Текст книги "Как научиться учиться"

Глава 2
Цель

Образовательная программа под названием Success for All («Успех для всех») давно известна своими историями со счастливым концом. Так, например, средняя школа Диллона[49]49
  Подробности о переменах в школе Диллона взяты из: "Success Stories: Nothing Less Than the Best!" Success for All Foundation (2015), http://www.successforall.org/wp-content/uploads/2016/03/SFA_SuccessStories_Dillon.pdf (дата обращения: 29.09.2016). Также полезная информация содержится в: Alan Richard, «What's Happened in the Rural School District Obama Fought to Save,» PBS NewsHour, http://www.pbs.org/newshour/updates/rural-school-district-obama-fought-save/ (дата обращения: 06.10.2016).


[Закрыть] (штат Южная Каролина) долгие годы была среди аутсайдеров. Пресса писала о ней исключительно как о типичном представителе «позорного коридора» – группы бедных районов в северной части штата. Судя по снятому об этой школе документальному фильму, ее учителя относились к своим обязанностям спустя рукава, а будущий президент Обама, посетив школу во время своей первой президентской кампании, заявил, что ее нельзя назвать даже «минимально адекватной»[50]50
  Jack Kuenzie, «Obama Visits School in SC 'Corridor of Shame,'» WISTV, http://www.wistv.com/story/6975244/obama-visits-school-in-sc-corridor-of-shame (дата обращения: 11.12.2016).


[Закрыть].

И все-таки школа смогла преобразиться. Одним из толчков к этому послужила инициатива «Успех для всех»[51]51
  О результатах программы «Успех для всех» см.: Nick Lemann, «Schoolwork,» New Yorker (2010), и WWC Intervention Report, «Beginning Reading: Success for All,» Institute of Educational Sciences (August 2009), http://ies.ed.gov/ncee/wwc/EvidenceSnapshot/496 (дата обращения: 14.09.2016).


[Закрыть]. Вскоре после того, как школа подключилась к этой программе, средние оценки учащихся по чтению выросли почти в два раза. Помогли и значительные инвестиции, благодаря которым школа обзавелась всей необходимой техникой, от кондиционеров до новых компьютеров. Конечно, все проблемы решить не удалось, однако школа теперь демонстрирует гораздо лучшие показатели, чем учебные заведения в соседних, таких же бедных районах.

Не всегда изменения оказываются настолько впечатляющими, как в школе Диллона. И все же подобные результаты достаточно обычны для «Успеха для всех». По мнению еженедельника The New Yorker, программа добилась «наилучших устойчивых результатов» в образовании, а не так давно Департамент образования США провел обзор исследований, стоящих за «Успехом для всех», и инициатива была официально признана самым эффективным национальным проектом в сфере образования.

Главный вопрос – «Как?». В чем причина такого успеха? Чем, помимо вмешательства феи-крестной, можно объяснить столь волшебные перемены? Что ж, на большинство вопросов можно ответить одним именем – Боб Слэйвин, профессор Университета Джона Хопкинса. Именно он вместе с женой Нэнси Мэдден еще в 1980-х годах основал программу «Успех для всех».

Слэйвин – настоящий ученый. Он уделяет огромное внимание поиску наилучших способов измерить эффект от произведенного воздействия и ежемесячно выпускает информационный бюллетень под названием «Кратко о показателях» (Best Evidence in Brief). Создавая «Успех для всех», Слэйвин установил четкие правила того, какие исследования должны лечь в основу программы. Те из них, которые продолжались менее трех месяцев, не учитывались: такой срок слишком мал для получения достоверных результатов. Обязательным было также тестирование участников по состоянию «до» и «после», как и анализ контрольных случайных выборок.

В итоге получилась революционная для своего времени программа. Согласно данным по коллективному обучению, «Успех для всех» стал одной из первых инициатив, подчеркивающих важность обучения в группе. Учитывая ценность преподавательского времени, программа предписывала выделять значительную часть учебного дня на освоение приоритетных тем. Обучение чтению проводилось с упором на связь «звук – буква» – подход, который в те времена не был общепризнанным, но в дальнейшем получил широкое распространение.

Но, возможно, самым главным оказалась четкая целенаправленность «Успеха для всех». Секретным ингредиентом программы была – и остается – ориентированность на конкретные цели. Группы учеников формируются и переформировываются так, чтобы каждый гарантированно научился тому, чему он должен научиться. Всем отстающим обеспечено особое внимание наставников. Учебные программы по разным предметам четко структурированы и синхронизированы друг с другом. «Успех для всех» даже издает собственные учебники, специально приглашая авторов для написания текстов, соответствующих конкретным потребностям учеников.

Таким образом, успех программы базируется на вроде бы очевидной идее – процесс обучения не должен быть случайным. Мы должны подготовить себя к овладению конкретным нужным нам навыком. В каком-то смысле эта идея восходит к пониманию обучения как системного процесса. Чтобы получить знания, мы должны найти конкретный путь к ним.

Однако для большинства из нас такой подход необычен. Как правило, желая изучить что-то новое, мы просто «кидаемся в омут с головой», пытаясь самостоятельно достичь мастерства, а потом, если все оказывается сложнее, чем мы ожидали, думаем: «У меня все равно ничего с этим не получится». Вера в подобный «исследовательский подход» к обучению распространена очень широко. В проведенном мной опросе более половины респондентов утверждали, что учение «методом тыка» – или учение без руководства – прекрасный способ овладения новыми навыками.

Я не говорю, что учеба должна сводиться к бездумной зубрежке, – творческий подход и самостоятельные открытия, конечно же, очень важны, как и возможность достичь глубокого понимания. Однако, приступив к обучению, мы нуждаемся в тщательном управлении процессом. Учеба на начальном этапе часто сводится к своего рода менеджменту знаний: необходимо поставить себе цели и наметить план приобретения базовых знаний и желаемых навыков[52]52
  Paul Kloosterman, «Learning to Learn in Practice in Nonformal Education,» Learning to Learn: International Perspectives from Theory and Practice (2014): 271.


[Закрыть].

В этой главе мы более подробно рассмотрим эту идею и изучим два вопроса, критически важные для любого, кто желает овладеть какими-либо знаниями и навыками: «Чему я хочу научиться?» и «Каков мой план обучения?».

Эти вопросы помогают сохранять необходимый фокус. Однажды мы с Бобом Слэйвином посетили начальную школу Виндзор-Хиллз, участвующую в программе «Успех для всех». Школа находится в одном из беднейших кварталов Балтимора, и проблемы давно преследовали ее. Почти все ее ученики из бедных семей, так что им требуются бесплатные завтраки и обеды, а средняя продолжительность жизни в этом районе меньше, чем в Северной Корее. Уровень преподавания в школе был крайне невысоким. Один из учителей часто повторял ученикам: «Если засунуть твои мозги в птицу, она полетит задом наперед»[53]53
  Dorothy V. Thomas, «Longtime City Teacher,» Baltimoresun.com, http://www.baltimoresun.com/news/obituaries/bs-md-ob-dorothy-thomas-20140616-story.html (дата обращения: 08.04.2015).


[Закрыть].

Пытаясь улучшить ситуацию, школа включилась в программу «Успех для всех». Тем утром мы со Слэйвином переходили из класса в класс и беседовали с учителями. Слэйвин обращал мое внимание на различные особенности программы. Иногда мы просто сидели и наблюдали за уроком. Несмотря на то что школа Виндзор-Хиллз присоединилась к программе лишь недавно, процесс обучения в ней уже претерпел значительные изменения. Показатели успеваемости медленно, но уверенно улучшались, как и посещаемость.

Учителя также начинали все лучше понимать, что именно должны знать ученики – и как они будут это узнавать. В одном классе я увидел, как учительница оценивает успехи каждого из учеников, задавая им набор конкретных вопросов по прочитанному тексту. В классе по соседству преподаватель повторял материал с учеником, разбирая каждую ошибку, которую тот допустил, выполняя задание по информатике.

Еще в одном классе учительница попросила учеников оценивать друг друга. Дети выслушали, как маленькая девочка читает текст, а затем начали обсуждать ее умения, сверяясь со списком требований.

КОНТРОЛЬНЫЙ ВОПРОС № 5

Какова роль фактов в процессе учения?

А. Факты могут тормозить учение.

Б. Факты могут способствовать учению.

В. Факты никак не влияют на ход учения.

– Мне кажется, она заслужила 90 баллов, – сказал один мальчик.

– Она сделала две ошибки. Нужно поставить 80, – возразил другой.

– А скорость чтения учитывается? – спросил третий.

Внезапно послышался звон пожарной сигнализации, и школьники высыпали в коридор. Мы со Слэйвином не без труда выбрались на улицу и встали недалеко от выхода. Звонок продолжал звенеть. Слэйвин объяснил, что такие неожиданные помехи вполне нормальны для процесса обучения. Общей схемы нет. Иногда ученику нужна дополнительная эмоциональная поддержка, бывает учитель может отойти от темы урока, а иногда просто звонит пожарная сигнализация.

С точки зрения Слэйвина, такого рода социальные, эмоциональные аспекты обучения лишь подчеркивают необходимость в более целенаправленном подходе. «Когда вы чему-то учитесь, вы не можете управлять этим процессом на ходу, – сказал он мне. – Конечно, план обучения можно менять, но какой-то план все равно нужен».

Прежде чем говорить о том, как следует направлять процесс обучения, необходимо понять, зачем вообще предпринимать целенаправленные шаги. Давайте возьмем для примера телефонные номера – точнее, поговорим о том, насколько трудно бывает запомнить новый номер.

Все вы прекрасно с этим знакомы. Вам называют телефонный номер – например, 231-555-0912, – и буквально через несколько секунд вы его забываете. В лучшем случае удается вспомнить первые три цифры – «кажется, 231». Но остальные испарились из вашей памяти бесследно.

Эта проблема давно известна телефонным компаниям. Вначале они решили вообще не полагаться на человеческую память – когда в XIX веке были проложены первые телефонные линии, люди просто поднимали трубку и сообщали оператору, с кем они хотят поговорить.

По мере того как росло количество телефонов, такой подход становился слишком сложным. Тогда телефонные компании попытались стандартизировать номера на основании географических ориентиров. Например, если вы жили в Портер-Сити, у вас мог быть номер PORter 3234. Если вы жили в Элмвуде, у вас мог быть номер ELMwood 4543.

Однако и эта система номеров вскоре превратилась в гордиев узел с длинными и нелепыми сочетаниями названий, букв и цифр. Поэтому в конце 1950-х годов телефонные компании придумали очередную систему, согласно которой все телефонные номера должны были быть семизначными. Сегодня этот подход распространился практически повсеместно, и у большинства людей на земном шаре семизначные телефонные номера.

Выяснилось, что эта система тоже не идеальна. Когнитивные психологи утверждают, что семизначные номера слишком громоздки для кратковременной человеческой памяти. Память этого типа хранит информацию, которую требуется помнить недолгое время – например, те же номера телефонов, – и весьма ограниченна по емкости. Наш мозг способен одновременно оперировать всего лишь тремя-четырьмя единицами информации. (Долговременная память, напротив, весьма вместительна. Там мы храним воспоминания о старых друзьях, детских проделках и все наши профессиональные знания.)

К чести телефонных компаний надо сказать, что сегодня они, по всей видимости, начали считаться с жесткими ограничениями кратковременной памяти, поэтому важнейшие номера экстренных служб состоят всего из трех цифр. Большинству из нас запомнить подобные короткие номера – такие, как 911, – очень просто: они вполне соответствуют возможностям краткосрочной памяти.

Важность этой идеи касается не только телефонных номеров. Некоторые ученые, в частности Джон Свеллер, показали, что именно от краткосрочной памяти зачастую зависит успех учения. Разучиваем ли мы новые балетные па или изучаем микрогенетику – приобретенный опыт должен пройти обработку кратковременной памятью, прежде чем сохраниться в долговременной[54]54
  John Sweller, «Story of a Research Program,» Education Review: A Multi-Lingual Journal of Book Reviews 23 (2016). Подробности о взаимодействии онлайн-инструкций с фоновой музыкой взяты из: Ruth C. Clark, Building Expertise: Cognitive Methods for Training and Performance Improvement, 3rd ed., Kindle edition (location 1414), Hoboken, NJ: Wiley, Pfeiffer, 2008.


[Закрыть].

Суть в том, что кратковременная память весьма, как бы это сказать… кратковременна. Это как крошечный блокнотик для заметок, обладающий очень небольшой емкостью. В него не поместится ничего огромного, большие объемы информации кратковременная память просто игнорирует. Можно также представить ее себе как телефонный модем, медленный, ненадежный и с низкой пропускной способностью.

Во многом именно поэтому обучение должно быть четко сфокусированным. Знания и навыки должны быть разбиты на отдельные простые для усвоения фрагменты, на которых мы можем концентрироваться по очереди, – так мы сумеем достичь мастерства. Иными словами, необходимо следить за тем, чтобы любое новое знание могло «пролезть» в наш мозг через узкий «шлюз» кратковременной памяти – тогда впоследствии оно успешно сохранится в долговременной.

Этим объясняется, к примеру, то, почему в ходе учения невозможно работать в многозадачном режиме. Музыка, вождение автомобиля или компьютерные программы занимают кратковременную память и тем самым мешают пониманию. Действительно, если, например, презентация сопровождается музыкой, усвоить всю нужную информацию уже не удастся. Результаты одного из исследований показали, что люди, проходившие онлайн-курсы без фоновой музыки, усваивали в полтора раза больше материала.

Способ представления информации также имеет значение. Из-за ограничений кратковременной памяти новые знания лучше подавать маленькими порциями, и чем меньше графиков представлено на странице или слайде, тем больше информации мы обычно усваиваем. Именно поэтому короткие предложения – лучшие друзья автора. Чем меньше слов – и чем больше пауз между новыми идеями, – тем легче мы воспринимаем и запоминаем новую информацию.

И, несмотря на это, большинство из нас ведет себя совсем как телефонные компании. Мы переоцениваем объем своей кратковременной памяти и часто пытаемся запомнить сразу много, набрасываясь на информацию, как будто это шведский стол в отеле «все включено». Так, например, многие думают, что способны одновременно слушать и понимать лекцию и разговаривать с другом. (Нет, не способны.) Или пытаются разобраться в большой и сложной идее за один присест. (Тоже невозможно.)

Когда я беседовал с психологом Свеллером, он привел мне в качестве примера обучающие программы по истории или литературе на иностранном языке. При таком объединении двух предметов люди усваивают куда меньше, утверждает он. «Это погоня за двумя зайцами, – пояснил Свеллер. – Мозг просто перегружается, и ничего более».

Подобную когнитивную перегрузку провоцируют также чересчур протяженные во времени события. Длинные разговоры, долгие совещания или лекции нарушают работу кратковременной памяти, и излишки информации блокируют узкий шлюз на пути к долговременной. Поэтому специалисты, такие, например, как Рут Колвин Кларк, не рекомендуют проводить занятия для взрослых длительностью более полутора часов. Наш мозг просто не обладает достаточной выносливостью для того, чтобы успешно обучаться на протяжении более долгого времени.

Не стоит забывать и о наших собственных мыслях и чувствах. Из-за того, что возможности кратковременной памяти ограниченны, наши собственные переживания также могут помешать нам овладеть новыми знаниями и навыками. Испытывая стресс – например, боясь чего-то, – мы не можем сконцентрироваться. Эмоции заполняют «блокнот» нашего мозга, не оставляя места для чего-либо еще. Психолог Сайен Бейлок показала, что подобному стрессу подвержены даже самые маленькие дети, и, когда ученики начальных классов начинают переживать из-за того, что «задание слишком сложное», их когнитивные способности существенно снижаются.

Во время беседы с Бейлок я испытал именно это. Было раннее летнее утро, мы сидели в большой аудитории Чикагского университета, где Бейлок занимает должность профессора, говорили о ее работе, обсуждали последние исследования. А потом, минут через десять после начала разговора, Бейлок упомянула, что только что закончила работу над книгой «Мозг и тело» (How the Body Knows the Mind)[55]55
  Бейлок С. Мозг и тело. Как ощущения влияют на наши чувства и эмоции. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015.


[Закрыть].

Мой разум на мгновение оцепенел: «Стоп, какая книга? Мне следовало знать, что она только что опубликовала книгу? Наверное, я должен был ее прочесть». Именно такое мыслительное оцепенение, момент острого переживания из-за чего-то постороннего, очень опасен для развития любых навыков. Моя кратковременная память перестала выполнять свои обязанности – вести диалог с Бейлок, – и я никак не мог сосредоточиться. Я не был в состоянии задавать разумные последовательные вопросы.

Маркетологи и специалисты по PR знают, что наш мозг очень легко перегрузить, поэтому стараются упростить свои послания до такой степени, чтобы они соответствовали ограничениям кратковременной памяти. Так, к примеру, маркетинговый успех Apple обусловлен исключительно этой простотой – многие рекламные плакаты компании представляют собой одинокую картинку в море белого пространства. Не так давно слоганом Coca-Cola было одно лишь слово: Real. А, пожалуй, лучший слоган всех времен состоит из десятка букв – «Just Do It».

Еще один полезный совет для вас: конкретизируйте то, что собираетесь понять или освоить. Если вы хотите улучшить время, за которое пробегаете марафонскую дистанцию, то добьетесь лучших результатов, сосредоточившись на чем-то определенном – например, навыках преодоления пересеченной местности. Или, скажем, представим себе драматурга. Чтобы его пьеса имела больший успех, он должен как следует проработать отдельные моменты – такие, допустим, как эмоциональная наполненность диалогов.

Ценность наставников играет здесь очень важную роль. Эффективные преподаватели разбивают свой материал на легкоусвояемые кусочки и последовательно «скармливают» их ученикам. Иначе говоря, выдающиеся учителя прекрасно понимают, что такое когнитивная нагрузка, и подают свои инструкции так, чтобы их можно было сразу понять и усвоить. Это значит, что, если в учебной аудитории вы часто чувствуете себя запутавшимся, вероятно, в ваш мозг пытаются внедрить слишком много новой информации разом – и, скорее всего, так вы мало чему научитесь.

В то же самое время особенности кратковременной памяти подчеркивают важность внимания, так что, когда вы учитесь, старайтесь не распыляться на лишние действия, добавляющие вашему мозгу когнитивной нагрузки. Решая математические задачи, не лезьте в Twitter. Не размышляйте над планами будущей поездки, присутствуя при важном разговоре. Отложите на время Instagram, если действительно хотите чему-то научиться. Все подобные отвлекающие факторы занимают кратковременную память и мешают учению.

Мое любимое исследование хрупкой природы кратковременной памяти было проведено на студентах колледжей, которые пользовались в аудитории ноутбуками. Выяснилось, что те, кто мог подключиться к интернету, запоминали меньше, чем те, у кого такой возможности не было. Ну да, в принципе ничего нового: интернет отвлекает, поэтому и результаты у тех, кто им пользовался, оказались хуже.

Но кроме этого выяснилось, что хуже учились не только те, кто пользовался компьютерами, но и их соседи, даже если они не занимались интернет-серфингом. Иными словами, студенты отвлекались на то, что отвлекало сидящих рядом с ними людей, и их «оперативная» память перегружалась точно так же, как у соседей.

В процессе обучения мы должны быть сосредоточены еще по одной очень важной причине – ради знаний. Усвоение чего-то нового всегда опирается на то, что нам уже известно, и все, что мы хотим изучить, основывается на том, что было выучено ранее. Итак, сейчас мы с вами заглянем за пределы работы кратковременной памяти, чтобы получше разобраться в том, как долговременная память влияет на формирование наших навыков и знаний.

Приблизительно раз в несколько месяцев случается так, что, сидя за своим рабочим компьютером, я пытаюсь постичь какое-нибудь техническое ноу-хау. Например, у меня не получается распечатать документы или найти внешний жесткий диск в офисной сети. Я уже перезагрузил компьютер и, возможно, посмотрел видео (или три) на YouTube. Бесполезно.

В конце концов я зову кого-нибудь из техподдержки. Чаще всего это бывает сотрудник по имени Горейс Пейн, который показывает мне определенные команды или объясняет, как настроить программное обеспечение, чтобы все наконец заработало.

Обучая меня, Пейн использует базовую форму преподавания – персональный инструктаж. Вряд ли нам удастся игнорировать огромное количество данных в поддержку этой практики. Несколько десятилетий назад психолог Бенджамин Блум заявил, что личное наставничество в два раза эффективнее любых других форм обучения. В одном из правительственных отчетов оно было названо «наиболее эффективной формой обучения из всех существующих». Будь то техподдержка, уроки французского или маркетинговые стратегии, общение преподавателя с учеником один на один – это действительно один из самых действенных способов чему-либо научиться.

Со временем многие организации осознали эффективность такого подхода. Так, например, некоторые компьютерные фирмы сейчас предлагают персональные технические услуги. А в ряде первоклассных отелей вы сможете найти персональных консьержей, которые предлагают своего рода инструктаж для приезжих.

Проблема, естественно, в том, что такого рода обучение дорого. Оно требует большого количества человеческих ресурсов. Поэтому такие компьютерные фирмы, как, к примеру, Apple, стараются тратить на проведение «быстрой диагностики» не более пяти минут, а в большинстве бюджетных отелей нет службы консьержей.

Но есть еще кое-что, что следует принять во внимание и что объясняет, почему персональное наставничество столь эффективно. Некоторые из причин вполне очевидны. При личном общении люди получают максимум обратной связи. Таким образом, преподавателям проще мотивировать учеников – зная, что имеет значение для каждого из них.

Кроме того, наставник может скорректировать процесс в зависимости от уровня знаний ученика, благодаря чему обеспечивается высокая степень сосредоточенности. Пейн, технический сотрудник из моего офиса, в курсе, что я знаю и чего не знаю. Когда мы разговариваем, он вначале спрашивает, в чем моя проблема, а потом – что я сделал, чтобы решить ее. Я уже обновил программу? Знаком ли я с необходимым программным обеспечением? Впервые ли возникла проблема?

Это типично для персонального наставничества. Если во время урока учитель замечает, что ученик не смог разобраться, к примеру, в дробях, он остановится и объяснит все еще раз. Не знаете ничего о дрожжах, но хотите испечь хлеб? Инструктор расскажет все в подробностях. Приехали в незнакомый город и не знаете языка? Консьерж научит вас, как сказать «спасибо».

Итак, наставничество работает, потому что оно базируется на том, что нам известно. Преподаватель адаптирует новую информацию к тому, что мы уже усвоили. В предисловии я описывал эту идею как эффект знания. Суть его в том, что очень сложно изучить что-то, если вы совсем ничего об этом не знаете.

Это верно для любой области знаний и умений – математики, живописи, резьбы по дереву. Не может быть обучения без определенных базовых знаний[56]56
  Daniel T. Willingham, Why Don't Students Like School? A Cognitive Scientist Answers Questions about How the Mind Works and What It Means for the Classroom, Kindle edition (location 235), San Francisco, CA: Jossey-Bass, 2009.


[Закрыть]. Когнитивный психолог Дэн Уиллингем утверждает, что факты и цифры – это первый шаг к более богатым формам мышления и, чтобы разобраться в чем-либо, нам требуются начальные знания[57]57
  Daniel T. Willingham, «How Knowledge Helps: It Speeds and Strengthens Reading Comprehension, Learning, and Thinking,» American Educator 30, no. 1 (2006): 30. Также см.: Daisy Christodoulou, Seven Myths about Education (Abingdon, UK: Routledge, 2014).


[Закрыть].

В качестве примера возьмем фразу «Haben Sie heute gefrühstückt?» («Вы сегодня позавтракали?»). Если вы не знаете немецкого, она не имеет для вас никакого смысла. Или такое предложение: «Представлен припой из улучшенного дисперсионно-упрочненного свинцово-оловянного сплава, в котором рассеяно до 5 % мелких частиц». Его практически невозможно понять, если вы незнакомы с материаловедением[58]58
  Hemant S. Betrabet, Otmar H. Boser, Robert H. Kane, Susan McGee, and Thomas Caulfield, United States Patent and Trademark Office, Dispersion Strengthened Lead-Tin Alloy Solder, November 19, 1991, US5066544 A.


[Закрыть].

Знания – главный строительный материал учения. Это кирпичи и цемент, из которых складывается понимание, фактор, который лучше многих других позволяет предсказать результат учения. Примеров, иллюстрирующих эту идею, множество. Умение делить в столбик помогает осваивать алгебру. Знания о строительстве способствуют пониманию архитектуры. Если вам известны основные факты о Гражданской войне в США, вы лучше поймете, почему Юг пытался отделиться.

Все дело в том, что для хранения полученного опыта в долговременной памяти наш мозг создает ментальные шаблоны. Точнее, он «присоединяет» новую информацию к существующей, используя старые знания, чтобы помочь нам найти смысл в новых. После того как информация поступила в кратковременную память, она переходит в долговременную, где и остается, занимая свое место в более широком контексте понимания.

Эта особенность нашего разума может помочь нам в учебе. Допустим, вы хотите запомнить число 1945. Один из способов – связать его с годом окончания Второй мировой войны. Число 1945 добавится к определенной информации, уже хранящейся в вашей долговременной памяти.

Еще пример: имена дочерей моего босса – Кьера, Беатрис и Пенни. Мне будет проще запомнить их, если я свяжу их с чем-то хорошо для меня известным, присоединю к какой-то группе данных из долговременной памяти. В данном случае я могу подумать о баскетбольных командах – Knicks, Bulls и Pistons – и запомнить имена по первым буквам этих команд.

Или возьмем классический мнемонический прием для запоминания порядка планет в Солнечной системе: «Мама Варит Земляничный Морс, а Юный Сын Уже Не Плачет» (Меркурий, Венера, Земля и т. д.). Мнемоника очень эффективна как инструмент обучения именно благодаря природе долговременной памяти – она присоединяет новые знания к старым, даже если это просто фраза про маму и сына.

Однако это еще не все, что касается знаний и долговременной памяти. Оказывается, факты – это не просто некая форма интеллектуального топлива для наших мыслящих моторов. Уиллингем предполагает, что участки мозга, ответственные за знания и размышления, тесно переплетены. Содержание и сознание поддерживают друг друга внутри наших нейронных структур. «Память – это осадок мысли», – говорит Уиллингем.

Говорят, «деньги – к деньгам», но получается, что также можно сказать «знания – к знаниям». Если у нас имеется определенный набор знаний, их гораздо легче дополнить новыми. Иными словами, если вы хотите больше узнать о статистике, главное, что вам нужно знать, – это статистика. Если вы хотите усовершенствовать свой испанский, желательно, чтобы вы им уже владели.

Столь же верно и обратное: если вы вообще не знаете испанского, начните с изучения азов – например, с часто используемых слов, таких как hombre и cuarto. Если вы начинаете учиться играть на гитаре, запомните сперва основные аккорды.

Для каждого отдельного человека учение должно начинаться с четкого понимания того, какими базовыми знаниями ему следует обладать, чтобы далее совершенствоваться в выбранной области. Иногда это очевидно. Нелегко научиться прыжкам в воду, если вы не умеете плавать. Но в большинстве случаев определить необходимую базу бывает сложнее. Поэтому спросите себя: «Какими навыками я хочу овладеть? Есть ли в данной области некие базовые понятия, с которыми я в первую очередь должен познакомиться?»

В этом смысле знание – действительно сила. Понимание фактов позволяет более эффективно овладеть мастерством. Хороший пример – скорочтение[59]59
  Jeffrey M. Zacks and Rebecca Treiman, «Sorry, You Can't Speed Read,» New York Times, April 15, 2016, http://www.nytimes.com/2016/04/17/opinion/sunday/sorry-you-cant-speed-read.html (дата обращения: 30.09.2016). Также я благодарю Роберта Пондичио за мнение о чтении и знаниях.


[Закрыть]. Доказательств того, что этот метод действительно работает, крайне мало. Очень немногие специалисты в него верят. Но в любом случае результат оказывается гораздо лучше, если у вас есть некоторое представление о том, что вы читаете. Если вы понимаете, о чем идет речь, то сможете усвоить информацию из текста с гораздо большей скоростью.

Так что содержание не просто правит всем. Содержание – это и есть учение.

Думая об учебе, мы часто представляем себе нечто статичное: овладели навыком – и все. Но природа учения – обретения мастерства – динамична. Чтобы стать в чем-то специалистом, нужно постоянно выходить за рамки своих навыков. Говоря коротко, в учении нет зоны комфорта.

Во время моего первого визита в Виндзор-Хиллз – балтиморскую школу, включившуюся в программу «Успех для всех», – мы с исследователем Бобом Слэйвином зашли в класс, где ученики распределялись по группам в зависимости от их успехов. Мое внимание тут же привлек мальчик по имени Нассир. Этот коренастый пятиклассник в форменной школьной толстовке учился вместе со второклассниками, многие из которых едва доставали ему до груди. Он казался великаном среди малышей.

Большую часть утра Нассир просидел на заднем ряду, примостившись на маленьком стульчике. Несмотря на разницу в росте и возрасте, он проходил тот же материал, что и другие дети. Учитель разбирал с ними фонетические правила произношения сочетания букв «ur». Позже Нассир подсел к другому мальчику, и они стали вместе писать слово «fur» на маленькой белой доске.

Принцип объединения школьников в учебные группы, который используется в программе «Успех для всех», позволяет сделать обучение более адресным. Он был изобретен еще в 1950-х годах. Объединяя учеников не по возрасту или соответствию формальному классу, а по реальному уровню знаний и достигнутым успехам, учитель может давать каждому более целенаправленные инструкции. Подобный персонализированный подход очень помогает в обучении таких ребят, как Нассир.

В школах программы «Успех для всех» перегруппировки происходят каждое утро. Ровно в девять часов все ученики начальных классов расходятся по разным учебным кабинетам, в зависимости от того, насколько хорошо они умеют читать. Нассир перешел из кабинета, где обучались пятиклассники, туда, где учатся преимущественно второклассники, чтобы получить инструкции, более подходящие для его уровня. Затем, после 90 минут чтения, он получил возможность вернуться обратно.

У перегруппировки есть свои проблемы. Ученики постарше часто стыдятся идти в один класс с малышами. Но при всем при том подход работает и оправдывает себя. Учитывая проблемы Нассира, очевидно, что он бы сильно «плавал», если бы ходил на уроки английского вместе со своими сверстниками из пятого класса. Он слишком сильно отстал от них, чтобы работать на том же уровне, и в этом случае оказался бы просто потерян с академической точки зрения.

Перегруппировка основывается на одном из следствий «эффекта знания»: чтобы мы могли усвоить новые знания и навыки, они должны быть нам, как говорится, по плечу. Иначе говоря, они не должны намного превосходить уже имеющийся у нас уровень – в противном случае мы только запутаемся и ничего не поймем. При этом они не должны быть и слишком простыми – так мы не научимся вообще ничему. Следовательно, область изучения и освоения должна каждый раз немного выходить за пределы того, что мы уже знаем или умеем.

Однажды я посетил психолога Джанет Меткаф в ее кабинете в Колумбийском университете, чтобы более подробно познакомиться с этой идеей. За многие годы Меткаф провела сотни исследований на студентах и пришла к выводу, что большинству из нас не под силу самостоятельно определить, чему нам следует учиться. Ее работы показывают, что, пытаясь овладеть чем-то новым, люди, как правило, нацеливаются «либо на то, что им уже известно, либо на то, что для них слишком сложно».

По мнению Меткаф, для эффективного обучения необходимо найти оптимальное «окно возможностей» – иными словами, сосредоточиться на усвоении материала, который слегка превосходит наш нынешний уровень понимания. Представьте, к примеру, что вы хотите улучшить свои знания в области истории искусств. Большинство людей начали бы с обзора того, что им уже прекрасно известно: Рембрандт был голландским художником, Ван Гог принадлежал к постимпрессионистам, живопись зародилась десятки тысяч лет назад.