Книга: Чахотка. Другая история немецкого общества - Ульрике Мозер

Для меня чахотка – это болезнь из книг. Ею болели некоторые второстепенные книжные персонажи прочитанных мною романов, и я не могу припомнить, чтоб хоть раз видела это слово в сводке новостей или в каком-либо обсуждении. Скажу больше, я из тех неосведомленных людей, которые знать не знали, что чахотка и туберкулёз как-то связаны… Согласитесь, сейчас на слуху совсем другие болезни: рак, СПИД, ВИЧ, различные психические расстройства, грипп. Как верно сказал автор, у каждой болезни свое время. Те же коронавирусы известны науке давно, но слышал ли хоть кто-нибудь из обычных людей это слово до 2019 года?

Поэтому для меня чахотка была чем-то мимолетно знакомым, но не более. Специалистом в немецкой культуре и истории меня тоже назвать можно с натяжкой. По сему книга Мозер открыла для меня много нового, о чем я даже не задумывалась раньше… Например, декаданс и возникновение санаториев. Учение о четырех телесных соках и история жизни Эдварда Мунка (из картин которого я до этого знала только «Крик»). Тот факт, что Жорж Санд и Фредерик Шопен знали друг друга! Я узнала десятки новых имен писателей, художников и врачей, и дай Бог мне запомнить хотя бы половину из них. Я узнала, что в истории человечества был период, когда болезнью восхищались, ею желали заболеть! Подумать только, в голове не укладывается, что такое может быть абсолютно понятным и логичным для кого-то. Но такое было.

Так о чем же эта книга? Это определённо научпоп, но не в сфере медицины, а скорее этакая смесь из истории, литературы, социологии, культурологии и истории искусств. О самой болезни вы узнаете не так много, акцент смещен на её влияние на жизнь людей, на общество, на её место в литературе и живописи. Возможно кто-то ожидал чего-то другого, но мне очень понравилось. Автор обозревает временной промежуток с 19го века и до середины 20го, отслеживая изменения восприятия туберкулеза и чахотки в частности. Язык живой, никакой скучной сухости, читать интересно.

И, что самое важное, подобные книги невольно заставляют задуматься, как крепко каждый из нас, все человечество и весь мир переплетены между собой. Как одно событие создает еще тысячи событий, как накапливаются разрозненные идеи, чувства и из этого рождается что-то новое. Всего одна конкретная болезнь породила вокруг себя целый культурный пласт. Эта культура влияла на людей, формировала их восприятие мира. Культура порождала контркультуру, которая тоже оставляла своей след в умах людей. И все это дошло до нас в виде традиций, книг, картин, обрядов, идей. Задумываемся ли мы, как сильно изменился мир за каких-то двести лет? Это не так уж и много, если смотреть историю человечества в целом. Задумываемся ли мы, кто изменил этот мир так сильно? Что меняло его? Воля случая, независимые от нас природные явления, энергичные мечтатели, тысячи обычных людей, объединенных одной бедой, одной идеей? Возможно, каждому из нас стоит почаще задавать себе эти вопросы.

«То, как мы обращаемся с больными, как воспринимаем болезнь, как представляем ее в искусстве, в кино и литературе, когда-нибудь многое расскажет о нашем времени.»

Когда-нибудь мы станем частью прошлого. Того прошлого, что мы создали.