Текст книги "Встреча (сборник)"

Умут Бейсенбаевна Кемельбекова
Встреча

© Кемельбекова У.Б., текст, фото, 2017

© Русская школа, 2017

* * *

То, что возможно в возможности, не нуждается в действительности

Долгожитель

Молодой барин Прохор Герасимович сидел в гостиной в ожидании вестей из столицы. Матушка императрица Елизавета Петровна была совсем плоха. За всю зиму она только один раз была на празднике в честь Св. Андрея Первозванного. «Как она укрепила наше дворянское сословие! А что дальше-то будет?» – беспокоился Прохор Герасимович, и не он один. Все помещики в округе с тревогой ждали перемен. Что думает об этом сосед его Михайло Романович? У его супруги именины завтра. Что бы ей за подарок приготовить? Были бы именины у самого Михайла Романовича, – тут бы он не сомневался, – подарил бы борзую. Михайло Романович оценил бы. А что подарить супруге его?

От размышлений его отвлек староста, вошедший в гостиную и остановившийся на пороге.

– Чего тебе?

– Фекла, жена Поликарпа, родила четвертого сына.

– И каков он?

– Да такой же крепкий, как и его братья. Не болели ни разу. Хорошие мужики вырастут. Работники будут отличные. Как назвать младенца?

– Назови Прохором и отошли его в подарок супруге Михайло Романовича, у нее именины завтра. Ступай.

Старая барыня сидела, разбирая бумаги в кабинете мужа. Прошло уж сорок дней с его кончины. Детей у них не было. Завещание он не оставил. Всеми делами теперь должна была заниматься сама. В сундучке с надписью «Не продавать» она нашла бумаги. Это была купчая на Прохоровку: маленькую деревню с десяток крестьянских дворов. «Почему ее не продавать?»

Барыня позвонила в колокольчик, и вскоре в дверях появился приказчик Елисей Филиппович.

– Скажи-ка, Елисей Филиппович, почему Прохоровку не велено продавать? Продать бы всех крестьян, пока свободу им не дали. Да кто ж теперь купит! Так, почему муж не велел продавать?

– Так там же Прохор живет, – ответил приказчик.

– Что за Прохор?

– Вечный Прохор. Из-за него барин и купил эту деревню. Вся округа ходит на него смотреть.

– А что в нем такого, чтобы на него смотреть? – удивилась барыня.

– Он же родился в год смерти императрицы Елизаветы Петровны.

– В год смерти Елизаветы Петровны? Что же, ему сто лет, что ли?

– Сто лет, матушка, – ответил приказчик. – Вот к нему народ и ходит, чтобы посмотреть и послушать. Помнит он все хорошо. Все, что было с ним и в округе. Его и дарили, и продавали несколько раз, и на войне он был, а все живет. Вся деревня из его детей, внуков и правнуков состоит. Работящие все и крепкие как на подбор. И хворь их не берет. Вот барин и не продавал деревню, сколько его ни просили.

– Они, наверно, могут и надел с усадьбой выкупить и получить полную самостоятельность и свободу?

– Могут, скорей всего.

– И деньги немалые?

– Выкуп составляет годовую сумму оброка, умноженную на 17.

– Поеду я посмотрю эту Прохоровку, – решила барыня. – Вели закладывать лошадей.

Уже вечерело, когда они подъехали к деревне. Карета остановилась возле усадьбы в центре деревни. Выбежали мужики и бабы. Детишки собрались вокруг и смотрели с любопытством на барыню и приказчика, вышедших из кареты и поднявшихся на крыльцо.

В просторной комнате на лавках сидели мужики. Они встали и поклонились в пояс и остались стоять, пока барыня не дала знак садиться. У стола в центре на широкой лавке лежал старик.

– Ты Прохор? – спросила барыня, подходя и садясь напротив.

– Я, – хрипло ответил старик.

– Сто лет тебе?

– Нет еще. Я родился, когда матушка императрица Елизавета Петровна жива была. А она в декабре умерла, а сейчас февраль только. Но я доживу до ста лет, – неожиданно страстно проговорил он. – И своего первого прапраправнука увижу. Маруська вон на сносях.

Прохор замолчал, закрыв глаза, набираясь сил.

Барыня молча смотрела на старика. Наконец, старик открыл глаза и произнес:

– Правду ли говорят, что царь-батюшка дает вольную? Свободу дает.

– Правда, но ее выкупить надо, и деньги немалые, – ответила барыня.

– Свобода любых денег стоит.

– А не боишься свободы? – спросила барыня, и мужики одобрительно зашептали.

– Я не боюсь, – ответил Прохор, – а они вон боятся, – кивнул он на свою родню.

– Не бойтесь, – сказал он, обращаясь к мужикам.

– Меня, как только я родился, подарили вместо борзой супруге Михайло Романыча на именины. А Михайло Романыч обиделся, что меня вместо борзой принесли. А сколько раз меня продавали! С семьей разлучали, – Прохор отвернулся.

Успокоившись, он продолжил, уже обращаясь к барыне:

– Я не умру, пока царь-батюшка не подпишет манифест. Я хочу умереть свободным, и мой прапраправнук родится свободным. А выкуп мы заплатим. Свободный человек такие чудеса может совершить! Русскому мужику если свободу дать, – он на секунду задумался, – может, через сто лет у каждого мужика своя корова будет и своя лошадь!

19 февраля 1861 года Александр II подписал Манифест «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» и «Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». В соответствии с общими положениями реформы крестьянину предоставлялась бесплатно личная свобода.

В марте Маруська родила сына. Его назвали Егором.

– Живи до ста лет! – поцеловал его вечный Прохор.

Старик Егор умер 12 апреля 1961 года.

Мукден

10 марта японцы заняли Мукден. Генерал Деникин записал: «Одни части пробивались с боем, сохраняя порядок, другие, расстроенные, дезориентированные, – сновали по полю взад и вперед, натыкаясь на огонь японцев. Отдельные люди, то собираясь в группы, то вновь разбегаясь, беспомощно искали выхода из мертвой петли. Наши разъезды служили для многих маяком… А все поле, насколько видно было глазу, усеяно было мчавшимися в разных направлениях повозками обоза, лазаретными фургонами, лошадьми без всадников, брошенными ящиками и грудами развороченного валявшегося багажа, даже из обоза главнокомандующего… Первый раз за время войны я видел панику».

Мусалям лежал в лощине на склоне холма в ожидании ночи. Их было около десятка солдат, отбившихся от своего полка. Им повезло – среди них был русский солдат. Он вел их уверенно через поле. Другие были татарами. Мусалям немного знал русский язык и переводил приказы русского солдата. Солдата звали Петр.

– Ты скажи, что лежать будем до темноты. А если японцы на нас выйдут, то надо будет отстреливаться, но последнюю пулю оставить себе.

– Почему, Петр? Лучше еще одного врага убить. Они нас все равно расстреляют.

– Не будут они расстреливать, – ответил Петр, – а будут пытать. Нет ничего страшнее японских пыток. Так и объясни своим. Молитесь Аллаху, чтобы дал смерть в бою, и оставьте последнюю пулю себе. А я буду молиться Богу.

Мусалям объяснил своим товарищам указание Петра. Он прикрыл глаза и стал молиться. «Аллах всемогущий, дай смерть воина. Если выживу, – дай добраться домой. Дай увидеть отца и мать. Пошли жену, детей и внуков».

Мусалям уснул, и снится ему сон. Всадник на белом коне остановился перед ним и сказал:

– Ровно через пятьдесят лет у тебя родится внучка, и еще через пятьдесят лет она будет жить в доме в Москве рядом с Кремлем, где живут русские цари.

– Что это за дом? Где этот дом?

– Дом еще не построен.

Сказав это, всадник ускакал, а Мусалям проснулся и долго еще лежал, пытаясь разгадать значение сна.

* * *

Чистопрудный бульвар, как всегда, был многолюден, празднично одетая публика прогуливалась вдоль пруда. Было много детей. Скамейки были заняты. На одной из них сидели двое: пожилой русоволосый мужчина в шортах и в соломенной шляпе и женщина лет пятидесяти, по-видимому, казашка: рядом находилось посольство Республики Казахстан.

Мимо прошла группа молодых людей в красноармейских пилотках времен Великой Отечественной войны. В руках они держали портреты. «Это участники «Бессмертного полка», – сказал мужчина.

На соседней скамейке также сидели двое: седая женщина и молодой мужчина. Седая женщина с трудом поднялась, опираясь на тросточку. На груди у женщины сверкнула Звезда Героя Советского Союза. Ее спутник держал в руке фотографию в деревянной рамке. На фотографии был изображен молодой лейтенант. Надпись гласила: «Иван Степанович Крымов. 1919–1945. Спасибо деду за Победу!».

Они медленно пошли в сторону метро.

– Неужели эта женщина была участницей «Бессмертного полка»? – удивился мужчина.

– Скорей всего это внук прошел по Красной площади, а теперь гуляет с бабушкой, – ответила женщина и продолжила. – А мой дедушка воевал на русско-японской войне. Он и подумать не мог, что его внучка будет жить в Москве, недалеко от Кремля, в доме, который даже не был построен.

– А в каком году построен наш дом?

– В 1917-м.

– Прошло сто лет. Но мы же сюда раньше переехали.

– Да, мы живем здесь с 2005 года.

– Сто лет после русско-японской войны. Действительно, твой дед не мог представить такие перемены в истории своей семьи!

– Не мог представить, – согласилась женщина

Кухаркины дети

Одесса утопала в цветущих каштанах. В кабинете директора гимназии № 5 действительного статского советника Феодосия Алексеевича Владычина, который занимал этот пост с 1883 года, сидели трое: он сам, преподаватель законов действительный статский советник Василий Васильевич Овсянников и преподаватель русского языка статский советник Виктор Юрьевич Кинги.

– Надо решать вопрос с Николаем Корнейчуком, – произнес директор, глядя на преподавателей.

– Он лучший ученик в пятом классе. С отличием может окончить гимназию через три года, – ответил Виктор Юрьевич и посмотрел на Василия Васильевича, ища поддержку.

– Отличник-то он отличник, но незаконнорожденный, сын кухарки, – продолжал директор гимназии.

– Да мать его не кухарка, а прислугой была в Петербурге. Отец его – потомственный почетный гражданин Эммануил Соломонович Левенсон. Их брак формально не был зарегистрирован, так как для этого требовалось крещение отца, но они прожили вместе не менее трех лет.

– Однако вскоре после рождения сына Левенсон оставил свою незаконную семью, женился на женщине своего круга и уехал в Баку. Мать была вынуждена переехать в наш город, – настойчиво продолжал директор. И заключил. – Будем его отчислять.

– Но на каком основании! – почти возмущенно произнес Виктор Юрьевич и опять посмотрел на Василия Васильевича.

Директор также посмотрел на преподавателя законов.

– На основании «Циркуляра о кухаркиных детях» от 18 июня 1887 года, подготовленного министром просвещения России графом Иваном Давидовичем Деляновым. Министр рекомендовал не принимать на обучение детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию.

– По его же рекомендации закрываются при гимназиях приготовительные классы, – добавил Виктор Юрьевич.

– В этом же Циркуляре есть указание об ограничении известным процентом приема в гимназии и прогимназии детей евреев, к которым может быть с пользою применена и предположенная особою комиссией под председательством статс-секретаря графа Палена мера о недопущении в гимназии и прогимназии детей евреев из низших сословий.

– Но у него мать полтавская русская крестьянка Екатерина Осиповна Корнейчукова, – сделал еще одну попытку отстоять своего талантливого ученика Виктор Юрьевич.

– Виктор Юрьевич, – остановил его директор гимназии. – Достаточно, достаточно у нас оснований, чтобы его отчислить.

– Вполне, вполне достаточно, – поддержал его Василий Васильевич. – Что же это будет, если все кухаркины дети начнут учиться, к тому же евреи?

Судьба незаконнорожденного еврея по отцу, сына русской крестьянки была решена. Он был отчислен из пятого класса Одесской гимназии № 5 на основании «Циркуляра о кухаркиных детях».

Он умер в Москве в 1969 году.

Звали его Корней Иванович Чуковский.

* * *

26 декабря 1919 г. Совет Народных Комиссаров (СНК) принял декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР».

«В целях предоставления всему населению Республики возможности сознательного участия в политической жизни страны СНК постановил:

1. Все население Республики в возрасте от 8-50 лет, не умеющее читать и писать, обязано обучаться грамоте на родном или русском языке по желанию. Обучение это ведется в государственных школах, как существующих, так и учреждаемых для неграмотного населения по планам Наркомата просвещения.

2. Срок ликвидации безграмотности устанавливается губернскими и городскими Советами депутатов.

3. Народному комиссариату просвещения предоставляется право привлекать к обучению неграмотных в порядке трудовой повинности все грамотное население страны, не призванное в войска, с оплатой их труда по нормам работников просвещения.

4. К ближайшему участию в работах по ликвидации безграмотности Наркоматом просвещения и местными органами привлекаются все организации трудового населения…

5. Обучающимся грамоте, работающим по найму, за исключением занятых в милитаризованных предприятиях, рабочий день сокращается на два часа на все время обучения с сохранением заработной платы.

6. Для ликвидации безграмотности органами Наркомата просвещения предоставляется использовать народные дома, церкви, клубы, частные дома, подходящие помещения на фабриках, заводах и в советских учреждениях.

7. Снабжающим органам вменяется в обязанность удовлетворять запросы учреждений, имеющих целью ликвидацию безграмотности, преимущественно перед другими учреждениями.

8. Уклоняющиеся от установленных настоящим декретом повинностей и препятствующие неграмотным посещать школы привлекаются к уголовной ответственности.

9. Народному Комиссариату Просвещения поручается в двухнедельный срок издать инструкцию по применению настоящего декрета.

Председатель СНК В. Ульянов

Управляющий делами СНК Вл. Бонч-Бруевич»

Практика

Кира проснулась в пять часов. Утро было замечательным. Она быстро собралась и вышла из дома.

Был первый день каникул. Впереди – все лето, а лето, как пелось в известной песенке, это маленькая жизнь. Это были последние каникулы перед распределением в класс профессиональной подготовки. Кира должна была пройти собеседование, получить направление на практику в Институт семиотики мышления. Собеседование назначено на два часа дня.

Кира решила поехать на Воробьевы горы на прогулку. Выйдя из метро, пошла в сторону Киевского вокзала. Никто ей не встретился на пути и не отвлекал от размышлений. «Интересно, о чем меня будут спрашивать и куда все-таки направят?» – думала она, перебирая все возможные варианты. Самым непонятным для нее было то, что она сама не знала, кем ей хотелось стать, какой профессией овладеть и где потом работать. Кира любила историю, но в то же время дополнительные занятия были по астрономии, химии, географии. В какой профессии можно все это объединить? Так незаметно она дошла до «Киевской», зашла в метро и приехала домой.

Родители уже ушли на работу. Завтракать не хотела, спать тоже. Включила радио и взяла атлас. «А если мне предложат самой выбрать место работы, куда бы я поехала?» Поймала себя на мысли: из Москвы уезжать никуда не хотелось.

Взглянула на часы. Пора собираться.

Она вошла в вестибюль Института семиотики мышления ровно в два часа, получила пропуск и прошла в указанный кабинет.

Ее встретила молодая женщина.

– Здравствуйте, Кира. Меня зовут Ирина Сергеевна. Я проведу с вами собеседование. Пройдемте в лабораторию.

В лаборатории Ирина Сергеевна усадила Киру в кресло с множеством проводов, подключенных к аппаратам. Некоторые провода расположила на голове Киры и велела смотреть на экран, расположенный напротив, отвечая на вопросы.

На экране появилась улица. Кира узнала Покровку. Она часто ездила на Чистопрудный бульвар гулять с друзьями. У них было место встречи у памятника Грибоедову.

– Что вы знаете об этой улице? – спросила Ирина Сергеевна. Говорите все, по мере возникновения информации. Какая информация первой всплыла в памяти?

– Вспомнила, что на Покровке есть дом Апраксина, где часто бывал Пушкин. Если дальше по Покровке пройти до Старой Басманной, то там находится дом, где жил Василий Львович Пушкин – дядя Александра Сергеевича. Он, кстати, тоже писал стихи. Пушкин часто бывал у него дома. Думаю, что он мог гулять от дома Апраксина до дома своего дядюшки.

На экране появились графики, и красная линия взметнулась резко вверх.

Ирина Сергеевна улыбнулась: – Конечно, мог, скорей всего так и было. А что еще вы знаете о Покровке?

– Марина Цветаева жила в доме на Покровском бульваре. Там была ее последняя квартира в Москве. Оттуда она уехала в эвакуацию.

Красная линия поднялась выше. Ирина Сергеевна что-то записала и задала следующий вопрос.

– Вы знаете, кто такая Татьяна Соломаха?

– Нет.

– А Зоя Космодемьянская?

– Конечно, знаю.

– А почему она назвалась на допросе Таней?

– Не знаю, – ответила Кира. Экран замигал фиолетовыми линиями.

– Вам знакомо творчество писательницы Люси Аргутинской?

– Нет, но я знаю стихи поэта Аргутинского-Долгорукого.

– Можете что-нибудь прочесть?

Кира задумалась: – Только отдельные строфы. Его стихи трудно запоминаются.

– Прочтите, что можете, – сказала Ирина Сергеевна. Кира закрыла глаза и прочла:

 
Как во сне, пелена, переулки,
да деревьев качается ряд,
как я рад, дорогой, как я рад
совершать эти чудо-прогулки.
 
 
Там и ямб, и хорей, и дактиль,
и фонарь, заглядевшийся в воду,
вдруг окрасят в серебряный штиль
вечеревший бульвар и погоду.
 
 
Как я рад, дорогой, как я рад
совершать эти чудо-прогулки
во Тверской достопамятный ряд.
Переулки мои, переулки!
 
 
По кому ж эти листья шумят?
Анфилады печальны и строги.
Как я рад, дорогой, как я рад
этой странной предвечной дороге.
 

Кира открыла глаза и удивленно посмотрела на Ирину Сергеевну: – Я не знала эти стихи наизусть. Теперь вспомнила. Она взглянула на экран. Красная линия ползла вверх.

– Вы случайно не знаете, где живет Аргутинский-Долгорукий? – спросила Ирина Сергеевна.

– Нет. А где?

– На Покровке много переулков. В одном из них, в Лялином, он и живет. Писательница Люся Аргутинская – его тетя. Гвардии капитан Елизавета Александровна Аргутинская – участница Великой Отечественной. В 1937 году вышла ее книга о Татьяне Соломахе – революционерке, герое Гражданской войны, сельской учительнице. 7 ноября 1918 года она и еще тринадцать красногвардейцев, захваченных в плен, были зарублены шашками. Судьба Татьяны Соломахи и книга о ней оказали огромное влияние на Зою Космодемьянскую. Когда она попала в немецкий плен, – назвалась Татьяной.

Кира хотела что-то сказать, но Ирина Сергеевна остановила ее: – Это еще не все. На Покровке есть Колпачный переулок. Там находится дом, откуда Зоя Космодемьянская уходила в Народное ополчение защищать Москву. Пункт сбора был в кинотеатре «Колизей», где теперь расположен Театр «Современник».

Люся Аргутинская стала писательницей, ее первую книгу высоко оценил Горький, у нее вышло много книг. Последнюю не успела опубликовать. Почти через 50 лет поэт Аргутинский-Долгорукий опубликовал ее мемуары «Детские годы в Тифлисе». Последняя книга стихов А.И. Аргутинского-Долгорукого называется «Колизей».

– Мистика какая-та, – тихо произнесла Кира.

– Это не мистика, – ответила Ирина Сергеевна. – Так работают символы.

Ирина Сергеевна стала отключать провода. Красная линия на экране почти достигла верхнего уровня.

– У вас очень высокий балл, – объяснила Ирина Сергеевна. – Вы прошли собеседование.

– Куда меня направят на практику? – Кира с замиранием сердца ждала ответ.

– Практику будете проходить в нашем институте. В проекте «Территориальные обучающие системы».

– А что я буду делать?

– Надо будет определять, где в Москве будут происходить материализации символов.

– Как это определить? – с нетерпением спросила Кира.

– Этим мы и займемся.

– Много таких мест в Москве?

– Думаю, немало. Во время практики вам надо будет их определить.

– Сколько мест надо будет определить?

– Хотя бы одно.

Ирина Сергеевна проводила Киру до выхода и попрощалась: – Приходите в сентябре.

Кира решила поехать на Покровку, обойти все переулки, о которых рассказывала Ирина Сергеевна. Найти дом, откуда Космодемьянская уходила в Народное ополчение, и пройтись по Лялиному переулку. «Надо исследовать историю этих переулков, – подумала Кира. – Интересно, в каком доме живет Аргутинский-Долгорукий?»

Она доехала до «Китай-города», прошла Маросейку, потом по Покровке вниз, в сторону Садового кольца, свернула в Колпачный переулок, нашла дом с памятной доской, указывающей, что отсюда Зоя Космодемьянская ушла в Народное ополчение. Дом стоял в глубине двора. Двор был огорожен решеткой. У ворот стоял охранник. Пройти во двор не разрешил.

Кира вернулась на Покровку, дошла до Лялиного переулка, прошла мимо крохотной Лялиной площади, здания школы. Прошла мимо библиотеки имени Жуковского. Переулок оказался небольшим. Метров 600. Никаких достопримечательностей Кира не обнаружила. Впереди был Подсосенский переулок.

«Может, зайти в библиотеку и спросить об истории этого переулка?» – подумала Кира, но решила, что сначала надо узнать самой как можно больше. Она вернулась той же дорогой в метро и приехала домой.

На столе нашла записку от родителей, что они уехали на дачу и будут только через три дня.

Кира любила работать, когда ее никто не отвлекал. Она почувствовала, что нетерпеливое любопытство просыпается в ней, как это бывает всегда во время изучения нового материала.

Вошла на сайт «Ленинки» (так родители продолжали называть Российскую государственную библиотеку) и стала изучать электронный каталог.

Электронной версии книги Люси Аргутинской «Татьяна Соломаха» не было. Зато была последняя книга Люси Аргутинской, вышедшая в 2017 году, «Детские годы в Тифлисе. 1905 год», опубликованная ее племянником поэтом А.И. Аргутинским-Дол гору ким.

Прочла, что мать поэта – Нину Александровну – в семье звали Лялей.

«Так это же еще один параметр реализации символов! – воскликнула Кира и взволнованно заходила по комнате. – Надо сообщить об этом Ирине Сергеевне».

Интересно, о чем пишет Аргутинский-Долгорукий в последней книге стихов «Колизей»? Книга, изданная в 2017 году, имела электронную версию. Кира стала читать стихи, особое внимание уделяя посвящениям.

На 62 странице прочла посвящение.

НЛО

 
Снова над нашей Уранией радуга блещет в окне.
Необъяснимое знание было даровано мне.
Выдано: что заложено выше отпущенных сил.
Ангелы не тревожили, если Господь просил!
Вот они, девы – пламенны, пляски у мотыльков.
Звездные на экзамене. Не по плечу покров?
И изъясненье парами необозримых шеств!
Странники светозарые: гемоглобин веществ.
Как им себя расскажите? Вестники на Луне!
Что вы печальны, пажити. Встречи в недавнем сне!
 

06.08. 2013.

Киру заинтересовали еще два стихотворения с посвящениями.

Послание для Мэри Хобсон

Английской переводчице Пушкина и Грибоедова

 
Голос. Печально рондо. Но не скупая игра.
Там, за пределами Лондон. Мысль моя позавчера!
Будто входим в поток постоянства,
но не как роковое «чуть-чуть».
На туманном пороге славянства
ты открываешь российскую суть!
 

10.05. 2015.

Не здесь!

Сергею Олеговичу Прокофьеву[1]1
  Сергей Олегович Прокофьев – стихотворец и антропософ. Гениальный внук гениального композитора Сергея Сергеевича Прокофьева.


[Закрыть]

1.

 
Вестимы суды философий, вселенские «аутодафе».
Ты рядом, Сережа Прокофьев,
в сурово-возгласной строфе.
Что делать, давно отзвучали
признанья забытой стране!
Жестокие всходы печали.
Изранили душу оне.
Завет – стихотворное слово
и наш, оправдательный бой.
Мы – сфинксы небесного крова,
влекомые гордой строфой!
Почто удивленны!? Смирились?
Воззвал необъятному взгляд.
Дыханием сердца молились,
не ведая ложных наград.
Смятенье. Смиренна, нежданна.
Душа на воздушных крылах!
Не падайте, бедная панна!
Гипотеза крепнет на швах.
И будто не ей приключилось.
Решилась, как трепетный лед.
Отважная, веки молилась.
Сама из себя не взойдет!
 

2.

 
Не осмотрясь, громады перенесть?
Зарыться в Юг, протиснуться сквозь Север?
Восток осмыслить? Запад – чуткий егерь!
Недремен космос, возносивший весть.
 

25.11.2015.

Кира вспомнила, что Прокофьев жил недалеко от Лялиного переулка, на Садовой. Получается, что Аргутинский-Долгорукий был знаком с внуком и, может быть, даже дружил, раз посвятил ему стихотворение.

А Мэри Хобсон – это знаменитая переводчица Пушкина и Грибоедова на английский язык. О ней в сети много материалов. Она стала изучать русский язык в 62 года, и выучила настолько хорошо, что перевела «Горе от ума» и «Путевые заметки и письма» Грибоедова, а также «Евгения Онегина», все шесть сказок, стихи и поэмы Александра Пушкина. В одном из фильмов она рассказывала, что в Лондоне жила по соседству и дружила с Линой Ивановной Прокофьевой (в девичестве Каролина Ко дина), вдовой Сергея Сергеевича Прокофьева и бабушкой Сергея Олеговича Прокофьева.

Аргутинский-Долгорукий дружил с Мэри Хобсон.

«Какое интересное, благодатное место – Лялин переулок, – подумала Кира. – Сколько символов уже реализовалось в нем! Надо обо все рассказать Ирине Сергеевне.

Допустим, что Мэри Хобсон и Сергея Олеговича Прокофьева Аргутинский-Долгорукий знал лично, а почему он посвятил стихотворение Беляеву? Не мог же он его знать лично», – подумала Кира и решила поподробнее ознакомиться с биографией и книгами этого советского фантаста. Она читала только романы «Человек-амфибия» и «Голова профессора Доуэля».

Кира разыскала в сети биографию Александра Беляева и с удивлением прочла, что эти два романа он написал, когда жил в Москве с 1923 по 1928 год. Какое-то время он жил в Лялином переулке, в доме № 14.

Кира была ошеломлена.

В понедельник Кира позвонила Ирине Сергеевне и договорилась о встрече. Ирина Сергеевна ждала ее в вестибюле Института семиотики мышления и провела в лабораторию. «Я вас слушаю», – сказала она.

Кира рассказала ей все, что делала и что узнала с того момента, как они расстались. «Я думаю, что в Лялином переулке намечается материализация символов», – закончила Кира свой рассказ.

Ирина Сергеевна внимательно выслушала.

– Я согласна с вами. Связано это будет, скорее всего, с именем Беляева. Может, уже что-то происходит. Сейчас проверим, – сказала она и включила компьютер. – Нашу базу данных составляют события с 1917 года – года Октябрьской революции и сто лет после нее. Нам нужен 2017 год. Выясним, что происходило на этой территории в 2017 году. Было ли какое-нибудь событие, связанное с именем Беляева.

Ирина Сергеевна пощелкала клавишами, внимательно вглядываясь в диаграммы, и воскликнула: «Есть событие! 26 апреля фонд «Новое тысячелетие» учредил Клуб любителей фантастики «Остров Беляева». Учреждение происходило в библиотеке им. Ф.М. Достоевского на Чистых прудах. Эта одна из старейших библиотек Москвы, открылась в 1907 году. Ее, конечно, посещал Беляев, раз он жил в Лялином переулке.

– Я знаю эту библиотеку, – сказала Кира, – много раз ее посещала. Одно время она работала даже ночью. А кто возглавляет клуб, можно узнать?

– Конечно, сейчас посмотрим.

Ирина Сергеевна снова пощелкала клавишами.

– Руководителем Клуба является писательница и философ Умут Кемельбекова – президент фонда «Новое тысячелетие»: выпустила уже шесть сборников фантастических рассказов и два романа: «Дневник контактера» и «Красивые умирают молодыми».

– Значит, процесс материализации символов уже начался? – спросила Кира.

– Да, и очень активно. Особо важным будет интервал с 2023 по 2028 год: сто лет со времени проживания Беляева в Москве.

– Что может произойти? – Кира напряженно смотрела на Ирину Сергеевну.

– Мы не знаем, но должны включить этот переулок в базу данных о предполагаемых местах материализации символов. Вы хорошо потрудились. Отмечу, что практику вы прошли досрочно и успешно. Будете зачислены в штат института. Какие у вас планы?

Кира задумалась: – Хочу стать членом клуба.

– Одобряю ваше решение, – сказала Ирина Сергеевна. – Идет процесс материализации символов. Что произойдет здесь в грядущие годы? Вы можете повлиять на это.