Текст книги "Lim Lion"

Lim Lion
В. Чижов

© В. Чижов, 2024

ISBN 978-5-0055-8952-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

«Вы читаете самую скандальную книгу о моде и медицине». (с)

М. Е. Сизый

Она – успешная модель, он – успешный сотрудник медицинского учреждения. Искра безумия и полет на прекрасный остров, страсть, головокружительный успех и зависть. Обо всем этом можно только мечтать или даже позавидовать героям, а быть может, стоит рискнуть и повторить их путь судьбе на великое зло? Решать только Вам.

История, ставшая былью или быль, превратившаяся в роскошную жизнь. Имена вымышлены по желанию персонажей.

Если Вы хотите сэкономить себе кучу средств и обрести внутреннюю уверенность в модельном бизнесе, прекрасно провести время за чтением, то эта книга прекрасно подойдет для Вас, в случае, если Вы обычный врач, то не стоит судить книгу по обложке, настоятельно советую, ознакомьтесь с этой прекрасной интеллектуальной работой.

Мата нет, нет – он есть, но только в самом начале, в стихе, а в жизни его еще больше, но (!) мне, кажется, только с авторской позиции, что, здесь сделайте рассудительную паузу, он, тире, стих, гениален. Вы можете заменить нецензурную лексику на одно слово – «даром», смысловая нагрузка от этого не пострадает. Книга может быть куплена или прочитана хотя бы из-за него, стихотворения, простого, но гениального, как и книга.

Пишется раздельно, так как вы можете вставить вместо нижнего подчеркивания: мой, их, огромный, маленький, широкий, толстый, упавший, чье-нибудь имя, к примеру, любимого сказочного персонажа, даже единорога и так далее.

Приятного Вам чтения и улыбайтесь, улыбайтесь.

Критик и писатель М. Замойский о книге «Lim Lion»

Запомни меня

Нечего делать внутри.

Нечего делать снаружи.

Книги свои собери

И молча выкини в мусор.

Лучше б ты был дураком,

Бегал по бабам и лужам.

А не влюблялся бы в дур,

Которым ты на_хуй не нужен.

Меня зовут Ху, не потому что Хэ-У, а потому что Икс-Игрек. На самом деле мои родители жуткие моральные садисты. Они специально выбрали это имя, чтобы я стал биологом, заблаговременно подумав о моем будущем. Мой отец пришел к этому еще до зачатия, распорядившись дальнейшей судьбой своего сперматозоида. Думаю, вам не составит огромного труда, предугадать заготовленное имя для девочки – Xх. Уж лучше бы, а впрочем, не будем о грустном. Наполеоновские планы могли быть нарушены в любой момент. Дверь в математический кабинет находилась недалеко. Конечно, о моем прозвище ходили легенды.

– «Хромосома! Хромосома»! – раздавались крики то в школе, то на улице.

Время перемен осталось позади, вместе с портретами великих фамилий Чехов, Павлов, Цицерон и Аристотель. Без особого труда, я поступил в медицинскую академию. И как-то по секрету, на одном моем дне рождения, отец раскрыл более страшную участь, которая светила мне в случае отвратительной учебы.

– «Понимаешь, Ху, я так подумал, если ты провалишь экзамены и не поступишь на биолога-генетика, то без всяких трудностей сможешь стать проктологом»!

– «Что»?! – такова была моя первая защитная реакция, условный рефлекс, выработанный в процессе общения с отцом. Разумеется, я крикнул, да так, что родителю в лицо полетели слюни. Потом я пришел в себя и продолжил молчать. Пока мой грозный клич нарушал внутреннюю тишину, папа продолжал говорить.

– «Проктологу не нужно учить все эти строения, запоминать названия костей, он ведь узкопрофильный, во всех смыслах этого слова. Лучше же, как говорил Брюс Ли, выучить и отточить один удар, чем тысячу или сколько-то там. Согласись, профессия прибыльная, как и у стоматолога, только ответственность ниже. Ну, мы понимаем друг друга. Не ниже, а меньше шанса накосячить, ты же понимаешь, я уже все продумал, тебе не надо переживать за свою будущую роскошную жизнь».

Жаловаться было грех. Хотя нутро вопило:

– «Проктолог! Проктолог! Да почему не маммолог?! Я бы смотрел на грудь и торжествовал, а потом бы ко мне пришла пожилая дама и, о! Надо было выбрать пластическую хирургию! Хотя нет, там насмотришься на дефекты больше, чем в кабинете маммолога».

Биолог-генетик – это то, кем я стал заочно, еще только-только прорвав оборону круглой яйцеклетки. Однако эта история не о том, как мой глаз смотрит в микроскоп. Надо же как-то познакомиться с читателем, а еще умело не оскорбить его, но частично использовать его имя или половую принадлежность.

Любой специалист с высшим образованием, работающий в нашей отрасли хорошо отдыхает, включая и проктологов.

– «Так вот», – внезапно закончил свою фразу отец, а потом стал махать перед моими глазами своей ладонью, – «Ты тут»?

В этот момент я уже принимал третью пациентку в своем кабинете маммолога, предлагая ей оголить свою грудь, но только после того, как поинтересуюсь у набора ХХ-хромосом, что их беспокоит. Пришлось вернуться из своего удобного кожаного кресла за праздничный стол.

Мой отец в прошлом был музыкантом. Точнее вокалистом. Когда его «розовые очки» были сняты обществом и раздавлены с хрустом на асфальте, перед ударом в глаз, какой именно он не рассказывал, в его голове произошел настоящий разрыв шаблонов мышления. Как оказалось, все его песни были о нем самом. В итоге получился настоящий портрет человека, которым быть не стоит. Уйдя на покой, мой батя пошел работать в банк, но и там, общество относилось к нему с каким-то стебом. Зато когда появился я, его жизнь коренным образом изменилась. Очень часто он мне рассказывал о том, как попса в 90-е повлияла на западное общество.

– «Группа Limp Bizkit – это скрытая фонетика стадиона „Олимпийский“! Зарубежный Федя мечтал о том, как приедет в нашу страну и выступит перед многочисленной аудиторией».

– «Папа, но ведь это же не поп-музыка», – возразил я в семилетнем возрасте.

Мой родитель мудро отредактировал мое представление о сцене.

– «Сын, но ведь она же по-пу-ляр-ная»!

Все разговоры о музыке мне казались каким-то бредом. Представьте сами, какая-то группа из начала двухтысячных, а на дворе уже почти вторая половина века. Мой отец все не унимался, его несбывшиеся мечты, переместились в некий гараж. На стенах там, висели плакаты со звездами, ушедшими со своего Эвереста на пике популярности, образованного, конечно же, от пилотажного термина пике, а никак не карточной масти, но больше всего выделялся ковер. Сказку про этот объект роскоши, мне доводилось слышать от своего родителя неоднократно.

– «Ковер! Ковер! Ты просто не представляешь! Сначала вся русская попса записывалась в небольших студиях, и там висел ковер, как элемент роскоши. Ты даже представить себе не можешь, сколько пыли из него можно выбить сегодня, обеспечив безоблачное детство в старости. „Свои“ понимали это явление и хотели показать то, что живут обеспеченно. А вот со временем произошел настоящий прорыв ковра в зарубежье. Кто-то в тесном отечественном гараже переигрывал заморские песни, а на стене или под ногами обычно висел или лежал ковер. Отправив клип в сеть, люди ждали, как их работу оценят. Безусловно, качество аудиозаписей оставляло желать лучшего, тем и привлекало внимание, вызывая улыбки на лицах дорогостоящих звезд. Сделав много витков вокруг своей оси, Земля получила новое английское слово – „cover“, но началось все с нашей попсы, ведь рок тогда „дремал“, находясь по меркам известности под землей, не мельтеша на ТВ. И вот, прошли года. На всяких дисках так и писали cover, а не обложка. Представь, даже на журналах некая богиня гламура помещалась на ковер, а не на лицевую сторону»!

В общем, вы можете представить, в какой семье я вырос. Отец не позволял заниматься мне музыкой, грустно рассуждая о своем прошлом. Мне казалось, он висел на одном из плакатов, только его лицо находилось под париком, а на носу было что-то белое. Про сценический образ он отшучивался, неоднократно заявляя о стебе и магическом ковре. Гараж со всякой аппаратурой не давал мне спокойно спать.

– «Нет, Ху, тебе нельзя заниматься музыкой. Иначе общество узнает о моих шедеврах в прошлом, и ты будешь изгнан с пьедестала» – эта фраза изменила мое отношение к творчеству. Я демонстративно бросил барабанные палки в его гараже, так и не приступив к музицированию. Позже отец мне неоднократно говорил, что это был мой лучший удар, который никто и никогда из музыкантов не сможет повторить. При этом, он обычно отворачивался, сохраняя молчание, а затем, пропадал в своей обители, куда вход с того момента был для меня категорически воспрещен.

Особенность моей профессии заключалась в том, что часто приходилось сохранять врачебную тайну, выдавая при всем этом своему пациенту, некую одностороннюю расписку, обеспечивающую ему спокойный сон и некую гарантию о моем высоком уровне профессионализма. Моя прямоугольная табличка на двери, выделялась от всех остальных, наделяя особым статусом, выделяя среди прочих профессионалов неким ореолом избранности. Ее секрет был прост и работал, как говорится: – «на ура», внушая любому скептически настроенному человеку абсолютное спокойствие и доверие. На табличке виднелась длинная надпись: Старший научный сотрудник лаборатории мутагенеза медико-генетического научного центра – Ху. Отсутствие фамилии производило некий фурор в очереди. Пациенты просто не понимали, как ко мне обращаться, слегка смущаясь от этого и теряя свою уверенность, полностью попадая под мой врачебный авторитет. За стеной в ожидании, больные могли позволить себе улыбнуться, но, только вставая с кушетки, расположенной вдоль стены, или делая первый шаг к двери, в их головах происходила химическая реакция. Сравнить ее можно было только с прыжком в неизвестное, а переступив через волшебный порог кабинета из больничного коридора, сразу же менялись в лице и выбирали для своего обращения ко мне, всего лишь две буквы – Вы.

На рабочем столе с медицинскими картами, современным организационным оборудованием в виде моноблока, но никак не ноутбука, которым обладает множество студентов, я спокойно заполнял очередную расписку. На подоконнике, ухоженный цветок с причудливым названием – «тещин язык», тянулся к оконной ручке пластикового окна. Шумы с улицы практически не проникали в мою рабочую обитель. Портрет Пирогова Николая Ивановича возвышался над моим удобным креслом.

– «Медицина – это сестра философии», – проговорил довольный мужчина, сидя по другую сторону стола.

В такие моменты задумываешься о том, что болезням нет числа, но есть лишь заработная плата, а еще пациенты, которые тебе благодарны или ожидают твоей помощи. Какая же тут философия? Улыбнувшись, я стал слушать дальше, продолжая писать. Мужчина все никак не унимался.

– «А все философы предпочитают коньяк, вы, кстати, какой предпочитаете»?

В такие моменты иногда начинаешь погружаться в эту науку с головой, как правило, размышляя об этикете. Согласитесь, такой вопрос является показателем дурного тона. Что ответить в такой ситуации? Лучше философствовать об этом, нежели о каких-то сверх заратустровских мыслях при всем моем уважении к пациентам. Аспект моей деятельности – это не героико-хирургический эпос с лавровыми листьями на венке, где сами понимаете, что стоит на первом месте. Вот именно стоит, как недостающая буква Й, что в имени моем, дает совсем не то, что надо бы, короче говоря, трезвость.

«Менструация – это кровавые слезы раздосадованной матки» – вы думаете, это сказал или написал Гиппократ? Нет. Это все люди, которые не имеют к медицине никакого отношения. Врач, он либо врач, либо философ. Откуда у нас время на философские камни в почках?

– «Вот, пожалуйста, я бы сказал, приходите еще, но думаю, одной встречи мне с вами достаточно, чтобы понять, что вы абсолютно здоровый человек», – обратился я к своему пациенту, прилагая некую расписку и волшебную справку для работы.

Слегка прищурившись, мужчина поднес листок с шапкой «Справка» к своим глазам на двадцать сантиметров от головы, сразу стало понятно, мой клиент забыл дома очки.

– «А что за анкилозирующий спондилоартрит»? – еле прочитав по слогам, спросил мужчина.

– «Вы приходите на работу, говорите, что вас „прострелило“, в общем, вы меня поняли».

– «Ох, дорогой мой, я даже не знаю, как вас отблагодарить»! – отложив экземпляр справки о моем лечении, мужчина вытянул из-под потертого коричневого пиджака, бутылку какого-то неизвестного мне доселе коньяка.

Улыбка пациента – это лучшее в моей работе, особенно его счастливое лицо, когда он пожимает мне руку, перед тем как выйти за дверь.

Ладно, хватит о профессии. Книга совсем не о том, а о некой особе женского пола, которая перевернула всю жизнь профессионала моего уровня, с кички на палубу. Мы познакомились с ней после того, как я окончил школу и прошел ординатуру.

Kolesolovochka

Любая книга станет прахом

И лучше раньше, чем сейчас.

Ты отрекись, пока не поздно,

Что где-то матом написал.

Ты в вечность плюнул ядом,

И думаешь, запомнят ли?

Как правильно писать им матом,

Слова о непристойности.

Моя девушка, как бы сказал батя: – «с ковра». Еще сызмальства, я искренне полагал, что модель – это обычный человек, только мало жрущий. В принципе так и получается.

Мы познакомились с моей будущей женой, когда мои ноги в начищенных до блеска черных туфлях, занесли меня в небольшую столовую. В очереди, перед худощавой девушкой, я выбрал тарелку с солянкой. На второе – пюре с двумя куриными рублеными котлетами «по-киевски», а под конец, все никак не мог решиться, кофе с заварным пирожным или обычный земляничный, хоть он и клубничный, компот. Вы просто представьте себе стоимость земляничного напитка в обычной столовой! Кто же отправится в лес, чтобы найти эти редкие и маленькие ягоды?

Девушка с пышными черными ресницами роняла слюни, то и дело, оглядываясь на мой разнос. Поднос – это лопата с неким веществом, химический состав которого, очень трудно определить даже мне – биологу-генетику с немалым стажем, хотя по химии у меня всегда была твердая пятерка. Суть совсем не в этом, поднос вам принесут прямо под нос, а разнос – это то, на чем официант разносит заказ, но в общепите, где царит самообслуживание, вам придется поднять свою могучую опу самим.

Свободных столиков, к сожалению или на мое счастье не оказалось. Из всех свободных мест я выбрал то, что не с угрюмым мужиком, поедающим борщ. Его рыжие усы, как у уставшей лисы от первого, виднелись за пять шагов.

Минуя его столик, я услышал чавканье за своей спиной. Впереди еще виднелись места, но моя опа решила приземлиться к роняющей слюни девушке, стоявшей передо мной в очереди. На тарелке, симпатичной на первый взгляд особы, были макароны и какая-то странная рыба.

– «К вам можно?» – вежливо начал я диалог.

– «Да, конечно», – спокойно отозвались незнакомые ХХ-хромосомы.

Когда столовая ложка отправилась в тарелку с плавающими черными маслинами, нарезанными колечками и выловила копченую колбасу, а затем оказалась на уровне моего рта, наши взгляды с ХХ-хромосомами встретились. Ее голодные глаза сопровождали каждое мое движение. Внезапно раздалось громкое урчание живота. Я чувствовал запах пищи на ложке. Стыдливо, но скорее кокетливо, девушка поправила свой локон слева от ее аккуратно постриженной челки, закрывавшей лоб.

Это непередаваемое чувство, когда вы сильно голодны, во рту у вас солянка с копченой колбасой и специфичным кисловатым привкусом маслин, с теплой бульонной жидкостью и пережеванными частичками, они проглатываются и «переходят» в глотку, плавно стекая вниз к желудку, приводя ваш мозг посредством нервной системы в восхитительный и непередаваемый тактильный и одновременно вкусовой восторг.

– «Приятного аппетита», – а что еще может сказать молодой человек или мужчина, незнакомой особе за одним столом?

– «И вам», – с какой-то грустью или завистью в голосе, ответили ХХ-хромосомы в лице незнакомки, позже, она вновь нарушила тишину своим животом, а затем ее лицо покрылось краской того компота, который остался стоять за стеклом витрины с надписью «Земляничный».

– «Будете?» – спросил я у девушки, глядя на то, как она постукивает выкрашенными красными ногтями левой руки по нашему столику и с завистью смотрит на заварное пирожное, лежавшее в небольшой строгой белой тарелке с ровной окружностью.

Брюнетка кивнула, а потом сразу же замотала головой в разные стороны. Локоны, обрамлявшие щеки ее лица, забавно покачнулись.

– «Нет, спасибо, я – модель, мне нельзя».

Почему-то мне показалось, что напротив меня сидит стеснительная девушка, обладающая высоким сдержанным нравом, но благодаря кондитерскому изделию, я сумел ее заинтересовать. Через несколько минут, когда моя тарелка с солянкой оказалось пустой, и настала очередь пюре с двумя куриными рублеными котлетами «по-киевски», девушка все ковыряла вилкой рыбу с красной подливой. Медленно сдирая сероватую рыбью кожу в мучном желтом кляре, очищенную от чешуи, зачем-то отделяя так же, подливку столовым прибором на край волнообразной синей каемки, но с каким-то скрытым смыслом, чтобы красная пережарка с морковью и томатной пастой не вылезала за синюю черточку, словно занимаясь раскрашиванием сакральных восточных геометрических фигур, моя новая знакомая грустила за столом. То, что мы еще не познакомились, ничего не значит, ведь главное намерение и концентрация в чужой посуде.

– «По-моему, у вас просто нет денег», – вырвалось из моего рта.

Черные зрачки голубых глаз расширились. Создалось такое впечатление, что модель была застигнута врасплох. Скупая слеза быстро выделилась и покатилась по красной от стыда щеке.

– «Шутка не удалась», – подумал я в этот момент.

Спустя неделю, мы снова встретились с этой незнакомкой. В качестве извинения, я – существо оскорбившее девушку и прошлый раз унесшее ее оставленный разнос с недоеденной пищей, решил угостить ее двумя заварными пирожными.

– «Думаешь, я не могу купить себе это»? – прозвучал ее голос.

В моей голове смешались все мысли. Сначала незнакомка, стоявшая позади меня в очереди, что называется – «психанула», а затем, взяла три «заварных», но тарелку с макаронами и рыбой отложила в сторону.

– «Да у меня и в мыслях не было», – спокойно ответил я, глядя на происходящее, подходя к кассе.

– «У меня диета, я же говорила, я – модель»! – громко заявила девушка.

Умение держать осанку и шею, не опуская своей головы ниже моего подбородка, как-то расставило все точки над и, не возникло даже сомнения, она настоящая модель, сошедшая только что с подиума.

В этот день, в столовой было больше свободных столиков. Демонстративно сев напротив меня, незнакомка медленно поедала пирожные. Наверное, в ее голове крутилась мысль, чтобы я не заметил, как она кусает мои любимые белые заварные. Каждый раз, когда мой взгляд падал на нее, она отпивала из кружки зеленый чай с долькой лимона, разрезанной пополам. Медленно и с небывалой нотой величия в каком-то своеобразном стебе, демоснтративно вытянув, а затем, согнув правую руку в локте, я поднес компот ко рту, вытянул губы как у золотой рыбки с картинки и стал пить.

Через неделю мы опять встретились в этом же заведении. На этот раз, незнакомка проявила большую сдержанность и психологическую устойчивость.

– «Вы мне должны обед», – услышал я позади.

Казалось, она появилась из ниоткуда. Будто гром среди ясного неба во время снежного бурана на Аляске.

– «Что»?

– «Как что? Вы же хотели познакомиться»?

Такого напора я никак не ожидал, постоянно гадая все это время, как же нам заговорить и прийти к мирному диалогу за кружечкой кофе. И сидя за столом, глядя как моя новая знакомая поедает жирный гуляш с картошкой, после опусташенной тарелки с солянкой, я, кажется, стал что-то понимать.

– «Она ждала меня, потому что у нее просто нет денег на обед, точно, а как еще это можно объяснить?» – пришла в голову мысль.

– «Меня зовут Ху».

– «Как»?

– «Ху».

– «А, ты тот парень, про которого все говорили»?

– «Что? Кто про меня говорил»?

И правда, кто мог говорить про меня – биолога-генетика, когда я переехал в другой город, ведь я общаюсь только с коллегами по работе. На самом деле, в такие моменты ожидаешь, что тебе представятся, а не будут опустошать тарелку второго. Но ведь в жизни все не как у нормальных людей, и уж тем более, не как в книгах.

– «А, значит, это не ты, ладно, я – Вера».

– «Очень приятно, а ты, правда, модель»?

– «Да, но подумываю о том, что может, с сегодняшнего дня уже нет, но, спасибо, что спросил».

Так у нас с ней и закрутилось. Глядя на мой солидный черный пиджак, девушка первое время полагала, что я из какой-то администрации. Я вообще-то не люблю рассказывать людям о своей профессии. Иногда это превращается в настоящее шоу. Да и вопросов всегда так много, а хочется просто отвлечься от своей работы, оставив белый медицинский халат в стенах нашего престижного заведения. Представьте, однажды мой товарищ – хирург, рассказал незнакомой девушке за столом про артерию и как он произвел недавно сложнейшую операцию на сердце, показывая весь ее ход на каком-то куске мяса.

– «Все закончилось рвотой в этой же самой столовой», – закончил я свой рассказ при знакомстве с Верой.

– «Так», – рассудительно сделала паузу девушка.

Прожевав пищу во рту, она взяла салфетку со стола, лежавшую между перечницей и солонкой, а затем элегантно двумя прикосновениями, прислонила их к своим губам, после чего, поймав на себе мой восторженный взгляд, прикованный к ее двум ярко накрашенным красным полоскам рта, улыбнулась и задала вопрос, – «ты медик»?

– «Я то»? – слегка пошурудив в своей голове пространство вариантов, как в одном интеллектуальном шоу, после чего мне почему-то захотелось сказать, – «Нет».

– «А кто»?

Поглядев на салфетку с отпечатками губной помады, неожиданно для себя, сглупил и изрек зачем-то следующее.

– «Я – писатель».

– «Правда»?

На моем официальном сайте имелось всего три рассказа по двадцать странниц или может быть больше. Честно говоря, я и сам не помнил, сколько их там. Давным-давно, когда было скучно после пар, я проводил время с пользой. Однако это работало сногсшибательно и внушало доверия посторонним лицам, случайно оказавшимся на моей страничке. Да и не будете же вы первому встречному человеку рассказывать о том, что вы биолог-генетик.

– «Я представляла себе писателей немного иначе», – посмотрев куда-то вправо под соседний столик, Вера продолжила рассуждать, незаметно для себя, размахивая в воздухе очередной салфеткой», – «думала они в очках, не ходят в пиджаках и уж тем более не ходят в столовую».

Тут ее будто кто-то уколол швейной иголкой. Слегка подскочив на стуле и одумавшись, она перестала размахивать салфеткой, опережая встречный вопрос о моделях, посещающих подобные заведения, девушка задала коварный вопрос.

– «А вы, наверное, сейчас отправитесь к себе в роскошную квартиру и приступите к написанию какого-нибудь романа? Пообещайте мне, что я не появлюсь на его страницах»!

– «Хорошо, договорились, вы правы, со мной все понятно. А что будете делать после обеда вы»?

Пожав плечами, Вера грустно вернулась в тарелку со вторым.

– «Хорошо, а может, прогуляемся»?

Услышав этот вопрос, Вера медленно расплылась в улыбке и посмотрела на меня. Затем левой рукой откинула локон волос, обнажив странную сережку или клипсу с каким-то камнем, напоминавшим белую бусинку с перышком.

– «Знаете», – кокетливо проговорила моя новая знакомая, внезапно замолчав и только после того как убедилась, что я ее внимательно слушаю и пристально не спускаю глаз с ее лица, продолжила, – «у меня уже есть планы на этот вечер».

Медленно Вера опустила свою голову обратно в тарелку.

Ответ, признаюсь, меня несколько расстроил. Любого нормального человека такое развитие событий огорчает, немного, но все же. Спустя несколько секунд, девушка внимательно посмотрела на мою реакцию и опять плавно расплылась в улыбке, не обнажив свои зубы.

– «Но, знаете, если вы составите мне компанию, я могу познакомить вас с интересными людьми», – продолжая ковырять в тарелке, проговорила моя новая знакомая. Пюре плавно съехало за край посудины, плюхнувшись на разнос.

Делать мне было нечего, субботний сокращенный день обещал быть скучным. Когда Вера доела, я и не заметил, как напротив, она оказалась в солнцезащитных очках оправы «летчик». Маленькая сумочка, напоминавшая скорее миниатюрный кошелек на ремешке, повис на левом женском плече.

– «Спасибо», – сказал я, обратившись к людям за витриной с приготовленными блюдами, затем положил в карман свой выложенный на стол телефон и ключи.

Медленно встав, девушка в джинсовых шортах с бахромой и черном топе с какими-то рунами или наименованиями брендов выпрямилась, разгладив топ11
  Топ – отнятая у ребенка футболка, маленькая по своему размеру для взрослой представительницы ХХ-хромосом.


[Закрыть]. После того как мы отнесли разносы с пустой посудой к мойке, Вера свернула от входа к зеркалу с рукомойникиком, тем самым, сбив меня с толка, заставив сопроводить ее походку своим взглядом, оставшись на месте.

Застыв на мгновенье, она улыбнулась во всю ширину своего рта, обнажив зубки, но поправила зачем-то волосы на макушке. После повернулась от зеркала, и целенаправленно подойдя ко мне, остановилась.

– «Мне нужны ваши магические цифры».

– «Какие»? – заволновалась девушка, улыбнувшись, раскрыв полностью свой рот в улыбке, чего не позволяла себе за столом, во время приема пищи.

– «Телефон, чтобы я позвонил».

– «А, записывай».

Так мы плавно перешли на «ты», но иногда еще путались в этих гранях приличия, не позволяющих перейти к следующему этапу наших головокружительных отношений, затягивающих нас в водоворот бурных событий, как длинный волосок во время спуска воды в набранной ванной, со временем перерастающий в ласточкино гнездо, напоминающий, вальяжно плывущую аскариду.

– «А вам в какую сторону»? – спросила Вера на улице.

На фоне звучала музыка из небольшого торгового павильона, завлекая клиентов в свои торговые ряды. В такие волнительные моменты, прохожие как неведимки, их незаметно, но они есть.

– «Мне туда», – указывая вправо легким движением головы, ответил я.

– «А мне туда, в противоположную», – отозвалась Вера, – «но вы мне позвоните, ближе к шести и мы с вами сперва прогуляемся, а потом пойдем в гости».

– «В гости»? – подумал я, задав себе вопрос и проводив взглядом довольную сытую девушку, мысленно на него же ответил, – «что ж, в гости так в гости».