Текст книги "Lim Lion"

Lofeliant

Когда настанут времена,

Ты будешь помнить это бремя.

И то, что вякнул ты тогда,

Перенесут с собой года.

И города размножат это слово,

Тебя пошлют туда не раз,

Быть может, просто пригласят,

Но вот потомки, точно, не простят.

Время тянулось медленно, словно длинный удав желтого цвета, ползущий к шести часам. Когда ожидаешь чего-то, можно умереть от тоски. Не вытерпев, и позвонив ровно в пять ноль три, я услышал ее незабываемый тембр голоса.

– «Да».

– «Вера, это я».

– «Нет, Вера – это я».

– «Слушай, Вер, а где мы встретимся»? – глядя в потолок, лежа на кровати, спросил я у собеседницы.

– «Давай в центре, но там еще», – в трубке послышался протяжный зевок, – «жа-а-арко».

– «Хорошо, а во сколько»?

Зевание – это такая заразительная штука, что мой рот бессознательно раскрылся, плечи расслабились, глаза зажмурились, а звуки куда-то запропастились, когда челюсть максимально разжалась.

– «сов», – послышалось в трубке.

– «Что-что»?

– «Ху, ты что, спишь там»? – прозвучал сонный голос.

– «Нет, просто зеваю».

– «Тогда давай в шесть тридцать на театральной площади».

– «Хорошо».

Как иногда беседа с противоположным полом может окрылить настолько, что прождать человека полчаса после оговоренного времени – это незаметный пустяк. Фонтаны вздымали свои струи вверх. Бегала беззаботная ребятня, подставляя свои руки под теплую воду, громко смеясь. Здание театра отбрасывало спасительную тень. И хоть пик солнечной активности уже спал, асфальт еще дышал своей безжалостной духотой. Между высотными домами проглядывал кусочек неба. Мгла уже кралась и заволакивала темной вуалью горизонт, с обратной стороны от солнца. Листва деревьев молчала в надежде хоть какого-нибудь порыва слабого ветерка.

Это необъяснимое чувство – ожидание встречи, когда начинаешь уже подумывать о том, что кто-то просто не придет или вот-вот появится, но с какой стороны неизвестно. Будто вишенка на торте, ты стоишь и ждешь, когда она, та самая, вывернет из-под какой-нибудь подворотни на такси или появится со стороны остановок общественного транспорта. Ты еще гадаешь, в чем же она будет одета, как от нее будет пахнуть, а станет ли она извиняться за свое опоздание? И вот когда настает этот долгожданный волнительный момент, ты сразу забываешь о мучительном времени, тем более про опоздание и вот эта вот самая девушка, скорее всего, гадает, зануда, козел он или уже перешедший на мою сторону человек.

– «Куда же мы пойдем»? – сразу начинаешь строить мысли задолго до того, как появится знакомое лицо, черты которого еще не закрепились в твоей памяти. Думать об этом бесполезно. А вдруг она не появится и встреча не состоится? Вдоволь накатавшись на мысленных эмоциональных качелях, только уняв свое легкое волнение, вы вновь ощущаете ту странную сладкую волну адреналина.

– «Привет», – сразу же активно приступила к диалогу Вера, будто переместившись по воздуху, а точнее телепортировавшись. Ведь я стоял как мраморный истукан, и пока она приближалась, успел подумать о многом, даже проснуться с ней в постели и устроить ссору из-за опоздания, почему-то одетым в свой махровый халат, наверное, из-за этого, абсолютно не заметил, как она оказалась рядом со мной.

Черное платье и изящные туфельки на невысоких каблуках, перестали цокать. На шее у Веры свисали небольшие белые бусы, будто бы из жемчуга. Солнцезащитные очки в черной оправе «кошачий глаз» слегка выползали за контуры лица, но элегантно подчеркивали линию ее ухоженных бровей, скрывая под оправой глазницы и пряча взгляд. Я даже разглядел свое отражение в зеркальных линзах.

– «Куда пойдем»? – проговорила девушка, медленно сняв очки и прикусив их душку, плавно опустила свой взгляд с моей головы вниз.

В этот момент, я просто пожал плечами, так как расстаял, подобно снеговику с нервной улыбкой из угольков. Увидив ее очаровательные глаза, лишился дара речи, полностью передав инициативу похода по улицам этого города, в руки очаровательной особы, внезапно представшей передо мной в образе светской львицы, а не той новой знакомой из столовой. Это слегка пошатнуло мою личную уверенность. Как замечательно, что я все же выбрал привычную рубашку с голубыми запонками, классическими черными брюками, только без стрелок и черными, недавно протертыми платком из заднего кармана, туфлями.

– «Ху, я планировала пройтись по магазинам, но в парфюмерный я уже заскочила, как от меня пахнет, нравится аромат»?

Только я начал тянуться к женской шее, как она выставила внутреннюю сторону запястья левой руки, указав на то, что именно сюда она брызнула своими духами. Приятный запах парфюма с непонятной, но знакомой нотой, витал рядом с ее нежной кожей и красным кожаным ремешком от часов. Своим носом, я даже ощутил небольшое тепло, выделяемое женским телом, примерно на сантиметр от запястья.

– «Это только вышедший мускус «тела гляндом».

В моей начитанной голове, сразу же возник образ крысы. Именно они обладают специфичным мускусным афродизиаком.

– «А ты знала, что раньше убивали животных, чтобы добыть мускус, он содержится в яичках у животных».

Вера сделала вид, будто ничего не происходит, а потом, придя в себя, дала сдачи.

– «Но ведь это раньше».

– «Иногда лучше помалкивать о своих познаниях», – отметил я про себя, глядя на ее оголенное левое бедро, – «но и дураком, постоянно подбирающим челюсть с асфальта, тоже не стоит, Ху, не стоит», – повторил себе я.

Череда незабываемых ощущений прекращается, когда вам все равно, но еще больше разыгрывается, как аппетит, когда вы идете куда-то, а вечером вас ожидает поход к каким-то новым знакомым.

Проходя мимо свадебного салона, Вера остановилась. Глядя на витрину, она поправила зачем-то свои бусы.

– «Тебе бы подошло», – сделал я волнительным голосом комплимент девушке и одновременно подарок в виде надежды.

– «Ты, правда, так думаешь»?

– «Да».

– «А я вот думаю, что мне еще рано думать об этом».

Разговоры с Верой были интересными и одновременно ни о чем, это и радовало. Все зависело от ситуации и окружающей обстановки. Так, например, рядом с булочной, она проглотила слюну, раздалось знакомое урчание живота.

– «Ху, я давно хотела тебя спросить, а твои произведения уже печатались»?

– «А может, пойдем, перекусим»? – не стану же я, объяснять ей, что совсем не писатель, то есть писатель, но мой основной заработок – это медицина. Просто не хотелось торопить события. Иногда так здорово побыть в писательской рубашке, сняв с себя этот пиджак, как скорлупу рабочей версии себя, то есть сэлф личности, самости. Это глубокое заблуждение, что понятие принадлежит каким-то соблазнителям, когда на самом деле, заимствовано для запудривания головы простушкам. Обычный социальный статус, не более, как высказался когда-то Джордж Герберт Мид.

Вера изящно вытянула левую руку. Узкий ремешок с маленьким циферблатом, наверное, полсантиметра в радиусе, привлек ее внимание.

– «Ты знаешь», – немного помолчав, что-то прикинув в своей голове или соображая, который час, девушка продолжила, но все равно растягивала дальнейшую фразу, – «а может, еще прогуляемся, нас будут ждать в восемь вечера».

– «Хорошо. Слушай, а ты часто знакомишься в столовой»?

На секундное мгновенье Вера замерла. Посмотрев в мои глаза, она неодобрительно покачала головой.

– «Нет, моя работа каждый день полна новыми знакомствами. Сегодня я тебя познакомлю с моими друзьями, но ты знаешь», – о чем-то подумав, девушка продолжила, – «это очень узкий круг, просто творческие люди».

– «Как интересно», – подумал я про себя, – «а вдруг там будут люди из высшего общества».

– «Да, там есть музыканты, даже писатель! Вам „будет“ о чем поболтать».

Как только Вера закончила говорить, живот ее перестал урчать. На секунду показалось, что намеренно, она выбирает паузы или длину своих фраз, с целью прикрыть эти странные звуки. Перекрытая улица кишела прохожими. После жары, жители города, как и мы, просто бродили, проводя субботний вечер на свежем воздухе.

– «Вот, отличный магазин»! – произнесла моя спутница, указывая на подсвеченную витрину ювелирного магазина.

– «Мы что, пойдем туда»?

– «Да, я давно хотела приобрести себе серьги».

В магазине персонал встретил нас с уставшей и наигранной улыбкой. Еще бы. За стенами уже вечер, понять людей можно. Кондиционеры прекрасно справлялись с жарой в помещении. Вера прильнула к витрине с кольцами, а потом медленно двинулась в правую сторону.

– «Вы что-то хотели»? – вежливо спросила продавец-консультант, после того, как поприветствовала нас в лице покупателей.

Почему непростых обычных посетителей, что-то разглядывающих и бродящих по заведению? Во-первых, Вера выглядела, будто сейчас ей что-то приобретут, словно таская меня за галстук, которого на мне не было. А во-вторых, со стороны я выглядел выше по статусу сэлф личностей, просто заглянувших ради забавы. В-третьих, целенаправленная уверенность, направившая мою знакомую к витрине. Признаюсь, наконец, не досчитав до четырех, я и сам подумал, что моя спутница сейчас что-то купит себе, доказав мне, что рыба в столовой – это не показатель ее заработка.

– «Серьги», – машинально ответила Вера, но подняв голову, поправила себя, – «мы просто смотрим».

– «Серьги у нас в другой стороне».

Верочка слегка растерялась. Оглянувшись ко мне, она произнесла едва слышную фразу:

– «Вечно они тут все перекладывают».

Перейдя в другой угол магазина, без всякой доли стеснения, девушка ткнула пальцем на второй выложенный ряд, а именно серьги с белыми камушками. Для меня – биолога-генетика, стоимость этого украшения составила полтора месяца упорной работы.

– «А вы могли бы показать, я бы хотела примерить».

Оценив нас по какой-то своей шкале, потребительской или покупательской способности, скорее всего статусности, продавец-консультант одобрительно кивнула, добавив при этом: – «конечно».

Вера спокойно сняла очки, откинула назад левый локон и медленно поднесла ювелирное украшение к своей проколотой мочке уха.

– «Как тебе»? – спросила она у меня.

На фоне играла какая-то спокойная музыка, словно дирижируя блеском самоцветов и драгоценных камней, сапфиров, красных гранатов, колец и брошей под стеклянными витринами с желтыми переборками из какого-то металла, если резко повернуться. Покупателей кроме нас было немного, судя по внешнему виду. Уложеный пол из блестящего кафеля в черно-белом стиле шахматной доски, выглядел символично, даже заставлял задуматься о чем-то сакральном, отглагольном.

Глядя на отражение Веры в небольшом зеркальце, лежавшем на витрине, я попросил свою спутницу повернуться, потому что это выглядело глупо. Зачем мне смотреть на ее изящную линию шеи в отражении, когда она может просто смотреть на меня.

Непонятное чувство стало овладевать мною. Сделать дорогой подарок ей, но вдруг она окажется обычной проходимкой? Или возьмет и самостоятельно приобретет сейчас себе это украшение?

– «Чего ты так смотришь? Нравится»? – задала вопрос Вера.

Мне оставалось только кивнуть.

– «А мне нет».

Повернувшись к продавцу-консультанту женского пола в бордовой жилетке и белой рубашке с бейджем, Верочка поинтересовалась, – «у вас были серьги, которые, я забыла, там камни такие, из метеорита, вроде», – рассудительно, девушка продолжала, – «они находились в коллекции „эспуэранского золота“ ограниченной серии».

– «А, к сожалению, его уже разобрали. Вы же знаете, как быстро раскупают такой товар», – девушка в жилетке слегка покраснела. Возможно, соврала. Казалось, слова с робкой интонацией выдавали в ней стажера или недавно устроившегося на работу человека.

– «Жалко, вот сегодня, как раз сегодня, мы, точнее, я бы их приобрела», – проговорила Вера, посмотрев на свою сумочку, а потом оглянулась на меня.

– «Быть может, вас заинтересует эта работа 985 пробы по скидке? У нас как раз сейчас хорошие скидки», – показала рукой внутри витрины работница.

– «Нет, они какие-то простые, да еще и тяжелые, вдруг у меня мочки станут как у слона? Спасибо, мы к вам зайдем позже, как жаль».

Вера обладала необычайным шармом. После ювелирного магазина, мы завернули в небольшую лавку бижутерии. Там глаза моей спутницы загорелись еще ярче. Неизвестно почему. Вероятно, в каждой девушке с ее самого раннего детства, заложена эта страсть ко всему блестящему, как у ворон. Глядя на цены после ювелирного магазина, стало смешно.

Товара было много. Астрологические амулеты, камни из разных уголков страны на шнурках, бусы, браслеты и прочие интересные безделушки, привлекающие к себе внимание только с эстетической стороны.

– «Как тебе»? – опять поинтересовалась моя спутница, глядя на небольшие серьги с какими-то небрежно-ограненными коричневато-желтыми камушками.

– «Те были лучше», – намекая на ювелирные изделия, ответил я.

– «Скажешь тоже, так что»?

– «Тебе бы какие-нибудь серые или голубые камни, под цвет глаз».

Вера медленно расплылась в улыбке в знак одобрения.

– «Эти»? – указала пальцем девушка, на ряд одинаковых изделий.

– «Да, посмотри, как они будут на тебе».

– «Тс-с», – смотри, они уже у меня в сумке.

В этот момент у меня в голове рванула какая-то мина замедленного действия. Зачем? Зачем она их слямзила? Мои глаза расширились, а рот от удивления открылся.

– «Я просто иногда люблю острые ощущения»!

– «Но зачем, давай я тебе просто куплю их»?

– «Тише, а вдруг они что-то заподозрят»! – прошептала Вера, приблизившись к моему уху, намекая на сотрудников заведения.

В другом конце магазина, беспечный продавец отпускал большую очередь. Охранник торгового центра пристально сопровождал своим взглядом какого-то странного молодого человека с синяками под глазами от бессонницы или из-за длительного запоя.

Замерев в приятной близости от моей щеки, так, что я почувствовал каждый ее вдох, девушка не торопилась отстраняться.

– «Вера, а вдруг нас поймают»? – прошептал я на ушко.

– «А ты помалкивай и делай вид, будто ничего не происходит».

Медленно отстраняясь, она смотрела мне в глаза, плавно расплываясь в своей обворожительной улыбке. Очарование в каждом движении, в каждом моргании глаз, даже тишине. Надо бы отметить – особенно в тишине, в такие моменты, казалось, чаша страсти переполнится и перерастет в нечто необузданное.

Приближаясь к выходу, мы шли как на плаху или эшафот. Там, вдали на улице, ходили ничего неподозревающие люди, которые вмиг превратятся в толпу зевак. Позади за покупку благодарил покупателя продавец, а мы, мы восприняли это как карт-бланш на поступок, за который мы пожалеем, если нас раскусят.

– «Несчастные сто рублей, лучше бы я заплатил, лучше бы я заплатил», – щелкало в моей голове, когда звуки и запахи с улицы давно превратились в само место, а точнее в перекресток со светофором. Автомобили с перпендикулярно расположенной дороги, с ветерком проезжали мимо, создавая хоть какое-то волнение воздуха.

– «Вера, объясни мне, почему ты не дала мне просто купить тебе это»?

Пока электрический постовой горел красным светом для пешеходов, моя спутница стала рассуждать.

– «Ху, пойми меня правильно, во-первых, я не позволяю дарить себе вещи за сто рублей, если мой избранник не может позволить украшение хотя бы за 10 000. Я понимаю, что ты не богат, поэтому и не требую от тебя никаких подарков, но вот скажи, ты когда-нибудь совершал преступление»?

– «Нет», – замотал я слабо головой.

– «Во-вторых, это ведь пощекотало тебе нервы»?

– «Есть немного».

– «Теперь ты запомнишь меня надолго», – улыбнувшись, сказала она и шагнула на проезжую часть.

В этот момент я понял, что мое сердце кто-то похитил или вот-так вот просто украл.

Full All’sas

Девушка невысокого роста с прыщиком на лбу, в длинной баскетбольной футболке без рукавов, почти по ее колени, открыла нам дверь. Откуда-то доносилось бренчание акустической гитары и болтовня. Я заметил с внутренней стороны плеча, немного выше локтя, какую-то татуировку в виде небольшой черной строгой надписи на английском, что отвлекло от черт лица.

– «А, это ты, заходи», – произнесла миловидная особа с мелированными волосами и тут же исчезла, не дождавшись, когда меня ей представят, хотя меня было прекрасно видно за спиной моей новой знакомой.

Обувь в прихожей была тщательно сложена, но только Вера зашла и проводила взглядом, встретившую нас представительницу ХХ-хромосом, как сразу же пнула туфли, кроссовки и ботинки, наведя свой порядок.

В квартире находилось много разношерстных личностей. Запомнить все имена «с порога», не представлялось возможным. По присутствующим людям было видно – это настоящий бомонд города: модели, музыканты, фотографы, актрисы, художники и нашелся даже какой-то писатель, возможно, представителя какой-то очередной тонкой творческой натуры, я не припомнил.

Чем отличалось мое имя от всех присутствовавших, так это то, что оно запоминается моментально, абсолютно везде. Вдобавок, я новый человек в компании, а значит, запомнят только меня – Ху. Слоган и имя в одном лице. Сразу же вспомнились мои знакомства в различных местах.

– «Как огромный таранный камень при штурме средневекового замка», – от услышанного, девушка с белыми волосами, в белом платье, моментально освободила место за баром, которое я тут же занял, обратившись к бармену.

– «Очень приятно, а меня – Ху»!

– «Й-од» – моментально продолжила другая особа, из медицинской академии.

– «Чего?» – громко спросила танцующая девушка с крашеными волосами в рыжий цвет, остриженная под каре, еще улыбаясь, – «как»?! – почти крича на мое ухо, а после, остановившись, под вспышками стробоскопа, влепив мне громкую пощечину, и тут же удалившись из поля зрения, причем клубная музыка как-то продолжала играть в моей голове, словно кто-то включил на повтор голос незнакомки:

– «Чего»? Туц туц туц туц туц туц туц. «Как»? Туц туц туц туц туц туц туц.

В любом бомонде люди держат свою марку, особенно когда подвыпьют.

Представляться мне не имело смысла, ведь через пару минут, мы с Верой ехали вниз на лифте, за очередной порцией алкоголя. В магазине моя спутница долго выбирала красное полусладкое, а затем остановилась на шампанском, грустно поглядывая. Мой джентльменский нрав не позволил открыть ей миниатюрную сумочку. Взяв себе бутылку коньяка, я расплатился на кассе и за игристый напиток. Моя счастливая спутница не курила, признаться честно, это радовало меня. Проходя мимо аптеки, Вера внезапно захромала налевую ногу.

– «Что с тобой»? – тут же поинтересовался я у своей новой знакомой.

Почему знакомой? До подруги было как в одной позе до Парижа.

– «Натерла», – морщясь в лице и, проводя рукой чуть выше пятки, проговорила Вера, а потом продолжила, – «ты бы мог, зайти туда»? – указала она рукой на аптеку.

– «Конечно».

– «Я подожду тебя здесь», – сказала девушка и оперлась на лестничную ограду.

Что-что, а из всех магазинов мне почему-то нравятся аптеки. Этот до боли родимый запах, внушающий с порога стерильность и какое-то странное чувство доверия. Приобретая пластырь, я долго смотрел на витрину у кассы и никак не мог решить для себя: аскорбинка или гематоген.

Вера покорно стояла на одном месте. Казалось, вечер необратимо испорчен неприятной и отвлекающей ранкой.

– «Купил»? – с какой-то тоской в своем голосе произнесла девушка в платье.

– «Конечно, держи».

– «Ху», – стала опять говорить Вера, отрывая пластырь и приклеивая его к ноге, – «а ты бы мог меня понести»?

Посмотрев на несчастную, я легко согласился, пожалев ее. Мы долго смеялись перед домофоном, когда Вера набирала своей изящной рукой номер квартиры.

– «Ты только о проем меня не ударь», – радовалась девушка.

Консьерж встретила нас с какой-то странной мимикой на своем лице. Гримаса недовольства застыла и даже неодобрительно цокнула.

– «Дверь придерживайте», – проговорила женщина в возрасте.

Резко повернувшись, я напугал Веру, но не ударил ее, лишь звякнули бутылки в пакете. Направляясь к лифту, я снова заметил на себе этот взгляд, брошенный искоса. Пока лифт поднимал нас, мы с моей избранницей смотрели в глаза друг другу. Приятная пауза, молчание, гул и лишь витки лебедки изредка пощелкивали, учащая наше дыхание. Неосознанно я начал склоняться к ее губам, как вдруг, двери лифта открылись, Вера отвлеклась и отвернулась, я остановил свое движение, чуть не угодив ей в щеку. Назвать это робостью, было бы ошибкой. Просто это волнительный момент, как выдержка и последовательность при открытии шампанского. Все это приковывает внимание до поры до времени, а потом щелчок и вы уже наблюдаете другую картину.

Заходя в квартиру, я уже знал наверняка, мое имя облетело каждый уголок этих комнат. Кто-то улыбнулся, кто-то задался вопросом: – откуда такое имя, а кто-то и вовсе, занимался своими делами. Как показывает практика, люди чаще думают о себе, нежели о ком-то, такова система убеждений аналитической психологии Карла Юнга.

– «Познакомься, это писатель – Миша Замойский, но пишет он под псевдонимом Сизый», – проговорила Вера, – «посиди пока с ним, думаю, вам есть о чем поговорить».

В квартире царила духота. Лица у гостей покрылись румянцем. Больше всего, мокрые лбы были у представителей мужского пола. Удивляться не стоит. Обычная физиология. Хотя у одной девушки подмышками от влаги потемнела светлая ткань.

Дизайн двухкомнатной квартиры сложно было разглядеть, лишь темные обои, старую люстру и покосившиеся шкафы времен СССР. Больше всего внимание привлекали люди, но в этой комнате, явно спят два человека, судя по наличию спальных мест и количеству подушек.

Оставшись с писателем Замойским на диване, я первый протянул руку, чтобы одновременно поздороваться и познакомиться, чисто символически.

– «Я не живу прошлым, я умираю настоящим», – моментально ответил Замойский, во время рукопожатия.

– «А как же будущее, ты об этом думаешь»? – улыбаясь, поинтересовался я у своего собеседника, обратив внимание на одну особенность.

Забавно, как некоторые мужчины предпочитают носить часы направой руке. Такое ощущение, что этот аксессуар носится ими редко. Любой правша, который предпочитает носить часы на руке, сможет рассказать вам, как часто разбивается эта вещь. Конечно, это наблюдение может говорить о другом, что представитель сильной половины человечества, как заведенно называть мужчин, если вы феминистка, то принято это не автором, но я желаю вам удачи в борьбе, так вот, быть может, такие парни передвигаются подобно амебам или зони аняты работой без физических нагрузок. Не разбив яиц, как говорится, терминатора не победить.

Присев рядышком, я продолжил беседу.

– «А в будущем, в будущем», – с какой-то необычайной фрустрацией во взгляде, замолчав и выпустив сигаретный дым, размышлял писатель, – «всего хорошего».

Величественный жест писателя с сигаретой, можно было приравнить к сигаре миллионера или кубинского революционера, окунаемой в виски-кола, – «Ху, ты поймешь это после того, как напишешь свой лучший роман».

Голос Замойского внушал доверия своей глубиной. Отличительная шероховатость хриплого тембра, зарабатывалась им длительным честным увлечением алкоголем или из-за частого употребления табачных изделий. Как знать, скорее всего, это совокупность первого и последнего, частое идущее по одной дороге, как человек и тень, особенно ночью.

– «Хорошо, а как называется твоя книга»?

– «Разорение пера», она скоро выйдет. Тут речь не обо мне. А кто на тебя повлиял? Ты же начал писать не просто так»?

– «Эмм», – вопрос, к которому я никак не был готов. Сизый поставил меня в ступор. Собирая в кучу слова и мысли, а так же авторов, первая фамилия, пришедшая мне на ум это, – «Чехов».

– «Да ты любитель классики, слушай», – поправляя свои темные волосы средней длины правой рукой, поддерживал беседу писатель, – «вот… ты мне, как писатель писателю можешь сказать, как правильно относиться к лести, точнее к комплиментам»?

Пожав плечами, я выдал себя с потрохами.

– «Я вот тоже не знаю, что делать в таких случаях, давай, за знакомство».

– «О, это можно».

Замойский передал наполненный бокал и стал рассуждать над творчеством Михаила Афанасьевича Булгакова, вытирая себе усы, после очередного глотка.

– «Ты же читал «Мастера и Маргариту»?

– «Да», – сразу ответил я после глотка, подумав, что других книг у нас в обществе нет. Только то, что экранизировано или наслуху из школьной программы, как эхо, раздавшееся в горах, оно проносится до конца дней, но с какой-то гордостью несется индивидом в общество коротким предложением – я читал, много раз изменившись с точки зрения простого несмышленного обывателя.

– «Тебя… вот… не напрягает», – речь у Замойского была размеренной, – «то, что.. там», – взмахнув рукой с бокалом, проговорил мой собеседник, – «постоянно слова: «который, которая, которые»?

– «Нет».

– «А мне вот не очень нравятся произведения, где ты читаешь описание предметов, лучше ведь такое вот, где траля-ля-ля-ля-ля, только у Пришвина прям хорошо, так».

– «К сожалению, Пришвина я не очень помню», – после того, как я потер свой затылок, в моей голове промелькнула программа начальной школы.

– «Ху, а как ты справляешься с критикой»? – повернув голову, почти в сорок пять градусов, в противоположную сторону лбом от меня, поинтересовался Сизый.

По старой ординаторской привычке, я опять пожал плечами.

– «Я тоже. Мою книгу никто не критиковал. А вообще, я на этот случай хочу процитировать одного критика. Он так и написал у себя в статусе в «Stogramm», – тут же достав свой телефон, Замойский что-то ввел, а потом принялся зачитывать вслух: – «ничего не умею делать, только критиковать».

Сизый покрутил в воздухе бокал с алкоголем, будто дорогой коньяк, положив телефонный аппарат на спинку дивана, а потом задал очередной вопрос:

– «А где ты заказывал сайт»?

Как вы понимаете, любой человек, желающий что-то приобрести, сделает это, а не будет играть с вами в игру: «Что? Где? Когда»? На самом деле честный вопрос звучит иначе:– «Почём»?

– «А мне не нужен сайт», – вмешалась какая-то блондинка, а затем продолжила, – «есть ведь социальные сети, Ху, а ты есть в «Stogramm»?

Очевидно, моя персона очень заинтересовала девушку, раз она слушала и встряла в наш деловой разговор, когда ее любопытство победило. Подвинувшись для нового участника беседы, я перевел свой взгляд на умную особу. Раздался смех из комнаты, где горе гитарист настраивал гитару.

– «Нет».

В этот момент показалось, что в квартире все замолкли, даже слабый гул тока в электрической проводке. Какой-то парень, заигравший на гитаре непонятную песню, замолчал и поднял свою голову от деки инструмента. Кто-то громко глотнул из бокала и понеслось. Безобидный вопрос: – «как?», брошенный какой-то представительницей бомонда превратил всю посиделку в какую-то фотосессию.

– «Мы так пиаримся! Типа знаем друг друга, читаем книжки, слушаем музыку друзей», – пояснила грудастая модель Калинкина с бородавкой на ключице.

Личности с прыщами и родинками, как правило, запоминаются, особенно медиками, особенно с прыщами, только лишь бы они, те самые прыщи, были не на губах.

Бедный музыкант припал ухом к инструменту и подергивал какую-то струну, пытаясь чего-то услышать, но все было тщетно. Он даже начал призывать народ к тишине, но от этого в квартире стало только громче.

Мне хотелось как можно скорее убежать от этих занудных расспросов и пояснений. Я даже не сразу понял, что меня здесь ждали, ведь о сайте спросили целенаправленно и уже были в курсе. Вера куда-то потерялась. На тесной кухне некая модель Дынина и певица Одуванчикова наблюдали за высокорослым Филом. Он запомнился своей ухожанной щетиной. Мужчина на вид тридцати лет прокручивал мюзле, будто обезвреживал какую-то гранату, со стороны казалось, что он на самом деле вставляет чеку. В другой комнате стояла настоящая дымовая завеса. Толпа людей оккупировала диван и в полумраке раскуривала кальян, стоявший на небольшом столике. Здесь царила другая атмосфера. Звучали какие-то басы и медленный ритм. Песня была мне в диковинку.

– «Ты знаешь, Женя, у Сизова начались проблемы. У него нет в „Stogramm“ фотографий с девушками. Скоро общество начнет думать, что он из другого лагеря, но ведь мы же знаем, что это не так».

Раздалось бульканье воды. Один человек выдыхал густой белый дым, передавая «трубку мира» Люсе.

– «А зачем тогда рыпаться»? – внезапно вмешался я в диалог.

Все люди повернули свои головы.

– «Жорж, Лиза, Клара, Ли – это фамилия такая», – пока все представлялись, я запомнил, только Ли и Люсю, которая зачем-то взяла трубку от кальяна за щеку.

– «Ху».

– «Поясните свою мысль насчет писателя Сизого», – проговорил какой-то человек с бокалом непонятного алкоголя.

Опершись в дверном проеме, я посмотрел в свой бокал и сразу же ответил на вопрос.

– «Если он нормальный, то по идее, вообще не парится по этому поводу».

Засунув руку в свой правый задний карман брюк, я убедился в том, что платок для обуви выпал. Такое часто бывает, когда небольшой его край торчит, а вы сидите. Не подавая вида, что заметил его отсутствие и надо бы его найти, я поднял свой взгляд с пола.

– «А где мои визитки, пришла очередная мысль», – чуть не став репликой вечера, но тут же одернув себя, вспомнил, что я тут вроде бы как писатель, а не медицинский работник, не стоит портить первое впечатление в кругу творческих личностей.

Люся снова сделала непонятный жест. Через мгновенье стало понятно, колпачок с трубки слетел и оказался во рту. Выплюнув пластик под столик, она сразу же схватилась за стакан, пользуясь тем, что это вижу только я. Рядом с прозрачной колбой кальяна на столе, я заметил странную книгу в белой обложке.

– «А ты есть в «Stogramm»? – спросила какая-то девушка, положившая свою голову на плечо, рядом уснувшему молодому человеку.

– «Нет».

Ожидаемого дискурса на тему: «польза социальных сетей» не возникло, пожар был потушен, так и не начавшись, но не стоит будить, тихо пробираясь к холодильнику средь ночи, других особ лежащих в позе, надо бы записать, подумалось мне, но карандаша под рукой не оказалось.

Где то заиграла музыка, послышался женский голос: – «алло».

– «Ху, ты же писатель. Давай сфотографируемся»? – внезапный вопрос поставил меня в тупик.

Дело даже не в том, что всего три рассказа по двадцать страниц, а в их содержании. В одной интеллектуальной работе я зачем-то написал про нашего заведующего отделением и свою профессию. Честно признаться, обретать известность мне никак не хотелось, просто из-за того, что можно было бы лишиться тринадцатой заработной платы в конце года. Стоит добавить и то, что наш завотделением такой козел, он ведь заставит еще и написать по собственному желанию записку, в качестве автографа, когда прочтет.

– «А зачем»? – задал вопрос я, не обдумав последствия, возникающие на шахматной доске.