Текст книги "Шёлковые тени Паутины"

Шёлковые тени паутины
Книга 1. Часть 1.

ПРОЛОГ

Яйцо… Странно, что оно задержалось. Другие яйца миров раскрываются сразу, как находят место на Паутине Мироздания. Древняя Самка, плетущая Паутину, неосязаемую и невидимую, замерла, вглядываясь тремя рядами многомерных тёмных глаз в его глубину. В них, во всех двадцати семи, отражалась синяя блестящая дымка, струящаяся по его поверхности. Яйцо готово раскрыться, но почему задержался тот, кто выпустит этот необычный мир? Впервые за всё время Самка отложила яйцо, проникшее во все грани времени и пространства одновременно. Застыв, оно жаждало расцвести. Но раскрыть его может лишь человек. Самка окинула взглядом Колыбель, в которой на дециллионах подпространств и временных граней нашли своё место нониллионы Миров. Древнее существо, сконцентрировав в своей проекции тёмную энергию Мироздания, отправило её навстречу человеку… Навстречу Хранителю Мироздания.

Единственная в Мироздании сила, раскрывающая миры – путешествующие в мирах земляне. Их души подобны реакторам, обладающим мощью миллиардов солнц. Каждое яйцо раскрывается душевной силой, вырвавшейся из человека и увлекающей его за собой.  Отпечатав уникальную мыслеформу в Узле Мироздания, души землян устремляются сквозь него, сохраняя в памяти лишь обрывки воспоминаний. Человеки тысячелетия складывают их них сказки, мифы и легенды, соединяют в религии, называя себя путешественниками во времени и попаданцами. Некоторые раскрывают сразу несколько Миров, другие взрывают их нечаянно или от отчаяния, а астрономы (так они называют тех, кто пытается постичь тайны Паутины), называют это взрывами сверхновой. Взорвавшиеся Миры осколками разлетаются по Паутине. Иногда они соединяются в вихри, иногда стелются в пространстве звёздными лентами. Каждый Мир обустраивается человеческой душой согласно ее наполнению. Есть Миры злые и враждебные, есть мягкие детские и лирические, а есть полные опасности приключенческие. Есть необитаемые и густонаселенные. И есть просто пустые, как те, души, что раскрыли их, но которым нечего было дать Мирозданию. Такие плывут молчаливыми глыбами, не найдя своего места в Колыбели, порой сбиваясь в стаи, как трудные подростки…

Земля – мир, появившийся в результате мощного выброса энергии, лишившего Самку возможности раскрывать Миры, наделяя их душами. Земля, обретя физическую форму и утратив возможность свободно перемещаться по Паутине, стала частью Равновесия. Обладая душой Древнего существа, она взрастила человеков, наделив их способностью раскрывать яйца миров. Самка и Земля стали частью и продолжением друг друга.

Самка и человеки нуждаются друг в друге. Только человеки об этом не догадываются, да и не нужно это. Человекам нужно реализовывать мощный заряд своих душ, миры нуждаются в этих зарядах. Самка служит человеку, человек расширяет Мироздание…

…Самка ждала, наблюдая, как бьётся под тонкой струящейся скорлупой сердце нового мира. Такого мира ещё не было…  Где же ты, человек?… И чем ты станешь для Мироздания, обладая его безграничными возможностями?

… Астрономы на маленькой планете Земля одновременно обнаружили в одной из частей космоса плотное скопление неизвестной энергии около яркой синей звезды… Откуда им было знать, что это замерший паук, плетущий Паутину Мироздания, беспокоится о судьбе своего яйца, уже рождённого, но ещё не раскрытого мира….

Часть 1

– Ульяна, зайди ко мне. – Бросил босс, проходя мимо моего стола пятый раз за последние полчаса.

– Угу, – буркнула я, сгребая со стола свои офисные пожитки в сумку, единственную яркую вещь в этом унылом помещении, – бегу и тапочки теряю.

Выдвинув напоследок ящики обычного офисного стола, я выложила несколько худых канцелярских папок с приколотыми к ним инструкциями для Егора.

– Чего изволите, босс? – Вымученно съёрничала я, войдя в кабинет.

– Уля, сядь, пожалуйста, и послушай. – Егор взял меня за руку и потянул к себе на колени. – Я не могу заставить тебя передумать, но не могу и отпустить тебя. На тебе держится вся работа, чёрт возьми! – Отчаяние шефа кричало на меня во весь голос.

– Ну, а я причём? – Не поддаваясь Егору, я присела на краешек его стола.

– Уля, а может отпуск? Закроемся на пару месяцев, махнем на море? – С надеждой во взгляде Егор снова схватил мою руку.

– Егор, не начинай. Кажется, мы с тобой подробно обо всём поговорили. Мне надоело быть твоей бедой и выручкой. Я хочу быть своей радостью и счастьем. – Я выдернула ладонь из горячих рук босса и подошла к окну. Меня больше не волновали проблемы бывшего любовника. Меня больше не волновала работа. Я завязала. С работой. И с любовниками. И там и там сплошные разочарования. – Смотри на вещи реально – ещё пара месяцев и ты уйдешь в отпуск навсегда. Мне надоело, понимаешь? Надоело! Я возвращаюсь в Красноярск. Ты теперь сам как-нибудь, ладно?

Не ожидая ответа, я вышла из офиса. Свобода! Ах, это сладкое чувство свободы! Я с рождения не отличалась удачливостью. КамАЗы с пряниками не ездили по тем улицам, где ходила я, и манна небесная просыпалась всегда на того, кто шёл впереди или сразу сзади. Если же я начинала по этому поводу сетовать, то боженька, чтобы я отвязалась, выдавал мне свисток, но подсовывал глухую акулу. Даже дед Мороз передавал подарки для меня в подъезде. Моя неидентичность проявлялась всегда и во всём. Я никогда не могла смириться с чёткими рамками, в которые людей вгоняют сначала в школе, потом на работе и далее по списку. Я честно старалась выполнять свои должностные обязанности до тех пор, пока в самый неподходящий момент вдруг не вставала и не закрывала за собой дверь, не реагируя на вопли начальников и удивлённые взгляды коллег. Да плевала я на ваши горящие планы. Ваши планы в мои не вписываются. Так же, как ваши идиотские директивы, которые вы сами придумываете и сами самозабвенно нарушаете. Единственное, что мне дарила каждая новая работа – это почти осязаемое чувство освобождения. Свобода хрустела под ногами первым снегом, манила танцевать с листопадом, или, как сегодня, ароматом цветущих яблонь наполняла мои лёгкие и громогласным паровозным гудком звала навстречу новой жизни. Ну не могу я жить по чужим инструкциям! И не стану! Именно это «не могу, не хочу и не буду» заставило меня приобрести бездонный багаж свободных профессий. Каким-то чудом скопив денег в «мясные» годы работы, я отправлялась туда, где родилась, чтобы купить приглянувшийся прошлым летом дом на отшибе.

Не сообщив сестре о своём приезде, я уткнулась в запертые ворота. Ну и ладно. Я достала из укромного местечка запасной ключ и вкатила чемоданы во двор. Ошалевший от такой наглости барбос долго облаивал меня на всю улицу. А я, сверкая весенним солнцем в глазах и расплёскивая по улице брызги независимости, шлёпала в сторону вожделённого дома на край посёлка. Табличка с надписью «ПРОДАЕТСЯ» и номером телефона еще болталась, прибитая одним гвоздем к скрипучей калитке. Смело, без тени сомнения в своих намерениях, я направилась к дому и без всякого предварительного стука, по-хозяйски, дернула ручку двери.

– Есть кто-нибудь?

Решив, что в данном случае молчание не является знаком согласия, я вошла. Двухэтажный дом с маленькой мансардой внутри отделан деревом. Отлично! То, что доктор прописал! Облупившаяся чёрная краска дубовых полов контрастировала с такой же облезлой белой краской стен. Мой любимый французский Прованс так и просился в эти винтажные потёртости. Большая гостиная, с камином и старым креслом-качалкой, заняла треть первого этажа. Остальное распределилось между просторной кухней и тремя комнатками. Холл этажом выше был в два раза меньше гостиной, но комнаты оказались просторнее. Лестница здесь заворачивала и вела на мансарду. Два больших балкона на втором этаже и, поменьше, на мансарде очень порадовали. Светлый продуманно распланированный дом не обманул моих ожиданий. Я вышла осмотреться вокруг.

Дорожка от крыльца ведёт за забор на ровную площадку на пригорке. С неё на Медвежью гору и голубую ленту порожистой реки открывается сказочный вид. Шум низвергающегося каскадами водопада нарушает тишину сибирской тайги. Когда-то на месте площадки находился глубокий колодец. Но вырвавшаяся  из подземного заточения река опустошила его. Позже часть горы обрушилась, бревенчатые рёбра засыпанного землёй и породой колодца образовали отвесный спуск к поваленным через бурный поток бревнам.

Решительно сорвав табличку с объявлением, я набрала номер продавца. На этот раз на звонок ответили, и я договорилась о покупке дома. С этой минуты я стала его владелицей. Ласково погладив на прощание каменную стену забора, я поспешила к сестре.

– Тётя Ульяна, тётя Уля! Где ты была, мы тебя ждём, ждём, а папа на машине уже по магазинам поехал тебя искать, мама сказала, когда появишься, оторвёт тебе голову! – Племянницы, которых я встретила, едва выйдя на дорогу, схватили меня за руки и, наперебой галдя, повели к дому сестры. Шелест колёс по гравию согнал нас к обочине. Большой серебристый минивэн остановился около нас, и зять, открыв дверь, спросил:

– Ну, и где тебя носит? Мы уже все глаза в окна проглядели, девчонки тебя искать пошли, я все магазины в поселке объездил.

– И тебе здравствуй. – Смеюсь я. – Чего меня терять в трёх соснах? Погуляю и приду, куда я денусь?

– Щас Инга покажет тебе, куда ты денешься! – Хохочет Кирилл и девчонки, запрыгнувшие на заднее сидение.

Оставив зятя загонять машину во двор, мы с племяшками входим в дом. В нём отчетливо распространяется запах свежесрезанной черемши.

– А-а, так вот где вы все были! Потеряшки!

Моя младшая сестрёнка отличная хозяйка. Большое подполье в их доме всегда забито заготовками. Вот и сейчас посреди кухни горой возвышается сноп черемши. Вечер, как в Госплане, уже распланирован вперёд.

– Ясно. – Обречённо говорю я. – Ну хоть накормишь перед тем, как начать эксплуатировать?

– Это я ещё подумаю, кормить тебя или нет. – Делая нарочито обиженное выражение лица, Инга огрела меня по плечу кухонным полотенцем. – Где тебя носило? Куда тут можно пропасть на полдня?

– Я готова купить тарелку супа! Чесна, чесна!

– А у нас не суп, а шотландский вислоухий пирог с карамелью, мясо по-французски, салат …

– …из черемши. – Перебиваю я сестру, подхватывая охапку стебельков. – На подарки налетай!

Пока племяшки опустошали набитый под завязку чемодан и делили всё, что в нём находили, я с удовольствием смыла в душе дорожную пыль. Сестра, не тратя времени даром, выставила на стол домашнее вино. Батарея бутылок обещала весьма не скучный вечер.

– Ну, погнали! – Потирая руки в предвкушении, я выбирала, с какого начать. – Жрать хочется, аж переночевать негде!

– С возвращением, блудная сестра!

Наконец-то я могу по-настоящему расслабиться, не оглядываясь на соседей по коммуналке и необходимость вставать в пять утра, чтобы преодолеть все пробки по пути на работу. Кроме выдающейся попы, я имела иногда просыпающееся чувство юмора и жгучее желание наконец-то всё сделать по-своему. К чёрту скучные работы, ранние подъемы, дресс-коды и диеты! Фонд моих авуаров на сегодняшний день сложился из единства противоположностей:

Вот с этим редкостным набором няшек я и собиралась круто изменить жизнь в сорок три года.

– Улька, хватит спать! Вставай. – Инга нахально стягивает с меня одеяло. – Ты же в парикмахерскую собиралась, тебя Кирюха отвезет по пути на работу.

– Да ну её к чёрту, эту парикмахерскую. Не хочу. Я – ленивая задница. Пусть едет, а? – Я безуспешно тащу на себя одеяло, сгребая с лица сильно отросшие за несколько лет волосы.

– Ну как хочешь. Но ты вставай, познакомлю тебя со своим хозяйством.

Подумать только, какая вредная у меня сестра.

– Ладно. Пять минут. Сестрёнка, дай пять минут. Я постараюсь не уснуть, пока переодеваюсь. – Нехотя сажусь на кровати, потягиваясь и зевая от всей души.

– Жду внизу. Поможешь мне накормить тыщу прожорливых глоток.

– Чего? – Я просыпаюсь окончательно. – Ты что, тараканов завела?

Инга огрела меня подушкой по голове. Я упала на кровать, изображая смертельную обиду.

– Раз ты так, я буду спать дальше.

– Я сейчас тебя разбужу. – Угрожает сестра и уходит из комнаты.

Быстро провалившись в сон, я не сразу поняла, почему идёт дождь. Отмахнувшись от капель, я получила холодную струйку на шею. «Какого чёрта? Кирюха крышу починить не может, что ли?.. Стоп. Какая крыша? Я же вообще-то на первом этаже!» Сообразив, что в спальне дождя быть не может, я села на постели. Надо мной стояла Инга с леечкой в руке.

– Ты просто изверг. – Я неохотно натягиваю джинсы. – Пошли, садистка.

На часах 6:30. Половина седьмого утра!

– Ты спятила?! В Москве ещё половина третьего ночи! Я спать хочу!

– Москва – всё. Забудь. Перестраивайся сразу, иначе всё время будешь спать до обеда и проспишь всё лето. – Сестра тянет меня за локоть, поучительно наставляя на путь истины.

Мы идём к хозяйственным постройкам, где на разные голоса кукарекают, кудахчут, гогочут и курлыкают гуси, куры и индюки. В отдельном загоне у пустых корыт возмущаются голодные поросята.

– Это Сан Саныч. – Показывает на самого крупного гусака сестренка. – Он не любит, когда громко разговаривают. Может больно ущипнуть. А это Клавдия. – Сестра вытягивает руку в сторону молодой индюшки. – К Петровичу не подходи, он, когда голодный, злой как собака. – Сестра отодвигает меня рукой от здоровенного индюка.

– Развела тут стадо злюк. И как ты с ними только справляешься? Того и гляди не ты их, а они тебя сожрут. У-у, зверьё! И правда тыща глоток. Раздерут на кусочки и фамилию не спросят.

Я ворчу. Да! Я ворчу! Мы когда-то с сестрой жили на хуторе в Хакасии, держали большое хозяйство. Но с тех пор я уже побывала в шкуре столичной цырлы и с утра пораньше менять свое амплуа ещё не готова. Хотя сестрой горжусь и тоже заведу себе полтыщи голодных глоток.

– Инга, мне нужно привести в порядок мой дом. Не будешь ли так любезна, выдать мне пару вёдер, тряпки и метлу? Ну, и было бы неплохо мне помочь.

– ???

При словах «мой дом» Инга уронила челюсть на пол, сделав глаза по пять баксов. А монеты по пять баксов бывают?

– Да я сама в шоке. Девчонки с малышкой посидят пол денька, а мы с тобой уборщицами поработаем, ага?

Инга молчит. Вот чувствую – не верит. Но молчит. Недоверчиво поглядывая на меня, складывает в два ведра моток тряпок, моющее средство и две пары резиновых перчаток. Так же молча идёт со мной по посёлку. Мне кажется, она думает, что поход с вёдрами это моя месть за персональный дождь. Сворачивая с улицы в сторону заброшенного дома, Инга, наконец, поняла:

– Вот где ты была пол дня! И как я сама не догадалась! Ты же мне плешь прожевала с этим домом!

– Агась. Как раз вчера я его и купила. Прям почти не отходя от поезда.

– Поздравляю! И с нами рядом и, наконец-то, жильё своё.

– Спасибо. Я сама ещё не поняла, что дом мой. Вот, хочу прочувствовать. – Я толкнула калитку.

Пока я сливала ржавую воду и набирала полные вёдра, сестрёнка обошла весь дом, двор и заглянула в сарай.

– А ты знаешь, что в сарае куча прикольных штучек? Только без меня его не разбирай, люблю чужой хлам рассматривать.

– Сарай оставим на десерт. Нам бы этот дворец за сегодня осилить. – Осторожно сняв паутины из-под потолка, я разглядывала паучков. – Пойду, намотаю их на кедр. Пусть живут теперь на улице.

– Никогда не понимала твою привязанность к этим созданиям.

– Ну, не то, чтобы привязанность… Ты знаешь, что пауки – это не насекомые, а особый класс древнейших существ, обладающих интеллектом? Вот, например, у индейцев навахо существует легенда, что первозданная женщина была пауком, своей паутиной она сплетала судьбы людей и животных, растений и камней. А ещё пауки умеют дарить подарки, жульничать и передвигаются со скоростью 200 км/ч. – Я аккуратно пересаживала паучков на ветку кедра, отмахиваясь от гнуса. – Мошку и комаров я не люблю.

– И именно поэтому ты купила вросший в сибирскую тайгу дом! У тебя просто гениальная логика! – Сестра недоумённо потрясла головой. – Хотя… Ты вообще не с этой планеты. Поди пойми, что там иноприлетянка себе думает.

Рассмеявшись, мы дружно принялись выметать и мыть. Устав, мы выползли на крыльцо.

«Не разлучат нас никогда

Коты, невзгоды и года,

Я так ждала, я столько вынес!

Но тем прочнее наш союз,

Мы так страдали – это минус…

Теперь мы вместе – это плюс!»

– Дуэт Ульяны с домом?

– А то! Я теперь со своею коровой… домом, не расстанусь никогда.

– Расстанешься. Куда ты денешься. На полу же спать не будешь. Так что, пошли домой. Завтра Кирилл отвезёт тебя в город, купишь мебель. – Инга хлопнула меня по коленке и, опёршись на неё, поднялась. – Давай, пойдём. Ещё маковой росинки во рту не было.

Но на следующий день в город выбраться не удалось. Сначала не завелась машина. Потом, после манипуляций под капотом, машина завелась, но у Кирилла зазвонил телефон. Немного поговорив, зять прыгнул в капризное авто и умчался на всех парах в город. В ГОРОД! Забыв прихватить меня. Не желая смотреть на мою кислую физиономию, Инга решила развлечь меня стряпнёй. Сначала мы лепили пирожки… Потом пельмени. Кислое лицо никуда не делось. Тогда сестра применила контрольный в голову – отправила меня обрезать заросшую клубнику. Не, ну как будто мне в своём доме делать нечего!

К вечеру плохим настроением страдала уже не я одна. Кирилл не отвечал на звонки, сестра не находила места от беспокойства. Разговоры не клеились, из рук всё валилось. Когда, наконец, зять вернулся домой, он ошарашил нас неприятной историей.

Кирилл рос парнем талантливым. Учась в десятом классе, собрал робота для дистанционной очистки свинарника. Ну не хотелось парню самому лезть в навоз. А свинарник у его семьи был знатный, на тридцать голов. Это я молчу про отару овец и с десяток коров с телятами. Вот парень и облегчил себе жизнь. Отлично сдав школьные экзамены, поступил на бюджетное в политехнический институт, где с красным дипломом окончил факультет мехатроники и робототехники. Вторым образованием стал заочный курс программных технологий. Организовав конструкторское бюро, Кирилл разработал для подсобного хозяйства малогабаритный многофункциональный трансформер. Изобретение продавалось на «ура», хоть и собиралось под заказ и было дороговато. Появились завистники. Купить разработки Кирилла конкурентам не удалось, украсть тоже. Команда зятя оказалась сплочённая. И вот теперь была предпринята попытка рейдерского захвата. И дело было, по-видимому, в том, что бюро вот-вот получит государственную дотацию.

Естественно, Кирилл рванул в прокуратуру, где его отправляли из кабинета в кабинет. Наконец, следователь, пренебрежительно откинувшись на спинку стула, выслушал зятя. А выслушав, недовольно скривился и заявил, что доказательств у того нет и навряд ли будут, словесные угрозы к делу не пришьёшь, так что дело открывать он не будет (ну ещё бы! не хватало портить статистику раскрываемости). А вот как убьют, так приходите. Раскроем. Посадим. Дал понять, что разговор окончен, и выпроводил парня за дверь.

Расставаться со своим детищем зять не собирался, а потому на семейном совете было решено обратиться в службу собственной безопасности МВД и нанять детектива для сбора сведений о том, что конкретно движет конкурентами, ибо патенты на изобретения принадлежали лично Кириллу и соавторам.

Скоро сказки сказываются, а вот заселиться в свой дом мне удалось только через две недели. Рожденный в творческих корчах дизайн-проект дома и участка – это пол дела. Потом я долго и нудно перелистывала сотни сайтов и каталогов, подбирая мебель. Наконец, всё было заказано, необходимые ремонтно-строительные работы окончены. Расплатившись с бригадой местных плотников, я объявила о новоселье. Обе дочки обещали быть в ближайшую субботу.

– Баба Уля, баба Уля! Смотри, что я тебе привёз! – Кричит старший внук, таща за собой по дорожке большую коробку. – Это саму… самы… ну чай в нём кипятить!

– О, кто ко мне приехал! – Я присаживаюсь на корточки и обнимаю сразу двух сыновей Василины, моей старшей дочери. – Самовар мне привезли! Да какой большой! Спасибо, мои маленькие!

– Баба Уля, а у тебя что, день рождения? – Спрашивает трёхлетний Денис.

– Нет, моя радость, у меня сегодня новоселье.

– Это такой новый год? – Уточняет пятилетний Миша.

– Нет, это когда новый дом.

– А зачем тогда тебе подарки?

– А у меня для вас тоже кое-что есть. Пойдём-ка в дом, вам точно понравится!

Для трёх любимых внуков я превратила холл второго этажа в игровую комнату. В ней воплотила всё то, чего не было в нашем с сестрой советском детстве. Горы деревянных кубиков и кирпичиков, пока упакованные в разноцветные тележки, ждали маленьких хозяев. Из деревянного конструктора стояли собранные колодец, башни и избушка на курьих ножках. Центр комнаты занимал дуб. Не папье-маше, а натуральное дерево, реальный огромный полый внизу ствол с домиком внутри. Крона с листьями из хлопка снимается. Хоть и хлопотно, зато стирается. На нескольких усиленных арматурой ветках закреплены гамак, верёвочная лестница, канат с узлами и спортивные кольца. По лестнице и канату можно залезть под крону на верёвочную паутину. Там в дупле сидит чёрный ворон с бликующими от света глазами. Конечно, не обошлось без «златой» цепи вокруг ствола. Поляну вокруг дерева образует насыщенного зелёного цвета мягкий ковролин с очень длинным ворсом. Эта часть тоже снимается. По периметру стоят полные игрушек невысокие шкафчики-домики с двускатными крышами, полками-балкончиками и заборчиками вместо нижних дверец. Вокруг дуба лежит множество подушек в виде карандашей, пончиков, кубиков…

Перевозбудившиеся от обилия впечатлений дети сначала не могли поделить канат, потом лестницу, потом динозавра… Поздно вечером мы еле уговорили мальчишек поесть и лечь спать.

– А вот и мы! – Ночью Кирилл привёз с вокзала мою младшую дочь Варю с семьёй.

– Привет, мои дорогие. Ваша комната наверху. Как подниметесь, напротив.

Задерживаюсь у лестницы на минутку, жду реакции Вари и Лёши на детскую.

– Ну ни фига себе!

– Вот это да!

Я засмеялась, сделав рукой известный жест «YES».

Ранним утром Кирилл и Лёша куда-то унеслись на всех парах, разбудив меня запереть калитку. Парни дружили с тех пор, как Варя познакомилась с будущим супругом здесь же в посёлке, уехав из шумной Москвы, как только ей исполнилось восемнадцать. Алексей – потомственный полицейский и, подозреваю, что их внезапные дела связаны с конструкторским бюро Кирюхи. Спать больше не хотелось. Я вытащила из коробки красивый самовар. В него можно смотреться, как в зеркало. К нему дочь добавила шесть гранёных стаканов в подстаканниках. Поставив самовар на поднос, обнаруженный в той же коробке, я налила в него воду и включила.

Меня ждал ещё подарок младшей дочери. Это была модульная картина из восьмигранников, включающая в себя зеркала. Как раз на стену над диваном в гостиной, и в интерьер впишется прекрасно.

– Ма, ты уже не спишь. – Полувопросительно полуутвердительно констатирует спустившаяся Варвара.

– Нет. А ты чего подскочила?

– Да Саву кормила. Сейчас уснул, слышу, ты тут шебуршишь.

Увидев на полу разложенную картину, спрашивает:

– Ну как, нравится?

– Очень!

– Сама рисовала.

– ???!!!

– Только ты всё расположила не правильно.

Варвара опустилась на колени и переставила восьмигранники. То, что предстало перед моими глазами, было поразительно! Сама картина повторяла форму гигантской паутины и должна была собираться от угла, образованного стенами и полком. Лейтмотив картины – тоже паутина – просматривается на каждой части. На неё будто нанизана Вселенная. Планеты складываются в Галактики вокруг солнц-зеркал, тянутся лентой Млечного Пути. Большой чёрный паук с синими звёздными глазами держит в лапах едва видимые нити паутины. Картина, написанная в 3D технике, заворожила меня глубиной и замыслом. Варя, видевшая моё искренне потрясение шедевром, улыбнулась и включила люстру. Хвосты комет и тончайшие тени паутины заструились отблесками серебристо-чёрных мазков. Зеркала взорвались тысячью солнц. Я будто провалилась в невероятный космос, задержав дыхание.

– Отомри! – Варя выключила свет. – Самовар скоро выкипит.

Стряхнув наваждение, я отправилась за дочкой приводить себя в чувство крепким горячим чаем. Нужно подготовиться к вечернему застолью. Вернувшиеся к обеду парни затопили баню и сколотили стол во дворе. Варя, возмущённо причитая, что я не потрудилась запастись инструментами, сгоняла Кирилла за Ингой, наказав прихватить всё необходимое, чтобы повесить картину на место. Когда, наконец, все собрались, веселье полилось реками вина и музыки, прерываясь иногда весёлыми тостами. Когда такси увозило последних гостей, Инга загадочно произнесла:

– Наш с Кирюхой подарок ты получишь завтра. Сегодня это было бы опасно для жизни. Жизни подарка, я имею в виду.

Ни наводящие вопросы, ни пытки щекоткой не заставили её выдать, что это за таинственный подарок. Сестра ушла, но обещала вернуться рано утром.

***

Я стояла, задрав голову и стараясь увидеть, где начинаются кроны. Надо же, какие высоченные деревья. Толстые гигантские корни, выползающие на поверхность и клубящиеся, как мегазмеи, высоко приподнимают над поверхностью земли необъятные стройные стволы исполинов. Кора ровными глубокими бороздами рассекает их снизу и, насколько видит глаз, доверху. Засовываю ладонь между ними. Влажно. Даже мокро. Едва дотягиваюсь до нижней части корня. Под ним нора. Ну, то есть, будь дерево нормального размера, была бы нора. А так практически дом под корнями. Интересно, а какие у него листья? Пойду-ка я пройдусь, может где-нибудь упал один.

Залезаю на корень, надо осмотреться. Ну ничего себе лесок! Далеко впереди видно, где заканчивается эта рощица. Только бы добраться.

Клубящиеся змеевидные корни переплелись, создавая надёжную основу. Как будто деревья держатся друг за друга, крепко сцепив пальцы в замок. Красиво. Вот только через них перелазить и перелазить, пока доберусь до далекого просвета. А других не видно. Так что ползок с препятствиями мне обеспечен. Ну ничего, зато пару килограмм скину. Эх, поползла…

Выбирая самую низкую точку между исполинами, где корни переплетались более плотно и опускались ниже, я почти приспособилась быстро перепрыгивать с одного на другой. Не знаю как насчет пары кг, но пара литров пота с меня уже вылилась. Умерив бег на широкий шаг, я старалась не провалиться между мельтешащими перед глазами корнями. Интересно, а звери здесь водятся? Комаров вот нет. Хотя тепло и влажно.

Всё. Не могу больше. Чёртовы поздние ужины. Отъела задницу с брюхом, теперь мучаюсь. Сейчас выберу корень пошире и прилягу отдохну.

– Подвезти?

Это я подумала? На всякий случай открываю глаза и сажусь… Паук… Тёмно-серая шкурка так и переливается на свету. Красавец! Небольшой такой… Размером всего лишь с Кирюхин минивэн… Без лап если… Подумаешь… Велика невидаль… Чтоооо?!

– С…ожжри ме…меня н…не больно… – Мой испуганный мозг, ударившись от страха о черепную коробку, вырубился.

… Привидится же такое. Лёжа на животе, потягиваюсь… Не помню никакого мехового покрывала… Открываю глаза… Медленно приближающийся просвет вздёргивает меня на месте. Чуть не скатившись с паука, вцепляюсь в его шёлковую шкурку. Ловко и неторопливо переступая лапами с корня на корень, он бережно несёт меня на себе, не шелохнув ни одним мускулом своего огромного тела. Почему то вспомнился анекдот. Тот самый, где моль шубу доедать домой понесла… Так. Главное снова не отрубиться. Живой не дамся. Перегрызу себе вены. Перестану дышать, на худой наконец. А-а, как я не поняла! Он несёт скормить меня своим паучатам! Но какая шёлковая шкурка! Прелесть! Шубку бы такую. Паук встал.

Ну чего встал? Тут есть меня будешь? Чуть-чуть не дополз до просвета. Эх, так и сожрёт, не дав шанса удрать. А по корням-то далеко не убежишь. Паук устремился вперед, быстро набирая скорость. Отлично! Сейчас добежим до просвета, и спрыгну, и как рвану! Там соображу, в какую сторону…

– Ой, мамочки!

Ах ты, гад шёлковый! Ты ещё и летать умеешь?! Я вцепилась в шкуру, прижавшись к пауку. Просвет. Вот он. Ещё мгновение и… И что «и»? Ну что «и»? Был просвет и нет просвета. Вернее, один просвет только и есть. А больше ничего и нет. Кроме воды… Кругом вода. Синяя-синяя… Разные оттенки на волнах играют солнечными бликами. Красота! Только плавать я не умею и воды, как и высоты, до смерти боюсь. Прыгать не буду. И вообще, если тут пауки таких размеров, то кто там плавает? То-то и оно!.. Островок леса быстро опустился и уменьшился. Не успела увидеть, какие у деревьев листья…

– Ух ты! Красота какая!

Полетаем. А там, глядишь, и представится случай улизнуть и не стать обедом. Держусь крепко за шелковистую шерсть. И удивляюсь – откуда у паука мягкий покров? У них, как я точно знаю, внешний экзоскелет и жёсткие щетинки. А этот странный. А в остальном почти обычный паук: руколапы, хелицеры, восемь огромных мощных лап… Только летает… Без крыльев… Странный паук…

– Держись крепче.

Вот опять! Кто это сказал? Это точно не я… А может… Паучок, это ты? Больше некому. Если я не спятила от страха, то это ты… Хм… Страха то уже и нет. Голое любопытство, и кулак желудок сжимает, да челюсти намертво сцепились. Дрожь бьёт крупная. Но это от полета. Я же высоты боюсь…

– Я. Держись крепче.

– Слушаюсь, паучок.

– Паша.

– Паша?

– Зови меня Паша.

– Ульяна. Первый раз слышу, чтобы с обедом знакомились.

Паук издал оглушительный рёв, похожий на раскат грома. Клянусь своим лишним жиром – он ржал!

Комфортабельный пауколётик поднимался выше, но кроме бескрайнего синего океана под нами ничего не было. С высоты птичьего полёта даже на большой глубине видно затонувшие корабли. А тут ничего. Исполинского леса и тени не осталось. Почему-то не было встречного потока воздуха. Ой нет, ещё над этим голову ломать! Похоже, есть меня никто не собирается. Я расслабилась, стараясь отыскать глазами хоть малейший намёк на сушу, кроме того странного леса.

– Ну ничего себе!

Я оторвалась от созерцания водной шири и посмотрела вперёд. Мы оказались выше планетарной атмосферы, и вокруг светили многочисленные звёзды. Просто немыслимое количество больших и маленьких звёзд разных оттенков, будто блёстки на чёрном покрывале. От великолепия дрожь по коже пронеслась. Неизвестная планета, сплошь покрытая синим океаном, оказалась далеко внизу.

– Мама дорогая!

Я вцепилась в Пашу. Мне как обычно, не повезло. Странный паук, неприспособленный для человека лес, планета – одна вода для не умеющей плавать тётки и полная неопределённость впереди. Почти обычный комплект моих неприятностей. Только ещё бездонный космос добавился. Ох, не к добру…