Текст книги "Ведьмины сказки"

Видение

Мерно поскрипывало старое кресло-качалка. В камине трещали поленья, а лучи заходящего солнца играли в бокале с красным вином. Ведьма, уютно устроившись в кресле, внимательно вглядывалась в языки пламени, изредка подкидывая в камин небольшие пучки трав. Имболк прошёл, прошли и февральские морозы. Близилась весна и столь любимая Ведьмой Остара. Праздник жизни, плодородия, сил. И пускай погода за окном ещё была далека от весенней, однако, первые признаки приближающегося тепла уже пришли даже в самую глубокую чащу. И ведьма гадала. Впервые за много лет она гадала на пламени для себя. Но пламя никак не хотело отвечать. Ещё никогда попытки заглянуть в будущее не требовали столько трудов.

Наконец ожидания оправдались и в пламени стали появляться силуэты. Ведьма перестала качаться и наклонилась к огню, вглядываясь в языки пламени. Они сплетались, танцевали, поглощали сухие травы, открывая то, что лишь должно было случиться.

Видение захватывало, увлекало её. Пламя показывало нежное, пылкое чувство, растущее между ней и ангелом. Одно из поленьев затрещало, посыпались искры, и силуэты сменились. В пламени ведьма увидела маленькую девочку. Но не успела она присмотреться, как силуэт исчез. До боли и мурашек знакомое прикосновение заставило ведьму оторваться от пламени. За спинкой кресла стоял ангел.

– Что это значит? – спросила ведьма, повернув голову.

– Это означает, что всё когда-нибудь действительно произойдёт. И даже лучше, чем было в нашу прошлую встречу.

– Прошлую встречу?

Семь веков спустя

Ведьма внимательно смотрела в его светлые глаза и вспоминала… Картинка за картинкой перед ней разворачивались сцены из её прошлой жизни. Она зажмурилась, крепко-крепко, виски пульсировали, глубокий вдох, словно выныривая из ледяного озера. Открыла глаза. Он смотрел на неё своим особым взглядом. Внимательно и чуть смешливо. Ведьма и Инквизитор встретились снова, спустя семь сотен лет с того дня, как он сжёг её по велению своего ордена. Он узнал её, по золотым искрам в зелёных глазах, по тени улыбки на лице и по нежной теплоте рук. Удивительно, но в этом воплощении запах её остался прежним. Возможно, потому что она снова родилась ведьмой. И он стоял перед ней – красивый, высокий, с серыми крыльями, но всё же это был именно он.

Прошло семь столетий, но всё же она вспомнила. Он видел это по её глазам, он чувствовал это в её дыхании, он по-прежнему любил её… Но она? Неужели теперь, когда он открылся ей, она не простит его за то, что было так давно? Ведьма пыталась успокоить дыхание. Она действительно злилась. Но злилась она совершенно не за то, что он сделал. Нет. Тот поступок она простила ему давным-давно и лишь ждала, когда он исполнит свою последнюю клятву. Но сейчас Ведьма злилась по-настоящему. Как он посмел не открыться ей сразу?

Тогда, семь веков назад, случилось невозможное – Инквизитор влюбился в Ведьму, но что было ещё хуже, она ответила ему взаимностью. Влюблённые стали жить в её маленьком домике, что стоял на опушке леса, и долгие пять лет Инквизитор водил за нос весь свой орден, периодически уходя на работу от любимой.

Ведьма сушила травы и делала чаи и мази для жителей близлежащей деревушки, успешно скрывая от них наличие мужчины в доме. Однако от возлюбленного Ведьма не таилась, а он любил наблюдать за её работой. Ведьма рассказывала ему, какие травы помогают от жара и лихорадки, какие не дадут ране воспалиться, а каким невинным с виду цветком можно отравить близлежащую деревушку и весь их скот. Так Инквизитор узнал о многих секретах того, что он считал колдовством. Оказалось, что его возлюбленная просто немного иначе видит мир и знает несколько больше остальных, пожалуй, даже больше главы его ордена. Её знания были… настоящими, они пахли травами и водой, а не книжной пылью. И никакого служения дьяволу или приношений младенцев в жертву. Единственное, что отличало её от обычных людей по-настоящему, она любила плавать в небольшой прохладной реке у края леса. Одна. По ночам. Впрочем, это ничем не мешало им жить вдвоём, тихо и очень счастливо.

На шестой год их совместной жизни в орден, где служил Инквизитор, поступило донесение от одного из деревенских жителей о ведьме, живущей под покровительством инквизитора совсем рядом с деревней. Крестьянин всё же увидел их вместе в лесу и был очень обижен отказом ведьмы расплатиться с ним за молчание. Его говорливость обошлась деревне очень дорого. Наскоро собравшись, братья ордена почтили своим визитом эту деревушку. Ели и пили они всё, что хотели, не пачкая своих рук презренными деньгами. И не забывали вести проповеди о том, что отданное им – отдано богу.

Вскоре им надоело сидеть в деревушке и, допросив того самого крестьянина, орден принял решение действовать. Ведьму сожгли в её собственном доме, никто не подумал о том, что пожар перекинется на лес. Братьям ордена показалось забавным сжечь ведьму и место грехопадения их брата. Инквизитора держали трое, заставляя смотреть и слушать. Однако все они услышали совсем не то, что ожидали. Ведьма не выла, не проклинала, хотя дом её уже полностью был объят пламенем. Нет… Она смеялась, словно сумасшедшая. А потом начала петь. Тихую колыбельную своему ребёнку, которому не суждено было родиться в этом мире. Не чувствуя боли Инквизитор прыгнул в пылающий дом своей Ведьмы, обещая найти её, куда бы не отправились их души после смерти… Найти и её, и их дитя. Он обещал. Он поклялся ей именем Создателя.

И вот, спустя семь веков, он исполнил своё обещание. Нашёл свою Ведьму. Но была огромная проблема – дитя. Он Ангел, ему запрещено ощущать страсть. Ему не положено иметь детей. Однако он искренне верил, раз ему позволили найти её, то найдётся и возможность появиться их дочери, которую его любимая видела в пламени. Всё обязательно случится. И Ангел решил остаться у Ведьмы. Остаться, не смотря ни на что.

На шестой год совместной жизни, они решились поговорить о прошлом. В тысячный раз он просил прощения, и в тысячный раз она ободряла его. Они касались друг друга с тем же нежным трепетом, что и в первый раз. И она по-прежнему закрывала глаза перед поцелуем всякий раз, как только он обхватывал ладонями её лицо. А значит, всё это было не зря.

Ожидание

Ведьма стояла у зеркала и любовалась собой. Она с нежностью гладила округлившийся живот. За окном бархатной темнотой вступала в свои права осень. «Завтра начнётся сентябрь, нужно подготовиться к новой волне работы, и сшить платье посвободнее», думала Ведьма. Ей очень нравилось, как всего за три с половиной месяца изменилось её тело, а впереди было столько чудесных перемен. Но вот показывать свою беременность всем приходящим за помощью, в её планы не входило.

Ангел неслышно подошёл к ней сзади и положил руки на её плечи. Сильные пальцы крепко сжали нежные покатые плечи, оставляя розоватые следы: «Я люблю тебя», горячо выдохнул Ангел. «И я тебя», улыбнулась Ведьма. Ангел прижался губами к её шее, его горячее дыхание как всегда вызвало поток мурашек на её спине и ногах. Она улыбалась. Ведьме искренне нравилось видеть себя и его вместе. Особенно сейчас, когда она носила в себе плод их любви. Шесть лет она ждала этого чуда, и вот, оно свершилось.

Она взяла его руку и переложила к себе на живот: «Чувствуешь? Она сильная, наша девочка». Вместо ответа Ангел снова скользнул губами по её шее. И там, где его горячее дыхание касалось нежной кожи, оставались лёгкие следы страстных поцелуев.

Ведьма повернулась лицом к Ангелу и в очередной раз потеряла всякий счёт времени, забывшись в сладком поцелуе. Руки ангела блуждали по её телу, словно исследуя каждый его сантиметр. Ведьма же нежно гладила своего ангела по спине. Там, где когда-то были его прекрасные серые крылья.

Да, Ангелу пришлось заплатить очень высокую цену, чтобы раз и навсегда остаться с ней… Но что значат какие-то крылья в сравнении с возможностью обрести любовь и семью?

Часть вторая.
Светоносный

Возлюбленный

Потом говорили – он пришел с востока… Но на самом деле никто не знал, откуда появился незнакомец, что поселился у ведьмы. Бесшумно прошёл он по улицам в час, когда спали даже собаки. И лишь листья, опавшие с рябины, прошелестели, предупреждая о приходе незваного гостя.

Ведьма сидела у окна и, напевая древние молитвы, собирала себе новые бусы, когда стройный и темноволосый мужчина отворил её калитку. Ни одним движением не показала ведьма своего волнения, отложила рукоделие в сторону и развернулась лицом к гостю, уже стоявшему на пороге дома.

– Ну, здравствуй, – горько усмехнулась она, – Снова пришёл меня мучить?

– Я просто люблю тебя, ты же знаешь…

– И потому уходишь всякий раз, не пробыв и месяца?

– Да. Ведь тело не выдержит больше, да и там, – он кивнул куда-то в сторону дверей, – без меня никак. Всё рушится, когда я покидаю службу.

– Плевать я хотела на твоё тело и тем более на твою службу!, – ведьма, не сдержавшись, метнула небольшую молнию в своего гостя. К их обоюдному счастью он успел уклониться.

– Тшшш, не забывай, в этом теле я смертен. Пришибёшь ещё Светоносного к чертям собачьим… Хотя… Скорее, чертям на потеху. Мне ж потом в Пекле проходу не дадут, ржать в лицо будут.

Через какое-то мгновение их губы уже встретились в жарком поцелуе. И было в этом поцелуе всё – боль разлуки, что только предстоит пережить, тоска прошедших лет и конечно вся страсть этого мира.

Ведьма и Светоносный стояли, сжимая друг друга в объятиях, и не могли надышаться друг другом. Он так редко мог оставить Пекло, чтобы побыть с ней. А её никак не пускали к нему. Не место там живым, так говорил Привратник.

– А помнишь, как ты притворился обычным чёртом, когда я рассказывала молодому писателю, что ты для меня даже месяц с неба достать готов?

– Помню… Как он тебя в итоге назвал? Солоха, кажется… Смешное имя.

– Мало того, что назвал, сколько любовников мне приписал! И сам набивался в кавалеры, видимо, перепутав с книжкой.

– Тебе что, меня мало?

– Ты не представляешь насколько мало… Когда ты уходишь, мир словно сжимается до точки, одновременно обрушиваясь на меня ужасным грузом. Ах, если бы я могла родить сына… Такого же красивого, как ты…

– Увы, это невозможно, – Светоносный смотрел на неё с печалью. Он и сам очень хотел иметь сына. Но его лишили этой возможности. Казалось, сама его природа не оставляла надежды.

Но он всё равно оставался в гостях столько, сколько мог выдержать нахождение в её мире.

Ранним августовским утром птицы запели особенно тревожно. Ведьма оторвалась от сбора полыни и прислушалась. Шелестели листья рябины, молчал верный пёс, лишь похрапывая во сне. Звонким серебряным колокольчиком где-то вдали разлился смех…

…Вернувшись, ведьма нашла на пороге букет ярко-жёлтого адониса, в котором были несколько голубых незабудок.

Никто в деревне не видел, куда ушёл её возлюбленный. А на вопросы темноглазого мальчишки об отце, все говорили – он пришел с востока.

Разговор у Врат

– Божьего благословения тебе…

– Ага, привет. Виделись уже. Давай, быстренько по списку, а там решим.

– Ох, одни беды от вас, от женщин…

Старец, стоявший спиной к высоким золотым воротам, достал из кармана одежды небольшой свиток и развернул его.

– Так, ну давай посмотрим, что тут у тебя…

Ведьма лениво зевнула, глядя на то, как старец прочитывает всё, сотворённое ей за земную жизнь. С каждой новой строкой речь старца становилась всё менее внятной, а щёки и кончики ушей периодически становились того же цвета, что облака на закате.

– Вышла замуж спустя месяц после знакомства?

– Так замуж же, чего в этом плохого?

– А я не только о плохом… дальше… была с девицей… в отношениях…

– Чего? Ты тут свои фантазии, старче, не выноси в жизнь. Там всего один поцелуй был!!! – ведьма кипела от ярости.

– Так, ну тут скучно, можно и пропустить… Подумаешь, двоих котят подобрала и выходила, потом ещё одного котика, лечила и учила людей… Это всё можно и пропустить… А вот тут интересно

– Чего ты там ещё плохого нашёл?

– Сколько, сколько???

Ведьма выхватила свиток из рук старца, прочитала, слегка покраснела и довольно усмехнулась.

– Чтобы сберечь твои нервы, сделаем так, – с этими словами ведьма порвала свиток, – Доволен?

– Но… Я не успел дочитать, как теперь принимать решение?

– Да там скукотень сплошная – татуировки (хочешь, покажу?), пирсинг, полёты всякие, ну и так, по мелочи…

– Не надо мне ничего показывать! – старик перекрестился.

– Ну… тогда я домой, к Светоносному. Он уж заждался меня в Пекле, наверное. Заодно косы суккубам поотрываю, чтобы не наглели в моё отсутствие.

– Иди, пожалуй…, – старец перекрестил её.

Но не успела ведьма сделать и пяти шагов от ворот, как её осыпал ворох золотых искр. А до боли знакомый голос Светоносного прошептал в самое ухо:

– До новой встречи. А пока, попробуй, повтори!

– Твою ж мать…, – устало подумала ведьма.

Часть третья.
Ведьма и ветер

Долгожданная встреча

…Босые ноги неприятно колола сухая трава, но она упорно шла через поле, сняв туфли. Рыжие волосы её перебирал ласковый весенний ветер, и ведьма от этого довольно улыбалась, подставив лицо нежным лучам солнца. Сегодня произошло важное, она примирилась с Ветром, больше её не мучили сомнения и печали о нём… Но ещё несколько недель назад всё было совершенно иначе…

Ветер прилетел незваным гостем, и внимание его льстило молодой лесной ведьме. Она наслаждалась каждым его появлением, пыталась согреть его, разводя костры и открывая ему душу. Он, лёгкий и крылатый, рассказывал ей о дальних странах, где он бывал, пел песни о древних сражениях и рассказывал сказки на ночь. Всего за несколько дней открылась ведьма ветру, разрешила ему забраться в её душу, думала, что так и она обретёт крылья, а он наконец-то получит тепло и покой, которых так жаждет. Верила, глупая, каждому слову, не зная, что Ветру дела нет до людских чувств. На то он и ветер, чтобы не иметь покоя…

И однажды случилось то, чего боялась Ведьма больше всего – он отрёкся от неё ради другой женщины. Горько от этого было ведьме, ярость и ревность огнём сжигали душу, слёзы денно и нощно бежали по щекам, и не помогали ни травы целебные, ни силы её колдовские. Выдул ветер, улетая, что-то важное из души её, и погас огонь в зелёных глазах. Даже солнечное тепло не могло разжечь этих искр.

Нашла ведьма утешение лишь в шитье шёлковыми нитями, каждую ночь вышивала левкои на тонком белом полотне платья, которое не стало свадебным. А вернувшийся к ней ветер все эти ночи бушевал за окном, разрезая ночную тьму руками своими, словно острыми лезвиями. Требовал Ветер впустить его, уверял, что полюбил её с первого самого взгляда, когда лёгким дуновением коснулся волос её рыжих. Пел он Ведьме о том, что не может жить без неё, что желает остаться с ней. Но ведьма, словно помешанная, продолжала вышивать. Глаза её оставались пустыми, не горели в них прежние искры. Болела душа ведьмы, хотела поверить ветру, да не было у неё сил для этого ни единой капельки. Потому и продолжала Ведьма вышивать – бутон за бутоном, листочек за листком, покрывая ткань причудливым узором.

Так убывающая луна сменилась растущей, и постепенно начала болезнь ведьмы отступать. Разгорались золотистые искры в глазах, и всё чаще алели щёчки от нежных и страстных слов ветра. А когда молодая луна стала сильной да яркой, надела Ведьма расшитое левкоями платье, распущенные волосы её похожи были на пламя. Открыла она двери в дом свой и впустила Ветер, как просил он неоднократно. Не стала с ветром спорить Ведьма и упрекать его. И были той ночью оба они счастливы, до самого утра баюкал ветер ведьму в невесомых своих объятиях, а она улыбалась во сне, словно дитя. Любовался ветер ею, но знал уже, что поутру улететь должен будет.

Но утром, с первыми лучами Солнца, сама Ведьма открыла ему двери, отпустила ветер из сердца. Умылась водой ключевой, студёной и прогнала тоску свою.