Текст книги "Темное благословение"

Уолтер М. Миллер
Темное благословение

Его всегда пугала возможность нападения по ночам, поэтому Пол спал тревожно, несмотря на утомление от долгого перехода. На рассвете, выпутавшись из одеяла, он почувствовал в себе все то же опостылевшее изнеможение. Пол разгреб ногой пепел на останках костра, позавтракал жесткой четвертинкой вареного кролика и запил холодное мясо глотком тухлой воды с терпким запахом тины. Защелкнув на талии медную пряжку патронташа, он перепрыгнул через канаву и поднялся по насыпи к пустому четырехполосному шоссе, бетонное покрытие которого устилали сгнившая листва и отвратительный на вид мусор, брошенный давным-давно спешно уходившими людьми, чьим единственным желанием было бегство – бегство одних от других. Однако Пол, всегда отличавшийся самостоятельностью, шел туда, откуда бежали люди. Он шел в города, следуя теории, что они теперь покинуты и, значит, незаразны.

Густой туман опустился на притихшую страну, и Пол на секунду остановился, озираясь в поисках нужного направления. На противоположной обочине он заметил брошенную машину – последняя модель с откидным верхом, но ржавая, со спущенными шинами и дорожным талоном за прошлый год. Почти наверняка без горючего. По-видимому, владелец избавился от нее во время массового исхода. Пол доверился ее курсу на север, словно стрелке компаса. Он повернул направо и зашагал по шоссе на юг. Где-то там, немного впереди, в сером тумане лежали окраины Хьюстона. Перед закатом вечернего солнца он увидел высокую линию горизонта и понял, что его путешествие подошло к концу.

Иногда путь пролегал мимо опустевших коттеджей или выгоревших закусочных по краям дороги, но он ни разу не заглядывал в них, зная, что искать там еду бесполезно. Исход начисто опустошил эти строения. Поживиться можно будет в сердце метрополии, подумал он, там, где истерия за какие-то часы изгнала всех людей из их квартир и домов.

Пол вдруг застыл на шоссе в пелене тумана и прислушался. Шаги вдалеке… Шаги и голос, рассеянно напевавший песню. Ни один другой звук не тревожил могильную тишину, которая когда-то была заполнена ревом огромного города. Тревога сжала его сердце холодными липкими пальцами. Судя по хриплому и нестройному пению, это был пожилой человек. Пол нащупал кобуру и вытащил револьвер, который он прихватил в опустевшем полицейском участке.

– Эй, кожистый! Стой, где стоишь! – закричал он в туман. – У меня оружие.

Шаги и песня оборвались. Напрягая зрение, Пол всмотрелся в клубящийся саван тумана.

Старик ответил через минуту:

– Что-то темновато тут, сынок, правда? Совсем тебя не вижу. Лучше подойди поближе. Я не кожистый.

Горло Пола сжал спазм отвращения.

– Не обманывай, старый пес. Здоровый человек не станет петь. Ему ни к чему чужое внимание. Прочь с дороги! Я иду на юг и если увижу тебя, то пристрелю, как собаку. Шевелись! Мне некогда!

– Конечно, сынок. Я шевелюсь, шевелюсь. Но я не кожистый. А пою просто так – чтобы составить себе компанию. Чума меня теперь не волнует. Я двигаюсь на север – туда, где есть люди. И если какой-нибудь кожистый услышит мое пение… Ну и что? Я попрошу его не приближаться ко мне. Хотя…что хорошего быть здоровым, если ты одинок?

Старик говорил, но Пол слышал, как тот чавкал через канаву и продирался сквозь кустарник. Его охватило сомнение. Возможно, старый чудак действительно не кожистый. Обычно жертвы чумы, рыдая, умоляли удовлетворить их странное и страстное желание – потрогать руками здоровую кожу, ощутить ее под своими влажными серыми ладонями. Но Пол не стал искушать судьбу.

– Оставайся в кустах, пока я не пройду, – крикнул он.

– Хорошо, сынок. Иди своей дорогой. Я не горю желанием касаться тебя. А ты, значит, решил поживиться в Хьюстоне?

Пол двинулся вперед.

– Да, люди удирали оттуда с такой быстротой, что оставили после себя горы консервов и шмоток.

– Мм-да, но опасность есть и тут, и там.

Тон старика предполагал невысказанный намек.

– Само собой, ты не первый, кому в голову пришла такая идея. Уж я-то знаю.

Пол замедлил шаг и нахмурил брови.

– Ты хочешь сказать…что многие вернулись назад?

– Мм-нет, не многие. Но ты будешь натыкаться на людей каждый день или через день. И лично мне такая публика не нравится. В основном это крутые парни – так что будь осторожен. Они сначала стреляют и только потом смотрят, кожистый ты или нет. Никогда не суетись, выходя за дверь. Сначала как следует оглядись вокруг. Если два человека обогнут угол с противоположных сторон, кто-то должен умереть. Некоторые из здешних стреляют без разбора. Поступай, как знаешь, но я тебя предупредил.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Славно было услышать чей-то голос, пусть даже я тебя и не видел.

Отойдя от старика шагов на пятьдесят, Пол остановился.

– Ладно, теперь можешь выходить на дорогу. Иди на север. И шаркай ногами, пока будешь в пределах слышимости.

– А ты не любишь рисковать, не так ли? – произнес старик, перебираясь вброд через канаву. – Все нормально, сынок. Я на тебя не в обиде.

Его подошвы зашелестели листвой на бетонном покрытии.

– И последний совет. Тебе лучше искать поживу вокруг товарных складов. Большинство магазинов обобрали подчистую. Удачи тебе, парень!

Пол стоял, прислушиваясь к шаркающим ногам, которые удалялись на север. Когда их не стало слышно, он повернулся и пошел дальше. Встреча привела его в уныние, напомнив о той скотской жизни, до которой докатились он и ему подобные. Старик, наверное, был здоров, но за Полом несколько дней гнались трое кожистых, и мысль о том, что их шайка поймает его в этом белесом тумане, затмевала порою все остальные доводы рассудка. Однажды он видел, как двое ухмылявшихся безумных принудителя схватили вопившего от ужаса ребенка. Каждый из них по очереди ласкал малыша серыми скользкими руками, которые сулили неминуемое приобретение болезни – если только это была болезнь. Темная пленка невродермы отличалась от любого другого заболевания, когда-либо встречавшегося на Земле.

Жертва становилась нетерпеливым союзником странного недуга. Оказавшись во власти демонического сумасшествия, зараженный человек с жадностью искал здоровых людей и нападал на них с одной-единственной целью – потрогать чистую кожу и восхвалить достоинство слепого принуждения, которое подгоняло его к этому действию. Случайное прикосновение – и инфекция обеспечена. Треть человечества превратилась в маньяков, которые, собираясь в банды, рыскали по ночам, скрывались в тени и хватали неосторожных невооруженных путников. Остальные две трети бежали от этой мании на север, где суровый климат делал болезнь менее заразной. Через шесть месяцев после первого смятения нормальное функционирование цивилизации прекратилось. Когда человек за соседним станком скрывает под рубашкой серые обесцвеченные пятна, индустриальное общество уже невозможно.

Слухи связывали яростную атаку чумы со необычным роем метеоритов, который весело раскрасил небо в один из ноябрьских вечеров за две недели до того, как был зарегистрирован первый случай. Жертвой стал слесарь, нашедший одно из небесных ядер. Он откопал его, взвесил и определил объем по вытесненной жидкости, затем распилил на станке, рассчитав, что малая плотность металла предполагала пустоту внутри. Судя по газетным статьям, он обнаружил там кусок замороженного студня, по-прежнему жесткого из-за сжатия в глубоком космосе – несмотря на то, что наружная оболочка была раскалена добела от трения в атмосфере. Когда желе оттаяло, придурковатый слесарь скормил его своему коту, так как от студня шел неприятный рыбий запах. Вскоре после этого кот исчез.

Остальные метеориты стали объектами изучения нескольких университетов. Чуть позже их начали считать разносчиками чумы. Во время инцидента Пол учился в Техасе и слышал разговоры о том, что в этом деле была замешана неизвестная террористическая группировка и что желе содержало микроорганизмы, которые под микроскопом напоминали клетки спермы (из-за сходства придатка) и частицы Пачини (из-за сходства с нервной тканью на подклеточном уровне).

Когда рой метеоритов увязали с новой и опасной болезнью, некоторые люди запаниковали, полагая, что метеоритный поток был артподготовкой намеченного вторжения неких космических орд, которые якобы скрывались за пределами телескопов и ожидали, когда их биологическая бомбардировка разрушит цивилизацию перед штурмом Земли. Правительство тут же объявило все исследования «совершенно секретными», и кроме первоначальных сплетен Пол больше не слышал ничего нового. На самом же деле правительство могло объяснять и объявлять людям все, что угодно. К тому времени страна уже не слушала. Она больше не владела каналами связи.

Пол подумал, что если бы такие пришельцы существовали, они бы появились еще несколько месяцев назад. По правде говоря, цивилизация не погибла. Ее просто отшвырнули прочь во время повального безумного бегства. Человек бежал от человека. Страх разрушил интеграцию общества, сделав людей беспомощными перед любыми гипотетическими пришельцами. Земля созрела, ее можно было срывать, как плод, однако она оставалась невостребованной и теперь увядала. Поэтому Пол отбросил гипотезу вторжения, хотя и не нашел, чем заменить ее. Он принял факт своего существования в центре хаоса и попытался выжить в новом мире. Это оказалось тяжелой работой, и времени на рассуждения больше не было.

Жизнь стала кроликом, бегущим по холму. Жизнь стала теплым одеялом и уединенным местом для ночлега. Жизнь стала затхлой водой, невздувшейся банкой солонины и одеждой, взятой в брошенном коттедже. Но главное – жизнь превратилась в бегство от других людей, потому что ни один кожистый не собирался кричать: «Эй, эй, отойдите, я нечистый.» И у вас всегда оставались подозрения.

Если бесцветные пятна кожистого на начальной стадии болезни не бросались в глаза и почти всегда утаивались, и если каждое пропащее существо намеренно старалось заразить свою жену, детей и друзей, то кто бы не стал сопротивляться этим легким прикосновениям рук? А когда серость переходила на лицо и тыльные стороны ладоней, человек превращался в обезумевшего призрака ночи – в скитальца, в обладателя странных иллюзий, желаний и галлюцинаций.

К середине утра, когда Пол вышел на окраины Хьюстона, туман начал рассеиваться. Магистраль разрослась в небольшой торговый центр с выстроенными в ряд конторами и магазинами. Тротуары были усыпаны осколками витрин, разбитых грабителями. Прислушиваясь и внимательно выискивая признаки жизни, Пол держался середины пустынной улицы. Отдаленный лай собаки был единственным звуком в когда-то наполненной ревом машин метрополии. Стая воробьев пролетела вдоль улицы и стремительно метнулась в разбитое окно к уютным гнездышкам внутри большого здания.

Разыскивая что-нибудь на завтрак, Пол обшарил бакалейный магазин, но полки были пусты. Эта улица служила главной дорогой для бегства, и люди, добывая по пути провизию, грабили здесь каждый дом. Он свернул в переулок и, пройдя несколько кварталов, очутился в жилом районе города. Многие здания зияли пустыми проемами окон и дверей и несли следы погромов. Пол вошел в старинный особняк и на кухне обнаружил банку с помидорами. Он открыл ее и, наслаждаясь нежным деликатесом, побрел по комнатам, влекомый любопытством.

Пол рассеянно преодолел первый пролет лестницы и застыл, поднявшись на лестничную площадку. На ступенях лежало распростертое тело – тело молодого мужчины, умершего довольно давно. Ржавый пистолет выпал из ссохшейся руки. Бросив помидоры, Пол выскочил на улицу. Самоубийство часто служило последним средством, когда человек понимал, что к нему прикоснулись.

Пробежав два квартала, Пол остановился. Он сел передохнуть на пожарный гидрант и упрекнул себя за излишнюю осторожность. Парень умер несколько месяцев назад. А инфекция передавалась только при контакте. Тем не менее кожа на затылке по-прежнему пощипывала и зудела. Немного отдохнув, он вновь пустился в долгий и тяжелый путь к центру города. Ближе к полудню Пол увидел еще одного человека.

Мужчина стоял на грузовом пандусе товарного склада, очевидно радуясь солнечному свету, который сочился сквозь проталины тумана. Он медленно и торжественно орудовал ложкой, пересыпая содержимое консервной банки в красногубый рот, и его борода подпрыгивала и тряслась от благодатного пережевывания пищи. Внезапно он заметил Пола, когда тот, сжимая рукоятку пистолета, остановился посреди улицы. Мужчина отпрянул назад, швырнул банку в сторону и побежал по платформе. На дальнем конце он спрыгнул вниз, схватил велосипед, стоявший у стены, и быстро помчался прочь, издавая пронзительные трели полицейским свистком.

Пол стремительно добежал до угла, но человек был уже на другом повороте. Его свисток продолжал трезвонить. Неужели сигнал? Вызов кожистых на оргию касаний? Пол замер на месте, стараясь преодолеть панический страх. В ответ на первый свисток заверещали другие трели. Через минуту шум прекратился, но тишина стала недоброй и злой.

Если сюда подъедет группа велосипедистов, подумал Пол, мне не уйти.

Он метнулся к ближайшему складу, выискивая укромное место. Пробравшись внутрь, Пол перелез с ряда ящиков на горизонтальную балку, свалил ногой груду картонных коробок, вытянулся и прижался животом к стальной перекладине, чтобы получить возможность обстрела входного проема. Он лежал час, ожидая преследователей. Но никто не появился. В конце концов Пол соскользнул вниз по вертикальной опоре и вернулся на грузовую платформу. Улица была пустой и молчаливой. Сжимая пистолет, он осторожно продолжил путешествие.

На полпути к перекрестку спокойный голос за его спиной медлительно и властно разжевал слова команды:

– Брось пушку, кожистый! Руки за голову!

Пол застыл, боясь пошевелиться. Ни одна жертва чумы не стала бы обвинять в болезни другого. Он отбросил пистолет и робко повернулся. Трое мужчин с револьверами в руках спрыгнули на землю из фургона застрявшего грузовика. У всех были бороды, голубые джинсы, синие шейные платки и зеленые рубашки. Он вдруг вспомнил, что парень на грузовой платформе был одет точно так же. Возможно, какая-то форма?

– Еще раз повернись! – пролаял говоривший.

Пол повернулся, понимая, что эти люди, очевидно, являлись каким-то самовольным карантинным патрулем. Две веревки скользнули по бокам, упав у его ног на мостовую – пара арканов с петлями.

– По ноге в каждую петлю, кожистый! – прорычал голос.

Пол подчинился, и петли рывком затянулись на его лодыжках. Двое мужчин, натянув веревки, остановились в десяти шагах от него. Он понял, что любое движение выведет его из равновесия.

– Оголи кожу.

– Я не кожистый, – запротестовал Пол, расстегивая пуговицы на рубашке.

– Мы посмотрим сами, паренек, – проворчал вожак, обходя его стороной. – Заканчивай скорее. Если твоя грудь в порядке, мы разрешим тебе уйти.

Когда пленник разделся, вожак заставил его показать подошвы ног и промежутки между пальцами. Пол стоял, задыхаясь от негодования и дрожа от зимнего холода. В конце концов люди, поймавшие его, убедились, что на нем нет серых пятен невродермы.

– Кажется, у тебя действительно все в порядке, – согласился вожак.

Потом, когда Пол потянулся за одеждой, мужчина вяло прорычал:

– Не эту! Джим, дай ему форму новичка.

Пол поймал узел чистой одежды, брошенной ему из фургона грузовика. Здесь были джинсы, шерстяная рубашка и платок, но рубашка и шейный платок оказались красного цвета. Влезая в приятное и свежее белье, он вопросительно взглянул на вожака.

– Все вновь прибывшие проходят две недели испытательного срока, – объяснил мужчина. – Если ты решил остаться в Хьюстоне, то должен выдержать еще одну проверку, и в следующий раз код формы изменится. Если на тебе не проявится чума, ты можешь примкнуть к нашей группе. А дело тут такое: раз ты остаешься, тебе придется присоединится к нам.

– И что за группа? – недоверчиво спросил Пол.

– Она только формируется. Ее организовал школьный учитель по имени Джорджелле. Наша задача – не впускать сюда кожистых. Теперь нас около шести сотен. Пока мы охраняем деловой центр города. Но вскоре, когда нас будет больше, мы передвинемся к окраинам и расширим территорию. Потом восстановим дорожные посты и так далее. Мы рады тебе, и как только убедимся в твоей чистоте… ты начнешь получать приказы.

– Чьи приказы?

– Джорджелле. У нас нет отстойника для дураков и времени для споров. Кому не нравится наша система, пусть уходит – мы не держим. Сейчас Джим даст тебе листовку с правилами. Лучше прочитай ее перед тем, как отправишься дальше. Если поленишься, можешь сделать ошибку при передвижении. А сделаешь ошибку – схватишь пулю.

– Я думаю, надо отозвать другие патрули, Землекоп, – вмешался парень, которого звали Джим.

Вожак резко кивнул и просвистел три короткие и одну длинную трели. В ответ раздалась короткая-длинная-короткая, доносившаяся за несколько кварталов от складов. Другие посты повторили сигнал. Пол понял, что он был окружен кольцом засад.

– Джим, отведи его к ближайшей бочке с водой и проследи, чтобы он побрился, – приказал Землекоп.

Затем он повернулся к Полу.

– Как тебя зовут, новичок? И твоя профессия, если она у тебя была?

– Пол Харрис Оберлин. Когда грянула чума, был студентом механического факультета. Пока учился в школе, подрабатывал в гараже.

Землекоп кивнул и записал информацию в блокнот.

– Ладно, я передам твое имя регистратору. Джорджелле приказал искать университетских парней. Позже ты можешь получить хорошее назначение. Семнадцатого числа явишься в Эсперсон Билдинг. Это день инспекции. Если тебя не забракуют, мы придем за тобой. И запомни, каждый небрежный новичок нарывается на пулю. Джим проследит, чтобы ты побрился. Потом не брейся две недели. Так мы прикидываем, сколько ты находишься в городе – с одного взгляда на бороду. У нас есть и другие способы, о которых тебе знать не обязательно. В системе Джорджелле предусмотрено все, так что не пытайся лукавить.

– А что вы делаете с кожистыми? – спросил Пол.

Землекоп усмехнулся.

– Ты скоро узнаешь, новичок.

Его привели к бочке с дождевой водой, дали миску, бритву и мыло. Пока он скоблил подбородок, Джим сидел на безопасном расстоянии, с усталой тоской жуя табак и наблюдая за действиями Пола. Остальные ушли.

– Могу я забрать свой пистолет?

– О-хо-хо. Читай правила. Никакого оружия для новичков.

– Ну, а если я наткнусь на кожистого?

– Найди себе свисток и дай серию коротких трелей. Потом беги как от черта. А о кожистых позаботимся мы. Одним словом, читай правила.

– Скажи, я могу брать добычу, где захочу?

– У новичков своя собственная территория, обозначенная на карте. Карта приколота к правилам.

– А кто написал эти правила?

– Черт бы тебя побрал! – с отвращением проворчал рассерженный охранник. – Прочитай их и все узнаешь.

Когда Пол закончил бриться, Джим встал, вяло потянулся и, спрыгнув с платформы, поднял свой велосипед.

– Куда я должен идти? – крикнул Пол.

Человек презрительно фыркнул, сел в седло и не спеша покатил прочь. Пол сделал вывод, что надо читать правила. Он сел около бочки с водой и начал изучать потертую серую листовку.

Теперь все встало на свои места. Как новичок, он ограничивался районом в шесть кварталов – почти в центре города. Как только он туда войдет, его лоб пометят синей краской. Через две недели, то есть после инспекции, несмываемое клеймо будет удалено по решению особой комиссии. Если заклейменного новичка поймают вне его района, он будет изгнан из города. Кроме того, ему советовали не выдавать себя за постоянный персонал, так как, не зная системы кодов и паролей, он наверняка угодит в ловушку. Вторая страница листовки посвящалась пропаганде. Хьюстон должен был стать «первенцем славного возрождения и оплотом здоровых людей в прокаженном мире». Бумагу венчала подпись доктора Джорджелле, наделившего себя титулом директора зоны.

Брошюра вселила в Пола чувство смутной тревоги. Эта форма… Она напомнила ему трущобы и банды соседских мальчишек, носивших одинаковые свитера и произносивших тайные пароли, – тех парней, которые избивали чужаков и в темных ржавых гаражах отрезали хвосты уличным кошкам. А потом что-то заставило его подумать о бесполезных маленьких людях, которые, надев коричневые рубашки, собирались по ночам вокруг костра, чтобы спеть «Horst Wessel Lied» и послушать бравурные речи о славном предназначении. Их уличными котами тогда стали цыгане и евреи.

Конечно, кожистые не просто невинные бродяги на темных аллеях. Они – реальная опасность. И, может быть, Джорджелле прав?

Все еще сидя с брошюрой на платформе, Пол рассеянно рассматривал застрявший грузовик, в котором прятались те люди. До него вдруг дошло, что эта машина с дизельным мотором. Он спрыгнул на землю и подошел, чтобы проверить бак, крышка которого оказалась сорванной.

Пол знал, что искать бензин было бесполезно. Но дизельное топливо – другое дело. Великий исход людей осушил все запасы высокооктанового горючего. Однако бегство было слишком поспешным, слишком безумным от страха, и вряд ли кто-нибудь тогда мог думать о солярке. Пол понюхал бак. Из горловины слабо пахло бензином. Какой-то незадачливый беглец наполнил бак обычным топливом, которое позже испарилось.

Если цилиндры не повреждены, подумал Пол, грузовик может здорово пригодиться. Он быстро проверил двигатель и решил, что тот исправен. Жаль, что сняли аккумулятор…

Пол перешел улицу и, обернувшись, взглянул на склад. Там чернел знак транспортной фирмы. Он обошел квартал, внимательно высматривая на улицах патрульных. На противоположной стороне виднелись колонки заправочной станции. Свежие маслянистые пятна на асфальте отмечали то место, где команда Джорджелле брала топливо для своих нужд – скорее всего, для обогрева и стряпни. Пол вошел в здание и нашел ремонтную мастерскую с несколькими валявшимися здесь разобранными двигателями. В углу на стойке лежали аккумуляторы, но отвертка, сунутая между клемм, вызывала лишь слабую искру.

Судя по всему, зарядное устройство получало энергию от городской электрической сети, которая теперь была мертва. Подумав немного, Пол соединил в цепь пять аккумуляторов, затем, чтобы собрать от них заряд, подключил параллельно им шестой. Он вышел к колонкам и отнес к грузовику несколько ведер солярки. Наполнив бак, Пол поставил фургон на домкраты и надул колеса ручным насосом. Это оказалось долгой и утомительной работой.

Когда он захотел испытать мотор, уже наступили сумерки. Пару раз после полудня Пол прятался от рыскавших по улицам патрульных, боясь, что они отправят его в зону для новичков, а сами воспользуются грузовиком для собственных целей. Хотя, наверное, они давно уже отказались от машин, посчитав их бесполезными предметами прошлого.

Едва он залез в кабину, как до него донеслось несколько коротких трелей. Сигналы шли издалека, но некоторые патрульные отзывались очень близко. Очевидно, другой новичок, подумал Пол. Большая часть странников приходила с севера и направлялась к центру города – по той же дороге, что и он. Пол устроился в кабине, тихо прикрыл дверь и, заметив на перекрестке трех велосипедистов, быстро пригнулся за приборную доску.

Он замер, ожидая сигнала отбоя, и тот прозвучал через десять минут. По-видимому, пришлый не прятался и пытался бежать. Когда велосипедисты возвращались, они двигались не спеша, о чем-то говоря и посмеиваясь. Как только их группа миновала перекресток, Пол тихо выбрался из кабины и прокрался вдоль стены к угловому дому, желая убедиться, что все патрульные ушли. Но пронзительный крик мольбы полоснул острием его нервы.

Он прижался к стене и осторожно выглянул из-за угла. Через квартал, между веревками, туго натянутыми парнями в зеленых рубашках, билась обнаженная девушка. Она была красивой. Растрепанная копна каштановых волос, чистая белая кожа на руках и ногах… и только предплечья казались испачканными темной краской. Кроме того, Пол заметил неровное грязное пятно на ее боку, похожее на плохо стертую чернильную кляксу. Девушка болела кожаной чумой. В этом не было никаких сомнений.

Пол распластался на асфальте и выглянул из-за пучка сухой травы, разросшейся у водостока. Мужчина, по-видимому, вожак группы, отошел от девушки и направился к Полу, который уже приготовился отползти за угол под прикрытие здания. Посреди квартала мужчина остановился. Он открыл люк на мостовой, затем вернулся к одежде девушки и зацепил груду белья изогнутым крюком, прикрученным проволокой к концу длинной палки. Вожак спустил одежду в канализационный люк. Оттуда поднялось белое облачко, и мужчина отскочил назад, уклоняясь от пыли. Негашенная известь, подумал Пол.

– Эй, тащите ее сюда! – закричал вожак, взмахнув револьвером.

Злорадно усмехаясь, он ждал, пока к нему подтянут перепуганную девушку.

Пол вдруг почувствовал себя больным. Он видел, как в кожистых стреляли беженцы, защищая себя от их смертельных серых рук. Но тут намечалось хладнокровное убийство. Как в Дахау, Бухенвальде и безвестных лагерях Сибири. Он отполз назад и побежал к грузовику.

Шум взревевшего двигателя задержал ликвидацию девушки. Пока Пол выезжал из канавы, на перекрестке появился вожак и недоверчиво уставился на машину. Он приподнял револьвер, что-то крикнул через плечо своим помощникам и зашагал по улице, махая рукой и подавая сигнал остановиться. Пол медленно двинулся вперед и высунулся из окна, вопросительно поглядывая на человека.

– Какого черта ты завел этот грузовик? – нетерпеливо закричал вожак.

Он все еще сжимал оружие, но размахивал им, почти не замечая его в своей руке. Пол внезапно поддал газу и резко свернул к удивленному ликвидатору. Вожак охнул и юркнул в сторону, но крыло зацепило его бедро. Мужчина потерял равновесие и с размаху рухнул на асфальт. Когда грузовик с ревом поворачивал за угол, Пол взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что сбитый им человек пытается отползти с дороги на тротуар.

Машина тяжело выкатилась на шоссе, и девушка ничком упала наземь – бежать ей мешали веревки. Пол беспорядочно заюлил по дороге, заставив охранников отбежать на аллею. Он выровнял колеса, чтобы пропустить тело девушки между ними. Она взглянула вверх, закричала и прижалась к асфальту. А грузовик уже ревел над ее головой. Пуля прочертила борозду на капоте. Пол низко пригнулся на сидении и, определив, что фургон миновал девушку, резко нажал на тормоза.

Прогремело несколько выстрелов, но, скорее всего, патрульные стреляли в кожистую. Он отсчитал три секунды, затем двигатель взревел еще раз. Если девушка не забралась в фургон, значит такая ее горькая доля, мрачно подумал Пол. В любом случае, по-другому он ее спасти не мог. Однако незатихавшая стрельба подсказывала ему, что девушке все же удалось подняться в фургон. Трейлер был загружен одеждой, и Пол надеялся, что штабеля материи остановят свинцовый шквал. Подъезжая к следующему повороту, он услышал хлопок шины, и грузовик опасно повело. Его кидало из стороны в сторону, но Пол продолжал наращивать скорость на пустом широком шоссе.

– Ничего, – шептал он побелевшими губами. – У трейлера двойные колеса. Выдержат…

Грузовик мчался через центральный район, сохраняя то же направление и набранную скорость. Иногда Пол видел случайных грабителей или велосипедистов, изумленно глазевших на него, но они казались слишком испуганными и удивленными. К тому же, они не знали о том, что произошло в нескольких кварталах отсюда.

* * *

Пол никак не мог заставить себя остановиться и посмотреть, жива ли его пассажирка. Эта девчонка была опаснее всех стрелков. Он знал, что любая благодарность, которую кожистая могла почувствовать к своему спасителю, будет тут же погребена под страстным желанием передать ему заразную болезнь. Он даже пожалел, что не позволил патрульным убить ее.

Сейчас ему приходилось решать проблему, как избавиться от нее. К счастью, кабина с обеих сторон была оборудована зеркалами. Если он остановит грузовик и кожистая спрыгнет, Пол заметит это и успеет нажать на газ еще до того, как у нее появится возможность добраться до него. Однако он решил подождать, пока машина не покинет город.

Свернув на магистраль, Пол увидел дорожный знак с надписью «Галвестон – 58 миль». Он двинулся вперед, надеясь, что город на острове подарит ему добрую добычу без строгих правил дисциплины и изощренных систем Джорджелле, одержимого идеями о «славном возрождении».

В двадцати милях от города Пол притормозил, оставив двигатель работать на холостом ходу. Нетерпеливо ожидая появления своей пассажирки, он с тревогой посматривал в зеркала и размышлял над тем, что будет делать, если она вдруг побежит к кабине. Пол проверил замки дверей и положил на соседнее сидение тяжелый гаечный ключ – как дополнительное средство безопасности. Но ничего не происходило. Он опустил вниз стекло и закричал, обращаясь к задним колесам:

– Пассажиров просят выйти из автобуса! Конечная остановка! Все выходят!

Девушка по-прежнему не появлялась. И тогда он услышал какой-то звук, донесшийся из фургона – слабый шорох, стук… или стон. Она была там – это точно. Он снова прокричал шутливый приказ, но девушка на него не ответила. А снаружи уже почти стемнело.

Пол схватил гаечный ключ, открыл дверь и выпрыгнул из кабины. Опасаясь подвоха, он на большом расстоянии обошел трейлер и подкрался к торцу фургона. Одна створка двери оставалась закрытой, вторая – свободно болталась. И он почти ничего не видел.

– Вылезай, но не подходи близко, или я тебя убью.

Пол заметил, как она зашевелилась. Девушка сидела на полу, прислонившись спиной к тюку одежды. Он осторожно приблизился и резко открыл вторую створку двери. Кожистая повернула голову и молча посмотрела на него. Он увидел, что девушка кое-как оделась. Но одна штанина была закатана, а на лодыжке белела тугая повязка из полоски ткани.

– Тебя ранили?

Кожистая кивнула.

– Пуля…

Она уронила голову и застонала.

Вернувшись в кабину, Пол поискал аптечку. Он нашел ее в отделении для перчаток – рядом с фонариком и запасными батарейками. Боже, неужели я такой дурак, подумал он. Благоразумный человек вытянул бы кожистую за конец свисавшей веревки и оставил бы ее сидеть на краю дороги.

– Если ты попытаешься коснуться меня, я размозжу тебе голову! – предупредил он, карабкаясь в фургон.

Девушка снова посмотрела на него.

– Неужели ты чувствовал бы… радостное возбуждение… если бы истекал вот так кровью? – тихо прошептала она.

В луче фонарика ее глаза болезненно блестели. Слабый свет еще больше подчеркивал бледность красивого лица. Она была стройной и юной, едва ли старше двадцати лет, но у Пола давно пропало желание оценивать женскую стать и красоту, особенно если дело касалось кожистых.