Текст книги "Сладкие сны"

– Эй, смотри, куда прешь! – крикнул мужчина.

Римо посмотрел и увидел вокруг себя толпу. Затем он взглянул на седоватого мужчину в белых шортах с красными полосками, серой майке и «адидасах».

– Что здесь происходит? – спросил Римо.

– Сбор участников, – ответил мужчина.

– Участников чего?

– Как это – чего? Ты что, с Луны свалился?

– Я приехал из Кореи.

– Да? Я тоже когда-то был в Корее, – сказал мужчина. – Чем ты там занимался?

– Ликвидацией боевых подразделений противника, – ответил Римо, глядя на волнующуюся толпу. – И все-таки, что же тут происходит?

– Бостонский марафон, – пояснил человек, некогда бывший в Корее. – Мы бежим в Брикстон, что в Массачусетсе, и обратно.

– А зачем?

Седоватый мужчина взглянул на Римо, как на чокнутого. Отчасти в этом было виновато полотенце. Правда, на фоне спортивных костюмов оно смотрелось довольно сносно, хотя и эксцентрично.

– Сколько миль до Брикстона? – спросил Римо.

– Тринадцать.

– Я сейчас, – заторопился Римо.

Минут через пятнадцать он показался в дверях магазина мужской одежды в белых шортах с полосками, серой майке и кроссовках, – словом, похожий на своего собеседника, как близнец. Служащий магазина справился в отеле о финансовом положении клиента, на что администратор отеля ледяным тоном ответил: джентльмен из номера 1014 имеет открытый счет, а во что он одет, не имеет ровно никакого значения.

Римо присоединился к участникам марафона, собравшимся у входа в здание страховой компании на Бойлстон Авеню.

Тучный рыжеволосый мужчина, размахивая стартовым пистолетом, закричал:

– До старта пять минут! Пять минут!

Вокруг Римо сотни людей запрыгали и забегали на месте. Ему стало смешно. Разминка: вот так потеха!

Когда-то Чиун учил его: "Надо все время быть готовым, и только. Мы же не тренируемся есть перед едой? Зачем бегать перед бегом?

– Эй! – окликнул его чей-то голос. Обернувшись, Римо увидел вспотевшее лицо своего нового знакомого. – Тоже бежишь? Отлично. Просто здорово. Кстати, меня зовут Меррик. Джеймс Меррик. Не хочу никого обидеть, но я приду первым. Послушай, тебе нужен номер. Увидимся на финише. Если добежишь до него.

Самое лучшее, что мог придумать Римо – это взять красный маркер и нацарапать «Римо» на обороте предупреждения о неправильной парковке, которое он снял с ветрового стекла какого-то автомобиля. Когда прозвучал стартовый выстрел, Римо помчался со скоростью пули. Джеймс Меррик невольно улыбнулся. На любом марафоне можно встретить подобных юношей: у них нет серьезных намерений прийти к финишу. Они выкладываются сразу, на первой миле, а затем выдыхаются и еле волочат ноги.

Так думал Меррик вначале, но вот Римо обошел его во второй раз, через двадцать миль, да еще и посмеялся над ним, украв его номер...

Меррик попытался мысленно удержать быстро удалявшуюся фигуру Римо, но тот вскоре скрылся за холмом.

Меррик, ничего не сознавая, продолжал устало тащиться вперед. Он был крайне измучен. В Чарльзтауне он снова увидел Римо, с ярко-синей шестеркой на майке.

Он хотел крикнуть: отдай мой номер, ты, чертов маньяк! Ты, с идиотской красной надписью «Римо»! Но не смог издать ни звука.

В Денвере он заплакал от отчаяния, когда улыбающийся Римо обогнал его в четвертый раз. Джеймс Меррик готов был умолять его: ну пожалуйста, отдай мне номер, если бы ты знал, псих ненормальный, как много он для меня значит. Будь первым, если хочешь, только отдай!

Вот и Бостон. Он ощутил прилив новых сил. Они бежали уже два часа. Меррик прибавил скорость. У него были отличные результаты, лучше, чем у победителей в предыдущих соревнованиях. От этой мысли к нему пришло второе дыхание, и он сделал рывок вперед.

Секундой позже Римо обогнал его в пятый раз.

Меррик, задохнувшись, рухнул на землю. Он не знал, сколько времени он просидел так, согнувшись, обхватив голову руками, на обочине дороги, в грязных кроссовках. Когда он, наконец, посмотрел на небо, ему показалось, что заметно стемнело. Не замечая прохожих, он проковылял к автобусной остановке, сел в подкативший автобус и вылез недалеко от своего дома.

Что он скажет? Может, лучше остановиться в отеле? Но у него не было с собой денег, вот незадача... Можно лишь надеяться, что никто из домашних не видел, как он ушел: Кэрол еще спала, а Дэвид смотрел телевизор и даже не обернулся на его «пока».

Джеймс Меррик медленно поднялся по лестнице, силясь не заплакать. Для него это был не только проигрыш в соревнованиях. Это был крах всей его жизни.

– Это ты, Джим?

– Да, – чуть слышно ответил Меррик.

– Что ты здесь делаешь? – закричала жена, сбегая вниз по лестнице. – Все тебя ищут! С двух часов я не могу отойти от телефона.

– Я не хочу ни с кем разговаривать, – ответил несчастный Меррик.

Кэрол была неумолима.

– Я знаю, что ты устал, но ты должен вернуться на Копли Сквэр и получить свой приз.

– Что? – растерялся Меррик.

– Тебя искали повсюду! У них никогда еще не было таких результатов. Они сказали, ты бежал, как спринтер. Под номером шесть.

Она поглядела на его майку.

– Боже мой. Он, видно, отпоролся. Иди отдохни, а я позвоню в организационную комиссию и скажу, что ты нашелся.

– А где Дэвид? – спросил Меррик.

– Пошел рассказывать друзьям о твоей победе. А сейчас иди ляг. Поспи.

Меррик повиновался. Ему было все равно, как долго будет продолжаться его триумф. Даже если всего лишь мгновение: ведь и мгновение славы выпадает далеко не всем.

Он был на седьмом небе от счастья и благодарил его величество случай за то, что свел его со странным полуреальным человеком по имени Римо.

В это время Римо пытался отделаться от скучного поручения. В силу своего совершенства он делал все это вежливо.

– Выбросьте из головы, – сказал он в телефонную трубку. На другом конце провода был доктор Харолд В.Смит, глава КЮРЕ.

– Мне плевать, сколько головорезов соберутся в Нью-Йорке. Сами думайте, что с ними делать.

– Римо, – ответил Смит, – я не прошу вас что-либо предпринимать. Я прошу, чтобы вы были готовы к любого рода неожиданностям. Таких крупных мафиози не собиралось в одном месте уже много лет.

– Я не хочу больше иметь дело с мафией, – сказал Римо.

– А почему, позвольте узнать? – ядовито спросил Смит.

– Потому что я слишком совершенен и не желаю общаться с негодяями.

Но во второй раз за сегодняшний день совершенство Римо было осмеяно.

– Забавно, да? – спросил Римо; – Если вам так смешно, послушайте вечерние новости: Бостонский марафон. Пять раз я принимал в нем участие, и все пять раз побеждал. Хотел бы я видеть, как ваши канцелярские крысы сделают то же самое.

– Я позвоню вам, если понадобится, – решительно сказал Смит.

– Как вам будет угодно, – ответил Римо.

– Несовершенным вы мне нравились больше, – заметил Смит, но Римо уже положил трубку. Он выбежал из телефонной будки и направился в отель.

Глава третья

Дон Сальваторе Маселло злился на самого себя. Расположившись на заднем сиденье лимузина, медленно пробиравшегося по оживленным послеполуденным улицам Манхэттена, глядя в спину шофера и покуривая сигару, он размышлял о том, что организованная преступность выглядела организованной лишь на фоне общего хаоса, царящего в стране. Как можно назвать организованным то, что происходило сегодня днем?

Утром Маселло принимал участие в заседании Совета главарей мафиозных группировок в отеле «Пьер», рядом с нью-йоркским Централ-парком.

Когда настала его очередь, он сделал блестящий доклад о достижениях своей организации, курирующей американский Средний Запад, а затем перешел к описанию удивительного изобретения доктора Вули.

В данный момент ему была необходима солидная сумма для покупки изобретения вместе с изобретателем.

Он ожидал немедленного согласия и был крайне удивлен, когда Пьетро Скубичи из Нью-Йорка, семидесятилетний мужчина в рубашке с застиранным воротничком и жирными пятнами на костюме, спросил:

– Что вы подразумеваете под «солидной суммой», дон Сальваторе?

Маселло пожал плечами, словно размер денежной суммы не имел никакого значения.

– Представления не имею. Я знаю лишь одно: мы должны заполучить ученого, чтобы его изобретение принадлежало только нам. Для этого нельзя жалеть денег, дон Пьетро.

– Мне не нравятся люди, которые проводят все свое время перед телевизором, – ответил Скубичи, – их стало слишком много.

Все дружно закивали, и дон Сальваторе Маселло понял, что его предложение в опасности. Он сделал ошибку, вынеся свою идею на всеобщее обозрение. Надо было не терять времени и самому купить изобретение.

– Знаете, кто любит смотреть телевизор? – задал вопрос Фиаворанте Дубескьо из Лос-Анжелеса. – Ваш племянник Артур Грассьоне.

– Артур – хороший мальчик, – убежденно произнес Скубичи.

– Он смотрит телевизор, – нерешительно повторил Дубескьо.

– Смотрит. Но он хороший мальчик, – сказал Скубичи в защиту своего племянника. – Дон Сальваторе, постарайтесь приобрести это удивительное изобретение. Но не за «солидную сумму». Пятьсот тысяч вполне достаточно для ученого. И когда вы пойдете к нему, возьмите с собой Артура Грассьоне. Он разбирается в телевизорах. – Скубичи посмотрел на Дубескьо. – Артур смотрит телевизор ради того, чтобы знать, что о нас говорят.

– Понимаю, дон Пьетро, – кивнул Дубескьо.

– А если ваш профессор откажется продать телевизор, Артур отберет его силой, – продолжал Скубичи, обращаясь к дону Сальваторе Маселло. – Затем он обвел взглядом присутствующих. – Все со мной согласны?

Двадцать шесть человек молча кивнули.

– Решено, – подытожил Скубичи. – Что у нас там дальше?

И вот теперь дон Сальваторе Маселло направлялся в деловую часть на встречу с человеком, с которым он был когда-то знаком и которого невзлюбил с первого взгляда: с Артуром Грассьоне, главным громилой мафии.

Сначала был кот Феликс. Им заменили Микки Мауса, которого не смогли выпустить из-за каких-то неожиданных неполадок в диснеевской студии. И выбор пал на кота.

Если бы не эти неполадки, Микки Маус не только украшал бы афиши и циферблаты наручных часов (а на некоторых непристойных плакатах обнимая Минни Маус), но и был бы первой лентой национальной кинопромышленности на международной ярмарке в Нью-Йорке в 1939 году.

Раздались восторженные ахи и охи, а затем все было благополучно забыто. Но девятнадцатилетний Артур Грассьоне запомнил это событие надолго. С тех пор он успел посмотреть множество незабываемых фильмов.

Артур прошел путь от тридцатилетнего новобранца нью-йоркской мафии до пятидесятилетнего опытного волка. За это время он видел на телеэкране, помимо всевозможных шоу, казнь убийцы президента, подлинные кадры войны во Вьетнаме и первого человека на Луне.

Телевидение было для Артура Грассьоне настоящей школой. Так, он узнал, что чернокожие всегда на вторых ролях, итальянцы – героические личности, толстяки играют комических персонажей, китайцы – шпионов, слуг, садовников, за исключением Чарли Чана, который на самом деле гаваец.

И вот сейчас пятидесятилетний Артур Грассьоне смотрел очередную удивительную телепередачу, но отнюдь не был счастлив. Он наблюдал закрытие одного из подпольных предприятий дядюшки Пьетро.

Грассьоне сидел, повернувшись спиной к Винсу Марино, своему главному подхалиму и лизоблюду, и, уставившись в огромный экран телевизора «Сони», слушал сообщение зеленоватого диктора о процедуре банкротства липовой фирмы в прокуратуре манхэттенского округа.

Грассьоне повернулся к Марино и стукнул кулаком по огромному дубовому столу:

– Как ты думаешь, 154 косоглазых трудились над этим ящиком целых два часа, чтобы я смотрел, как наших ребят арестовывают? Да еще в бело-зеленом свете?!

Марино заметил, что цветовой спектр телевизора состоял исключительно из оттенков зеленого цвета. Он встал и подошел к телевизору.

– Немного подрегулирую цвет, босс.

– Убери свои лапы! – взвизгнул Грассьоне. – Ящик в полном порядке. Он так устроен. Эти обезьяны портят все, за что берутся.

Во время обличительной тирады брызги слюны попали на лацкан пиджака Грассьоне. Он несколько раз отчаянно рванул его, пока, наконец, не оторвал и отшвырнул прочь.

Марино сел на свое место.

– Эй, китаеза, черт побери, куда ты провалился? – заорал Грассьоне.

Слева от него приоткрылась дверь, и вошел худой маленький азиат с глазами навыкате. Потупясь, он приблизился к Грассьоне.

– Китаеза! – завизжал Грассьоне, словно охотничья собака, почуявшая добычу, – отнеси в чистку мой пиджак!

Тщедушный человечек шагнул к лежащему на полу пиджаку.

– Только... – начал Грассьоне.

Азиат, вздрогнув, обернулся.

– Только не в китайскую химчистку, неряха! В итальянскую. Там его почистят как следует. Откуда тебе знать, что такое хорошая чистка!

Винс Марино заерзал на стуле, как всегда во время подобных сцен. Стул заскрипел, и Грассьоне бросил на Винса злобный взгляд. Эдвард Леонг вновь двинулся к пиджаку.

Грассьоне смотрел на китайца.

– Медленнее, идиот! – крикнул он.

Эдвард Леонг остановился и осторожно шагнул левой ногой, нагнулся, шагнул правой, снова качнулся, левой, правой.

– Вот так-то лучше – сказал Грассьоне.

Леонг приблизился к пиджаку и, прищурясь, наклонился. Он медленно протянул руку, словно ожидая удара.

Марино отвернулся. Не то, чтобы он очень любил китайцев, но от всего этого ему становилось не по себе.

Грассьоне подождал, пока рука Леонга не дотронулась до пиджака.

– Перчатки! – заорал он. Где твои перчатки? Ты напустишь на мою одежду китайских микробов!

Эдвард Леонг закрыл глаза, подавив глубокий вздох, и достал из заднего кармана брюк грубые перчатки, какие носят садовники. Он никогда не работал в саду, даже в городке Коламбус, штат Огайо, где родился и вырос, но носил с собой эти перчатки, так как Грассьоне считал, что все китайцы – садовники.

Он неуклюже поднял пиджак, зажав ткань между большим и указательным пальцем.

– А теперь – в химчистку, – приказал Грассьоне. – Да побыстрее. Я жду важного гостя, а другого пиджака у меня нет. По твоей милости, безмозглая желтожопая обезьяна!

Грассьоне не отрываясь глядел на Эдварда Леонга, пока дверь за ним не закрылась. Затем, повернувшись, он распахнул за своей спиной стенной шкаф и вытащил оттуда чистый отутюженный пиджак на деревянных полированных плечиках.

Пока Грассьоне одевал черный шелковый пиджак, составляющий идеальную пару с его брюками, Марино мрачно смотрел на экран телевизора, где в уютной комнатке семейная парочка жизнерадостно обсуждала проблемы стирки. Чернокожий мужчина приятным голосом спрашивал свою жену, как ей удается так чисто отстирывать его рубашки. Грассьоне прервал разговор телевизионных супругов, выключив телевизор. В центре экрана осталась лишь зеленая точка, которая вскоре погасла. Грассьоне повернулся к Марино.

Перегнувшись через стол, с улыбкой он спросил Винса:

– Как ты считаешь, чего хочет этот Маселло?

Винс Марино упорно глядел себе под ноги, словно силился прочитать там ответ на вопрос:

– Не знаю, шеф. Может он хочет, чтобы мы кое-кого убрали.

Он поднял глаза на Грассьоне, который выпрямился в полный рост и обошел вокруг стола. Грассьоне остановился рядом с Марино, довольный страхом, который нагонял на своего помощника.

– Возможно, – ответил он. – Но тут дело серьезнее.

– Что за дело? – недоумевающе спросил Марино.

– Маселло слишком умен. Говорят, что когда-нибудь он станет большим человеком. Я думаю, он хочет попросить нас о чем-то особенном.

– Особенном?

Почему-то в этот момент Марино сообразил, что его шеф в лоснящемся костюме, с блестящими сальными волосами и жирной кожей похож на пластмассовую куклу.

– Да, особенном. Может, нам поручат убрать парня вроде того, за которым нам тогда пришлось погоняться с Джонни Деуссио, Верильо и Сальваторе Паластро. Он нас здорово измотал.

Когда же прибыл дон Сальваторе Маселло, Грассьоне с разочарованием узнал, что, скорее всего, убирать никого не придется. Только в крайнем случае, если парень не согласится на сделку. Этот парень – преподаватель колледжа, профессор. Грассьоне выслушивал объяснения с абсолютным безразличием, пока Маселло не упомянул об изобретении нового телевизора. Грассьоне оскорбился: его вполне устраивали старые.

– Решено! Мы уберем изобретателя, дон Сальваторе, – сказал он.

Маселло улыбнулся:

– Нет. Только, если он откажется с нами разговаривать. Такова инструкция дона Пьетро.

– Как ему угодно, – ответил Грассьоне. – Пусть будет по-вашему, дон Сальваторе.

– Прекрасно.

Маселло договорился с Грассьоне о следующей встрече и поспешно распрощался. Он чувствовал настоятельную потребность постоять под душем.

После ухода Маселло Грассьоне включил телевизор. Показывали какого-то придурка, победившего в совершенно идиотских соревнованиях по бегу в Бостоне. Грассьоне интересовался только теми видами спорта, где он мог заключать пари. Он отвернулся от телевизора и нажал кнопку звонка.

В кабинет вошел Эдвард Леонг. Он остановился на пороге, глядя миндалевидными глазами на Грассьоне и зеленоватый экран телевизора.

– Ну и что ты видишь, мудрец? – спросил его Грассьоне.

– Ничего.

Грассьоне даже привстал:

– Эй, я плачу тебе не за такие ответы.

– Но я действительно ничего не вижу.

– Убирайся вон, китайская рожа!

Леонг пожал плечами и взялся за ручку двери. Он еще раз взглянул на Грассьоне и телевизионный экран, где показывали победителя в бостонском марафоне. Парень бежал так быстро, что его почти не было видно – лишь неясное расплывчатое пятно.

– Вот так проходит человеческая жизнь... – задумчиво произнес Леонг.

– Выметайся отсюда! Готовь рикшу. Мы едем в Сент-Луис.

Глава четвертая

Римо вернулся в отель, окруженный толпой поклонниц. Женщины, задыхаясь, трусили за ним, на бегу стараясь всучить ему свои телефонные номера. Он отделался от них, жеманно пропищав.

– Мой дружок Барт не одобрит знакомства с вами.

Увидав Римо, сидящая в машине дама так вцепилась в водителя, что он чуть не врезался в ворота частной школы Тодда. Кассирша, буфетчица и похожий на «голубого» билетер, выглядывающие из дверей, проводили Римо восторженными взглядами.

Чернокожая девушка, продающая авиабилеты, решила отрастить длинные волосы, распрямить их и переехать из Дорчестера в другой район города. Она чуть-чуть потолстеет и перестанет кокетничать с мужчинами. Однажды вечером она встретит Его в читальном зале библиотеки и навсегда останется его рабыней, служанкой и нянькой. И пусть вся женская эмансипация катится к чертям собачьим! Принадлежать только Ему! Навеки, до гробовой доски!

Римо замедлил бег и заскочил в дверь книжного магазина, работающего круглосуточно.

Продавец взглянул на Римо.

– Спортивная литература в конце направо. Бег на длинные дистанции – на верхней полке.

– А где у вас словари? – спросил Римо.

Продавец, до глаз утонувший в бороде, подмигнул своему коллеге, упаковывающему подарочное издание Ветхого Завета:

– Какое слово вы ищете? Не «псих» ли?

– Нет. «Грубость», «наглость», «задница», и «несчастный случай», – без улыбки ответил Римо.

– Словари вон там, – дрожащей рукой продавец показал на низкий длинный прилавок.

Римо нашел самый толстый словарь и открыл его на слове «совершенство». За цифрой "1" следовало определение – «состояние совершенства – свобода от недостатков и дефектов».

Он просмотрел список определений до конца, но ни в одном из них не упоминалось о счастье. Римо был разочарован.

Когда Римо уже был в дверях, продавец спросил:

– Ну как, нашли, что искали?

– Нашел. Я понял, что можно быть совершенным, но несчастливым.

Продавец, раскрыв рот, проводил его взглядом. Оказавшись на улице, Римо решил не возвращаться сразу в отель, а пойти прогуляться в бостонский Гарлем – район Роксбери.

Вид белого человека, бегущего в спортивных трусах по вечерним улицам Роксбери, вызвал нездоровое оживление. Но вскоре оно поутихло, когда выяснилось, что никто не может его поймать, даже Фредди Дэвис по кличке Пантера, который в прошлом году побил рекорд Роксбери по бегу на 440 миль в украденных кедах.

В обжигающем холоде апрельской ночи Римо подбежал к отелю. Задрав голову, он посмотрел на окно своего номера и представил себе мирно сидящего там Чиуна. Нет, подумал он, еще не время возвращаться! И он побежал по залитым зловещим светом фар тротуарам Бойлтон-стрит до пересечения ее с Массачусетс-авеню и дальше, по главной магистрали Массачусетса.

Римо смотрел на бесстрастные автомобили, на невозмутимых людей на них: мужчин и женщин, которые родились и выросли невротиками; которые спорили, боролись, задавали вопросы, рассуждали, любили, выпивали, убивали, искали бессмертия и наконец умирали.

Он смотрел в лицо каждому встречному и думал: откуда он идет, чем он только что занимался? Глядя на исчезающие за поворотом автомобили, он спрашивал себя, куда мчатся находящиеся в них люди, по каким неотложным делам?..

И вдруг он понял! Ему стало ясно, почему, несмотря на свое совершенство, он так несчастен.

Римо понял, куда едут эти люди в автомобилях, он направлялся туда же.

Он решил вернуться в отель.

Все эти люди возвращались домой.

Но у Римо никогда не было дома. Под домом всегда подразумевается жена, дети. Он представил себе, как жена трогает его за плечо, отрывая от размышлений. Что же, для нее это может плохо кончиться... А дети? Как он объяснит Ассоциации учителей и родителей, почему его чада разнесли в пух и прах полквартала? Потому что их папочка – знаменитый киллер, а, как всем известно, яблочко недалеко от яблоньки падает?

Но почему бы все-таки не приобрести дом? Помещение, в котором можно жить, отличающееся от номера в отеле. Он обойдется без детей. Иметь их в наше время – неоправданный риск, ведь они могут стать наркоманами или извращенцами, как эта жуткая Марги из института...

Представив себе страшную картину, Римо непристойно выругался. На ступеньках отеля старушенция с мальчиком лет двенадцати закричала на него:

– ... твою мать, ты что, не видишь, здесь дети!

Римо в несколько прыжков преодолел лестницу и во второй раз за сегодня выбил дверь своего номера.

Чиун сидел на полу посреди номера с блаженной улыбкой на лице. По углам расположились четыре девушки. Они стояли на четвереньках, положив большой палец в рот и выставив круглые попки.

Чиун открыл глаза и посмотрел на Римо.

– Вот идет само совершенство, – сказал он и захихикал. – Привет совершенному человеку!

– Будет тебе, – примирительно ответил Римо, указывая на девушек. – Что ты с ними сделал?

– Только то, о чем они просили. Они ввалились через проем, оставленный совершенным человеком без двери и попросили меня, занятого важным делом, о нескольких минутах блаженства. Им был нужен ты. Кстати, – где ты шатался все это время?

Римо не дал ему уйти от ответа.

– Что ты с ними сделал!? – повторил он, но не успел Чиун открыть рот, как одна из девушек застонала.

Римо подошел к ней и убедился, что она не только жива и здорова, но и к тому же широко улыбается. Три остальные девицы тоже улыбались, в том числе и Марги, сжимающая в кулаке экземпляр брошюры «Межличностное общение: техника секса».

– Выпроводи их, – попросил Чиун. – И сделай это как можно совершеннее. Хе-хе... Ты выносишь мусор с завидным совершенством.

Римо, обрадованный тем, что девушки живы, даже не стал возражать. Он наклонился к Марги и подхватил ее одной рукой, как котенка, если только котенок может так зациклиться на сексе. Она пробормотала «Фантастика» и с кошачьей гибкостью обвилась вокруг его руки. Римо вынес ее в коридор и поставил на ноги Марги, как во сне, поплыла к лифту. Римо подмигнул Чиуну:

– Грязный старикашка!

– Она заново переживает свое детство, которое было счастливым, – сказал Чиун. – И перестань гнусно ухмыляться. Мастер Синанджу выше таких вещей.

Он отвернулся от него и стал смотреть в окно, пока Римо выносил оставшихся девиц в коридор и подталкивал в спину, словно заводных кукол.

Вернувшись в номер, Римо прихватил с собой остатки двери и попытался пристроить их на место.

– Никто не приходил чинить дверь?

– Приходил. Но я велел им зайти попозже, когда Совершенный человек будет уже в номере. Хе-хе...

– Что же ты все-таки сделал с девушками?

– Они помешали моим размышлениям. Я усыпил их и внушил им приятные воспоминания о детстве. А чем ты занимался сегодня?

– Я принял решение купить дом, – сказал Римо.

– Прекрасная мысль, – заметил Чиун. – Я бы тоже не прочь иметь свой дом. Например, в Вашингтоне. Мне там очень приглянулся один большой белый дом...

– ... где живет президент? – закончил его мысль Римо.

– В какой срок он может освободить его для нас?

– Он не может это сделать.

– Неужели президент нам откажет? – возмутился Чиун.

– Сначала тебе откажу я.

– Я тебе этого не прощу, Римо, – обиделся Чиун. – Я для тебя столько сделал, а ты не разрешаешь мне приобрести маленький паршивенький домишко, о котором даже и говорить противно.

– Но зачем тебе понадобился именно этот дом? – терялся в догадках Римо.

– Плевать мне на дом! – воскликнул Чиун. – Просто я вижу, какой властью обладают те, кто в нем живет. Взять, например, этого автомобильного магната...

– О Боже, Чиун...

– Я опять что-то не так сказал?

Римо промолчал.

– Я видел, как автомобильный магнат пригласил Барбару Стрейзанд посетить его дом, и она согласилась. Согласилась! А я... Я могу с утра до вечера стоять на пороге самого прекрасного дворца в деревне Синанджу и приглашать ее. Но она не придет.

– Опять Барбара Стрейзанд!

– Да, опять, – заупрямился Чиун.

– Слушай, давай забудем о ней. И о Белом доме тоже. Мне нужен самый обыкновенный дом. Чтобы в нем жить.

– Но этот дом должен быть совершенным, чтобы соответствовать своему хозяину. Пристало ли красавице одеваться в отрепья?

– Ну, с меня хватит! – взорвался Римо. – Сегодня я целый день думал об этом, и вот я к какому выводу пришел: хочу быть обыкновенным человеком!

Чиун грустно покачал головой.

– Сынок, я дал тебе всю мудрость Дома Синанджу, а ты снова хочешь стать таким как прежде! Есть мясо, тратить на сон непозволительно много времени, быть нищим и униженным? Ты этого хочешь?

– Нет, Чиун. Я сказал: мне всего-навсего нужен дом. Как у тебя в Синанджу, – подольстился Римо к Чиуну, так как считал его дом в деревне верхом уродливости.

– Понимаю, – кивнул Чиун. – Приятно быть хозяином в красивом доме.

Римо расцвел от полного взаимопонимания.

– И когда-нибудь мы пригласим в гости Барбару Стрейзанд, – оживленно продолжал Чиун.

– Ладно, – раздраженно буркнул Римо.

– Не забудь о своем обещании, – сказал Чиун. – Не давши слова – крепись, а давши – держись!

Они поужинали отварной рыбой и рисом, и Чиун избавился от грязных тарелок, выбросив их через открытое окно в темноту бостонской ночи. В ту ночь многие бостонцы стали очевидцами появления в небе неопознанных летающих объектов, что послужило причиной образования бостонской Лиги Уфологов. Лига начала свою деятельность с печатания огромным тиражом обращения с просьбой о материальной поддержке научно-исследовательской деятельности.

Вдруг раздался телефонный звонок. Звонил Смит.

– Добрый день, доктор Смит, – вежливо поздоровался Римо. – Рад вас слышать.

– Римо, – начал было Смит, но осекся. – Как вы сказали? Доктор Смит?

– Вот именно. Добрый, умный доктор Смит.

– Римо, у вас ко мне какая-то просьба?

– Нет, сэр. Это вы о чем-то хотели меня попросить. Вы позвонили первым. Кроме того, вы мой шеф.

– Все перед нами начальники, – съязвил Чиун.

– ... вы мой шеф, поэтому первое слово – ваше.

– Ну хорошо. Помните, я говорил о слете мафиози в Нью-Йорке?

– Да, сэр.

Римо посмотрел в окно, удивляясь, почему птицы не летают в темноте. Если у них днем полно разных дел, почему бы им не заняться чем-нибудь ночью?

– Мы узнали, что Артур Грассьоне, один из главарей мафии, и Сальваторе Маселло, главный мафиози Сент-Луиса, направляются в Эджвудский университет под Сент-Луисом.

– Сэр, может быть, они решили стать студентами и покончить с преступным прошлым?

Римо насчитал в небе семь пар красно-зеленых бортовых огней. Скоро в небесах будет также людно, как на земле, а птицы смогут летать лишь в отведенное для этого время.

– Нет, – ответил Смит. – Мы потеряли нашего человека, чтобы выяснить, что им понадобилось. Они охотятся за изобретением профессора Уильяма, Вули, или Вули Уэстхеда, в общем, что-то вроде этого. Он изобрел какой-то новый телевизор.

Не везет, так не везет, подумал Римо. В кои-то веки он собрался купить домик, а Смиту вдруг понадобился некий профессор с туманным именем.

– Вас понял, – сказал он.

– Маселло – новый тип мафиози. Он умен, тонок. Он – кандидат на пост главы мафии. Его нужно остановить.

– Хорошо, – сказал Римо – Это все, сэр?

– Все.

– Мне нужен дом! – заорал Римо. – Я по горло сыт вашими отелями! Если у меня не будет дома, я увольняюсь. Поняли?

– А если я предоставлю вам дом, обещаете вести себя вежливо?

– Нет.

– А выполнять мои приказы точно и без проволочек?

– Конечно, нет. Почти все ваши приказы такие бестолковые, что их невозможно выполнить точно.

– А если у вас будет дом, обещаете ли вы хотя бы заняться Маселло и Грассьоне? И разузнать, какой телевизор им нужен?

– Могу.

– Тогда займитесь этим, а потом поговорим о доме.

– Так мы покупаем дом или нет?

– Может быть покупаем.

– Тогда я, может быть, займусь Граселло и Массьоне.

– Маселло и Грассьоне, – поправил его Смит – Ну, действуйте! Это действительно важное дело.

– Мой дом – тоже важное дело.

– Попроси его увеличить нам жалованье, – тихонько подсказал Чиун.

Римо отмахнулся от него.

– Смитти, – сказал он, – встретимся в Сент-Луисе и все это обсудим еще разок.

– Но я не смогу выехать в Сент-Луис, – запротестовал Смит.

– Вы должны. Дело-то неотложное. Если мы не встретимся в Сент-Луисе, ноги нашей там не будет.

Смит некоторое время молча размышлял над смыслом услышанного. Логика Римо убедила его.

– Буду там завтра, – сказал он.

– Замечательно. И захватите с собой сумму, которой хватило бы на покупку дома.

Римо повесил трубку.

– Мы едем в Сент-Луис, – обернулся он к Чиуну.

– Хорошо, – ответил тот. – Давай собираться.

– К чему такая спешка?

– Скоро те четыре существа женского пола придут в себя и вернутся обратно. Зачем мне нужны четыре рабыни?

Римо понимающе кивнул.

– ... когда у меня есть ты, – закончил Чиун.