийных декораций валялись по всему полу. Везде были плакаты с портретами кинозвезд. В одном углу стоял гигантский резиновый булыжник рядом с резиновым утесом. Оба они были потрепанными и шелушащимися.

– Лужу эти временные пустяки уже довольно долго, – сказал Нат, обходя киношную утварь и указывая мне путь в его лабораторию. – Что мне кажется забавным в этой истории с двумя Сэмами, так это то, что тебя переместили, – он затрясся от смеха. – Вот уже подшутили над старым Натом!

– Что меня тревожит, – признался я, – так это то, что тут может оказаться бесконечное число Вселенных, в которых Натан Оливер не стал временным лудильщиком, а я не стал честным детективом. Что, если я угожу в одну из них?

– Такое действительно может быть. Тем не менее ближайший к нам космический поток почти идентичен нашему. Может случиться инцидент-другой, хотя основные условия и зафиксированы. Раз уж ты был здесь для наемной работы, предположим, что мы находимся во Вселенной главной линии, что делает твое возвращение значительно менее сложным.

Лаборатория Оливера, в которой он предавался своим увлечениям, представляла собой массу труб, баков, кнопок и растительности. Растения – маленькие деревья, кусты, цилиндрические папоротники. Я повесил на них куртку.

– Сюда, Сэм, – сказал Оливер.

Он убрал петунию из высокого, конического вместилища и махнул мне, приглашая войти.

– Займи место петунии, – инструктировал он. – Я собирался ее послать. Теперь вместо нее отправишься ты.

– Надеюсь ты знаешь, что нужно делать, – сказал я. Вся эта затея вдруг показалась мне рискованной, и я испытывал все меньше уверенности в толстяке. Если он чего-нибудь напутает, я могу оказаться где угодно. И, может быть, следующий Натан Оливер, если я смогу его разыскать, ни черта не будет знать о параллельных Вселенных.

– Не беспокойся, – утешал меня Оливер, поворачивая маленькие диски на боку металлического конуса. – Я верну тебя домой, так что ты и глазом моргнуть не успеешь. – Он внимательно вгляделся в меня. – Когда ты проснулся в этой Вселенной, сколько было времени? Это важно.

– Точно 08.00 часов. Я сверился с тенями на деревьях, они никогда еще меня не подводили.

– Хммм.. а когда на тебя напали? Я имею в виду, в твоем мире?

– Сейчас прикину. Давай посмотрим. Мы покинули «Эгнью» в 16.00 и взяли кэб до самого Центр Парка. Итак, в 16.20.

– Великолепно, – проблеял толстый лудильщик. – Я отправляю тебя в точку. Гораздо хуже было бы, если бы ты не знал времени.

– Слушай, а как этим жуликам удалось меня сюда перенести? Я не видел в квартире никакого металлолома, связанного с измерениями.

– Должно быть, у них был портативный прибор. Более совершенный, чем мой. С этим оборудованием хватает трудностей, но оно работает. Я уверен, что оно работает.

– Черт побери, будем надеяться, – сказал я.

Оливер пристегнул меня к сиденью внутри корпуса, заботясь о том, чтобы я принял правильное космическое положение. Он присоединил несколько металлических присосок к моей шее и голове. Затем он отошел назад, явно довольный собой.

– Когда я активирую этот модулярный активатор, ты почувствуешь недомогание, затем станет темно. Когда недомогание пройдет и ты ввинтишься во тьму, значит ты вылетел из этой Вселенной. Все ясно?

– Да. Давай, щелкай. Я хочу разыскать дамочку, которая подстроила мне ловушку. И, может быть, будет еще время спасти доктора Умани.

Нат стал крутить большее количество дисков, чмокая толстым розовым языком, затем он поглядел на меня.

– Готов?

– Конечно.

Глаза Ната блестели, подбородок дрожал.

– Удачи, Сэм.

– Спасибо за помощь, Нат.

Появилось недомогание. И под громовое жужжание и блеск искр я ввинтился во тьму.

Я проснулся там, где упал, в квартире Николь, в Центр Парке Южном. В одном я мог быть уверен: мне не придется ее разыскивать.

Совершенно обнаженная Николь лежала на полу рядом со мной, глаза ее были широко раскрыты и пристально смотрели в потолок.

Она была жесткой, как рождественская индейка.

VI

И все-таки Николь выглядела первоклассно. С ее лицом ничего не сделали и на теле не было заметно повреждений. Она лежала на спине. Я перевернул ее и обнаружил глубокую лазерную рану, разрезавшую плоть от шеи до бедра. Похоже было на работу трехлучевого рукопашного 48 ПА.

Кто бы не выполнил эту работу, он очень спешил, потому что выроненный мной 38-й валялся на полу. Я поднял его и проверил обойму. О'кей! Теперь я владел двумя 38-ми, этим и тем, под курткой, из другой вселенной. Ну что ж, будет чем козырять в предстоящем путешествии.

Убийство Николь имело все признаки надувательства. Очевидно тот, кто преследовал Умани, использовал девушку, чтобы заманить меня сюда, а затем, на всякий случай, убрали с глаз подальше. Они не пожелали оставлять свидетеля, ведь очаровательная девушка могла проболтаться какому-нибудь не тому Джо. Они хотели быть уверенными, что ее рот будет закрыт.

Николь я уже ничем не мог помочь, но квартиру, на всякий случай, стоило обыскать. В прошлый раз я обыскал не ту квартиру. Там квартира принадлежала старой деве, любительнице выгуливать своих собачонок.

Я прикинул, что на этот раз мне должно повезти, и я найду что-нибудь полезное для дела. Так оно и вышло.

Они прихватили с собой шмотки Николь, но слишком спешили, чтобы заглянуть в ее дорожный саквояж. Он стоял слева от двери, там, куда она поставила его, войдя в квартиру. В нем, аккуратно уложенное между двумя глосексуальными блузками, я обнаружил письмо, адресованное Николь С. Таббс, посланное из Куполоулья.

Я вынул письмо из конверта и прочитал:

«Моя дорогая, восхитительная Таббс! Мы имеем сведения, что дочь доктора Умани наняла частного детектива по фамилии Спейс для сопровождения груза замороженных тел с Земли на Марс. Его необходимо обезвредить. И вы избраны для выполнения этого задания. Встретьте его на борту корабля и постарайтесь уговорить проводить вас в ваше жилище. Там им займется наш агент. Вам будет заплачено за вашу услугу. Ф.»

Я вздохнул. Этот Ф., что и говорить, заплатил ей хорошо, кем бы он ни был. Лазерным ударом в сердце.

У меня были улики. Я не слишком-то надеялся на них, но, когда ведешь такую игру, приходится ходить теми картами, которые у тебя на руках.

Как бы то ни было, Ф. мог оказаться моим козырем.

Я справился о «Рейгане» по видеопроводу и узнал, что он прибыл в Пузырь-Сити по графику. Это меня удивило.

Затем я набрал номер Исмы и связался с лабокком доктора Усмани на Марсе и был поражен, услышав его ответ.

– Иасса, босс. Кто хочет видеть эта стара черный?

– Доктор, это я, Сэм Спейс. Я думал, что они уже прикончили вас.

– Нет, я совершенно здоров невзирая на вашу глупость, – буркнул Умани, – Мороженный груз пришел вовремя (вас тут благодарить не за что) и Исма сейчас размораживает поясницу шотландского горца. Я залезу в него сразу же, как только она управится.

– Вот оно!

– Что оно?

– Это объясняет, почему они не попытались уничтожить груз. Я уверен, что шотландский горец – подстроенная ловушка. Бьюсь об заклад на свою ЧСР. Вероятно, они оборудовали каждое тело механизмом самоуничтожения. Я не сомневаюсь, они заминировали весь груз. Как только ваш мозг окажется в любом из этих тел – вы сбитая утка.

– Боюсь, что вы можете быть правы, мистер Спейс.

– Так что оставайтесь внутри Нью-Олд-Нью-Орлеанского джазпевца, пока вам не пришлют свежие тела. Я буду сопровождать случайный груз, но прежде мне надо заскочить на Сатурн. Можете вы посидеть взаперти, пока я не войду с вами в контакт?

– Ну, это я могу себе вообразить… – буркнул доктор. – Но я хотел бы перебраться в человека, который пьет больше… – Затем голос его смягчился. – Ладно, мне и в самом деле нравится бренчать на банджо – а это, нынешнее, единственное из моих тел, которое способно на это.

– Замечательно. Оставайтесь внутри и продолжайте бренчать. И позаботьтесь о том, чтобы Исма всегда крутилась где-нибудь рядом. Я надеюсь, что наши враги не станут сейчас предпринимать что-нибудь еще. Они ждут, когда вы совершите мозговой прыжок в снаряженного мертвеца… что дает мне немного рабочего времени.

– У вас есть идея, кто они такие? – поинтересовался доктор.

Я сглотнул.

– Вы что, не знаете, кто пытается вас убить?

– Три недели назад я получил открытку с требованием свернуть свои эксперименты или же я не смогу жить, чтобы продолжать их. Там не было полной подписи. Только инициалы.

– Этот инициал был «Ф.»?

– Да, верно. Откуда вы?…

– У меня нет сейчас времени вдаваться в подробности. Каждая минута, которую мы тратим на разговор, срезает мое преимущество. Думаю, что «Ф.» – это тот тип, который нам нужен. Он прикончил земледевушку, отправил меня в другую Вселенную. Вот почему я упустил ваш груз. Пока меня не было, он и позаботился о телах.

– Лады, будем надеяться, ваша играй верный партия, – продребезжал доктор Умани, вновь съезжая на свой диалект.

– Я буду держать связь, – пообещал я.

– Иасса! – заявил он. – А это старый темный будет прятаться тут, покуда он не понадобится вам.

Я отключился и купил билет на Сатурн.

Поездка была быстрой и легкой.

Будучи землянином, я горжусь достижениями наших ученых, но нельзя не признать, что именно марсиане и венериане раскололи искривления в гиперпространственном прыжке. И они сделали это задолго до нашего времени. Черт возьми, да я еще был головастиком в Старом Чикаго, а они уже могли добираться в любую точку Системы за один земнодень – а с той поры прошло уже много времени. Я предпринял свой первый космический полет на Меркурий, когда мне было тринадцать (к одной маленькой милашке с Ганимеда, которая знала, как пользоваться своими прелестями), а в двадцать я исследовал Плутон.

Это большая вселенная. Но она ограничена в размерах.

Я жал кнопки на кораблях у Титана, водил тихоходный пеленгационный челнок у поверхности Сатурна.

Куполоулей – чрезвычайно большой город, с тремя или четырьмя, по крайней мере, миллионами жителей из числа обитателей Солнечной Системы, и работа мне предстояла непростая. Где и что этот «Ф.»? Как мне казалось, он должен был быть шестнадцатифутовым уранцем с кривыми жвалами, или газодышащим с внутренних астероидов с прозрачными телтародами. Кто бы он ни был, это был гнусный субъект и совершенно безнадежный. А это представляет собой опасность во Вселенной для любого человека.

Однажды я возился с делом, затрагивающим свиновода с Проксимы Центавра, который сбежал с мультисамкой с Капеллы. Прежний сожитель мультисамки хотел, чтобы я ее выследил. Когда же я их прихватил, свиновод приложился ко мне пульсирующими нижними лопастями, после чего я не мог ходить целый месяц. Такая лопасть очень быстро может превратить ногу выше колена в крошево. Оставалось лишь надеяться, что у «Ф.» нет пульсирующих нижних лопастей.

В Куполоулье у меня не было твердых контактов, которые помогли бы мне наладить дело. Я шел вслепую. Но все же каждый город имеет темное брюхо, как раз для космических бродяг и мастеров всевозможных мерзостей, для всякой голытьбы и негодяев. Куполоулей не был исключением.

Аэроизвозчик предупредил меня:

– Вам бы не надо опускаться туда, мистер. Это небезопасно даже у куполосвете, а в куполотьме вас могут зацепить вольнопчелки.

– С вольнопчелками я и сам могу управиться, – сказал я, – и позволь мне самому позаботиться о том, чтобы меня не сцапали.

– О'кей, парнишка, щупальца не облупятся, если ты не вернешься. – Он в молчании тронулся.

Я ухмыльнулся про себя. Даже этот сатурнианский туземец с тремя щупальцами говорил на древнем камблинго Олднью-Иорка. Извозчики в Системе все одинаковы. Всегда надают тебе кучу бесполезных советов, хочешь ты этого или нет.

– Можешь остановиться здесь, – сказал я.

– Лады, – сказал он. – С вас десять полукредов.

Я уплатил ему и выскочил из ховера. Он погнал кэб назад, в центр города. Моей целью была высокая неряшливая пирамида из пластикирпича в узком ряду захолустных металлических лачуг. Я выбрал притон под названием «У Игоря», где питье было убийственно, женщины визгливы, а цена за вашу душу – копейка. Землепашки называют это – «Куполоулейнырянием».

Я был уже, пожалуй, в пяти футах за дверью, когда толстогубая пискунья приподнялась на лодыжках и захлестнула щупальца вокруг моей ноги.

– Как насчет потащиться? – спросила она.

– Не сегодня, милашка, – сказал я ей. – Брысь!

Она обозвала меня грязной кличкой и отвалила.

Я заказал крепкую выпивку и стал спрашивать о хмыре, который подписывается «Ф».

Мне потребовалось полкуполодня и четырнадцать ныряний, чтобы получить желаемый ответ. Когда я спросил того чистюлю об «Ф», он стал пурпурным. Он был туземцем, и природный цвет у него был красно-коричневым. Если вы на Сатурне стали пурпурным, это значит, что на вас что-то подействовало. Но я знаю, что лезу в грязь за плату.

– Лучше не спрашивай об «Ф», – прошептал он.

– Почему? – спросил я.

– Если ты хочешь жить, держись от него подальше. Это все, что я скажу.

– Нет, не все! – я потянулся через стойку и схватил его за тонкую шею, обеспечив нервирующее давление. – Говори! – сказал я, – или я выжму из тебя весь сок.

– Отпусти меня! – захрипел он.

– Нет, не отпущу, пока не скажешь, – давление усилилось.

– Анхх… Кей, кей!

Я отвел большой палец.

– Круглобашня. Блок АВЗ, – прохрипел он. – Я слышал, что он пошел туда.

Я встал и отпустил его освежиться. Затем стал задавать дополнительные вопросы.

– Чем занимается «Ф»?

– Не могу сказать. Мы, куполонарод, знаем его лишь по инициалу. Он ведет дела с некоторыми из наших. Вы догадываетесь, какого рода дела?

– Угу, – сказал я. – Платные убийства, услуги по изнасилованиям, сомнительные делишки. Я на твоей волне?

– На моей, – сказал гогочка.

– А что делает «Ф» в Круглобашне?

– Я слышал, что это одна из его отраслевых контор. Слух, никто его не проверял, как вы понимаете.

– Ну что же, кому-то ведь придется, – сказал я. Я продвинул десятикредитовую по стойке. – Помалкивай с этим, а?

– Молчу, – сказал он, кивая. – Щупальца его были пурпурными, показывая, что он выведен из равновесия.

– Будем все осторожны, – сказал он, поглаживая обрубок шеи. – Как я слышал, «Ф» не жалует ищеек.

– Не думай о том, кого он там жалует или не жалует, – сказал я. – Лишь держи шкуру на травках насчет того, что я здесь был.

Когда я уходил, он наградил меня тем, что могло бы сойти за улыбку сатурнианина.